Текст книги "Естественные причины"

– Предложение мне нравится, Джонас. Только, раз уж я не на службе, не называйте меня инспектором.

* * *

В таких заведениях Маклин обычно не бывал. Ресторанчик в подвале оказался шумным, его заполняли довольные посетители, неторопливо поглощавшие ланч. Карстайрса и Маклина провели к столику в нише, с окошком, выходящим на углубление в мостовой. Подняв глаза к небу, инспектор увидел юбку проходившей мимо женщины и поспешно уткнулся в меню.

– Говорят, здесь отлично готовят рыбу, – заметил Карстайрс. – Семга сейчас очень хороша.

Маклин заказал семгу, справился с искушением попросить к ней жареную картошку и ограничился минеральной водой с газом. Воду подали в синей каплеобразной бутылке с этикеткой на валлийском.

– В старину аптекари держали в синих бутылках яды. Чтобы не выпить по ошибке. – Маклин налил себе стакан и предложил воду адвокату.

– Ну, в Эдинбурге отравителей хватало – да вы, конечно, знаете. Вы были в Плейфарском патологическом музее?

– Пару лет назад Кадволладер устроил мне экскурсию. Я тогда еще был сержантом.

– Как же, помню Ангуса… У него есть отвратительная привычка уходить из театра посреди спектакля. Наверно, служебные дела.

Они потолковали о работе в полиции, о юридических проблемах, вспомнили общих друзей и знакомых. Когда принесли заказ, Маклин немного огорчился, потому что семга оказалась пошированной, а не обжаренной в кляре. Не то чтобы он не ценил хорошую кухню, просто у него редко находилось на нее время. Инспектор не сумел припомнить, когда в последний раз бывал в подобном ресторане.

– Вы не женаты, Тони?

Невинный вопрос вызвал неловкое молчание, потому что инспектор все-таки вспомнил, когда в последний раз посетил подобное заведение. Его спутница в тот раз была намного моложе, симпатичнее и совершенно не готова к судьбоносному вопросу, который Маклин все не решался задать.

– Нет, – ответил инспектор, чувствуя, что голос звучит сухо.

– Встречаетесь с кем-нибудь?

– Нет.

– Печально… Молодому человеку вроде вас нужна женская забота. Эстер наверняка хотела бы…

– Была у меня девушка. Несколько лет назад. Мы были помолвлены. Она… она умерла.

Маклин как сейчас видел ее лицо: закрытые глаза, гладкая алебастровая кожа, посиневшие губы, длинные черные волосы полощутся в ледяных медлительных водах Лита.

– Простите, я не знал.

Голос Карстайрса ворвался в воспоминания, и Маклин почему-то понял, что старый адвокат лжет. В Эдинбурге об этой истории знали все.

– Вы сказали, что хотели встретиться по поводу завещания бабушки, – напомнил Маклин, меняя тему.

– Да, совершенно верно. Но мне захотелось сначала возродить давние семейные связи. Эстер оставила все вам. Впрочем, это неудивительно – больше у нее никого не было.

– Честно говоря, я об этом почти не думал. Мне пока трудно смириться с ее уходом. Все время напоминаю себе, что не нужно вечером заезжать в больницу.

Карстайрс промолчал. Некоторое время оба сосредоточенно ели. Очистив тарелку, адвокат утер губы мягкой белой салфеткой и только тогда заговорил:

– Похороны в понедельник. В десять часов в Мортонхолле. В «Скотсмене» сегодня разместили уведомление.

Маклин кивнул и отодвинул недоеденную семгу. Очень вкусно, но аппетит у него пропал.

* * *

Карстайрс провел Маклина в большой кабинет в глубине здания, выходивший окном в ухоженный сад. В углу стоял старинный письменный стол, но Карстайрс знаком пригласил Маклина занять кресло у камина и сел напротив. Инспектору вспомнился вчерашний разговор с суперинтендантом. Формальная непринужденность.

На журнальном столике красного дерева лежала толстая папка, перевязанная черной ленточкой. Карстайрс взял папку и развязал ленту. Он двигался с удивительной для его возраста ловкостью и изяществом, словно молодой актер, исполняющий роль старика.

– Здесь все сведения о финансовом состоянии вашей бабушки на момент ее смерти. Мы уже много лет распоряжаемся ее делами – собственно, со времени кончины вашего деда. Она, помимо недвижимости, владела существенным пакетом акций.

– Правда? – Маклин неподдельно удивился. Бабушка жила безбедно и обеспеченно, но он никогда не замечал признаков богатства. Да, она унаследовала фамильный особняк, но была еще и известным врачом с отличной репутацией и солидным стажем, заслужила хорошую пенсию.

– Да, Эстер умело вкладывала средства. Иногда ее рекомендации удивляли наш инвестиционный отдел, но она редко теряла деньги.

– А почему мне об этом ничего не известно? – ошеломленно осведомился Маклин.

– Видите ли, ваша бабушка выдала мне доверенность на ведение ее дел задолго до удара, Энтони. – Карстайрс говорил мягко, успокаивающе, словно знал, что известие встревожит гостя. – И особо просила не раскрывать вам этих сведений, пока она жива. Эстер мыслила по старинке. Подозреваю, она беспокоилась, как бы вы, чувствуя себя богатым наследником, не отвлеклись от карьеры.

Маклин не стал спорить. Это было так похоже на его бабушку, что он сразу представил ее воочию – вот она сидит в своем любимом кресле у камина и внушает внуку, как важны усердие и трудолюбие. А еще она отличалась озорным юмором и сейчас где-то хохотала над ним. При этой мысли губы Маклина тронула улыбка. Впервые за эти месяцы он вспомнил бабушку живой и бодрой, а не бессознательным овощем, хуже мертвеца.

– И каков же размер ее состояния? – Ему самому вопрос показался меркантильным, но ничего другого на ум не шло.

– Оценка имущества произведена лучшими сотрудниками нашего надзорного отдела. Акции оценивались на момент закрытия рынка в день ее смерти. Очевидно, есть и другие статьи наследства, подозреваю, что обстановка и картины в доме кое-чего стоят, и еще где-то что-то есть. У Эстер всегда был острый глаз. – Карстайрс взял из папки листок и развернул так, чтобы Маклин мог прочитать.

Тот поднял бумагу дрожащими пальцами, запутался в длинных колонках цифр, и неверящими глазами уставился на жирно подчеркнутое число в самом низу.

– Не может быть!

Бабушка оставила ему особняк и портфель акций стоимостью свыше пяти миллионов фунтов.

15

Полицейское управление находилось почти по дороге от адвокатской конторы к участку, поэтому Маклин не корил себя за лишний крюк. Разумеется, оттяжка с возвращением позволяла разминуться с Дагвидом. Вдобавок надо было кое с кем потолковать о снимках места преступления.

Криминалистический отдел был, как обычно, полупустым. Скучающий дежурный пропустил инспектора за турникет в безлюдный коридор. Здесь хотя бы работал кондиционер. Внизу, в подвале, освещавшемся сквозь узкие окна под потолком, Маклин разыскал фотолабораторию, распахнутую дверь которой подпирал металлический стул. Инспектор постучал, крикнул: «Эй, есть кто-нибудь?» и вошел. Вдоль стен тихо гудели какие-то непонятные аппараты и приборы. У дальней стены, под окнами, установили широкую деревянную полку с рядом компьютеров. Огромные плоские мониторы моргали и попискивали. За самым дальним, отображавшим расплывчатую картинку, сидела женщина, с головой ушедшая в работу.

– Простите? – погромче сказал Маклин и только тогда заметил на криминалистке белый шнурок наушников. Инспектор приблизился, надеясь привлечь к себе внимание. Но чем ближе он подходил, тем яснее слышал грохот из наушников. Непростая задача.

– Господи, меня чуть инфаркт не хватил!

Женщина одной рукой схватилась за грудь, другой стащила и бросила на стол наушники. Шнур тянулся к компьютеру. Теперь Маклин узнал сотрудницу – она работала на ограблении, собирала отпечатки пальцев, и в доме Смайта тоже была.

– Извините. Я кричал…

– Да, понятно. Немножко перебрала с громкостью. Чем могу служить, инспектор? Нечасто в наш подвал заглядывает столь высокое начальство.

– Здесь значительно прохладней, чем у меня в кабинете, – Маклин не стал обижаться на «высокое начальство» – его, недавно ставшего инспектором, чаще называли новичком. – Не осталось ли у вас оригиналов фотографий особняка в Сайтхилле?

– Сержант Лэрд об этом что-то говорил. – Женщина потянулась за мышкой, быстро закрыла несколько окон на экране. Маклину показалось, что среди других мелькнули отпечатки пальцев с места убийства Смайта, но присмотреться он не успел. Затем экран заполнила серия одинаковых на вид мелких кадров.

– Сорок пять цифровых снимков участков пола в высоком разрешении. Помнится, Мэлки жаловался, что вы заставили его вернуться в комнату с трупом. Право, странно. Можно подумать, не он за эти годы отснял десятки, если не сотни убитых. Извините, отвлеклась. Вы это хотели видеть?

Маклин достал записную книжку, пролистал страницы до первой зарисовки и напряг память, соображая, какой участок просил снимать в первую очередь.

– Я видел знаки на полу рядом с проломленной стеной. Вот такие. – Он показал свой набросок.

Женщина нажала на первый кадр, и фотография приблизилась, заняв весь экран. Гладкий деревянный пол, немного замусоренный по краям, но без всяких отметин.

– Я видел узоры именно здесь. Может, вспышка их засветила?

– Давайте посмотрим. – Эксперт пощелкала мышкой, вызвала меню и с ошеломляющей скоростью разобралась в нем. Видимо, досконально знала программу. Картинка утратила цвет, поблекла, посветлела, потеряла контрастность и перешла в негатив, но в остальном не изменилась. На ней не проступило ничего нового по сравнению с оригиналом.

– Боюсь, ничего нет. Вы уверены, что это были не просто тени? Дуговые светильники, тем более в замкнутом пространстве, дают очень странные тени.

– Да, возможно. Но они располагались по кругу, разделенные шестью отметками. Вы, наверное, знаете, что обнаружилось в стенах против каждой из этих отметок.

– Гм, дайте-ка я попробую в этом разобраться. Берите стул, это займет пару минут.

– Спасибо… Вы миссис Бэйард? – спросил Маклин, устроившись на соседнем стуле, который оказался куда удобнее, чем мебель в следственном кабинете. Как видно, экспертов обеспечивали лучше следователей. Или у них более изобретательный снабженец.

– Вообще-то я мисс. Но да, Бэйард. А вы как узнали?

– Я детектив. Знать все – моя работа.

Лицо под непокорной копной черных волос чуть порозовело. Женщина бессознательно потерла носик-кнопку и снова устремила взгляд на экран, где пересыпались и переворачивались стилизованные песочные часы.

– Ну, мистер детектив-всезнайка, тогда объясните-ка, как вышло, что вы не заметили таблички на двери. Там сказано: «Без вызова не входить».

Маклин оглянулся. Дверь открывалась в коридор, створка подперта стулом. И никаких табличек, кроме номера комнаты: В12. Он озадаченно обернулся к девушке. Та хихикнула.

– Ага, поймала! А, вот оно. – Она снова обратилась к экрану, пощелкала мышкой, сфокусировав один угол обработанного по-новому кадра. – Давайте попробуем усилить… да, вот. Вы не ошиблись.

Маклин вглядывался в экран, щурясь на яркое свечение. Почти вся картинка перешла в белый цвет, мусор и обломки теперь словно плавали над полом, обведенные резкими черными линиями. Завитки странного узора вычерчивались самым бледным оттенком серого.

– Что вы сделали?

– А вы поймете, если я объясню?

– Скорее всего, нет. – Маклин глянул в записную книжку и перевел взгляд на экран. Значит, не привиделось, а то душу уже начал грызть червь сомнения. Подобные размышления инспектору не нравились. – Вы можете пропустить через эту программу остальные снимки?

– Да, конечно. То есть я начну, а когда вернется Мэлки, посажу его доделывать. Пусть порадуется, что не зря старался.

– Спасибо, вы мне очень помогли. Я уж испугался, не схожу ли с ума.

– Может, и сходите. Не понимаю, как вы разглядели эти линии.

– В следующий раз, как буду проверять зрение, спрошу окулиста. – Маклин отодвинул стул, спрятал записную книжку в карман и собрался уходить.

– Я перешлю файлы на ваш принтер. К тому времени, как вернетесь в участок, они будут вас ждать.

– Правда?

Чудо за чудом…

– Да, это очень просто. Удобнее, чем таскаться с ними по городу. Хотя я в любом случае скоро к вам собиралась. Вы идете в паб с компанией?

– В паб?

– Да, Дагвид ставит выпивку всем, кто участвовал в деле Смайта. Мне говорили, он не часто трясет мошной, так что народу будет полно.

– Дагвид угощает? – Маклин недоверчиво покачал головой. – Этого зрелища я не пропущу.

16

Мисс-а-не-миссис Бэйард не обманула: в участке Маклина ждала пачка свежих оттисков. Инспектор унес снимки в следственный кабинет, к вечеру опустевший и тихий. Со стены на Маклина уставилась мертвая девушка. Ее безмолвный отчаянный вопль, растянутый на шестьдесят лет, казалось, обвинял полицию в том, что убийца так и не найден. Инспектор посмотрел на нее, потом на снимки – почти чисто белые. Тончайшие черные линии обозначали края половиц и обводили редкие сучки на дереве. В свете люминесцентных ламп бледно-серые тени вьющегося узора различались с трудом, но присутствовали на всех фотографиях.

Маклин отыскал маркер с тонким кончиком и попытался обвести узор на первом фото. Сначала завитки различались с трудом, но с каждым новым фото повторяющийся орнамент становился ясней. Инспектор отодвинул столы к стенам, расчистил место на полу и полчаса раскладывал фотографии в круг. Уложив на место последний фрагмент головоломки, он осмотрел результат. Как раз в эту минуту на заходящее солнце набежало облако, и в комнате вдруг похолодало.

Маклин стоял в центре круга, образованного шестью витыми канатами. В шести точках, равномерно расположенных по окружности, орнамент сплетался в сложные узлы, невероятные, по-змеиному извивающиеся узоры. Чудилось, что круг сжимается, что грудь стягивает тугая повязка. Свет померк, неизменный городской шум за окнами отдалился. Инспектор слышал свое дыхание и медленное, ритмичное биение сердца. Он хотел переступить с ноги на ногу, но ступни как будто прилипли к полу.

Маклин с трудом повернул голову. Его охватила паника, первобытный страх. Оживший орнамент зашевелился. Внезапно дверь открылась, несколько фотографий сдвинулись из круга. Снова засиял свет, тяжесть в груди исчезла, голова стала легкой. Откуда-то донесся протяжный гневный вопль, эхом прозвучавший в ночи. Невидимые узы исчезли, и Маклин, потеряв равновесие, шатнулся вперед.

В комнату вошла суперинтендант Макинтайр.

– Что это было? – Она склонила голову, ловя несуществующее эхо. Маклин не ответил. Он был занят – переводил дух. – Что с вами, Тони? Выглядите так, словно увидели привидение.

Он присел на корточки, подтянул к себе снимки, уставившись на сплетенные узлы орнамента. Сейчас на бумаге были просто редкие сплетенные линии, оставленные зеленым маркером, но Маклину зябко было глядеть на них.

– Все в порядке, я слишком резко выпрямился, – соврал он и почти поверил сам себе.

– А чем вы вообще здесь занимались?

Маклин рассказал о фотографиях и о замеченном на полу узоре, который и навел его на потайные ниши. О странной галлюцинации он промолчал. Не верилось, что суперинтендант отнесется к этому с пониманием, да и воспоминание уже начинало бледнеть, оставив после себя смутную тревогу.

– Дайте-ка посмотреть… – Макинтайр забрала у него фотографии, перелистала, задерживаясь на снимках с отмеченными точками.

– Они вам ничего не напоминают?

– Вряд ли.

– Я подумал, это может быть оберег.

– Что?

– Ну, знаете, оберег, защитный круг: заклинания, пятиконечная звезда, свечи – чтобы удержать внутри вызванного демона.

– Я знаю, что такое защитный круг, но не совсем представляю себе, как нам арестовать демонов. Главная проблема заключается в том, что они существуют только в воображении бульварных писак и фанатов.

– Разумеется, мэм. У нас достаточно сложностей и без вмешательства сверхъестественного. Однако то, что демонов не существует, не означает, что вера в них не может заставить человека пойти на убийство.

– Да, верно.

– К сожалению, дело не станет проще, если придется выяснять, какая именно форма безумия его породила. – Маклин потер глаза и лицо, тщетно пытаясь отогнать усталость.

– Ну, если вас интересуют магические круги и поклонение демонам, обратитесь к мадам Роуз с Лит-Уок.

– Э… к кому?

– Поверьте мне, немногие знают об оккультизме больше мадам Роуз.

По тону начальницы Маклин никак не мог сообразить, смеется ли она над ним или нет. Если это насмешка, надо зарубить себе на носу и никогда не играть с суперинтендантом в покер. Да и если она всерьез – тоже не стоит.

– Тогда я, наверно, к ней загляну. Мне не помешает узнать будущее.

– Загляните, Тони. Но это не срочно. – Макинтайр собрала снимки в пачку и решительно отложила на стол. – Я пришла не демонов обсуждать. Во всяком случае, не этого рода. Чарльз прожужжал мне все уши насчет дела Смайта. Вы санкционировали запрос констебля Макбрайда в миграционную службу?

Собственно, Маклин не давал разрешения, но подставлять парня за проявленную инициативу не собирался.

– Да, я счел важным установить мотивы и, возможно, пообщаться с кем-то из людей, интернированных вместе с Джонатаном Около. Результаты вскрытия вызвали несколько сложных вопросов.

– Именно поэтому вам следовало прислушаться к требованиям старшего инспектора и оставить дело в покое. Нам известно, что процедура репатриации Джонатана Около длилась два года. Никому не нравится сидеть за решеткой, особенно если человек считает, что ни в чем не повинен. Смайт часто посещал лагерь нелегальных мигрантов, его там знали. Около сбежал, выследил человека, которого считал ответственным за свои мучения, и в приступе ярости убил его. Конец истории.

– Однако он бежал не один. Что, если подобные идеи появятся и у других? Что будет с другими членами иммиграционной комиссии?

– Остальных беглецов уже поймали и возвратили в лагерь. Двоих репатриировали. Джонатан Около был психом-одиночкой. Возможно, с ума его свели мы, но не в этом дело. Прямых указаний на участие в убийстве других лиц не имеется. У меня нет лишних людей, и, откровенно говоря, я считаю продолжение расследования пустой тратой времени.

– Но…

– Успокойтесь, Тони. – Макинтайр взглянула на часы. – Кстати, почему вы не в пабе? Чарльз не часто раскошеливается на угощение.

– Главный инспектор Дагвид забыл уведомить меня о приглашении, – пояснил Маклин, сознавая, что в его словах прорвалась мелочная обида.

– Да не валяйте вы дурака! Констебль Макбрайд и сержант Лэрд уже там, а они даже в деле не участвовали. Вся дневная смена дружно отправилась в паб. Что подумают о вас подчиненные, если вы запретесь здесь со своими странными фотографиями? Что вы считаете их недостойными своего общества с тех пор, как получили чин инспектора?

Маклин понял, что был не прав.

– Простите. Наверно, я принял это дело слишком близко к сердцу. Не люблю неподобранных концов.

– На то вы и детектив-инспектор, Тони. Но не больше двенадцати часов в сутки, по крайней мере на моем участке. Теперь отправляйтесь в паб. Или идите домой, мне все равно. А про Барнаби Смайта и Джонатана Около забудьте. Заключением по делу займемся завтра.

* * *

Паб походил на шумный съезд сотрудников полиции. Маклин пожалел штатских, оказавшихся здесь, – впрочем, он не заметил ни одного лица, не знакомого по участку. Веселье успело разгореться: компания, распавшись на маленькие группки, заняла все свободные столики. По их расположению можно было запросто вычислить друзей и союзников, и еще проще – врагов и противников. Увидев Дагвида у стойки, Маклин замялся в нерешительности. Он не мог допустить, чтобы старший инспектор отказал ему в угощении, но и принимать выпивку от этого человека не очень-то хотелось. А зайти и не взять кружку выглядело бы странно.

– А, вот и вы, сэр! Я уж подумал, вы нас бросили.

Оглянувшись, Маклин увидел пробирающегося от туалета Ворчуна Боба. Тот указал в темный угол, где за столиком собралась компания подозрительного вида.

– Мы там. Дагвид выложил всего полсотни, скупердяй. Не хватило даже на полпинты для каждого.

– Не понимаю, на что тебе жаловаться, Боб. Ты в следственной группе не состоял.

– Да не в том дело. Нельзя же пообещать выставить каждому выпивку, а заплатить только за половину.

Маклин не успел возразить, потому что они уже подошли к столику в нише. В дальнем углу сидел констебль Макбрайд, рядом с ним – констебль Кидд. Боб протиснулся мимо внушительной туши Энди Хаусмана и плюхнулся на свое место. Маклин примостился на краешек скамьи рядом с мисс-а-не-миссис Бэйард.

– Вы с Эммой знакомы? – поинтересовался Ворчун Боб и с преувеличенным шотландским акцентом провозгласил: – Она снизошла к нам с божественных высот Абер-р-р-р-рдина.

– Да, мы встречались. – Маклин втиснулся на скамью.

– Хватайте, – посоветовала Эмма, когда Боб протянул инспектору полную кружку пенистого лагера, и придвинула себе единственную, оставшуюся на столе. – Не теряйте времени.

– Салют! – Маклин приветственно поднял кружку, потом пригубил пиво. Оно было холодным и шипучим. Вкуса он не разобрал. – Снимки получил, спасибо, – добавил он, повернувшись к эксперту.

– Это моя работа. Они пригодились? Сама я на них ничего, кроме белого, не разглядела.

– Да, они… а, ладно! – Маклин вздрогнул, припомнив странное ощущение беспомощности, и эхо яростного воя. То ли сон, то ли воображение разыгралось. Да, он слишком резко выпрямился, посидев на корточках.

– Секретничаете о делах? Вижу, вижу! – Ворчун Боб победоносно улыбнулся. Кружка его почти опустела. Он хлопнул по груди констебля Макбрайда. – С тебя десятка, парень. Я говорил, что инспектор явится последним, а проштрафится первым!

– Это еще что? – озабоченно нахмурилась Эмма.

Маклин со вздохом полез за бумажником. Он все равно собирался заплатить за следующий круг. Надо сказать, мог себе позволить.

– В пабе разговоры о работе запрещены под угрозой штрафа. Старая традиция, с тех пор как Боб был еще патрульным констеблем, а это где-то между Первой и Второй мировой, так, Боб? – Вытащив двадцатифунтовую бумажку, он, не слушая протестов Боба, шлепнул ею о стол. – Стюарт, окажи нам честь, а?

– Что? Почему я?

– Потому что ты младший.

Констебль Макбрайд, поворчав, выдвинулся из уютного уголка, сгреб деньги и направился к стойке.

– И смотри, чтоб на этот раз пиво было приличное!

* * *

Прошло немало времени, пока инспектор Маклин помахал вслед такси, набитому подвыпившими констеблями и экспертами.

Большой Энди ушел раньше, вернулся домой к жене и детям. Ворчун Боб вызвался проводить Маклина до дома и, судя по его состоянию, собрался заночевать в гостевой спальне. Не в первый раз, да и миссис Боб его не ждала – ушла много лет назад.

– Славная девочка эта Эмма, тебе не кажется?

– А тебе не кажется, что ты староват, чтобы снова попадаться на крючок? – саркастически заметил Маклин и получил дружеский тумак в бок.

– Да не мне, чудак! Я о тебе забочусь.

– Знаю, Боб, и согласен – она славная. Музыкальный вкус странноват, но это мелочь. Ты о ней что-нибудь знаешь?

– Только то, что она перевелась к нам несколько месяцев назад. Из Абер-р-р-рдина. – Ворчун Боб снова раскатил устрашающее абердинское «р».

– Да, это ты уже говорил.

– А больше нечего. Криминалисты ею довольны, так что, надо полагать, дело она знает. Да и приятно видеть в лаборатории милое личико вместо обычных кислых рож.

Они помолчали, шагая по тротуару в ногу, как старый сержант и его напарник-констебль на ночном обходе. Стало прохладно, в темном небе над головами светился оранжевый отблеск: звезд в наше время не видно, слишком загрязнен воздух. Ворчун Боб вдруг остановился на полушаге.

– Говорят, твоя бабушка умерла, Тони. Сочувствую. Великая была женщина.

– Спасибо, Боб. Знаешь, мне все не верится, что ее нет. Вроде бы надо одеться в черное и рвать на себе волосы. Временами полагалось бы еще рыдать и скрежетать зубами. А мне, странное дело, скорее полегчало. Она так долго пробыла в коме…

– Ты прав. На самом деле, так лучше.

Они свернули на улицу, где жил Маклин.

– Я сегодня встречался с юристом. Она оставила мне все. Кругленькую сумму.

– Тони, уж не собрался ли ты бросить службу?

До сих пор эта мысль даже не приходила ему в голову, но Маклин добрых пять секунд обдумывал ответ.

– Нет, что ты, Боб! Чем бы я стал заниматься? К тому же, если я уйду, кто будет прикрывать тебя, когда ты целый день проведешь за газетой?

Они подошли к парадной двери, и Маклин отметил, что обломок плитки, не дающий замку защелкнуться, лежит на прежнем месте.

– Боб, ты до дому доберешься или останешься у меня?

– Нет, пройдусь, подышу воздухом. Протрезвею.

– Ну, тогда спокойной ночи.

Ворчун Боб помахал на прощанье и пошел по улице. Маклин гадал, далеко ли он уйдет, прежде чем решится взять такси.

17

«Охранные системы Пенстеммин» занимали большой участок на берегу реки Форт, между Литом и Тринити. Само здание было современное, безликого складского типа. Там вполне мог бы размещаться магазин строительных товаров или колл-центр… Впрочем, их обычно не огораживают колючей проволокой и не снабжают множеством камер наблюдения. Стены, выкрашенные темно-серым, напоминали борта военного корабля, а под карнизом широкой плоской крыши вокруг всего здания тянулась широкая лента затемненного стекла. На ближайшем углу, за вертикальной полосой того же затемненного стекла скрывался вход и вестибюль.

Констебль Макбрайд припарковал служебную машину на единственном месте, помеченном: «Для посетителей». Белый «воксхолл вектра» выглядел нелепо рядом со сверкающими «БМВ» и «мерседесами»-внедорожниками.

Директор компании ездил на работу в новехоньком «феррари».

– Похоже, мы ошиблись с выбором профессии, – бросил Маклин, проходя с констеблем по стоянке и радуясь прохладному утреннему бризу с залива.

Макбрайд был бледен, перебрал накануне. Текила, которую он пил наперегонки с констеблем Кидд, наверняка лишила его нескольких миллионов нервных клеток. Констебль не сразу понял шутку, но, заметив коллекцию дорогих машин, отозвался:

– Не думал, что вы фанатик автомобилей, сэр. По слухам, у вас ведь даже своей машины нет.

Маклин хотел спросить, по каким это слухам, но передумал. Бывает, у человека за спиной говорят вещи и похуже.

– Машины нет, но это не значит, что я в них не разбираюсь.

Их уже проверили на въезде за проволочное ограждение, однако на входе снова пришлось удостоверить свои личности через интерком с системой наблюдения. В вестибюле их встретила стильно одетая девица с агрессивно короткой стрижкой, в очках с тяжелой прямоугольной оправой, такой узкой, что мир, верно, виделся ей как сквозь щель почтового ящика.

– Детектив-констебль Макбрайд? – Она протянула руку Маклину.

– Нет, я – инспектор Маклин. Вот мой коллега Макбрайд.

– Простите. Кортни Рейн, – представилась девушка и через ряд запирающихся дверей провела посетителей в глубину здания. Оно походило на огромную пещеру, под крышей высоко над головой виднелась сеть опорных балок. Мощные промышленные кондиционеры гнали ледяной воздух. По спине Маклина пробежал озноб.

Офисные перегородки разделяли пространство на небольшие квадратные отсеки, в каждом из которых находилось около десятка человек. Сотрудники в наушниках сидели за экранами компьютеров и безостановочно говорили в микрофоны, зависшие у губ, словно назойливые осы. Равномерный гул голосов рассекался редкими движениями: руководители групп перебегали от одного рабочего места к другому.

– Наш центр отслеживает более двадцати тысяч охранных систем по всему центральному региону, – сообщила мисс Рейн. Маклин решил, что она наверняка «мисс», даже если замужем.

– Не знал, что «Пенстеммин» – такая крупная организация.

– Видите ли, не все системы – «Пенстеммин». Мы ведем наблюдение для двух десятков мелких компаний. Блоки в дальнем конце зала работают по объектам полицейского управления Стратклайда, а эти два блока мониторят все охранные системы в Лотиане и Скоттиш-Бордерс.

– Блоки?

– Мы так называем рабочие группы, инспектор. Не спрашивайте почему – представления не имею.

Мисс Рейн провела полицейских через зал по широкому проходу, разграничившему охранные системы двух крупных городов Шотландии – так некогда эти города разделяла старинная вражда. При появлении девицы в строгом костюме мучнистолицые сотрудники дружно пригибали головы, изображая бурную деятельность, даже если не были заняты. Похоже, работа здесь была не в радость. Маклин задумался, как часто сменяются сотрудники, многие ли уходят обиженными и уносят с собой конфиденциальную информацию.

От дальней стены зала начинался лестничный пролет, ведущий на длинную галерею. За ней шел ряд застекленных кабинетов, каждый из которых, по всей видимости, занимал один из владельцев шикарных автомобилей на стоянке. Бедолаги с нижнего этажа, скорей всего, добирались до работы автобусом или парковались на улицах за оградой.

Путь к лестнице шел через все здание, а теперь посетители двигались по галерее в обратном направлении. Маклин подозревал, что существует более короткий путь от вестибюля к кабинетам, но мисс Рейн зачем-то решила показать им большой зал. Возможно, хотела поразить профессионализмом сотрудников полиции, но, если так, замысел провалился. Маклин, еще не задав ни одного опроса, чувствовал, что устал от «Охранных систем Пенстеммина».

В стене матового стекла на углу здания виднелась большая стеклянная дверь. Мисс Рейн постучала и тут же толкнула створку, возвестив о приходе посетителей.

– Дуг? Со мной инспектор Маклин из полицейского управления Лотиана и Скоттиш-Бордерс. Помните, констебль звонил?

Маклин переступил порог. Мужчина, к которому обращалась мисс Рейн, поднялся из-за громадного стола и начал путь через обширный кабинет. Слово «блок» здесь не годилось – наполнить этот аквариум водой, и здесь можно держать десяток китов.

– Дуг Фейрбэрн. Рад с вами познакомиться, инспектор, констебль.

Не человек, а сплошная улыбка – блеск белых зубов на загорелом лице. Одет в просторную рубашку с крупными золотыми запонками на манжетах, галстук повязан аккуратно. Пиджак остался на спинке стула, но костюмные брюки, сшитые дорогим портным, удачно скрывали зарождающееся брюшко.

– Мистер Фейрбэрн… – Взяв протянутую руку, Маклин оценил твердость пожатия. Фейрбэрн излучал уверенность в себе. Или высокомерие – пока трудно сказать. – Это ваш «феррари» на стоянке?

– «Спайдер». Вы любитель машин, инспектор?

– Мальчишкой мотался в Нокхилл смотреть гонки. Теперь времени не хватает.

– Для Нокхилла моя красавица слишком мощная. На соревнования приходится ездить гораздо южнее. В прошлом году обкатывал трассу в Нюрбургринге. Присаживайтесь. – Фейрбэрн указал на низкий кожаный диван и серые кресла, сконструированные в минималистском стиле. – Чем могу служить, инспектор?

Чаю с печеньем не предложил. Слишком занят разговором о себе.

– Я расследую серию профессиональных ограблений. Не то что обычные «взломай дверь и хватай, что подвернулось». На данный момент мы установили лишь зыбкую связь между преступлениями. В трех домах, подвергшихся ограблению, имелась система «Пенстеммин». И каждый раз сигнализацию уверенно обходили.