Текст книги "Корпорация IMAGEN"

Глава одиннадцатая

Голос Льюиса доносился откуда-то сверху. С вершины холма.

– Вид… просто потрясающий!

Ей не хватало сил, чтобы крикнуть ему в ответ, даже не могла поднять руку и помахать. Езда вверх по склону вымотала ее окончательно; ее костотряс никогда бы не справился, но этот горный велосипед был настоящей отрадой: сильный, с хорошей амортизацией, он побеждал холмы на раз. Она не спрашивала, откуда он взялся, этот Norco с небольшой блестящей рамой фиолетового цвета, спрятанный в шкафу у него в прихожей. Требовалось только подкачать шины и нанести на цепь немного смазки. Наверное, остался от его бывшей девушки или бывшей соседки по квартире, одно из двух, но Льюис не вдавался в подробности, а Кэсси не собиралась расспрашивать. Позволяя ему хранить свое прошлое от вмешательства посторонних, она оберегала от вторжения свое.

Она рванула вверх по склону, перепрыгнула рытвину, наполненную грязной жижей, и вся устремилась вперед, теряя высоту, а затем бросила вес на педали, продвигаясь вверх по склону холма. Она вся отдалась действию: мышцы горели, а легкие задыхались. В голове не осталось ни одной мысли, пока она продвигалась по тропе, сосредоточенно стоя на педалях. Последний солнечный день. В любой момент погода могла измениться, что нередко случается в начале июля: к завтрашнему дню прогноз обещал дождь. У Льюиса нашлось свободное время, а у нее не было срочных заданий. Ничего неотложного. Она предложила ему устроить день отдыха; за месяц их знакомства они почти не покидали квартиру. «Не то чтобы мне не нравилась твоя кухня, – сказала она, – и, конечно, твоя спальня, но можно же провести некоторое время вместе вне этих четырех стен».

Она надеялась, что он наконец рискнет познакомить ее с кем-нибудь из своих друзей. Ну не ей же устраивать вечер с Харри или Николом! Но он выбрал велосипедную прогулку и только вдвоем. Сказал, что в будний день холмы будут в их полном распоряжении… и оказался прав. Несколько человек выгуливали собак, навстречу попалась группа пешеходов с палками для скандинавской ходьбы и с рюкзаками, – вот и все, кого они встретили.

Она принялась крутить педали более энергично, ноги горели. Устремляясь к вершине холма, забыв о трудностях этого подъема.

– Ух ты! – только и смогла она выдохнуть, перегнувшись через руль. Грудная клетка судорожно вздымалась, пытаясь восстановить дыхание. Перед ними расстилалась зеркальная гладь озера, отражая синеву неба. Никакой ряби. Идеальная водная поверхность. Солнечные лучи касались ее, вспыхивая белым светом.

– Ты умеешь плавать? – спросила Кэсси. – Хотел бы поплавать тут?

Льюис указал на знак «Опасно».

– Купаться запрещено. По-видимому, может затянуть под воду.

– Но… так тихо… Как, по-твоему, люди все равно здесь купаются?

– Даже не сомневаюсь. Наверняка дети прыгают на спор. Взрослые приходят, прихватив пива, и в какой-то момент им начинает казаться, что поплавать в озере – отличная идея. Сам никогда не видел, но… много раз видел, как в этих местах ловят рыбу.

– В озере водится рыба?

– Похоже, парни с удочками именно так и считают. Готова перекусить?

Они оставили велосипеды на вершине склона и пошли к воде. Их сторона водоема защищена; чуть дальше ветер колыхал траву. Распластавшись, Кэсси упала на спину в траву. День выдался не жаркий, но она вся горела после часа езды на велосипеде. Она закрыла глаза и подставила лицо ветерку. Тем временем Льюис распаковывал корзинку. Бутерброды. Яблоки. Шоколад. Чай.

Кэсси приоткрыла один глаз.

– Вода есть?

Он протянул ей флягу с водой, и она села, чтобы попить. Дыхание более-менее восстановилось. Она пила и не могла напиться, пока фляга не опустела наполовину, затем взяла бутерброд, внезапно почувствовав сильный голод.

– Даже не верится, – сказала она между двумя глотками, – я никогда раньше не была здесь.

– Твоему велику пришел бы конец ровно через пять минут!

– Не, ну, даже пешком… Ты часто бываешь здесь?

– Часто ли я бываю здесь? – Льюис улыбался. – Да. Бывал. Хотя прошло уже много времени с последнего раза.

– Слушай! – Кэсси наклонила голову, и Льюис вопросительно поднял брови. – Точно! – воскликнула она. – Эта тишина… она идеальная. Словно она выше всего мира. Как во сне. Но это же не сон, да? Мы же не спим?

Он протянул руку и нежно ущипнул ее за бок, и она оттолкнула его руку.

– Нет, это не сон. Во сне щекотки не бывает. – Она доела бутерброд и принялась за второй. – Иногда у меня, правда, такое ощущение, что все происходит во сне. Я имею в виду нас.

– Я мужчина из твоих снов? Да?

– Не совсем… – ответила она. Хотя в каком-то смысле так оно и было: каждую ночь, когда она засыпала рядом с ним, он следовал за ней в ее подсознание, в сны, мягкие и сладкие настолько, что иногда она не была уверена, на самом ли деле что-то произошло – прикосновение, взгляд, разговор, или только во сне. – Нет, я хотела сказать другое: это место так отделено от всего остального, от тебя и от меня.

От прочей части моей жизни. Что все кажется таким… невероятным.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но я настоящий, честное слово.

Она шутливо ударила его по руке, а он также шутливо вскрикнул.

– Проверка. Может, здесь все не так, как во сне. Больше похоже на Игру Воображения.

– За исключением того, что в Игре вряд ли встретишь знак «Опасно». Там нет глубинных течений.

– И умеешь дышать под водой.

– А я бы еще, пожалуй, поменял уток на русалок.

– Да неужели?

– А почему нет? Пристроил бы их по краям. И они бы такие выпрыгивали из воды и говорили: «Привет!» – Он помахал рукой с бутербродом в сторону уток, чаек и камышниц[14]14
  Камышницы – род водоплавающих птиц.


[Закрыть], плавающих по водной глади. – По-моему, они бы здорово обогатили пейзаж. – Конечно. Богаче просто некуда. – Она взяла яблоко и вытерла его краем куртки. Вот бы остаться здесь навсегда, только она и вода. С трудом верилось, что в озере водится рыба и есть течения, которые хотят утащить тебя вниз, невидимые под яркой гладью поверхности. Как с трудом верилось, что, когда она увидела Льюиса впервые, вид его шорт просто оскорбил ее. Теперь она позволила себе задержать на нем взгляд – мускулы, смуглая кожа, подвижный, здоровый и сильный, он полулежал, откинувшись назад на локтях. Когда они вместе, у нее возникает ощущение, что каким-то образом все устроится само собой; и ей нравилась мысль, что, возможно, рядом с ней он чувствовал то же самое.

– Ты их гладишь? – поинтересовалась она.

– Что? Шорты? Нет, конечно. Их не надо гладить: они из технической ткани.

– Ах, из технической.

– Тебе тоже надо купить такие.

– А с моими шортами что-то не так? – Она перевела взгляд на свои ноги в шортах из обрезанных джинсов.

– Ни за что не поверю, что в них удобно ездить на велосипеде.

– Зато они не стоят сто фунтов, поэтому… – Она тут же пожалела, что не промолчала. В голосе как-то сам собой прозвучало раздражение, чего она совсем не хотела. Льюис купил все для пикника, постоянно кормил ее обедом и завтраком, а она разговаривала с ним таким тоном.

– Но ты в них отлично выглядишь, – попыталась она загладить свою вину. – Похоже, они того стоят.

– Стопроцентно. Ткань почти не подлежит износу, и нет швов. Нигде не трется.

– Угу. Странно, но сейчас они вдруг стали чуточку менее привлекательными.

– Пожалуй, я лучше помолчу.

– Хорошая идея. Меньше болтай. Больше ешь.

Она протянула ему блестящее яблоко, а себе взяла другое и принялась раскручивать его за плодоножку. А, Б, В – старая игра, в которую они играли с Мэг. Каждый поворот соответствовал букве, и, когда плодоножка отрывалась, у тебя появлялась первая буква имени мужчины, за которого ты выйдешь замуж. Конечно, играть в эту игру непросто. Чтобы сыграть на отлично, нужно крутить яблоко по-настоящему на отлично, иначе застрянешь на Дейве или Грейге. Ж, З, И… плодоножка оборвалась раньше, чем она успела дойти до Л – Льюиса. Кевина, Киерана… да кого угодно. А затем, чтобы получить первую букву фамилии, надо стучать по плоду, пока не лопнет кожура, но на это она уже не заморачивалась. Ерунда, конечно, вся эта игра. Отбросив плодоножку, Кэсси с хрустом впилась зубами в яблоко. Прожевав кусочек, проглотила его. И повернулась к Льюису:

– Помнишь, ты недавно говорил, что IMAGEN теряет пользователей?

Льюис пристально посмотрел на нее.

– И что, если бы мы узнали что-то такое, чего IMAGEN не хотела бы, чтобы мы знали?

Он нахмурился:

– По-моему, ты не хотела касаться этой темы.

– Не хотела. Но вернемся к твоей идее. – Она подождала, что он заговорит, но он молчал. – Ты серьезно так считаешь?

– Считаю что?

– Ну, если б у нас что-то на них было, мы могли бы поторговаться.

– Конечно, – мгновенно подхватил он. – Да. Абсолютно.

– И ты отдаешь себе отчет, какой это риск? Ты же знаешь, как они поступили со мной… тебя это не пугает?

Глядя вдаль, за озеро, он покачал головой.

– И все для того, чтобы ты смог вернуться в Игру Воображения?

Льюис пожал плечами. Прикончил второй бутерброд и принялся за яблоко, которое получил от нее.

Зачем? Вот что она хотела спросить. Что заставляло его так рисковать? По сути, рисковать всем. Связано ли это как-то с бывшей хозяйкой ее сегодняшнего велосипеда? Но каждый заданный ею вопрос и каждый данный им ответ позволяли ему задавать вопросы ей. Поэтому она просто проглотила свое любопытство.

– Я имею в виду твое предположение об уменьшении числа пользователей? – сказала она. – И что IMAGEN перекрывает им доступ, как и нам? Так вот, по-моему, дело обстоит по-другому.

– Почему?

– Из-за масштаба происходящего. Таких людей сотни, может, даже тысячи. Каким образом компания сохраняет все в тайне? Ведь достаточно одного поста в интернете, и все вскрылось бы.

Судя по выражению его лица, Льюис неохотно признал, что ее слова не лишены смысла.

– Допустим, не только мы попали в черный список IMAGEN, – продолжила она. – Соглашусь с тобой: это слишком невероятное совпадение. Значит, нас должно быть больше. Но не верится, что так много.

– Ну, может, и не так много, – возразил он. – Но даже если нас будет еще пятьдесят… ладно, десять, это уже серьезно. Иначе зачем им прикладывать такие усилия для сохранения тайны?

– Да, об этом я тоже думала. – Теперь настала ее очередь сомневаться. – Получается, что дело в чем-то другом. И они не хотят афишировать это другое.

– Что, например?

Она покачала головой, глядя на воду, на перевернутое облако, плывущее по поверхности.

– Просто мысли бродят. Ничего особенного.

Она не может объяснить. Вспомнились Алан и его жест – рука взметнулась к голове. К ране за ухом. Девушка с волосами, убранными в хвост, трет кожу головы, буквально расцарапывая ее. Вопрос, еще не оформленный словами, всего лишь проблеск мысли: Алан и Игра Воображения как-то связаны между собой.

– Может, ты и права, – проговорил Льюис, – по-моему, есть куча моментов, к которым они не хотели бы привлекать слишком пристальное внимание посторонних.

– Например?

– Представь, могут быть сотрудники, в чьи обязанности входит наведение порядка в Игре Воображения. Компания постоянно подчеркивает, что Игра не модерируется: единственный предел – сам пользователь и все такое. А реклама сводится к «Стань рок-звездой!» и «Побывай на Луне!», но вот подтекст – так это можно назвать?

– Возможно. Зависит от того, к чему ты ведешь…

– Ну, они же не говорят открыто: «Воплоти в жизнь свои самые темные, самые противозаконные сексуальные фантазии!» или «Убей своего босса безнаказанно!», но это тоже часть проекта. И все об этом знают, но поскольку это происходит не в действительности, то и значения не имеет. Вот представь, если бы им пришлось обнародовать подробности пользовательских фантазий.

– Персональные данные обезличиваются, поэтому вряд ли удалось бы разоблачить педофила, проживающего по соседству. И фантазии о всяких незаконных вещах не так уж часто встречаются. Имея дело с такой реалистичной технологией, большинство людей все равно сохраняют осознание не того, что за ними наблюдают, а возможности того, что за ними могут наблюдать. Согласна, категории, которые мы выбираем, – в смысле, пользователи выбирают, – компания использует для получения и анализа данных, и иногда эти данные бывают довольно тревожными. И этот фактор отразился бы на компании не очень хорошо. Но, если речь идет о фантазиях, разве они могут быть противозаконными? Наоборот, Игра Воображения дает безопасный выход для побуждений такого рода. Во всяком случае, это аргумент компании.

Кэсси откусила последний кусочек яблока. Обычно она съедала яблоко полностью, оставляя только плодоножку, но сегодня темные семечки, гнездящиеся в бледной плоти сердцевины, напомнили ей о тараканах в ее комнате. Она отбросила огрызок и взяла термос.

– Чаю?

– Да, пожалуйста. Вот скажи, что ты делала самое плохое?

– Ой! – Кэсси протянула ему чашку с чаем – крышку от термоса и подула на руку, куда выплеснулось немного горячей жидкости. – В Игре Воображения?

Он кивнул.

– Я расскажу, если ты тоже расскажешь.

Она сразу вспомнила тот случай, просто не знала, стоит ли признаваться в нем. До сих пор было стыдно за совершенное и за те категории, которые она тогда выбрала (насилие >> убийство >> млекопитающее; кровь – без записи испытанных угрызений совести). А Льюис, может, рассмеется. И ей станет легче, когда все превратится в глупую шутку.

– Я убила кошку.

– Кошку? Зачем убивать кошку?

– Ну, понимаешь… я тогда работала над сегментацией данных по некоторым категориям… Изнасилование, убийство, пытки. Физическое насилие, психологическое насилие. И вырисовывались некоторые закономерности: например, небольшое число пользователей выбирали такие субкатегории постоянно, каждый день и во время каждого сеанса Игры Воображения, другие скорее разово. Просто попробовать. Будто человек спрашивал себя: интересно, как это – убить?

Она посмотрела на Льюиса, и он чуть заметно кивнул. Прочистила горло и продолжила:

– Хотелось посмотреть, получится ли понять, почему люди так поступают. Но убить человека я бы не смогла… У меня нет такого качества. И теперь я думаю: слава богу, что не убила человека, и неважно, что это всего лишь Игра Воображения…

Она сделала глоток чаю. У него был пластмассовый привкус от термоса.

– Будто на самом деле ты этого и не делал, а при этом… будто все равно сделал. Я не… не хочу вдаваться в подробности. – (Крик, похожий на крик крайне испуганного ребенка; болезненный хруст, мягкое податливое движение черепа под железным прутом; раздавленный мех, кровь и все еще смотрящий прямо на нее глаз.) – И тем не менее я убила, и именно по этой причине. Пришлось заставить себя, и впоследствии… – Она провела перед собой рукой. – Я все стерла начисто, совершенно начисто. Все это кровавое месиво, эти… останки. Затем снова вообразила эту же кошку живой, но воспоминание, что я ее убила, не исчезло.

– То есть ты жалеешь, что убила животное. – Она кивнула. – Не беспокойся, я не осуждаю. Честно говоря, я и сам недолюбливаю кошек, – пошутил он, на что она и надеялась.

Ее смех прозвучал натянуто.

– Глупо, конечно. И мне правда жаль. Я и выбрала-то кошку потому, что они очень похожи на людей. Не хотелось облегчать процесс… Кстати, по-моему, Пита знает, что я сделала. Она смотрит прямо в душу, и неважно, сколько сухого корма я скормлю ей. Да, давно хотела спросить: если ты не любишь кошек, откуда у тебя кошка?

– Ну, вроде как в наследство досталась. – Он держал почти доеденное яблоко в руке. – Как думаешь, можно бросить огрызок в воду?

– Наверное, нет.

Он бросил огрызок в высокую траву позади себя. И взял кусочек шоколада.

– Твоя очередь, – сказала она.

– Ладно, я никого не убивал. Но, пожалуй, сделал кое-что похуже. – Он посмотрел на нее, и черты его лица стали более жесткими. Появилась отстраненность, которой она раньше не замечала. – Я причинял боль.

– Причинял кому-то. Ты имеешь в виду…

– Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, – повторил он, – но… да, я поступил очень плохо. И делал это медленно. Намеренно. Он заслужил такое обращение. – Пожав плечами, Льюис открутил крышку термоса.

– И… ты жалеешь о том, что сделал?

– Я ни о чем не жалею, как бы то ни сложилось. Какое это имеет значение? Ничего же не меняет. Но я бы не стал делать так снова.

С минуту они молчали, глядя на глубокую сверкающую воду.

– В мире случаются вещи и похуже, – проговорила Кэсси, откидывая волосы с лица. Очень хотелось смыть с себя весь их разговор. – Я, наверное, все-таки пойду искупаюсь.

– Нет, не надо, пожалуйста, не надо.

– Да ты только посмотри. Водная гладь, как зеркало. Разве она может таить опасность?

– Кэсси, перестань. Если ты полезешь в воду, и глубинное течение утащит тебя на дно, мне придется спасать тебя, а я, правда, совсем не хочу утонуть.

– Не надо меня спасать. Оставь это решение на моей совести.

– Да, но я бы все равно стал спасать тебя. Надеюсь, ты понимаешь это?

Она неохотно согласилась:

– Неужели правда стал бы спасать?

– Кстати, а у тебя есть с собой купальник?

Она неторопливо перевела на него изучающий взгляд.

– Хорошо, я, наверное, не стану возражать, если ты просто немного поплаваешь у самого берега… Кэсси, ну хватит! – Огрызок яблока Кэсси отскочил от его груди, и вслед за ним полетела смятая обертка от бутерброда. – Эй, послушай: прости меня, пожалуйста. За все… Я не хочу, чтобы мы поссорились. Мне очень по душе, что мы можем говорить обо всем.

– О чем? О купании нагишом? Об убийстве кошек? О сценах из «Бешеных псов»[15]15
  «Бешеные псы» – дебютный фильм Квентина Тарантино (1992 г.).


[Закрыть]? – Она отломила для него кусочек шоколада. – Да, обо всем! И о нас, и об IMAGEN, и об Игре Воображения. По-моему, – сказал он с набитым ртом, – именно встреча с тобой навела меня на мысль… возможно, получится вернуть ее. Потребовать восстановления аккаунта. Знаешь, одно дело, если я буду сидеть и болтать без умолку, и совсем другое, если буду действовать. Найду основание для сделки с ними.

– Какое основание?

– Ну… попробую отыскать других пользователей вроде нас, тоже занесенных в черный список. И мне нужно придумать, как разыскать этих людей.

– Попробуй посетить все группы психологической помощи в стране. Меня же ты нашел именно так.

– У всех свои совпадения, – рассмеялся Льюис. – Не факт, что этот способ сработает опять. Но… понятно, большой риск. Готов выслушать идеи получше… – Он сделал паузу и, когда она промолчала, добавил: – Если придется, я все сделаю сам.

– Еще шоколада?

– Но если бы нас было двое…

– Тогда я его убираю, да? И термос, если ты больше не будешь?

– Кэсси. – Он отодвинул термос подальше от нее. – Остановись на минутку, и просто… Слушай, может, ты все-таки поможешь мне?

– Каким образом?

– Не знаю… вдруг у тебя остались связи в IMAGEN…

Она подумала о Харри, своей бывшей коллеге, единственной, кого она еще могла назвать другом, и покачала головой.

– Нет, не остались…

– Или если б ты вспомнила что-то такое, что могло бы помочь. Ты же там работала! Подумай, вдруг у тебя появится идея, как разыскать таких пользователей, как мы… Или как ты только что сказала, возможно, есть что-то совершенно другое, и компания хочет сохранить это в тайне. Да что угодно, что подойдет для возвращения в Игру!

– Мне надо время подумать. Не уверена, есть ли что-нибудь…

– Даже просто понимая, чего я хочу, ты уже со мной. Ты на моей стороне. Значит, это не только я, Давид против Голиафа[16]16
  В Ветхом Завете (1 Книга Царств, гл. 17) говорится об огромном филистимлянском воине, потомке великанов Голиафе, с которым вступил в противоборство юный герой Давид. Он был несравненно слабее противника и потерпел бы поражение, если бы боролся с Голиафом на равных. Давид победил Голиафа, убив его камнем, брошенным из пращи.


[Закрыть]. Кэсси закрутила крышку термоса.

– Ты сам-то веришь?

Он рассмеялся:

– Нет. А ты?

– Тоже нет. Но моя вера не имеет значения. – Она аккуратно укладывала остатки пикника обратно в корзину. – Людям нравится поддерживать неудачников, отождествляя их с более слабыми, меньшими, не имеющими опыта. Мы все остро осознаем свою уязвимость. И понимаем, что в глубине души мы крошечные, в общем-то, ничто. Цепляемся за все, дающее надежду, что ты можешь стать больше, чем есть на самом деле. Что получится вырваться за пределы своих возможностей и своих ожиданий. Передай, пожалуйста, обертку от бутерброда. Поэтому мы все Давид.

Он смотрел на нее, приоткрыв рот.

– Ты точно не Голиаф?

– Ха! – криво усмехнулась она. – Я определенно Давид.

– Ладно, Давид… А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Мисс Разворот. Ты же говорила, что именно я вбиваю тебе в голову идеи насчет IMAGEN. И что же они там вытворяют?

На самом деле она не знала. Но, похоже, и Льюису, и Алану нужно от нее одно и то же: покопаться в IMAGEN и найти… что найти? Что-то здесь было не так. Все казалось каким-то неопределенным.

– Ну, немного суетятся. Возможно, находят себе друзей.

Он бросил на нее насмешливый взгляд, затем, протянув руку, в шутку постучал пальцем по ее лбу. Его прикосновение отозвалось в ней эхом: точка, точка, точка. Знакомый аккорд, но сыгранный неуместно.