Текст книги "Гайдзин. Том 1"

8

Вторник, 16 сентября

С первыми лучами солнца орудия флагмана с ревом салютовали сэру Уильяму одиннадцатью залпами, когда его катер подошел к трапу корабля. С берега ветер донес обрывки приветственных криков, все трезвое население собралось там, чтобы проводить флот, отплывающий в Эдо. Ветер набирал силу, море слегка рябило, небо покрывали редкие облака. Под свист боцманской дудки сэр Уильям торжественно поднялся на борт, Филип Тайрер за ним следом – остальные сотрудники миссии уже находились на сопровождающих их военных кораблях. Оба дипломата были во фраках и в цилиндрах. Тайрер держал руку на перевязи.

Они увидели адмирала Кеттерера, ожидавшего их на главной палубе, и рядом с ним Джона Марлоу. Оба офицера были в парадных формах – треуголки, синие мундиры с золотым позументом и пуговицами, белые рубашки, жилеты, панталоны и чулки, туфли с пряжками, до блеска начищенные сабли, – и у Филипа Тайрера сразу же мелькнула мысль: черт, каким красивым и элегантным и вместе с тем мужественным всегда выглядит Джон Марлоу в своем мундире, точно так же, как и Паллидар в своем. Дьявол меня забери, если у меня есть парадная одежда, вообще любая одежда, если уж на то пошло, чтобы соперничать с ними. В сравнении с ними я беден, как церковная крыса, даже еще не заместитель секретаря. Черт! Ничто так не льстит мужчине, как мундир, и не придает ему такого веса в женских глазах…

Он едва не налетел на сэра Уильяма, который остановился на верхней ступеньке, когда адмирал и Марлоу вежливо отдали ему честь, не обратив на Тайрера никакого внимания. Черт, подумал он, будь внимательнее, ты тоже на службе, тоже на побегушках у Великого Человека! Будь осторожен, стань просто частью окружающей обстановки, как все остальные, с того момента, когда ты прибыл вчера в Иокогаму, Крошка Вилли Винки ведет себя словно кот, которого ужалила в зад пчела.

– Доброе утро, сэр Уильям, добро пожаловать на борт.

– Благодарю вас. Доброе утро, адмирал Кеттерер. – Сэр Уильям приподнял шляпу, то же самое сделал за его спиной Тайрер, ветер играл фалдами их фраков. – Поднимайте паруса, если вам угодно. Остальные посланники находятся на французском флагмане.

Хорошо. – Адмирал сделал знак Марлоу.

Марлоу тут же отдал честь, подошел к капитану, стоявшему на открытом мостике чуть впереди единственной трубы и грот-мачты, и отдал честь еще раз.

– Адмирал передает вам свое почтение, сэр. Берите курс на Эдо.

Команды начали быстро передаваться по цепочке вниз, матросы трижды выкрикнули здравицу, через мгновения якоря с размеренным пением были подняты, а в тесной котельной тремя палубами ниже бригады кочегаров, голых по пояс, затянули свою песню и стали чаще подбрасывать уголь в топки, кашляя и хрипло, с присвистом вдыхая никогда не оседавшую угольную пыль. С другой стороны перегородки, в машинном отделении, главный механик поставил машину на «средний вперед», и огромные поршни начали вращать вал гребного винта.

Деревянный крейсер-фрегат военно-морского флота Ее Величества «Эвриал» водоизмещением три тысячи двести тонн был построен в Чатеме восемь лет назад и имел три мачты и одну трубу, а также гребной винт. Он нес тридцать пять пушек и обычно имел команду из трехсот пятидесяти офицеров, матросов и морских пехотинцев, к которым добавлялись девяносто человек кочегаров и работников машинного отделения. Сегодня все паруса остались на реях, палубы были подготовлены к бою.

Славный сегодня денек, адмирал, – говорил между тем сэр Уильям.

Они стояли на квартердеке, Филип Тайрер и Марлоу, молча поприветствовавшие друг друга, держались неподалеку.

– Пока что, – ворчливо согласился адмирал. Он всегда чувствовал себя скованно рядом со штатскими, особенно такими как сэр Уильям, который был старше его по званию. – Моя каюта внизу в вашем распоряжении, если пожелаете.

– Благодарю вас. – Морские чайки перекликались у них за кормой, то кружа, то вдруг стремительно падая к самой воде. Сэр Уильям некоторое время наблюдал за ними, пытаясь побороть в себе депрессию. – Благодарю вас, но я бы предпочел побыть на палубе. Полагаю, вы еще не знакомы с мистером Тайрером? Он наш новый ученик-переводчик.

Адмирал в первый раз взглянул на Тайрера.

– Добро пожаловать на борт, мистер Тайрер, кто-кто, а люди, говорящие на японском языке нам здесь наверняка понадобятся. Как ваша рана?

– Не слишком плохо, сэр, благодарю вас, – ответил Тайрер, спеша снова ретироваться в безвестность.

– Хорошо. Гнусное было дело. – Бледно-голубые глаза адмирала пробежали по морю и по его кораблю. Лицо с тяжелыми щеками было красным и обветренным, сзади на крахмальном воротнике лежала толстая складка кожи, наливавшаяся кровью по малейшему поводу. Несколько секунд он критично посматривал на дым, обращая внимание на его цвет и запах, потом фыркнул и смахнул несколько угольных пылинок со своего белоснежного жилета.

– Что-то не так?

– Нет, сэр Уильям. Уголь, который мы получаем здесь, никак нельзя сравнить с лучшим шанхайским или с добрым углем из Уэльса или Йоркшира. Слишком много шлаков. Он довольно дешев, когда нам удается разыскать его, но это бывает не слишком часто. Вы должны настаивать на увеличении поставок, это серьезная проблема для нас здесь, весьма серьезная.

Сэр Уильям устало кивнул.

– Уже настаивал, но, похоже, в здешних краях его совсем не добывают.

– Мерзкая штука, этот уголь, где бы его не добывали. Сегодня мы не можем поставить паруса, ветер нам прямо в лицо. Вспомогательные паровые машины идеально подходят для такого рода ситуаций и маневрирования вблизи от берега или для постановки судна в док. Поход до Эдо под парусом на лучшем военном корабле, или даже на чайном клипере, занял бы впятеро больше времени, к тому же нам не хватило бы места для безопасной смены галсов. Обидно все это.

Сэр Уильям пребывал в скверном настроении после бессонной ночи и посему тут же отреагировал на неучтивость и глупость адмирала, взявшего на себя труд пересказывать и без того очевидные вещи.

– В самом деле? – притворно удивился он. – Впрочем, скоро весь наш доблестный флот будет состоять из одних ночных горшков, парус изгонят навсегда – и делу конец.

Тайрер спрятал усмешку, увидев, как вспыхнул адмирал. Сэр Уильям надавил на больную мозоль всех офицеров Королевского флота: использование пароходов широко обсуждалось в лондонских газетах, которые с беспечной веселостью описывали флоты будущего как «ночные горшки различных размеров под командованием ночных горшечников различных размеров в мундирах соответствующего образца».

– В обозримом будущем этого не случится, а если говорить о походах на большие расстояния, блокадах или боевых флотах, этого не случится никогда. – Адмирал почти выплюнул эти слова. – Мы не сможем взять на борт достаточно угля, чтобы дойти из порта в порт и оставаться при этом военным кораблем. Паруса необходимы, чтобы экономить топливо. Гражданские мало что понимают в делах военно-морского строительства… – Это напомнило ему о нападках нынешнего правительства либералов на обсуждаемый в парламенте бюджет Королевского флота, и его кровяное давление подскочило еще выше. – А пока что, для охраны морских путей и поддержания безопасности всей империи краеугольным камнем правительственной политики должна стать способность Королевского флота поддерживать двухкратное превосходство в кораблях – деревянных или железных, парусных и паровых – над объединенными флотами двух следующих по значению держав и иметь самые мощные и лучшие машины, самые современные орудия, снаряды и взрывчатые смеси в мире.

– Мысль, достойная восхищения, но ныне устаревшая, практически неосуществимая и, боюсь, слишком дорогая, чтобы канцлер казначейства и правительство смогли ее переварить.

– Клянусь Богом, было бы лучше, если бы вы ошибались. – Складка над воротником заметно порозовела. – Мистеру Сквалыге Гладстону не худо бы разобраться, что́ надо поддерживать в первую очередь, а что во вторую, и поживее. Я говорил это раньше и сейчас скажу: чем скорее либералы вылетят из своих кресел и тори вернутся к власти, тем лучше! Не их это заслуга, но, благодарение Господу, Королевский флот пока еще имеет достаточно кораблей и огневой мощи, чтобы пустить ко дну любой французский, американский или русский флот в их собственных водах, если понадобится. Но предположим, что эти три вдруг объединятся против нас в грядущем конфликте… – Адмирал раздраженно повернулся и проревел во всю глотку, хотя Марлоу находился всего в нескольких шагах: – Мистер Марлоу! Передайте сигнал на «Жемчужину»! Она нарушает строй, черт подери!

– Есть, слушаюсь, сэр. – Марлоу тут же исчез.

Сэр Уильям посмотрел за корму, не заметив ничего предосудительного в расположении сопровождающих их кораблей, потом опять сосредоточился на беседе с адмиралом.

– Министр иностранных дел Рассел слишком умен, чтобы дать втянуть себя в такой конфликт. Пруссия объявит войну Франции, Россия останется в стороне, американцы слишком заняты своей гражданской войной, испанской Кубой и Филиппинами и принюхиваются в Гавайским островам. Кстати, я внес предложение аннексировать один или два из этих островов, прежде чем это сделают американцы, из них получатся очень удобные базы для пополнения запасов угля…

Марлоу, морщась от досады, направлялся к сигнальщику. Он не сводил глаз с «Жемчужины». Это был его корабль, трехмачтовый, однотрубный, с гребным винтом, двадцатиоднопушечный фрегат класса «Язон», водоизмещением две тысячи сто тонн, временно находящийся под командованием его первого помощника, лейтенанта Ллойда. Больше всего он хотел сейчас быть на его борту и перестать выполнять обязанности лакея при адмирале. Он передал сигнальщику послание, проследил, как тот подвязывает сигнальные флажки и прочитал ответ, прежде чем сигнальщик доложил:

– Он говорит: виноват, сэр-р.

– Как долго вы являетесь сигнальщиком?

– Три месяца, сэр.

– Вам следует не откладывая перечитать и вспомнить все коды. Послание гласило: «Капитан Ллойд с фрегата Ее Величества «Жемчужина» приносит свои извинения». Ошибетесь еще раз, я прослежу, чтобы вас подвесили за одно место.

– Так точно, сэр, виноват, сэр, – выпалил расстроенный юноша, бледнея.

Марлоу вернулся к адмиралу. К его облегчению ссора, готовая вот-вот разразиться между адмиралом и министром, похоже, так и не разразилась, и теперь они обсуждали варианты развития событий в Эдо и дальние последствия нападения на Токайдо. Ожидая, когда в их разговоре возникнет пауза, он украдкой посмотрел на Тайрера, приподняв бровь. Тот улыбнулся в ответ. Марлоу хотелось поскорее освободиться, чтобы иметь возможность порасспросить Тайрера о Канагаве и Анжелике. Ему пришлось уехать из Канагавы сразу же, как только туда прибыл сэр Уильям – это было три дня назад, – и он не имел информации из первых рук о том, что произошло там со времени его отъезда.

– Да, мистер Марлоу? – Адмирал выслушал послание и тут же проскрежетал: – Передайте еще одно послание: прибыть на борт флагмана на закате. – Он увидел, как Марлоу поморщился. – Вот-вот, мистер Марлоу. Подобное извинение не является достаточным за разболтанность в моем флоте. Или вы, может быть, думаете иначе?

– Никак нет, сэр.

– Поразмыслите над тем, кого следует назначить капитаном корабля вместо него – вы не в счет! – Адмирал Кеттерер повернулся к сэру Уильяму. – Так вы говорили? По вашему, мне… – Порыв ветра тенькнул натянутыми снастями, мачты и реи скрипнули. Оба офицера подняли головы на такелаж, потом осмотрели небо и море вокруг, пробуя ветер. Пока никаких признаков опасности, хотя оба знали, что погода в этом месяце непредсказуема и шторм в этих водах часто налетает внезапно. – Так вы говорили? По вашему мнению, туземные власти, эти бакуфы, не выполнят наших требований?

– Без той или иной формы давления – нет. В полночь я получил от них еще одно извинение с просьбой об отсрочке на месяц, чтобы они могли «проконсультироваться с верховной властью», и всякой прочей ерундой в том же духе – Бог мой, что-что, а вилять и тянуть время они умеют. Я отослал их чертова посланника назад с суровой отповедью и коротким, довольно грубым письменным требованием дать нам полное удовлетворение или пенять на себя.

– Совершенно правильно.

– Когда мы встанем на якорь у Эдо, не сможете ли вы произвести как можно больше приветственных залпов, дабы погромче обставить свое появление?

– Мы дадим королевский салют в двадцать один залп. Полагаю, эту экспедицию можно рассматривать как официальный визит к их королю. – Не поворачивая головы, адмирал рявкнул: – Мистер Марлоу, передайте приказ всем кораблям флота и спросите французского адмирала, не поступит ли он таким же образом.

– Слушаюсь, сэр. – Марлоу снова отдал честь и заспешил прочь.

– План для Эдо остается пока тем, на котором мы сошлись?

Сэр Уильям кивнул.

– Да. Я и мои люди сойдем на берег и поселимся в миссии – сотни солдат почетной стражи должно быть достаточно, это будут шотландские гвардейцы, их военная форма и волынки произведут наибольшее впечатление. Остальное все по утвержденному плану.

– Хорошо. – Адмирал встревоженно устремил взгляд вперед. – Мы увидим Эдо, когда обогнем вон тот мыс. – Его выражение лица стало жестче. – Побряцать оружием и дать несколько холостых залпов – одно дело, но я против того, чтобы обстреливать и жечь город без официального объявления войны.

– Будем надеяться, – осторожно сказал сэр Уильям, – что мне не придется просить лорда Палмерстона объявлять ее, или самому официально отвечать на ее объявление японской стороной. Полный отчет находится сейчас на пути в Лондон. Ответ, однако, мы получим лишь через четыре месяца, а посему, как обычно, нам придется самостоятельно распорядиться ситуацией наилучшим образом. Эти убийства должны прекратиться, бакуфу необходимо поставить на место, тем или иным способом. Момент сейчас для этого самый подходящий.

– Инструкции Адмиралтейства предписывают сохранять благоразумие.

– С той же почтой я послал срочную депешу губернатору Гонконга, извещая его о своих планах, спрашивая, на какие подкрепления в кораблях и солдатах мы могли бы рассчитывать в случае необходимости, и сообщая ему о состоянии мистера Струана.

– О? И когда это было, сэр Уильям?

– Вчера. У компании Струанов был здесь клиппер, мистер Макфей согласился, что дело не терпит ни малейших отлагательств.

– Весь этот инцидент, – ядовито заметил Кеттерер, – похоже, лишь прибавил Струанам известности, а вот о парне, которого убили, почти не упоминают, только и слышно: Струан, Струан, Струан.

– Губернатор является личным другом этой семьи, и сама семья… э… имеет очень хорошие связи и очень важна для торговых интересов Ее Величества в Азии и Китае. Очень.

– Мне они всегда казались бандой пиратов, торгующих опиумом, оружием, чем угодно, лишь бы это приносило прибыль.

– И то и другое – легальные предприятия, мой дорогой адмирал. Струаны – весьма достойное семейство, и у них есть весьма влиятельные друзья в парламенте.

На адмирала это не произвело никакого впечатления.

– Там тоже полным-полно олухов, клянусь Создателем, уж извините за резкое выражение. Чертовы идиоты, которые большей частью пытаются сократить ассигнования на флот и урезать число кораблей – несусветная глупость, когда Англия всецело зависит от морской мощи.

Я согласен. Для осуществления имперской политики нам необходим лучший флот и самые подготовленные и способные офицеры, – сказал сэр Уильям.

Марлоу, стоявший рядом с адмиралом, уловил в его словах не слишком завуалированную колкость. Быстрый взгляд на воротник начальника сзади подтвердил, что колючка вошла под кожу. Он приготовился к неизбежному.

– Имперская политика? Сдается мне, – резко произнес адмирал, – что Королевский флот большую часть времени проводит вызволяя гражданских лиц и торговцев из всяких там вонючих капканов, когда их собственная алчность или двурушничество заводит их туда, куда им, вперед всего, и соваться было нечего. А что до этих ублюдков, – его толстый короткий палец показал через левый борт на Иокогаму, – так худшей толпы мошенников и негодяев я в своей жизни еще не видел.

– Некоторые из них действительно таковы, большинство же – нет. – Подбородок сэра Уильяма пополз вверх. – Без торговцев и торговли не было бы ни денег, ни империи, ни флота.

Пресловутая багровая складка на шее стала лиловой.

– Это без флота не было бы никакой торговли, и Англия не стала бы величайшей державой на земле – самой богатой, самой великой империей, какую знавал мир, клянусь Богом.

Хрена с два, едва не крикнул ему в лицо сэр Уильям, но он знал, что если сделает это здесь, на квартердеке флагманского судна, адмирала хватит апоплексический удар, а Марлоу и каждый моряк, который его услышит, без чувств рухнут на палубу. Эта мысль развеселила его и поубавила в нем желчности, скопившейся после бессонных ночей, проведенных в тревожных раздумьях о происшествии на Токайдо и его последствиях, в итоге ответ его прозвучал вполне дипломатично: – Военно-морской флот – это старший род войск, адмирал. И многие разделяют ваше мнение. Полагаю, мы прибудем на место вовремя?

– Да, да, обязательно. – Адмирал расслабленно повел плечами, несколько смягчившись. У него болела голова от бутылки портвейна, которую он выпил после обеда, портвейну предшествовало сухое красное бордо. Корабль делал около семи узлов, это против ветра, что доставляло ему удовольствие. Он проверил походный порядок кораблей. Теперь фрегат Ее Величества «Жемчужина» держался строго за кормой, два десятипушечных колесных шлюпа следовали по левому борту. Французский флагман, трехмачтовый двадцатипушечный колесный фрегат с обшитым металлическими листами корпусом, небрежно болтался справа по борту. – Их рулевого следовало бы заковать в кандалы! А сам корабль не мешало бы заново покрасить, сменить такелаж, обкурить, чтобы избавиться от запаха чеснока, хорошенько выскоблить, черт подери, и протащить всю команду под килем. Вы не согласны, мистер Марлоу?

– Согласен, сэр.

Когда адмирал полностью удовлетворился осмотром, он снова повернулся к сэру Уильяму.

– Эти… эти Струаны и этот их так называемый «Благородный Дом», неужели они действительно так влиятельны?

– Да. Их торговый оборот огромен, с их могуществом в Азии, особенно в Китае, не может сравниться никто, кроме «Брока и Сыновей».

– Я, разумеется, видел их клиперы. Отменные красавцы, и все очень хорошо вооружены. – Адмирал добавил без экивоков: – Как перед Богом, надеюсь, они не сунутся сюда с опиумом или оружием.

– Лично я разделяю вашу точку зрения, хотя это и не противоречит существующему закону.

– Противоречит, если взять китайский закон. Или японский.

– Да, но есть ряд смягчающих обстоятельств, – устало проговорил сэр Уильям. Ему приходилось повторять все это уже десятки раз. – Я уверен, вам известно, что китайцы принимают только наличные деньги, золото или серебро, за чай, который мы должны импортировать, и больше ничего. Это очень печально.

– Тогда пусть торговцы, парламент и дипломаты сами распутывают ими же завязанные узлы. Последние двадцать лет флот Ее Величества только и делал, что насаждал в Азии несправедливые законы, обстреливал китайские города и порты, совершал всевозможные военные акции, гнусные акции, в моем представлении, с единственной целью поддержать торговлю опиумом – это пятно на нашей репутации!

Сэр Уильям вздохнул. Его инструкции от постоянного заместителя министра были ясны: «Ради всего святого, Оилли, вы впервые становитесь посланником, вам теперь придется одному отвечать за все, поэтому будьте осторожны, воздерживайтесь от поспешных, опрометчивых решений, не рубите с плеча, если только это не будет продиктовано необходимостью. Вы редкий счастливчик, телеграфная линия уже достигла Багдада, поэтому мы можем посылать и принимать депеши оттуда за невообразимо короткие семь дней, добавьте еще шесть с небольшим недель пароходом до Иокогамы через Персидский залив, Индийский океан, с заходом в Сингапур и в Гонконг, и наши инструкции будут у вас через два месяца – это неслыханно. Каких-нибудь десять лет назад на это уходило от года до года с четвертью. Поэтому если вам понадобятся наставления, а в них вы будете нуждаться все время, если вы разумный человек, то с нашего поводка вы соскочите месяца на четыре, и ваше благоразумие – это единственное, что будет защищать тогда вашу шею и нашу империю. Ясно?»

«Да, сэр.»

«Правило первое: с военным начальством обращайтесь аккуратно, в бархатных перчатках, и не прибегайте к давлению на них слишком часто, ибо ваша жизнь и жизнь всех англичан в вашем регионе зависит от них. Они склонны быть толстолобыми, что само по себе прекрасно, потому что нам, разумеется, нужно много таких ребят, которые пойдут на край света и дадут убить себя, защищая нашу… э… политику нашей империи. Не раскачивайте лодку, Япония значения не имеет, но находится в нашей сфере влияния, и мы затратили значительное время и деньги, не давая протиснуться туда русским, американцам и французам. Не растревожьте нашего японского гнездышка, у нас и без того забот хватает с непокорными индийцами, афганцами, арабами, африканцами, персами, карибийцами, китайцами, не говоря уже о чертовых европейцах, американцах, русских и так далее. Мой милый, милый Оилли, будьте дипломатом и не накормите нас дерьмом, а то!..»

Сэр Уильям еще раз вздохнул, запрятал поглубже свое раздражение и повторил то, что говорил уже десятки раз, – правду:

– Многое в ваших словах справедливо, но мы, к сожалению, должны быть практичны, без доходов, которые приносит чай и чайная торговля, вся британская экономика рухнет. Давайте же будем надеяться, что через несколько лет поля опиумного мака в нашей Бенгалии можно будет выжечь дотла. Пока же нам необходимо запастись терпением.

– Пока же я предлагаю наложить здесь эмбарго на всю торговлю опиумом, любым современным вооружением, современными боевыми кораблями и рабами.

– Насчет работорговли я, разумеется, согласен, она вне закона еще с тридцать третьего года! – Голос сэра Уильяма заметно напрягся. – Американцев давно об этом проинформировали. Что же касается остального, это будет решать Лондон.

Подбородок адмирала задрался еще выше.

– Что же, сэр, я наделен некоторой властью в этих водах. Можете принять к сведению, что я ввожу такое эмбарго с сего момента. До меня дошли тревожные слухи о том, что компания Струана заказала большую партию ружей и пушек для продажи, они уже продали здешним туземцам три или четыре парохода с пушками на борту, и джапы оказались слишком толковыми учениками, чтобы мне это нравилось. С завтрашней почтой я пошлю официальное донесение в Адмиралтейство с просьбой настоять на том, чтобы мои приказания получили силу закона.

Лицо посланника пошло пятнами, он потверже уперся ногами в палубу.

– Восхитительная идея, – произнес он ледяным тоном. – Я отправлю свою депешу с той же почтой. А пока что, вы не можете отдать такой приказ без моего одобрения, и до получения указаний из министерства иностранных дел статус кво останется статусом кво!

Оба их помощника побледнели. Адмирал уперся взглядом в сэра Уильяма, который был одного с ним роста. Любой из офицеров и большинство людей вообще сникли бы под этим взглядом, но сэр Уильям лишь не мигая посмотрел на него в ответ.

– Я… я подумаю над вашими словами, сэр Уильям. А сейчас извините, мне нужно заняться делами. – Адмирал повернулся и, громко топая, направился к капитанскому мостику. Марлоу на негнущихся ногах двинулся за ним. – Ради Создателя, Марлоу, перестаньте вы бегать за мной, как собачонка. Если вы мне понадобитесь, я вам крикну. Будьте там, где до вас можно докричаться!

– Слушаюсь, сэр. – Когда адмирал отошел достаточно далеко, Марлоу сделал выдох.

Сэр Уильям тоже выдохнул, промокнул вспотевший лоб и пробормотал:

– Я просто до жути рад, что не служу в Королевском флоте.

– Я тоже, – сказал Тайрер, пораженный мужеством посланника.

Сердце бешено колотилось в груди у Марлоу, он не выносил, когда на него орали, даже если это был адмирал, однако он не забыл о чести мундира:

– Я… э… прошу прощения, сэр, но флот чувствует себя очень уверенно в его руках, сэр, и в ходе этой экспедиции тоже. И мы все считаем, что он совершенно прав касательно продажи кораблей, пушек, ружей и опиума. Японцы уже строят свои корабли и изготовляют небольшие пушки, в этом году их первый железный пароход, трехсоттонный «Канрин Мару», добрался до Сан-Франциско. Капитан и вся команда – одни японцы. Они покорили океан. Это замечательное достижение для такого короткого срока.

– Да, да, я знаю. – Сэр Уильям ненадолго задумался о том, как пошли дела в Вашингтоне у японской делегации, отправившейся на этом пароходе, и какие новые козни затеет теперь против нашей славной империи президент Линкольн. Разве не очевидно, что мы нуждаемся в хлопке Конфедерации для наших ткацких фабрик в Ланкашире, которые разоряются одна за другой? В то же время разве мы не впадаем во все бо́льшую и бо́льшую зависимость от обильных поставок пшеницы, кукурузы, мяса и других товаров из Северных штатов? Его передернуло. Черт бы побрал эту войну! А также всех политиков, и Линкольна – первого. Это же надо сказать такое, и не где-нибудь, а в мартовской речи по случаю вступления на пост президента: «…эта страна принадлежит ее народу, и всякий раз, когда он устанет от своего правительства, он может воспользоваться своим конституционным правом, чтобы сменить его, либо своим революционным правом, чтобы распустить или свергнуть его…»

Звучит по меньшей мере как подстрекательство! Если эта идея распространится в Европе!.. Бог мой! Ужасно! Война с Америкой может вспыхнуть в любой день, уж определенно на море. Хлопок нам просто необходим.

Он пытался прийти в себя, испытывая огромное облегчение от того, что адмирал пошел на попятный, и все еще проклиная свою несдержанность. Ты должен быть более осмотрительным и не вправе терять голову из-за Эдо и своего глупого, высокомерного решения «отправиться туда через три дня, клянусь Богом, на военном корабле и встретиться с сёгуном, клянусь Богом!», словно ты сам Клайв Индийский[12]12
  Роберт Клайв (1725–75) – британский генерал и государственный деятель в Индии.


[Закрыть]. До него ты еще не дорос. Это твоя первая поездка на Дальний Восток, и ты пока новичок. Безумие рисковать всеми этими людьми из-за нескольких убийств, безумие рисковать развязать полномасштабную войну. Но безумие ли?

Извините, нет.

Если бакуфу сойдет с рук это убийство, нападениям и дальше не будет конца, и мы будем вынуждены оставить Японию – пока союзный флот не вернется сюда, чтобы, пролив потоки крови, утвердить волю империи. Твое решение правильно, а вот то, как ты пришел к нему, – нет. Да. Но как это чертовски трудно, когда тебе не к кому обратиться, не с кем поговорить откровенно – кто из моего окружения достоин такого доверия. Слава богу, Дафна будет здесь уже через пару месяцев. Никогда бы не подумал, что мне может так не хватать ее и ее совета. Я жду не дождусь, когда снова увижу ее и моих мальчиков. Десять месяцев – большой срок. И я твердо знаю: то, что здесь нет мерзких лондонских туманов и беспросветного серого неба, порадует ее и доставит удовольствие, а уж дети как обрадуются. Несколько английских леди в Поселении нам бы никак не помешали, настоящих леди. Мы станем путешествовать по округе, и с нею Поселение станет домом.

Его взгляд остановился на мысе, который делался все ближе. За ним – Эдо и пушечный салют. Разумна ли эта затея? – в сомнении спрашивал он себя. Надеюсь, что да. Далее высадка на берег и переезд в миссию. Тебе придется проделать все это и приготовиться к завтрашней встрече. Тут тебе помощи ждать не от кого. Анри Сератар рассчитывает, что ты вернешься ни с чем, надеется на это. И русский тоже.

Но это ты, а не они, отвечаешь за все, и это твоя работа, к тому же не забывай: ты сам хотел, чтобы тебя направили «посланником» в какую-нибудь страну, в любую, в какую угодно. Это действительно так, но мне и в голову не могло прийти, что это будет Япония! Черт бы побрал наше министерство. В жизни я не оказывался в подобной обстановке: весь мой дипломатический опыт исчерпывается французским и русским отделами в Лондоне и императорским двором Санкт-Петербурга, да еще краткосрочными назначениями в славный Париж и в Монако, которые выхлопотали мне мои друзья; ни разу ни один военный корабль, ни один полк не попадались мне на глаза…

Марлоу тем временем натянуто говорил:

– Надеюсь, вы не попеняете мне, сэр, что я изложил вам свое мнение о позиции адмирала Кеттерера.

– О нет, что вы. – Сэр Уильям сделал над собой усилие, пытаясь прогнать тревогу. Я постараюсь избежать войны, но если ее не миновать, мы будем драться. – Вы совершенно правы, мистер Марлоу, и я, разумеется, считаю честью для себя работать с адмиралом Кеттерером, – сказал он и сразу же почувствовал себя лучше. – Наше расхождение во взглядах касается вопросов протокола. Да, но в то же время мы должны поощрять японцев к индустриализации и мореходству, один корабль или даже два десятка – не повод для беспокойства. Мы должны поощрять их. Мы здесь не для того, чтобы колонизировать их страну, но именно мы должны стать их учителями, не голландцы и не французы. Спасибо, что напомнили мне – чем сильнее наше влияние, тем лучше. – Он чувствовал в себе подъем. Ему редко представлялась возможность вот так свободно побеседовать с кем-то из молодых, но быстро продвигающихся по службе капитанов, а Марлоу произвел на него очень хорошее впечатление, и здесь, и в Канагаве. – Скажите, а все офицеры с таким презрением относятся к торговцам и штатским лицам?

– Нет, сэр. Но я не думаю, что многие из нас хорошо их понимают. У нас иная жизнь, иные ценности. Иногда это бывает для нас сложно. – Основное внимание Марлоу было приковано к адмиралу, который разговаривал с капитаном на мостике – вообще все стоявшие поблизости, кто спиной, кто боком, ощущали его присутствие. Солнце прорвалось сквозь неплотную завесу облаков, и в ту же секунду день как-то повеселел. – Служить во флоте это… ну, это всегда было единственным желанием в моей жизни.

– Служба во флоте ваша семейная традиция?

– Да, сэр, – тут же с гордостью ответил Марлоу. Мой отец – капитан, хотелось добавить ему, служит дома, как и его отец, мой дед, который был флаг-адъютантом при адмирале Коллингвуде на «Королевском Сюзерене» у Трафальгара. Все мои предки служили во флоте с тех самых пор, как у нас вообще появился флот. А до этого, как повествует легенда, они выходили в море на каперах из Дорсета, откуда происходит мой род, – мы живем там, в одном и том же доме, уже более четырехсот лет. Но он не сказал ни слова: полученное воспитание говорило ему, что это будет звучать как хвастовство. Он просто добавил: – Наша семья родом из Дорсета.