Текст книги "Принц Лжи"

ТАЙНЫЕ ХОДЫ

Глава, в которой Принц Лжи рассуждает о движущей силе страха, а Ранда получает всесильного покровителя, у которого имеется для записи на пергаменте другая версия жизни Кайрика.

Стоило Кайрику перешагнуть пространственные Врата, как маска, скрывающая его уродство, тут же растаяла. Пропал скромный наряд и плутоватое обаяние. Лицо стало неподвижным и костлявым, приобретя кроваво-красный оттенок. Плоть исчезла с пальцев, оставив скелет, обтянутый кожей. Гибкую фигуру окутывала черная риза. Темное одеяние украшал только мерцающий белый череп, который, казалось, завис над сердцем бога.

По другую сторону заколдованных врат осталась пергаментная мастерская. Миррормейн и весь его безъязыкий конвой зентиларов распростерлись в центре комнаты, кладя поклоны вратам. Позади них на коленях стояла Ринда и, потрясенная, молчала. Никто из них не заметил, как Кайрик оказался в огромном тронном зале замка Праха. Принц Лжи бросил взгляд через плечо на девушку, пытаясь представить, как бы она отреагировала на его истинное лицо. «Возможно, – подумал он, – я окажу ей эту честь, как только она закончит книгу».

«Вы довольны иллюзией, Ваше Великолепие?» – спросил Жергал, подлетая к Кайрику. Он был готов выполнить любое приказание своего дьявольского хозяина.

Повелитель Мертвых проворчал что-то неразборчивое и направился к трону. Кайрику не хотелось признавать, что лакей оказался полезным, когда пришлось делать вид, что магия до сих пор ему подвластна.

– Как идут поиски Келемвара? Есть ли новости?

«Жители закончили прочесывать город, – начал сенешаль. Он помедлил ровно столько, чтобы рассеять созданные им врата, а затем поспешил за богом. – Новости не такие хорошие, как я надеялся».

– Не юли, – отрезал Кайрик. – Они нашли его или нет?

«Нет, Ваше Великолепие».

– Значит, они недостаточно прилежно искали! – проорал Кайрик и, вынув Сокрушителя Богов, повернулся к сенешалю. – Ты обещал, Жергал, что лично займешься этим делом. Я даже не оставил здесь ни одной крупицы своего сознания, поверив тебе на слово. Следует ли мне воспринимать эту неудачу как знак того, что ты исчерпал свою полезность?

Жергал поклонился, устремив желтые выпуклые глаза на ковер.

«Мне остается только надеяться, что нет», – со страхом ответил он.

Принц Лжи провел плашмя мечом по черепу Жергала. Сокрушитель Богов налился алым цветом и загудел, как штормовой ветер в парусах галеона.

– Келемвар где-то близко, – пробормотал Кайрик. – Я буквально чую дух этой немытой деревенщины.

Он повернул лезвие и слегка полоснул им сенешаля. Сокрушитель Богов издал неземной вопль удовольствия, с жадностью упиваясь желтой ядовитой кровью Жергала. Сенешаль мужественно поморщился, затем задрожал от боли, но ни разу не вскрикнул, даже руки не поднял, чтобы защититься.

Спустя несколько минут, показавшихся сенешалю вечностью, Кайрик отнял меч от раны.

«Умоляю, дорогой, – промурлыкал Сокрушитель Богов. – Он предал твое доверие. Он не достоин жить».

– Хватит с тебя, – сказал Кайрик и, спрятав меч в ножны, поднял голову Жергала, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Взгляд сенешаля был затуманен, серая кожа на черепе покрылась красными гноящимися нарывами. – Запомни эту боль. И если вновь меня подведешь, я сделаю так, что она будет преследовать тебя вечно.

Призрачное создание слабо закивало:

«Я существую только для того, чтобы служить вам, Ваше Великолепие».

Потирая костлявые руки, Кайрик направился к трону и, поправив одежды, уселся на жуткое сооружение.

– Они должны меня бояться. Думаю, это решит проблему.

«Вас боятся все живые существа, – произнес Жергал, стоя у подножия трона. Он жестом показал на экспонаты боли и страдания, расставленные по всему залу. – Вы живете в глубине человеческих душ».

– Но не в душах смертных, – поправил его Кайрик. – В душах здешних обитателей. – Его дьявольские черты исказила гримаса нетерпения. – Они слишком давно живут в этом городе и поэтому уверовали, что мой гнев им не грозит.

«Они опасаются ваших пыток», – предположил Жергал.

– Любой пытке наступает когда-то конец. Полное уничтожение – совсем другое дело. Лживые и Неверные, может быть, и жаждут небытия, но только не коренные жители Города Раздоров. В конце концов, этот город стал для них раем. Так зачем его покидать? – Кайрик провел пальцем по красному лезвию меча. – В ту минуту, когда меч пил твою кровь, ты решил, что обречен.

Жергал вздрогнул:

«Да».

– Думаю, это помогло тебе осознать свои ошибки.

«Конечно, Ваше Великолепие. Я больше вас не подведу».

– И жители города тоже не подведут, если мы дадим им возможность заглянуть в небытие. – Кайрик постучал ногтем по щербатым зубам. – Они не будут по-настоящему меня бояться, если не узнают, что в случае неудачи им грозит уничтожение. За все нужно платить свою цену. А если они не станут меня бояться, то толку от их службы не будет никакого.

«А как же тогда договор? – спросил Жергал. – По нему вашим верноподданным не грозит уничтожение ровно столько, сколько они будут поклоняться вам».

Кайрик посмотрел на Жергала, и в его покрасневших глазах читалось удивление.

– Ты хочешь сказать, что я не волен поступать с жителями моего города так, как мне вздумается?

«Нет, – ответил сенешаль. – Я просто напоминаю вам, что по законам царства…»

– Я посылал своих подданных на гибель с первого дня своего правления, – растягивая слова, произнес Кайрик. – В тот самый час, когда я скрепил печатью тот глупый договор, я тут же отдал с десяток жителей города в качестве подати Ночному Змию.

«Значит, они перестали вам поклоняться», – предположил Жергал.

– Да, но кому решать, что является истинной верой, а что нет? – спросил Кайрик. – Сегодня я повелеваю, чтобы охоту за Келемваром объявили священным походом, поэтому с этой секунды все, кто не оправдает себя в этом походе, будут считаться предателями. – Он внимательно всматривался в сенешаля несколько секунд. – Возможно, эта твоя преданность мешает тебе выполнять свои прямые обязанности.

Жергал взглянул в глаза хозяину:

«Преданность – часть моего естества, Ваше Великолепие. Когда я был создан, чтобы следит за порядком в замке, мне сразу было дано это качество, чтобы я верно выполнял свой долг. Я был предан Повелителю Мертвых еще до своего появления».

– Когда-то ты был предан Миркулу, – заметил Кайрик.

«Да».

– А теперь ты верен мне?

«Вы полноправный хозяин замка Праха, – спокойно отвечал Жергал. – И пока вы им остаетесь, я сделаю все, что вы попросите… кроме одного – я не предам вас».

– Тогда я повелеваю, чтобы ты разорвал договор с жителями города, – сказал Кайрик, выискивая в бесстрастных желтых глазах слуги малейший признак недовольства. – Пусть тысячу из них подвергнут пыткам при всеобщем обозрении, а затем отдадут Ночному Змию или искупают в водах реки Слит. И в том и в другом случае им придет конец. – Он нервно забарабанил пальцами по подлокотникам трона, затем пробормотал: – Но этого мало.

«Уничтожай по одному каждый час, пока идут поиски Келемвара», – мрачно предложил Сокрушитель Богов.

Кайрик захохотал как безумный.

– А еще лучше, уничтожай по одному бесхребетному плебею за каждую безрезультатную минуту священного похода. – Он сомкнул костлявые пальцы на эфесе меча. – Это заставит их идти по следу не хуже ищеек, что скажешь?

«Да, не хуже самого Кезефа», – подтвердил Жергал.

Кайрик замолчал, затем его губы искривила болезненная улыбка.

– Кезеф, – пробормотал он, – ну конечно.

«Совет Высших Сил запретил сделки с Кезефом», – предупредил Сокрушитель Богов дрогнувшим голосом.

– С каких это пор тебя волнуют запреты Совета? – огрызнулся Кайрик. – Разве сами они не попрали собственные законы, отобрав у меня магию?

Сокрушитель Богов промолчал, но вместо него заговорил Жергал:

«Разумеется, мой господин. Вы стоите выше их законов. У вас есть полное право спустить с цепи Гончего Пса Хаоса».

– Подать мою чашу! – велел Кайрик, по-прежнему улыбаясь. – А затем перенеси меня в Хаос.

Сенешаль вытянул руки, и тут же появился серебряный потир, инкрустированный сотнями крошечных рубинов в форме разбитого сердца. В вечно полной чаше были слезы разочарованных мечтателей и возлюбленных с разбитыми сердцами. Влага была горькой, но Кайрику она казалась бесценным вином, выдержанным до совершенства.

– За небытие, – торжественно объявил Принц Лжи, – и за Кезефа. – Он поднес чашу к губам и осушил ее одним глотком.

В Зентильской Твердыне светало. Ринда пробиралась по убогим улочкам, руки ее онемели от многочасового труда за столом, а в глазах стоял туман от недосыпания. Утренняя прохлада ее взбодрила колючим дождем пополам со снежной крупой. Благодаря ему она хоть как-то ориентировалась, куда идет.

Улица, по которой она брела, была шире других, а это означало, что здесь можно было найти чистую тропку между кучами мусора и хлама, накиданными с верхних этажей домов. Под каждым дверным козырьком спали оборванцы, отбросы зентильского общества. Большинство из них пришло сюда умирать, ведь в эти трущобы, казалось, никогда не проникало солнце, дарующее тепло и свет.

Ринда подняла взгляд к небу и увидела, что светило уже успело спрятаться за огромные шпили Кайрикового замка, и они стояли, черные и изогнутые, как слепые гиганты, стерегущие город. «Нет, – напомнила себе девушка, – не слепые?» У Церкви Кайрика была тысяча способов заглянуть в сердца и души обитателей Твердыни.

– Помоги мне, девушка. Именем Ильматера.

К дверям «Змеиного ока» привалился нищий. Его тощую бороденку на изможденном лице покрывал иней, нос посинел от холода. Протягивая к Ринде трясущиеся руки, он молил:

– Медяк, девушка. Все что угодно.

Ринда остановилась и присела рядом с ним на корточки:

– Денег у меня нет, но я могу принести тебе кое-что из одежды. – Она взглянула в окна таверны. Там было темно. – Ты побудешь здесь? Заведение закрыто, поэтому тебя никто не прогонит.

Нищий медленно кивнул.

– А у тебя не найдется чего-нибудь выпить, пока я буду ждать? – Он пошарил под рваной накидкой и вынул пустую бутыль. – Выпивка меня согрела бы не хуже тряпок.

– Нет, – твердо заявила Ринда, выпрямляясь и отворачиваясь. – Я пришлю кого-нибудь с одеждой, совсем скоро.

Бесполезно сердиться на пьянчуг, если джин дешевле еды и доступнее глотка чистой воды, но Ринда всякий раз внутренне содрогалась при встрече с очередным опустившимся пропойцей. Живя без надежды, они топили каждодневную муку в бутылке за десять медяков. Ходур был одним из них, когда Ринда впервые с ним столкнулась, но карлик сумел выбраться из канавы. Может быть, этот старик тоже сумеет.

Всколыхнувшуюся было надежду вдребезги разбили мысли о событиях прошлой ночи. Ринда на секунду прикрыла веки, стараясь разрушить темную глыбу отчаяния. Монолит не поддавался. Над всеми ее мыслями царствовала полная безысходность, такая же огромная и неподвижная, как черный замок Кайрика. Принц Лжи полностью подчинил себе ее жизнь, по крайней мере до той поры, пока она не закончит его проклятую книгу.

«Нет, – строго сказала она себе, – он подчинит себе мою жизнь только в том случае, если я ему позволю».

В конце концов, ее ведь не сделали пленницей, несмотря на предложение патриарха Миррормейна. Если она сумеет как следует организовать свое время, то, может быть, ей удастся выкраивать несколько часов в день для несчастных. Всегда найдутся те, кому нужна ее помощь…

Когда Ринда наконец-то подошла к дому, то увидела, что дверь слегка приоткрыта. Скорее всего, по привычке, чем от беспокойства, она оглядела улицу, подворотни и окна соседних домов, не будет ли чего непривычного. Если к ней в дом забрались грабители или головорезы, то они наверняка где-то оставили своего человека – кого-нибудь вроде того небритого типа, что сейчас следил за ней из окна второго этажа дома напротив. Нахмурившись, Ринда отошла от дверей. Не было смысла самой идти в ловушку, когда она могла позвать на помощь нескольких друзей.

– Эй, Рин! Куда это ты собралась?

Ее остановил грубый голос Ходура. Девушка обернулась и увидела, что на пороге ее дома стоит карлик, уткнув короткие мускулистые ручки в бока.

– А я уже начал беспокоиться. На тебя не похоже, чтобы ты шлялась где-то всю ночь.

Ринда облегченно вздохнула.

– Нельзя оставлять дверь открытой, – сказала она. – Даже если ты сам сидишь в доме. Никогда не знаешь, кто может забрести.

Прежде чем войти вместе с другом в дом, Ринда бросила взгляд в окно через дорогу. Небритый тип по-прежнему торчал на своем посту. Он подпер подбородок согнутой в локте рукой и нахально глазел на девушку. Его взгляд выдавал, что он не так прост, как можно было судить по облику. Тут он опустил руку, и Ринда увидела белый священный символ Кайрика, ухмыляющийся с пурпурной рясы.

– Значит, считаешь, тебя не сделали пленницей? – пробормотала Ринда себе под нос и захлопнула дверь.

Ходур тем временем успел устроиться на своем стуле возле дверей, хотя на этот раз он не положил ноги на стол. Столешница, вся в пятнах и полосах, была завалена мисками и кружками. Карлик расчистил лишь небольшой кусочек, в центре которого поместил кожаную кружку с игральными костями.

Напротив Ходура сидел еще один человек, вернее, эльф. Выпрямив спину и по-военному расправив плечи, он следил, как Ринда входит в дом. Его худенькое тельце было закутано в аккуратную серую накидку. Ткань была чистая, хотя на рукавах засело несколько стойких кровяных пятен, не желавших исчезать. В одной руке он держал глубокую миску, откуда, не спеша, вынимал длинными тонкими пальцами живых жуков и закидывал их в рот.

– Привет, Ивлизар, – сдержанно поздоровалась Ринда.

Эльф кивнул, с хрустом разгрызая жука. Узкое личико растянулось в улыбке, когда он протянул миску девушке.

– Я собираю их из могил только самых умных парней, которых раскапываю. Я так рассуждаю: если они питаются мозгом жмуриков, а затем ими питаюсь я…

– Нет, – отрезала Ринда, вытягивая вперед руку, чтобы оттолкнуть миску с жуками. Она подошла к аккуратной стопке одежды на полу и вынула оттуда две накидки, недавно найденные в мусорной куче перед зентиларским гарнизоном. – Ходур, мне нужно, чтобы ты отнес эти вещи старику, сидящему у «Змеиного ока». Если его не укрыть от ветра, то он замерзнет до смерти.

– Позже, – ответил карлик. – Нам нужно сначала поговорить.

– Как же, поговорить, – фыркнула Ринда. – Ты хочешь сказать, что тебя ждет игра в кости. Послушай, это не займет много времени. Я уверена, Ивлизар составит тебе компанию. – Она строго посмотрела на эльфа. – И не давайте старику ничего спиртного. Если я узнаю, что вы дали ему выпить, то можете сюда больше не возвращаться.

– Глоток сивухи еще никому не навредил, – ершисто ответил Ивлизар. – К тому же Ходур и не думал водить тебя за нос. Мы намерены кое о чем поговорить, уважаемая дама.

– Ильматер, даруй мне силы, – прошипела Ринда и, сунув одежду для старика под мышку, направилась к дверям своей спальни. – В таком случае, отлично. Я пойду сама. Ты положил перчатки на место?

Ходур запаниковал, вскочив со стула.

– Рин, погоди! Там…

Ринда не сумела сдержать возглас удивления, когда увидела, что скрывалось за дверью.

На ее кровати, взгромоздив грязные сапоги прямо на подушку, возлежал орк в кожаной амуниции зентиларов. Он повернул зеленовато-серую морду и, взглянув на девушку, презрительно наморщил свиное рыльце. Еще один незваный гость, стильно одетый, в роскошной теплой накидке, стоял перед сундуком, где Ринда хранила свои немногочисленные пожитки. В его руках она увидела свое самое ценное сокровище – волшебный стеклянный шар. Внутри заговоренного стекла был заточен панорамный вид Муншеза – прелестный зеленый пейзаж с холмами.

– Убирайтесь прочь! – завопила хозяйка. – Немедленно!

Внезапный окрик перепугал орка настолько, что тот вскочил с кровати. Второй посетитель медленно повернулся к Ринде и протянул ей стеклянный шар.

– Редкая вещица, – произнес он. – И красивая. Аплодирую вашему вкусу.

– Приятно услышать комплимент от вас, лорд Физул, – холодно сказала Ринда, узнав, наконец, пришельца.

Шар она не взяла, и рыжеволосый лорд аккуратно вернул его на место в сундук, а затем чопорно поклонился.

– Моя репутация бежит впереди меня, – насмешливо сказал он, – и по вашему тону можно догадаться, что до вас она дошла не в лучшем виде.

– Так их у вас не одна? – хрюкнул орк и, пожав плечами, повернулся к Ринде. – Это она? Вид у нее неважнецкий.

Физул закатил глаза:

– Как вы скоро узнаете, Ринда, генерал Вакк гордится своей прямолинейностью. На первый взгляд вам может показаться, что он довольно глуп, но не давайте ему одурачить себя.

– Меня хвалить сам король Аксун, – прокаркал Вакк и, стукнув себя по широкой груди, ухмыльнулся, отчего из-под нижней губы выперли огромные резцы, едва не касаясь рыла. – Славный герой в походе.

– Если вы двое пришли затем, чтобы арестовать меня, – сказала Ринда, – то давайте с этим покончим. Если нет – убирайтесь вон. Я не потерплю в своем доме солдат или мерзавца из Зентарима… даже самого обходительного.

В спину девушки уперлась тяжелая ладонь.

– Они здесь для того, чтобы помочь, Рин, – торжественно пробухтел Ходур. – Мы все пришли помочь.

– В чем помочь? – спросила девушка. – Разрушить мою репутацию у соседей? Такие гости здесь не в чести, знаешь ли. – Она свернула накидки, приготовленные для старика, в тугой узел.

Физул грациозно выступил перед Вакком:

– Уверяю вас, Ринда, никто не видел, как мы сюда входили. Никто не увидит, как мы уйдем.

Ринда попятилась от лорда, грубо оттолкнув Ходура:

– А как же та церковная ищейка, что торчит в окне через улицу? Или вы не обратили на него внимания? А может быть, он один из ваших прислужников…

– Вряд ли, – ответил Физул, подходя к Ринде и не давая ей отдалиться больше чем на шаг, пока она, пятясь, отступала. Он только раз отвел от нее взгляд, чтобы кивнуть Ивлизару. – Боюсь, мы пока не можем вас отпустить, – заметил представитель Зентарима, когда девушка подобралась к двери.

Бросив взгляд через плечо, Ринда обнаружила, что дорогу ей преградил эльф. Он прислонился к косяку и, глупо улыбаясь, жевал своих жуков.

– Никуда ты не пойдешь, пока не выслушаешь все, что мы должны сказать, – произнес Ивлизар и длинным ногтем выковырнул из зубов застрявшую лапку жука.

– Ага, так что садись, – прохрюкал орк. – Мы тебе сказать, что делать.

Вояка со свиным рылом вцепился железной хваткой в плечо Ринды, намереваясь силой усадить ее на стул. Поначалу она вроде бы подчинилась, поддаваясь давлению, но потом вдруг вывернулась и швырнула в генерала свернутые накидки. Пока орк пытался выбраться из-под развернувшейся ткани, Ринда успела пнуть его в живот. Хрюкнув как настоящая свинья, Вакк повалился навзничь.

Ринда повернулась к Ивлизару, намереваясь и ему задать жару. Миска выпала из рук эльфа, и жуки бросились врассыпную.

– Умоляю, милая дама, – забормотал Ивлизар. – Все это ужасная ошибка.

К счастью для него, девушке удалось сделать к нему всего лишь один шаг, прежде чем ее повалили сзади. Она перекатилась набок, отчаянно брыкаясь, чтобы высвободить ноги. Ей удалось разглядеть нападавшего. Это был не Физул и даже не Вакк, как она ожидала, ее лодыжки схватил железной хваткой Ходур. Даже сквозь сапоги Ринда чувствовала, что у него, как у старого пьяницы, дрожат руки.

– Прошу тебя, Рин, – сказал Ходур. – Мы не хотим, чтобы Кайрик поступил с тобой так же, как со всеми прочими писарями.

– Как, например, с вашим отцом, – бесстрастно добавил Физул. – Я присутствовал при его смерти, знаете ли. Зрелище было весьма неприятное. – Он переплел пальцы в перчатках. – В случае вашей неудачи Кайрик и вас убьет.

Ринда перестала сопротивляться.

– А вдруг меня ждет успех?

– Тогда готовьтесь к еще более страшной, чем смерть, участи, – сказал Физул.

Несмотря на всю его показную манерность, Ринда различила в голосе лорда непривычные нотки правды. Судя по недовольному выражению его лица, быть честным было для него неприятным.

Ходур смотрел на нее снизу вверх своими темными глазами, полными искренности, и чем-то напоминал побитую собаку.

– Послушай его, Рин.

– Похоже, у меня нет выбора, – ответила она, а когда Ходур ослабил хватку, высвободила ноги и пнула карлика.

– Везунчик, – прошипел Вакк, мотнув своим пятачком в сторону Ходура. – Поэтому он ловить такую кошку, как ты. – Обхватив живот руками, он заковылял к стулу. Рухнув на него, орк добавил: – Глупые пбьярницы, вроде этого, не сражаться.

– На таком поросячьем языке только ругаться, – благодушно заметил Ивлизар. Он перестал рыскать по комнате глазами в надежде собрать сбежавший завтрак и перевернул миску вверх дном на заваленном столе. – Ладно, лорд Физул, – протянул он, усаживаясь на пол перед входной дверью. – Давайте с этим покончим. Я, как наша милая Ринда, тоже трудился всю ночь, и мне нужно поспать. Покойнички сами не выкапываются, знаете ли.

Физул предложил Ринде помочь подняться, но она даже не взглянула на протянутую руку.

Девушка просто уселась в центре комнаты, скрестив ноги.

– Он прав, – сказала она. – Давайте с этим покончим.

– Мы знаем, Кайрик хочет, чтобы вы создали его жизнеописание, – начал Физул без всякого вступления. – Но вот об одном Принц Лжи умалчивает, а сами вы этого понять не можете. Какова цель этой книги? – Он сделал паузу, как заправский актер. – Если книга будет написана должным образом и насыщена нужными молитвами и гимнами, а также правильно проиллюстрирована, она сможет заставить любого, кто ее прочтет, поклоняться Кайрику.

– И что? – спросила Ринда, подавляя зевок. – Чем эта книга будет отличаться от любого другого священного текста? Все священники хотят, чтобы ты верил в то, что написано, иначе это просто пустая трата пергамента.

– Но с этой книгой не будет другого выбора, как поверить в нее, – сказал Ходур и, поймав недоверчивый взгляд Ринды, торжественно кивнул. – Любой, кто ее прочтет или послушает, как ему читают вслух, поверит, что Кайрик – единственный бог, достойный поклонения.

– Тогда другие боги…

– Просто исчезнут, – договорил Физул и махнул рукой, словно распуская остальной божественный пантеон, – тогда Кайрик будет править единолично во всем Фаэруне, владея каждой душой, живой или мертвой.

– И вы хотите, чтобы я его остановила? – спросила Ринда. – Он ведь бог… Бог!

Ивлизар горячо зааплодировал последнему замечанию.

– Приятно поболтать с тем, кто, как я, считает, что сражаться с божеством чуть-чуть смешно.

– Вы все свихнулись, – сказала Ринда и зажмурилась. – Или я сплю и вижу сон.

– Скорее не сон, а кошмар, – предположилХодур. – Тем не менее, все это реальность не меньшая, чем крысы в этом доме. Дело очень серьезное, так что отмахнуться не удастся. Нам нужна твоя помощь, Рин. Нас много в Зентильской Твердыне, кто втайне ненавидит Кайрика, но нам нужна твоя помощь, чтобы опорочить эту книгу.

Тут выступил вперед Физул:

– Так и есть. У нас много союзников: жрецы Бэйна, Миркула и Лейры – одним словом, все, кто хочет свергнуть Кайрика: маги, художники и просто здравомыслящие люди, которые понимают, что Принц Лжи не успокоится, пока не превратит весь мир в дымящиеся руины. Знания и умения всех этих людей будут в твоем распоряжении.

– Не забывать моих воинов, – прохрюкал Вакк.

– Орки в зентиларских отрядах не очень довольны новыми ограничениями, которые распространяются только на них, – пояснил Физул. – Видимо, Кайрик сомневается в их преданности. Раз в его царство попадают после своей смерти только человеческие существа, ему кажется, что у орков нет причин за него сражаться. Жрецы надавили на зентиларов, и те ограничили продвижение по службе солдат-орков и поручают им теперь только самые простые задания.

Вакк раздавил каблуком жука, а затем почистил каблук о ножку стула.

– Мы заставить эти жрецы пожалеть, что они нас не любить.

– Кое-кто из торговцев готов к нам примкнуть, – вступил в разговор Ивлизар. – Нам есть что терять. Те из нас, кто посвятил себя искусству врачевания…

– Расхитители трупов, ты имеешь в виду? – презрительно фыркнул Ходур.

Эльф высокомерно выпятил подбородок.

– Вообще-то я предпочитаю называть их вдохновителями новой жизни. – Обернувшись к Ринде, он продолжил: – Так вот, те из нас, кто занимается врачеванием, имеют обширные знакомства. С кем мы только не поддерживаем связь – и с магами, и с травниками, и с могильщиками. Никто, кроме жрецов, не наживается при таком властелине, как Кайрик. Он ведь управляет Твердыней, словно это его личное поместье. Представь, насколько хуже пойдут дела, когда у него не останется соперников!

– А ты что же? – спросила Ринда, подозрительно глядя на Ходура. – Кого ты представляешь?

– Н-никого, – заикаясь, пробормотал карлик. – Я просто пообещал представить их и сгладить первые минуты знакомства, после того как они узнали, что церковь выбрала тебя в качестве следующего создателя священного писания.

– Разумеется, Ходуру в любом случае пришлось бы сообщить мне о вашем затруднении, – заметил Физул. – Как член Зентарима, он обязан был это сделать…

Ринда уставилась на карлика, не веря своим ушам.

– Ах ты, предатель, – прошипела она, – Сколько же это длится? Давно ты стал шпионом?

– Задолго до того, как познакомился с вами, – ответил Физул. – Мы заслали его сюда под видом пьяницы, чтобы он докладывал о вашей деятельности. Вы так наловчились тайком отправлять людей из города, что мы уже начали, беспокоиться, что вдруг какой-нибудь особо важной персоне удастся ускользнуть от нас незаметно. Разумеется, я говорю вам об этом только по одной причине: теперь, когда у нас один общий враг, мы все должны быть предельно честными.

– Рин, я никогда…

– Не притворяйся, будто раскаиваешься, – оборвала его девушка. – Даже если ты говоришь искренне, Ходур, я тебе не поверю. Видят боги, я всегда просила тебя поосторожнее высказываться на людях, но я и думать не могла, что именно ты и шпионишь для Зентарима.

– Будьте реалисткой, – сказал Физул. – Мы предлагаем вам возможность предотвратить вселенскую катастрофу. – Он понимающе улыбнулся. – Разумеется, вы могли бы убить себя, но раз вы никогда не были особенно преданны ни одному из богов, то все равно попали бы в царство Кайрика. К сожалению, другого пути для вас нет – либо мы, либо он.

Ринда поднялась и подошла к закрытым дверям.

– В любом случае это никакой не тайный сговор, – с горечью сказала она, мотнув головой в ту сторону, где через дорогу засел шпион. – Ищейки Миррормейна, расставленные у дома, наверняка все слышали – и драку, и спор. Они тут же донесут патриарху, а это означает конец сговору.

– Вряд ли, – произнес Физул с невыносимым удовольствием. – Шпион в доме напротив и еще один на крыше, а также все прочие, расставленные поблизости, увидят и услышат, и учуют только то, что мы захотим. То же самое относится к Кайрику. О, не надо удивляться. Неужели вы действительно полагали, что он позволит такой важной персоне бродить по трущобам без всякого надзора с его стороны? Нам пришлось еще до начала разговора с вами заняться соглядатаями.

– Но вы не можете ослепить бога. Для этого понадобился бы… – Она сглотнула и нервно оглядела комнату.

«Да, Ринда, – произнес мягкий голос отовсюду и ниоткуда, он звучал из стопок пергамента, из ободранных углов, внутри самой Ринды. – Для этого понадобился бы другой бог, который спрятал бы тебя от Принца Лжи. Темные дела Кайрика волнуют многих на небесах. Настало время действовать против него самого и его лживой книги».

– Но почему я? – спросила Ринда, в голове у нее царила неразбериха. – Что вам от меня-то нужно?

«То же самое, что хочет получить от тебя Кайрик, – твое мастерство каллиграфа и летописца, – спокойно пояснил голос. – Я тоже хочу, чтобы ты написала историю жизни Кайрика, только я расскажу тебе правду. Имея это правдивое жизнеописание Принца Лжи, мы сможем показать тем, кто ему поклоняется, каким он может быть опасным и коварным».

Комната поплыла перед слипающимися глазами Ринды. Груды тряпок, шаткие столы и стулья, фигуры заговорщиков – все это зарябило и расплылось, как бывает в кривом зеркале. Когда, наконец, кружение прекратилось, люди и предметы исчезли, растворившись в вспышке ирреальности. А за разрушенным фасадом оказалась темная башня безнадежности, созданная из Кайриковых планов для нее. Однако теперь это не был одинокий шпиль посреди открытого моря возможностей. Вокруг него вздымались тысячи других шпилей, таких же черных и зловещих. Они заполнили весь мир от горизонта до горизонта.

– Когда начнем? – услышала Ринда собственный голос. Она знала, что должна задать именно этот вопрос, который от нее ждало таинственное божество.

Последовавший ответ тоже оказался до Жути знакомым.

«Прямо сейчас, – произнес божественный голос, наполнив ее сознание давно скрываемой правдой о Повелителе Мертвых. – Мы, конечно, начнем с самого начала…»

Отрывок из «Истинного жизнеописания Кайрика»

«Хотя человек может попытаться вырвать из божественных дланей поводья своей судьбы, все равно он рождается по милости Природы и связан сотнями нитей с теми, кто его окружает. Таким образом боги удостоверяются, что смертные неотделимы от мира тяжкого труда и печали. Кайрик из Зентильской Твердыни не был исключением.

Он родился в самый жаркий месяц лета. Его мать, нищая певичка, не могла заработать своим голосом даже медяка, распевая на уличных углах. Как многие отчаявшиеся женщины в трущобах, она зарабатывала скудные крохи, продавая свое тело офицерам в зентиларских казармах. Таким образом, рождение Кайрика было заклеймено позором, а его судьба определена на ближайшие десять лет.

Надеясь вызвать хоть каплю жалости у зентилара, ставшего отцом ее ребенка, мать Кайрика отправилась к нему, чтобы вымолить несколько серебряных монет на прокорм сына. Офицер, дремучий увалень, не имевший почти никаких средств и еще меньше амбиций, отрицал связь с девкой. Она продолжала настаивать, и тогда он пригрозил убить ее, а ребенка продать в рабство.

Мать и ребенок стали жить из милости чужих людей. Содержатели таверн, судомойки, уличные певцы и карманники – все давали, кто сколько мог, чтобы эти двое не умерли с голоду. Но боги все же не решили, какова будет дальнейшая судьба Кайрика, иначе история могла закончиться на этом. Движимый жадностью и ненавистью, отец Кайрика наведался в трущобы. Он убил мать Кайрика, а плачущего младенца забрал в качестве платы за причиненное неудобство.

Не успев сделать первый шаг, произнести первое слово, Кайрик был продан в рабство. Так он оказался в королевстве торговцев, в Сембии. В том краю бездетные семьи часто покупали младенцев из-за того, что по закону их состояния могли угодить в государственную казну, если не передавались по наследству. Виноторговец Астолфо купил Кайрика по сходной цене. В последующие годы он не раз проклянет это приобретение, как самое худшее вложение денег, какое он когда-либо делал.

Кайрик рос в роскоши, ни в чем не нуждался. Первое время он, видимо, был всем доволен и даже счастлив. Однако шли годы, и он постепенно начал сознавать легкое пренебрежение со стороны своих сверстников и их родителей. Причину этого он узнал, только когда ему исполнилось десять зим, – оказалось, он родился не среди изысканных дворцов Сембии, а на задворках Зентильской Твердыни, которую во всем Фаэруне считали городом зла и разложения.

Мучимый стыдом и отчаянием, страстно желая, чтобы родители доказали ему свою любовь, Кайрик изобразил побег. Однако прежде чем родители успели броситься на поиски, его схватил местный патруль и вернул домой. Весть об этом приключении быстро разнеслась по всем дворцам, и к мальчику начали относиться с еще большим недоверием.

Кайрик пробыл в Сембии еще два года. Дела Астолфо пошатнулись, торговые связи оборвались. Едва уловимые насмешки переросли в открытое презрение. Кайрик, достигший возраста, когда сын начинает изучать отцовский промысел, принялся допытываться у родителей о своем происхождении. Родители не только ничего не стали скрывать, но даже выразили сожаление, что приняли в цивилизованный дом зентильского отпрыска. Тогда Кайрик пригрозил уйти из дому, но Астолфо и его жена даже пальцем не шевельнули, чтобы остановить мальчишку.

На следующее утро слуги в доме Астолфо нашли тела хозяина и его жены. Судя по маленьким грязным следам вокруг кроватей, кто-то прокрался в спальню и убил их во сне. Таков был кровавый подлый удар, нанесенный Кайриком престарелому богачу и его раскормленной жене.

Следующие дни Кайрик пробирался на север через Сембию к черным стенам Зентильской Твердыни. Там, как он рассуждал, убийство родителей послужит тому, что его примут с распростертыми объятиями. Тем не менее, юноша почти ничего не знал о том, как выживают за стенами богатых домов: не прошло и десяти дней, как он оказался на краю пустыни, умирающий от голода, охваченный лихорадкой.

То, что произошло следом, можно считать улыбкой Тиморы, обратившей свой лик к несчастному ребенку, или вниманием Бешабы, осыпавшей его еще большими несчастиями. На радость или на беду, Кайрика нашли в пустыне лазутчики Зентарима и спасли ему жизнь. А еще они заковали его в цепи, подготовив к торгам, которые были устроены в конечном пункте их пути – Зентильской Твердыне.

Таким образом, Кайрик вернулся туда, где родился, опять закованный в цепи, опять отданный на милость работорговцев и купцов…»