Текст книги "Наикратчайшая история Англии"

Et se nul v nus viegnent encunt ceste chose nus voulons et comandons ke tuz nos seaus et leaus le teignent a enemi mortel (французский язык XIII века).

And gif oni other onie cumen her ongenes we willen and hoaten that alle ure trewe heom healden deadliche ifoan (английский язык XIII века).

«И если один или несколько человек нарушат эти условия, мы будем считать таковых своими смертельными врагами и повелим считать так же всем верным нам людям».

Расчленение Симона де Монфора 4 августа 1265 г. в бойне при Ившеме. «Хроника Роффенсе». Британская библиотека, G70106–93; Cotton Nero D. II, f.177

Оксфордские провизии ставили короля в зависимость от Совета пятнадцати и требовали созыва парламента трижды в год. Согласно официальному сайту парламента, это была самая радикальная реформа до ареста и казни короля Карла I.

Генрих отошел от условий соглашений, и разразилась война. В 1264 г. армия де Монфора, частично состоявшая из лондонских обывателей, одержала разгромную победу в битве при Льюисе, взяв в плен и Генриха III, и наследника престола принца Эдуарда. Впервые с нормандского завоевания мы слышим радостные политические высказывания на английском языке. Создатель «Песни против короля Германии» (1264) весело представляет, как Эдуард без шпор скачет «во весь опор к Дувру», научившись впредь держать свое слово.

Де Монфор разрешил плененному Генриху оставаться королем, но теперь все его решения должны были одобряться парламентом. Но, когда Эдуарду удалось бежать и собрать армию из недовольных дворян, де Монфор был обречен. В битве при Ившеме 4 августа 1265 г. рыцарским доблестям того времени пришел конец. Де Монфор осмелился собрать армию из простых людей и потому считался обычным мятежником. Его казнила команда из двенадцати человек, которые буквально разрезали его тело на кусочки. Практически всех его сторонников умертвили на месте. Сам Генрих III, бывший узником де Монфора, чудом избежал гибели: на нем не было знака, которым принц Эдуард решил отметить своих людей, – креста Святого Георгия. Национальное знамя Англии появилось после поражения первого с 1066 г. человека, который обратился к англичанам на английском.

Пределы власти: Эдуард I

Королевская власть, казалось, восстановилась до такой степени, что Эдуард I попытался в последний раз восстановить феодализм в чистом виде. Бароны остались лояльными, но воспротивились попытке отмены Великой хартии вольностей: ему пришлось согласиться с тем, что любой, кто владел землей на момент восшествия на престол Ричарда I в 1189 г., по закону неприкосновенен, даже со стороны короля (отсюда берет свое начало выражение «с незапамятных времен»). С этого момента дом англичанина действительно стал его домом и крепостью, а не временным пожалованием короля.

Не добившись успеха дома, Эдуард обратил внимание на иностранные дела. В 1278 г. он направился в Гластонбери, чтобы присутствовать на открытии предположительной могилы короля Артура, а затем стал претворять миф об артуровской «Британской империи» в жизнь. В 1282–1283 гг. он провел обширную, методичную и безжалостную кампанию в Уэльсе. Победа была увековечена в камне: военный архитектор Жак де Сен-Жорж из Савойи построил крупнейшую в мире линию замков за колоссальные деньги. Эдуард частично компенсировал расходы, изгнав в 1290 г. из Англии всех евреев и объявив, что все деньги, которые люди ранее были должны евреям, теперь следует вернуть ему самому.

Попытка Эдуарда I сокрушить последний рубеж обороны романизированных бриттов

Затем король обратил свой взгляд на Шотландию. Войны Эдуарда на севере и западе несколько повысили статус англичан, поскольку ему требовалось огромное количество пехотинцев. Теперь эти люди стали второй по значению группой сразу после франкоязычной элиты. Это предложение напоминало то, которое сами англичане через несколько веков сделают сикхам и гуркхам: «Да, мы завоевали вас, но, если вы будете воевать за нас с вашими старыми врагами, мы возвысим вас над ними».

Запись о кампании Эдуарда I 1294 г. в «Хронике Лэнгтофта» открывается прекрасным образчиком антиваллийской и антишотландской риторики, причем на французском языке.

Gales soit maldit de Deus e de Saint Symoun! Car tuz jours ad este pleins de tresoun. Escoce soit maldit de la Mere De!

«Да будут прокляты валлийцы во имя Господа и святого Симеона! Ибо всегда они коварны и лелеют измену. Да будут прокляты шотландцы во имя Богоматери!»

Однако в нескольких местах Лэнгтофт вкрапляет в свой французский язык слова, которые он, вероятно, услышал от английских пехотинцев Эдуарда I.

The fote folke puth the Scotes in the polke, and nakned their nages.

«Пехотинцы заткнули шотландцев за пояс и обнажили их задницы».

Французский был языком конницы, английский – языком пехотинцев, fote folke (как, вероятно, они себя и называли). И они это знали. Постоянное, ежедневное присутствие элиты, носителей чуждой культуры, из поколения в поколение напоминало им об их великой национальной травме. Подчинение Англии эмоционально описывал Роберт Глостерский (ок. 1290 г.).

 
Thus com lo engelond in to normandies hond.
& the normans ne couthe speke tho bote hor owe speche…
Vor bote a man conne frenss me telth of him lute.
Ac lowe men holdeth to engliss & to hor owe speche.
 
 
Увы, случилось это! Англия в руках нормандцев.
А нормандцы могут говорить лишь на своем языке…
Если человек не знает французского, до него нет дела.
Но простые люди держатся за английский,
                                               собственный язык.
 

Однако англичане все равно были готовы воевать со своими соседями под руководством франкоязычных офицеров – пращуров тех «рупертов»[16]16
  «Руперт» – прозвище младшего офицера-солдафона.


[Закрыть], которых нынешние английские солдаты тайно презирают, хотя и подчиняются им.

Огромные расходы на борьбу с валлийцами и шотландцами предоставили возможность проявить себя уникальному изобретению английской элиты – парламенту. Если бы Англия была нормальной страной с собственным правящим классом, Эдуард мог бы попытаться усмирить аристократию, дав крестьянам (которых легче было бы обложить налогами) права на землю. Именно это и случилось во Франции того времени. Но Эдуард, будучи франкоязычным королем, вряд ли мог прибегнуть к помощи англоязычных крестьян против собственной франкоязычной знати. Он признал необходимость вести с нею переговоры – parley. Так называемый Образцовый парламент 1295 г. уже имел знакомые нам очертания.

«Во Франции помещик проиграл; крестьянин выиграл. В Англии помещик победил; крестьянин проиграл».

Роберт Морьер

Несмотря на все бесчисленные затраты, Эдуарду так и не удалось завоевать Уэльс. А когда в 1307 г. он лежал на смертном одре в своем походном лагере в Камбрии, до него дошли новости, что его войска разбиты в Шотландии Робертом Брюсом. Войны Эдуарда I придали новый импульс национализму всех трех британских наций, «оставив после себя глубокое ощущение разделения, которое длится с его времени и поныне», как пишет историк Марк Моррис. Благодаря войнам парламент активно включился в управление Англией.

Законы, которые может принять сообщество королевства: Эдуард II

В 1308 г. Эдуард II был коронован, причем не на латинском, а на французском языке. Дело было в том, что его бароны хотели услышать от него самого совершенно новые обязательства на повседневном языке. Оно до сих пор присутствует в коронационной присяге: король соглашался соблюдать законы, которые еще не существовали, но могли быть приняты сообществом королевства – парламентом.

Sire, grauntez vous a tenir et garder les leys et les custumes droitureles les quiels la communaute de vostre roiaume aura eslu?

«Сир, обязуетесь ли вы соблюдать и защищать праведные законы и обычаи, которые изберет сообщество вашего королевства?»

Эдуард не смог понять, куда дул ветер. Он осыпал титулами и деньгами своего гасконского фаворита Пирса Гавестона, пока в 1312 г. бароны не подняли открытое восстание и не убили Гавестона возле замка Кенилворт. Вскоре на короля обрушились и другие несчастья. Шотландцы уничтожили намного более многочисленную армию Эдуарда при Баннокберне в 1314 г. В 1320 г. его войска потерпели позорное поражение во Франции; чтобы сохранить их, ему пришлось приехать к королю Франции и принести ему личный оммаж.

Во время поездки у королевы Изабеллы начался роман с Роджером Мортимером. Она отказалась возвращаться домой с Эдуардом и организовала очередное вторжение в Англию из-за Ла-Манша. Эдуард был взят в плен, а в 1327 г. был убит – чудовищные подробности убийства обсуждаются до сих пор. Изабелла и Мортимер оказались фактическими правителями Англии. Вскоре они вступили в разногласия с юным королем, и в 1330 г. семнадцатилетний Эдуард III вместе со своими сторонниками подстерег Мортимера в Ноттингемском замке и казнил его. Так началось собственное правление Эдуарда III, которое продлилось небывалых сорок семь лет.

Столетняя война

К 1346 г. Эдуард III, заключив мир с шотландцами и получив контроль над Ла-Маншем после великой морской битвы при Слюйсе (1340), был готов предъявить свои права на французский престол и осуществить масштабное вторжение. В битве при Креси (1346) английские и валлийские лучники, вооруженные длинными луками, скосили французскую конницу. Через десять лет при Пуатье (1356) Черный принц, сын Эдуарда III, снова обратил ее в бегство.

«Когда английские лучники увидели, что происходит, то сделали один шаг вперед и выпустили свои стрелы, которые стали падать и сыпаться на генуэзцев столь густо, что это напоминало снег»[17]17
  Пер. М. В. Аникеева.


[Закрыть].

Фруассар, «Хроники 1340–1350»

Теперь, когда французские войска стали откровенно бояться решительных сражений, Франция превратилась в охотничий надел для целого поколения английских грабителей и мародеров. Десятилетия войны против Франции сделали свое дело: английская знать посчитала странным говорить по-французски в присутствии своих солдат, и именно в это время она (за исключением самого короля и его двора) наконец перешла в повседневном обиходе на английский язык. Однако главными причинами перехода на английский язык оказались естественные причины.

Чума: посчастливилось немногим

Черная смерть (как ее называли тогда) скосила от 30 до 45 % населения Англии в 1349–1350 гг. После этого она снова возвращалась в 1361–1364, 1368–1369 и 1371–1375 гг. К концу четвертой эпидемии население сократилось вдвое и восстановилось только через двести лет.

«В 1300 г. рыцарь мог повелеть изобразить себя на надгробном камне в виде юного воина в расцвете сил; к 1400 г. в моду вошли изображения скелетов и гниющей плоти – напоминание о человеческой смертности», – пишет Барбара Такман в книге «Далекое зеркало». «Пляска смерти»: из Нюрнбергской хроники, 1493 г. Библиотека католической семинарии Страсбурга (© Claude Truong-Ngoc / 2013 Creative Commons)

Однако собственности чума не вредит. Выжившие богачи стали еще богаче, получив неожиданное наследство. Они выказывали свою благодарность многочисленными дарами церкви, что привело к созданию новых великолепных архитектурных шедевров – например, первого веерообразного, или нормандского, свода в Глостерском соборе.

Веерообразный свод. Глостерский собор, 1351 г. (© Zhurakovskyi / 2016 Creative Commons)

Настоящими же победителями стали счастливые уцелевшие представители англоязычного крестьянства. Мы должны представлять себе средневековое английское деревенское общество на двух различных уровнях. Франкоязычные хозяева поместий нуждались в доходе со своих владений; им не было дела до того, что за англоязычные крестьяне ходят у них в арендаторах – лишь бы ренту платили. Но в среде самих англоязычных крестьян удача, трудолюбие и хитрость привели к созданию собственной внутрисословной системы.

«Когда крестьянин покидает поместье или умирает без наследников, другие арендаторы устраивают своего рода земельный аукцион и выкупают его землю… [таким образом] появляются крестьяне более богатые и преуспевающие, чем их соседи».

Ричард Генри Тоуни, «Аграрная проблема в XVI веке» (Agrarian Problem in the Sixteenth Century)

Как и аристократы, зажиточные крестьяне вступали в браки, образуя своеобразные кланы. Если половина такого клана умирала от Черной смерти, выжившие становились в два раза богаче и внезапно образовывали новый сельский средний класс.

Однако даже беднейшие крестьяне извлекли выгоду из Черной смерти, потому что в земле не было проку без людей, готовых на ней работать. Крестьян стало меньше, и их заработки значительно увеличились.

«Они отказываются служить знатным людям и прочим, пока не получат стол [то есть бесплатное питание и питье] и заработки вдвое или втрое больше прежнего».

Статут о рабочих, 1351 г.

В сезон уборки урожая в 1349 г. жнец мог требовать 8 пенни в день и бесплатное питание, в то время как корову можно было купить за шиллинг. Правительство пыталось установить потолок зарплат с помощью драконовских мер, но обуздать рынок в новых условиях было невозможно. Везучие фермеры, которым привалило неожиданное наследство и которые имели множество трудоспособных родственников (готовых работать за стол и кров), стали так процветать, что могли брать в аренду земли знати, которые были не по карману самим аристократам, вынужденным выплачивать заработки налич– ными.

Наследства, новые аренды, сдачи внаем земельных участков – все это подразумевало создание юридических документов. Впервые за почти что триста лет появились англичане простого происхождения, которые были готовы вести юридические дела и платить за них. В 1362 г. Акт о судопроизводстве постановил, что все судопроизводство в государственных судах должно вестись на английском языке. При этом сам Акт был написан на французском, и на практике английские юристы его попросту игнорировали; через полстолетия после чумы расценки на услуги авторов юридических текстов на французском подскочили до небес.

Так или иначе новый статус английского языка был официально признан и сформулирован в следующем лапидарном виде.

«Ученые и невежи, старые и молодые, все понимают английский язык».

«Зеркало жизни» (The Mirror of Life), ок. 1350–1375 гг.

Однако здесь подразумевалось именно то, что написано. Даже если «все понимают» английский язык, любой, кто хотел чего-то добиться, все равно должен был говорить на французском.

«Детей в школах, вопреки тому, что происходит у всех остальных народов, заставляют отказаться от своего родного языка, на занятиях и во все остальное время используется французский. Так происходит со времен прихода нормандцев в Англию. Детей дворян учат говорить по-французски прямо с колыбели… а состоятельные простолюдины, стремясь уподобиться знати, с усердием изучают французский, чтобы о них лучше думали».

Джон Тревиза

А что же обычные англичане, которые не могли позволить себе отказаться от собственной культуры и не хотели во всем подражать высшим классам? Поэма Уильяма Ленгленда «Видение о Петре-пахаре», написанная на английском около 1380 г., содержит, вероятно, самое раннее литературное упоминание Робин Гуда. Судя по всему, англичане из поколения в поколение передавали великую сагу о сопротивлении своим франкоязычным хозяевам, мечтая вернуть Добрую Старую Англию, которая существовала до нормандского нашествия. И вот спустя поколение после Черной смерти и через три века после нормандского завоевания они попытались воплотить свои мечты в жизнь.

Английское восстание

Эдуард III умер в 1376 г., и его десятилетний внук был коронован как Ричард II. Знать, возглавляемая дядей нового короля Джоном Гонтом, попыталась вернуть дни до Черной смерти, внедряя в своих поместьях старинные феодальные обычаи, подразумевавшие бесплатный труд, чтобы не платить по новой, более высокой цене. Однако Черная смерть создала новый класс англичан – богатых и даже грамотных, однако с юридической точки зрения все еще крестьян. Теперь их заставляли бесплатно работать на местного аристократа, в соответствии с французскими или латинскими законами. То, что некогда казалось неизбежным, теперь вызывало возмущение.

В результате среди английских простолюдинов появились вожди, воспитанные в их среде и в буквальном смысле говорившие на их языке. Последней соломинкой стал подушный оклад, введенный в 1381 г. Восстали не беднейшие англичане, а жители самого богатого уголка Англии – Юго-Востока.

«Весьма быстро собралось вместе до [пяти] тысяч простолюдинов и земледельцев… они обезглавливали всех юристов, судей и других людей права, каких только могли найти… они стремились сжечь и уничтожить все записи, свидетельства, судебные постановления… Так поступали они и в Вестминстере, где они вломились в казначейство и уничтожили старинные счетные книги и другие записи».

Холиншед, «Хроники»

Восставшие избрали своей мишенью юристов, правовые акты и записи, то есть делопроизводство, осуществлявшееся на иностранных языках. Джон Уиклиф, ученый из Оксфорда и лидер еретиков-лоллардов, требовал перевода Библии на английский язык и национализации церкви «здесь в Англии». Проповедник Джон Болл, освобожденный восставшими из тюрьмы, вопрошал в Блэкхите: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»[18]18
  Цит. по: Душенко К. В. Всемирная история в изречениях и цитатах. М.: Эксмо, 2008.


[Закрыть]

Порядок в Лондоне пошатнулся, и король Англии был вынужден впервые с 1066 г. лично обратиться к своим подданным на английском языке. Уот Тайлер, лидер восставших, явился на встречу с Ричардом II не пешком, но верхом: пехота, fote folke, теперь уселась в седло. Тайлер даже попытался взять короля за руку и назвал его братом. Лорд-мэр Лондона не смог этого стерпеть и убил Тайлера. В момент крайней опасности Ричард смог исправить ситуацию, отделившись от своих людей и обратившись к толпе.

«Он направился к мятежникам, готовившимся отомстить за смерть своего вождя, и сказал: “Чего вы хотите, джентльмены? У вас нет другого вождя, кроме меня. Я король ваш, успокойтесь”».

Фруассар, «Хроники»

Ричард почувствовал: гнев восставших направлен не на короля. Они ненавидели наполовину чужеземную знать, хотели слышать Библию и читать законы на родном языке и на нем же говорить с властью. Они хотели отменить итоги нормандского завоевания. Так что, когда молодой король выехал вперед и обратился к ним на английском языке да еще назвал их джентльменами, ему поверили – и впоследствии (разумеется) были горько разочарованы.

Ричард сохранил свою власть, но все уже не могло оставаться как раньше, потому что неспокойным было не только английское крестьянство. Аристократия из числа Engleis начала терять единство, притом делала это очень по-английски.

Времена меняются

С 1066 г. франкоязычная элита придала определенное культурное единство стране, в которой простолюдины с Юга и с Севера с трудом понимали друг друга.

«Кажется удивительным, насколько английский язык, родной для англичан, по-разному звучит в разных частях острова. Язык в Нортумбрии и особенно в Йорке настолько резок, тяжел, груб и неотчетлив, что мы, жители Юга, с трудом способны его понять».

Джон Тревиза, 1385 г.

Портрет Ричарда II, 1395 г. Вестминстерское аббатство, Лондон. После опасной ситуации 1381 г. он, чтобы снискать популярность, принял герб, предположительно восходящий к Эдуарду Исповеднику, и тем самым стал первым королем после Эдуарда, сознательно сыгравшим на различиях между английским Севером и Югом

Однако к XIV в. древнее разделение Англии затронуло и франкоязычную элиту. Герольды разделили гербы английской знати на гербы Норроя (Северное королевство) и Сурроя (Южное королевство, впоследствии Кларансо), проведя границу по реке Трент. В Оксфорде и Кембридже та же река делила студентов на «южан» и «северян», при этом каждая «нация» (как их называли) имела собственное управление.

После завоевания нормандцы, казалось, смогли преодолеть этот разрыв, и амбициозные англичане всегда старались подражать дворянам. Но с начала XV в. ситуация вновь изменилась.

«Сейчас, в год Господа нашего тысяча триста восемьдесят пятый, джентльмены уже перестают учить своих детей французскому языку».

Джон Тревиза

Франкоязычная культура элиты быстро ослаблялась, а более древние силы Англии начинали поднимать голову. Ричард набрал личную армию из валлийских лучников Чешира и в 1398 г. в Ноттингеме объявил, что не доверяет «людям из Лондона и из семнадцати графств, что рядом» (иными словами, Южной Англии). Несмотря на то что они ему выплатили огромную сумму, чтобы защититься, он собрал большую армию и «уничтожил их». В том же году он изгнал и лишил наследства своего двоюродного брата Генри Болингброка и присвоил себе обширные имения Ланкастеров, чтобы закрепить свою власть на Севере.

Юг, разумеется, теперь был враждебен по отношению к королю. Болингброк воспользовался тем, что Ричард отлучился в Ирландию, и вернулся, созвав множество людей под свои знамена. К моменту, когда Ричард вернулся, желающих поддержать его не нашлось. Он сдался Болингброку, который был коронован как Генрих IV 13 октября 1399 г.

Падение старого порядка

Основания для претензий на престол у Генриха IV были довольно слабыми, и он выступил как популист, обратившись к простым англичанам: первый раз со времен Эдуарда Исповедника церемония коронации проходила на английском языке. Затем он велел прочесть на английском языке «Записи о процессе низложения Ричарда II», изначально созданные на латыни.

Коронация Генриха IV, первого откровенного узурпатора со времен нормандского завоевания, который стал и первым монархом, произнесшим коронационную речь на английском языке. Библиотека Харли, MS No.4679. По книге Чарльза Найта «Старая Англия» (Old England: A Pictorial Museum), 1845 г.

Конечно, это была форменная показуха, поскольку частные письма к знати Генрих писал только по-французски, но она дала плоды. На следующий год, после подавления Крещенского заговора, сторонники низложенного Ричарда II (все еще живого, хотя и находящегося в тюрьме) бежали в Сайренсестер. В их числе были представители высшей знати государства. В прежние годы страх перед нормандцами сковал бы горожан. Но теперь англичане из Сайренсестера схватили луки и всю ночь поливали аристократов градом стрел. На следующий день, проигнорировав приказ короля доставить мятежников на его суд, глостерширцы вывели пленных аристократов за город (пешком, в то время как сами ехали верхом). А там они «отрубили господские головы». Впервые со времен восстания в Дареме в 1069 г. отряд хорошо вооруженных аристократов наткнулся на сопротивление английских простолюдинов, был побежден и истреблен.

Ожидались большие потрясения: порядок, установившийся после нормандского завоевания, пал.

Раздел Англии

Почуяв перемены в воздухе, английские военачальники начали думать о немыслимом. В 1403 г. Мортимеры (легитимные наследники Ричарда II) объединились с могучими Перси, практически неограниченными правителями Нортумберленда, и Оуэном Глендовером из Уэльса, чтобы восстать против Генриха IV. Король с головокружительной скоростью провел свою армию через всю Южную Англию, перехватив северян до того, как они соединились с валлийцами, 21 июля 1403 г. в Шрусбери.

Рисунок Джона Брэдмора, изображающий хирургический инструмент, которым он достал стрелу из черепа принца Хэла. Из книги Брэдмора «Филомена», переведенной на среднеанглийский язык с латыни. Библиотека Харли Британской библиотеки, MS1736 (ff. 6–184v)

Эта битва стала самой важной на английской земле с 1066 г., и история всей нации зависела от крошечных различий в направлении полета стрел. Впервые англичане обратили свои грозные длинные луки друг против друга. Генри Хотспер, сын графа Нортумберленда, был убит, и с его смертью армия северян потеряла запал. Принц Хэл – будущий Генрих V – был ранен ниже глаза, но оставался на поле боя, пока не была достигнута победа. Пяти-шестидюймовый кусок стрелы торчал у него из черепа на протяжении нескольких недель. В итоге его спасла практически невероятная операция, проведенная хирургом Джоном Брэдмором.

После Шрусбери мятежники перегруппировались и заключили в 1405 г. трехстороннее соглашение. Они предполагали ни много ни мало разделить Англию по границам, которые без труда узнали бы соперничавшие англосаксонские короли. Причем это не должно было стать временной мерой: каждый из участников соглашения должен был получить свое королевство «для себя и своих наследников» (sibi et successoribus). В Милфорде высадилась 2,5-тысячная французская армия, чтобы поддержать заговор, но было уже слишком поздно. У Генриха хватило времени разбить северян, после чего Глендовер, Мортимеры и французы попросту сдались.

Трехстороннее соглашение. Границы запланированного королевства Перси в Северной Англии чрезвычайно близки к границам поселений викингов за век до нормандского завоевания. Конечно, заговорщики в 1405 г. об этом не знали. Но это было и не обязательно: все понимали, что Север и Юг отличаются друг от друга

Единство Англии было спасено, но ценой серьезной уступки власти парламенту. Генриху требовалась его помощь во время кризиса, и члены парламента не упустили своего шанса: в 1406 г. палата лордов и палата общин заседали рекордные 139 дней, в том числе впервые – всю ночь. В итоге им удалось заставить короля согласовывать с парламентом даже личные расходы. Генрих отчаянно пытался восстановить королевский авторитет традиционным образом – войной с Францией, но все его кампании заканчивались провалом. Больной и усталый, он умер в 1413 г.

«Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом»

Генрих V понимал, что ему необходим дружественный парламент, чтобы осуществить старую мечту о французском престоле[19]19
  В название раздела вынесена цитата из пьесы У. Шекспира «Генрих V» в пер. Е. Бируковой.


[Закрыть]. Он стал выпускать прокламации с просьбами о поддержке – на английском. Этот путь проложил еще его отец на коронации, но теперь язык простых людей достиг нового уровня официального признания.

«Использование английского языка Генрихом V можно считать переломным моментом в его становлении как официального языка Англии».

Джон Фишер, «Становление стандартного английского языка» (The Emergence of Standard English)

Генрих добился разрешения на вторжение, но, казалось, добился на свою голову: французы зажали в угол его небольшую, истощенную болезнями армию при Азенкуре 25 октября 1415 г. К счастью для Генриха, замкнутая аристократическая каста Франции слишком тяготела к безнадежно устаревшей тяжелой кавалерии своих предков, несмотря на недавние поражения от фламандцев и турок. Битва при Креси повторилась – то был новый триумф английских лучников.

Картина, изображающая битву при Азенкуре, создана современником событий. Художник понимал, кто действительно сражался: все боевые действия велись незнатными лучниками, в то время как аристократическая конница осталась практически за сценой. Из «Хроник Ангеррана де Монстреле» (начало XV в.). Национальная библиотека Франции, отдел рукописей, manuscrit Français 2680, folio 208

После этой яркой победы Генрих женился на Екатерине, дочери французского короля. На какой-то момент показалось, что нормандское завоевание повторяется наоборот и что теперь Франция будет управляться англоговорящей элитой. На деле же английских гарнизонов было недостаточно для налогообложения французских граждан, так что затраты на оккупацию пришлось возмещать из английских налогов, и это быстро стало невыносимым. Генрих продолжал сражаться во Франции, когда в августе 1422 г. его настигла смерть, сделав наследником английского престола девятимесячного младенца.

Готовые на любое беззаконие

К середине века, когда память о Жанне д’Арк (ум. 1341) воодушевила французов на сопротивление, позиции Англии стали очень шаткими. Молодого Генриха VI женили на французской принцессе Маргарите Анжуйской в попытках купить мир. Но план не сработал. В 1450 г. последняя английская армия в Нормандии была уничтожена. Разбитые и нищие английские солдаты стали массово возвращаться в разоренную страну.

«Возвращение гарнизонов и армий из-за пролива наводнило Англию рыцарями и лучниками, привыкшими к войне, безнаказанности и мародерству и готовыми на любое беззаконие».

Тревельян

Как и в 1381 г., жители Кента в 1450 г. снова восстали и под руководством Джека Кэда заняли Лондон. Генрих VI бежал в Кенилворт, и за три дня в Лондоне Кэд поставил весь общественный уклад с ног на голову.

«Указанный главарь ездил верхом по городу с обнаженным мечом в руке… у него была пара позолоченных шпор, позолоченный шлем и наряд из синего бархата, как будто бы он лорд или рыцарь, тогда как он был самый обычный негодяй».

«Английская хроника 1377–1461 гг.» («Хроника Дэвиса»)

Кэд сетовал, что «лживые советчики» короля Генриха привели Англию к катастрофе: «простые жители разорены, море потеряно, Франция потеряна, сам король так обнищал, что не может заплатить за свое мясо и вино». В качестве решения Кэд предлагал Генриху опереться на «высокородного и могущественного принца» Ричарда, герцога Йоркского. Проблема, однако, была в том, что Ричард, будучи прямым наследником Эдуарда III как по отцовской, так и по материнской линии, сам имел серьезные претензии на трон. Казалось, что его час пришел, когда город Бордо, остававшийся английским на протяжении трехсот лет, был потерян летом 1453 г., а за ним и вся Аквитания. Теперь английским владением на континенте оставался только Кале. Услышав эту новость, Генрих VI буквально сошел с ума. Йорк попытался интригами захватить власть, но тут, ко всеобщему удивлению, в октябре 1453 г. Маргарет родила Генриху сына, а сам король, похоже, вернул себе рассудок.

Столетняя война за Францию была проиграна, и немедленно началась тридцатилетняя битва за Англию.

Север против Юга: Война Алой и Белой розы

За пятьдесят лет до того южные Мортимеры и северные Перси планировали разделить между собой Англию. Теперь их наследники стали смертельными врагами в войне за обладание всей страной – по обе стороны от Трента. В 1455 г. в первой битве при Сент-Олбансе Ричард Йоркский (наследник Мортимеров) и Ричард Невилл (он же граф Уорик, «делатель королей», достаточно могущественный на Ююге, но также и единственный соперник самовластию Перси на Севере) выступили против короля и нортумберлендских Перси.

На первый взгляд все это выглядело как едва ли не случайная последовательность альянсов, вендетт и предательств, но, когда грянула война, подноготная противостояния стала более очевидной. Поскольку родовое гнездо Йорков находилось (как ни странно) в Валлийской марке, коренные валлийцы выступили на стороне Ланкастеров (именовавшихся так, поскольку их родовым гнездом было крупное герцогство Ланкастерское). Английский эрл 1051 г. легко бы понял все, что происходит: лорды Севера и Уэльса снова бились с лордами Юга за Лондон и престол.