Текст книги "Гнев Тиамат"

Бобби скрестила руки на груди и прислонилась к штабелю коробок. В резком свете рабочих ламп Алекс различал, как огрубело ее лицо и кисти от десятилетий тяжелой работы и постоянного облучения. Следы возраста были ей к лицу. Уместны.

– Сдается мне, ты спрашиваешь, в самом ли деле так плох авторитаризм, – сказала она. – Я не ослышалась?

Потому что, да, так плох.

– Я не о том. Просто… Сам не знаю о чем. Я что-то растерялся. И, пожалуй, немножко подавлен.

– Да, – сказала Бобби, – это у нас со всеми.

– И с тобой?

– Мы утратили цель. Может, тот комиссар дал бы нам что-то, что позволило бы загнать ублюдков в каменный век. То есть, может, и не дал бы, но теперь уже не узнать. Так что, да, и я тоже брюзжу. Но тебя, как видно, не то гложет?

– Я не понимаю, как должна выглядеть победа.

– Ну, по мне, это когда, умирая, знаешь, что человечество теперь немножко лучше, чем если бы ты вовсе не родился. Чуть свободнее. Чуть добрее. Капельку умнее. Что тираны, ублюдки, садисты из-за меня покусали чуть меньше народу. По мне, достаточно.

– Да-да, – начал Алекс, но она еще не закончила.

– Большая стратегия не по моей части. Это для умников. Я пехота, пехотой и останусь. Эти люди хотят превратить все планеты в тюрьмы и решать, кто будет охранником, а кто – заключенным.

– А мы против, – сказал Алекс. Он слышал в своем голосе усталое согласие. – Ты никогда не думала, что Наоми права? Может, лучше действовать изнутри системы? Так ее легче изменить.

– Она права, – сказала Бобби, поворачиваясь спиной к инвентарному списку. – Штука в том, что я тоже права. Наоми хочется, чтобы был единственно правильный способ все уладить и притом такой, который не требует крови.

– Но способа два, – сказал Алекс, решив ее поддержать.

– Но способа нет вообще, – возразила Бобби. – Мы просто сопротивляемся всеми доступными нам средствами и надеемся пережить ублюдков.

– Сама знаешь, наше время на исходе, – заметил Алекс. – Я думаю о Такеши.

– Я известила его близких, – сказала Бобби. – Терять людей всегда тяжело. Нам до сих пор везло, но это не могло продолжаться вечно.

– Я про то, что он у тебя был из лучших, а возрастом под шестьдесят. Не считая Джиллиан, Каспара и еще немногих, все наше сопротивление – старые астеры. Старый АВП.

– Согласна, – сказала Бобби. – И слава богу. Они хоть большей частью понимают, что делают.

– А за ними идет целое поколение, не знавшее АВП. Они не сражались за независимость с внутренними планетами. Они росли и богатели, работая в Союзе перевозчиков. На важной, уважаемой работе. Детишки вроде Кита. Как их убедить, что надо отдать все, что они имеют, ради войны?

Бобби замерла, обернувшись к нему.

– Алекс, с чего это ты?

– Я подумал, что у нас пока есть сопротивление, потому что хватает стариков, привыкших сопротивляться непобедимому врагу. Они иммунны к страху перед поражением. Но, по-моему, когда они уйдут, нам конец. Как движению. Как исторической силе. Тех, кто родился при Союзе перевозчиков, не убедишь воевать без надежды на победу. И, возможно, по большому счету у нас только и остался план Наоми – выиграть политическими методами.

Он увидел, как застыл взгляд Бобби.

– Без надежды на победу? – повторила она.

– Ну, – сказал Алекс, – а разве не так?

Глава 12
Бобби

Война без надежды на победу.

Алекс ушел, вернулся на «Предштормовой» обдумывать возможности эвакуации. Если такие еще были. Его слова остались.

Временный склад, который нашли им друзья из АВП, пропах горелой керамикой и старым льдом. Бобби так долго проработала здесь, что этот запах уже не вызывал рвотного рефлекса: своего рода победа.

Она ввела в инвентарный список новые пункты: двенадцать ящиков лаконских топливных элементов. Предназначались они для «Бури», но сгодятся и «Предштормовому». Лаконские реакторы не принимали топлива других марок, а значит, ее корабль еще полетает. Если «Буря» не распылит его на атомы. Однако на «Предштормовом» мало места для хранения груза. Вскоре им придется решать, какую часть награбленного возить с собой, а какую припрятать или продать. Топливо, пули или продовольствие. Иерархия потребностей, военный вариант. А теперь, когда на них идет дредноут класса «Магнетар», каждое решение приобретает еще больший вес.

Без надежды на победу…

Бобби была на Медине, когда из Лаконских врат впервые вышла «Буря». И видела применение ее основного вооружения на оборонительных батареях – с одного выстрела превратившихся в атомное спагетти. В обороне системы Сол против атаки «Магнетара» Бобби не участвовала, но смотрела записи. Вся совместная мощь коалиции Земля – Марс лишь притормозила «Бурю». Бобби не обманывала себя надеждой на успех их одинокого истребителя. Им оставалось только играть в прятки.

Алекс до «Росинанта» двадцать лет отслужил во флоте. Он был устойчив к давлению. Но при последней встрече с Наоми с ним что-то случилось. А может, это из-за известия о свадьбе сына. Или просто он малость умней ее, или не так зол, или чуть больший реалист. Может, он просто раньше нее увидел, почему эту войну не выиграть. Подполье и в лучшие времена держалось на слюне и изоленте. Саба с ветеранами АВП не упускали случая потрепать лаконцам нервы, но, если совсем честно, их единственным осмысленным достижением стал «Предштормовой». Корабль, а с ним и ударная группа Бобби были единственным оружием против Лаконии. У Союза перевозчиков пушек не имелось, а космические города обезоружили согласно мирному договору. Флоты коалиции Земля – Марс при всем желании не могли помочь: теперь на каждом корабле присутствовал лаконский офицер, отчитывавшийся непосредственно перед адмиралом Трехо.

Если уж Алекс пал духом!.. И Бобби знала наверняка, что не он один. Неудача с захватом комиссара и нависшая угроза – идущий от Земли дредноут, – тут каждый в команде задумается, стоит ли рисковать головой ради боя с непобедимым врагом.

И, как ни противно это признавать, Алекс говорил правду.

Старая гвардия АВП, готовая сопротивляться ради самого сопротивления, не вечна. Среди прочего, Бобби следовало бы заняться подготовкой нового поколения бойцов. Только вот очереди к ней пока не выстраивались. Дуарте и его люди были не дураки: перемены к худшему шли очень постепенно. Произносились красивые речи об автономии и взаимном уважении. Людей приучали к мысли, что король не бывает неправ. К тому времени, когда такое случится, когда дела пойдут настолько плохо, чтобы вдохновить на сопротивление молодежь, их с Алексом, как и АВП старой школы, уже не будет на игральной доске. Кто тогда сможет воевать? Что даст им надежду?

Вербовка ее не касалась. Ею занимались Саба, Наоми и еще какие-то тайные вожди подполья, но не думать о ней Бобби не могла. Алекс задел больное место. И теперь оно зудело.

Закончив подсчет топлива, Бобби перешла к ящикам, отмеченным в списке как детали датчиков. Ее люди прихватили их, зная, что все ремонтные работы на «Предштормовом» велись изнутри и на ходу. Запчасти ценились дорого.

В ящике лежала запечатанная керамическая коробка размером примерно с тостер, с семью портами подключения на боках. Бобби запустила со своего терминала поиск по серийному номеру. Это оказался управляющий узел активного сенсора – для обработки данных, поступающих с радаров и лидаров, первичного их анализа и связи сенсоров с главным компьютером – некое подобие заднего мозга. Система для поиска закономерностей с интеллектом голубя. На «Бурю» отправили новый – значит, старый был утрачен в бою за Сол. Так или иначе, это приятное известие. Все-таки громадному дредноуту тоже досталось в драке, и не все раны он сумел зарастить сам. Оно и понятно. Невиданные обшивки, реакторы, двигатели корабля могли регенерировать как живые, потому что основывались на технологии протомолекулы. Датчики и компьютеры на лаконских кораблях были сделаны людьми. Все, что сделано людьми, требовало ремонта или замены. Это одна из немногих слабостей гибридных кораблей.

А раз запчасть оказалась у нее, значит, в пакете датчиков «Бури», вероятно, имеется дыра. Если вычислить, где именно, они, возможно, сумеют подобраться вплотную к кораблю, оставшись незамеченными. Тогда можно было бы… выпустить одну ничего не меняющую торпеду, прежде чем здоровенный ублюдок, развернувшись, порвет их на атомы? Нарисовать на корме неприличную картинку? Нассать на него? Бобби обиделась тогда на шуточку Джиллиан в адрес моральных побед, но признавала ее правоту.

Вернув узел в упаковку, Бобби четко пометила коробку – оставить у себя. За час она закончила перебирать ящики с запчастями и решила оставить все. Ее терминал играл в трехмерную игру «уложи добычу». Стоило ей пометить для себя очередной ящик, программа принималась тасовать содержимое трюмов «Предштормового», освобождая место. Еще немного, и придется размещать груз в каютах и коридорах.

Она вскрыла ящик с протеиновыми вкусовыми добавками для кухонного автомата и отметила как «Сбыть». Начала уже закрывать, вздохнула и изменила метку на «Оставить». Терминал снова принялся тасовать пространство. Давно было замечено, что голодный солдат – не солдат и людям, рискующим жизнью, не повредит время от времени съесть что-нибудь вкусное.

Однако сам факт, что «Буря» идет на них, заслуживал внимания. Приятно сознавать, что ужалил врага достаточно больно, чтобы тот решил тебя прихлопнуть. Может, дело просто в гордости. Адмирал Трехо рассердился, что в его системе дерзнули появиться пираты. Или тот комиссар был близок к кому-нибудь из штабных, и все обернулось личной вендеттой. Или им действительно позарез нужны вкусовые добавки. Неважно, почему налет всполошил лаконцев, главное – можно было надеяться, что те сейчас дергаются не меньше Бобби.

Она дошла до конца своего ряда ящиков – половина работы сделана. Еще несколько часов покопаться в коробках и можно выбраться в один из портовых баров, смыть тревоги выпивкой. Или, по крайней мере, перегнать их в тошноту и похмелье. И, пожалуй, съесть бифштекс. Она решила, что Саба и сопротивление могут оплатить ей кусок мяса. От этой мысли в животе заурчало. Может, на сегодня хватит, закончит завтра?

Маленькая горка противоударных упаковок была сложена в стороне от главных рядов. На них красовались предупреждающие надписи, потому ее команда разместила эту часть добычи подальше от остального. Ладно. Она разберется с этим опасным барахлом, и тогда на сегодня хватит.

Верхней в пирамиде была коробка с предупреждением о едких химикатах, а внутри оказались спреи с растворителем жиров. Не слишком большая угроза жизни и здоровью. Бобби переложила коробку к обычным. На следующей была надпись «Взрывчатые вещества!», а внутри – заряды для ракетниц к лаконской силовой броне. Эту она пометила: «Обязательно оставить».

Дальше лежал большой металлический ящик. Этикетка: «Магнитный контейнер, опасность взрыва». Странное дело, эти слова не складывались у нее в осмысленное целое. Проверив серийный номер терминалом, Бобби получила ответ: «Номер не найден».

Все любопытственнее и любопытственнее.

Не обнаружив на ящике обозначений, что вскрытие может представлять опасность, Бобби отперла замки и откинула крышку. Внутри в пенной прослойке, годной, чтобы уберечь от перегрузок высокого ускорения яйцо малиновки, лежали четыре металлических шарика величиной в два кулака Бобби каждый. Они присоединялись проводами к массивному источнику питания, который басовито гудел, выдавая высокое напряжение. Индикатор на источнике показывал 83 процента зарядки. На каждом шаре у точки подсоединения провода имелся собственный индикатор. Эти все показывали сто процентов.

Бобби очень осторожно отвела руки и отступила на шаг. Выглядело все это вполне безопасно. Просто четыре больших металлических шара и мощная батарейка. Но все волосы у нее на теле встали дыбом. Еще немного, и она со всех ног бросилась бы бежать.

Опустившись рядом с ящиком на колени, Бобби с большой опаской, остерегаясь разорвать соединения с батареей, вынула из гнезда один шар. Теперь пенная упаковка не скрывала надписи на нем. «Следите за зарядом магнитного контейнера – опасность взрыва!» – гласила она. И еще одно предупреждение, помельче: «Внутренний источник питания использовать не более двадцати минут!» Все ярлыки лаконского директората по науке. Не военное учреждение – если забыть, что у лаконцев военным было все. Во всяком случае, это не обычные артиллерийские боеприпасы. Ничего знакомого.

Бобби вернула шар в пенистое гнездо. И села на пятки. В этих шариках, если снять магнитную оболочку, что-то взрывается. Так работает термоядерный реактор. Магнитная ловушка удерживает реакцию на весу, поскольку ни один материал не устоит перед таким выбросом тепла. Термоядерный реактор – огромная установка. Он требует тяжелых дополнительных механизмов: для подачи топливных элементов, для их сжатия и запуска реакции, для преобразования энергии в электричество. Лаконцы далеко шагнули в области техники, и все же трудно поверить, что им удалось создать термоядерный реактор размером с грейпфрут. К тому же эти штуковины потребляют энергию, а не вырабатывают.

Достав терминал, Бобби вызвала Рини Клодин, ветерана АВП на «Предштормовом». В аспирантуре Церерского политехнического, где изучала физику высоких энергий, Рини связалась с радикалами и провела два десятка лет в тюрьме ООН, после чего помогала группе Вольтера изготавливать бомбы. Теперь на «Предштомовом» она работала старшим механиком и главным специалистом по всяческой технике.

– Босс? – Рини отозвалась не сразу. И, судя по голосу, либо спала, либо была пьяна.

– Не вовремя вызываю?

– Теперь можешь идти, – проговорила Рини, но звук донесся приглушенно, будто она прикрыла микрофон ладонью. И через минуту: – Что там?

– У меня забавный вопрос, но если ты не одна… – начала Бобби.

– Он ушел. Довольно симпатичный, но в посткоитальных разговорах не силен. Что случилось?

– Я перебирала взятую на грузовике добычу, – объяснила Бобби, – и наткнулась на ящик с чем-то непонятным. Подумала, вдруг ты поможешь.

– Ты в том складе на поверхности? Дай, натяну на себя что-нибудь и подойду.

– Нет, – возразила Бобби, – так не годится. По-моему, он может быть опасен, и не надо мне здесь никого, пока не разберусь. Погоди, я тебе пришлю видео.

Бобби провела терминалом над ящиком, дав Рини хорошенько рассмотреть источник питания и шары. Потом пристроила терминал стоймя на краю, чтобы обеими руками достать один шар и показать камере предупреждающие надписи. Закончив, спросила:

– Есть идеи?

Пауза была такой долгой, что подступающее беспокойство Бобби ощутила как тошноту.

– Чтоб меня… – выговорила наконец Рини.

– Что это, по-твоему?

– Видишь ли, главный вопрос насчет кораблей класса «Магнетар» всегда был в энергии, – сказала Рини. Сквозь ее голос пробивался шум открываемых и закрываемых ящиков. Она доставала одежду. Спешно собиралась на выход. – Звезды, по которым они названы, имеют магнитные поля невероятной мощности, но ведь это быстро вращающиеся нейтронные звезды, а вот как получить такой же луч на корабле, не раскручивая в нем, понимаешь ли, нейтронной звезды?

– Так… – вымолвила Бобби. Ее познания в астрофизике приближались к нулю. – И как же?

– Никто не знает! – откликнулась Рини. – Но энергии понадобилось бы намного больше, чем дает типичный термоядерный реактор. Все вроде как смирились с мыслью, что лаконские реакторы намного лучше наших. Но вот у нас «Предштормовой», и реактор на нем хорош, но на такое дело никак не потянет.

– Я слушаю тебя, сидя совсем рядом с этой штукой, – заметила Бобби, – так что ты не тяни.

– Антиматерия дает превращение ста процентов материи в энергию. Все остальные реакции и близко не лежали. Если лаконцы запитывают свой луч от антиматерии, все действительно объясняется.

Бобби засмеялась. В ее смехе было очень немного веселья.

– Я сижу рядом с четырьмя бутылками антиматерии, Рини?

– Как знать? В смысле единственный способ ее упаковать – магнитное поле. Стоит ей чего-нибудь коснуться, будет бабах. Так что сама понимаешь. Может быть.

– Как по-твоему, сколько ее здесь?

– Не знаю. Килограмм? Одного грамма хватит, чтобы сровнять с землей город. Судя по размерам твоих мячиков, энергии, возможно, хватит, чтобы продырявить эту луну насквозь. Если там и вправду антиматерия.

– Ясно, – сказала Бобби. – Спасибо. Я остаюсь на связи.

– Иди ты! Я сейчас буду у тебя, – огрызнулась Рини и отключилась.

Что ж, теперь Бобби хоть понимала, отчего «Буря» придавала этому делу такую важность. От одного вида металлических шариков в упаковке у нее ползли мурашки под волосами.

А потом вдруг перестали.

Ход войны только что переменился. Теперь Бобби знала, как победить в ней.

Глава 13
Наоми

– Вопрос в том, – говорил ей с монитора Саба, – зачем им вообще понадобился комиссар, кве но?

«Бикаджи Кама» шел в свободном полете, и до мягкого торможения на четверти g перед перевалочной станцией на Обероне оставалась еще не одна неделя. Корабельные двигатели позволяли всю дорогу идти на полном g, но скорость не всегда способствует эффективности. Реактивная масса для подобных маневров отняла бы пространство у груза. Возможно, лаконская техника когда-нибудь преодолеет инерцию – протомолекула со случая с Эросом показывала, что это возможно, – но пока эта тайна оставалась неразгаданной, как и многие другие. Куда деваются обернувшиеся летучими голландцами корабли? Что вызывает внимание и гнев неизвестной сущности, уничтожившей строителей протомолекулы?

Или, если брать не так широко, зачем понадобился лаконский комиссар на грузовике Союза перевозчиков?

Известие о неудаче добралось к ней с запозданием. Из первых сообщений, коротких и обрывочных, только и можно было понять, что рейд сорвался. Пропал комиссар, агенты на борту и один из ударной группы. Следующие тридцать четыре часа Наоми провела в нарезанном тонкими ломтиками аду, ожидая окончательного доклада и в полной уверенности, что погибла Бобби.

Но, оказалось, не она. Погиб человек из ее команды, и цель миссии выскользнула между пальцев, но Бобби с Алексом и «Предштормовой» живы до следующей схватки. Смерть комиссара была из тех глупых случайных трагедий, что происходят всегда и всюду, а в бою – значительно чаще обычного. Если бы он выжил, они бы намного больше узнали о его задачах. А так оставались одни догадки.

– Подтвердилось, что он направлялся на перевалочную базу Союза перевозчиков у Земли, – говорил Саба, – но на постоянное место службы или это была пересадка… – Он красноречиво пожал плечами.

Наоми потянулась. Она любила свободу невесомости, хоть эта свобода и означала дополнительные тренировки на тренажерах. А может быть, как раз из-за них. Лишние часы с эспандерами – лишние часы физической активности. Тогда можно прочувствовать свое тело. И еще – ощутить, что она на своем месте. По записи Наоми видела, что у Сабы сейчас постоянное поле тяготения. Как и последние четыре передачи – значит, он на вращающейся станции или на небесном теле с массой, достаточной, чтобы притянуть его к полу. Постоянное ускорение таким долгим не бывает.

Ее, строго говоря, не удивило, что на Земле происходит что-то настолько важное, чтобы потребовалось присутствие политического представителя – комиссара. Система Сол оставалась старинным домом человечества и самым населенным центром в сети врат. А Земля – самой населенной из планет. Как ни быстро разрастались поселения, к примеру, на Обероне и в комплексе Бара Гаон, чтобы существенно сократить миллиардную популяцию Земли, не хватит ни кораблей, ни линий доставки. Но вот что именно задумал Дуарте для системы Сол, осталось загадкой. Они бы ее разгадали, если бы не маленькое невезение.

Протирая глаза, Наоми поразмыслила и включила запись. Ответ, прежде чем передать его торпеде, еще придется отредактировать, но ей лучше думалось, когда она проговаривала мысли вслух. К тому же это помогало притвориться, что она не так уж одинока и от всех отрезана, как на самом деле.

– Утрата агентов на борту – серьезная проблема, – заговорила она. – Без них мы бы вообще не узнали об этом комиссаре. А они остались бы в живых, если бы не сообщили нам. Плохой аргумент за сотрудничество с нами. Необходимо позаботиться об их семьях, и чтобы это сделали мы. Не люди Дуарте. Иначе таких наводок в будущем станет меньше.

«Суть всегда в отношениях», – сказал Джим у нее в голове.

– Суть всегда в отношениях, – повторила она. – И мы должны соблюдать свою часть договоренности. Позаботиться о своих. С другой стороны, чтобы выяснить, чем там занимается Дуарте, нам потребуется кто-то свой на той перевалочной базе. Или найти среди персонала кого-то достаточно сочувствующего, чтобы скармливать нам информацию, или внедрить кого-то в администрацию. Отправлять «Предштормовой» на захват еще одного грузовика было бы слишком рискованно.

Однако она считала возможным отправить кого-то с «Предштормового» агентом на ПБЛ-5. Подумалось, не согласится ли Бобби. У нее нашлись бы причины. Как-никак, задание опасное. И все же Наоми не могла себе представить, чтобы она даже ради самого важного дела отказалась от командования «Предштормовым».

Впрочем, она забегает вперед.

– Прежде чем предпринимать прямые действия, мы должны составить полную опись захваченного груза. Если обнаружатся припасы или аппаратура, не укладывающиеся в обычный порядок, это может…

Система выбросила предупреждение, и сердце у Наоми подскочило, презирая доводы рассудка.

Новое сообщение от Джима.

Дуарте завел такой порядок почти с самой доставки Джима на Лаконию. Не совсем публичное коммюнике, хотя было в этом что-то и от него. Сообщения в старой, расколотой системе шифрования рассылались и принимались пассивными датчиками. Так или иначе, кто-то заинтересуется их содержанием. Система защиты служила здесь всего лишь подписью. Адресом. Лакония распространяла сообщение по всем системам сети врат, но просмотреть его могла только Наоми. Или она и «Роси». Или тот, кто не пожалел времени, чтобы расколоть старые кодировки «Роси». Так что это была частная переписка между нею, Джимом и любым высокопоставленным правительственным цензором Лаконии. Наоми смутно припоминала, что на старой Земле знать в первую брачную ночь высокопоставленных молодоженов приставляла свидетеля, чтобы понаблюдать за соитием. Ровно столько пристойности было и здесь.

И все же ничто ни под каким солнцем не могло помешать ей смотреть эти сообщения. Они начинались с голубых крыльев – герба Лаконской империи, текстовой заставки, а потом появлялся он.

Джим смотрел в камеру со слабой полуулыбкой, в которой мало кто признал бы своеобразное проявление гнева. На нем была рубашка без ворота, линия волос начинала отступать к затылку. Меры против старения четырехкратно продлили человеческий век в сравнении с доисторическими тремя-четырьмя десятилетиями, но труды и слезы тоже берут свое. Джиму досталось от жизни больше справедливой доли страданий. Но вот фальшивая усмешка таяла, и он улыбался по-настоящему, и десятилетия отступали. Она начинала его слышать раньше, чем он заговаривал. Смешавшиеся в глазах печаль и улыбка, как у гостя, который так проштрафился, что неловкость искупила сама себя, снова превратившись в шутку.

Она остановила воспроизведение, едва он открыл рот, чтобы немножко побыть с ним. Пусть даже с его изображением. Потом взяла себя в руки и запустила запись.

– Привет тебе там, Костяшка. Прости, что так долго, но я тут замотался. Думаю, ты уже знаешь об Авасарале. Похороны привлекли во дворец множество гостей.

Называя ее Костяшкой, как никогда не звал, пока они были вместе, он давал понять, что знает: за ней еще идет охота. И в упоминании «гостей» она расслышала сарказм, которого не уловил бы цензор. Не так легко отследить связь между людьми, которые были близки так долго, как они с Джимом. Их личный язык недоступен чиновникам, а чего не увидишь, того не вымараешь. Теперь то же можно было сказать о всей ее жизни.

– Рассказывать по-прежнему почти не о чем. Сама понимаешь. А, я тут познакомился с людьми, которые проверяют это перед отправкой. Так что привет, Марк. Привет, Кано. Надеюсь, и у вас все хорошо. Но, да, здесь все отлично. К вечеру прошел дождь, по лаконскому счету сейчас разгар лета. Мне позволяют выходить в сеть, и я читаю, что раньше пропустил. Марк с Кано говорят, что мне нельзя называть, что именно читаю, но все равно приятно получить доступ. Я смотрю новости и то, что Дуарте… мне велят называть его верховным консулом Дуарте, но это слишком претенциозно звучит. Словом, то, как он разбирается с вратами и судьбой строителей протомолекулы, действительно впечатляет. Мы с ним часто не сходимся, но тут он многого добился. Ты сама знаешь, о чем это. Надеюсь… Ну и, надеюсь, у тебя все хорошо. Передай мой горячий привет ребятам, а я отправлю следующее сообщение, как только у Марка с Кано найдется щелка в расписании. Они ничего себе. Тебе бы понравились. Я тебя люблю.

Экран залило синевой, и Наоми выдохнула. Ей всегда было больно его видеть. А под «ребятами» он подразумевал Алекса, Бобби и Амоса. Он не мог знать, что Амоса они потеряли, что он, возможно, погиб на той же планете, где держат пленником Джима. И что Бобби с Алексом воюют на передовой, пираты и революционеры. И все равно от его голоса ей всегда чуточку легчало. Если что и доказывало, что жизнь продолжается, то вот эти его письма. Он не похож на больного. Никаких признаков жестоких…

На экране возникло новое лицо. Темноглазый мужчина с изрытой угревыми шрамами кожей и нездешним спокойствием на лице. Наоми отшатнулась от экрана, еще не поняв, кого видит. Верховный консул Уинстон Дуарте, император тринадцати сотен миров, жалостливо улыбнулся, словно заметил ее реакцию.

– Наоми Нагата, – заговорил он приятным гибким голосом. – Обычно я не влезаю в эти сообщения и надеюсь, что вы простите мне бестактность. Я не стал бы вмешиваться, но нам нужно поговорить – нам с вами. Я хотел бы распространить приглашение и на вас. Свяжитесь с сотрудниками службы безопасности на любой станции или базе, в любом городе, и вас доставят сюда. Я понимаю, что вы и ваши соратники-партизаны не сходитесь со мной во взглядах на будущее движение человечества. Приходите, поговорим. Переубедите меня. Я доступен доводам разума и не жесток. По правде сказать, за последние годы у нас с капитаном Холденом обнаружилось много общего.

Наоми невольно хихикнула. Как же, как же!

– Вы видите, как обращаются с Холденом. Как моя гостья вы будете пользоваться теми же удобствами и свободами и получите возможность отстаивать желательные для вас перемены, не прибегая к насилию и убийствам. Я помню, что мы не знакомы, но из всего, что говорил о вас Холден, следует, что вы не просто старомодная экстремистка, нацеленная против любой власти. Он в вас верит и убедил меня тоже поверить. Примите мое предложение, и не успеете оглянуться, как будете завтракать вместе с Холденом. Он сам вам скажет, что я недурной хозяин.

Он виновато улыбнулся.

«Морковка свое дело сделала, – подумала Наоми. – Переходим к палке».

– Отвергнуть это приглашение – ваше право. Но врагу государства здесь будет оказан не такой любезный прием. Лучше для вас, и для меня, и – простите, если это звучит слишком гордо, – для всего человечества, если вы появитесь здесь в качестве гостьи. Прошу вас хотя бы обдумать мое предложение. Спасибо.

Запись кончилась. Наоми встряхнула головой, разминая закостеневшую шею, и ухватилась за гнев, ища в нем противоядие от чего-то худшего. В приглашении Дуарте скрывалось невысказанное требование сдать все, что ей известно о Сабе и подполье. Взамен ей позволят находиться рядом с Джимом, поселиться в тюрьме, в тысячу раз просторнее той, что она выбрала для себя. С этим все было ясно. Яд крылся в другом: в обещании доступа к уху императора, влияния на него. Именно тот путь, который она отстаивала. Действие изнутри системы, революция, за которую не придется платить голодом, ненавистью, гибелью детей. Он подносил ей желаемое на тарелочке и, возможно – всего лишь возможно, – был даже искренен.

Все источники Сабы подтверждали, что с Джимом действительно хорошо обращаются. Он скорее гость, чем пленник. Это – сыр в мышеловке. Коварство, граничащее с мудростью. Было бы в тысячу раз проще отказаться от предложения Дуарте, если бы в душе она не верила, что тот сдержит слово. Но все сказки, в которых дьявол, заключив следку, мошенничает, били мимо цели. Настоящий ужас в том, что, заключив сделку, дьявол исполняет обещанное. Дает именно и в точности то, что обещал.

В обмен на вашу душу.

Стук ее испугал. Он донесся из иного мира. Секунду назад Наоми была на Лаконии. В Эдеме, где и змей не забыт. А теперь вернулась в свой ящик, плавала в нескольких сантиметрах от гелевого покрытия койки, и ремни крепления шевелились рядом, как водоросли над утопленником. Она переключила свой монитор на наружный обзор контейнера, наполовину со страхом, наполовину с надеждой приготовившись увидеть пришедших за ней сотрудников безопасности «Камы».

Женщина, держащаяся за скобу у двери, смотрела прямо в камеру. Рядом с ней плавал черный, застегивающийся на молнию вещмешок. Она была коренастой, зачесывала седеющие волосы в тугой узел, а темная кожа вокруг глаз выглядела еще темнее, словно там остались пятна от долгих слез. Агент Сабы на корабле, но имени ее Наоми не знала.

Оттолкнувшись от койки, она быстро пролетела через весь контейнер. Ударилась подошвами, погасила инерцию, подогнув колени, и отстучала открывающий код на механизме дверей. Щелкнул магнитный замок. В тишине щелчок прозвучал как выстрел. Наоми не успела открыть дверь – женщина вошла сама. Она протиснулась в щель, втащила черный мешок и, закрыв за собой, оглядела контейнер, словно ожидала увидеть здесь кого-то еще.

– В чем дело? – спросила Наоми.

– Капитан в середине последней смены принял вызов, – ответила женщина. Наоми решила, что ее отрывистый выговор родом с Европы. – Я слишком долго копировала. Все при мне.

Она толкнула к Наоми мешок. В нем, и в закрытом, ясно просматривались очертания магнитных ботинок и комбинезона. Наоми не медлила. Расстегнув молнию, начала натягивать форму поверх одежды, слушая между тем женщину.

– Лаконский истребитель разгоняется наперехват. Рандеву через восемнадцать часов. Намерены провести полный осмотр, так что аллес ла… – Она кивнула на имущество Наоми. На устроенный ею для себя дом. – Да, придется исхитриться, чтобы уложить все это в корабельную опись.

– Досмотр?

– Полный, – повторила женщина. – Якобы на бактериальные образцы. Увидят это…