Текст книги "Черный орден"

– Чтобы заставить этих подонков выложить три миллиона за двухпенсовую фальшивку!

– Очень скоро они обнаружат, что книга не настоящая.

В душе Грея нарастал страх.

– Ага, но я собираюсь к тому времени смыться.

– Куда?

– С тобой уеду.

Фиона захлопнула сумку.

– Неужели?

– Помнишь, Мутти рассказывала про распроданную библиотеку, ту, откуда взялась дарвиновская Библия?

Грей понял, о чем она говорит. Гретта намекала на то, что кое-кто хочет восстановить старинную библиотеку некоего ученого. Старушка собиралась отдать Грею копию квитанции о продаже, но в эту минуту произошло нападение, и бумаги погибли в огне.

Фиона постучала пальцем себе по лбу.

– Адрес у меня в голове. – Она протянула Грею руку. – Ну, давай.

Нахмурившись, он хотел пожать ее ладонь, однако Фиона разочарованно отдернула руку:

– Ну вот еще!.. – Потом снова протянула руку ладонью вверх, пояснив: – Хочу посмотреть на твой настоящий паспорт, хитрюга. Думаешь, я не могу узнать подделку?

Однажды Фиона уже обчистила его карманы. Грей посмотрел ей в глаза и встретил непреклонный взгляд. С недовольным видом он достал из потайного кармана пиджака настоящий паспорт.

Фиона осмотрела документ.

– Очень приятно, Грейсон Пирс, наконец-то мы с вами познакомились…

Она оттолкнула от себя паспорт, и Грей забрал его.

– Вернемся к Библии. Откуда она взялась?

– Расскажу только в том случае, если ты возьмешь меня с собой.

– Это смешно. Ты не можешь уехать со мной. Ты еще ребенок.

– Ребенок с Библией Дарвина.

Грей уже устал от ее бесконечного шантажа. Он мог отобрать Библию, если бы захотел, но информацией, которая у Фионы в голове, так просто не завладеешь.

– Черт возьми, Фиона, это тебе не игрушки!

Девушка перестала улыбаться и мгновенно повзрослела.

– Думаешь, я ничего не понимаю? – ледяным тоном произнесла она. – А куда ты подевался, когда Мутти уносили в мешке? В проклятом, чертовом мешке!

Грей прикрыл глаза: Фиона больно его уколола.

– Мне очень жаль, Фиона, – дрогнувшим голосом произнес он. – Но ты просишь о невозможном. Я не могу взять…

Кондитерскую потряс взрыв такой силы, словно началось землетрясение. Оконное стекло разлетелось вдребезги, зазвенела разбитая посуда. Грей с Фионой вскочили на ноги и подбежали к окну. Откуда-то валил дым, столбом поднимаясь к вечернему небу. Пляшущие языки пламени лизали разрушенную стену дома на другой стороне улицы.

Фиона посмотрела на Грея.

– Попробую угадать, – протянула она.

– Мой номер в отеле, – признался Грей.

– Неплохо для начала.

23 часа 47 минут

Гималаи

Лиза и Пейнтер ехали на санях, прицепленных к одному из снегоходов. Пленников привязали друг к другу и вдобавок примотали веревками к сиденью. Ехали уже почти час. К счастью, сани отапливались, но Пейнтер все равно старался прикрыть Лизу своим телом.

На заднем сиденье снегохода, тянувшего сани, лицом к пленникам ехал убийца. Он держал их на прицеле, не спуская с Лизы и Пейнтера немигающего взгляда. За рулем сидела Анна Спорренберг.

Сидя в санях, Пейнтер напряженно размышлял. Он догадался, каким образом их с Лизой отыскали в укромной пещере: с помощью инфракрасного тепловизора. Преследователям нетрудно было найти их тепловой след, а значит, и укрытие. Получается, что бегство почти невозможно. И все-таки Пейнтер продолжал лихорадочно строить планы побега.

Целый час караван снегоходов куда-то шел. Автомобили с электродвигателями ехали по снегу почти бесшумно. Пять снегоходов легко скользили по самому краю обрывов, ныряли по крутым склонам в ложбины, преодолевали ледяные мосты.

Пейнтер прилагал все усилия, чтобы запомнить дорогу, но мешали усталость и сложность незнакомого маршрута. Гудевшая голова тоже не давала сосредоточиться. Вернулись сильная боль, нарушение координации и головокружение. Пришлось признаться самому себе, что симптомы болезни не проходят. Он поднял голову и вгляделся в холодное звездное небо в надежде, что сумеет сориентироваться по звездам. Льдистые искорки закружились перед его глазами, и вновь накатила резкая боль.

– Как вы себя чувствуете? – шепотом спросила Лиза.

Пейнтер тихонько застонал. Он не мог даже ответить: все силы ушли на борьбу с тошнотой.

– Опять нистагм мучает? – догадалась девушка.

Грозный окрик убийцы пресек попытку общения. Пейнтер был даже рад этому. С закрытыми глазами он глубоко вдыхал холодный воздух, ожидая, когда приступ пройдет. Постепенно стало легче.

Караван остановился у высокой скалы. Пейнтер, как ни старался, не заметил ничего, кроме глубокой трещины в заснеженном утесе. Снова повалил снег. Почему снегоходы встали?

Убийца слез с сиденья, Анна последовала его примеру. Громила заговорил с ней по-немецки. Донеслись их последние слова:

– …Лучше сразу убить.

Никакой кровожадности, скорее здравый смысл.

Анна в ответ нахмурилась.

– Необходимо выяснить о них как можно больше, Гюнтер. – Женщина покосилась на Пейнтера. – Ты знаешь, с какими трудностями мы столкнулись в последнее время. Если его сюда прислали, возможно, ему известно то, что поможет нам справиться с… другими.

Убийца, неохотно уступая, покачал головой.

– Нутром чую, будут у нас с ним трудности.

Анна ласково прикоснулась рукой к его щеке и с благодарностью и нежностью, а может быть, с более глубоким чувством произнесла:

– Danke[19]19
  Спасибо (нем.).


[Закрыть], Гюнтер.

Громила отвернулся, но Пейнтер успел заметить боль в его взгляде. Убийца подошел к скале и скрылся в трещине. Через секунду оттуда вырвалось облачко пара и мелькнул яркий свет: невидимая дверь отворилась и закрылась снова.

Один из охранников сквозь зубы процедил вслед: «Leprakцnige». Прокаженный король.

Пейнтер заметил, что говоривший сначала дождался, когда человек по имени Гюнтер отойдет достаточно далеко, не отваживаясь браниться в глаза. Однако по ссутулившимся плечам и мрачным манерам громилы Пейнтер предположил, что тот не раз слышал это оскорбление в свой адрес.

Анна села в седло снегохода, другой вооруженный солдат занял место Гюнтера, взяв под прицел пленников. Колонна продолжила путь.

Дорога обогнула каменную осыпь. Местность впереди тонула в море ледяного тумана. Из стылой мглы поднималась огромная гора с вершиной, похожей на две сомкнутые ладони.

Разрезая тьму лучами фар, караван спустился по крутому туманному склону. Звезды померкли. Внезапно мрак стал еще гуще: караван въехал в тень нависающих круч. Зато воздух заметно потеплел. Постепенно среди снегов начали появляться обнаженные участки скал, между камнями зажурчала талая вода.

Пейнтер догадался, что они попали на участок геотермальной активности. Горячие источники, местоположение которых было известно только коренным обитателям, хоть и нечасто, но встречались в Гималаях. Геотермальные источники и послужили основой для многочисленных мифов о Шангри-Ла.

Снежные сугробы постепенно отступали, и снегоходы пришлось оставить. На остановке Пейнтера и Лизу отвязали от саней, подняли на ноги и наручниками сковали запястья. Пейнтер ни на шаг не отходил от Лизы. В ее взгляде он прочитал ту же тревогу, что испытывал сам. Куда, черт возьми, их занесло?

Остаток пути пленники прошли, окруженные вооруженными людьми в белых куртках. Снег под ногами сменили влажные камни. Пейнтер увидел высеченные в них ступени, по которым струилась талая вода. Нескончаемый туман начинал редеть. Очень скоро во мраке появилась скала, а вместе с ней и огромный природный грот. Раем здесь и не пахло – сплошной черный гранит, омываемый тающим снегом. Скорее ад, чем Шангри-Ла.

Лиза споткнулась, Пейнтер подхватил ее скованными руками и понял, почему она оступилась. Впереди возникли очертания замка. Или, скорее, половины замка. Подходя ближе, Пейнтер рассмотрел фасад, грубо вытесанный в задней стене грота. Две гигантские зубчатые башни располагались по бокам массивной центральной цитадели. За толстыми стеклами окон горели огни.

– Гранитшлосс, – объявила Анна и повела пленников к величественному арочному входу, который охраняли два гранитных рыцаря.

Путь преградила тяжелая дубовая дверь, окованная черным железом. Однако стоило путникам приблизиться, как она начала подниматься, подобно решетке крепостных ворот.

Анна прошла вперед.

– Входите. Ночь выдалась длинная, не так ли?

Вся поверхность черного гранита сочилась влагой. Капли воды были похожи на черное масло. Казалось, замок на глазах тает.

Яркий свет, падавший из окон, озарял каменный фасад зловещим адским сиянием, напомнившим Пейнтеру полотна Иеронима Босха. Гениальный художник пятнадцатого столетия писал в основном картины ада, порожденные его больным воображением. Если бы Босх решил создать на полотне врата подземного царства, эскиз фасада замка подошел бы как нельзя лучше.

Пейнтер шагнул под арку и невольно поднял голову, ожидая увидеть слова, которые, согласно описанию Данте, вырезаны на вратах подземного мира: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Надписи на входе не оказалось. Странно, она бы прекрасно довершила мрачную картину.

Надежды на спасение нет… Вот печальный итог их путешествия.

20 часов 15 минут

Копенгаген, Дания

Едва умолкло эхо взрыва, Грей схватил Фиону за руку и потащил к боковому выходу французской кондитерской. Растолкав толпу зевак во внутреннем дворике, он выбежал на соседнюю неширокую улицу. В отдалении завыли сирены. Да, беспокойный день выдался сегодня у копенгагенских пожарных.

Не выпуская руки Фионы, Грей нырнул за угол, подальше от дыма и неразберихи. У самого его уха звонко треснул кирпич… Пуля. По ним стреляют!

Грей толкнул Фиону в проулок и низко пригнулся, оглядывая улицу в поисках стрелка. И увидел, совсем близко. На другой стороне улицы, в полуквартале от беглецов.

Ослепительная блондинка, которую он заметил на аукционе, теперь была одета в черный, в обтяжку, спортивный костюм. Обзавелась она и новым модным аксессуаром: пистолетом с глушителем. Опустив его, блондинка быстро приближалась. Она прикоснулась рукой к уху и шевельнула губами. Радиосвязь.

Когда женщина шагнула под уличный фонарь, Грей понял, что ошибся. Нет, это не блондинка с аукциона: волосы длиннее, лицо более вытянутое. Скорее старшая сестра близнецов.

Грей бросился прочь. Он думал, что Фиона уже пробежала до середины переулка, а та поодаль возилась с порядком заржавевшим зеленым мотороллером «Веспа».

– Что ты делаешь?!

– Сейчас прокатимся.

Фиона оглянулась через плечо, на ощупь копаясь в зажигании. Мотор кашлянул и заработал.

Проклятье… Девчонка молодец, но всему же есть предел.

– Поведу я!

Пожав плечами, Фиона пересела на заднее сиденье. Грей оседлал мотороллер, сбил ногой поддерживающую стойку и, не включая передней фары, медленно поехал по темному переулку.

– Переключи сразу на третью передачу, – подсказала Фиона. – Выжимай из драндулета все, на что способна эта развалина.

– Мне не нужен инструктор на заднем сиденье.

И все-таки Грей последовал совету Фионы, и мотороллер прыгнул вперед, как испуганная кобылка, и понесся по темному переулку, огибая мусорные баки. За спиной завыли сирены – сверкая огнями, к месту взрыва с ревом летела пожарная машина.

Неожиданно в переулке возникла фигура женщины с пистолетом, обрисованная ярким светом уличного фонаря.

Грей прибавил ходу, прижимаясь к стене, пытаясь укрыться за высокими мусорными ящиками. Впереди спасительным маяком светилась дальняя улица, их единственный шанс.

Из мрака выступила вторая темная фигура. Фары проезжавшего мимо автомобиля осветили серебряные волосы незнакомца. Еще один родственник близнецов распахнул полы черного плаща и поднял пулемет. Должно быть, блондинка связалась с ним по рации, чтобы устроить беглецам ловушку.

– Держись крепче! – крикнул Грей.

Мужчина поднял оружие, и стало заметно, что на руке от запястья до локтя наложена медицинская повязка. Еще не видя лица стрелка, Грей догадался, кто преградил им дорогу: убийца Гретты Нил, укушенный Берталом.

Блондин навел ствол. На раздумья не оставалось ни секунды.

Грей вывернул руль, с визгом покрышек наклонил мотороллер и понесся прямо на стрелка. Раздался приглушенный выстрел, Фиона испуганно вскрикнула. Однако стрелок сделал только один выстрел и отпрянул от пронесшегося мимо мотороллера. Выбравшись из темного переулка, Грей влился в поток машин, получив вдогонку дикий гудок от возмущенного водителя «ауди».

Мотороллер полетел вперед, обгоняя медлительные автомобили, набирая скорость. Дорога шла под уклон, заканчиваясь внизу пересечением трех улиц. Грей резко затормозил и хотел повернуть, но мотороллер отказался повиноваться. Посмотрев вниз, Грей увидел, что у его ноги болтается один из проводов тормоза. Наверное, он порвал его, сбивая стойку.

– Медленнее! – крикнула Фиона.

– Тормоза не работают! Держись крепче!

Грей выключил двигатель, затем попытался снизить скорость, виляя из стороны в сторону и тормозя ногой, как лыжник на скоростном спуске. Покрышка заднего колеса задела бордюр и начала дымить. На перекресток они вылетели на слишком большой скорости.

Грей резко наклонил мотороллер, из-под колес посыпались искры. Мотороллер пронесся через дорогу прямо перед носом у грузовика. Со всех сторон гудели автомобили, скрежетали тормоза. Наконец мотороллер врезался в край противоположного тротуара, подпрыгнул, и седоки кубарем полетели на землю.

Они покатились по тротуару и остались лежать у кирпичной стены. С трудом поднявшись, Грей шагнул к Фионе.

– Ну, как ты?

Девушка встала. Она не столько испугалась, сколько разозлилась:

– За эту юбку я выложила две сотни евро!

Сбоку на ткани зияла большая прореха. Фиона прихватила края рукой и нагнулась, чтобы поднять сумку.

Костюм от Армани пострадал еще больше: на колене дыра, правая сторона пиджака выглядела так, будто ее драли металлической щеткой. Однако если не считать нескольких царапин и ссадин, обошлось без ранений. Бесконечный поток машин тек мимо разбитого мотороллера.

– «Веспы» бьются часто, но еще чаще их крадут, – философски заметила Фиона. – У нас в Копенгагене с байками просто: нужен – укради, потом оставь другому. Никто и внимания не обратит.

И все же кое-кто на них внимание обратил.

Черный седан, скрипнув покрышками, резко свернул на улицу в двух кварталах от беглецов и быстро поехал в их сторону. Было слишком темно, чтобы рассмотреть водителя или пассажиров. Свет фар слепил глаза.

Грей потянул Фиону на тротуар, шаря глазами в поисках укромного места. Вдоль улицы стоял высокий кирпичный забор, за ним раздавались веселый свист флейт и бренчание струн.

Черный седан притормозил у разбитой «Веспы». Без сомнения, о бегстве Грея и Фионы уже известно.

– Сюда, – позвала девушка.

Повесив сумку на плечо, Фиона подвела Грея к скамейке и влезла на нее. Оттолкнувшись от спинки ногой, девушка подпрыгнула и вцепилась в ветку дерева, нависавшую над головой, раскачалась и обхватила ее ногами.

– Куда ты?

– Все ребята так делают. Здесь бесплатный вход.

– Что?

– Давай сюда!

Перебирая руками, она перелезла по толстой ветке через кирпичную стену, спрыгнула вниз и пропала из виду. Проклятая девчонка!

Седан поехал вдоль улицы.

Лишенный выбора, Грей последовал примеру Фионы: влез на скамейку и вскарабкался по дереву. Перед ним возникла волшебная страна с разноцветными огнями, миниатюрными дворцами и вертящимися аттракционами – сады Тиволи.

С высоты было видно центральное озеро; в зеркальной поверхности воды мерцали огни тысяч фонарей. В разные стороны разбегались усаженные цветами дорожки, ведущие к залитым светом павильонам, деревянным площадкам для катания на роликах, каруселям и «чертовым колесам». Старомодный Тиволи походил не на современный Диснейленд, а, скорее, на небольшой уютный районный парк.

Грей перебрался по ветке через стену.

У хозяйственной постройки ему махала рукой Фиона.

Ветка под правой рукой подломилась. От неожиданности Грей разжал пальцы и, упав на клумбу, подвернул ногу. Хорошо, почва была рыхлая, а то простым растяжением не отделался бы.

За стеной взревел мотор автомобиля и хлопнула дверца. Их обнаружили.

Морщась от боли, Грей подошел к Фионе, глядевшей на него расширенными от страха глазами. Раздался выстрел. Не говоря ни слова, они бросились бежать к центру парка.

6
Гадкий утенок

1 час 22 минуты

Гималаи

Далеко за полночь Лиза лежала в ванне с термальной минеральной водой. Закрыв глаза, девушка представляла, что находится в дорогом спа-центре, где-нибудь в Европе. Комната была просто шикарной: пушистые египетские хлопковые полотенца и халаты, заваленная одеялами массивная кровать с пологом на четырех столбиках, а на ней – матрацы толщиной в фут, на гагачьем пуху. Стены покрывали средневековые шпалеры, а каменный пол под ногами был устлан турецкими коврами.

В соседней комнате Пейнтер растапливал небольшой камин. Уютное тюремное гнездышко им досталось! Пейнтер сказал Анне Спорренберг, что в Штатах они с Лизой жили вместе. Благодаря такой уловке их не разлучили. Лиза не возражала, боясь остаться в полном одиночестве.

Несмотря на горячую воду, ее тряс озноб. Она лежала в ванне и сама себе ставила диагноз, прислушиваясь к своим ощущениям. Действие адреналина, позволившего пережить страх, почти прекратилось. Она вспомнила, как совсем недавно набросилась с обвинениями на женщину-немку. О чем только Лиза думала в ту минуту? Ведь ее и Пейнтера запросто могли пристрелить!

Пейнтер все это время сохранял полное спокойствие. Лиза успокаивалась, слушая, как он подкладывает в огонь поленья. Пейнтер уже принял ванну – не столько из соображений гигиены, сколько спасаясь от обморожения. Лиза заметила, как побелели края его ушей, и настояла, чтобы он первым отправился в ванную.

Сама Лиза замерзла куда меньше.

Она погрузилась в воду с головой так, что только волосы плавали на поверхности. Тепло постепенно согревало все ткани тела. Вдруг подумалось о том, что выпутаться из всей этой ситуации можно довольно простым способом. Один глубокий вдох, и все закончится. Так легко утонуть! Несколько мгновений паники, и все будет кончено. Уйдут страхи и тревоги. Она останется хозяйкой своей судьбы.

Один глубокий вдох…

– Ты заканчиваешь? – будто издалека донеслись слова, приглушенные водой. – Нам принесли ужин.

Лиза вынырнула, вода стекала по волосам и лицу.

– Я… выйду через минуту.

– Не торопись, – откликнулся Пейнтер из главной комнаты.

Лиза услышала, как он переворачивает в камине полено.

Откуда он черпает силы? Три дня в беспамятстве, драка в подземелье, долгий путь по заснеженным горам… А он все хлопочет.

При мысли о нем ей стало легче.

Она вышла из ванны и вытерлась полотенцем, стоя в клубах пара. На ручке двери висел толстый халат. Лиза кинула на него взгляд и подошла к высокому зеркалу рядом с античной раковиной. В запотевшем стекле отразилось обнаженное тело. Лиза выставила вперед ногу, чтобы изучить синяки на бедре. Боль в икрах напомнила ей о самом важном: жизнь продолжается.

Нет, она не умрет по собственной воле, не доставит хозяевам такой радости.

Лиза накинула халат, затянула потуже пояс, подняла тяжелую железную задвижку и отворила дверь. В соседней комнате было еще лучше. Паровое отопление, конечно, поддерживало необходимую температуру, но веселое пламя камина наполняло комнату уютным теплом. Поленья весело потрескивали. Комнату заливал мерцающий свет огня. Несколько свечей у изголовья кровати подчеркивали атмосферу уюта. Электричества в комнате не оказалось.

Показывая пленникам их апартаменты, Анна Спорренберг с гордостью объяснила, что большую часть энергии здесь получают благодаря геотермальным водам. Способом, основанным на изобретении Рудольфа Дизеля – немецкого инженера, родившегося во Франции, создателя дизельного двигателя. Электричество расходовали экономно. Им пользовались лишь в немногих помещениях замка; комната, предоставленная пленникам, как видно, не входила в их число.

Пейнтер поднялся навстречу. Растрепанные, уже почти сухие волосы придавали ему бесшабашный мальчишеский вид. В таком же, как у Лизы, халате, босой, Пейнтер Кроу наполнил две керамические кружки горячим напитком.

– Жасминовый чай, – объявил он, жестом приглашая Лизу присесть на маленький диван перед камином.

Низенький столик буквально ломился под тяжестью яств: твердый сыр, хлеб, гора нарезанного ломтиками ростбифа, ваза с черникой и небольшой кувшинчик со сливками.

– Последний пир? – произнесла девушка, безуспешно стараясь вести себя непринужденно.

Утром пленникам предстояло выдержать допрос.

Пейнтер сел и похлопал ладонью по сиденью дивана рядом с собой.

Пока он резал хлеб, Лиза взяла с тарелки ломтик твердого чеддера, понюхала и положила обратно: нет аппетита.

– Нужно поесть, – велел Пейнтер.

– Зачем? Чтобы быть сильной, когда нас накачают наркотиками?

Пейнтер свернул рулоном кусок ростбифа, сунул в рот и, жуя, ответил:

– Не стоит предвосхищать события. Кто знает, как они сложатся…

Лиза покачала головой.

– Предлагаешь надеяться на лучшее?

– Лично я предпочитаю четкий план.

– Он у тебя есть?

– Да, и довольно простой. Никаких перестрелок и взрывов гранат.

– А что же тогда?

Пейнтер проглотил ростбиф и повернулся к Лизе.

– Я открыл штуку, которая действует безотказно.

– Что же?

Девушка с нетерпением ждала ответа.

– Честность.

Она устало откинулась на спинку дивана.

– Здорово.

Пейнтер взял кусок хлеба, намазал острой горчицей, добавил кусок мяса и, увенчав ломтиком чеддера, протянул ей:

– Ешь.

Лиза со вздохом приняла кулинарный шедевр – только для того, чтобы успокоить Пейнтера. Тот моментально приготовил себе второй сэндвич.

– Например, я – директор подразделения «Сигма». Мы специализируемся на расследованиях преступлений, угрожающих безопасности США. У меня под началом отряд бывших солдат спецчастей. Это действующие войска. Боевая рука УППОНИР.

Лиза надкусила корочку с острым привкусом горчицы.

– Они нас спасут?

– Сомневаюсь. По крайней мере, не так скоро. Сперва им надо убедиться, что моего трупа в монастыре нет.

– Тогда я не понимаю…

Пейнтер, откусив добрую половину бутерброда, поднял ладонь и ответил с набитым ртом:

– Начнем с полной откровенности и посмотрим, что будет. Некоторые обстоятельства насторожат «Сигму». Например, сообщения о странной болезни. Почему после стольких лет полной секретности в последние месяцы нацисты допускают серьезные промахи? Я не из тех людей, что верят в совпадения. Я кое-что подслушал. Анна намекала убийце на трудности, которые так и сыплются в последнее время. Эти люди зашли в тупик. Думаю, что в сложившихся обстоятельствах можно предложить им сотрудничество.

– И нас оставят в живых? – насмешливо спросила Лиза, почувствовав, что в глубине души зарождается надежда.

Чтобы скрыть смущение, девушка вонзила зубы в сэндвич.

– Не знаю, – все так же честно ответил Пейнтер. – Скорее всего, лишь до той поры, пока мы им полезны. И тем не менее, выиграв несколько дней, либо мы сами увеличим шансы на спасение, либо обстоятельства переменятся к лучшему.

Лиза задумчиво жевала и вскоре с удивлением обнаружила, что сэндвич исчез, а голод так и не оставил ее. Пленники залили сливками чернику и разделили ее на двоих.

Теперь Лиза смотрела на Пейнтера иначе. Он больше не казался ей горой мощных мускулов. За голубыми глазами светились острый ум и море здравого смысла.

Почувствовав испытующий взгляд, он вопросительно взглянул на девушку, и та поспешно принялась изучать тарелку с едой.

Пленники закончили поздний ужин в молчании. Отяжелев от еды, они перестали сопротивляться усталости. Трудно было даже разговаривать. Лиза наслаждалась покоем.

Допивая последнюю чашку чая с медом, она заметила, что Пейнтер потирает правый висок, а один его глаз косит: снова разболелась голова. Она не собиралась изображать врача и надоедать расспросами и обследованием, однако исподтишка пристально наблюдала за ним. Его пальцы дрожали, а зрачки подрагивали, когда он смотрел на потухающий огонь.

Пейнтер говорил о честности, но хотел ли он откровенного разговора о состоянии своего здоровья? Приступы, кажется, участились. Пейнтер много значил для Лизы не только потому, что был ее надеждой на спасение. Ей действительно нравился этот человек.

– Пора спать. Наверное, скоро рассвет.

Пейнтер, поддерживаемый за руку, с трудом поднялся с дивана.

– Я в отличной форме, – произнес он.

Не слишком честное заявление. Она довела его до кровати и откинула одеяло.

– Я могу лечь на диване…

– Не будьте смешным, ложитесь. Сейчас неподходящее время для приличий. Мы в лапах у нацистов.

– Бывших нацистов.

– Прекрасное утешение, ничего не скажешь.

С тяжким вздохом Пейнтер прямо в халате улегся в постель. Лиза легла с другой стороны и задула свечи у изголовья. Тени сгустились, но умирающее пламя очага дарило мягкий полусвет.

Лежа спиной к Пейнтеру, девушка сохраняла безопасную дистанцию. Наверное, он почувствовал ее страх и обернулся, чтобы увидеть лицо спутницы.

– Если мы умрем, – прошептал он, – то умрем вместе.

У Лизы встал комок в горле. Не такие слова ободрения хотела она услышать, и все же ей стало спокойнее. Честность, прозвучавшая в словах, даже сам голос подействовали лучше пустых уверений в безопасности. Она верила Пейнтеру. Придвинувшись ближе, Лиза нашла его руку, и их пальцы сплелись. В рукопожатии не было ничего сексуального – просто прикосновение людей, ждущих поддержки друг друга.

Он крепко сжал ее ладонь, стараясь вселить в Лизу покой и уверенность. Девушка придвинулась к нему ближе, и Пейнтер повернулся, чтобы обнять ее. Лиза закрыла глаза, не надеясь, что сможет уснуть. Однако в объятиях Пейнтера тут же провалилась в безмятежный сон.

22 часа 39 минут

Копенгаген, Дания

Грей посмотрел на часы. Прошло больше двух часов с тех пор, как он вместе с Фионой спрятался в подсобном помещении аттракциона под названием «Шахта»: тележки разъезжали среди макетов кротов, которые сооружали фантастические подземные лабиринты. Одна и та же беспрерывно повторяющаяся мелодия превратилась для Грея и Фионы в китайскую пытку.

Смешавшись с толпой посетителей Тиволи, они отправились в путешествие по «Шахте», изображая папу с дочкой. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, выбрались из тележки и залезли в служебную каморку, скрытую за вертящейся дверцей со строгой надписью «Не входить». Так и не доехав до конца «Шахты», Грей мог только предположить, чем заканчивался аттракцион: наверное, кроты-монстры попадали на больничные койки с силикозом легких, профессиональным заболеванием шахтеров.

Лихой мотивчик повторялся снова и снова, тысячи раз. Возможно, он не столь ужасен, как неотвязная песенка Диснейленда, но так же назойлив.

Сидя в тесной каморке, Грей раскрыл на коленях Библию Дарвина. Одну за другой он просматривал страницы с помощью фонарика, ища ключ к разгадке ее притягательной силы. Нескончаемый мотивчик вызывал сильную головную боль.

– У тебя есть оружие? – спросила Фиона, забившаяся в угол. – Если есть, пристрели меня скорее.

Грей вздохнул:

– Осталось потерпеть еще час.

– Я больше не могу.

Он решил дождаться закрытия парка. Наверняка все выходы из Тиволи сейчас находятся под наблюдением. Единственная возможность – улизнуть из парка, затерявшись в гуще толпы, когда в полночь публика начнет расходиться. Грей все бы отдал, чтобы узнать, прилетел ли Монк, но мобильный в каморке не работал – не было связи. Придется самим добираться до аэропорта.

– Откопал что-нибудь в Библии? – спросила Фиона.

Грей покачал головой. Его заинтересовало только династическое древо Дарвинов, нарисованное на обороте обложки. На остальных хрупких страницах не было ничего, что могло бы привести к разгадке. Обращали на себя внимание лишь несколько небрежных рисунков, сделанных от руки, и одна и та же надпись, повторяющаяся во многих местах. Грей занес в блокнот символы, нарисованные на полях Библии рукой Чарлза Дарвина. Хотя, возможно, и не Дарвина, а другого ее владельца.

– Тебе это ничего не напоминает?

Фиона вздохнула, расцепила руки, сложенные на груди, наклонилась и без интереса взглянула на надпись.

– Птичьи следы, – ответила она. – Стоило ради этого убивать мою бабушку!..

Грей закатил глаза, но промолчал. Настроение Фионы испортилось. Когда она злилась, то нравилась ему гораздо больше. Во время вынужденного заточения в тесной каморке девушка ушла в себя.

Вооружившись ручкой и бумагой, Грей нарисовал другой символ. Тот, что видел на руке светловолосого мужчины на аукционе.

– А об этом что скажешь?

С еще более протяжным драматическим вздохом она посмотрела на рисунок и покачала головой.

– Клевер с четырьмя листочками. Не знаю, что бы это могло… Погоди! – Она взяла записную книжку и поднесла ее к лицу. Глаза Фионы расширились. – Я видела его прежде!

– Где?

– На визитной карточке, – вспомнила Фиона. – Только он был нарисован немного по-другому.

Она отобрала у Грея ручку и принялась за работу.

– На чьей визитной карточке ты его видела?

– На визитке того типа, который несколько месяцев назад приходил к нам и рылся в записях. Он еще всучил нам фальшивую банковскую карту… – Фиона азартно работала карандашом. – А ты где это видел?

– На руке у человека, который купил Библию, такая же татуировка.

– Я знала! Значит, за всей этой историей стоит один и тот же подонок! Он хотел стащить Библию! А чтобы замести следы, убил Мутти и сжег магазин!

– Имя на визитной карточке помнишь? – спросил Грей.

Фиона покачала головой.

– Только изображение.

Она протянула Грею свой рисунок: более детальную прорисовку изображения, вытатуированного на руке незнакомца.

– Ты действительно узнала его? – спросил Грей, ткнув в изображение.

– Я же собираю значки… Конечно, с этой дурацкой одеждой их носить нельзя.

Грей вспомнил кофту с капюшоном, украшенную значками всех форм и размеров, в которой увидел Фиону в первый раз.

– Одно время я увлекалась кельтской культурой, – продолжала девушка. – Слушала только кельтскую музыку, и почти все мои значки были с кельтскими знаками и надписями.

– И этот символ у тебя есть?

– Его называют Земной квадрат или Крест святого Ханса. Он взывает к силе всех четырех углов земли и считается оберегом. Поэтому его еще иногда называют Узлом Щита… Это я сказала Мутти, что парню можно верить, – призналась Фиона. – А ей он не понравился. С первого взгляда. Однако когда я увидела этот знак на его визитной карточке, то решила, что с парнем все в порядке.

– Откуда тебе было знать.

– А Мутти знала. И теперь она умерла. Из-за меня, – звенящим от страдания голосом произнесла девушка.

– Чепуха. – Грей придвинулся к ней и обнял за плечи. – Эти люди с самого начала были настроены чертовски серьезно. Они непременно нашли бы способ раздобыть нужную им информацию. Никакой отказ их не остановил бы. Если бы ты не уговорила бабушку допустить их к архивам, они убили бы вас сразу.