Текст книги "Грехи отцов наших и другие рассказы"

Палач станции Андерсон

Лет в пять или шесть маленький землянин Фред Джонсон заметил в темном погребе своего дяди проросшее растение. Побег был бледным и тонким, зато вдвое выше тех, что росли во дворе, – его изуродовала тяга к солнечному свету. Человек за стойкой был точь-в-точь как тот побег: слишком длинный, слишком бледный, изголодавшийся по тому, чего никогда не имел и никогда не получит. Все астеры такие.

Звучавшая в баре музыка сочетала пенджабские ритмы с пронзительным женским голосом, чеканившим рэп на многоязыкой астерской мешанине. В глубине зала звенел и пощелкивал автомат пачинко. В воздухе сладко пахло гашишем. Фред откинулся на барном табурете, рассчитанном на человека десятью сантиметрами выше него, и с ласковой улыбкой спросил:

– Какого хрена?

Бармен выглядел корейцем, или японцем, или помесью этих двоих. А значит, его семья, скорее всего, ушла в космос с одной из первых волн. Пять поколений они берегли каждый глоток воздуха, набивали разрастающиеся семьи в корабли-разведчики на семь коек, видели Солнце звездой немногим ярче других. Их уже трудно было признать людьми-.

– Никаких проблем, шеф, – проговорил бармен, однако не шевельнулся.

В зеркале за стойкой Фреду была видна дверь. Створка отъехала, и ввалились четверо астеров. У одного на нарукавной повязке красовался рассеченный круг Альянса Внешних Планет. Фред видел, что его заметили. Понял, что один из четверки его опознал. В кровь автоматически впрыснулась приятная струйка адреналина.

– Тогда где моя выпивка?

Не сразу, но бармен все же зашевелился. Виски в гравитации вращения лился иначе, хотя Фред не взялся бы точно сказать, что с ним не так. Сила Кориолиса на Церере не настолько велика, чтобы изменить угол наклона, – они не так близко к поверхности. Может быть, жидкость просто падала медленнее.

Бармен подвинул к нему стакан.

– За счет заведения, – сказал он и, выдержав чуть заметную паузу, добавил: – Полковник.

Фред встретил его взгляд. Оба помолчали. Фред аккуратно пригубил напиток. Он обжигал рот и оставлял на языке вкус подгнивших грибов и хлебной плесени.

– А кроме перебродившей грибницы ничего нет? – спросил Фред.

– Альс ю апрекки но, коай са-са? – прозвучало у него за спиной. «Если не нравится, зачем ты здесь?»

Фред развернулся на табурете. Один из вошедшей только что стаи прожигал его взглядом. Для астера он выглядел широкоплечим. Должно быть, водитель меха. Или не вылезает из тренажерки. Попадались среди них такие, кто машинами, гантелями и дорогими препаратами заменял недостающую гравитацию.

«Зачем ты здесь?» Хороший вопрос.

– Мне по вкусу виски, выгнанный из зерна. Вам нравится грибница – не смею спорить.

Водитель меха заерзал на сиденье. Фреду показалось, что он собирается встать, но мужчина дернул плечом и отвернулся. Его дружки переглянулись. Тот, что с нарукавной повязкой, достал ручной терминал и проворно что-то набивал на экранчике.

– Есть бурбон с Ганимеда, – предложил бармен. – Влетит в копеечку.

– Не дороже денег, – возразил Фред. – Неси бутылку.

Бармен наклонился, пошарил под стойкой. Там могло быть оружие. Фред вполне мог его представить. Что-нибудь, рассчитанное на «припугнуть», а если не удалось, то и свалить человека. Может, дробовик – обрез для стрельбы в упор. Фред изготовился, но в руке бармена оказалась бутылка. Он выставил бурбон на стойку. Фред выдохнул с облегчением, к которому примешалось разочарование.

– Чистый стакан, – распорядился он.

– Я и сам думаю, – заметил бармен, запуская руку на полку за зеркалом, – что вы здесь не случайно. Палач станции Андерсон в астерском баре?

– Просто выпить захотелось, – сказал Фред.

– Просто ни у кого ничего не бывает, – возразил бармен-.

– Я исключение.

Бармен ухмыльнулся.

– Это уж точно, – протянул он и низко наклонился, почти сравнявшись с Фредом ростом: – Взгляните на меня, полковник.

Фред отвернул пробку бутылки и налил на два пальца в чистый стакан. Вернул пробку на место. Бармен не шевельнулся. Фред встретил взгляд светло-карих глаз. Сейчас скажет, и наверняка что-нибудь жесткое, оскорбительное и грязное. В зеркале что-то шевельнулось. Те, за спиной.

Мгновение Фред готовился принять пулю, удар ножом или дубинкой, но вместо этого голову ему накрыл черный мешок.

* * *

Три года назад все было иначе.

– «Дагмар» на линии, девяносто секунд до контакта, все чисто.

– Понял вас, «Дагмар».

– Выход штурмовой группы через девяносто…

Фред уменьшил звук на частоте пилота, превратив переговоры в тихую фоновую музыку под песню о позициях и векторах. Девяносто секунд до выхода абордажной команды.

Ждать целую вечность.

Фред длинно выдохнул, затуманив щиток шлема, впрочем, сразу очистившийся. Хотелось потянуться, но амортизатор не позволял полностью расправить ни руки, ни ноги. Панель управления показывала восемьдесят три секунды до стыковки со станцией Андерсон. Вздох и потягивание выжгли всего семь из девяноста.

Он переключил дисплей на передний шлюз «Дагмара». Десантное судно, предназначенное для абордажа и взлома кораблей и станций, передавало изображение двухсот десантников, пристегнутых к вертикальным клеткам-амортизаторам, и рядом с каждым – установленное в легко отмыкающихся креплениях оружие. Люк должен был раскрыться диафрагмой сразу после того, как абордажная команда прорежет обшивку и установит герметичную трубу переходника.

Трудно сказать, когда они в последний раз вели бой в вакуумных боевых скафандрах, но выглядели десантники уверенно. Они проходили подготовку на Луне – отработали маневры в нулевой гравитации и вакууме так, что это стало второй натурой. Их набивали битком в корабельные помещения, привычкой устраняя клаустрофобию, добиваясь, чтобы их не пугало прохождение по тесным стальным коридорам со слепыми зонами на каждом перекрестке. Им столько раз твердили, что при прорыве десанта ожидается до шестидесяти процентов потерь, что эти слова перестали для них что-то значить.

Фред смотрел на людей в клетках и представлял, что шестеро из десяти не вернутся назад.

Табло показало тридцать секунд.

Фред переключился на данные радара. По сторонам «Дагмара» висели две жирные светящиеся точки.

Такие же десантные суда, по двести человек в каждом. Следом маленькие быстроходные кораблики сопровождения. Впереди, надвигаясь с каждой секундой, вращалось массивное кольцо станции Андерсон.

Все на местах, войска готовы к выдвижению, дипломаты не справились, и за дело пришлось взяться ему. Он открыл командирский канал со взводными, и в шлем ворвался шум помех на десяти частотах.

– Всем взводам, десятисекундная готовность. Прием.

Десять голосов подтвердили готовность.

– Доброй охоты, – сказал Фред и вывел на экран тактическую схему.

Двухмерная схема уровней станции обманывала чистотой и строгостью. Как знать, какие фортификации понастроили там астеры?

Его солдаты выглядели шестью сотнями зеленых точек, зависших прямо у обшивки.

– Прорыв! Пошли! Пошли! – взревел по связи пилот.

Корабль вздрогнул – захваты шлюза вцепились в металл станции, и металл издал вопль, который Фред ощутил даже через подушки кресла. Вернулась сила тяжести и дернула его вбок – это станция потянула за собой пристыковавшийся к ней корабль, создав гравитацию вращения 0,3 g. Загремели лязгающие удары – это включилась в работу абордажная команда.

Над тактической схемой мерцали десять экранов поменьше – взводные активировали встроенные в шлемы камеры. Десантники хлынули в три дыры, проделанные в обшивке станции. Фред переключился на тактическую схему уровня, застучал по ней пальцами.

– Всем взводам выделить штурмовые группы и держать позиции для отступления в коридоре L между развилками тридцать четыре и тридцать восемь, – передал Фред, в который раз удивляясь, как спокойно звучит в бою его голос.

Зеленые точки двинулись по отмеченному на его схеме коридору. Временами на ней возникали красные точки: это системы скафандров улавливали встречный огонь и помечали стреляющих как угрозу. Красные точки долго не держались. Иногда зеленая точка перекрашивалась в желтую. Солдат выбыл из строя, его бронированный скафандр определил ранение или смерть, причислив его к нестроевым.

Нестроевой…

Какой милый эвфемизм для кого-то из его ребят, истекающего кровью на дерьмовой станции в жопе Пояса. Шестьдесят процентов ожидаемых потерь. Четыре зеленые точки на каждые шесть желтых, и все они – его люди.

Он следил за ходом штурма, как за компьютерной игрой, двигал фигуры, отдавал новые приказания соответственно возникающим угрозам, вел счет – сколько зеленых точек оставалось зелеными.

Появились три красные точки. Четыре зеленые прекратили движение и заняли позиции в укрытии. Фред отправил еще четыре зеленые точки в боковой тоннель, обеспечив заход с фланга. Красные точки погасли, зеленые двинулись дальше. Его подмывало отдаться течению, забыв, что означают светящиеся на экране символы.

Взводный авангарда нарушил механический ход мыслей вызовом по основному каналу:

– Верхний, вызывает первый взвод.

Фред переключил внимание на изображение с камеры взводного. В дальнем конце длинного, плавно уходящего под уклон коридора раскорячилась самодельная баррикада. Тактическая схема обозначила на ней более дюжины обороняющихся. Под взглядом Фреда из-за баррикады вылетел маленький предмет и разорвался гранатой всего в нескольких ярдах от позиции взводного.

– Верхний – первому взводу, вижу вас, – ответил Фред.

– Проход по главному коридору перекрыт укрепленной позицией. Могу убрать ее тяжелым вооружением, но со значительным ущербом для структуры и, возможно, с утратой жизнеобеспечения в этом секторе.

Фред бросил взгляд на тактическую схему, отметил близость нескольких ключевых узлов жизнеобеспечения и энергии. Вот почему они здесь засели. Решили, что на такое мы не пойдем.

– Понял вас, первый взвод, – ответил Фред, выискивая альтернативный маршрут. Такого, похоже, не было. Умники эти астеры.

– Верхний, вопрос. Убрать баррикаду тяжелым вооружением или снести при наступлении?

Уничтожить солидный кусок жизнеобеспечения станции, убив бог весть сколько затаившихся в тех помещениях гражданских, – или послать вперед своих людей, потеряв при захвате позиции шестьдесят процентов.

На хрен. Астеры свой выбор сделали. Пусть принимают последствия.

– Первый взвод, разрешаю использовать тяжелое вооружение для устранения препятствия. Верхний, связь кончаю-.

Через несколько секунд баррикада исчезла в световой вспышке и туче дыма. Еще через несколько секунд его люди двинулись вперед.

Спустя три часа и двадцать три новые желтые точки пришел вызов.

– Верхний, это первый взвод. Командный центр захвачен. Станция наша. Повторяю, станция наша.

* * *

Ныли связанные за спиной руки. Связанные лодыжки позволяли только лежать на боку или приподняться на колени. Выпрямить ноги и встать было невозможно. Он предпочел стоять на коленях.

Мешок на голове совершенно не пропускал света, но, судя по гравитации вращения, Фред находился где-то вблизи наружной обшивки станции. Стало быть, шлюз. Он услышит шипение и хлопок при герметизации наружной двери. Потом либо понемногу иссякнет запас воздуха, либо, если они собираются выкинуть его в вакуум, кашлянет отключающийся предохранитель. Фред пошарил носками ступней по полу, отыскивая швы. Отодвинется люк или он старой модели, на петлях?

Он услышал другой звук, не механический. Слева от него прокашлялась женщина. Спустя несколько секунд открылась и закрылась дверь. Закрылась мягко, на герметизирующих прокладках, но на станции это мало о чем говорило. Здесь бо́льшая часть дверей воздухонепроницаемы. Шаги в его сторону. Пять человек. Или шесть. Женщины, прочищавшей горло, среди них не было.

– Полковник? Я сейчас сниму мешок.

Фред кивнул.

Мир снова стал светлым.

Помещение. Дешевое напольное покрытие и каменные стены. По потолку и вдоль стен тянутся проводка и трубы, в углу стоит металлический стол. Технический тоннель. Свет здесь был резким. Фред узнал четверку из бара. К ним добавился еще один. Тощий, молодой, с угрями, которые не мешало бы показать врачу. Фред изогнул шею, чтобы увидеть женщину. Та застыла по стойке смирно, в руках игольная винтовка устаревшей полвека назад модели, на бицепсе повязка с рассеченным кругом АВП.

Никто из них не надел маску. Плевать им было, узнает их Фред или нет.

– Полковник Фредерик Люциус Джонсон. Я давно ждал встречи с вами. Меня зовут Андерсон Доуз. Работаю на АВП.

– Андерсон, а? – переспросил Фред, и тот пожал плечами.

– Родители назвали в честь промышленного кооператива Андерсон-Хуйсанг. Считаю, я еще легко отделался.

– И что? Станция Андерсон вам как брат?

– Тезка. Зовите меня Доузом, так удобнее.

– Шли бы вы, Доуз.

Доуз кивнул и встал на колени перед Фредом.

– Си-чей о? – спросил один из барной четверки.

– Этчье, – ответил Доуз, и мужчина вышел. Доуз дождался, пока за ним закроется дверь, и продолжил: – Вы часто бываете в астерских барах, полковник. Можно подумать, чего-то там ищете.

– Доуз?

– Фред?

– Меня обучали технике допроса получше вашего. Хотите наладить отношения? Действуйте. Побеседуйте, развяжите меня, намекните, что сумеете меня спасти, если я расскажу все, что знаю. А потом я вам глаза вырву и череп наизнанку выверну. Поняли?

– Понял. – Доуз остался невозмутим. – Так расскажите мне, Фред, что произошло на станции Андерсон.

* * *

Как только стрелки полностью очистили коридоры, отделение десантников проводило Фреда на захваченную станцию. Он задержался у позиции, которую оставляли у самого шлюза на случай отступления. Десантники с других постов уже понемногу возвращались сюда. Все были накачаны адреналином и дергались от нахлынувшего задним числом страха. Фред дал им на себя посмотреть. Хлопал по плечам, говорил, как они хорошо поработали.

Кое-кто возвращался на носилках. Желтые точки во плоти. Санитары поспешно подключали к гнездам скафандров ручные терминалы, считывали диагностику и распределяли в очередь на операцию согласно тяжести ранений. Иногда они нажимали кнопку на терминале, и одна из желтых точек на экране у Фреда гасла. Его командирская программа отмечала безвозвратную потерю и отсылала сообщение соответствующему взводному и командованию части – для отправки письма родным. В его списке дел тоже появлялся новый пункт.

Все было так чисто, так упорядоченно. Столетия войн цифрового века отточили процедуру. Фред опустил ладонь на плечо молодой женщины, чей скафандр сообщал о тяжелых повреждениях позвоночника, пожал. В ответ она подняла большой палец – его словно ударили под дых.

– Сэр?

Фред поднял глаза на застывшего по стойке смирно старшего лейтенанта.

– Все в порядке?

– Да, сэр. Может, один или двое зацепились где-то, но коридоры мы контролируем отсюда до центра.

– Отведите меня туда, – сказал Фред.

Расстояние, которое его десантники преодолевали несколько часов, они прошли за несколько минут. Команды уборщиков на абордажных судах еще ожидали сигнала «путь свободен». В коридорах валялись тела убитых врагов. Фред разглядывал их. Всё, как он ожидал, кроме бросающегося в глаза отсутствия эмблем АВП. Долговязые тощие мужчины и женщины, смятые взрывами или многократно пробитые выстрелами. Большинство с оружием, но попадались и без.

Они свернули за поворот в главный коридор и вышли к баррикаде, уничтоженной по его приказу. Вокруг нее лежала дюжина трупов. Некоторые в самодельной броне, но большей частью просто в изолирующих скафандрах. Взрывная волна использованной его десантниками ракеты раздавила их, как переспелые виноградины. Вакуумный скафандр защитил Фреда от вони кишок, но система сообщила о легком повышении содержания метана в атмосфере. Смрад смерти, сведенный к числовым показателям.

Рядом лежала кучка оружия и самодельной взрывчатки.

– Вот этим они воевали? – спросил Фред.

Сопровождающий кивнул:

– Весьма легкое вооружение, сэр. Гражданский уровень. Нашу броню такие даже не промнут.

Нагнувшись, Фред подобрал самодельную гранату.

– Бомбу бросали, чтобы не подпустить вас на расстояние, на котором вы бы поняли, что их оружие не работает.

Лейтенант рассмеялся.

– И сами напросились, чтобы мы столько народу по-крошили. Знай мы, что они стреляют горохом, просто подошли бы и утихомирили шокерами.

Фред, покачав головой, положил гранату на место.

– Пусть саперы разрядят, пока эти самоделки не рванули и никого не угробили.

Он осмотрел ближайший узел жизнеобеспечения, поврежденный его ракетой.

На сегодня хватит с него гибели непричастных.

Фред запросил отчет о состоянии станции – его кибергруппа обновляла сведения раз в минуту. Нарушена система жизнеобеспечения в секторе, где он сейчас стоял, и в двух соседних. Чуть больше одиннадцати сотен человек без атмосферы и энергии. За каждой дверью могла задыхаться в последних глотках воздуха целая семья, запертая шайкой безмозглых астеров, выбравших здесь место для баррикады. И его приказом ее уничтожить.

Пока лейтенант вызывал саперов, Фред прошел к командному центру. По пути ему попались еще несколько мертвых астеров. Они пытались удержать коридор, даже когда его люди снесли их кустарную баррикаду и расшвыряли смешанную в ванне взрывчатку. Тянули время. Только для чего? Конечный итог не подлежал сомнению с самого начала. Они уступали в численности и были практически безоружны. Если его солдаты потратили три часа, то лишь потому, что Фред приказал продвигаться с осторожностью. Разглядывая не прикрытые броней трупы на полу, он понимал, что мог бы провести своих людей в центр в половину этого времени.

Они тоже понимали – все эти разбросанные вокруг него люди.

Болваны вынудили нас их убивать.

Лейтенант нагнал его на входе в центр управления. Полная комната трупов, добрых два десятка. Большинство в тех или иных изолирующих скафандрах, но на одном, лежавшем прямо посередине, был только дешевый голубой комбинезон с логотипом старательской компании на плече. Его прострелили дюжину раз. К его руке его же кровью приклеился мелкокалиберный пистолетик.

– Мы полагаем, главарь, – сказал сопровождающий. – Он пытался что-то передать в открытый эфир. Остальные вели бой, чтобы выиграть для него время. Мы хотели его взять живым, но он вытащил из кармана эту пукалку, и…

Фред обвел глазами бойню вокруг, и в животе возникло неприятное чувство. Оно тут же пропало, сменившись раскаленной добела яростью. Будь он один, набросился бы на этого, в голубом комбинезоне, с пинками. Но сейчас Фред только зубами скрипнул.

– Что за хрень в головах у ваших людей? – обратился он к покойнику.

– Сэр? – Лейтенант осматривал передатчик. – Он, похоже, до последней минуты рвался в эфир.

– Покажите передачу, – сказал Фред.

* * *

– На станции Андерсон я исполнил свой долг, – сказал Фред.

– Долг, – эхом отозвался Доуз. Он не переспрашивал. Не передразнивал. Он просто повторил.

– Да.

– Исполняли, значит, приказы, – сказал Доуз.

– С этой стороны зайти не пробуй, мудак. Нюрнбергское дерьмо не про меня. Я исполнил приказы, в которых высшее командование поручило мне вернуть контроль над станцией, захваченной террористами. Я считал приказ законным и уместным и отвечаю за все, что из этого вышло. Я захватил станцию и старался минимизировать в первую очередь потери среди своих и во вторую – повреждения станции.

Доуз смотрел на него. Тонкие морщинки между бровей спорили на его лице с угрями. В трубопроводе что-то лязгнуло, зашипело, снова лязгнуло и смолкло.

– Вам было приказано что-то сделать. Вы сделали. Разве это не исполнение приказа?

– Приказы отдавал я, – сказал Фред. – Потому что считал, что так надо.

– Так-так.

– Вы предлагаете мне вывернуться. Сказать, будто астеры на станции погибли потому, что так решил кто-то выше меня. Дерьмовая чушь.

– Зачем бы мне это делать? – спросил Доуз. Он хорошо держался. Казалось, ему действительно любопытно.

– Чтобы выстроить отношения.

Доуз кивнул и нахмурился, будто Фред сделал ему больно.

– После чего мы перейдем к выворачиванию черепов? – поморщившись, спросил он.

Фред не успел сдержаться – рассмеялся.

– Я не за тем здесь, полковник, – продолжал Доуз. – И не хотелось бы уклоняться от темы, но разве сказанное работает не в обе стороны? Вы не сделали ни единого выстрела. Не спускали курка, не вводили коды. Вы отдавали приказы, а сочли их законными и справедливыми ваши солдаты.

– Потому что такими они и были, – сказал Фред. – Мои люди действовали правильно.

– Потому что вы им велели. Они исполняли ваши приказы.

– Да.

– И вы в ответе.

– Да.

Женщина со старинным игольным ружьем снова закашлялась. Доуз опустился на дешевый настил пола, поджал ноги под себя. Даже так он был на полголовы выше Фреда. Кожа там, где не покраснела, стала бледной. Прыщи и сложение долговязого подростка – Доуз выглядел мальчишкой. Если не считать глаз.

– И террористы, – сказал Доуз.

– Что?

– Люди, захватившие станцию. Вы считаете, они тоже в ответе, не так ли?

– Да, – сказал Фред.

Доуз протяжно вдохнул и медленно выпустил струйку воздуха сквозь зубы.

– Известно ли вам, полковник, что штурм станции Андерсон документирован, как ни одна военная операция в истории? Камеры наблюдения видели всё. Я месяцами просматривал их передачи. И могу рассказать об этом штурме такое, чего даже вы не знаете.

– Если хотите.

– При взрыве баррикады сразу погибло одиннадцать человек. Еще трое перестали дышать в следующие две минуты, а последние двое дожили до подхода ваших людей.

– Мы не добиваем раненых.

– Одного вы убили, когда он полез за пистолетом. У другой было разорвано легкое, она захлебнулась в собственной крови прежде, чем ваши медики до нее добрались.

– Вы ждете извинений?

Улыбка Доуза застыла.

– Я показываю, что мне известно все, происходившее на станции. Каждый приказ. Каждый выстрел, и из какого оружия стреляли. Я знаю о том штурме все – так же, как и каждый второй астер. Вы здесь знаменитость.

– Это вы спросили, что там произошло, – напомнил Фред, пожимая плечами, насколько то возможно при связанных, занемевших руках.

– Нет, полковник. Я спрашивал, что произошло с вами.

* * *

Личный кабинет генерала Ясиры был отделан согласно чьим-то представлениям о британском мужском клубе. Мебель из темного дуба и еще более темной кожи. Тяжелый стол пахнет лимонами и тунговым маслом. Письменный прибор, увенчанный земным глобусом, блестит латунью. На полках настоящие бумажные книги и прочие сувениры долгой жизни, проведенной в разъездах. Нигде не видно ни единого устройства сложнее лампы. И если бы не лунная гравитация в 0,17 земной, никто бы не отличил комнату от лондонского кабинета начала двадцатого века.

Генерал ждал, пока он заговорит, поэтому Фред гонял льдинки в бокале скотча, наслаждаясь звяканьем кубиков и резким запахом виски. Потом выпил одним глотком и поставил бокал на стол перед собой с намеком, что можно повторить.

Ясира налил еще на два пальца и наконец сдался:

– Надо думать, у вас нашлось время просмотреть видео, которое транслировали террористы со станции Андерсон.

Фред кивнул. Он догадывался, что в этом причина приглашения во внеслужебные часы. Он попробовал сделать еще глоток виски, но напиток показался кислым, и он отставил бокал.

– Да, сэр, посмотрел. Мы на подходе глушили все передачи, согласно протоколу, но не заметили тоненького направленного луча, который они оставили…

– Фред, – со смешком остановил его Ясира. – Здесь не инквизиция. Вам не в чем каяться. Вы все сделали как надо, полковник.

Фред нахмурился, взял бокал в руки и поставил, не отпив.

– Тогда, сэр, честно говоря, не понимаю, зачем я здесь.

Ясира откинулся в кресле.

– Пара мелочей. Я видел ваш запрос на расследование работы переговорщиков. На снятие секретности с записей. Я был удивлен.

По ходу беседы Ясира разминал плечи, хотя лунная сила тяжести вряд ли могла его утомить. Должно быть, он много времени провел в колодце, а привычки умирают нескоро.

– Сэр, – медленно и тщательно подбирая слова, заговорил Фред. – Трансмиттер позволил широкой публике увидеть запись боя. Джинна не загонишь обратно в бутылку. Но никто не желает говорить о лучевой передаче, которую они гнали нам до самого конца.

– А что изменят эти разговоры? Вы сделали свое дело, солдат. Переговорщики сделали свое. Конец истории.

– На данный момент, сэр, люди, захватившие станцию Андерсон, выглядят безумцами, а мы выглядим палачами, – начал Фред и прервался, заметив, что повышает голос. Он продолжил тише: – Тут какая-то ошибка. Судя по второй передаче, они были уверены, что сдались. Из-за ошибки связи погибло много народу.

Ясира улыбнулся, но в улыбке не было веселья.

– Не судите себя слишком строго. У вас обошлось почти без потерь, – сказал генерал. – Так или иначе, ответ на ваш запрос отрицательный. Запись боя пошла в эфир и на данный момент работает в нашу пользу. Чем проще мысль, тем больше народу ее поймет. «Захватите нашу станцию – мы ее отобьем. Самым беспощадным образом». Путаясь в политику, мы только замутим эту мысль.

– Сэр. – Из голоса Фреда вытекло последнее тепло. – В ходе этой операции я убил сто семьдесят три вооруженных мятежника и более тысячи гражданских. Ваш долг перед погибшими – ваш долг передо мной – доказать, что мы действовали правильно. Что, если это поможет избежать повторений?

– Повторений не будет, – сказал генерал. – Вы об этом позаботились.

– Сэр, слушая вас, я начинаю сильно подозревать, что произошла вовсе не ошибка. Кто приказал игнорировать предложение сдачи и послать меня в атаку? Вы?

Ясира пожал плечами.

– Какая разница? Вы сделали то, что нужно. Мы этого не забудем.

Фред уставился на свои ладони. На ноги он поднялся чуточку слишком быстро, подскочил в низкой гравитации и четко отсалютовал. Ясира налил себе еще скотча и выпил, оставив Фреда стоять с рукой у виска.

– Что-то еще, сэр?

Ясира послал ему долгий холодный взгляд.

– Вам дадут медаль Свободы.

Рука у Фреда обмякла, салют сорвался.

– Что? – только и сумел выговорить он.

– Я возвращаюсь в колодец. Стар уже дышать вакуумом. Вам пришпилят высшую награду десантника ООН и с первой звездой тянуть не станут. Еще до конца года вы получите место в ВП-КОМе. Постарайтесь изобразить, что вы счастливы.

* * *

Молчание затягивалось. Фред старательно таращился на пустое место в десяти футах перед собой. Доуз чуть не целую минуту смотрел на него и наконец сдался.

– Ну, хорошо. С чего же мне начать? – заговорил он. – Дело было так. Вы спали с одной из своих десантниц. Втихаря, потому что для командира это ни-ни, так? Поэтому вы брали станцию с превеликой осторожностью. Почти без потерь, но вот не повезло вам, убили вашу любовницу.

Фред не изменился в лице, не дрогнул. Доуз откинулся назад, оперся на длинную тощую руку, словно расположился под деревом в солнечном парке.

– Обратиться, как положено, за психологической помощью вам нельзя, – продолжал он, – потому что пришлось бы рассказать о той связи, а вам до сих пор стыдно. И вот у вас маленький срыв. Вы шатаетесь по барам АВП в надежде, что кто-нибудь вас убьет.

Фред не отвечал. Его ноги, пройдя стадию онемения, начали болеть. Доуз ухмылялся. Он, похоже, наслаждался происходящим.

– Нет? – спросил альянсовец. – Не годится? Хорошо. А если так? Вы до того, как пойти в десант, были трудным ребенком. Много всякого натворили. Буянили. Армия наставила вас на путь истинный. Превратила в крепкого, правильного, законопослушного и приличного парня, какой вы теперь. И тут выходит в эфир передача со станции Андерсон. Кто-то из вашего прошлого узнает вас на записи. Вы возвращаетесь героем, но в славе скрыты шипы. Вас шантажируют давним… м-м-м? Изнасилованием? Или нет. Торговлей наркотиками. Вы когда-то варганили сладкие таблеточки у себя в общежитии, сбывали в клубах. А теперь все всплыло, вас преследуют, и у вас маленький срыв. Кончается тем, что вы шляетесь по барам АВП, ищете, кто бы вас убил.

Доуз поводил рукой перед глазами Фреда.

– Вы еще здесь, полковник? Это тоже не подходит? Ладно. Может, у вас была сестра, она ушла в космос, вы потеряли ее след…

– Может, хватит переводить ваш засранный воздух? – проворчал Фред. – Делайте, что собирались, и кончайте уже.

– «Почему» – не пустой вопрос, полковник. Всегда важно знать почему. С чего бы у вас ни началось, я знаю, чем кончилось. Тем, что вы здесь, беседуете со мной. Это самое простое, а мне сдается, вы как раз и искали простого выхода.

– Как понимать эту херню?

Женщина с ружьем что-то сказала. То ли из-за густого акцента, то ли она использовала какой-то астерский шифр, только для Фреда слоги ее речи не складывались в отдельные слова. Доуз кивнул, достал из кармана терминал и что-то в него ввел. Фред качнулся вперед в надежде протолкнуть кровь в сосуды ног. Доуз убрал терминал.

– Вы изменились, полковник. После станции Андерсон ведете себя иначе. До нее вы были обычным мерзавцем-внутряком, из тех, кому плевать, жив Пояс или сдох. Вы проводили время на своих базах, разыгрывали спектакли с «программами помощи» и держались тех уровней, где охране платят из налогов землян. А теперь нет. Я всю жизнь прожил в Поясе. Навидался мужчин, ищущих смерти. Все они такие, как вы сейчас. У женщин иначе. С женщинами я еще не разобрался, но вот мужчины? Даже если они выходят прогуляться в космос или глотают пулю, сперва всегда бывает вот это. Рискуют. Надеются, что мироздание сделает работу за них. Ищут простого выхода. Пояс ведь не прощает ошибок. Здесь, чтобы умереть, бывает достаточно просто расслабиться.

– Мне насрать, что вы думаете. И чего вы хотите, и что знаете, тоже насрать. И ваша популярная психология… запейте эту дрянь молоком. Мне незачем перед вами оправдываться. Я делал свою работу и не стыжусь принятых решений. Зная то, что знал, я бы и второй раз так поступил.

– Зная то, что знал… – Доуз голосом выделил каждое слово. – Стало быть, с тех пор узнали что-то новое?

– Отвяжись, Доуз.

– Что это было, полковник? Что за сведения превратили палача станции Андерсон в самоубийцу? Превратили в труса?

* * *

Сто семьдесят астеров, занявших станцию Андерсон, еще не перешли к враждебным действиям. Фред разглядывал инфракрасное изображение станции, раскрашенное компьютером.

– Срочное сообщение из ВП-КОМа, сэр, перепроверено и удостоверено, – говорил с его монитора офицер разведки. – Без озвучки. Пересылаю вам.

В сообщении содержалась одна текстовая строка.

«ПОЛНОМОЧИЯ НА ЗАХВАТ СТАНЦИИ ДАНЫ».

Вот и все. Тридцать семь часов переговоров позади. Командование Внешних Планет устало ждать и спускало псов с цепи.

Фред вызвал майора своей части и сказал:

– Всех по местам. Будет штурм. Один час, отсчет пошел.

– Подтверждаю, сэр! – Майор так просиял, что Фреду стало за него неловко.