Текст книги "Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды"

Когда видео закончилось, я повернулся, чтобы посмотреть на него, выдержал паузу в несколько секунд, а затем медленно покачал головой.

– Господи, – невозмутимо сказал я, – плыви ты чуть медленнее, и вовсе бы утонул!

Разинув на мгновение рот от удивления, он разразился смехом. Я так и чувствовал, как по его телу разносится волна облегчения, а комнату заливает сияние родительской гордости. Сейчас он снова усердно тренируется, за последний год подрос еще на семь сантиметров и борется за награды в составе своей команды на региональных соревнованиях. Недавно он заходил в мою клинику, возвышаясь надо мной и своими родителями – швы его школьного пиджака были натянуты на его широченных плечах. «Теперь я готов соревноваться с вами в бассейне!» – заявил он. Он снова стал тем самоуверенным парнем, с которым я когда-то познакомился.

Глава 3

Ни один человек в здравом уме не станет оспаривать ценность спасающих жизни челюстно-лицевых операций, проводимых нами для удаления опухолей, восстановления лица после автомобильных аварий, огнестрельных ранений, взрывов, падений и нападений. Косметическая же хирургия вызывает куда больше споров: как правило, это касается масштабных проектов, иногда финансируемых национальной системой здравоохранения, которые так любят освещать таблоиды. Вместе с тем многие операции я провожу, восстанавливая внешность пациентов после обширного хирургического вмешательства, предпринятого для устранения последствий травмы или лечения рака, и иногда, даже если никаких видимых следов операции не остается и лицо полностью заживает, появляется необходимость дополнительных косметических процедур для восстановления лицевой симметрии.

Так, один из моих пациентов челюстно-лицевой хирургии, мужчина средних лет по имени Джефф, который разбился на горном велосипеде, в результате операции получил глубокую подтяжку лица – по крайней мере частичную. Когда его доставили в больницу, его раны были все в грязи и мелком мусоре. Перед проведением операции по реконструкции лица эти раны пришлось вычистить и зашить. С помощью титановых пластин и шурупов мы восстановили структуру его костей вокруг глаза, после чего вернули мягкие ткани на место, чтобы как можно точнее восстановить его внешний вид до происшествия. Для этого мы часто просим у близких родственников предоставить нам фотографию.

Операция прошла успешно, и, когда все зажило, никаких видимых следов не осталось, однако в результате половина лица, которую мы оперировали, стала выглядеть на десять лет моложе другой. Таким образом, для придания лицу симметрии пришлось провести косметическую операцию и на второй половине, и в результате несчастного случая сорокапятилетний мужчина стал выглядеть не старше тридцати пяти. Сомневаюсь, что у меня когда-либо был более довольный пациент.

Одна половина лица мужчины после операции стала выглядеть на 10 лет моложе.

Случай с другой моей пациенткой, девушкой по имени Дейрдре, был куда более сложным. Она также перенесла тяжелую травму лица в результате серьезной автомобильной аварии. Ее бросило лицом вперед с заднего сиденья в боковое стекло – это говорило о том, что на момент столкновения она была не пристегнута. Машина несколько раз перевернулась, и она получила ужасные травмы лица как от самого удара, так и из-за осколков стекла – подобное случалось гораздо чаще до принятия закона об обязательном использовании ремней безопасности. В автомобилях используется безопасное стекло, которое, разбившись, не образует заостренные осколки с неровным краями, способные настолько искромсать тело, что человек умирает от потери крови, однако крошечные кубики, на которые оно разбивается, оставляют ужасные мелкие шрамы, от которых сложно избавиться.

Лицевой скелет образует клетку, защищающую мозг от повреждений, с воздушными околоносовыми полостями, ограниченными тонкими костями, образующими «зону деформации» в центре лица, которая поглощает удар, подобно защитной решетке внедорожника. В случае Дейрдре ее зона деформации поглотила бо́льшую часть удара во время аварии, однако, к несчастью, она перенесла и закрытую черепно-мозговую травму. У нее развился тяжелый отек головного мозга, и было неясно, выживет ли она вообще, поэтому мы не стали рисковать и дополнительно подвергать ее анестезии и абсолютно необходимому хирургическому вмешательству, пока отек не спадет.

Со временем она поправилась, и когда впервые пришла ко мне, мой коллега из Глазго восстановил практически с нуля ей лицо: две половинки ее лица были скреплены под мягкими тканями металлической проволокой, а в качестве основы для носа он взял участок кости из верхней части черепа. Тем не менее из-за столь тяжелой травмы мягкие ткани ее лица зарубцевались на своем новом месте быстрее, чем мы смогли поправить их расположение, так что результаты первой реконструкции оказались не совсем удовлетворительными. К счастью, у нас осталась возможность все поправить, а ее лицевые нервы в результате аварии не пострадали, поэтому все мышцы должным образом функционировали.

Дейрдре была совсем молодой на момент аварии: ей было всего двадцать, когда она пришла ко мне на прием, и она по-прежнему восстанавливалась. Помимо физических повреждений, она столкнулась и с психологической травмой. Мне пришлось разбираться и с дополнительной проблемой. Получив компенсацию от страховой компании водителя, она сделала себе ряд косметических операций в частной клинике, причем не только на лице: Дейрдре поставила себе также и ягодичные импланты.

Итоговый результат всех этих процедур оказался гораздо менее удачным, чем ожидалось, и во время нашей встречи с Дейрдре стало очевидно, что мне придется не только завершить хорошую работу, проделанную моими коллегами по устранению полученных в результате аварии повреждений и по реконструкции лица, но и исправить некоторые последствия последующих неумелых косметических операций, от которых у девушки остались заметные шрамы на лице (а после полученных травм и первоначальной реконструкции новые шрамы ей были нужны меньше всего). Кроме того, она сделала себе перманентный макияж бровей, которые располагались под слишком большим углом и своими изгибами не подходили к форме ее лица, из-за чего казалось, что она постоянно хмурится. Также ей ввели слишком много ботокса в мышцы лба и критично много филлера в губы. Ей хотелось добавить еще больше, однако я отказался, поскольку ее губы и без того были неестественно раздуты, и, на мой взгляд, в этом не было ничего привлекательного.

Как бы то ни было, мне удалось устранить часть заметных шрамов на ее лице, улучшив ее внешний вид, а также исправить форму верхней губы, чтобы рот выглядел более гармонично, и слегка подкорректировать левый глаз, чтобы он был симметричен правому. Эти изменения очень преобразили девушку – не понадобилось никакого дополнительного филлера в губы или масштабных косметических операций на лице.

Немного филлера, впрочем, я все-таки использовал. Дейрдре жаловалась, что ее нос был слишком прямым, из-за чего выглядел неестественно. Она была права, так как ее новым носом стал прямой кусок кости, взятый с наружной поверхности ее черепа. Вместо того чтобы снова его оперировать (а из-за обилия рубцовой ткани после всех предыдущих хирургических вмешательств кровоток был настолько плохой, что очередная операция оказалась бы ужасно сложной затеей), мне удалось ввести небольшое количество наполнителя в кончик ее носа, придав ему более натуральный и эстетичный вид. Поразительно, как мало филлера нужно, чтобы полностью преобразить чье-то лицо. Используемые нами шприцы выглядят весьма громоздкими из-за своих толстых стеклянных стенок, однако мы никогда не набираем в них больше одного миллилитра, а часто и вовсе ограничиваемся половиной. В чайной ложке содержится пять миллилитров, так что речь идет о крайне крошечных объемах, которые, однако, способны дать на удивление большой эффект.

Если в случае с Джеффом и Дейрдре косметическая операция была необходимым следствием операции по устранению последствий травмы – пускай в случае с Дейрдре и было сделано гораздо больше, чем нужно, – порой я провожу и чисто косметические процедуры пациентам без каких-либо медицинских или хирургических проблем. Мэри была привлекательной женщиной под пятьдесят, на лице которой появились естественные признаки старения, подчеркнутые многолетним курением. На первом приеме, взяв с собой для моральной поддержки подругу, она сразу же выложила мне все со слезами на глазах. Через полтора месяца ее единственная дочь выходила замуж – подобного события с нетерпением ждет каждая мать, – и вся семья вместе с гостями улетала праздновать свадьбу на Майорку, однако Мэри страшно боялась этой поездки, поскольку сильно переживала из-за своей внешности. Ситуация достигла критической точки после жестокого комментария одного знакомого (типичный сценарий у многих моих пациентов), после которого она решилась на косметическую операцию.

Как и со всеми новыми пациентами, сначала я принялся расспрашивать Мэри про ее жизнь. Она была домохозяйкой из Йоркшира, а ее муж, с которым я встретился во время следующего приема, был крупным и грубоватым – типичный йоркширский таксист. Они явно не были богачами, привыкшими разбрасываться деньгами. Любые крупные траты тщательно обдумывались, и сам факт, что ей пришла в голову мысль потратить весьма солидную сумму денег на косметическую процедуру, указывал, насколько она была обеспокоена своим внешним видом и насколько это ударяло по ее самооценке.

У нее были опущенные брови, которые придавали ей хмурый вид, а также выраженный второй подбородок. Мы не теряем мышечный тонус непосредственно вокруг рта, потому что он постоянно находится в движении, когда мы говорим, жуем, улыбаемся или хмуримся, однако жировое тело щеки с возрастом теряет свой тонус, опускается вниз и выступает вперед, образуя складки. Кожа у нее под глазами была в хорошем состоянии, однако из-за дряблой кожи над веками они казались обвисшими, как это часто бывает у пожилых: в случае Мэри, впрочем, это было настолько выражено, что начало страдать ее зрение. Кожа век была очень неровной, и она испытывала трудности с наложением макияжа, который скатывался комочками и застревал в складках. Это наносило еще больший удар по ее и без того подорванной самооценке, и она чувствовала себя еще менее привлекательной. Подобно любой гордой матери, ей хотелось выглядеть на свадьбе дочери как можно лучше. Хоть она и могла сделать прическу и макияж, подобрать милый наряд и все остальное, только косметическая операция могла изменить ее глаза.

Изначальное недовольство внешностью усугубляется жестоким комментарием какого-нибудь знакомого – и вот человек планирует косметическую операцию.

Я был уверен, что смогу кардинально преобразить внешний вид Мэри, поэтому на ее вопрос: «Можете ли вы сделать что-нибудь с моими веками?» – я ответил:

– Да, могу, но я хочу сделать все правильно, исправив также и форму ваших бровей. Поэтому я предлагаю вам химическую подтяжку бровей, другими словами, ботокс. Я просто введу немного ботокса в нижние мышцы по центру вашего лба, чтобы подтянуть вверх брови, но умеренно, чтобы вы не стали похожи на бильярдный стол – в вашем возрасте, Мэри, это вряд ли будет смотреться эстетично. Они должны быть чуть выше, чтобы ваше лицо оставалось выразительным, а не превратилось в безжизненную маску. Кроме того, я немного поработаю над мягкими тканями вокруг ваших глаз, а также разберусь с вашими проблемными веками, удалив с помощью небольшой операции лишнюю кожу.

Меня беспокоило лишь то, что до свадьбы оставалось всего полтора месяца, за которые я не успею добиться для нее оптимального результата. Мы приблизимся к нему через полгода, но даже через год ее вид будет и дальше продолжать улучшаться, особенно если я продолжу колоть ей ботокс, поскольку со временем глубокий слой кожи (дерма) натягивается, и мышцы запоминают нужное положение. Таким образом, в идеале наш разговор должен был состояться годом ранее, однако мы имели то, что имели, и я по-прежнему был уверен, что к свадьбе нам удастся значительно преобразить ее внешний вид. Этот процесс должен был пройти в два этапа: значительное улучшение должна была дать первая инъекция ботокса, а вторая доза через три-четыре месяца улучшила бы ее внешний вид еще больше. Конечно, свадьба к тому времени уже давно пройдет, однако я пообещал ей, что после небольшой операции и применения ботокса она уже через несколько дней увидит значительные улучшения.

– Вы, однако, должны сначала кое-что сделать для меня, Мэри, – добавил я, – а именно: бросить курить, хотя бы на какое-то время до и после операции, поскольку даже столь короткий промежуток времени без сигарет даст значительные изменения. Если же вы продолжите курить, проведение операции будет сопряжено с куда более высокими рисками.

Рак и старение всегда были обратными сторонами одной монеты. В процессе курения гемоглобин (который должен переносить кислород) захватывает молекулы угарного газа (CO), артерии сужаются, и гемоглобину сложно избавиться от угарного газа. Это может придать вашему лицу алый оттенок: люди, надышавшиеся дыма во время пожара, часто имеют неестественно розовый вид. Мелкие молекулы угарного газа вставляются между цепочками ДНК и вызывают мутации, которые являются основным механизмом развития рака из-за курения. Таким образом, угарный газ из табачного дыма вызывает множество проблем. Пассивное курение также вредит внешнему виду, равно как и здоровью. Даже если человек сам не курит, однако живет в одном доме с курильщиком, его гемоглобин также захватывает часть выделяемого угарного газа, кожа стареет быстрее, а внешний вид ухудшается более стремительно, чем у тех, кто не курит и не подвержен пассивному курению.

Мэри смерила меня скептическим взглядом, поэтому я добавил:

– Мэри, это не лекция о том, что курение вызывает рак, хоть оно и вызывает. Дело в том, что курение вредит процессу выздоровления и значительно увеличивает вероятность послеоперационной инфекции, а с учетом того, что свадьба состоится всего через полтора месяца, для вас это может обернуться катастрофой. Я смогу вылечить инфекцию, если она случится, с помощью антибиотиков, однако это замедлит процесс выздоровления, из-за чего останется бугристый шрам, а ваши глаза будут выглядеть так, словно вас ударили по голове. Вряд ли бы вы хотели предстать в таком виде на свадебных фотографиях. Как думаете, у вас получится бросить курить?

Она выдержала паузу.

– Как долго мне придется не курить?

На этот вопрос сложно было дать точный ответ, однако известно, что угарный газ можно полностью вывести из организма за двое суток. Если человек совсем не может обойтись без никотина, то лучше уж заменить обычные сигареты на электронные, поскольку они не выделяют угарный газ. Кровеносные сосуды, впрочем, от никотина все так же сужаются, поэтому даже при курении электронных сигарет через организм проходит меньше крови и снижается скорость выздоровления и восстановления после операции, однако та кровь, которая проходит, несет кислород, а не угарный газ, в отличие от табачного дыма, еще и наполняющего ее токсинами.

Я сделал глубокий вдох.

– Если вы сможете полностью отказаться от курения на ближайшие несколько дней, то это будет огромным плюсом для вас. И знаете: всего через пару дней без сигарет вы заметите, как сильно улучшился тонус вашей кожи, – сказал я, не сводя с нее взгляда. – Как думаете, у вас получится полностью бросить курить хотя бы на неделю? Тогда мы сможем прооперировать вас в следующую пятницу. Сделаете это для меня?

Посмотрев мне прямо в глаза, она сказала:

– Я определенно сделаю это, доктор.

Как и следовало ожидать, когда Мэри пришла на консультацию перед операцией, она заверила меня – и я ей поверил, – что не прикасалась к сигарете с нашей первой встречи, а когда ей хотелось покурить, то брала электронные сигареты.

– Отлично, вы большая молодец, – похвалил я, – однако, если вам удастся теперь ограничить себя и с электронными сигаретами как до, так и после операции, это сильно пойдет вам на пользу, поскольку кровоток будет оптимальным.

Ей удалось справиться и с этим, и наутро перед операцией она совершенно не нервничала, а была лишь слегка взволнованна.

Когда ее доставили в операционную, с помощью ботокса я скорректировал положение ее мышц, отвечающих за движение бровей, уменьшил складки на подбородке, слегка натянул ткани вокруг глаз и провел блефаропластику – частичное иссечение кожи верхних век. Здесь было много дряблой кожи, однако при блефаропластике с верхнего века всегда приходится удалять необыкновенно большое на вид количество ткани: нужно оставить лишь семь-девять миллиметров на веке и десять миллиметров над ним, удалив все остальное. Так что правильная реакция моих стажеров, когда они впервые видят, как я выполняю верхнюю блефаропластику, – это возглас: «Господи! Вы уверены?», потому что со стороны выглядит так, словно отрезаешь слишком много. Вместе с кожей нужно удалить также и небольшое количество мышечной ткани, однако это помогает мышце впоследствии подтянуться.

Выполнение верхней блефаропластики выглядит так, словно отрезаешь от человека лишнее.

После успешной операции, которую лучше всего проводить под местным наркозом, пациенты не могут до конца закрыть глаза, что порой их сильно пугает, поэтому мне приходится заранее объяснять, что кожа снова растянется и результат будет оптимальным. Кроме того, нужно действовать очень осторожно, чтобы не задеть слезную железу. Я предупреждаю своих пациентов, что из-за отека после операции они могут испытывать сухость глаз, потому что иногда при моргании перестает выделяться в должном количестве слезная жидкость, пока отек не спадет.

Операция у Мэри прошло очень хорошо. Как я ее и предупредил, процесс уменьшения морщин на лбу является постепенным, а на достижение полного эффекта уходит порядка полугода, однако ботокс дает результат уже спустя семь-десять дней, а эффект от блефаропластики практически мгновенный. Таким образом, когда Мэри пришла ко мне на прием через семь дней после операции, несмотря на изрядно сохранившийся отек, она уже выглядела значительно лучше, а также, что самое главное, была очень довольна собой. Каждого пациента, которому предстоит подобная процедура, я всегда предупреждаю, что их ждут гематомы: не такие темные, как синяки под глазами от удара в первые дни, а светло-синие, переходящие в желтые круги, когда синяк уже спадает. У Мэри без всего этого не обошлось, однако, когда она пришла ко мне на прием, следы от операции уже проходили, и она широко улыбалась.

Она рассказала, что медсестры, которые снимали ей швы перед визитом ко мне в кабинет, удивились: «У тебя все очень быстро заживает», а одна даже добавила: «Я никогда не видела, чтобы после блефаропластики все так быстро заживало». Мэри была в полном восторге от этого. Она изрядно потратилась на подготовку к свадьбе, как это обычно бывает, однако заверила меня, что не пожалела ни копейки потраченных на операцию денег.

У нее была всего лишь одна жалоба:

– У меня постоянно такое чувство, что люди на меня пялятся.

– Наверняка так и есть, Мэри, – сказал я. – А знаете, почему они на вас пялятся? Потому что видят, как вы похорошели, и не понимают, как такое возможно. Вы же не рассказывали всем подряд про свою операцию?

Она покачала головой.

– Так я и думал, почти никто не рассказывает. Так что ваши друзья и соседи, видя столь кардинальные изменения в вашей внешности, начинают гадать, в чем дело. Вот и все. Вы также выглядите посвежевшей, и пялятся они на вас только потому, что вы слишком хорошо выглядите.

Когда Мэри пришла ко мне во второй раз, она была в полном макияже, включая макияж глаз, который прежде ей не удавалось нанести. Женщина выглядела сногсшибательно и больше не переживала из-за чужих взглядов: она их полюбила! Она сказала, что чувствует себя на десять лет моложе – и она определенно так выглядела. Она просто сияла. Мэри была настолько рада результатам операции, что, несмотря на уже выложенную клинике круглую сумму, накупила всему персоналу тортов, а лично мне вручила коробку с песочным печеньем. Кроме того, она подарила мне открытку с надписью: «Дорогой профессор Маккол, я настолько рада результату, что теперь с нетерпением жду свадьбу своей дочери». Вместо разбитой женщины, которая несколько недель назад пришла ко мне в кабинет, едва не плача от страха перед предстоящей свадьбой дочери, я видел перед собой человека, излучающего уверенность и горящего желанием появиться на свадебных фотографиях, а не прятаться от фотографа.

Мэри излучала радость после относительно простой операции, удачный результат которой, однако, требует предельной точности и скрупулезности. Ей не нужна была какая-то сумасшедшая или безрассудная операция, которая сделала бы из нее голливудскую звезду или инстраграмм-диву. Она была обычным приятным человеком, которому хотелось в свои годы выглядеть чуть лучше. Покажите мне любого, кто скажет, что нам не стоит проводить подобные косметические процедуры, и я познакомлю его с Мэри, чтобы он попытался ее в этом убедить.

Инъекции ботокса применяются вот уже более тридцати лет, и это чрезвычайно безопасная и эффективная процедура – риск катастрофических последствий или тем более смерти равен нулю[25]25
  Впрочем, побочные эффекты при применении ботокса в научной литературе описаны, и они порой отнюдь не безобидны.


[Закрыть]. Таким образом, в руках толкового врача это совершенно обоснованная методика. Ее критики неизбежно акцентируют внимание на случаях, когда люди перебарщивают с инъекциями, вроде молодых девушек с неестественно раздутыми губами или находящихся в центре общественного внимания людей постарше, которые, по сути, «подсаживаются» на ботокс и другие косметические процедуры (уверен, что каждый из нас сможет вспомнить звезд первой, второй и даже третьей величины, к которым это относится). Некоторые даже нанимают собственных медсестер и принимают другие дополнительные меры, чтобы обойти ограничение, согласно которому инъекции ботокса могут быть назначены исключительно квалифицированным врачом. В таких случаях они могут получить практически неограниченный доступ к ботоксу и в итоге, подобно тем, кто сделал слишком много пластических операций на лице, выглядеть просто ужасно.

Я бы никогда не позволил своему пациенту пойти на подобные крайности, однако в разумных пределах косметические операции абсолютно приемлемы. Многим может показаться, что данная область медицины полностью основана на человеческом тщеславии, и в некоторых случаях это действительно так, но чаще всего, как в случае с Мэри, все дело в человеческом достоинстве, а не тщеславии.

С возрастом у каждого из нас в большей или меньшей степени появляются признаки старения. Так как бо́льшую часть своей жизни мы проводим в вертикальном положении, то под воздействием силы тяжести некоторые области нашего лица обвисают и мягкие ткани с верхней части, главным образом с висков, смещаются вниз. На коже образуются складки и морщины, под глазами – мешки, появляется второй подбородок, веки обвисают, а кожа теряет свою эластичность. Уши и нос с возрастом увеличиваются в размерах, поскольку хрящевая ткань, хоть и медленно, но продолжает расти на протяжении всей жизни. С большей частью таких изменений можно справиться хирургическими и нехирургическими методами, и, как правило, люди стремятся улучшить эти черты своего лица. Цель заключается – по крайней мере должна заключаться – в том, чтобы исправить внешность, не причиняя вреда, чтобы пациент стал просто чуть лучше выглядеть: хорошо для своего возраста, а не неестественно моложаво.

Если наша хирургическая бригада способна улучшить качество жизни отдельного человека, будь то человек, который лечится от рака, который не хочет потерять работу или же просто желает немного замедлить внешние последствия старения, то почему бы этого не сделать? Самое главное в деле косметических процедур (то есть предназначенных для человека, у которого, помимо возрастных изменений, нет никаких патологий) – это умерять ожидания пациентов. Первым делом нужно лучше узнать пациента, а потом решить, можно ли воплотить его желания, а также убедиться, что он полностью понимает потенциальные последствия и пределы возможностей, прежде чем согласится на процедуру. Нельзя сразу же браться за операцию, как это делают в некоторых клиниках, где ради собственной выгоды начинают проводить процедуру, к которой пациент может быть не готов психологически. К сожалению, у небольшого процента людей имеются психологические проблемы, с которыми не помогут справиться никакие косметические операции. Встречаются люди с психическим расстройством под названием «дисморфофобия», при котором кажется, будто с их телом, а чаще всего с лицом, что-то не так, и никакие косметические процедуры не помогут их переубедить. Очень важно заранее выявлять пациентов с таким расстройством: что бы вы ни сделали, они неизбежно будут недовольны результатом. Они нуждаются в помощи иного рода.

Существует психическое расстройство дисморфофобия, из-за которого люди зацикливаются на реальном или даже мнимом дефекте внешности. Никакие косметические процедуры не помогут им воспринимать себя нормально.

То, соглашусь ли я оперировать пациента, зависит от множества факторов, которые тщательно взвешиваются. Помимо оценки возрастных изменений лица, необходимо с самого начала узнать, по какой именно причине человек захотел исправить свою внешность именно сейчас. То, какие именно процедуры – хирургические или нехирургические – смогут, по моему мнению, улучшить их внешность и повысить качество жизни, носит уже второстепенный характер. Таким образом, я всегда начинаю свою консультацию одинаково: «Почему вы решили исправить это именно сейчас?» Если ответ будет невразумительным (например: «Меня бросил муж, и я хочу его вернуть»), то вмешательство противопоказано. Как бы мне ни было жалко человека в подобном положении, это неподходящая причина для косметической операции: она вряд ли в итоге приведет к хорошему результату, да и хирургическое вмешательство будет лишним в и без того сложной жизненной ситуации. Как сказал мне многие годы назад один старший хирург: «Если бы супружеские проблемы решались пластической операцией, то разводов было бы гораздо меньше».

Следующий этап – это анализ истории болезни пациента: общие данные о его заболеваниях и принимаемых лекарствах в прошлом и настоящем. Необходимо выяснить, какие процедуры уже ему проводились и имеется ли у него аллергия на какие-либо медицинские препараты или перевязочные материалы, а также, что немаловажно, лежал ли он ранее в больнице на операции или лечении. Эти вопросы позволяют установить всю необходимую информацию, касающуюся медицинской стороны вопроса.

Затем следует вопрос: «С кем вы проживаете и в чем заключается ваша работа?» Последнее с точки зрения косметической хирургии часто имеет большое значение. Мне доводилось лечить всех подряд, от рядовых мужчин и женщин до телеведущих – тоже мужчин и женщин, – и если пациент находится в центре общественного внимания, будь то телевизионный экран или ресепшен крупной компании, то он всегда в большей или меньшей степени стремится выглядеть лучше. Порой людям и вовсе кажется, что они могут потерять работу, если будут выглядеть «неподобающе».

«Вы курите или употребляете спиртное?» – также очень важный вопрос. Злоупотребление спиртным наносит удар по внешнему виду, равно как и по здоровью, однако, безо всяких сомнений, курение является самым губительным занятием с точки зрения старения лица. Нам следует чаще об этом напоминать, потому что пациенты склонны не воспринимать всерьез предупреждения о повышенном риске рака и болезней сердца, связанных с курением. Мало толку надоедать им напоминаниями об этом, когда я собираюсь «лишь» провести потенциально спасительную операцию по удалению опухоли, однако если сказать пациенту, что курение угрожает его внешнему виду, то, с большей вероятностью, он отнесется к этому предупреждению серьезно и предпримет какие-то меры.