Текст книги "Река Волков. Пророчество"

I

Я никогда не мог усидеть на месте. С того времени, как я заслужил право считаться взрослым, я много раз покидал края Первого Города. Но каждый раз я возвращался.

С раннего детства я стал неотъемлемой частью правящего рода Севера. И не было для меня никого ближе, чем мои светловолосые родственники. Особенно одна из них, мудрая голубоглазая волчица. Она была сильной, но хрупкой. Гордой, но нежной. Она была истинной дочерью Реки Волков.

Я хорошо помню тот день, проведенный с ней вместе перед моим уходом. То, к чему меня готовили всю мою жизнь по воле ее Праматери Мельхиор, должно было исполниться.

Я силюсь вспомнить, когда именно принял это решение. Возможно, я и не принимал его вовсе, оно было принято за меня еще до моего рождения…

* * *

Территория современной России, Поволжье.

Вторая половина XII века н.э.

Осень давно вступила в свои права. Старый раскидистый клен горделиво возвышался над поляной, приодетый в бесчисленные оттенки желтого и оранжевого.

Этот день был последним. И это был один из тех редких дней, когда все дела были отложены. Один из редких дней, когда с раннего утра они не расставались и не позволяли никому их беспокоить. Здесь, за пределами частокола, они скрылись от чужих глаз под сенью клена и, на расстеленном поверх опавших листьев покрывале, сливались воедино.

Ее называли тогда Поющим Ручьем. Через двадцать лет во всем населенном мире она станет известна как Идущая По Воде. Но она тогда не знала об этом. Не могла еще знать.

Она принадлежала к северной ветви священных родов. Тогда, в свои двадцать два года, она уже была одной из самых влиятельных Матерей на Реке Волков. Она была внучкой самой Мельхиор.

Смуглого темноволосого мужчину она знала с самого детства. Его звали Рожденным Из Бока. На Реке Волков, да и во всем населенном мире, не нужно было никому объяснять, кем он был.

Для многих на Реке Волков он не был обычным представителем священного рода. Для многих он был Избранником Небес. Но не для нее. Для Поющего Ручья он был чем-то намного большим.

Много лет назад, когда она была маленькой девочкой, болезнь забрала ее Мать, и Рожденный Из Бока вместе с Балтазаром стали ей ближе всех.

Она была совсем юной, когда он надолго отправился в земли Главного Города. А когда он вернулся, у нее уже пошла первая кровь. И он стал первым братом, чьи ласки она узнала. После этого она была со многими братьями – и священных родов, и с простолюдинами, – но ни с кем ей не было так хорошо, как с ним.

Поющий Ручей чуть слышно стонала, подзадоривая его.

Она опрокинулась на спину и изогнулась, чтобы он мог восхититься ее красивым лицом и упругой, еще совсем девичьей, грудью.

Ей и самой нравилось на него смотреть. Рожденный Из Бока не был похож ни на кого из обитателей Севера. Все волки были светловолосы и голубоглазы, а он был совсем другим. Он был особенным. Помимо темных волос, у него была смуглая кожа и большие зеленые глаза.

Она привлекла его к себе, обвила его ногами.

Когда он начал тяжело дышать, она прижала его к себе еще крепче. Потом тихо прошептала на ухо:

– Надеюсь, что в этот последний раз Небеса дадут мне дитя…

Его тело задрожало. С клена сорвался ярко-желтый листок и, кружась, приземлился рядом с ними. Она повертела лист в руках, грустно улыбаясь.

– Тебе мало тех, что уже есть? – Рожденный Из Бока смотрел на нее с нежностью.

– Хочу еще одного, чтобы был похож на тебя.

Поющий Ручей прислонила палец к его губам, потом провела рукой вниз и остановилась на большом рубце посреди его подбородка, из-за которого борода у Рожденного Из Бока раздваивалась, распадалась на две части.

Все в нем было не так, как у всех: и темные волосы, и зеленые глаза, и огромный рост. Даже борода – и та двоилась. Всем своим видом он будто намеренно показывал, что был особенным.

– Я буду скучать по твоим объятиям, брат.

– В нашем Городе много братьев, без тепла и ласки ты не останешься.

– Но я буду скучать по тебе.

– Я тоже буду скучать по тебе, сестра. По твоей красоте и нежности, твоим умным глазам. И мудрым советам. После Матери ты ближе всех для меня.

– Даже ближе Птахи?

Он засмеялся.

– Даже ближе Птахи.

Очень быстро их разговор вернулся к делам.

– Ты мудра сестра, не по годам мудра, – почти шепотом сказал Рожденный Из Бока. – Но все равно будь осторожна. Матери способны на многое, когда речь заходит о борьбе за власть их сыновей.

– Я тоже способна на многое. Я же внучка Мельхиор. Пусть они сами боятся и будут осторожны.

Поющий Ручей снова стала вертеть в руке кленовый листок. Она провела самым краешком по его груди, добившись, чтобы по коже у него побежали мурашки.

– Я хочу, чтобы у меня был ребенок от твоего семени. Чтобы был таким же умным и сильным, как ты. Чтобы у него были изумрудно-зеленые глаза, как у тебя.

– Все мы рождены под одними Небесами, – улыбнулся Рожденный Из Бока.

Тогда она оттолкнула его и заговорила с наигранной обидой, как она умела:

– Но ты же сам все прекрасно понимаешь! И давно ни для кого не секрет, что семя мужчины передает ребенку его черты! Отчего иначе все волки на одно лицо?

– Такой была Праматерь Северный Ветер.

– Вот именно. И она передала свои черты сыновьям-жрецам, которые через обряды зрелости сделали такими всех людей Севера. Отчего люди, живущие южнее Реки Начала, теперь так отличаются от нас – и не только тем, что еще больше обгорели на солнце? Уж не оттого ли, что такова была их Праматерь, а потом и все жрецы их Городов?

– Может, и оттого, – примирительно улыбнулся он. – Может, затем наши Праматери и придумали обряд зрелости.

– Не Праматери, – усмехнулась она. – А их сладострастные сыновья.

Он не стал возражать. Он только нежно провел ладонью по ее щеке.

– Почему ты так смотришь на меня?

Она ответила не сразу.

– Стараюсь запомнить каждую черточку, брат, каждый звук этого мгновения. Твой взгляд, прикосновение ветра, шум листвы.

– Не говори так, – он снова провел рукой по ее щеке. – Мы видимся не в последний раз. Мы встретимся вновь, когда все наладится.

Она помолчала.

– Ты уверен, брат, что тобой движет не месть? Известно, что Убийца Детей уже давно в мире духов. Ты все равно не сможешь с ним поквитаться.

– Нет. Мной движет не месть. И ты знаешь это, – он удивленно посмотрел на нее. – Ты же знаешь меня лучше, чем кто-либо.

Поющий Ручей грустно улыбнулась. Ей нравилось его дразнить.

– Нет. Мной движет не месть. И ты знаешь это, – он удивленно посмотрел на нее. – Ты же знаешь меня лучше, чем кто-либо.

Поющий Ручей грустно улыбнулась. Ей нравилось его дразнить.

– Давай помолчим, брат. Не говори больше ничего. Послушаем тишину. В ней много звуков. Я слышу, как бьется твое сердце, как поют вокруг птицы, как шелестят деревья. Эти звуки так же приятны мне, как те, что ты извлекаешь, ударяя по струнам своего чудесного инструмента.

Он послушно замолчал, прислушиваясь к тишине. Но вскоре она снова заговорила сама:

– Я знаю, что должна быть сильной, брат. Но мне так страшно. Не представляю, как снова смогу жить без тебя. С ума сойду. Впервые ты покинул меня, когда я едва могла считаться взрослой. Помню, с какой тоской ждала тебя. Ты вернулся намного позже, чем обещал, уже совсем зрелым. Я помню, с каким трепетом в тот раз вышла тебе навстречу.

Поющий Ручей ненадолго замолчала, потом продолжила:

– И вот, ты снова уходишь. Но на этот раз ты даже не собираешься возвращаться. Стоит ли все это того, брат? Может, пора тебе наконец одуматься и предстать перед Советом Старших Матерей? Ты станешь величайшим из всех Повелителей Севера, которые у нас когда-либо были. Тебя никогда не забудут.

– Теперь и мне захотелось послушать тишину, – грустно усмехнулся Рожденный Из Бока. – Ты же и сама все прекрасно понимаешь, сестра.

– Пророчество Мельхиор? Стоит ли вообще думать об этих глупых россказнях? Кто, как не ты, хозяин своей судьбы? Во всех Городах люди и без того почитают тебя Избранником Небес! Что тебе Пророчество моей Бабушки? Забудь о нем! – она провела рукой по его щеке. – Останься здесь. Со мной.

Он лишь обнял ее покрепче.

– Ну что ты говоришь, сестра? Ты же сама все понимаешь. Тебе ли, внучке Мельхиор, оспаривать то, что твоя Праматерь предрекла мне? К тому же… – он вдруг замолчал и посмотрел куда-то в сторону.

– Что там?

– Не знаю. Наверное, показалось, – он снова повернулся к ней и продолжил: – Придет время, и мы снова встретимся.

– Жаль, что я не могу отправиться с тобой сейчас. Балтазар совсем плох.

– Да, – согласился он, – и хотя влияние его еще велико, но уже не так, как прежде. В былые времена, разве не смог бы он убедить Матерей поддержать меня в походе?

Поющий Ручей грустно улыбнулась. Рожденному Из Бока было позволено отправиться в поход лишь потому, что решение Балтазара поддержали Старшие Матери из числа простых людей. Это был беспрецедентный случай, когда они вдруг пошли наперекор решению Матерей священных родов.

Ей не хотелось даже вспоминать, сколько труда у нее ушло, чтобы добиться этого.

– Матери священных родов не хотели отпускать тебя не из вредности, брат, а скорее наоборот. Они уважают тебя. Многие из них не видят никого другого, кроме тебя, преемником Балтазара.

– Просто они не верят, что я смогу захватить власть над Главным Городом.

– Конечно, они не верят. Никто еще никогда не предпринимал таких походов.

Она помолчала.

– Может, тебе все-таки стоит одуматься и остаться здесь? Быть жрецом Первого Города Севера – это тоже означает быть Верховным Правителем, но только на Реке Волков.

– Когда я стану Всевышним, я буду властвовать над всеми Городами населенного мира.

– Не над всеми. Что для нас здесь, на Реке Волков, власть Главного Города? Пустой звук, не более.

– Но это тоже неправильно. Мир един.

– Иногда, брат, ты рассуждаешь, как чужак.

Они, не сговариваясь, громко рассмеялись.

Потом они снова сидели молча.

Вдруг она приникла к его груди и громко зарыдала. Он нежно гладил ее по голове. Так же неожиданно она успокоилась и перестала рыдать. Они снова сидели молча.

Потом она протянула руку к брошенной рядом одежде и вынула оттуда талисман на перевязи – небольшой гладко обточенный камень фаллической формы.

– Надень его, брат, и носи, не снимая. Он достался мне от бабушки Мельхиор. Он сбережет тебя и принесет удачу.

– Это тот самый талисман?

Она молча кивнула.

Пес Рожденного Из Бока появился как всегда внезапно, остановился неподалеку от них и громко залаял. Потом завилял хвостом и начал разгребать передними лапами листья.

В груде опавшей листвы, оказывается, все это время скрывался совсем еще юный паренек. Поющий Ручей уставилась на него строгим взглядом. Сорванец приходился ей родным братом.

Звали его грозным и совершенно не подходящим такому юнцу именем – Гнев Волков. Так назвала его сама Мельхиор. Она считала, что придет день, и это имя ему подойдет.

– А мы уже заждались! – засмеялся Рожденный Из Бока.

Но Поющий Ручей не стала смеяться вместе с ним.

– Сколько раз я говорила тебе не выходить в одиночку за пределы частокола, Гнев. В твоих жилах течет кровь священного рода, и ты важен.

– Так я не один, – он отряхнулся от облепивших одежду желтых листьев и сердито посмотрел на пса. – Я же с Шариком.

Пес весело прыгал вокруг Гнева, но рассерженный юнец пнул его в бочину, и тот, будто осознав свою оплошность, убежал прочь.

– Ну а вы сами? Без слуг и без охраны в лесу. Разве так можно?

Поющий Ручей ничего на это не ответила, а Рожденный Из Бока улыбнулся в бороду.

– И давно ты за нами наблюдаешь, Гнев?

Паренек молча надулся и уже собрался последовать за псом, но Поющий Ручей упредила его.

– Постой, брат, – в ее голосе прозвучали властные нотки, и Гнев Волков не посмел ослушаться. – Что это ты раскраснелся?

Взгляд юнца сам собой упал на ее упругую грудь, но он сразу смущенно отвел глаза в сторону.

– Ты наблюдал, как я отдавалась Рожденному Из Бока? Тебя это взволновало?

Он покраснел еще больше.

– В этом нет ничего страшного, Гнев. Скоро и ты станешь взрослым. Иди сюда, дай на тебя посмотреть.

Поющий Ручей привлекла его за руку и усадила подле себя, так что паренек буквально уткнулся лицом в ее грудь.

– Что это у тебя такие красные щеки? Ну-ка посмотрим.

Она стянула его штаны до колен, так что обнажился твердо стоящий фаллос.

– Вот уж точно будущий жрец, – улыбнулась Поющий Ручей.

Она протянула руку и нежно провела пальцами по его фаллосу, потом крепко обхватила его и, к неожиданности юнца, стала резко двигать рукой вверх и вниз. Гнев ахнул и очень скоро изверг несколько капель теплой прозрачной жидкости.

Поющий Ручей поднесла ладонь к лицу, некоторое время внимательно рассматривала, потом слизала капли с ладошки. Она задумчиво провела языком по губам:

– Это семя молодого мужчины. Ты уже готов, Гнев. Ты стал взрослым. Ты в состоянии быть жрецом и проводить обряды зрелости.

– Попробуй теперь убедить в этом Матерей священных родов, – улыбнулся Рожденный Из Бока.

– Оставь эту заботу мне, – Поющий Ручей незаметно толкнула его локтем и произнесла совершенно серьезно: – Итак, Гнев Волков будущий жрец Первого Города Севера!

Услышав это, паренек гордо выпрямился.

– Я стану Повелителем?

– Да, – улыбнулась Поющий Ручей, – Ты станешь Повелителем всех Городов на Реке Волков.

– А ты, брат, будешь властвовать над всем миром? Ты станешь Всевышним?

– Если такова будет воля Небес. И если ты захочешь признать мою власть над собой.

Поющий Ручей с Рожденным Из Бока улыбались, глядя на паренька.

– Иди поддержи Малюту, – Рожденный Из Бока подмигнул Гневу. – Он совсем извелся из-за того, что его Мать не отпускает.

– Ничего, он уже успокоился, – юнец торопливо натянул штаны, потом, будто вспомнив о чем-то, сорвался с места и побежал прочь.

Поющий Ручей проводила его задумчивым взглядом и в какое-то мгновение тревожно вздрогнула: среди деревьев мелькнула серая тень и быстро направилась наперерез Гневу Волков. Но заслышав веселый лай, Поющий Ручей облегченно вздохнула и снова прильнула к Рожденному Из Бока.

– Твой пес будет скучать по нему, – сказала она тихо, не стараясь скрыть вновь накатившую грусть.

– Конечно, будет. Может, оставить Шарика здесь?

– Нет, – покачала головой Поющий Ручей. – Я думаю, этот пес тебе самому пригодится.

– Хорошо. И приставь к Гневу охрану, сестра. Сегодня же. Пусть не отходят от него ни на шаг.

– Ты думаешь…

– От Матерей чего угодно можно ожидать. Все знают, что Балтазар со дня на день вернет свою плоть. Схватка за власть уже началась.

– Ты уверен, что правильно делаешь, оставляя Шрама?

– Я уверен в своем решении точно так же, как я уверен в тебе и в твоих способностях. У тебя все получится, сестра. Ты истинная внучка Мельхиор.

– Шрам твоей уверенности не разделяет.

– Он всегда был в числе сомневающихся, – усмехнулся Рожденный Из Бока.

– Это хорошо, что рядом с тобой такие преданные друзья. Которые не боятся говорить тебе правду.

Он согласно кивнул.

– И почему все-таки Мельхиор дала сорванцу это имя? Назвать ребенка Гневом Волков… Необычно даже для Мельхиор.

– Не знаю, что там у Бабушки было на уме.

А про себя Поющий Ручей подумала, что уже не в первый раз она лгала и ему, и самой себе. В действительности, она догадывалась о многом. И многое понимала по тем обрывкам фраз, что Мельхиор произнесла перед самой смертью. Но Поющий Ручей гнала все эти мысли прочь.

– Не знаю, – снова повторила она.

Они еще долго сидели под кленом, обнявшись, почти не разговаривая. Наконец Поющий Ручей тихо попросила:

– Спой мне, брат.

Рожденный Из Бока покорно потянулся за своим струнным инструментом.

– Какую песню?

– Давай ту, которую придумал недавно.

– Она слишком грустная. Ты снова будешь плакать.

Старый клен печально шелестел своей желтой листвой. Рожденный Из Бока начал тихо перебирать струны. Он выжидающе смотрел на нее.

– Не буду. Обещаю.

И тогда он тихо запел свою песню…

* * *

Она разбудила его на рассвете.

Она не спала всю ночь. Она слушала его размеренное дыхание. В тусклом мерцании лучины она смотрела на его безмятежное лицо.

Нет, ее не удивляло, что он так легко заснул. Она сама дала ему выпить снадобье Кукушки, чтобы он был бодрым и сильным с утра. Именно таким его должны были запомнить люди Первого Города на Реке Волков.

Когда она выглянула наружу, уже забрезжил рассвет. И тогда она его разбудила.

Перед самым его уходом она вручила ему сверток из красной ткани. Она много дней сама шила для него красную накидку. Он с восхищением расправил ее, примерил. Ему нравилось. Она знала, что ему понравится. Потому что она знала его.

Он бережно положил ее подарок к остальным вещам и сделал знак слугам, чтобы все забрали.

Она вышла проводить его необутая. Она не стала одеваться. Она знала, что если оденется, то не сможет удержаться и пойдет провожать его на берег. И там, на берегу, она уже не сможет сдержаться и будет рвать на себе волосы.

Она не хотела, чтобы он видел ее такой. Она не хотела его больше расстраивать. Она хотела, чтобы он тоже запомнил ее сильной. Чтобы не волновался за нее. У него и без того будут заботы, которые не ложились еще на плечи ни одного человека. Никогда.

Он поцеловал ее и обнялся с ней наскоро, словно уходил на несколько дней. Она тоже старалась быть спокойной хотя бы снаружи. Но ее руки сами вцепились в него и долго не хотели отпускать.

Она никогда его не забудет.

Когда он ушел, она упала на колени и стала медленно считать. Досчитав до ста, она наконец дала волю чувствам. Теперь она была уверена, что он уже достаточно далеко отошел и не услышит ее. Она зарыдала во весь голос.

Она боялась, что никогда его больше не увидит.