Текст книги "Черный орден"

Они проспорили всю дорогу от дома Кэт до бывшей викторианской гостиницы неподалеку от площади Капитолия. Сегодня ночью недолгая прогулка казалась нескончаемой.

– Монк…

Он остановился, протянул руку, потом опустил.

– Скажи мне, Кэт.

– Надо удостовериться, что беременность… сохранится. Пока не удостоверюсь, не хочу никому рассказывать.

В лунном свете в ее глазах блеснули слезы.

– Дитя мое, именно поэтому мы и должны о ней рассказать, – чтобы защитить то, что зародилось вот здесь.

– А впрочем, ты прав. Моя карьера… возможно, сейчас не время.

Монк вздохнул.

– Если бы все дети появлялись на свет в нужное время, мир превратился бы в довольно безлюдное место.

– Монк, это нечестно. Речь идет не о твоей карьере…

– Как бы не так! Разве ты не понимаешь, что ребенок изменит и мою жизнь? С его рождением переменится все.

– Вот именно. Этого я боюсь больше всего.

Она прильнула к Монку, и тот заключил ее в объятия.

– Вместе мы справимся. Обещаю.

– И все-таки я подождала бы еще несколько дней. Я даже не была на приеме у врача. Вдруг тест на беременность выдал ошибку?

– Сколько раз ты проверяла?

Она прижалась к Монку и смущенно прошептала:

– Пять раз.

– Пять?

Ему не удалось скрыть улыбки. Кэт довольно чувствительно ткнула его кулачком в ребра.

– Не смейся надо мной!

Монк угадал по голосу, что она тоже улыбается, и обнял ее крепче.

– Отлично. Отныне это будет нашей тайной.

Она поцеловала Монка, не страстно, но с глубокой благодарностью. Любовники разжали объятия, однако их пальцы оставались сплетенными все время, пока они шли через зеленую аллею, что протянулась на несколько миль от подножия Капитолия к берегу Потомака.

Впереди влюбленных ожидала цель ночной прогулки: освещенный огнями замок Смитсоновского института. Его стены из красного песчаника, башни и шпили светились в темноте. В главном здании института располагался информационный центр, а старое бомбоубежище под ним преобразовали в центральный штаб «Сигмы» и расположили там лаборатории военных ученых УППОНИР.

Когда влюбленные приблизились к замку, пальцы Кэт выскользнули из ладони Монка. Он быстро взглянул на нее, не в силах отделаться от поселившегося в душе беспокойства. Несмотря на достигнутое согласие, Монк чувствовал внутреннюю неуверенность Кэт. Может быть, дело не только в ребенке? Она сказала: «Пока не узнаю точно». О чем узнает? Тревога не оставляла Монка и по дороге по подземным переходам, а совещание с Логаном Грегори, временным директором «Сигмы», добавило еще больше поводов для волнений.

– Штормовой фронт накрыл весь регион, в Бенгальском заливе не стихают грозы, – рассказывал Логан, сидя за столом.

Два жидкокристаллических экрана на стене постоянно показывали бесконечные ряды цифр, на третий транслировалось изображение Азии, передающееся со спутника, который отслеживал погодные условия.

– Надеюсь, еще до восхода солнца придет новая информация, – продолжал Логан. – Анг Гелу на рассвете улетел в Непал, чтобы обследовать вместе с врачом монастырь. Решил проскочить на вертолете между снежными бурями. Сейчас еще рано, в Непале полдень, но скоро мы получим свежие новости.

Монк и Кэт переглянулись. Пейнтер Кроу не выходил на связь три дня. Судя по виду Логана, он так и не прилег за все это время. Слегка помятый синий костюм на обычно аккуратном Логане казался вопиюще неопрятным. Соломенно-желтые волосы и загорелая кожа всегда придавали ему моложавый вид, но сегодня ночью он выглядел на все свои сорок с лишним лет: веки припухли, появилась нездоровая бледность, а морщины около глаз стали глубже.

– Что с Греем? – спросила Кэт.

Логан захлопнул папку, показывая, что разговор на предыдущую тему завершен, и с привычной аккуратностью положил перед собой стопку бумаг:

– Час назад на жизнь коммандера Пирса было совершено покушение.

– Что? – От неожиданности Монк подался вперед. – К чему тогда разговоры о прогнозах погоды?

– Успокойтесь, он в безопасности. – Логан четко обрисовал события в Копенгагене, в том числе обстоятельства, при которых Грею удалось выжить. – Монк, вам предписано вылететь к нему. В международном аэропорту Даллеса ожидает самолет, готовый подняться в воздух через девяносто две минуты.

Монк почувствовал невольное уважение: Логан даже не посмотрел на часы.

– Капитан Брайент, – продолжал Логан, обращаясь к Кэт, – как временно исполняющий обязанности директора, я поручаю вам контролировать ситуацию в Непале. Свяжитесь с нашим посольством в Катманду. Мне нужен ваш опыт в разведке.

– Разумеется, сэр.

Монк обрадовался: Кэт останется в штабе, в безопасном бункере под Смитсоновским институтом, а не полетит с ним на операцию. Одной заботой меньше.

Однако он заметил, что Кэт, будто прочитав его мысли, явно напряглась, и напустил на себя выражение нарочитой сосредоточенности.

Логан встал.

– Можете идти.

Едва выйдя из кабинета, Кэт крепко схватила Монка за руку выше локтя.

– Ты улетаешь в Данию?

– Да, а что?

– А как же быть… – Она втащила Монка в женский туалет, где в этот поздний час никого не оказалось. – Как быть с ребенком?

– Не понимаю, что такое…

– А если с тобой что-нибудь случится?

Он смотрел на нее, растерянно моргая.

– Да ничего не случится.

Она указала на протез:

– Ты можешь пострадать.

Монк вспыхнул и спрятал руку за спиной.

– Операция не самая опасная. Я просто прикрою Грея, пока он будет завершать работу. Вспомни, Рейчел тоже в городе. Похоже, буду им назойливой дуэньей. А потом мы вернемся, первым же рейсом.

– Если операция действительно такая пустяковая, пусть пошлют другого сотрудника. Я могу сказать Логану, что твоя помощь нужна здесь.

– Черта с два он тебе поверит.

– Монк…

– Я полечу, Кэт. Ведь ты сама хочешь сохранить свою беременность в тайне, а работу пока никто не отменял. У меня свои задания, у тебя свои. Обещаю быть благоразумным. – Он положил ладонь на живот Кэт. – Буду беречь свою задницу ради нас троих.

Она накрыла его ладонь своей и вздохнула:

– Надо признать, задница у тебя довольно симпатичная…

Монк ухмыльнулся, и Кэт улыбнулась в ответ, хотя в ее глазах светилась тревога. Наверное, это все из-за беременности.

Тогда он приник к любимой и прошептал:

– Я обещаю, Кэт.

– Что обещаешь?

– Все на свете, – искренне ответил Монк и горячо поцеловал ее.

– Ладно, Грею можешь рассказать, – проговорила Кэт, когда он наконец разжал объятия. – Только пусть даст слово хранить новость в тайне.

– Правда? – Глаза Монка радостно заблестели, а потом подозрительно прищурились. – С чего бы это?

Она хлопнула его ниже спины и подошла к зеркалу.

– Хочу, чтобы он тоже берег твою задницу.

– Боюсь, у него традиционная ориентация.

Кэт покачала головой, рассматривая в зеркале свое отражение.

– И что мне с тобой делать?

Монк подошел и обнял ее сзади за талию.

– Согласно распоряжению мистера Логана, делай со мной, что хочешь, целых девяносто две минуты.

0 часов 15 минут

Гималаи

Лиза и Пейнтер спускались по крутому участку мерзлой каменистой осыпи, предательски уходящей из-под ног. Сверху их накрывало облако снегопада – в нескольких футах уже ничего не было видно, на мир опустились сумерки. К счастью, беглецы благополучно миновали самый трудный участок пути.

Температура стремительно падала. Лиза в горной куртке и тонких перчатках дрожала как осиновый лист. Шли они не больше часа, однако палящая жара сгоревшего монастыря давно превратилась в воспоминание. Теперь открытые участки лица обжигали ледяной ветер и метель.

Пейнтеру приходилось еще хуже, чем Лизе, хоть он и облачился в толстые шерстяные штаны и перчатки без пальцев, снятые с одного из мертвых монахов. Капюшона у накидки не оказалось, и он обмотал нижнюю часть лица шарфом. Дыхание застывало в воздухе белым облачком пара.

Необходимо найти убежище, и как можно скорее.

Вот и извилистое дно ущелья между крутыми склонами. Здесь свежий снег устилал землю покрывалом толщиной в фут.

По рыхлой целине трудно идти без снегоступов.

Словно прочитав мысли Лизы, Пейнтер указал на узкую щель в горе. Над расселиной нависал ледяной козырек, который вполне мог защитить от непогоды. Борясь с ветром, замерзшие беглецы направились к укрытию.

В ущелье под спасительным козырьком стало легче. Обернувшись, Лиза увидела, что снег быстро заметает цепочку следов. Однако спасительный снегопад рождал в душе девушки и тягостное чувство: казалось, само их существование стиралось с лица земли.

– Вы представляете, куда мы идем? – почему-то шепотом спросила она.

– Смутно, – признался Пейнтер. – Здешних приграничных территорий и на карте-то нет, а в некоторых местах вообще не ступала нога человека. Впервые приехав сюда, я начал с того, что изучил спутниковые снимки местности. Только практической пользы от них мало. Поверхность земли слишком изрезана, топографическая съемка чертовски затруднена… А вы знаете, что в тысяча девятьсот девяносто девятом году именно здесь обнаружили Шангри-Ла?

Лиза с сомнением взглянула на него: может, он улыбается под шарфом, шутит, стараясь отвлечь ее от страшных мыслей?

– Шангри-Ла из «Затерянного горизонта»?

Ей припомнились книга и фильм об утопическом райском уголке, скрытом в теснинах Гималаев, где остановилось само время.

– Двое ученых из Национального географического общества наткнулись в гималайских теснинах на невообразимо глубокое ущелье всего в нескольких сотнях миль к югу отсюда, – начал рассказывать Пейнтер. – Скрытое под горным отрогом, оно незаметно со спутников. На дне его лежит субтропический рай. Водопады, роскошные хвойные леса, долины, полные рододендронов, ручьи, обрамленные тисами и серебристыми тсугами[17]17
  Род хвойных вечнозеленых деревьев семейства сосновых, представители реликтовой флоры. В Гималаях произрастает до 15 видов тсуг.


[Закрыть]. Нетронутый реликтовый лес, изобилующий животными и птицами, окруженный со всех сторон льдами и снегом.

– Шангри-Ла?

Он пожал плечами.

– Наука со всеми ее спутниками далеко не всегда видит то, что природа не спешит нам открывать.

Пейнтер совершенно окоченел, зубы стучали, слова давались с трудом; нужно как можно скорее найти свой маленький рай.

Через десять минут ущелье резко изогнулось, за поворотом спасительный козырек закончился, и беглецы словно вернулись на несколько часов назад. В отчаянии озираясь, они застыли на месте. Мир впереди скрывала густая вуаль снега. Метель разыгралась не на шутку. Временами порывы ветра разрывали белую завесу, мимолетно открывая взору широкую долину, совсем не похожую на райскую Шангри-Ла.

Путь преградила гряда острых скалистых зубцов, с которых ветер сдул весь снег. Слишком крутые, чтобы одолеть их без специального снаряжения. Со склона отвесно падал каскад из нескольких водопадов, сейчас, разумеется, застывших ледяным изваянием.

Далеко впереди, в мареве снега и стылого тумана, лежало глубокое, бездонное с виду ущелье. Наверное, именно так выглядит край света.

– Мы найдем путь вниз, – стуча зубами, произнес Пейнтер и вновь ринулся в бой с бураном.

Он торил в снегу, доходящем до колен, тропу для Лизы.

– Постойте. – Девушка понимала, что побег не может больше продолжаться. Они далеко ушли, но для продолжения пути не было снаряжения. – Пойдем туда.

Она направилась к склону горы, ища защиты от ветра.

– Куда?..

Он не сумел закончить фразу, так сильно стучали зубы.

Лиза указала на замерзший поток, падавший со скалы. Ей вспомнились уроки шерпа Таски, обучавшего выживанию в горах: самое главное – найти укрытие.

Она подошла к тому месту, где ледяной водопад достигал тропы. Шерп объяснил, что летнее таяние снегов превращает гималайские водопады в бурные потоки, которые вымывают в скалах глубокие полости. К концу лета сила потоков спадает, и вода постепенно замерзает, укрывая пустые пространства ледяным щитом. Лиза, как учил Таски, нашла место, где голубовато-белый лед примыкал к черной скале.

С огромным облегчением девушка увидела, что ближайший водопад не был исключением из правил, и мысленно вознесла благодарственную молитву Таски и его предкам.

Она пробила локтем ледяную корку и руками расширила черную дыру между льдом и камнем. Их взорам открылась небольшая пещера.

Пейнтер шагнул вперед.

– Я должен убедиться, что внутри безопасно.

Он боком протиснулся в щель и исчез. Через минуту слабый огонек осветил водопад изнутри, и Лиза заглянула в ледяной пролом. Пейнтер стоял, водя лучом фонарика-авторучки по стенам ниши.

– Похоже, здесь можно переждать вьюгу.

Лиза тоже вошла в пещеру. В стороне от ветра и снегопада сразу стало теплее. Пейнтер погасил ненужный фонарик: ледяная стена, переливаясь, как хрусталь, не только пропускала дневной свет, но, кажется, даже усиливала его.

Пейнтер повернулся к Лизе, и девушка обратила внимание на необычную голубизну его глаз, под стать сияющему льду. Она оглядела лицо спутника, ища признаки обморожения. Обветренная кожа щек приобрела кирпичный оттенок, индейские черты лица весьма необычным образом сочетались с ярко-голубыми глазами.

– Спасибо, – произнес Пейнтер. – Вы спасли нам жизнь.

Отведя взгляд, Лиза пожала плечами.

– Довольно разговоров. Сначала нам обоим нужно согреться.

Она открыла медицинскую сумку и достала специальное теплоизолирующее одеяло. Несмотря на кажущуюся тонкость, термоткань улавливала девяносто процентов тепла, излучаемого человеческим телом.

Не собираясь ограничиваться одним лишь теплом тела, Лиза распечатала компактную каталитическую грелку – вещь первой необходимости в горах.

– Садитесь, – приказала она Пейнтеру, расстилая одеяло на холодном камне.

Усталый спутник не возражал. Она села рядом с ним и накинула сверху одеяло, свернув его наподобие кокона. Устроившись, Лиза включила электронное зажигание беспламенного обогревателя, работавшего на маленьком баллоне с бутаном, которого хватало на четырнадцать часов. При экономном использовании можно продержаться от двух до трех дней. Пока устройство разогревалось, Пейнтер дрожал рядом с Лизой.

– Снимите перчатки и ботинки. – Она сделала то же самое. – Грейте руки на обогревателе и растирайте пальцы, ноги, уши и нос.

– П-п-против обморожения…

Лиза кивнула.

– Подложите под себя как можно больше одежды, чтобы не терять тепло.

Раздевшись, они выстлали импровизированное гнездо шерстяной и стеганой пуховой одеждой. Стало почти уютно.

– У меня есть несколько специальных приспособлений «Пауэр-барс», – сообщила Лиза. – Можно растопить немного снега.

– Вы настоящий мастер выживания в экстремальных условиях, – пробормотал Пейнтер.

– Ни одно из моих приспособлений не убережет от пули, – напомнила Лиза.

Пейнтер со вздохом кивнул. От снежной бури они спаслись, но опасность шла за ними по пятам. Метель, еще недавно грозившая бедой, на время стала им защитой. А что будет потом? Ведь у них нет ни средств связи, ни оружия…

– Остаемся в убежище, – решил Пейнтер. – Тем, кто сжег монастырь, нас не выследить. Как только стихнет вьюга, начнут поиски горные спасатели, возможно, на вертолетах. Мы подадим им знак при помощи сигнальной ракеты, которую я заметил у вас в рюкзаке.

– Остается надеяться, что спасатели найдут нас раньше, чем враги.

Пейнтер молча сжал пальцами ее колено, стараясь подбодрить. Девушка была благодарна спутнику за то, что он не произносил фальшивых слов, не пытался скрыть правду за неискренними фразами утешения. Лиза нашла его ладонь и крепко сжала. Они погрузились в молчание, думая каждый о своем.

– Как по-вашему, кто сжег монастырь? – тихо спросила Лиза.

– Не знаю. Но снайпер выругался по-немецки, когда я напал на него. Мне показалось, что я пытаюсь сдвинуть с места танк.

– Вы уверены, что он немец?

– Ни в чем я не уверен. Это наемник. Сразу заметна военная подготовка.

– Погодите. – Лиза потянулась за сумкой. – У меня ведь есть камера.

– Думаете, вы успели его сфотографировать?

– Для усиления вспышки я установила режим съемки, при котором производится пять кадров в секунду. Пока не знаю, что получилось.

Сидя плечом к плечу, они всматривались в маленький жидкокристаллический монитор на задней панели фотоаппарата. Снимки по большей части вышли нечеткие. Прокручивая кадр за кадром, они увидели, словно в замедленном кино, картины бегства, снятые Лизой в подземном коридоре: застывший от неожиданности убийца, рефлекторно поднявший руку в попытке прикрыть глаза, нападение Пейнтера…

На нескольких снимках в кадр частично попало лицо убийцы. Сложив вместе кусочки картинки-головоломки, они получили грубый фотомонтаж: белые волосы, выступающие надбровные дуги, тяжелая нижняя челюсть. Последний кадр Лиза сделала в движении: лицо крупным планом, прибор ночного видения сбит набок, выражение гнева в красных зрачках, отразивших фотовспышку.

Лизе сразу вспомнился Релу-На, дальний родственник Анг Гелу, напавший на них с серпом. У обезумевшего монаха точно так же светились глаза. Обнаженная кожа девушки покрылась мурашками, но не от холода. Просто Лиза подметила еще одну особенность глаз убийцы: они были разные. Один сиял арктической синевой, второй поражал мертвенной белизной радужки. Эффект фотовспышки? Лиза нажала кнопку и вернулась к предыдущим снимкам. На мониторе появился кадр, сделанный ею в храме, – снимок стены, испещренной кровавыми надписями. Она и забыла про него.

– А это что такое? – заинтересовался Пейнтер.

Лиза уже поведала ему печальную историю настоятеля ламы Кхемсара.

– Вот что старый монах писал на стенах. Похоже, он снова и снова повторял одни и те же знаки.

Пейнтер придвинулся ближе:

– Можно показать символы крупнее?

Лиза увеличила изображение, что немного ухудшило четкость.

Пейнтер посерьезнел и сдвинул брови.

– Знаки не непальские и не тибетские. Посмотрите, надпись имеет четкие углы. Скорее напоминает древнескандинавские руны.

– Вы так думаете?

– По-моему, – с усталым вздохом он откинулся назад, – лама Кхемсар знал больше, чем говорил.

– Когда настоятель перерезал себе горло, мы нашли еще один символ, вырезанный у него на груди. Сначала я сочла это случайным совпадением, но теперь сомневаюсь.

– Как выглядел тот знак? Можете его нарисовать?

– Незачем. Это была свастика.

Брови Пейнтера поползли вверх.

– Свастика?

– Именно. Может быть, ему вспомнилось прошлое, какое-то событие, которое его сильно потрясло?

Лиза рассказала историю родственника Анг Гелу. О том, как Релу-На сбежал от маоистских мятежников, в ужасе от царившей в их рядах жестокости: несчастным крестьянам отсекали конечности серпами. Когда загадочная болезнь поразила его мозг, он сделал то же самое с монахами, пытаясь вытравить глубоко засевшее воспоминание. Когда Лиза закончила рассказ, Пейнтер уже не скрывал тревоги.

– Ламе Кхемсару перевалило далеко за семьдесят. Во время Второй мировой войны он был подростком. Возможно, в этом и кроется объяснение. Нацисты посылали исследовательские экспедиции в Гималаи.

– Сюда? Но зачем?

Пейнтер пожал плечами.

– Все началось с Генриха Гиммлера. Рейхсфюрер СС был буквально помешан на оккультизме. Он изучал древнеиндийские ведические тексты, имеющие тысячелетнюю историю, и уверовал, что арийская раса зародилась некогда в гималайских высях. Гиммлер организовал экспедиции для поиска доказательств своей теории. Но… Видно, в детстве мало каши ел, – с улыбкой произнес Пейнтер.

– Возможно, старый лама был как-то связан с экспедициями нацистов – например, его могли нанять проводником.

– Теперь мы этого не узнаем.

– А если лама писал на стенах своей кельи потому, что его подсознание тоже стремилось освободиться от страшных воспоминаний?

– Еще одна догадка. – Сморщившись, Пейнтер потер лоб. – У меня тоже есть версия: надпись – не более чем бред.

Лиза не нашлась, чем возразить. Она вздохнула: тело охватила усталость.

– Вам тепло?

– Да, спасибо.

Девушка выключила обогреватель:

– Будем беречь бутан.

Пейнтер кивнул в ответ и широко зевнул.

– Нам нужно поспать, – предложила Лиза. – Сначала вы.

Через несколько часов Пейнтер проснулся оттого, что Лиза трясла его за плечо. Он выпрямился. Кругом царила полная темнота. Ледяная стена стала такой же непроницаемо-черной, как окружающие скалы. Снежная буря, кажется, стихла.

– Что-то не так?

Опустив край одеяла, Лиза прошептала:

– Прислушайтесь.

Стряхнув остатки сна, он придвинулся ближе к ней. Подождал с полминуты, но ничего не услышал. Буря действительно немного утихла, ветер больше не завывал. За пределами пещеры, над долиной и окружающими горами воцарилась тишина. Пейнтер напряженно прислушивался, гадая, что так испугало Лизу. Он кожей чувствовал страх, сковавший ее напряженное тело.

– Лиза, в чем дело?

Внезапно ледяная стена ярко засверкала, как будто снаружи начался фейерверк. Блистающее сияние прокатилось вверх по водопаду и пропало. Лед вновь стал темным.

– Призрачные огни, – прошептала Лиза, повернувшись к спутнику.

Пейнтер вспомнил, как все начиналось три дня назад. Сначала огни, потом заболели жители в деревне, сошли с ума монахи в Темп-Ок. Лиза еще предположила, что расстояние от необычного свечения до мест, где живут люди, как-то связано с тяжестью заболевания. Сегодня они оказались в самом сердце тайны, ближе, чем когда-либо, к призрачным огням.

Словно подтверждая мысли Пейнтера, застывший водопад озарился смертоносным сиянием: злые духи вернулись.