Текст книги "Река тьмы"

Глава 8
Старый «профи»

На следующий день после того, как Уэс Чендлер пообещал Бэт привезти сувенир из Голливуда, Ник Келли обедал в ресторане отеля «Мэдисон».

– Я удивился вашему звонку, – сказал Нику сидевший напротив него мужчина. В свои пятьдесят шесть лет он все еще сохранил густую шевелюру, мощную грудь и отличное зрение. Жил он в довольно скромном доме в пригородном районе Вирджиния с женой-физиком и двумя приемными детьми. Его жена работала там же, где и он сам. Именно она и взяла трубку, когда Ник накануне вечером позвонил им домой.

– Конечно, я был рад, что вы мне позвонили... хотя и удивился вашему звонку, – еще раз сказал мужчина.

– Благодарен вам за то, что вы пришли поговорить со мной, Сэм, – улыбнулся Ник.

– Благодарность в начале разговора, – улыбнулся в ответ Сэм, – по-видимому, означает, что это не просто дружеский обед.

Они познакомились более десяти лет назад – вскоре после того, как Сэму разрешили не скрывать своей службы в Центральном разведывательном управлении.

– Все эти годы, пока я писал о проблемах разведки в рубрике Питера Мерфи, я ни разу не звонил вам, чтобы получить от вас интересующую меня информацию.

Сэм только пошевелил губами, ожидая продолжения.

– Так вот, я сейчас работаю над одной темой, заинтересовавшей Питера.

Четверо плотных мужчин в темных костюмах важно прошествовали мимо их столика. Сэм неподвижными глазами смотрел на Ника.

– Значит, снова решили поиграть в старые игры? – покачал он головой. – Но явно не из-за денег: Мерфи ведь много не платит. У вас же продолжают выходить все новые книги, ваше телешоу было неплохим... И вдруг опять за старое?

– Мы живем в новое время. Проблемы разведки всегда интересовали меня, но сейчас – в эпоху гласности (это слово Ник произнес по-русски), после окончания «холодной войны»...

– В которой, кстати, мы победили, – прервал его Сэм. – Так что вам, либералам, не стоило все эти годы ругать нас, «воинов „холодной войны“»!

Они оба рассмеялись.

– Но не сомневайтесь, – заметил Сэм, – новые враги найдутся. Этому нас учит история. – Он улыбнулся. – И все же, почему вы не звонили мне раньше?

– Видите ли, мне не хотелось, чтобы вы перестали считать меня своим другом. Ведь смысл моей работы состоял в том, чтобы собирать разные скандальные происшествия.

– Для нашего города вы любопытный экземпляр слишком уж чувствительного человека, – сказал Сэм. – Как бы то ни было, вы теперь снова работаете на Мерфи. И решили вдруг позвонить мне. Насколько я понял, не для того, чтобы получить информацию об очередной скандальной истории.

– По правде говоря, я и сам не знаю, какого рода мне нужна информация – скандальная или нет...

– В ЦРУ я работаю не один. У нас примерно семь тысяч сотрудников. И о самых крупных скандалах мне мало что известно – не тот у меня уровень.

– Сэм, до начала семидесятых годов вы работали в системе планирования тайных операций во Вьетнаме; вы были и советником президента. Сейчас же вы старший помощник одного из боссов на нашем разведывательном Олимпе.

– Все это звучит... экзотично, что ли? Одним словом, получается, что я старый-престарый «профи». Не думал, что за пределами ЦРУ меня считают такой важной птицей... Но вообще-то, – добавил Сэм, – такие оценки делают люди, которые внимательно следят лишь за тем, в каком кресле ты сидишь во время совещаний.

– Там, на этих совещаниях, – сказал Ник, – разыгрываются баталии, необычные даже для Вашингтона.

Сэм засмеялся:

– Вы что же, заинтересовались деятельностью нового директора? Ральфа Дентона вынесло на гребень волны в результате человеческой трагедии. Вынести-то вынесло, но многие говорят, что не по заслугам.

– А что вы сами думаете по этому поводу?

Старый опытный сотрудник ЦРУ пожал плечами:

– Дентон – политик. Люди этой профессии подвергают все и вся тщательному критическому анализу.

– В этом городе все политики, – заметил Ник.

– Конечно, – кивнул Сэм.

К столику подошел официант. Сэм выбрал суп и лососину, Ник заказал первое же предложенное ему официантом фирменное блюдо.

– А что ваша жена думает об этом новом повороте в вашей работе? – спросил Сэм. – Ее ведь зовут Сильвия? Она, кажется, работает в конгрессе?

Сэм никогда не встречался с Сильвией.

– Ей нравятся мои романы, – ответил Ник.

– Вы познакомились с ней еще в те времена, когда она поставляла вам информацию для ваших репортажей? – спросил Сэм.

– Я никогда не говорю о тех, кто поставляет мне информацию. – Ник посмотрел прямо в глаза Сэму. – Никто не узнает и о том, что мы с вами встречались.

– Кроме тридцати человек, которые сидят сейчас в этом ресторане, – усмехнулся Сэм. – Но, к счастью, я понял смысл сказанного вами: вы – хороший человек, и жена у вас прекрасная (совсем не важно, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились). Кстати, многие думали, что вы так и не женитесь – уж слишком вы были стеснительны для этого. Но вы женились, у вас есть сын. – Сэм улыбнулся. – Кстати, известно ли вашей жене, чем вы сейчас занимаетесь?

– Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне и моей жене.

Дома Ник сказал Сильвии, чтобы она не волновалась. Он объяснил эту якобы внезапную просьбу Питера Мерфи подготовить для него новый материал (за который много он, конечно, не заплатит) тем, что он журналист и, следовательно, может, не опасаясь, задавать какие угодно вопросы.

– Но тебе не нужна никакая новая информация, – убеждала мужа Сильвия.

– Это всего лишь компромисс. С его помощью я найду способ решить свалившуюся на меня проблему.

– Проблемы никакой и нет, – усталым голосом сказала Сильвия. – Если, конечно, ты ее сам не создашь.

– И все же наша встреча с Сэмом должна состояться! – отрезал он.

– Встреча – да. Но не более того. Прошу тебя, Ник.

Он не сказал жене о том, что ранее звонил Дину.

Официант принес Сэму его суп.

– Если бы я даже хотел вам помочь, – беря ложку со стола, задумчиво сказал Сэм, – я вряд ли бы смог это сделать. Мы ведь работаем по конкретным направлениям. Есть отдел А, отдел Б, они имеют свою строгую специализацию. И бывает так, что сотрудники из отдела А и не подозревают о характере деятельности сотрудников в отделе Б. Коридорные же разговоры, неофициальный обмен мнениями в нашем ведомстве – редкость.

– Так, значит, вы мне все-таки поможете? – не сдавался Ник.

Сэм посмотрел на него:

– Что конкретно вы хотите узнать?

– Скажите, за последние две-три недели не произошло ли в вашем ведомстве чего-либо необычного?

– Например?

– Если бы я знал, то не задавал бы вопросов.

Ник посмотрел по сторонам. Никто из посетителей ресторана не обращал на них никакого внимания.

– Может быть, что-то необычное произошло в отделе, который отвечает за тайные операции. Или появилось что-то неординарное у сотрудников, расследующих деятельность наркомафии или какие-нибудь другие грязные дела. А может быть, сбой дала Служба внутренней безопасности...

– У вас богатое воображение! – Сэм затряс головой. – У меня такое впечатление, что вы и сами не знаете, о чем хотите спросить. Вы тычете пальцем наугад и... попадаете в небо.

– И все же что-то необычное было. Недавно. Может, это имело какое-то отношение к... Калифорнии? – Ник посмотрел Сэму прямо в глаза. – Так сможете вы мне помочь?

– Слушайте, – Сэм отвел глаза, – не из тех ли вы блюстителей нравственности, которые уверены, что ЦРУ занимается контрабандой наркотиков?

– Нет, я совсем не думаю, что ваши люди занимаются этим.

– Потому, что все наши люди проходят тщательный отбор. Это только в романах пишут нечто прямо противоположное. Мы же уверены, что подонкам не место в государственных структурах. Мы уверены, что эти структуры должны быть кристально чисты. Хотя бы потому, что наши дети растут в этой стране.

– Я никого ни в чем не обвиняю, – сказал Ник. – Я хотел только узнать, не произошло ли у вас чего-либо необычного.

Сэм задумался.

– Нет, – сказал он наконец, – вам нужен материал не для репортажа. – Прищурившись, он добавил: – Чего это вам так неймется? Зачем вам вдруг понадобилась информация о каких-то необычных происшествиях? Что от этого меняется, в том числе для вас лично?

– Мой ребенок тоже живет в этой стране, – ответил Ник.

– Вы попали в беду?

– Я – нет. И не хотел бы в нее попасть.

Официант принес вторые блюда.

– Тогда речь идет о ком-то другом, – сказал Сэм, ткнув вилкой в лососину.

– С чего вы взяли?

– Вы сказали, что сами в беду не попали. Вам не нужна информация об отдельной стране и каком-то особом вопросе... Если вы, конечно, не забрасываете удочку просто так – на всякий случай, то речь идет о каком-то человеке! Что связывает вас с ним?

– С кем это «с ним»?

– Кто бы он ни был.

– Я думал, что получу ответы от вас...

– Вы обратились ко мне, и я хочу понять, кто же вы сегодня, – сухо заметил Сэм.

– Сегодня я старше, умнее. И еще у меня остается все меньше времени на пустые разговоры.

– Речь не об этом. Речь о том, чем вы сегодня занимаетесь.

– У меня задание редакции.

– Избавьте меня от такого удобного для вас объяснения, – пожал плечами Сэм. – Не знаю, смогу ли я вам помочь...

– Так, значит, не сможете?

– Слушайте, – сказал Сэм, – если вы точно узнаете, что конкретно вам нужно, и захотите поговорить именно об этом – звоните.

– А если вы узнаете что-нибудь конкретное?

– Мне узнавать нечего, – сказал старый сотрудник ЦРУ. – Наши скандалы известны всему миру.

Они как можно быстрее закончили обед, попрощались у вращающейся двери отеля «Мэдисон». Ник пошел к метро. Сэм смотрел ему в спину. Когда Ник скрылся из вида, Сэм вернулся в отель. Несмотря на то, что из трех телефонов-автоматов в холле два были свободны, он терпеливо подождал, пока упитанная дама в шубе не прекратит выговаривать своему мужу по телефону за какую-то пустячную провинность. Только после того как она повесила трубку и пошла в ресторан, Сэм бросил монетку в прорезь автомата.

– Эмили?.. Позвони в Отдел по связи с общественностью и скажи, что мне нужен бланк для отчета о встрече с представителем прессы... Да, я знаю, но этот бланк мне нужен сегодня... И еще позвони секретарю генерала Кокрэна. Пусть они втиснут меня в список людей, с которыми он должен обязательно переговорить.

Повесив трубку, Сэм пошел к выходу. Проходя через вращающуюся дверь, он поднял воротник своего пальто: на улице было довольно прохладно.

Глава 9
Паяльная лампа

Уэс прилетел в Лос-Анджелес в первой половине дня. У стюардессы авиалайнера волосы были чуть светлее, чем у Бэт. Кроме того, в отличие от Бэт она обильно скрепляла свою прическу лаком.

Уэс взял напрокат машину и позвонил следователю Ролинсу. Они договорились встретиться в отеле «Голливуд».

Воздух Лос-Анджелеса был пропитан смогом, но ярко светило солнце, и Уэс, выйдя из здания аэропорта, спрятал свое пальто в чемодан. На взятом напрокат «форде» он поехал в северную часть южно-калифорнийского города-гиганта.

Он проезжал мимо магазинов с зеркальными витринами, мимо домов среднего класса с зелеными лужайками. На тротуарах города было много людей, по его широким улицам двигалось огромное количество автомобилей, за которыми – это бросалось в глаза – заботливо ухаживали...

Уэс остановился на красный свет светофора. Отполированный до блеска черный «мерседес» с тонированными стеклами выехал у светофора на полосу слева от Уэса. В автомобиле был шофер и на заднем сиденье жгучая брюнетка с безукоризненным овалом лица. Ярко-красная помада на ее губах соответствовала ярко-красному лаку на ногтях. Было видно, что мастера пластической хирургии серьезно поработали над ее носом – он был идеальной формы. Кожа лица была искусно припудрена. Она повернула голову направо – в сторону Уэса, лениво оглядела его взятую напрокат машину, а потом, повернув голову налево, устремила свой взгляд на светофор, который уже переключился на зеленый свет.

У бульвара Сансет Уэс повернул направо. На улице, по которой он теперь ехал, было множество взметнувшихся над пальмами щитов с рекламой новых фильмов. За пальмами тянулась цепочка магазинов, где продавались гитары и другие музыкальные инструменты. У одного из магазинов прямо на тротуаре танцевала знойная блондинка. На ней было совсем коротенькое, казалось, пошитое для ребенка платьице, туфли на высоких каблуках. Ей можно было дать и шестнадцать, и тридцать шесть. Легкий ветерок приподнял ее платьице, и Уэсу был хорошо виден ее белый пояс, поддерживающий белые чулки.

«Интересно, носит ли такие платья Бэт?» – подумал он.

Уэс проехал еще два перекрестка со светофорами, пока наконец не добрался до Голливудского бульвара: тут располагался нужный ему отель.

Уэс поставил машину у тротуара. Когда он бросал монеты в щель парковочного счетчика, за ним внимательно наблюдали два изможденных, одетых в какие-то дерюги парня. У них на спинах висели рюкзаки, руки были покрыты татуировкой, волосы – по моде давно минувших дней – падали на плечи. Когда Уэс повернулся, парни лениво пошли прочь.

В детстве мать Уэса частенько рассказывала ему о своей поездке в Голливуд – в этот чудесный мир, где располагался знаменитый китайский театр с красно-зеленым фасадом в виде резных драконов и крышей в форме пагоды. Она рассказывала ему и о тротуарах, в которые навечно вмонтированы бетонные плиты с именами суперзвезд. Перейдя на другую сторону бульвара, Уэс увидел этот тротуар. Неподалеку находился и знаменитый театр.

Уэс немного постоял на улице и пошел в отель. В холле у входа в ресторан стояли двое мужчин. Один – еврей с короткими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой, лет пятидесяти на вид. Второй мужчина – помоложе первого – негр с внушительным телосложением. Еврей попрощался с негром и, проходя мимо Уэса, рассеянно посмотрел на него и исчез за дверью отеля.

Глаза негра и Уэса встретились.

– Я ищу мистера Ролинса, – сказал Уэс.

– Это я, – ответил чернокожий американец.

Уэс представился.

– Вы можете показать мне какой-нибудь официальный документ – если это, конечно, не обычные водительские права? – спросил Ролинс, крепко пожимая руку Уэса.

Тот показал ему свое флотское удостоверение. Ролинс протянул Уэсу свой полицейский значок.

– Вообще-то я юрист, – сказал Уэс.

– Почему же вы тогда не обслуживаете банковские структуры? В этом случае ездили бы на роскошном «БМВ».

– Видите ли, я всегда хотел с помощью юриспруденции докопаться до сути вещей, чтобы научиться управлять событиями.

– Если хотите докопаться до сути вещей, берите револьвер и поехали со мной на патрулирование, – ухмыльнулся полицейский. Он кивнул в сторону двери, в которую вышел беседовавший с ним еврей. – Знаете, кто этот мужчина? Отличный человек, телевизионщик, но совсем беспомощный. На него недавно совершили нападение. Неприятная история, но у нас они случаются каждый день и не по одному разу... – Ролинс вздохнул. – Вы уже обедали?

– Нет, только перекусил в самолете, – ответил Уэс. – Давайте пообедаем. Но плачу, конечно, я.

– Отлично, – сказал Ролинс. – Обед обойдется дешевле в кафе, только вот столики там не приспособлены для разговоров с глазу на глаз.

Уэс ткнул пальцем в сторону метрдотеля у входа в ресторан. Ролинсу второго приглашения – словесного – было не нужно.

– Ничего, если я закурю? – спросил он Уэса, когда они уселись за столиком в ресторане.

– Раньше я не переносил табачного дыма, – улыбнулся Уэс, – но сейчас отношусь к нему терпимо.

В ресторане людей почти не было. Увидев Уэса и Ролинса, официант поспешил к ним.

– Вы пьете, находясь на службе? – спросил Ролинс.

– Нет.

– Я тоже. – Ролинс посмотрел на официанта. – Принесите мне водки со льдом.

Уэс заказал кофе.

Ролинс вытряс из пачки сигарету, отломил фильтр, швырнул его в пепельницу и прикурил.

– Моя жена думает, – кивнул он в сторону отломленного фильтра, – что курить сигареты с этим приспособлением более безопасно. Но какая разница? Отрава она и есть отрава.

Китаянка с длинными черными волосами, в прекрасно сшитом костюме, который стоил, должно быть, половину месячной зарплаты Уэса, важно прошествовала мимо их столика. Уэс и Ролинс не могли оторвать глаз от ее покачивающихся бедер.

– К этому в Лос-Анджелесе никогда не привыкнешь, – улыбнулся Ролинс. – Здесь слишком много хорошеньких женщин... А вы сами женаты? У вас есть дети?

– Судьба обделила меня в этом смысле.

– Тогда вы и в нашем городе не женитесь – трудное это у нас дело...

Ролинс стряхнул пепел с кончика сигареты и сделал глоток водки из принесенного официантом стакана.

– Объясните мне, почему я, рядовой следователь Лос-Анджелеса, имею дело с представителем федеральных органов? Неужели из-за этой столь обычной в нашем городе С-Н-0 – смерти при невыясненных обстоятельствах?

– Этого я не могу вам сказать.

– Ответ, как говорится, исчерпывающий, – усмехнулся Ролинс.

Официант снова подошел к их столику. Они заказали обед.

– Вы ведь из флотской службы расследований? – спросил Ролинс, когда официант ушел.

– Да.

– Значит, учились вы не только в юридическом колледже.

– Я моряк.

– Понятно. Времени на пустые разговоры у вас не было и нет... Так вы теперь занялись этим бывшим моряком Хопкинсом?

– У вас появились какие-то новые сведения о нем?

Ролинс вздохнул:

– Его труп никто не забрал, никто даже не позвонил к нам в полицию после его смерти. В списке пропавших без вести, имеющемся в отделении полиции в Сан-Франциско, Хопкинс не значится. В его доме никто не живет. Владелец бара говорит, что смерть Хопкинса могла быть несчастным случаем, хотя и не исключает того, что кто-то мог столкнуть его с высокой лестницы на заднем дворе бара. Городские власти заявили, что могут держать труп Хопкинса в морге только тридцать один день, после чего, если не будет никаких официальных запросов, парня похоронят на кладбище для бедных.

– Это все?

– Да. Одним словом, случай с Хопкинсом – прекрасный пример полной неопределенности и отсутствия к умершему человеку какого-либо интереса.

– А что вам самому удалось установить в ходе вашего расследования?

– Мне кажется, в этом моем расследовании вы – ключевая фигура. – Голос Ролинса посуровел.

– Я ничего не могу добавить к тому, что услышал от вас, – сказал Уэс.

– Но вы, как мне кажется, сможете внести в это дело хоть какую-то определенность.

Официант принес заказанные ими блюда.

– Мое дело – убедиться в том, что расследование идет законным путем.

– Каким путем?

Уэс не ответил. Ролинс чертыхнулся.

За столиком напротив засмеялась женщина с вьющимися каштановыми волосами. Одета она была в прекрасно скроенный пиджак и кожаную мини-юбку в обтяжку. Ее голос чем-то неуловимо походил на голос Бэт.

– Что бы вы предложили мне сделать? – спросил Уэс.

– Поезжайте в «Оазис», поговорите с владельцем бара. Зовут его Лео. Именно он обнаружил труп.

– Был ли в баре в ту ночь какой-нибудь... необычный человек?

– Например?

– Я и сам не знаю.

– Насколько мне известно, в ту ночь «необычных» посетителей в баре не было.

Ролинс сказал Уэсу, где находится бар «Оазис», порекомендовал гостиницу, где ему будет удобнее всего остановиться, и пообещал в ответ на просьбу Уэса предоставить заключение патологоанатома с результатами вскрытия.

– Когда будете беседовать с Лео, – посоветовал Ролинс, – ведите себя с ним построже. Мне кажется, я так и не сумел «дожать» его...

– Спасибо.

Уэс заплатил за обед, сунул в карман счет, поднялся и еще раз посмотрел на Ролинса. Он ему явно нравился.

– Возможно, мне еще понадобится ваша помощь, – сказал он.

– Что ж, в случае чего, поможем, – улыбнулся полицейский.

* * *

В Вашингтон частному сыщику Джеку Бернсу Уэс звонил с того самого телефона-автомата в Лос-Анджелесе, которым, как ему сообщили в ЦРУ, воспользовался в свое время и Джуд Стюарт.

– Вы говорили, что я могу рассчитывать на вас, – сказал Уэс.

– Я к вашим услугам.

– Было бы полезно получить сведения о телефонных разговорах, которые велись из одного автомата в Лос-Анджелесе. Меня интересуют номера телефонов, с которыми соединялись из Лос-Анджелеса, и имена их владельцев.

– Полезно?! Витиеватый же у вас, юристов, язык! – засмеялся Бернс. – Если речь идет о местных переговорах, то ничего не выйдет. Если же нужны данные о междугородных звонках, то, может быть, что-нибудь и выужу.

– Как скоро?

– За пару дней – если, конечно, вы меня попросите.

– Попросить попрошу, но долго ждать не намерен. Уэс сообщил Бернсу номер телефона-автомата и назвал тот день, когда Джуд воспользовался им.

– Так вы в Лос-Анджелесе? – спросил Бернс. – Куда мне вам позвонить там?

– А вот звонить мне не надо, – сказал Уэс и повесил трубку.

Он стоял на оживленной улице, являвшейся ответвлением главной магистрали.

«Почему Джуд звонил отсюда? – подумал Уэс. – И почему он воспользовался именно этим автоматом?»

* * *

Лео вытирал стаканы за стойкой в дальнем углу бара «Оазис», когда туда вошел Уэс. Остановившись на пороге бара, он огляделся. Помимо хозяина, там было несколько пьянчужек, которые не обратили на вошедшего никакого внимания. На Уэса был устремлен только взгляд Лео, который, рассмотрев пиджак и галстук незнакомца, его гладко выбритое лицо, решил, что имеет дело с полицейским.

– Вы, конечно же, новенький – раньше я вас не видел, – сказал Лео.

– Не новее, чем всегда, – заметил Уэс, подходя к стойке и садясь на табурет. Издалека показав хозяину бара свое удостоверение, он поманил его к себе пальцем.

– Извините, что сразу не подошел, – сказал Лео. От него пахло пиццей. – Двенадцать лет прошло с тех пор, как я перестал играть в футбол, а нога до сих пор еще болит...

– Расскажите мне все, что вы утаили от моих коллег об этом покойнике в вашем баре.

– Я рассказал вашим коллегам все, что знал. Тот парень вышел на лестницу черного хода и помер. Почему и каким образом – не знаю. Раньше я этого парня не встречал. Вот и все.

– Если бы это было все, меня бы здесь не было.

– Не хочу никаких неприятностей – у меня здесь дела неплохо идут.

– Черт бы вас подрал!

Уэс и сам опешил от этих неожиданно вырвавшихся у него слов, но Лео воспринял нелестное для него восклицание вполне нормально – ведь оно исходило от официального лица.

– Я пришел сюда не для того, чтобы мешать вашим успешным делам, – уже спокойным тоном продолжал Уэс, – но и не для того, чтобы вести с вами простую дружескую беседу. Хотя, конечно, я могу создать кое-какие проблемы для вашего бизнеса. Однако, думаю, вы человек благоразумный, и мы все-таки расстанемся друзьями...

– Что я должен сделать? – настороженно спросил Лео.

– Всего лишь рассказать мне без утайки все, как было, но не повторяя того, что вы уже сообщили другим полицейским.

Лео мучительно соображал, как ему поступить.

– Тот покойник, – сказал он наконец, – помог мне разобраться с одним негодяем.

– Как это «разобраться»?

– Он помог мне вышвырнуть на задний двор в загон для скота одного пьянчугу, но отношения к делу это не имеет, поэтому я и молчал.

– А кто этот пьянчуга?

Лео пожал плечами:

– Он убрался отсюда восвояси, а покойник незадолго до этого пошел на задний двор посмотреть, очухался тот или нет.

– Ну, пошел... а потом?

– Свалился с лестницы.

– А пьянчуга?

– Он появился в баре через дверь черного хода, а ушел, как и положено, через центральную дверь.

Немного поколебавшись, Уэс показал Лео фотографию Джуда, которую получил от Бернса.

– Да, это тот самый парень, которого мы вышвырнули на задний двор.

– Вы его знаете? Он живет где-то здесь поблизости?

Лео подумал и, хитро поглядев на Уэса, сказал:

– Если этого парня разыскивают... то, позвони я куда следует, мне за информацию неплохо заплатят...

– Раньше надо было думать. Сейчас вас, наоборот, привлекут к ответственности за сокрытие известной вам информации, что уже помешало расследованию!

Владелец бара вздрогнул, но заговорил только после того, как Уэс положил двадцатидолларовую банкноту на стойку.

– Тот пьянчуга сюда больше не приходил. – Лео скосил глаза на банкноту. – Мне кажется, живет он в номерах на улице Занзибар.

– Маловато для этой суммы, – сухо заметил Уэс.

– Зовут его, кажется, Билл.

Уэс покачал головой:

– На эти деньги купите себе пособие по вранью.

* * *

– Я предчувствовал, что ваши люди заинтересуются этим парнем, – сказал Уэсу рябой мужчина – администратор отеля «Занзибар».

От него сильно пахло одеколоном. В одной руке он держал тонкую дымившуюся сигару, а другой расправлял на стойке фотографию, которую показал ему Уэс. Сигарный дым и крепкий аромат дешевого одеколона были не в силах перебить витавший в холле отеля тошнотворный запах пыли.

– Этот парень сейчас здесь?

– Нет, он пропал. За свой номер он не платит, поэтому номер мы закрыли.

– Откуда появилось у вас предчувствие, что мы заинтересуемся этим парнем?

– Я что – глупый? Да этот парень наверняка взломщик!

– С чего вы это взяли?

– Он мне все уши прожужжал рассказами о своей значимости, убеждал меня, что очень много знает и что он важная птица. По утрам он сползал со своей кровати и уезжал на автобусе на «работу», как он говорил. Так я ему и поверил! Однажды он продемонстрировал мне содержимое своей сумки. Она была доверху набита отмычками. При этом парень сказал, что он лучший в стране слесарь по замкам. Тогда я все и понял.

Администратор выпустил изо рта клубы сигарного дыма.

– От таких парней всегда ожидаешь чего-то такого, – добавил он. – Звали его... Джуд... да, Джуд Сьюард.

– Да, почти так, – сказал Уэс.

– И теперь, значит, я прочту о нем в газетах в рубрике уголовной хроники?

– А вот в этом я сомневаюсь. Вы сказали, что закрыли его номер...

– Вообще-то там живет сейчас более ответственный человек... Мы вынуждены были поселить там другого жильца, когда этот Джуд не внес плату за свой номер. А пожитки его мы упаковали и спрятали в укромном месте.

В холле отеля стоял старый-престарый просиженный диван. Телефон-автомат на стене был совсем обшарпанным. Сверху доносились приглушенные крики ссорящихся мужчины и женщины.

– Где его вещи? – спросил Уэс.

– В кладовке. В нашем отеле уважают законы: вещи съехавших постояльцев мы должны хранить целый месяц. Закон нарушать нельзя!

– Да, нарушать его не надо... Мне бы хотелось взглянуть на вещи Джуда.

– Что ж, если хочется, так... Но покажите-ка мне еще раз удостоверение, которым вы помахали перед моим носом, когда вошли.

Уэс протянул администратору свое удостоверение. Из него высовывался краешек двадцатидолларовой банкноты. Администратор вытащил деньги, внимательно оглядел их и засунул в карман. Так и не раскрыв удостоверения, он возвратил его Уэсу и, ухмыльнувшись, сказал:

– Документ внушительный.

Кладовка была загромождена какими-то ящиками, грудами тряпья и прочим старьем. Администратор выудил из всего этого два видавших виды чемодана и коробку из-под обуви. В коробке лежали туалетные принадлежности, а в чемоданах были в беспорядке набросаны грязные и мятые вещи. Уэс подумал, что если у Джуда и было что-либо ценное, то оно наверняка уже стало собственностью администратора. В вещах Джуда Уэс нашел ключи с эмблемой «мерседеса» и отложил их в сторону. Из кармана сильно выцветшей рубашки с изображением акул выпали две мятые моментальные фотографии, сделанные «Поляроидом». На первой были запечатлены Джуд и какой-то молодой мужчина. Они оба улыбались тому, кто их фотографировал, но улыбка мужчины рядом с Джудом казалась какой-то вымученной.

У этого мужчины были короткие темные волосы, он был гладко выбрит, одет в легкую рубашку и джинсы. На фотографии им обоим было лет по тридцать.

На втором снимке была запечатлена роскошная брюнетка – невысокого роста, но с огромным бюстом. Она стояла на склоне песчаного бархана, с невинным любопытством глядя в объектив фотокамеры. Женщина была похожа на итальянку: у нее были полные губы и большие карие глаза.

Уэс положил обе фотографии себе в карман.

На следующее утро Уэсу понадобился всего лишь час, чтобы найти место, где работал Джуд. Он выписал из справочника номера телефонов всех магазинов, где торговали замками. И уже в четвертом магазине – «Скобяные изделия и замки – лучшие в Лос-Анджелесе» на просьбу Уэса позвать Джуда ему ответили, что он уволился.

Этот магазин располагался совсем недалеко от телефона-автомата, которым воспользовался Джуд в ту ночь.

«Этого парня, должно быть, сильно напугали сразу после рождения и он до сих пор еще не оправился от страха», – подумал Уэс, когда начал задавать свои вопросы толстому хозяину магазина. За его спиной стоял пожилой человек с непроницаемым лицом и разбирал какой-то замок.

Хозяин долго жевал губами, прежде чем ответил на вопрос Уэса о том, почему Джуд уволился с работы.

– Почему?.. Не знаю... ничего не знаю...

– Он был хорошим слесарем? – раздраженно спросил Уэс.

– Он? Да... ну... но... – Хозяин пожал плечами и замолчал.

– Вообще-то он и не слесарь даже, – сказал вдруг пожилой мужчина, разбиравший замок. – Это я всего лишь слесарь. А Джуд – настоящий мастер своего дела: у него просто Божий дар. Он без малейших усилий может открыть любой сейф. Вы знаете, что значит «открыть сейф»?

– Нет, – ответил Уэс.

– Это значит, что нужно досконально разбираться в сложных наборных замках. И еще нужна особая интуиция: нужно уметь различать на слух особые шумы за бронированной дверью сейфа, когда набираешь код. Это настоящее искусство! И этому искусству надо долго и упорно учиться. А мы – всего лишь ремесленники. Таких, как Джуд, в этой стране всего-то человека два. Может быть, один такой найдется и в Европе. Где бы он ни получил свои уникальные знания, могу сказать точно: его искусство совсем не для того, чтобы устанавливать охранные системы пошлым голливудским звездам.

– Он забрал с собой мои инструменты, – вдруг испуганно сказал хозяин магазина. Признаться в этом его, видимо, побудило желание не дать пожилому слесарю возможности выглядеть более значительным, чем он сам.

– Но вы ведь, хозяин, задолжали ему, – укоризненно сказал слесарь.

– Что, что он забрал? – нетерпеливо спросил Уэс.

– Просто инструменты, – ответил слесарь. – Те самые, которыми мы торгуем. Ведь так? – обратился он к хозяину.

Тот облизнул губы и кивнул головой.

Поблагодарив пожилого слесаря, Уэс вышел из магазина.

* * *

Джеку Бернсу Уэс позвонил все с того же телефона-автомата, которым пользовался Джуд.

– Вы позвонили вовремя, – сказал частный сыщик. – По-моему, я узнал как раз то, что вам было нужно: Стюарт сделал с того автомата два междугородных звонка.

– Два? – удивился Уэс. Мимо него на огромной скорости проносились автомобили. «Куда отсюда отправился Джуд? И как – на автобусе?»

– Во-первых, он позвонил в известную вам фирму, где работают наши с вами общие друзья, – продолжал Бернс.

– Об этом я знаю, – сказал Уэс.

– Не сомневаюсь. А во-вторых, он позвонил в Таком-Парк, Вашингтон, округ Колумбия. Телефонный номер, по которому звонил Стюарт, зарегистрирован на имя Ника Келли.