Текст книги "Северный цветок"

Мак-Дугал нервно переходил с места на место и возбужденно ерошил свои темные волосы.

– Если хотите знать мое мнение, – продолжал он, – то я предпочел бы воздержаться от их помощи. Они работают, как лошади, но мне они кажутся наемниками, которые готовы продаться всякому, кто им больше платит. До сих пор мне не приходилось видеть таких людей с лопатой и киркой в руках. Вот насчет драки – они, вероятно, большие специалисты. И если нам удастся как-нибудь сговориться с Торпом…

– Нам надо еще сегодня ночью повидаться с ним! – перебил его Филипп. – Или, если выражаться более точно, то сегодня утром, потому что сейчас уже час! Сколько времени потребуется для того, чтобы обойти наших наиболее верных людей?

– Полчаса! – живо ответил Мак-Дугал, вскочив с места. – Все они замечательные стрелки, и если мы дадим каждому из них по автоматическому ружью, то они заменят нам двадцать обыкновенных людей. Я за них ручаюсь головой.

Несколько минут спустя Мак-Дугал потушил свет, и они вышли из хижины. Филипп привлек внимание своего компаньона к слабо освещенному окну в домике того человека, с которым он повстречался несколько минут тому назад.

– Ведь здесь живет Торп! – ответил инженер. – Я с утра не видел его и думаю, что он сейчас не спит еще.

– В таком случае мы к нему первому постучимся! – заявил Филипп.

На стук шотландца в первую минуту никто не ответил, но затем раздались тяжелые шаги, и дверь открылась. Первым вошел Сэнди, а за ним последовал Уайтмор. При виде их Торп отступил назад. Это был человек среднего роста, но такого атлетического сложения, что создавалось впечатление, будто бы он на два-три дюйма выше, чем в действительности. Он был чисто выбрит. Особое внимание привлекали его черные волосы и такие же глаза. С первой же минуты Филипп решил, что он слишком культурный человек Для того, чтобы быть старостой рабочей артели. Первые слова Торпа, а также некоторые его манеры подтвердили это впечатление.

– Добрый вечер, джентльмены! – приветствовал он неожиданных гостей.

– Добрый вечер! – ответил Мак-Дугал и кивнул в сторону Филиппа. – Позвольте, Торп, познакомить вас с мистером Уайтмором! Мы проходили мимо вас, увидели свет в окне и решили, что вы не очень будете сердиться на нас, если мы постучим.

Филипп и Торп обменялись рукопожатием.

– Я думаю, что теперь как раз время выпить чашку хорошего кофе! – заявил Торп и указал на кипящий горшок, стоявший на печке. – Я только что вернулся с обхода. Осматривал полотно вдоль северного берега Серого Бобра. Я так увлекся, что не успел оглянуться, как подобралась ночь. Не угодно ли вам присесть, джентльмены? Не думаю, чтобы в сих местах нашлось много людей, которые лучше меня готовят кофе!

Мак-Дугал вдруг уловил странную перемену в лице Филиппа. Это произошло в ту минуту, как Торп снимал с печки кипящую воду. Филипп сделал стремительное движение к столу, с которого схватил какой-то предмет, похожий на лоскуток материи. В следующий же миг он зажал его в своей ладони. Густой румянец залил его лицо, и странный огонь зажегся в его глазах, когда он взглянул на Торпа, повернувшегося к гостям.

– Мне ужасно неприятно, – сказал Филипп, – но думаю, что мне никак не удастся воспользоваться вашим гостеприимством. Я безумно устал и хочу как можно скорее лечь в постель. Проходя мимо вашего дома, я не мог отказать себе в удовольствии выразить вам мое восхищение. За время моего отсутствия вы успели сделать чрезвычайно много. Я даже не ожидал этого. Ваши люди – молодцы!

– Да, они хорошо работают! – согласился Торп. – Они – очень грубые люди, но работники первоклассные.

Он проводил их до двери. Очутившись на улице, Филипп с дрожью в голосе заявил Мак-Дугалу:

– Постарайтесь как можно скорее собрать всех ваших людей в конторе. Я ничего не сказал Торпу по той простой причине, что органически не выношу лгунов, а Торп – определенный лгун! Я утверждаю, что он не был сегодня на Сером Бобре, потому что я видел, как он возвращался домой с диаметрально противоположной стороны. Он – лгун, и мы должны за ним тщательно следить. Запомните это, Сэнди. Не выпускайте его из виду. А заодно обращайте побольше внимания и на его шайку. А теперь я повторяю мою просьбу: как можно скорее соберите ваших людей. Дело не терпит отлагательства.

Они расстались, и Филипп вернулся в хижину, которую недавно оставил. Там он зажег лампу и вынул из кармана тот предмет, который схватил со стола Торпа. Он определенно знал теперь, почему Торп шел ночью в том же направлении, что и он сам, почему он устал и почему он лгал.

Филипп сжимал в руках вещественное доказательство и все же не верил своим глазам. Он тяжело опустил голову на руки, с его уст сорвался мучительный вопль, ибо теперь у него не было уже никаких сомнений относительно возлюбленного Жанны. Это был – Торп! Филипп нашел на его столе маленький очаровательный платочек с голубой каймой, – тот самый платочек, который он видел накануне в руках Жанны. Он был скомкан и весь пропитан слезами… ее слезами…

ГЛАВА XX

Филипп оставался в таком положении несколько минут. Он сидел совершенно неподвижно и не отрывал глаз от лоскутка, зажатого меж пальцами. Он чувствовал холод во всем теле и в особенности в сердце. Он давно не испытывал такого подавленного состояния духа. С каждой минутой в нем все сильнее и сильнее поднималось отвращение ко всему на свете.

Жанна и – Торп!

Можно ли было вообразить себе более разительное противоречие? Жанна, нежная красавица, воплощение всего лирического и мечтательного на свете и – Торп, староста железнодорожной артели! На одно мгновение Филиппом овладело такое отвращение, что он бросился к печке, схватил несколько бумажек, сунул в них носовой платочек Жанны и все это швырнул в огонь.

Через несколько минут открылась дверь, и вошел Мак-Дугал. Вслед за ним появились два смуглолицых брата Сен-Пьера. Филипп обменялся с ними рукопожатием, и они прошли за инженером в комнату, которая носила громкое название конторы. Минут через десять пришли Кассиди, Геншоу и другие.

Никто из них не поморщился, когда Филипп объяснил, какие обстоятельства заставили его вызвать их так поздно. Он постарался как можно короче передать им часть того, что он уже сообщил раньше Мак-Дугалу, и не скрыл, что положение создалось грозное, и что все зависит от них, от их храбрости и преданности делу.

– Вы не принадлежите к тому сорту людей, которые требуют награду за такую помощь! – закончил он. – И именно это соображение заставило меня обратиться к вам с просьбой помочь мне. Вам, вероятно, известно, что в лагере имеется около пятидесяти человек, которых я мог бы нанять. Но я не желаю иметь что-либо общее с наемниками. Мне нужны люди, которые пойдут в дело по убеждению и будут бороться не за страх, а за совесть. У меня не хватит духу предложить вам за участие деньги, но прошу вас иметь в виду следующее: начиная с этого часа, вы являетесь участниками предприятия Great Northern Fish and Development Company, и при первой возможности я выдам вам по сто акций на человека. Подчеркиваю, это – не плата! На основании ряда соображений я пришел к убеждению, что для общей пользы я должен привлечь вас к непосредственному участию в деле. Нас теперь здесь восемь человек, и я уверен, что если каждый из нас получит по автоматическому ружью, то мы сумеем справиться с любым врагом, во много раз превышающим нас числом.

Несмотря на тусклый свет двух масляных ламп, Филипп увидел, что лица всех приглашенных горели энтузиазмом. Кассиди первый схватил руку начальника и в знак полной преданности сильно потряс ее.

– Мы сдадимся только тогда, когда ад замерзнет! – возбужденно закричал он. – Где мое ружье?

Мак-Дугал успел тем временем принести ружья и патроны.

– С утра мы займемся постройкой хижины, которая будет примыкать к этому домику, – продолжал Филипп. – Собственно говоря, нет никакой необходимости в постройке нового помещения, но это будет предлогом для того, чтобы эти дни мы держались близко друг к другу и в случае надобности могли собраться в этой комнате. Одновременно будут работать только четыре человека. Временным начальником я назначаю Кассиди, если только вы ничего против этого не имеете. Придется поставить еще две койки и, таким образом, каждую ночь здесь, вместе со мной и Мак-Дугалом, будут дежурить еще четыре товарища. Остальные могут охотиться, но при обязательном условии – держаться как можно ближе к лагерю и в особенности к нашей штаб-квартире. Что вы имеете возразить против моего предложения?

– Ровно ничего! – ответил Геншоу, открыв магазин своего ружья. – Вы разрешите мне зарядить ружье?

– Да!

От блеска стали и стука зарядов комната сразу приняла страшный, почти зловещий вид. Через несколько минут Филипп остался наедине с инженером. Заряженные ружья с туго набитыми патронташами были повешены вдоль стенки и производили весьма импозантное впечатление.

– Я отношусь к этим людям с абсолютным доверием! – воскликнул Филипп. – Между прочим, обратили ли вы внимание на то обстоятельство, что в тяжелых случаях жизни лучше всего иметь дело с северянами? Ведь за исключением Кассиди все они – северяне. А что касается Кассиди, то он борец по натуре! Все они готовы умереть – только бы не расставаться с родной землей! Ведь они обожают ее!

Мак-Дугал потер руки и тихо рассмеялся.

– А в чем заключается ближайшая задача? – спросил он

– Мы должны послать самого быстроногого человека за Биллингером и почти одновременно выслать гонцов повсюду где в данное время находятся организованные вами отряды Может быть, остальные части прибудут слишком поздно, но относительно Биллингера я уверен, что он явится вовремя.

– Имейте в виду следующее. Он уехал отсюда ровно неделю назад. Вот почему я думаю, что раньше чем через три недели он никак не сможет вернуться. Я могу послать за ним двоюродного брата Сен-Пьеров, Воронье Крыло. Он летит, как птица.

После небольшой паузы он прибавил:

– А теперь, Филь, я посоветовал бы вам немедленно лечь спать. Вы сейчас похожи на мертвеца. На вас страшно глядеть.

Несмотря на страшнейшее физическое напряжение, в котором он находился последние сутки, Филипп сомневался в том, что ему удастся уснуть. Его возбужденная нервная система требовала непрестанной работы. К тому же он мог избавиться от мыслей о Жанне и Торпе только во время работы. Тем не менее тотчас же после того, как Мак-Дугал вышел из дому с намерением послать Воронье Крыло за Биллингером, Филипп разделся и лег на койку в надежде, что молодой шотландец скоро вернется. Только в ту минуту, как он закрыл глаза, он понял, до чего устал.

Когда через час Мак-Дугал вернулся, Филипп спал глубоким сном. Он проснулся лишь на следующее утро в девять часов, тотчас же вскочил с койки, направился в кухонное помещение, съел холодный завтрак, запил его крепким кофе и вышел из дому, с тем чтобы поскорее найти инженера. Тот как раз возвращался из дома Торпа.

– Ну, и тонкая штучка этот Торп! – воскликнул Мак-Дугал. – Сам-то он не любит заниматься простой работой. Вы взгляните только на его пальцы, Филь. Можно подумать, что он всю жизнь только тем и занимался, что барабанил на рояле. Но, господи боже мой, как он умеет заставлять работать других! Советую вам пройтись немного и поглядеть, какие чудеса проделывает его артель! Любо-дорого смотреть!

– Я как раз с этой целью и вышел из дому! – ответил Филипп. – Между прочим, Торп у себя?

– Да! Я иду от него. А вот и он.

Инженер свистнул. Торп оглянулся и стал поджидать Уайтмора.

– Хотите поглядеть на работы? – любезно спросил он, когда начальник подошел поближе.

– Да. Мне хотелось бы видеть, как работают ваши люди, когда возле них нет старосты!

Он помолчал с минуту для того, чтобы зажечь трубку, а затем указал на группу людей, возившихся на берегу озера.

– Вы видите этих людей? – спросил он. – Они могут перевернуть свет. Но лишите их десятника, и они не выработают того содержания, что получают. Мы привезли их с верховьев Виннипега.

Торп неторопливо свертывал папиросу. Под мышкой он держал пару светлых перчаток.

– Мои люди – совсем иные! – спокойно усмехнулся он.

– Я знаю это! – возразил Филипп, глядя на то, как ловко работают длинные белые пальцы Торпа. – Вот почему мне и интересно видеть их за работой в вашем отсутствии.

В Торпе было что-то определенно подкупающее. Несмотря на предубеждение против него, Филипп все же не мог это отрицать. Вообще в это утро он открыл в нем многое, чего совершенно не ожидал. У него был низкий, спокойный и уверенный голос очень приятного тембра. Можно было сразу сказать, что он человек с образованием и не лишенный культурного лоска.

Но Филипп еще больше поразился, когда поближе пригляделся к его внешности. Он определил его возраст в сорок, даже в сорок пять лет, и задрожал при мысли о том, что он вдвое, почти втрое старше Жанны. И вместе с тем в нем было что-то неотразимое, была какая-то колдовская сила, которая оказывала свое воздействие и на самого Филиппа. И опять же он невольно вздрогнул и впился ногтями в ладони, когда провел параллель между этим человеком и возлюбленной девушкой.

Артель Торпа была поглощена работой, когда они подошли к ней. Только один человек обратил на них внимание. Это был жилистый краснолицый рабочий, который при виде начальника слегка коснулся рукой шапки.

– Это – мой помощник! – объяснил Торп. – Он отвечает за всю работу. – Маленький человек сделал какой-то сигнал, и Торп кивнул ему головой. – Простите, я на одну секунду подойду к нему. У него, видно, какое-то важное дело ко мне.

Он сделал несколько шагов в сторону, и Филипп пошел один вдоль линии работ. Он улыбался и кланялся каждому рабочему, который при виде его поднимал голову. Мак-Дугал был прав: это была самая замечательная артель, которая когда-либо у него работала.

Шум голосов заставил его повернуться, и он увидел, как Торп и его помощник подошли к высокому широкоплечему человеку, с которым тотчас же затеяли довольно оживленный разговор, скоро перешедший в спор. Двое-трое рабочих придвинулись поближе, и голос Торпа звучал крепче и резче прежнего.

– Либо, Блэк, вы сделаете это, либо уберетесь отсюда ко всем чертям!! – сказал он. – А вместе с вами уберутся и все те, кто поддерживает вас. Я прекрасно знаю, что у вас на уме, и это дело меня нисколько не устраивает. Я повторяю: либо за работу, либо расчет. Двух мнений по этому поводу быть не может.

Филипп не расслышал, что ответил на это высокий рабочий, но увидел, как Торп размахнулся и изо всех сил ударил Блэка в челюсть. В следующий миг он отскочил в сторону, так как очутился в полукруге из пяти-шести рабочих, поспешивших на помощь своему товарищу. Не теряя присутствия духа, он вытащил из-за пояса револьвер и угрожающе щелкнул своими на редкость белыми зубами.

– Прежде чем принять окончательное решение, парни, вы подумайте серьезно! – сказал он почти спокойно. – Я не могу менять условия, и если вы на них не согласны, то можете сегодня же получить полный расчет. Вы получите все, что вам причитается, кроме того, харчи на дорогу и можете отправляться куда и когда угодно. Я не люблю настаивать на пунктах договора, если мне люди не нравятся. Вот и все, что я могу сказать вам!

Он повернулся и подошел к Филиппу с таким видом, точно ничего не случилось.

– В результате эта история задержит наши работы на добрую неделю! – заявил он, пряча револьвер в кобуру, висевшую на поясе. – Я уже несколько дней чувствую что-то недоброе. Я так и знал, что у меня выйдут недоразумения с Блэком и тремя-четырьмя его товарищами. Я очень рад, что теперь положение более или менее выяснилось. Блэк угрожает забастовкой, если я не назначу его своим помощником и не увеличу рабочим жалованья с шести до десяти долларов в день. Вы понимаете, чего он требует от меня? Забастовка! Только этого здесь недоставало! Это угрожает такими последствиями, о которых я и думать боюсь.

Он рассмеялся, и это произвело на Филиппа весьма неприятное впечатление, так как он привык всегда относиться с большим уважением к требованиям рабочих, в большинстве случаев совершенно основательным.

– Как же вы думаете? – спросил он с большим волнением. – Они бросят работу? Как вы реагируете на это?

– Я думаю, что бросят! – ответил тот. – И на мой взгляд, это был бы самый лучший выход из положения.

Час спустя Филипп вернулся в лагерь. С Торпом он встретился лишь после обеда. Староста искал его, и Уайтмор тотчас же обратил внимание на его озабоченное лицо.

– Дела обстоят гораздо хуже, чем я мог думать! – заявил Торп. – Блэк в сопровождении восьми товарищей явился ко мне на квартиру и потребовал немедленный расчет. Я, признаться, думал, что с ним уйдут три-четыре человека, не больше. Оказывается, что я ошибся!

– В крайнем случае, я дам вам несколько человек, которые смогут заменить ушедших! – предложил Филипп. – Не могу сказать, что ваше предложение меня устраивает! – возразил Торп, свертывая папиросу. – Я предпочитаю, чтобы мои рабочие делали свое дело вполне самостоятельно. Прибавьте к моей артели полдюжины ваших рабочих-любителей, и выработка понизится на двадцать-тридцать процентов. Я уж постараюсь как-нибудь покрыть убыль моих людей. Что же касается тех рабочих, которыми вы в данное время располагаете, то я предложил бы вам отправить их на озеро Серого Бобра. Они будут работать, так сказать, навстречу нам, и мы вскоре

сойдемся.

Филипп встретился с Мак-Дугалом после этой коротенькой беседы с Торпом. Инженер не скрывал своей радости, узнав о создавшемся положении вещей.

– Если хотите знать мое мнение, – сказал он, – то я чистосердечно признаюсь, что рад их уходу! Если начнутся беспорядки, то лучше быть подальше от этой компании головорезов. Повторяю, они – работники замечательные, но пусть они работают где-нибудь в другом месте, а не у нас! Я не верю им!

В продолжение этого дня Уайтмор не видел больше Торпа. Он отобрал несколько дельных работников, которых отправил на озеро Серого Бобра, а заодно командировал специального посла по направлению к Черчиллу для встречи Брокау. Он не сомневался, что Брокау вместе с дочерью решили выехать на промыслы в ближайшие дни и приказал послу доехать до самого Черчилла, если он не встретит по дороге директора Компании. Остальных людей, оставшихся в его распоряжении, он разослал по разным направлениям и приказал им как можно скорее найти отряды, организованные недавно инженером Мак-Дугалом.

Вечером в его контору на несколько минут заглянули братья Сен-Пьер, француз Леко и Геншоу, которые в продолжение всего дня находились на разведке, причем, согласно данным инструкциям, не удалялись больше чем на пять миль от поста. Леко застрелил оленя в трех милях к югу. Один из братьев Сен-Пьер видел Блэка с его людьми по дороге к Черчиллу. Помимо этого не было больше никаких новостей. Несколько попозже явился Мак-Дугал, который привел с собой двух людей, также заслуживавших полного доверия. Он вооружил их двумя последними винтовками, которые заряжались с дула.

Имея в своем подчинении десять сравнительно хорошо вооруженных людей, Филипп почувствовал себя вполне уверенно. Он отдал новое приказание, согласно которому никто не имел права отдаляться от лагеря дальше, чем на ружейный выстрел. Таким образом, при первой же тревоге весь отряд в кратчайший срок мог собраться в штаб-квартире.

Занятый по горло, Филипп все же находил время думать о Жанне, он никак не мог бороться с этими думами. В продолжение двух или трех дней после отъезда Блэка он не разрешал себе ни единого часа отдыха и работал как вол, с самого раннего утра до поздней ночи. Он бросался на койку в состоянии полнейшего изнеможения и надеялся на то, что целительный сон хоть на несколько часов развеет его горе.

Но эта внутренняя борьба оказалась свыше его сил, и преданный Мак-Дугал обратил внимание на то, как сильно сдал его начальник. На четвертые сутки Торп исчез и появился лишь на следующее утро. Каждый час его отсутствия доставлял Уайтмору неимоверные страдания, потому что он прекрасно знал, куда уходит староста рабочей артели. Три дня спустя визит был повторен, и к вечеру шотландец нашел Уайтмора в крайне лихорадочном состоянии.

– Смотрите, – предупреждающе воскликнул он, – вы переутомились, а с этим нельзя шутить! Вы вряд ли спите пять часов в сутки. Опомнитесь, возьмите себя в руки или же в самый острый момент вас надо будет отправить в больницу, и вам не придется участвовать в схватке. А что мы будем делать без вас?

Однако один за другим последовали такие же дни, потребовавшие невероятного физического напряжения. Ни Филипп, ни Мак-Дугал не могли понять причины абсолютного бездействия врагов. Они со дня на день ждали нападения, поставили за это время разведочную службу на недосягаемую высоту и в любой момент были готовы к стычке.

Точно так же они не понимали, что происходит с артелью Торпа. В ней насчитывалось всего девятнадцать человек, это число сначала уменьшилось до пятнадцати, а затем до двенадцати. Через несколько дней потребовал расчета маленький помощник старосты, к которому тотчас же присоединились еще двое рабочих, и, таким образом, артель состояла уже из девяти человек, это было более чем странно. Но еще удивительнее было то, что Брокау так медлил с приездом.

Так, как будто незаметно, прошли две недели, и за этот период Торп три раза отлучался неведомо куда. На пятнадцатый день вернулся посол из Форта Черчилла. Он удивился, узнав, что Брокау еще не приехал, и привез поразительные известия. Оказалось, что Брокау с дочерью уехали из Черчилла два дня после того, как Пьер последовал за Жанной и Филиппом. Они поднялись вверх по Черчиллу на двух лодках. Посол вдоль всего пути не обнаружил ни малейших следов их пребывания.

Лишь после того, как Филипп самым подробным образом расспросил посла, он потребовал к себе молодого инженера. Краснолицый Мак-Дугал побледнел, выслушав Уайтмора, и сказал с металлическим звоном в голосе.

– Начинается!

– Да, начинается! – так же решительно произнес Филипп. – Это – первые признаки начинающейся компании! Они захватили Брокау. Начиная с этого часа, Сэнди, нам надо быть настороже. Пятеро из наших людей должны спать здесь днем и бодрствовать всю ночь.

Так прошло пять дней, причем ничто не указывало на близость неприятеля. В восемь часов вечера на шестые сутки Мак-Дугал вошел в хижину, где застал только Филиппа. Обычно цветущее лицо инженера на этот раз было бледно, как мел. Он выразительно ругнулся, ухватившись обеими руками за спинку стула. В третий или четвертый раз за все время шотландец ругался в присутствии Уайтмора.

– Провались он к черту, этот Торп! – закричал он.

– А что случилось? – спросил Филипп, чувствуя, как в нем напряглись все мускулы. – В чем дело?

Мак-Дугал со свирепым видом выбил пепел из трубки.

– Я не хотел вас до сих пор беспокоить относительно некоторых проделок Торпа, и поэтому молчал! – проворчал он. – Дело в том, что он привез с собой изрядное количество виски. Я знал, что это противоречит правилам, которые вы установили в лагере, но, повторяю, молчал, так как знал, что у вас и без того хлопот полон рот. Но Торп позволяет себе нечто похуже: его уже дважды посетила здесь какая-то женщина. Сегодня она опять у него! Вы понимаете теперь, до чего у него дошло.

Филипп почувствовал в горле какое-то странное ощущение, точно какое-то щекотание. Инженер не глядел на него и поэтому не обратил внимания на перемену в его лице, не заметил огня, который буквально брызнул из его глаз.

– Вы говорите, Сэнди, женщина?..

– Молодая женщина! – с большим выражением произнес инженер. – Я не знаю, кто она такая, но зато знаю, что ей абсолютно нечего делать у нас. И она, очевидно, сама осознает это, потому что прокралась к Торпу, как воровка, и все время оглядывалась по сторонам. Очень может быть, что это – жена одного из рабочих. Ведь тут проживает пять-шесть женщин, и если Торп начнет портить их, то поднимутся скандалы, вовсе нежелательные.

– А вы не пригляделись к ней? Может быть, вы узнали бы?..

– Не удостоился счастья! – возразил Мак-Дугал. – Оба раза она так закуталась, что я и носа ее не видел. К тому же мне было не до слежки. Я увидел ее случайно. Но я думаю, что теперь вам надо было бы заняться этим вопросом. У нас в лагере и без того не очень спокойно.

Филипп медленно поднялся с места и вдруг почувствовал холод во всем теле. Он надел пальто, шапку и пристегнул к поясу кобуру с револьвером. Его лицо было смертельно бледным, когда он повернулся к шотландцу.

– Вы говорите, что она сегодня опять пришла к нему?

– С полчаса назад пробралась к нему, как тать в ночи. Я видел, как она вышла из сосновой рощицы.

– И шла по дороге, которая ведет к полю?

– Да.

Филипп направился к двери.

– Я иду к Торпу, – спокойно молвил он. – Вероятно, я не так скоро вернусь. Не ждите меня.

Он вышел на улицу, остановился в густой тьме и повернулся к домику Торпа, где горел свет. Через несколько минут он медленно побрел к сосновой роще. Пройдя мимо Торпа, он остановился, но не у дверей, а возле стены у одного из окон. То волнение, которое он почувствовал при сообщении Мак-Дугала, уже прошло, но в висках продолжало стучать по-прежнему. Как только он услышал голос, раздавшийся внутри хижины Торпа, кровь с яростной силой ударила в голову. Он не мог точно проследить ход своих мыслей и почти без колебаний принял решение. Если он удостоверится, что в комнате, на расстоянии нескольких шагов находится Жанна, то он убьет Торпа. Если же там окажется другая женщина, то он предложит тому же Торпу в кратчайший срок оставить пост. Он не обладал чрезмерно добродетельными взглядами, но понимал, что любовные шашни в таком маленьком поселке абсолютно недопустимы.

Он стал ждать. Почти все время слышал голос старосты и время от времени его громкий смех, в котором звучало издевательство. Раза два-три доносились звуки женского голоса, но слов нельзя было разобрать. В таком напряженном ожидании он оставался около часа. Потом продвинулся подальше в рощу и прождал там еще час. Увидев, что свет вдруг погас, он снова подошел к хижине.

Через мгновение дверь открылась и пропустила плотно укутанную женщину, которая быстро направилась по дороге к роще. Филипп незаметно обошел домик и последовал за незнакомкой. За первой небольшой группой сосен была открытая лужайка. Филипп быстро сделал полукруг и вышел навстречу той, за которой все время молча следовал. Когда он опустил руку на плечо женщины, последняя испуганно вскрикнула, и Филипп задрожал, словно в лихорадке.

Он сделал шаг назад и закричал:

– Господи, боже! Это вы, Жанна! Может ли быть?

Его голос звучал хрипло, как у пьяного. Жанна на одно крохотное мгновение повернула к нему свое бледное, перекошенное лицо и после того, не проронив ни слова, бросилась вперед.

Филипп не пытался преследовать ее. Минуты две он стоял как человек, превращенный в соляной столб, и незрячими глазами смотрел в ту сторону, где скрылась Жанна. После этого неспешно побрел назад, вынул из кобуры револьвер и взвел курок. Звездный свет озарил его лицо, когда он подошел к хижине Торпа. На этом лице было написано безумие. Он улыбнулся, но улыбка его была страшна и неумолима, как сама Судьба.