Текст книги "Черный охотник"

Ужин давно кончился, а вино, как это знала девушка, будет литься еще до глубокой ночи.

Ее мысли то и дело возвращались к ее молодому возлюбленному. Сколько смелости и в то же время силы нужно было, чтобы швырнуть интенданта и его сподвижника в холодный пруд! И ее Давид сделал это ради нее! Биго откровенно рассказал ей о насмешливых замечаниях, которые они позволили себе, – что и привело к тому, что он и де Пин получили «ледяное крещение», которое, впрочем, не причинило им никакого вреда.

– Глупый мальчик, но какой смелый! – выразился он о Давиде Роке. – Де Пин ничего плохого не думал, и его слова могли послужить лишь комплиментом для вас.

Анна отдавала себе отчет в том, что Биго ей нравится. Его манеры придворного, интерес, который он выказывал к Давиду Року, и добродушие, с каким он отнесся к неприятному инциденту, – все это вселило в нее доверие к этому человеку. Почему-то его слова не казались простым комплиментом, как слова других мужчин. Когда он сказал ей, что у нее самые прелестные волосы во всей Новой Франции, она почувствовала радостный трепет в душе и, чтобы скрыть его, ответила, что у матери Давида Рока еще более красивые волосы. Биго обещал ей, что завтра же повидается с миссис Рок, поговорит с нею о ее сыне и посоветует ей отправить его в Квебек.

Удивительно ли, что румянец заливал сейчас щеки девушки, а широко открытые глаза радостно блестели. Шутка ли сказать, – даже французский король не мог бы сделать для кого-нибудь в Канаде больше, чем Франсуа Биго!

Девушка потихоньку спустилась вниз, выскользнула за дверь и направилась к мельнице. Там ее не найдет никто из гостей.

В дверях мельницы стоял старый Фонблэ, подобно белому привидению в черной рамке. Увидев девушку, вынырнувшую из мрака, он вздрогнул и в изумлении протер глаза.

– Это вы, моя маленькая барышня? – воскликнул он. – Мне показалось было, что это…

– Ваша мать, – ответил старик, и видно было, что он тотчас же пожалел о своих словах. – Да простит мне небо, но вы сейчас ужасно похожи на нее.

– Это, вероятно, благодаря волосам, – ласковым голосом отозвалась Анна, и глаза ее подернуло дымкой грусти. – Вы знали мою мать в продолжение многих лет, не правда ли, Фонблэ?

– Да, и я любил ее, – кивая головой, ответил мельник.

В течение нескольких минут царило молчание.

– Вы так поздно работаете сегодня, père Фонблэ? – заметила Анна.

– До самого утра, моя милая девушка.

– А вы случайно не видели Давида Рока?

– Он был здесь часа два тому назад, а потом отправился домой.

Опять воцарилось молчание, и снова Анна прервала его.

– Père Фонблэ!

– Что, милая?

– Я хочу забрать Давида с собой в Квебек.

Мельник в изумлении уставился на нее, и Анна не решилась поднять на него глаза. Несмотря на свое желание ехать в Квебек, она всей душой чувствовала, что эта старая мельница неотразимо влечет ее к себе и зовет назад.

– Я хочу увезти его с собой в Квебек, – повторила она. – Подальше от лесов, от Черного Охотника, от индейцев… и от вечной войны. Я не перестаю бояться за его жизнь. А теперь я счастлива: сам интендант обещал мне заняться его судьбой.

Она посмотрела на мельника и заметила, что тот не спускает глаз с мельничного колеса. И как раз в это мгновенье колесо издало какой-то жалобный звук.

– Что это такое? – испуганно спросила она.

– Надо будет завтра утром смазать колесо…

– Я говорила с вами о Давиде, père Фонблэ.

– Простите меня, моя маленькая барышня. Я слыхал все, что вы говорили. Вы хотите увезти Давида в Квебек. И когда он отправится туда, интендант Биго осыплет его своими милостями, и там…

– …его ждет богатство и слава, – закончил за него чей-то властный голос.

Это произошло так неожиданно, что Анна испуганно вскрикнула. Сам интендант Новой Франции стоял возле нее! Старый мельник тотчас же попятился и скрылся в зияющей черной двери.

Лицо Анны горело огнем, когда она, запинаясь, произнесла:

– Мсье, я была уверена, что я одна с отцом Фонблэ.

– Я очень люблю гулять при лунном свете, а потому ушел от пьяного шума, – ответил ей лживый, слащавый голос Биго. – И когда я увидел вас, Анна, когда вы, словно маленькая фея, подходили к мельнице, я не мог побороть искушения и пошел за вами. Я слышал то, что вы сказали о Давиде Роке, и я очень рад, что вы со мной согласны. Не соблаговолите ли вы пройтись немного со мной?

Раньше, чем Анна успела ответить, интендант взял ее под руку, и они стали удаляться от мельницы.

Тогда старый мельник выглянул из своей двери, подобно разгневанному маленькому гному.

– Негодяй! – шипя прошептал он. – Негодяй! – повторил он, и в его голосе звучали ненависть и отчаяние.

А Биго в это время шел с Анной Сен-Дени, ведя ее под руку так, что кончики ее пальцев находились в его руке, и говорил:

– Ваша любовь к этому юноше, должно быть, очень велика, Анна?

– Да, я люблю его всей душой.

– И этой любви не осилили бы ни богатство, ни слава, ни королевские почести, которые мог бы вам доставить другой человек?

– Я никогда не задумывалась о таких вещах, – ответила Анна.

Она не видела, каким зловещим огнем сверкнули глаза интенданта. Но его голос продолжал литься так же слащаво и мелодично, как и раньше:

– Сегодня, когда я случайно набрел на вас обоих там, среди цветов, я почувствовал зависть к нему. Если Бог и Новая Франция, за которую мы проливаем кровь, когда-нибудь вознаградят меня любовью женщины, то я хочу надеяться, что она будет похожа на вас, Анна. За такую любовь я отдал бы с радостью все, что у меня есть в жизни!

В его голосе звучала тоска, и Анна не решилась отнять руку, которую намеревалась было высвободить.

Они шли некоторое время в глубоком молчании.

– Если Давид Рок явится ко мне в Квебек, я сделаю из него первоклассного джентльмена. Я лично буду заботиться о нем, произведу его в скором времени в офицеры и назначу адъютантом губернатора.

Радостный крик сорвался с губ Анны.

– Вы… вы действительно это сделаете?

– А почему же нет? – улыбаясь ответил Биго. – Про меня рассказывают ужасные вещи, ma chrie, и ненависть и зависть идут по следам моей карьеры и славы. Но в душе моей, если бы даже враги могли заглянуть туда, они нашли бы лишь горячее желание доставить счастье всему народу. И почему бы мне не излить часть моих забот на вас и на Давида Рока? В ту минуту, когда я увидел вас двоих среди цветов – вас, во всей вашей красе девушки, обещающей скоро стать прекрасной женщиной, и вашего возлюбленного, во всем его несравненном мужестве, – я почувствовал, как в душу ко мне закралось какое-то непонятное чувство и заполнило в ней пустое пространство. Но я такой же эгоист, как и все, Анна, и в вашем счастье я надеюсь найти немного счастья и для себя.

– О, мы оба будем любить вас за вашу доброту! – горячим шепотом ответила Анна. – И Давид, и я! В самых смелых грезах своих я никогда не рисовала себе, что нас может ожидать подобное счастье!

– Счастливы те, кто может целиком отдавать себя любви! Мы принадлежим к числу тех, кто должен жертвовать всем, когда этого потребует Новая Франция, – продолжал Биго грустным голосом. – Как это странно, что я вас посвящаю в секреты государственной важности, но я знаю, что вы будете хранить мои слова глубоко в душе, и ни один человек не узнает от вас того, что я вам скажу. Вы должны знать, что я сейчас веду усиленную борьбу с подлым предательством, которое происходит среди нас.

– Предательство! – воскликнула Анна, приложив обе руки к груди. – Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что англичане каким-то образом узнают о каждом нашем шаге еще раньше, чем мы успеваем его сделать, – ответил Биго.

После маленькой паузы он добавил, как бы между прочим:

– Отец Давида был, кажется, англичанин, не так ли?

– Да, – ответила Анна; – Его убили индейцы, когда Давид был еще ребенком. Но мать Давида француженка, и оба они любят Новую Францию так же, как и вы, и я.

– А этот человек, которого они называют Черный Охотник и с которым Давид так дружит, – он тоже, кажется, англичанин? И, говорят, он проводит много времени среди англичан?

– Кажется, так, – ответила Анна, несмотря на то, что ей стоило большого труда произнести эти слова.

– Предательство, да! – повторил Биго. – Вот почему я нуждаюсь в таких сильных и смелых людях, как Давид Рок. И вы непременно должны уговорить его отправиться в Квебек. Он принадлежит к числу людей, которые никогда и ни за какую цену не станут продавать свою душу и тело, и такому человеку можно доверить вещи, которых не должен знать никто другой.

В это время они приблизились к замку. Анна пожелала интенданту спокойной ночи, а изящный царедворец поклонился ей так низко, словно перед ним была королева, и провожал ее глазами, пока девушка не скрылась в дверях старого дома.

Никогда еще, кажется, красота и душевная чистота не вызывали в душе человека подобной бури самых низких страстей, как это случилось с Франсуа Биго под влиянием Анны Сен-Дени. Лицо его все еще выражало чувство ликования, так как он был убежден, что раньше или позже его ждет успех и в этом деле, как и во всем другом.

Маркиз Водрей неслышными шагами подошел к нему и своим обычным шутливым тоном сказал:

– Ну, что вы скажете о моей наблюдательности и смекалке? Дивная ночь, лунный свет и прекрасная дева… А какие неограниченные возможности! Чего еще может требовать человек… даже такой, как вы, Биго!

Интендант вцепился с такой силой в рукав маркиза, что ногти почти вонзились в рыхлую руку губернатора Луизианы.

– Я бесконечно рад, Водрей, что вы вовремя заметили, как она спускалась по лестнице! – воскликнул он глухим голосом. – Я ручаюсь, что вы с такой же уверенностью можете рассчитывать на губернаторский пост, как я на любовь Анны Сен-Дени.

Непроницаемая улыбка не покидала жирного лица маркиза Водрея, когда он спросил:

– В таком случае, все произошло так, как я предсказывал?

– Да, – ответил Биго. – Точь-в-точь, как вы предсказывали. Она шла рядом со мной, и я держал ее пальцы в своей руке, и мне пришлось сделать большое усилие над собой, чтобы тут же не заключить ее в свои объятия. Но если бы я это сделал, все было бы потеряно! А теперь она моя! Ее воображение распалено теми картинами, которые я нарисовал ей, она верит мне, и теперь нужно только заполучить этого молодого дикаря в Квебек. А потом, тогда уж…

– Ну конечно, – согласился с ним Водрей. – Другого пути нет. Надо всегда действовать обдуманно и расчетливо, – закончил он, весьма довольный комплиментом, который относил к себе. – А когда все будет кончено, она с радостью придет к вам, Франсуа. Она еще молода, совсем ребенок. Ее прелестная головка вполне готова воспринять те образы, которые вы туда заронили сегодня ночью. И я полагаю, что на нашем пути стоит не столько ее возлюбленный, сколько ее отец.

– Что касается отца, то я уж позабочусь о нем, – уверил его Биго, и губы его приняли жестокое выражение. – Давид Рок – вот кого нужно снять с пути, но смерть в данном случае не является тем орудием, которое может сослужить нам службу.

* * *

Анна только притворилась, будто собирается войти в замок и подняться к себе. Она всем своим существом чувствовала, что должна во что бы то ни стало повидать Давида, если бы даже пришлось просить Пьера Ганьона, чтобы тот проводил ее через лес к коттеджу Мэри Рок. Впрочем, нет, – не нужно ей Пьера Ганьона. Она пойдет сама!

Быстро приняв решение, Анна обошла вокруг замка, приблизилась к окну комнаты, в которой жила старая черная служанка, и постучалась.

– Хлоя! Хлоя! – тихо окликнула она негритянку. – Хлоя, это я, Анна. Поднимись ко мне в комнату и принеси мне мою красную накидку. А потом разыщи моего отца и скажи ему, что я не могу заснуть среди этого шума, а потому переночую у миссис Рок.

Когда черная Хлоя принесла ей теплую накидку, девушка быстро направилась к лесу и вскоре потонула в его мгле, которая лишь местами чередовалась с бликами лунного света. Когда она уже приближалась к опушке, с которой можно было надеяться разглядеть свет в доме Мэри Рок, она вдруг замерла на месте и затаила дыхание.

Опушка была залита волшебным светом луны, и там стояла совершенно открыто человеческая фигура. Испустив радостный крик, Анна кинулась навстречу этому человеку, в котором она без труда узнала Давида Рока. Последний уронил свое ружье на траву и, сняв шапку, стал дожидаться Анны, глядя на нее с изумлением.

– Ты знал, что я приду, Давид, не правда ли? – спросила она.

– Я знал только, что ты достаточно времени гуляла с интендантом Биго. И я нисколько не скрываю, что после случившегося сегодня мне это чрезвычайно неприятно.

– Ты видел нас, Давид?

– Я стоял в тени огромной липы, и вы так близко прошли мимо меня, что я видел твою руку в его руке, и слышал, как он что-то такое говорил о королевских почестях, которые мог бы дать тебе другой человек.

– И мой ответ, – разве он не доставил тебе удовольствия, Давид?

– Ответа я не расслышал.

– Я могла бы повторить тебе его, Давид, я помню каждое слово. И я рада, что ты так ревнуешь меня, Давид, – добавила она, тихо смеясь, – в противном случае я чувствовала бы себя несчастной.

Она потащила его за собой к огромному стволу упавшего дерева, лежавшего в том месте, где кончался лес, и повторила ему слово в слово свой разговор с всемогущим интендантом.

Давид Рок ни разу не прервал ее, но краска стыда стала медленно заливать его лицо, а в глазах появилась какая-то растерянность. Очевидно, он не хотел, чтобы Анна заметила это выражение, ибо он отвел глаза в сторону.

– Давид, ты понимаешь, что это для нас значит? – дрожащим шепотом произнесла Анна, закончив свою повесть. – Скажи мне, каково твое мнение?

– Мое мнение, Анна… что я ужасное ничтожество, если мог так нехорошо думать о тебе, когда увидел тебя с мсье Биго.

– Но меня это радует, Давид, – успокоила его девушка. – Это служит доказательством твоей любви.

– Тебе не стыдно за меня, Анна?

– Нисколько! – горячо и страстно ответила девушка. – Я хочу сказать тебе, что жила в Квебеке и знаю, что такие люди, как ты, Давид, очень нужны там.

– Но в таком случае леса останутся без защитников, если мы все уйдем в Квебек.

– Останутся другие без тебя, и они будут защищать эти леса. Когда наступит время и придется воевать, я предпочла бы тебя видеть во главе людей, а не одиноким воином в лесу.

– Но меня нисколько не тянет к этой жизни в Квебеке, меня пугает та перемена, которую ты предлагаешь мне.

– Сделай это ради меня, Давид, – сказала Анна Сен-Дени, прижимаясь щекой к его руке. – Поезжай в Квебек ради меня. И если к концу того года, что остался мне до окончания школы, тебе все еще не будет нравиться жизнь в столице, то я вернусь сюда и останусь навсегда с тобой.

– Ты обещаешь, Анна?

– Да, обещаю, Давид.

– В таком случае мне ничего другого не остается. Я поеду в Квебек.

Девушка вскочила на ноги и бросилась в объятия своего молодого возлюбленного.

– О Давид, я сейчас люблю тебя больше, чем любила когда-либо!

– И всегда будешь так любить?

– Всегда!

– Даже если я не оправдаю твоих надежд, Анна?

– Даже тогда, Давид!

Она протянула ему губы, и юноша нежно поцеловал ее.

– Какое счастье, Анна, что ты вздумала прийти сюда. Ведь я случайно остановился на этой прогалине. Я хочу тебя познакомить с Черным Охотником.

– С Черным Охотником?! – воскликнула Анна, не будучи в состоянии скрыть изумления и страха.

– Да. Он сегодня в сумерки пришел к нам. Ты должна ради меня побороть свой беспричинный страх перед ним, Анна, – как я заставил себя дать согласие на то, чего я так опасаюсь… на поездку в Квебек.

– Я боюсь его, – прошептала девушка. – Я не знаю почему, но я боюсь его больше чего-либо или кого-либо на свете, – откровенно призналась она, когда они, взявшись за руки, двинулись в путь.

– А я его люблю. Не пройдет и года, как ты тоже полюбишь его. Ты должна помнить, что Черный Охотник…

И Давид Рок шепотом стал уговаривать ее.

Когда они приблизились к Красной Опушке, юноша свернул с тропинки и остановился в тени огромного дуба. В то же мгновение Анна схватила его за руку и испуганно прошептала:

– Смотри, Давид! Там… у скалы стоит человек. Он так отчетливо виден при свете луны!

– Я уже раньше заметил, что там стоит человек, а потому и свернул сюда, где нас никто не может видеть, – спокойным голосом ответил Давид Рок.

– Смотри, он шевелится! – снова шепнула ему Анна Сен-Дени и еще ближе придвинулась к нему. – Он совершенно черный… как ночь…

– Да, совершенно черный, – улыбаясь подтвердил Давид Рок.

– Кто это, Давид?

Вместо ответа Давид Рок издал легкий свист, подобно писку сонной птицы, и почти тотчас же послышался в ответ точно такой же звук.

И тогда Анна, сердце которой так билось, что в ушах в нее отдавалось «тук-тук-тук», поняла, в чем дело.

– Черный Охотник дожидается нас, – тихо произнес юноша. – Мы уже дважды сегодня разминулись друг с другом.

Он почувствовал, как пальцы Анны стиснули его руку, но не догадывался, какой жуткий страх охватил ее, когда они вышли на открытую прогалину. По мере того, как они подвигались вперед, все предметы стали терять свои обманчивые очертания – что происходило благодаря серебристым лучам луны, – и Анна увидела перед собой человека с обнаженной головой, лицо которого выражало такую же радость, как и лицо ее возлюбленного за минуту перед этим. Ей также бросилась в глаза серебристая прядь в черных волосах незнакомца.

Девушка поднесла руку к конвульсивно сжимавшемуся горлу и смотрела на мужчин, которые, не произнося ни слова, крепко пожали друг другу руки.

А потом она заметила, что Черный Охотник смотрит на нее через плечо своего молодого друга. И одновременно с этим последний тоже повернулся к ней.

– Это Анна Сен-Дени, – сказал он. – Моя Анна…

– Наша Анна, – поправил его Питер Джоэль и так низко поклонился девушке, что та увидела всю белую прядь до самого затылка. Стараясь преодолеть свой страх и помня обещание, данное Давиду, она протянула Черному Охотнику обе руки, и тот с нежной почтительностью взял их в свои.

– Я много слыхал о вас, и порой мне кажется, что я так же хорошо знаю вас, как и Давида, – сказал он.

По звуку его голоса девушка поняла, что дрожь ее пальцев выдала этому человеку то, что она пыталась скрыть.

– Я очень рада слышать это, – ответила Анна, хотя в душе она укоряла себя за ложь, – и вашу дружбу я почту за великую честь.

Легкая усмешка на мгновение скривила губы Питера Джоэля.

– Я буду вполне удовлетворен, если вы хоть когда-нибудь ласково подумаете обо мне, – ответил он и повернулся к своему питомцу. – Наша встреча, мой друг, произошла совершенно случайно. Я остановился здесь только для того, чтобы полюбоваться красотой ночи. А теперь я вынужден буду покинуть вас.

– А вы не зайдете с нами на минутку к миссис Рок? – спросила Анна, еле сознавая смысл своих слов.

– Я, к сожалению, должен отклонить такое заманчивое приглашение. Мне необходимо возможно скорее увидеть интенданта. Я и так уже потерял много драгоценных минут.

Анна прошла несколько вперед, оставив мужчин позади. Питер Джоэль взял свое черное ружье, которое он раньше прислонил к скале, надел шапку, снова низко поклонился Анне и пожелал им доброй ночи. Через несколько секунд он уже шел по тропинке, которая вела к замку Гронден, и скоро скрылся из виду.

Анна вздрогнула всем телом, и с уст ее сорвалось:

– Мне холодно! У меня словно все замерзло внутри! Я не ожидала встретить в нем человека, который так умеет разговаривать и вести себя, но тем не менее я чувствую в душе еще больший страх перед ним, чем когда-либо раньше.

– Ты была очень мила с ним, Анна.

– И он говорит о красоте! – воскликнула девушка. – Его руки так обагрены кровью, что…

– Я видел, как он делился последним куском хлеба с бродячей собакой, – ответил ей Давид Рок.

– Он разговаривает как человек, проживший всю жизнь в книгах, а не в темном лесу, – снова заметила Анна.

– Я тебе часто говорил, что в его мешке всегда можно найти какую-нибудь умную книгу, – ответил юноша.

– И он одет во все черное… как человек с черной душой, которому необходимо скрывать свою совесть и тело.

– Зачем ты так говоришь, Анна? – упрекнул ее Давид Рок. – Я видел многих из ваших джентльменов, одетых в черное. Почему же ты делаешь такую разницу!

– Бррр! – невольно вздрогнула Анна.

– Как это странно! Почему ты чувствуешь к нему такую неприязнь? Ведь он никогда в своей жизни не совершил ни одного нечестного поступка.

– Я готова охотно поверить и этому, и все же во мне все сильнее растет убеждение, что ему суждено стать на пути между нами и счастьем. Не спрашивай меня почему – я не в состоянии ответить тебе, так как я и сама не могу себе объяснить причины. Будем надеяться, что до конца года сгладится это глупое предубеждение.

– А я надеюсь, что даже еще раньше, чем пройдет эта ночь, – сказал Давид Рок, тая какой-то скрытый смысл в своих словах.

Он ускорил шаг и тем самым заставил девушку пойти быстрее.

Вскоре перед ними уже мерцал мягкий свет в окнах коттеджа, где их поджидала Мэри Рок.

– Ты горишь нетерпением скорее увидеть его снова? – укоризненно сказала Анна.

– Это правда, – сознался юноша. – И если ты разрешишь…

– Ну конечно я разрешу! – ответила она. – Очевидно, мне суждено самой толкать тебя в его объятия!

И с этими словами она гордо откинула голову назад и пустилась прямиком к открытой двери коттеджа.

* * *

В эту ночь свеча долго горела в доме Мэри Рок. Она еще горела, когда вернулись Черный Охотник и Давид Рок и тихо, словно воры, поднялись наверх и улеглись спать.

И даже когда свеча в конце концов догорела и погасла, Мэри Рок и Анна Сен-Дени долго еще лежали с открытыми глазами, и каждая думала свои думы.

В душе одной из них были радость и счастье и, пожалуй, немного страха, который отказывался покинуть ее даже после того, как она услышала от начала до конца историю Питера Джоэля – Черного Охотника.

А в сердце другой была безнадежность, и по мере того, как бежали часы бессонной ночи, отчаяние все с большей силой охватывало душу одинокой женщины.