Текст книги "Что мы знаем друг о друге"

Глава 9

Как-то раз Дэнни наблюдал такую картину: мужчина лет шестидесяти проскакал на «кузнечике» по всей Риджент-стрит в одних мешковатых трусах, опасно сползавших по мере приближения к площади Пикадилли. Его видели тысячи людей, но никто не задерживал на нем взгляд. Дэнни это очень нравилось в жителях Лондона. Их не могла смутить никакая странность – наоборот: чем чуднее, тем меньше их это волновало. Во всяком случае так Дэнни думал. Но когда за ним закрылись двери и автобус тронулся, стало ясно: сложившийся у него в голове образ лондонцев был не вполне точен.

Дэнни старался вести себя нормально – насколько это возможно, когда едешь в общественном транспорте в костюме панды. Однако поддерживать иллюзию нормальности мешали другие пассажиры, особенно подростки, снимавшие его на телефон, и одетая в непомерно огромный пуховик старушка, которая уставилась на Дэнни, как только он сел. Может быть, стоило снять маску – из-за нее он потел, а главное, чувствовал себя совсем глупо. Но из опасения, что его узнает кто-нибудь со стройки (или, еще хуже, из школы Уилла), Дэнни оставил маску на месте и старательно игнорировал взгляды окружающих.

Кряхтя, автобус подъехал к остановке, и в салон зашла темноволосая девушка, высокая и достаточно стройная, чтобы протискиваться через толпу, никому не мешая. Но она все равно всем мешала: отпихивала на своем пути даже тех, кто не перегораживал проход. Ее здоровенные серьги были крупнее, чем петли, висевшие на поручнях автобуса, а жвачку она жевала так громко, что Дэнни услышал ее гораздо раньше, чем почувствовал удар по голове.

– Осторожнее, – бросил Дэнни.

– Что? – Девушка уселась напротив. Ее и без того крошечная мини-юбка задралась еще выше.

– Вы стукнули меня сумочкой по голове.

– Ну и? Ты стукнул головой по моей сумочке, а я не возмущаюсь!

– У вас там кирпич, что ли? – спросил Дэнни, потирая голову.

– Кастеты, – буркнула она. – Хочешь взглянуть?

Дэнни изучал ее пальцы с кислотно-розовыми ногтями. Их украшало столько колец, что он засомневался, нужны ли этой дамочке кастеты. На зажатом в руке мобильнике стразами было выложено имя – «Кристаль».

Дэнни покачал головой и посмотрел в окно. Компания подростков смеялась над ним и показывала неприличные жесты. Он уставился в пол, пытаясь подсчитать, сколько остановок осталось проехать.

– А почему ты в костюме скунса? – поинтересовалась Кристаль.

Дэнни промолчал, надеясь, что она отстанет. Не сработало.

– Эй, скунс! Вонючка. Скунсище. Скунсерино. Скунсотрон. Скунс-навозник.

– Я не скунс, – вздохнул он.

– Нет? – удивилась Кристаль, принюхиваясь. – А пахнешь прямо как скунс.

– Вовсе нет, – возразил Дэнни, хотя не сомневался в ее правоте.

– Да! Воняешь, как носок со вчерашней блевотиной.

– Запах скунсов ничего общего с этим не имеет, – возразил Дэнни, вспомнив рассказ Мо: струя, которую выпускает скунс, на самом деле бьет в нос жуткой смесью горящих шин и гнилого лука. Он хотел было поделиться этим с Кристаль, но передумал.

– Зато ты пахнешь именно так, – скривилась та.

– Сказал же, я не скунс.

– А кто тогда? Хорек с чесоткой?

– Нет.

– Крыса с Эболой?

– Опять не угадала.

– Есть идеи? – Кристаль повернулась к сидевшей рядом старушке в пуховике.

– Извращенец, – выдала та, злобно глядя на Дэнни.

– Думаю, вы правы, – согласилась Кристаль.

– Я панда, ясно? Это костюм панды. Панды! Понятно? Супер.

Кристаль расхохоталась так, что жвачка вылетела у нее изо рта и маленьким серым завитком повисла на костюме Дэнни.

– Панда! – выпалила девушка. – Умора, блин!

– Я серьезно! – Дэнни разглядывал резиновое месиво, накрепко прилипшее к его меху.

– Не двигайся. – Кристаль навела на Дэнни телефон, пытаясь держать его ровно, несмотря на приступы смеха. Она сделала фото, посмотрела на результат и снова расхохоталась.

– Не вижу здесь ничего смешного.

– Тихо! – шикнула девица, бормоча что-то себе под нос, пока пальцы летали по экрану. – «Только гляньте на этого жалкого придурка лол неудивительно, что панды вымирают лол кто будет спать с таким лол хештег лох хештег извращенец».

Автобус начал тормозить, и Кристаль встала.

– Дайте хотя бы салфетку, – попросил Дэнни.

– Держи. – Она бросила ему пачку бумажных платочков, которые достала из сумки. – До скорого, мармеладный мишка. Понял? Мармеладный мишка!

– Оборжаться, – пробормотал Дэнни, пытаясь очистить мех салфеткой. Кристаль вышла на остановке, а старушка продолжила сверлить его злобным взглядом. – И я не извращенец.

⁂

Ивана открыла дверь и, завопив, тут же ее захлопнула.

Дэнни в полной растерянности стоял на лестничной клетке. Сообразив, что он все еще в маске панды, он потянулся ее снять, но в этот момент дверь распахнулась, и из квартиры вывалился Иван. Дэнни и пикнуть не успел, как здоровяк схватил его за горло и прижал к стене, а Ивана принялась колотить его метлой.

– Стойте! – прохрипел Дэнни, пытаясь разжать пальцы Ивана. – Это я… Дэнни…

– Дэнни? – Иван чуть ослабил тиски на шее гостя.

– Дэнни? – Ивана тут же бросила метлу. – Почему ты оделся крысой?

– Да, почему? Ивана ненавидеть крыс!

– Это не крыса. – Дэнни снял маску и осторожно помассировал кадык. – Это панда.

– Я чуть тебе глаз не подбить, как панде. – Иван потряс кулаком у него перед носом. – Заходи, пока соседи не увидели. – Иван пропустил Дэнни в квартиру, которая была категорически мала для человека его габаритов. Хотя рядом с таким великаном все казалось категорически маленьким, даже вещи вроде автоматов с едой, холодильников и некоторых автомобилей.

Дэнни устроился среди вышитых вручную подушек, разбросанных по всему дивану. Иван опустился в старое кресло, обложенное кружевными салфеточками, и уставился на Дэнни так, словно хотел сообщить ему ужасную новость, но не мог подобрать слова.

– Что ж, – начал он, указывая на костюм панды. – Именно это англичане называют «нервным срывом».

– Нет, англичане называют это не «нервным срывом», а «антрепренерством».

– Это не французское слово?

– Хорошо, французы называют это «антрепренерством».

– Значит, «антрепренерство» – это нервный срыв по-французски?

– Нет.

– Я запутался.

– Слушай, нет у меня нервного срыва, ясно? – Дэнни рассеянно соскребал остатки засохшей жвачки с живота. – Теперь это моя работа.

– Люди платят за то, что ты одеваться как идиот?

– Этот идиот спас тебе жизнь! – прокричала Ивана с кухни.

– Он не спасал мне жизнь! – взвился Иван, после чего разразился длинной тирадой на украинском. – Ты не спасал мне жизнь, – повторил он, повернувшись к Дэнни.

– Я такого и не говорил.

– Хорошо. Потому что ты не спасал.

– Как скажешь. – Дэнни изо всех сил пытался сохранять серьезный вид.

– Значит, тебе платят за то, чтобы ты одеваться пандой? – последнее слово Иван выделил, чтобы жена слышала.

– Пока нет, – покачал головой Дэнни. – Но будут. Понимаешь, пару дней назад я был в парке «Веранда». Ну знаешь, где всякие артисты выступают? Музыканты, фокусники, танцоры и все прочие? В общем, я видел, как они там зарабатывают, – старик, да они деньги лопатой гребут, даже самые бездарные. Вот я и подумал: блин, я тоже так могу! Сегодня был мой первый день.

– И как прошло?

– Ну смотри. – Дэнни принялся загибать пальцы. – Меня обокрали дети, одежду стащили, на просторах интернета есть видео, где я называю маленькую девочку Антихристом, женщина в автобусе плюнула в меня жвачкой, гигантский украинец чуть меня не придушил, а потом меня поколотили метлой. Короче, день как день.

– Извини.

– Извини, Дэнни! – прокричала Ивана с кухни.

– Я все прощу, если вы одолжите мне какую-нибудь одежду. Нельзя, чтобы Уилл меня таким увидел.

– Он не знать, что ты теперь панда? – удивился Иван.

Дэнни покачал головой.

– Он думает, я до сих пор работаю на стройке. Не хочу его тревожить.

– Своим психическим расстройством? – Иван постучал по виску.

– Нет, нашими финансовыми проблемами. Мне нечем заплатить за квартиру, а наш домовладелец – не самый отзывчивый человек на свете.

– Я тебе сказать: нужны деньги – я найти тебе работу. Я знать много людей.

– Кстати, у тебя нет кого-нибудь, кто может достать поддельные документы?

– Конечно. Что тебе нужно? Права? Паспорт? Карта постоянного покупателя «Сейнсбери»[4]4
  «Сейнсбери» – сеть продуктовых магазинов в Лондоне. Прим. пер.


[Закрыть]?

– Лицензия уличного артиста.

– Чтобы быть пандой, нужна лицензия?

– Не спрашивай. Можешь такую достать?

– Позвоню кое-кому, – пожал плечами Иван.

– Круто. Спасибо, Иван. Ты спас мне жизнь.

Иван поморщился.

– Извини. Щекотливая тема.

Тут Дэнни чихнул и вытащил платок из пачки, которую швырнула в него Кристаль.

– Откуда у тебя серветка из стрип-клуба? – вытаращил глаза Иван.

– Что? – пробормотал Дэнни, вытирая нос.

– «У Фэнни». – Иван указал на салфетку в руках у Дэнни. – Это стрип-клуб. В Шордиче.

Ивана высунулась из кухни и пристально посмотрела на мужа; тот, казалось, сжался под ее взглядом.

Дэнни уставился на салфетку. На ней розовыми буквами было выведено «У Фэнни».

– Долгая история, – бросил Дэнни. Иван усмехнулся. – И это не то, что ты подумал.

– Что? Я ничего не подумал.

– Тогда прекрати так улыбаться!

– Как?

– Слушай, просто дай мне одежду, ладно?

По-прежнему ухмыляясь, Иван поднялся с кресла и исчез в коридоре.

Дэнни направился на кухню, где Ивана нарезала овощи.

– Пирог был просто восхитительный, – сказал он ей с порога. – Мне пришлось буквально прятать его: Уилл мигом съел бы все до последней крошки.

Женщина отложила нож и вытерла руки о фартук.

– Как он? – спросила она, облокотившись о кухонный стол.

– Если бы я знал, – вздохнул Дэнни.

– А ты? Ты как?

– По-моему, тут все очевидно. – Дэнни указал на свой костюм. Оба засмеялись, но улыбки быстро сошли с лиц.

Иван вернулся с парой армейских штанов и футболкой с птицами из Angry Birds.

– Держи. – Он протянул все это Дэнни.

– Это вещи Юрия?

– Конечно, – кивнул Иван.

– Ему же двенадцать. Иван, я не могу носить одежду двенадцатилетнего пацана!

– Ты правда думать, что моя будет тебе как раз?

Дэнни со вздохом расстегнул костюм панды, оставив его болтаться на талии, и натянул футболку поверх нижней рубашки.

– А вообще, – он помахал руками, показывая, как болтается футболка, – нет ли каких-нибудь вещей, из которых Юрий уже вырос?

⁂

Уилл пришел домой всего на несколько минут позже Дэнни. Тот только успел сменить футболку с Angry Birds на собственную, когда услышал, как открылась и закрылась входная дверь.

– Привет, приятель! – воскликнул Дэнни, высунувшись из спальни. Уилл и Мо как раз появились в гостиной. – Ой, привет, Мо.

– Здравствуйте, мистер Малули. Как работа?

– Работа? – не понял Дэнни: со дня увольнения никто не задавал ему этого вопроса. – Ах да, работа! На стройке. Где я работаю. Все здорово, спасибо. Ну не прям здорово… нормально. Довольно тухло, если вдуматься. Постоянно копаю, ношу всякое и… Ты останешься на ужин? Мы будем очень рады.

– Спасибо, мистер Малули, но, если вы не против, мы с Уиллом пойдем ужинать ко мне. Только пару игр возьмем.

– Ясно, – отозвался Дэнни.

Он испытал облегчение, потому что в холодильнике осталась только банка фасоли и несколько картофельных вафель, но почувствовал и укол разочарования: вечер предстояло провести без Уилла. Пусть они с сыном почти не разговаривали, но тихий ужин вдвоем все равно был главной радостью его дня.

Уилл запихнул в рюкзак несколько видеоигр и подтолкнул Мо к двери.

– До свидания, мистер Малули.

– Пока, Мо. Развлекайся, Уилл.

Дэнни провожал их взглядом, пока дети не скрылись из виду. Уилл так и не обернулся.

⁂

Закинув костюм панды в стиральную машинку, Дэнни щедро налил туда геля и выбрал адский трехчасовой режим: Лиз использовала его редко, когда Уилл был помладше и с наслаждением катался в такой грязи, в которую даже собаки не рискнули бы сунуться. По окончании цикла Дэнни с опаской понюхал костюм. Стало чуть лучше, но пах он, наверное, так же, как дикий медведь после спячки. Дэнни принялся поливать мех освежителем воздуха, пока не онемел палец, а затем стал искать, куда спрятать костюм. Вешать его в гардероб было нельзя – иначе провоняла бы остальная одежда. Вместо этого Дэнни водрузил костюм на распахнутую створку шкафа, так что груда меха оказалась в узком пространстве между дверцей и стеной, возле открытого окна.

Вконец измотанный после такого долгого и насыщенного дня, Дэнни упал в кресло и медленно потер лицо. Почувствовав, что за ним наблюдают, он повернулся к Лиз, глядевшей на него с фотографии на кофейном столике. Дэнни улыбнулся в ответ.

– Господи, Лиз, что я творю?

Глава 10

Дэнни не хотелось без лицензии возвращаться в парк, где его ждали разгневанные родители и их пинающиеся злобные гномы, поэтому на следующий день он остался дома.

Вдохновленный разговором с Тимом, он решил набросать список вещей, за которые ему могли бы платить. Десять минут спустя лист все еще оставался девственно чистым. Тогда Дэнни принялся составлять перечень того, что делать не умел.

Он не владел музыкальными инструментами, это точно. Времени учиться тоже не было. Он мог бы, пожалуй, освоить треугольник, на котором немного играл в школьном оркестре, – пока учитель не рассудил, что это слишком хорошо для Дэнни, и не вручил ему игрушечную свистульку. Но даже если он был мастером игры на треугольнике, Моцартом металла и ударником-виртуозом, он сильно сомневался, соберет ли толпу панда, стучащая по согнутому кусочку прута на веревочке, как бы круто она это ни делала.

Дэнни ничего не знал и о фокусах, хотя его отец провернул трюк с исчезновением покруче Дэвида Копперфилда. Но, как и любой уважающий себя иллюзионист, он не раскрыл секрета и не вернулся выступить на бис. Что касается жонглирования, то Дэнни и бабочку не мог поймать, не говоря уже о кеглях, теннисных мячиках, огромных орехах или какие там еще предметы люди подбрасывали и ловили забавы ради. Однако и это удавалось ему лучше, чем танцы – слово, которое он дважды подчеркнул и сопроводил несколькими восклицательными знаками.

Они с Лиз были во многом похожи. Оба спали в носках; обоим нравилась паста «Мармайт»[5]5
  «Мармайт» – соленая паста из дрожжевого экстракта, которую обычно намазывают на тосты. Прим. пер.


[Закрыть]; оба наизусть знали песню из заставки ситкома «Принц из Беверли-Хиллз»; оба с радостью пригласили бы Пирса Моргана[6]6
  Пирс Морган – британский журналист и телеведущий, был редактором многих таблоидов, в том числе газеты The Sun. Прим. пер.


[Закрыть] на званый ужин, чтобы отравить; но в вопросе танцев они были как небо и земля. Лиз могла танцевать под любую музыку. Поп. Классику. Панк. Транс. Регги. Кантри. Даже под построк, хотя Дэнни считал это чем-то из области фантастики. Мама Лиз говорила, что дочь научилась танцевать раньше, чем ходить: так естественно она двигалась. Ее с ранних лет отдали в балетную школу, но четкие границы пришлись Лиз не по нраву. Ей не хватало терпения и дисциплинированности, чтобы танцевать по чужим правилам. Чем больше правил, тем меньше веселья, а если нет веселья – это уже не танцы, а выступление. Этого Лиз совершенно не хотела, а потому забросила занятия и устроилась в местную начальную школу помощницей учителя на полставки. В глубине души Дэнни уважал это решение, хотя и знал, какой редкий и яркий дар она загубила.

Он понял, как талантлива Лиз, впервые встретив ее. Их общая подруга Кэти, которая в итоге вышла замуж за удивительно несимпатичного тучного мужчину, умудрившегося, несмотря на свои недостатки, завести как минимум три интрижки, пригласила Лиз на школьную дискотеку. Тот вечер надолго запомнился всем присутствовавшим уже потому, что кто-то и впрямь танцевал. Подростки ходили на дискотеки не ради танцев, а затем, чтобы кого-нибудь облапать, попытаться облапать или хотя бы сделать вид, будто лапают, а потом растрезвонить об этом одноклассникам. Танцпол для всех был как чудаковатый дядюшка на дне рождения: без него не обходится ни один праздник, но все старательно его избегают. Все, кроме Лиз, естественно. Пока другие копошились в темноте или притворялись захмелевшими с одного глотка принесенного кем-то коктейля «Бакарди Бризер», Лиз зажигала на танцполе к вящей радости диджея, чей труд иначе остался бы напрасным. Когда же музыка стихла и учителя отправили детей по домам, чтобы наконец повеселиться самим, Лиз, Дэнни и их друг Стью пошли к Кэти: ее родители уехали на все выходные. Четверо подростков выпили найденную в дальнем углу бара бутылку анисового бренди. В результате Кэти уснула, упав лицом в клумбу; Стью наутро обнаружил в кармане два своих зуба; а Дэнни и Лиз проснулись вместе – в обнимку и полностью одетые. Они не помнили, как так вышло, но совершенно не хотели отпускать друг друга.

Насколько естественно на танцполе смотрелась его покойная жена, настолько противоестественно – сам Дэнни. У него была всего одна проблема: отсутствие чувства ритма. Он слышал мелодию и мог качать головой в такт, но стоило подключить другие конечности, как все шло наперекосяк. Руки и ноги выходили из-под контроля – беспорядочно били и хлестали воздух. Они не следовали музыке и не слушались даже Дэнни, а подчинялись одному лишь богу дрянных танцев – безжалостной сущности, задобрить которую можно было единственным способом: публично принеся в жертву собственное достоинство. Короче говоря, на танцпол Дэнни ступил бы только в том случае, если бы все вокруг было объято огнем.

Но чем дольше он размышлял, тем отчетливее понимал: нравится ему это или нет (конечно, нет!), танцы были лучшим вариантом. В отличие от музыкантов, фокусников и других артистов, танцорам для номера не нужен был специальный инвентарь: только проигрыватель (а он имелся) и ноги (тоже, по крайней мере, на ближайшие полтора месяца). Осторожно потирая синяк на голени, Дэнни логично рассудил, что детям будет куда сложнее попасть по движущейся цели, чем, например, по гитаристу, миму или тому глупцу или храбрецу, который решится работать живой статуей.

Он уставился на написанное слово – «танцы» – и поежился от одного его вида. Но затем вспомнил молоток мистера Дента, и по телу пробежала настоящая судорога – такое бывает, когда ярлычок футболки случайно касается шеи и в первое мгновение кажется, что это был паук.

Зазвонил телефон; Дэнни, все еще дрожа, взял трубку.

– Какая ты панда? – спросил Иван.

– Что? – не понял Дэнни.

– Панда, – повторил украинец, – какая ты панда?

– Китайская, наверное. Не знаю. А бывают какие-то другие?

– Для лицензии, – уточнил Иван. – Кажется, я найти человека, чтобы тебе помочь, но ему надо знать, какая ты панда. Ты петь? Танцевать? Играть на гармошке? Что?

Дэнни уставился на блокнот у себя на коленях.

– Ну?

– Я танцую, – сказал он наконец. – Я танцующая панда.

Глава 11

Когда на следующий вечер позвонил Иван, Дэнни в одиночестве смотрел телевизор. Уилл попросил разрешения переночевать у Мо (точнее, просил-то Мо), и Дэнни нехотя согласился. Впрочем, позже он порадовался такому раскладу: Иван назначил встречу в полночь в Пекхэме. Кроме того, украинец предложил дать Дэнни тридцать фунтов взаймы – именно столько стоила лицензия, – но тот вежливо отказался: не хотел снова влезать в долги, даже если брать у друга. У него было немного денег, отложенных на самый крайний случай, но запас быстро таял. Почти все это осталось от Лиз – точнее, от родителей, даривших ей конверты с купюрами на каждый день рождения, Рождество и вообще по любому подвернувшемуся поводу. Лиз сердилась: она считала это – может, справедливо, а может, нет – язвительным намеком на то, что они не гребут деньги лопатой, и отказывалась их тратить. Однако сейчас, вынимая из оставшейся маленькой пачки три купюры и засовывая их в карман, Дэнни внезапно почувствовал благодарность за эти подарки.

⁂

Здание выглядело так, словно его постановили снести и даже приступили к исполнению приговора, но потом городской Совет передумал и помиловал этого хромого уродца. Иван прятался возле исписанного граффити подъезда, где некто по прозвищу Наггетс и, кажется, Ошеломляшка соревновались, кто изрисует больше свободных поверхностей. Ошеломляшка, похоже, выигрывал.

Иван выглядел обеспокоенным, и его волнение передалось Дэнни: если нервничал Иван, значит, точно было из-за чего.

– Все хорошо? – обратился к Ивану Дэнни.

– Деньги взял? – ответил тот вопросом на вопрос.

Дэнни показал ему купюры. Иван кивнул.

– Оружие взял? – спросил украинец.

– Оружие?

– Ну знаешь, бах-бах, вжик-вжик. – Иван сопроводил слова соответствующими жестами.

– Нет, Иван. Я не брал оружие. Ты ничего такого не говорил.

Украинец кивнул и посмотрел на часы.

– Мне кажется или ты что-то недоговариваешь?

– Все в порядке. Идти.

Зайдя в подъезд следом за Иваном, Дэнни оказался в тускло освещенном вестибюле. Там пахло как в туалете, где заканчивается освежитель воздуха. Иван нажал кнопку вызова, и лифт, к немалому изумлению Дэнни, заработал, но так стучал и лязгал, будто спускался на последнем издыхании.

– Может, лучше по лестнице?

– Иди, если хочешь, – процедил Иван. Двери лифта со скрипом открылись. – Я ехать.

Дэнни уставился в темноту лестничного пролета. Там царил такой мрак, что можно было разглядеть только первые пять ступенек и валявшуюся на них кучу тряпья, которая при ближайшем рассмотрении оказалась человеком. Дэнни не понял, дышит тот или нет, и все же выбрал лифт.

– А этот тип, к которому мы едем… Откуда ты его знаешь?

– Я и не знаю, – буркнул Иван. – Мой друг – он знать. Ну, друг сестры друга. Он однажды иметь бизнес с Акулой, говорит – хорошие услуги.

– Его правда зовут Акула?

– Ну, это не настоящее имя. Так его зовут люди.

– Спасибо за пояснение, – ухмыльнулся Дэнни. – Почему люди зовут его Акулой?

– Он любить воду? Не знаю. Почему еще его могут звать Акулой?

– Потому что дает в долг под безумные проценты? Или ест людей? Потому что он безжалостный хищник со стеклянным взглядом?

Иван на секунду задумался.

– Верно подмечено, – кивнул он.

Лифт резко качнулся. Дэнни схватил Ивана за руку и тут же отпустил, когда понял, что насмерть они не разобьются.

– Они были похожи на настоящие?

– Кто?

– Документы, которые купил друг сестры друга. Кстати, это был паспорт? Или права?

– Динамит, – ответил Иван.

– Динамит?!

– Не то слово. Не динамит.

– Слава богу, – выдохнул Дэнни.

– Ручную бомбу. Знаешь, когда вытягиваешь такую штуковину и бросаешь?

– Гранату?

– Гранату, – кивнул Иван. – Он купить гранату. Советскую «лимонку». Хорошая штука.

– Иван, что за черт?! Я думал, этот тип продает поддельные документы!

– Он много чего продавать, – улыбнулся Иван. – Такая работа.

Лифт замер, и двери разъехались в стороны. Дэнни старался не отставать от Ивана, пока они шагали по длинному грязному коридору к единственной двери, из-под которой пробивался свет. Иван постучал шесть раз: сначала три удара, потом два и еще один. Внутри квартиры звякнула цепочка, щелкнул замок, и показался одетый в черную кожаную куртку кряжистый мужчина с зализанными волосами и густыми усами.

– Мы искать Акулу, – сказал Иван.

Мужчина смерил его взглядом и что-то проворчал, а затем так же с головы до ног осмотрел Дэнни. С пугающей тщательностью обыскав обоих, он снова что-то пробурчал, отступил в сторону и жестом велел им заходить.

В квартире не было ровным счетом ничего полезного или ценного. Гниющие доски пола не застелили коврами, из пустых проемов тянулись ржавые петли, с потолков свисали оголенные провода. Даже окна отсутствовали: рамы либо затянули черными мешками для мусора, либо закрыли отсыревшим картоном. Остались только стол и кресло, где сидел человек с полным золотых зубов ртом. Левый глаз у него слегка косил вправо.

– Танцующий медведь! – Акула говорил с непонятным акцентом: что-то к северу от Манчестера, но к югу от Ньюкасла. Он поднялся и приветственно раскинул руки в стороны.

Дэнни жутко волновался: он понятия не имел, как правильно вести себя при встрече с воротилами преступного мира, и счел необходимым обнять Акулу – что и сделал, к изрядному удивлению последнего и ужасу Ивана.

– Итак. – Хозяин неловко поправил пиджак, опустился в кресло и жестом велел гостям сесть, хотя в комнате больше не было мебели. – Сколько вам нужно, господа?

– Сколько? – Дэнни бросил взгляд на Ивана, но тот пожал плечами. – Только одну, если можно.

– Только одну, если можно, – повторил Акула, пытаясь передразнить Дэнни, но вышло похоже на Дика ван Дайка[7]7
  Дик ван Дайк (род. 1925) – американский комик, актер, продюсер и сценарист с голландскими корнями. Прим. ред.


[Закрыть], изображающего плохую пародию на Дика ван Дайка. Хозяин вытащил из ящика стола пластиковый пакет с застежкой и положил перед собой. – Вуаля.

– Что это? – спросил Дэнни с нервным смешком.

– Что это? – снова передразнив Дэнни, Акула бросил на своего приятеля взгляд, словно говоривший: «Ты только посмотри на этого парня». – То, что вы просили.

Дэнни повернулся к Ивану, надеясь на какое-то объяснение, но тот тоже казался сбитым с толку.

Акула вытащил из пакета горсть таблеток, закинул одну в рот, а остальные протянул Дэнни.

– Вот. Попробуйте, – подмигнул он Дэнни косящим глазом.

– Не стоит, правда.

– Это хороший продукт. Даю слово.

– Спасибо, но…

– Давай.

– Я…

Акула достал из кармана электрошокер и положил на стол.

– …совсем не против! – закончил Дэнни. Он схватил таблетку с протянутой руки и, морщась, проглотил, ощутив болезненную сухость в горле. Иван сделал то же самое.

Акула ответил им стальной ухмылкой, одним жадным движением отправил в рот оставшиеся таблетки – штук шесть или семь – и вдруг дернулся, схватившись за грудь. Дэнни решил было, что это сердечный приступ, но пока силился вспомнить уроки по оказанию первой помощи (в ритме какой песенки надо делать массаж сердца? и как правильно: на пятнадцать нажатий – два вдоха или пятнадцать вдохов на два нажатия?) и решить, этично ли вообще спасать того, кто торгует наркотиками и иногда гранатами, Акула сунул руку в карман и вытащил вибрирующий мобильник. Пока он разговаривал с каким-то Родни, Дэнни попытался общаться с Иваном с помощью брошенных украдкой взглядов.

«Что мы только что приняли?!» – спросил взгляд Дэнни.

«Что?» – ответил взгляд Ивана.

«Я чувствую себя странно. У меня покалывает пальцы. У тебя покалывает пальцы? У меня покалывает пальцы!»

«Почему ты так на меня смотришь?»

«У меня начинается припадок? Да?»

«Нет, серьезно, перестань так на меня смотреть!»

«Кажется, нам пора уходить», – показал Дэнни бровями.

«Ты ведешь себя как безумный».

«Может, сбежим? А?»

«У тебя брови сами по себе двигаются, что ли?»

«Хотя у него электрошокер. Так что идея плохая».

«У меня покалывает пальцы. – Иван потер руку об руку. – У тебя покалывает?»

«Как думаешь, странно будет, если я станцую? Прямо сейчас?»

– Итак, – обернулся к ним Акула, положив трубку, – на чем мы остановились?

– Деньги, – ответил его спутник. Дэнни совсем забыл, что тот стоит у него за спиной.

– Послушайте, здесь, кажется, какая-то ошибка, – вмешался Дэнни, – мы пришли не за тем… что сейчас проглотили.

– Ошибка? – повторил Акула. Сверкнули золотые зубы, но его улыбка осталась холодной. – Какая ошибка? Вы просили танцующего медведя? Вот вам танцующий медведь, – он ткнул пальцем в пакет с таблетками. – Просили один килограмм – тут один килограмм.

И снова подтолкнул пакет, на этот раз более сердито.

– Видите ли… это я танцующий медведь. Я.

– Ты – танцующий медведь?!

– Да, – Дэнни раскачивался из стороны в сторону, сам не зная почему.

Акула постучал пальцами по столу, словно играл на маленьком барабанчике, и перевел взгляд на Ивана:

– Он прикалывается?

– Он танцующий медведь, – ответил Иван. Доски болезненно заскрипели под его весом, когда он начал двигаться в одному ему слышном ритме.

– Я уличный артист, – пояснил Дэнни, притоптывая и двигая бедрами так, словно исполнял шуплаттлер[8]8
  Шуплаттлер – народный баварский танец, включающий прыжки и хлопки по ногам. Прим. пер.


[Закрыть]. – Мне нужна лицензия.

– Для танцев, – добавил Иван и закружился, раскинув руки. – Ему нужна лицензия, чтобы танцевать!

– Лицензия, чтобы танцевать? – удивился Акула, качая головой. Пальцы забарабанили по столу еще активнее.

– Да! – ответил Дэнни. Он даже не подозревал, что способен выкидывать такие коленца. – Лицензия, чтобы танцевать!

– Но нам не нужна лицензия, чтобы танцевать! – Акула оттолкнулся от кресла и вскочил. – Смотрите!

Он замахал руками, как ветряная мельница, изобразил пинок в воздухе, а потом пристроился к ноге своего приятеля. Судя по смирению, отразившемуся у того на лице, это происходило уже не в первый и точно не в последний раз.

– Нет, не нужна! – В подтверждение своих слов Иван жестами показал большую рыбу, рыбку поменьше и картонные коробки.

– Вам – нет! – воскликнул Дэнни, безуспешно пытаясь изобразить лунную походку. – А мне – да!

– Нам – нет! – повторил Иван, приседая и выпрыгивая – видимо, это был гопак. – Ему – да!

– Вы поможете? – Дэнни, сбросив куртку, вытирал пот со лба.

– Да! – Акула, щелкнув пальцами, принялся бегать на месте. – Помогу! Но сначала потанцуем!

– Мы уже танцуем! – отозвался Дэнни.

– Я никак не остановиться! – с ноткой паники в голосе добавил Иван.

– Сколько это обычно продолжается?! – взвыл Дэнни.

– Пока звучит музыка! – ответил Акула.

– Какая музыка? – удивился Иван.

– Вот именно!

⁂

Дэнни не знал, долго ли они танцевали с Акулой. Проснувшись утром, он не мог вспомнить, во сколько попал домой и как вообще добрался до квартиры, хотя, кажется, они с Иваном танцевали посреди Розенхайтского туннеля, а машины объезжали их. Он не был уверен, исполнит ли Акула его просьбу, но несколько дней спустя обнаружил в почтовом ящике конверт. Внутри, как и было обещано, лежала лицензия уличного артиста. И записка, прочитав которую Дэнни улыбнулся. Послание гласило: «Продолжай танцевать!»