Текст книги "Firefly. Признаки жизни"

Автор книги: Джеймс Лавгроув
Жанр: Космическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
23

– Кто-нибудь знает, что сейчас было? – озадаченно спросил Джейн. – Они бросились наутек, словно ошпаренные коты, а ведь док просто спросил про Вена. Обычно люди так себя не ведут.
– Можно подумать, что Вен убил их первенца, – добавила Зои.
– Такое чувство, словно его имя под запретом, – заметил Саймон.
– На меня можно не смотреть, – сказал Мэл, когда все повернулись к нему. – Я решил, что если Саймон – который ведет себя и выглядит как Саймон – станет наводить справки про Вена, это будет выглядеть правдоподобно. Я думал, они просто скажут: «Эсо Вен? Ну конечно, кто его не знает. Иди вон по тому коридору, первый поворот направо, четвертая по счету камера. Его ни с кем не спутаешь». Да, тут явно творится что-то странное.
– Но они про него слышали, – заметила Зои. – Так что, по крайней мере, мы на верном пути.
– А теперь какой у нас план, Мэл? – спросил Джейн. – Если называть имя Вена нельзя, то как мы его найдем?
– Мы знаем, как он выглядит. Это уже немало.
– Да ведь тут человек пятьсот!
– Но около трети из них – женщины, – возразила Зои. – Их можно не считать.
– Будем слоняться по тюрьме и высматривать его, – сказал Мэл. – Но никто не должен знать, что мы его ищем. Может, вы не заметили, но приняли нас тут не очень тепло, и мы как бы ходим по грани. Если кто-то заподозрит, что мы не те, за кого себя выдаем, то в лучшем случае нас отсюда вышвырнут. Поэтому действовать нужно осторожно.
– Осторожно, – повторил Джейн. – Это я умею.
Мэл приложил все усилия, чтобы на его лице не отразилось сомнение.
– Может, разобьемся на пары? Джейн, ты с Зои, а я с доком.
– Это разумно, – ответил Джейн. – Наконец-то займемся делом. Не знаю, как вы, но лично я не хочу провести здесь ни одной лишней секунды. Мне все здесь как-то не по душе. Может, потому что это тюрьма – место, от которого я всегда старался держаться подальше.
Они разделились. Зои и Джейн пошли в одну сторону, Мэл и Саймон – в другую.
– Постарайтесь не глазеть, док, – негромко сказал Мэл, пока они шли мимо ряда камер. – Не забывайте, что вы отбывали срок в исправительном заведении № 22. Все это для вас уже не ново.
– Ясно.
Тем не менее Мэл обнаружил, что сам с любопытством смотрит по сторонам. Одни камеры, мимо которых они проходили, были голыми, но обитатели других постарались сделать свое жилье более уютным. Кто-то соорудил ширму из простыни. Кто-то нарисовал на стенах картины углем – и часть из них обладала несомненной художественной ценностью. В одной камере ее обитатель украшал другого татуировкой с помощью скрепки и чернил, которые, скорее всего, были смесью сажи и шампуня. Еще в одной камере мать кормила грудью младенца.
В центральном зале оказалось что-то вроде «качалки»: там очень большие и мускулистые люди, рыча от напряжения, поднимали гантели, сделанные из камней и арматуры, и время от времени с грохотом клали их обратно на подставки. Несколько людей в зале играли в шашки на самодельных досках, используя куски пробок вместо фигур.
Время от времени кто-то с любопытством поглядывал на Мэла и Саймона, но было ясно, что новость о прибытии беженцев из 22-го уже разнеслась по зданию, и поэтому их никто не останавливал.
Кроткое, наивное лицо доктора Эсо Вена Мэлу нигде не попадалось.
Вдруг к ним кто-то подошел.
– Привет, Саймон.
Это была Медоуларк Дин. Теперь она уже не куталась в сто одежек от холода; Мэл увидел ее лицо и понял, что она в самом деле красива. У нее был вздернутый короткий нос, идеально сочетавшийся с большими голубыми глазами. Она улыбалась – простодушно, во все тридцать два зуба. К Мэлу она, разумеется, никакого интереса не проявляла: все ее внимание было направлено только на Саймона.
– Медоуларк, – ответил Саймон.
– Ну, как тебе тут?
– Здесь совсем не так, как в 22-м.
– Это да! У нас хорошо. В других исправительных учреждениях нужно драться за жизнь, иначе тебя задавят. Но здесь мистер О’Бэннон никакой агрессии не допускает. Он говорит, что мы все равны, а тот, кто будет причинять вред другим, пожалеет об этом.
– Наверное, он – потрясающий человек.
– Спору нет, – отозвалась Медоуларк. Слушай, может, тебе экскурсию тут устроить?
– Э-э…
– Ну же! – воскликнула Медоуларк и подхватила его под руку. – Будет весело.
Саймон посмотрел на Мэла.
– Валяйте, – сказал Мэл, прекрасно понимая, что на него предложение не распространяется. – Я не против.
– Разве нам не нужно условиться о месте встречи? – спросил Саймон, которого Медоуларк уже тащила за собой.
– Встретимся в столовой, на ужине.
Мэл незаметно кивнул Саймону. Саймон кивнул в ответ. «Он понял намек», – подумал Мэл. Возможно, Медоуларк Дин поведает о докторе Вене то, о чем остальные молчат. Она, очевидно, без ума от Саймона, и ему следует этим воспользоваться.
24

Медоуларк Дин определенно любила поговорить.
Водя Саймона по кухне исправительного учреждения № 23, по его складам продовольствия, по общему туалету, по небогатой библиотеке и по залу, в котором располагалась геотермальная электростанция, Медоуларк болтала практически без умолку. Она, похоже, была в дружеских отношениях со всеми и знакомила Саймона с каждым, кто попадался им на пути. У Саймона сложилось впечатление, что она не только показывает ему тюрьму, но и хвастается им самим.
Ему в каком-то смысле это было приятно – ведь Медоуларк, несомненно, была привлекательной девушкой, но все-таки его что-то беспокоило. Саймон не сделал ничего, чтобы разжечь ее интерес к нему, и определенно не хотел заводить романтические отношения сейчас, когда он с товарищами выполняет задание.
Особенно если это задание, в котором на карту поставлена жизнь Инары.
Кроме того, еще существовала небольшая проблема по имени Кейли Фрай. Саймон и она не были вместе, но их определенно связывали какие-то отношения, хотя он и не смог бы точно их определить. Кейли не была похожа на женщин, с которыми он встречался на Осирисе. Все они были образованными, респектабельными, культурными. Ни одна из них не вызвала бы возражений у его родителей. Кейли была совсем другой. Он мог представить себе, как Гэбриел и Риган Тэмы отреагировали бы на ее появление в их доме. Они вели бы себя невероятно вежливо, они бы изображали интерес, пока Кейли рассказывала бы о работе корабельного механика – а позднее четко объяснили бы Саймону, что они не хотят ее больше видеть и что он не должен с ней встречаться. Такого человека, как Кейли, Тэмы могли взять на работу, но общаться с ним они не собирались.
Правда, вероятность подобной встречи была крайне мала. Саймон сжег за собой все мосты – и в том числе порвал с родителями. Ради Ривер он бросил карьеру хирурга-травматолога, отказался от будущего и теперь стал… Саймон даже не мог сказать, кем он стал. Он стал одним из отряда изгоев и негодяев, которые странствовали по галактике, едва сводя концы с концами и постоянно влипая в безумные похождения.
В такие похождения, как это.
Если не считать того, что Саймону удалось спасти Ривер от властей, то единственным плюсом ситуации, в которой оказался Саймон, была Кейли – прекрасная, энергичная, умная и такая радостная, что рядом с ней ему казалось, будто он греется в нежных солнечных лучах. Даже когда она грустила – а ее, несомненно, опечалила беда, приключившаяся с Инарой, – складывалось ощущение, что она все равно пытается найти что-то позитивное. Саймон не раз мечтал о том, что когда-нибудь возьмет себя в руки и признается ей в своих чувствах.
Медоуларк Дин определенно напоминала ему Кейли – своим энтузиазмом, разговорами, своим горящим взглядом. Но между ними ничего не произойдет. Саймон предполагал, что проведет на Атате день, не больше. Команда свалит с планеты, как только найдет доктора Вена, а если он умер, то Саймон с товарищами покинут планету еще быстрее. Мэл отправит сигнал тревоги на «Серенити» с помощью своего передатчика, и тогда Уош спустится с небес и заберет их.
Медоуларк была просто отвлекающим фактором – правда, фактором интересным. Саймон не считал себя тщеславным, но ему нравилось, что она обращает все внимание на него.
В ходе экскурсии они забрели в прачечную, где только что закончилась ежедневная работа. В воздухе все еще пахло паром и стиральным порошком. В корзинах лежали только что поглаженные простыни, а рядом с ними – стопки одежды.
Медоуларк обвела взглядом комнату.
– Так, тут уже никого нет. Все чисто. Хочешь, я тебе кое-что покажу?
– Э-э… Да, конечно.
– Но это секрет. Поклянись, что никому не расскажешь.
– Никому не расскажу.
– Скажи «клянусь».
– Клянусь.
– Перекрестись.
– Что б я сдох, – ответил Саймон и перекрестил свою грудину.
– Не, это нам не нужно, – сказала Медоуларк и еле заметно улыбнулась.
Она засунула руку в промежуток между стеной и одной из сушильных машин и сняла панель, которая еле держалась. За панелью оказалось отверстие. Медоуларк протиснулась в него и поманила к себе Саймона.
– Все нормально, честно, – сказала она. – Идем. Тебе понравится.
Немного помедлив, Саймон полез за ней в «нору».
Он оказался в полупроходном канале около полуметра шириной, в котором можно было находиться, только пригнувшись. Над его головой тянулись металлические трубы. На полу лежали одеяла и подушки, образуя лежбище словно в клетке для хомяков.
– Что это – какая-то нора? – спросил Саймон.
– Именно! – восхищенно воскликнула Медоуларк.
Она подтянула к себе панель и вернула ее на место. Снаружи свет пробивался в крошечные щели у краев панели, и его едва хватало на то, чтобы ориентироваться в пространстве.
– Это моя личная норка. Тут тепло, правда?
И действительно, если здесь было и не жарко, то значительно теплее, чем в остальных помещениях исправительного учреждения № 23, в которых Саймон успел побывать.
– По трубам идет горячая вода прямо от геотермальной электростанции, – сказала Медоуларк. Она села на гору одеял, скрестив ноги, и жестом пригласила Саймона последовать ее примеру. – Да, я знаю, тут попахивает… потной одеждой, что ли. Все потому что труба одной из сушилок подтекает.
Здесь определенно стоял спертый запах, хотя Саймону он напомнил скорее не потную одежду, а тухлую пищу.
– Ты здесь спишь? – спросил он.
– Иногда. У меня, конечно, есть камера, но моя соседка… в общем, она храпит. Ну то есть реально храпит – как бензопила. Поэтому почти каждую ночь я выползаю из камеры, устраиваюсь тут поудобнее и сплю как младенец.
– Не знал, что вам разрешено по ночам выходить из камер.
– А в 22-м – нет?
– Нет… э-э… нас запирают. Комендантский час ровно в девять вечера.
– Ну, не все исправительные учреждения одинаковые. – Медоуларк пожала плечами. – Еще одна причина сказать «спасибо» мистеру О’Бэннону. – Он верит в то, что мы будем вести себя прилично.
– А те, кто ведет себя плохо, столкнутся с последствиями?
– О да. Но поскольку каждый знает, какие это последствия, нарываться никто не хочет.
– А какие они, эти последствия? – спросил Саймон. – Если мистер О’Бэннон разрешит мне и моим друзьям остаться, мы должны хотя бы в общих чертах представлять себе правила.
Медоуларк тщательно обдумала свой ответ.
– У мистера О’Бэннона есть своя банда – шесть-семь громил. Он называет их «регуляторами». Они всегда рядом с ним. Если ты переступишь черту, они жестко на тебя наедут.
– Насколько жестко?
– Ну, тут строгих правил нет, но в целом наказание зависит от преступления. Типа, если двое подрались, «регуляторы» их разнимут и поколотят обоих. Если ты напал на кого-то, тебя отведут подальше и сломают тебе пару костей. Если ты кого-то убьешь… в общем, картина ясна. Так что если собираешься кого-то убить, Саймон, советую делать это очень осторожно. Не, я шучу. На убийцу ты не похож.
– Да, я не убийца.
В норе и так было тесновато, а теперь Медоуларк подсела еще ближе к Саймону.
– Ты совсем не такой, как все остальные на Атате, – сказала она, прижимаясь к нему. – Это приятно. Видно, что ты умный и в тебе есть… открытость, что ли. С тобой я могу говорить о чем угодно.
– В ИУ-23 нет ни одного человека, похожего на меня? – спросил Саймон, тщательно подбирая слова.
– Ни одного, честно. Ты особенный, и решил познакомиться поближе именно со мной, и из-за этого я тоже чувствую себя особенной.
С такой трактовкой событий Саймон мог бы поспорить. Разве это не она выделила его среди остальных? Но излагать подобные мысли вслух он не стал, а вместо этого сказал:
– Просто я думаю об одном моем знакомом… о человеке, который, я уверен, оказался в 23-м. Он – мой друг.
– Он тоже растратчик?
– Нет, он врач.
– У нас в Ледяном аду врачей нет. Ну то есть был один, но он не поладил с мистером О’Бэнноном. Это произошло несколько недель назад, вскоре после того, как меня отправили на Атату, и насколько я помню… – Медоуларк умолкла, качая головой.
– Насколько ты помнишь? – переспросил Саймон.
– Нет, я ошиблась. Даже не знаю, что мне в голову взбрело. Ни одного врача в 23-м нет и не было – по крайней мере, с тех пор, как я тут сижу.
– Но ты только что сказала…
– Да, я говорила про человека, который не поладил с мистером О’Бэнноном, но теперь я припоминаю, что он не доктор. У него была приставка «доктор» перед именем, но это был не настоящий доктор, а просто дантист. Зубной доктор.
– Ты уверена?
– Саймон… – Голос Медоуларк стал твердым. – Если я говорю тебе, что в Ледяном аду докторов никогда не было, значит, в Ледяном аду докторов никогда не было. Это факт, и тебе стоит его запомнить.
«Стоит ли рискнуть?» – подумал Саймон. Если он действительно нравится Медоуларк, то есть хорошая вероятность, что он выведет ее на откровенность. В ее историю про стоматолога он не поверил ни на секунду. Она, очевидно, имела в виду доктора Вена, но вспомнила, что ей – как и тем двум заключенным – запретили про него упоминать.
Пожалуй, нужно проявить симпатию. Это же не повредит, верно? Он покажет Медоуларк, что тоже испытывает к ней теплые чувства, и тогда она смягчится.
– Медоуларк… – Саймон произнес ее имя нежно, с улыбкой. – Если честно, то когда я тебя встретил… Впервые с тех пор, как меня сбросили на Атату, я почувствовал, что я не совсем одинок.
Ее лицо просветлело.
– Ты серьезно? Я тоже так чувствую.
Саймон почувствовал себя ужасно. Медоуларк – наивная, ищущая внимания девушка, и ему не следует так ею манипулировать. Но он должен это сделать.
– Я серьезно, – ответил он. – Когда мы шли за «крепышом», тебя так тянуло ко мне, словно… словно сама судьба свела нас вместе.
– О боже! Да, Саймон, именно так все и было. Словно мы созданы друг для друга.
– Да.
Чувство вины усиливалось, завязывало его внутренности в узлы. Саймон заставил себя думать об Инаре. Все это ради нее. Играть с чувствами Медоуларк – неправильно, но если это поможет найти доктора Вена, значит, действия Саймона были оправданными. Ну, почти.
– Но ведь это бред, верно? – спросил он.
– Да, бред, но какая разница? – спросила Медоуларк, сияя. – Может, если мы будем вместе, то Атата станет для нас менее бредовой. Ты и я, Саймон… Вдвоем мы построим собственный кораблик, который выстоит в любой шторм.
– Мне бы хотелось чувствовать, что у нас нет секретов друг от друга, – сказал он.
Может, это слишком? Неужели он хватил через край?
Медоуларк уже прижималась к нему так сильно, что он почувствовал ее дыхание на своем лице.
– Никаких тайн, – прошептала она. – Да, мне бы очень этого хотелось. Я узнаю все про тебя, а ты – все про меня. О, Саймон, я сразу поняла, что ты – человек открытый, надежный. Меня так злит, что твоя компания скверно с тобой обошлась. Но, с другой стороны, этого следовало ожидать. Я же говорила, что не люблю подчиняться властям?
– Э-э, да, ты об этом упоминала.
– На самом деле, я не терплю непорядочности.
– Но как это связано с властями?
– Брось, Саймон! Власть же состоит из самых непорядочных людей на свете. Мы должны им подчиняться, потому что – в теории – они лучшие среди нас, но ведь они все время лгут, они всегда нас подводят.
– Да, пожалуй, многие из них так и делают.
– Так сделал твой начальник отдела. Так сделал твой совет директоров.
– Ну да, наверно.
– И это для них обычное дело. Я выросла на планете Солсбери, и в моем городе жил один пастор. Симпатичный малый. Он учил, что мы должны жить праведно, не забывать о нравственности. Он проповедовал с таким пылом, так убедительно! Посмотришь на него и думаешь: вот самый благородный, самый святой, самый выдающийся человек на свете. Но знаешь что? Все это время он крутил шашни с чужой женой. Это была тайна, которую знали все… ну, может, кроме самого мужа – он всегда был туповат. И никто ничего с этим не делал, никто не сказал об этом пастору прямо в лицо. И он продолжал предавать слово Господа – то самое, которое вдалбливал в наши головы по воскресеньям. Лицемер в уродском воротничке, вот кем он был.
В ее голосе слышалось неприкрытое отвращение.
– Что с ним стало? – спросил Саймон. – Его разоблачили? Обваляли в смоле и перьях и вынесли из города на шесте?
На такой отсталой планете, как Солсбери, которая славилась удобрениями, сделанными из помета летучих мышей – и, в общем, больше ничем, – жители маленького, затерянного где-то в глуши городка вполне могли учинить подобную расправу.
– На самом деле, нет, – ответила Медоуларк. – Но в каком-то смысле он получил по заслугам. В городе появился один бродяга – здоровенный и злобный пьянчуга. Несколько недель он шатался по округе, ко всем приставал, а однажды ночью вломился в церковь в надежде разжиться вином для причастия. Пастор застиг его с поличным, и бродяга его убил. Перерезал глотку.
– Ой. Бедняга.
– Что?
– Я сказал «бедняга». Ну, пастор. Да, возможно, ему не следовало заниматься прелюбодеянием, но ты говоришь так, словно убивший его бродяга исполнил волю Господа, словно пастор получил по заслугам. Хотя на самом деле это было бессмысленное убийство – не больше и не меньше. В чем дело, Медоуларк? Почему ты так на меня смотришь?
Медоуларк нахмурилась; ее глаза сощурились. Саймон не сразу понял, что она злится – злится на него.
– Как ты можешь так говорить?! – рявкнула она.
– Я просто… Ну то есть мне кажется, что ты слишком строга к этому пастору. Да, он поступил неправильно, но он же просто человек. Никто из нас не идеален.
– Значит, он должен был и дальше нам врать? – зарычала она.
Она была вне себя от ярости. Саймон почувствовал, что уменьшается в размерах, словно льдинка в пламени газовой горелки.
– То есть он должен был и дальше нас дурачить, плевать на Священное Писание, по которому он должен жить? – воскликнула Медоуларк. – То есть эти правила – для всех остальных, но не для него?
– Нет, я не то хотел сказать. Я хотел сказать… Ну то есть такая ужасная смерть – это… – Саймон чувствовал, что закапывает сам себя. – Слушай, Медоуларк, прости меня. Я не хотел тебя огорчить. Может, каждый просто останется при своем мнении?
– А может, ты просто уйдешь? – Медоуларк толкнула панель. – Давай, вали.
Саймон умоляюще взглянул на Медоуларк, но она даже не стала на него смотреть.
Он вылез из «норы», а Медоуларк вернула панель на место, явно давая понять, что все кончено.
Саймон был в замешательстве. Настроение Медоуларк изменилось слишком сильно и слишком резко – должно быть, он случайно нажал на какую-то болевую точку.
Ясно одно: он узнал от Медоуларк Дин что-то про доктора Вена, хотя и не очень много. Кроме того, он не по своей вине лишился всех шансов получить от нее хоть какую-либо информацию.
Возможно, он получил по заслугам – так пудрить мозги Медоуларк было нечестно. Она куда более уязвима и неуверена в себе, чем могло показаться, а он обошелся с ней словно коварный, бессердечный негодяй. Девизом Саймона Тэма могла бы служить фраза «Поступай с другими так, как бы хотел, чтобы поступали с тобой», но в данном случае этот принцип он нарушил.
По зданию разнесся звук ударов гонга.
Саймон предположил, что настало время ужина.
Он пошел в сторону столовой, моля небо о том, чтобы его товарищам по команде повезло больше, чем ему.
25

Расставшись с Саймоном, Мэл отправился бродить по зданию, но нигде не обнаружил ни следа доктора Эсо Вена. Не нашел он и людей, готовых поговорить о том, есть ли в исправительном учреждении № 23 врач.
Однако он наткнулся на запретную зону: один ряд камер был отделен от остальных перегородкой из гипсокартона, в которой кто-то прорезал дверной проем. У этих примитивных ворот стояли два человека грозного вида. Одним из них был коренастый человек-гора с грудью, похожей на железную бочку. У него не хватало одного уха. Вторым часовым оказалась женщина плотного телосложения – не высокая, но очень широкая. На одной половине ее головы волосы были коротко подстрижены, на другой доходили до подбородка. На груди у каждого из них висела металлическая звезда – похоже, вырезанная из консервной банки. В центре звезд были выдавлены буквы «Р». Звезды напомнили Мэлу значки помощников шерифа, но что означала буква «Р», он понятия не имел.
Когда Мэл пошел к этим двоим, одноухий гигант покрутил пальцем в воздухе: «поворачивай обратно». Женщина сложила руки на груди и наклонила голову набок.
Намек был ясен, но Мэл его проигнорировал и не остановился.
– Ты куда собрался, приятель? – спросил человек-гора.
– Сейчас мистер О’Бэннон посетителей не принимает, – добавила женщина.
– Да, у меня не назначена встреча с мистером О’Бэнноном… – начал Мэл, пытаясь придумать что-то по ходу дела, – …но, может, он…
Мужчина и женщина синхронно двинулись на него.
– Ты глухой, что ли? – спросил человек-гора, нависнув над Мэлом.
Мэл мог бы ответить, что глухой тут, скорее, человек с одним ухом – но ничего не сказал.
– Топай, откуда пришел, – продолжил человек-гора, – иначе зубы с пола собирать будешь.
– Свои зубы, – пояснила женщина, хотя, с точки зрения Мэла, эта реплика была излишней.
– Да, я понял, – ответил Мэл. – На кого подействует угроза собирать чужие зубы, верно? Но, может, хотя бы в этот раз мистер О’Бэннон сделает исключение из правил? Я здесь новенький, вот и решил зайти, увидеть начальника, поздороваться – просто из вежливости.
– Лицо твое мне незнакомо, и да, мы слышали, что сюда пришли люди из 22-го, – сказала женщина.
– Это ничего не меняет, – сказал мужчина. – Если мистер О’Бэннон захочет, чтобы ты его увидел, он это устроит. Когда-нибудь он с вами встретится – хотя бы для того, чтобы посмотреть на тебя и твоих дружков. А пока не высовывайтесь, не нарушайте правила, не гоните волну.
– Разумный совет, Отис, – сказала женщина.
– Спасибо, Энни, – ответил человек-гора. – Я тоже так думаю.
– Ладно, – сказал Мэл, прикидывая все варианты.
Начинать потасовку с ними ему не очень хотелось. Это был один из тех случаев, когда следовало семь раз отмерить, чтобы не получить по морде.
Сделав вид, что учтиво приподнимает шляпу, Мэл пошел обратно.
Вскоре после этого он встретился с Зои и Джейном и узнал, что их поиски доктора Вена тоже ни к чему не привели. А затем прозвучал гонг, и они вместе с другими заключенными побрели в столовую.
Получив в окне жестяные подносы с едой, они сели за стол. Вскоре к ним присоединился Саймон, и они принялись вполголоса переговариваться.
Расследование Саймона принесло кое-какие плоды, хотя и скромные. Он повторил товарищам слова Медоуларк Дин о враче, который «не поладил с мистером О’Бэнноном» несколько недель назад.
– И это все? – спросил Мэл. – «Не поладил с мистером О’Бэнноном»?
– Это все, что она сказала. Она сразу поправилась, пояснила, что имела в виду стоматолога, но, по-моему, это была просто неуклюжая попытка оправдать свою оговорку. Наверняка она имела в виду доктора Вена, имя которого нельзя называть.
– И больше вы ничего не смогли из нее выудить?
– Я пытался, но Медоуларк, похоже… чувствительная.
– То есть чокнутая.
– Можно и так сказать. В общем, мы поспорили – по крайней мере, она со мной спорила – и, кажется, я ей больше не нравлюсь.
– Жаль. Вы, голубки, отлично ворковали.
– Знаете, что это означает? – спросил Джейн. – То, что Вен умер.
– Может, и так, – заметила Зои. – Но, вообще говоря, это может означать что угодно.
– Если на этой помойке его нет, то все шансы на то, что он уже в могиле. Где еще ему быть?
– Он мог перебраться в другое исправительное учреждение, – сказал Саймон.
– Это дело нелегкое, – возразил Джейн. – Парни на складе с трудом поверили, что мы пришли из 22-го, а ведь они – соседи. Несколько недель назад зима была в разгаре, и ему пришлось бы еще тяжелее, чем нам.
– И мистер О’Бэннон вряд ли разрешил бы уйти тому, кто его разозлил. Насколько я понимаю, он не из тех, кто прощает обиды.
– Я тоже про это слышал, – сказал Саймон. – Медоуларк рассказывала про громил мистера О’Бэннона. «Регуляторы», так их называют. Они помогают ему поддерживать порядок. Если сделаешь что-то не так, они тебя поправят – с помощью насилия.
– Кажется, недавно я на них наткнулся, – сказал Мэл.
Вот почему на них были самодельные звезды с буквой «Р». Значки «регуляторов».
– Очень дружелюбные ребята, – добавил он.
– Что скажешь, Мэл? – спросил Джейн. – Если Вен свалил или помер, нам тут ловить нечего. Пора вызывать Уоша. Но если тебе понравилась тюремная жизнь и ты хочешь остаться и есть вот это… – Умолкнув, Джейн презрительно посмотрел на свою тарелку. – Вот это.
Их ужин состоял из бурого варева с кусочками протеинового брикета, которое, похоже, считало себя запеканкой. Варево дополняли картофельное пюре и кукурузная похлебка, хотя отличить их друг от друга было сложно, поскольку оба блюда были сделаны из порошка. Ко всему этому прилагалась жалкого вида булочка.
– Ты хочешь сдаться? – спросил Мэл.
– Я хочу свести наши потери к минимуму. Мы пытались найти доктора Вена, но его нигде нет. Оставаться здесь незачем. Отправь сигнал на «Серенити», и через пару часов мы уже свалим с этой планеты.
– И что тогда? Я вернусь на Беллерофонт, зайду в комнату Инары и скажу: «Извини, мы могли бы спасти тебя, но это оказалось слишком тяжело»? – Мэл говорил тихо, но в его глазах были страсть и боль. – Ты не видел ее, Джейн. Ты понятия не имеешь, что с ней сделала болезнь.
– Нас она видеть не захотела, – возразил Джейн. – Она пустила только тебя.
– Это к делу отношения не имеет. От Инары осталась лишь бледная тень, этот си ню рак сожрал ее изнутри, оставив только оболочку. Но если есть шанс ее спасти, даже если это один шанс на миллион, то я не сдамся. Не сдамся, пока не узнаю, что Вен точно сдох, черт побери.
– Наверняка можно как-то выяснить, что с ним стало, – сказал Саймон.
– По крайней мере, один человек знает ответ – проклятый мистер О’Бэннон. Мы должны его найти и серьезно с ним потолковать.
– По-моему, он не из тех, с кем можно договориться о встрече, – сказала Зои.
– Это так, – ответил Мэл. – Но, судя по тому, что сообщил нам Саймон, есть способы привлечь его внимание или, по крайней мере, внимание его «регуляторов».
– Каким образом?
– Делая то, что у меня получается лучше всего – нарушая правила.
– Ты имеешь в виду драку? – спросил Джейн.
– Именно это я имею в виду, Джейн.
– Но это рискованно, – заметил Саймон. – «Регуляторы» могут причинить вам вред. Если вы пробьете кому-то голову, они пробьют голову вам.
– Как хорошо, что у меня от рождения прочный череп, – сказал Мэл.
Он обвел взглядом столовую. Его взгляд остановился на большом человеке, сидевшем за соседним столиком. Этот заключенный обладал огромными мускулами, но они выглядели так, словно их накачали в спортзале – для красоты, а не для эффективного использования. Его бритая голова, похожая на футбольный мяч, была покрыта татуировками, которые сливались в единую красно-сине-зеленую массу.
Мэл встал и с подносом в руке подошел к большому мужчине.
Саймон закрыл лицо руками, не в силах на это смотреть.
Джейн, напротив, с удовольствием следил за происходящим и в предвкушении ухмылялся.
Зои сокрушенно покачала головой.
– Ну да, Мэл, – прошептала она. – Выбери самого высокого и злого. Ничего ведь не случится, верно?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?