Текст книги "Тщеславие"

– Вы что, меня не слушаете?

– Слушаю, и с большим удовольствием, когда вы говорите разумные вещи, – ответил он ровным голосом и высвободил руку. – Но до сих пор ничего толкового вы не сказали – лишь несете всякую чушь. Так вот, повторяю… но не пропускайте ни слова. – Он достал из шкафа ее плащ. – У меня к вам есть предложение, но не из тех, что предполагают куплю и продажу. Зарубите это себе на носу… Как мне кажется, оно выгодно нам обоим. – Руперт наклонился и подхватил ботинки. – Надевайте. Коньки на них легко прикрутить. Теперь, где ваша муфта? Ах, вот она.

На лице Руперта появилось такое довольное выражение, словно он обнаружил клад, а не меховую муфту и перчатки.

– А теперь быстрее одевайтесь, а я объясню добрейшей миссис Форстер, что вы вернетесь только после обеда.

– Нет… подождите…

С подчеркнуто терпеливым видом он остановился в дверях:

– В чем дело?

Октавия растерянно смотрела на него:

– Но нельзя же просто забрать меня вот так!

– Если нельзя вот так, моя милая леди, то мне не удастся осуществить то, что я задумал. Я жду вас внизу.

Руперт вышел, намеренно оставив дверь приоткрытой. Октавия прикусила губу и посмотрела на спящего отца. Опиум сделал свое дело – девушка по опыту знала, что мистер Оливер Морган будет спать долго. Миссис Форстер присмотрит за ним, а она заплатит за это из тех денег, что завтра «заработает».

Если лорд Руперт не собирается предлагать ей стать его любовницей, то что же еще он мог иметь в виду? Девушка была в растерянности.

Слабый солнечный луч проник сквозь тусклое стекло и упал на ее лицо. Октавия вдруг поняла: вовсе не важно, что он имеет в виду. Что бы он ни предложил, это должно изменить ее теперешнюю жизнь. Солнце сияет, Серпентайн замерз, и остаток длинного дня она проведет за стенами своей унылой тюрьмы!

Октавия сорвала серый халат, набросила на плечи плащ и тихо выскользнула из комнаты. Она бежала вниз по лестнице, не в силах сдержать радости, казалось, захлестнувшей не ее, а какую-то другую девушку из полузабытого прошлого.

У подножия лестницы Руперт разговаривал с миссис Форстер. Домовладелица выглядела довольной, и Октавия заметила, что в ее руке блеснуло серебро.

– Сходите поразвлекайтесь, дорогуша, – сладко улыбнулась она своей квартирантке. – А за папой я присмотрю, не бойтесь. Заднюю дверь, на случай если вернетесь поздно, оставлю открытой. – Она заговорщически подмигнула.

Октавия внутренне сжалась. Пытаться переубедить добрую женщину бессмысленно. Да и что еще она могла подумать! Неудачливая молодая женщина принимает покровительство богатого джентльмена. Что может быть естественнее? В их округе любой так решит.

Вздохнув, Октавия вышла за лордом Рупертом на улицу, где стоял экипаж, запряженный уже знакомой парой гнедых. Руперт помог ей сесть в коляску, и через десять минут они уже оставили позади унылые улочки Ист-Энда.

– Я, безусловно, отдам деньги, которые вы заплатили миссис Форстер, – проронила Октавия.

– Безусловно, – вежливо согласился Руперт. – Просто я хотел, чтобы вы знали, что ничем не обязаны этой добрейшей женщине, и чувствовали себя свободно.

– Завтра я рассчитываю оказаться при деньгах, – немного скованно сообщила девушка.

– Собираетесь на дело, мисс Морган? – Он натянул вожжи и повернул коляску на Пиккадилли, – Собираюсь, раз это нужно. Вы-то уж лучше других должны меня понять!

– А кто говорит, что не пойму? Не следует делать поспешные выводы.

Октавия минуту помолчала.

– Вас трудно понять. Что у вас за предложение?

– Всему свое время.

Подъезжая к Серпентайну, они уже издали заметили оживление: обилие экипажей, верховых, чинных господ, прогуливавшихся по морозцу, – словом, всех тех, кто приехал сюда исполнить главную обязанность члена общества – показать себя и посмотреть на других.

Если бы ее жизнь сложилась иначе, она бы тоже находилась сейчас в этой красивой толчее, горько подумала Октавия, удачно бы вышла замуж, и этот мир стал бы ее миром.

– Ваш отец разорился еще до того, как вы начали выезжать? – Руперт словно читал ее мысли.

– Да, но я не думаю, чтобы светская жизнь доставила мне удовольствие, – пожала плечами девушка.

– Ну и характерец, – хмыкнул Руперт. – А сколько вам лет, Октавия? Двадцать один? Двадцать два?

– Двадцать два. Старая дева, – невесело рассмеялась она.

– Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. – Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. – Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.

Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.

– У вас, я вижу, немало знакомых, – едко заметила она вместо ответа. – Даже слишком много для разбойника с большой дороги.

Руперт усмехнулся:

– Здесь, мисс Морган, я такой же разбойник, как вы карманница.

Он натянул вожжи у деревянной будочки, в которой продавали горячий шоколад в кружках и жареные каштаны. Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу мальчишки, готовые заняться лошадьми конькобежцев, выписывавших на льду под музыку маленького цыганского оркестра сложные фигуры.

Руперт выпрыгнул из коляски.

– Позвольте, мисс Морган.

Он ловко прикрепил коньки к подошвам ее ботинок и перенес девушку к самой кромке льда:

– Скажите, когда будете крепко стоять на ногах. Октавия подождала минуту, привыкая к конькам, затем вместо ответа весело рассмеялась и, высвободившись из его объятий, заскользила на одной ноге к середине озера. Закружилась, помахала ему рукой.

Девушка напоминала Руперту выпущенную из клетки птичку: она носилась по озеру, и, когда пролетала мимо, он слышал ее переливчатый смех.

– Как здорово! – Глаза Октавии сияли, а щеки раскраснелись от мороза.

Прилив желания неожиданно захлестнул Руперта. В этот миг он хотел ее так, как никогда раньше не хотел ни одну женщину, хотел именно такой – смеющейся, радующейся физическим ощущениям.

Октавия заметила в его лице перемену, и смех моментально замер. Выражение ее лица было все так же открыто, глаза по-прежнему блестели, но блеск стал другим – похожим на блеск его собственных глаз. Почти безнадежно она оглянулась на многолюдный каток, словно внезапно почувствовала приступ голода, который невозможно немедленно утолить.

– Поехали вперед, подальше от толпы. – Голос Руперта будто оборвал образовавшуюся между ними невидимую связь. – Не хочу, чтобы меня перебивали. – Он взял ее за руку и увлек туда, где было меньше катающихся.

Октавия уже понимала, что согласится на любое предложение – что бы он ей ни сказал. Ее, как обломок кораблекрушения, подхватил мощный прилив, и она, не в силах сама выбирать путь, летела туда, куда несла ее волна. Октавия знала одно: всеми силами нужно оторваться от призрачного настоящего и мрачного будущего, которое это настоящее сулит. Либо ухватиться за предложенную судьбой возможность, либо утонуть в безнадежности.

– Итак? – Она сделала оборот на три четверти и оказалась с Рупертом лицом к лицу. – Каково ваше предложение?

– Брак, – просто ответил он. – Небольшой обман, который позволит вам отомстить людям, погубившим вашего отца, а мне разделаться со своим собственным врагом.

Октавия не поверила своим ушам. Она предполагала все что угодно, но только не это.

– Что вы подразумеваете под небольшим обманом?

– Я не предлагаю сочетаться настоящим браком, – ответил он так, будто это само собой разумелось. – Просто в обществе мы будем представляться молодоженами. У меня хватит средств, чтобы оплатить всю затею: приобрести хороший дом, карету, нанять слуг… А потом мы осуществим нашу месть.

Его лицо изменилось, в глазах появилась уже знакомая холодная отрешенность, словно в один миг он надел маску.

– А кому… кому собираетесь мстить вы?

– Одному человеку… Человеку, повинному в мелком недоразумении, в результате которого я оказался на большой дороге. – Голос Руперта звучал отрывисто. – Больше пока вам знать не требуется. Вам придется очистить его карманы. Но то, что нужно украсть, он хранит очень бережно, и поэтому вы познакомитесь с ним достаточно близко. Если надо, даже соблазните его… Не думаю, что это вызовет какие-то трудности. Он из тех людей, которые не устоят перед возможностью попользоваться тем, что принадлежит другим, а его тщеславие таково, что внимание привлекательной женщины лишит его всякой осторожности.

В голосе Руперта Октавия различила такую злобу, что у нее застыла кровь в жилах.

– Я должна его соблазнить? – Она изо всех сил старалась понять, что стоит за его предложением. – Вы уложите меня в постель с этим человеком?

– Да, если это будет необходимо, – сказал он с холодной убежденностью. – Где-то на теле он постоянно носит миниатюрное колечко, настолько маленькое, что подойдет только ребенку. Вот это-то кольцо вы и украдете.

– Но откуда вы знаете, что он постоянно носит кольцо на себе? – Октавия посмотрела на него в замешательстве.

Знал, потому что Руперт так носил свое, и был убежден, что Филипп тоже следует традиции Уиндхэмов – суеверию, если угодно, согласно которому с кольцом нельзя расстаться до тех пор, пока не наденешь его на палец сыну или не ляжешь с ним в землю.

– Уверен, – ровным голосом отозвался он. А потом, когда он получит кольцо, на сцену выступит воскресший Каллум Уиндхэм, законный граф Уиндхэмский. Филипп будет уничтожен.

– И вы заставите меня лечь в постель с этим человеком? – медленно переспросила Октавия, хватаясь за предмет хоть сколько-нибудь понятный в их странном разговоре.

Зрачки его глаз сузились.

– В обмен на это я обязуюсь раздавить тех людей, что обокрали вашего отца, и вернуть вам состояние.

– Но как вы это сделаете?

– Объясню позже, когда расставим декорации на сцене. Но будьте уверены, я сдержу свое слово. После того как наш маленький спектакль подойдет к концу, вы с отцом получите обратно и деньги, и дом.

Октавия решительно ничего не понимала. Как лорд Руперт сможет выполнить свое обещание? А она сама? Сознательно лгать незнакомцу и в конечном счете его соблазнить?

– А этот… этот брак? – Октавия безнадежно потянула за другой кончик.

– Расстанемся, когда в нем отпадет нужда, – просто ответил он. – Вы получите свое, я – свое, а для того чтобы не было пересудов, придумаем какую-нибудь историю.

– Вы хотите, чтобы в вашей пьесе я сыграла роль шлюхи, – бесцветным голосом заметила Октавия. Внезапно ей стал очевидным хотя бы этот простой факт. Грабитель с большой дороги пытался купить ее как проститутку, но не для собственного развлечения, а хуже – в качестве орудия осуществления своих планов.

– Знаете, дорогая, в нашем мире любовные связи – обычная вещь, – пожал плечами лорд Руперт. – Я прошу о том, что до вас совершило бессчетное число женщин и столько же совершит после вас. Ваш разум и чувства совершенно здесь ни при чем.

А что станется с отцом? Есть ли для него место во всем этом плане? Судя по всему, ее будущий компаньон об Оливере Моргане вовсе не думал. Но сейчас это казалось не важным и Октавии.

Девушка отвернулась, чтобы скрыть противоречивые чувства, отражавшиеся на ее лице.

– А что будет с нами? С нашим фиктивным браком? Тоже не потребуется ни разума, ни чувств?

С минуту лорд Руперт молчал, потом сухо произнес:

– Не знаю.

Октавия промолчала, и он продолжал спокойным, практичным тоном:

– Если вы предпочтете лишь играть роль моей жены, я стану уважать ваше желание.

– А это то, что предпочли бы вы сами? – Она по-прежнему не смотрела на него.

– Нет.

Он нежно повернул ее к себе.

– Вы ведь наслаждались той ночью, любимая, но клянусь: все, что было между нами, – ничто по сравнению с тем, что могло бы быть.

Краска бросилась ей в лицо. Октавия почувствовала, что помимо собственной воли начинает таять от тепла его голоса и жара глаз.

– Мы будем вместе и вместе отомстим своим врагам. Одурачим слепых идиотов, которые не видят дальше собственного носа. – Он внезапно рассмеялся. – Дадим им урок, мисс Морган?

Октавия обернулась на конькобежцев, сытых, довольных, закутанных в меха, и вспомнила босоногих детей на льду замерзших сточных канав, женщин, прижимавших к груди бутылки из-под джина, и позабытых, жалобно плачущих младенцев.

Да, благодаря Дирку Ригби и Гектору Лакроссу она знает, что такое изнанка роскошной лондонской жизни – страшный мир, в котором они с отцом должны провести всю оставшуюся жизнь.

Да, это безумие – согласиться на предложение лорда Руперта. Но если бы его планы удались!

Но сможет ли она хладнокровно соблазнить незнакомого мужчину? Во имя общей цели? Октавия уже давно рассталась с излишней щепетильностью: в последние три года она была для нее непозволительной роскошью. К тому же теперь она была уже не девушка. А для женщины, которая постоянно рискует головой, шаря по карманам, чтобы заработать на жизнь, соблазнить мужчину ради денег – пустяк. Петля не грозит… Если только не поймают, когда станет воровать кольцо… Октавия невольно вздрогнула. В плане лорда Руперта не было толпы, в которой можно укрыться.

Но ее не застукают – она для этого слишком опытна. Быстрая и ловкая. Нет, не поймают. А когда все останется позади… позади – тогда будущее станет тем, чем должно было стать для нее.

Руперт читал отражавшиеся на ее лице мысли так же ясно, как будто смотрел в раскрытую книгу. Ему не нужно было слышать ответ – он его знал.

– Вы знаете имена тех людей, что обокрали вашего отца? – спросил он через минуту.

– Людей? – презрительно переспросила Октавия. – Не людей, а свиней.

Он склонил голову в знак того, что принимает ее поправку.

– Вы знаете, как зовут тех свиней?

– Дирк Ригби и Гектор Лакросс. Вы с ними знакомы?

– Кажется, приближенные принца Уэльского. Мы раскланиваемся, но можно познакомиться покороче. Они вас знают?

Октавия покачала головой:

– Меня не было, когда они познакомились с отцом. Он был на водах в Харроугейте, и эти двое показались ему такими приятными. – Девушка пожала плечами.

– Хорошо. Удачно, что они вас не знают, – отрывисто заключил Руперт. – Поехали, вы замерзли. Вернемся к остальным. Я покажу вам вашу жертву.

– А что станет с отцом, пока мы будем наводить в мире справедливость?

– Скажите ему все, что хотите, и я поддержу вас, – беззаботно ответил Руперт.

Октавия знала, что отец не станет задавать бестактных вопросов, потому что не захочет получить на них неловкий ответ, и примет перемены, по крайней мере сделает вид, с обычным безразличием.

Итак, свершилось. Они заключили контракт, и ее жизнь вот-вот переменится. Эта странная сделка ничем не закреплена – даже торжественным обещанием выполнять все условия, – но Октавию это нисколько не смущало.

Руперт взял ее за руку, и они покатили в другой конец озера, к нарядной толпе. Октавия исподтишка взглянула на своего спутника. Она почти ожидала увидеть дьявольскую усмешку или что-нибудь в этом роде, но ошиблась: его лицо было по-прежнему холодно и спокойно, лишь насмешливая улыбка вдруг скривила губы.

– Вон там. Видите худощавого высокого джентльмена с красивыми вьющимися волосами в темно-красном бархатном плаще? Он называет себя графом Уиндхэмскмм.

– Называет? – Октавия пристально посмотрела на своего кавалера. – Вы хотите сказать, что он им не является?

– Не является. Но для успеха нашего представления вы будете признавать его титул.

Какая за всем этим скрывается тайна? Октавия смотрела на человека, которого намеревалась соблазнить и обокрасть. Он скользил на коньках легко и уверенно, с подчеркнутой элегантностью. Из-под шляпы выбивались роскошные, ненапудренные золотистые кудри. Он был слишком далеко, чтобы Октавия смогла его хорошо разглядеть, однако она отметила грацию и уверенное изящество каждого движения.

– Кто он вам?

– Враг.

Такое прямое и честное заявление не оставляло возможности для дальнейших расспросов, но девушка все же продолжала:

– И вы мне не скажете, чем он вас обидел?

– Вам нет необходимости это знать.

Больше Октавия не проронила ни слова. Она смотрела на человека, который называл себя графом Уиндхэмским, и чувствовала странное стеснение в груди.

Что это? Дурное предчувствие или нечто совсем иное? Сейчас она не смогла бы ответить на этот вопрос.

Глава 7

– Пойдемте скрепим наш контракт.

Спокойный голос Руперта вломился в сумбурную круговерть ее мыслей.

– Я обещал вам обед. – Блеск его глаз привел Октавию в трепет.

– Где? – еле слышно спросила девушка. – Где мы будем обедать?

– Это зависит от вас, мисс Морган. – В глазах напротив появились золотистые искорки. – Мы можем пообедать в «Пьяцце», а потом я отвезу вас в Шордич.

Но, – продолжил он мягко, – ваше платье вышло из моды. В «Пьяцце» собирается светское общество, а я знаю, как неприятно чувствовать себя плохо одетым. Придется не снимать плащ, а есть в плаще, согласитесь, странно.

– Наверное, – тихо согласилась Октавия. Что он задумал? Кажется, у лорда Руперта, как всегда, есть план.

– Нам нужно многое обсудить, – спокойно продолжал он. – Детали и прочие мелочи. Это проще сделать в каком-нибудь укромном уголке, а не в людном ресторане.

– Думаю, что вы правы. – Октавия поняла, чего он хочет. – Что же вы предлагаете, милорд?

Руперт задумчиво нахмурился, словно и впрямь перебирал в уме разные возможности.

– Я бы остановился на «Королевском дубе», – наконец произнес он. – Там нас никто не потревожит.

– Но оттуда трудно вернуться домой, – рассудительно возразила девушка. – Будет поздно ехать из Патни в Шордич, а вам придется еще возвращаться назад.

– Вы правы. Это обязательно нужно принять во внимание.

– Конечно, папа, может быть, проспит до самого утра, а если проснется, о нем позаботится миссис Форстер… Если бы я могла переночевать в «Королевском дубе»… – Она тоже говорила, словно размышляя. – Это, вероятно, выход, как вы считаете?

– Вероятно. Вы этого хотите, мэм?

– Если такое решение обогатит мой опыт, мы сразу убьем двух зайцев. – Скромно потупив глаза, Октавия острием конька выводила узоры на льду.

– В этом я вам ручаюсь. Время мы проведем с толком.

– А время, сэр, это самое главное, когда планируешь такое грандиозное дело.

– Я с вами абсолютно согласен.

Октавия подняла голову и встретилась с Рупертом взглядом: его глаза смеялись, но в глубине их разгорался золотистый огонь.

– Что ж, тогда лучшего места, чем «Королевский дуб», нам не придумать.

Лорд Руперт церемонно поклонился:

– Удачный выбор, мэм.

– И сделала я его сама. – Октавия заскользила за Рупертом к кромке льда. Руперт оглянулся на нее:

– Успокойтесь, мэм, когда речь идет о серьезных решениях, я всегда стремлюсь добиться единодушия.

– Я совершенно спокойна, сэр.

Октавия села у края льда, чтобы отцепить коньки. Она прекрасно понимала, что ее видимое спокойствие не обмануло Руперта. Но это не смущало ее. Сейчас она думала лишь о предстоящем уроке, о том, что вновь обретет радость той ночи, но на этот раз ее ощущения не окажутся сном.

Руперт подал ей руку. Сила затянутых в перчатку мужских пальцев привела девушку в такой трепет, что она даже пошатнулась, точно у нее подкосились ноги.

Но тотчас взяла себя в руки и, кляня себя за слабость и расходившиеся нервы, пошла к коляске. Можно подумать, что она слабонервная девица, которой, чтобы не упасть в обморок, нужны обожженное перышко и нюхательная соль!

Не дожидаясь, пока лорд Руперт предложит ей руку, забралась в экипаж, удобно устроилась на сиденье и, плотно запахнув плащ, принялась с интересом разглядывать катающихся.

Сев рядом, Руперт, не говоря ни слова, искоса посмотрел на нее. Октавия знала, что он прекрасно понимает, что с ней происходит. Ей казалось, что он удивляется ее чувствам, но от этого ее неловкость усиливалась. Странные желания переполняли ее. А он? Он был совершенно спокоен, во всяком случае, внешне. Экипаж тронулся.

Октавия плотно закуталась в плащ и отодвинулась к самому краю сиденья. Было бы не так стыдно, если бы ее спутник испытывал нечто подобное. Однако Руперт Уорвик слишком сдержан и холоден, слишком искушен в любовных делах, чтобы его захлестнуло непрошеное, бесконтрольное чувство. Октавия была в этом убеждена.

– Если отодвинетесь еще на дюйм, то вывалитесь из коляски, – раздался спокойный голос. – Разве я занимаю так много места?

– Нет… конечно, нет, – поспешно ответила Октавия. – Просто не хочу мешать… чтобы вам было легче управлять лошадьми… и вообще. – Она замялась, лицо горело огнем.

– Очень разумно с вашей стороны! – Он перехватил вожжи правой рукой, а левой обнял девушку и подвинул ее к себе так близко, что ее щека коснулась его плеча. – Вот так гораздо лучше.

– Но не очень прилично. – Октавия старалась держаться прямо.

Лорд Руперт усмехнулся:

– Может быть, и так…

Октавия промолчала, решив, что пора переменить тему разговора.

– Когда вы снимете для нашей инсценировки дом?

– Я уже снял удобный меблированный дом на Довер-стрит.

Ответ Руперта настолько поразил Октавию, что все мысли о предстоящих знойных часах сразу исчезли. Она дернулась в сторону, высвобождаясь из его объятий, и чуть не упала с сиденья.

– Уже? Но откуда… как вы могли узнать, что я соглашусь?

Руперт сосредоточился на управлении лошадьми.

– Я оптимист.

– Вы слишком много на себя берете, сэр!

– Разве? – Он посмотрел на нее с откровенным удивлением. – Будет вам, Октавия. Я ведь говорил, мы люди одного сорта. Мне было нетрудно догадаться, как вы ответите на мое предложение, словно его сделали мне самому.

– Из всех зазнаек, из всех наглецов вы самый… – Она замолчала, пытаясь сдержать гнев.

– Слов не хватает?

– Безумие! – Взрыв все-таки произошел. – Я вас ненавижу! Что же я здесь делаю?

– Я думаю, ответ вы знаете сами. – Он хлестнул лошадей, экипаж свернул с Лондонского моста и оказался в тихом районе к югу от реки. – Вы хотите меня, и я, дорогая, вас не разочарую. Вы стремитесь к мести – я тоже. Так что давайте покончим с притворством. По крайней мере между собой.

– Вы представляетесь аристократом, а откровенны, как извозчик.

– Мне ближе простая речь, – ответил Руперт, – и если моя прямота вас оскорбляет, мне остается только извиниться, но боюсь, что я уже не в состоянии изменить привычки всей моей жизни.

– Какой жизни?

– Может быть, когда-нибудь я вам о ней расскажу.

– Вам известна моя история, отчего же мне нельзя знать вашу?

– Потому что я предпочитаю вам о ней не рассказывать.

– Мы будем жить под одной крышей, делать одно дело, и вы ждете, что я вам подчинюсь, не зная о вас ничего… даже почему вы оказались на большой дороге? – От негодования ее голос сорвался. – Мне неизвестно даже ваше имя. Лорд Ник, лорд Руперт… Эти имена не настоящие? – Нет.

От того, как он это сказал – просто и спокойно, – Октавия не нашлась что ответить. Казалось, ничто не может пробить невозмутимое спокойствие ее спутника. Маска уставшего от мира циника и превосходство, которое он источал, приводили девушку в бешенство. Он сделал ее частью каких-то своих планов, даже не заручившись ее согласием! Она для него лишь инструмент, которому еще предстоит придать необходимую форму.

Между тем зимний день начал меркнуть, и в домах по обе стороны дороги стали зажигаться огни. Спутник Октавии упорно молчал, а сама Октавия никак не могла решить главного – что ей делать. Сказать ли, что она передумала и на таких условиях не собирается принимать участия в его затеях? Может быть, потребовать, чтобы он повернул коляску и отвез ее в город?

Но ничего такого Октавия не сказала. Наконец в сгущающихся сумерках приветливо замаячили огни «Королевского дуба». Когда коляска подъехала к крыльцу, навстречу путникам, как и в прошлый раз, вышли Бен с долговязым парнем.

– Не ждали тебя так рано, Ник, – вместо приветствия проворчал Бен. – Снова привез ту же мисс?

– Да, старина, – весело согласился грабитель, соскакивая на землю. – Нам нужно обсудить кое-какие важные дела, а здесь, кажется, для этого самое спокойное место.

– Уж конечно. – Бен зашелся от хохота. – Знаем мы, какие важные дела бывают в «Королевском дубе». Октавия одарила хозяина таверны ледяным взглядом:

– Сомневаюсь, Бен, чтобы вы вообще что-либо знали. Зачем я здесь, вовсе не ваше дело, и я буду вам весьма благодарна, если свои замечания вы оставите при себе. – Она круто повернулась и вошла в таверну. Если нельзя одолеть самого грабителя с большой дороги, то она поставит на место по крайней мере его людей.

– Ничего не скажешь, остра на язычок. – Судя по всему, Бена нисколько не тронул выговор Октавии. Руперт просто пожал плечами, как бы соглашаясь с хозяином таверны, и последовал за девушкой.

Из кухни показалась Бесси. Ее лицо горело – она только что переворачивала на очаге оленью ногу. Октавию она словно не заметила, а Нику приветливо кивнула:

– Идите сразу в столовую, Ник. Ваша гостиная еще не согрелась. Таб только-только разожгла там камин. Мы не ждали вас так рано.

– Ничего. Принеси мне пива, а мисс Морган выпьет мадеры. – И он провел Октавию в столовую.

"Господи, неужели там так же много народу, как в прошлый раз», – лихорадочно думала Октавия.

Стоило Октавии и Руперту войти в зал, как поднялся радостный шум. Радушно отвечая на приветствия, Руперт подвел девушку к камину. Словно почувствовав мучительный стыд, охвативший Октавию, он стал обращаться к ней с подчеркнутой почтительностью, что так не походило на его обычную манеру.

– Позвольте принять у вас плащ, мисс. – Он расстегнул застежку, не дожидаясь, пока она сделает это сама, и помог снять плащ. – Прошу вас, садитесь и грейтесь. Таб сейчас принесет вам бокал мадеры.

В столовой повисло любопытное молчание, но уже через минуту разговоры вспыхнули вновь, и девушка облегченно вздохнула: она больше не чувствовала на себе насмешливых взглядов.

Руперт подал ей бокал мадеры и, встав спиной к огню, таким образом прикрыл ее от сидящих в столовой. Она немного успокоилась, расслабилась и, откинувшись на дубовую спинку скамьи, пригубила вино.

– Ник здесь? – Грубый голос властно нарушил монотонный гомон разговоров.

Октавия заметила, как внезапно напрягся Руперт.

– Да, Моррис, я здесь. Что-нибудь есть для меня?

– Вроде бы нет.

Октавия посмотрела в сторону двери. Там в черном потрепанном плаще поверх рабочей одежды стоял крестьянского вида человек. На голове у него была соломенная шляпа, в руке он держал трубку из кукурузного стебля.

– Пинту самого лучшего, Бесси, – заревел вновь пришедший, переступая порог столовой. – И запиши на счет Лорда Ника.

Руперт подошел к Моррису и спокойно кивнул на дверь:

– Уходи.

– Но там чертовски холодно, – проворчал тот, принимая кружку с пивом. Покончив с пивом, он утер усы рваным рукавом. – Хотите знать, что я слышал в «Колоколе и книге»?

– Вон! – Голос Руперта прозвучал, как удар кнута. Чуть взглянув на Октавию, с нескрываемым интересом наблюдавшую разыгравшуюся перед ней сцену, Руперт резко вышел из столовой. Моррис поплелся за ним.

– Разрази меня гром, не приложу ума, откуда этот Моррис берет сведения. – Бен недоуменно пожал плечами. – Но он всегда что-нибудь приносит. Ник говорит, что он лучший осведомитель… Времени даром не теряет, каждый раз приносит что-нибудь жирненькое.

О чем это они рассуждают? Октавия тихонько сидела в своем углу, радуясь, что о ней забыли. Шум разговоров в баре нарастал. Какая информация может представлять интерес для Руперта?

Ее размышления были прерваны возвращением того, о ком она только что думала. Руперт выглядел озабоченным, лоб прорезала складка.

– Таб уверяет, что гостиная нагрелась, как горячий пирог, – обратился он к Октавии. – Пойдем?

Девушка поднялась и от радости, что можно наконец уйти из людной столовой, тут же позабыла таинственного Морриса.

– Ужин принесут через полчаса, – объявила из-за стойки Бесси, все так же не замечая Октавию. – Есть оленья нога в смородиновом соусе, нежнейший язык и миноги. Что подать?

– Если можно, все, – улыбнулся Руперт. – Мы оба – славные едоки. – Он подмигнул Октавии, и они вышли из зала.

– Бесси так неприветлива со всеми вашими гостями?

– Хотите верьте, хотите нет, дорогая, но здесь вы – моя единственная гостья. – Он разлил мадеру.

– Боже мой, какая честь! – Октавия приняла вино. – А я полагала, что вас осаждают толпы дамочек в надежде добиться благосклонности столь знаменитой персоны.

Руперт задумчиво посмотрел на нее поверх бокала:

– Мы снова идем не в ту сторону. Только что я порадовался, что между нами наступило согласие… И вот опять начинается. По крайней мере начинаете вы. Я теряюсь и не знаю, что делать.

– Не притворяйтесь безмозглым, сэр. – Октавия села в кресло у камина. – Вы прекрасно понимаете, откуда все идет: хотите, чтобы я вам подчинялась, а сами не желаете ничего говорить, даже намекнуть, в чем заключается ваш сумасшедший план. А может, мне не понравится дом на Довер-стрит. Вас ведь это нисколько не волнует!

Казалось, последняя фраза Октавии поставила Руперта в тупик:

– А какое значение имеет то, как выглядит дом? Это же временное жилище. Комнаты просторные, мебель сносная. Найдется место для вашего отца, – торопливо добавил он. – А по сравнению с тем, где он сейчас живет, любой переезд покажется ему значительным улучшением.

С этим Октавия не могла не согласиться, но тут же предприняла новую атаку:

– Вы считаете, что он не захочет присутствовать на свадьбе своей единственной дочери?

– Это, конечно, проблема, – кивнул Руперт, – но я уверен, мы ее как-нибудь решим. – Он пристально посмотрел на девушку. – Не надо создавать трудности ради самих трудностей. Согласимся следовать моему сценарию или окончим пьесу, даже не начав. У нас ничего не выйдет, если вы будете постоянно мне сопротивляться. Октавия нехотя призналась себе в том, что он прав: раз этот план его, то и руководить должен он. Но обижала его манера.

– Посмотрите на это по-другому. – Руперт ласково повернул ее лицо к себе. – Если бы брак не был фиктивным, закон и церковь обязали бы вас во всем подчиняться мужу. Наша ситуация очень похожа, только причины несколько иные.

В его голосе звучала ирония, но глаза… глаза его потемнели. Они словно звали ее, обещали наслаждение.

Октавия представила, как тонет в их бездне, растворяясь в приливе страсти.

– Вы самая красивая женщина, Октавия Морган. – Он дотронулся пальцем до ее губ, лицо посерьезнело. – Не думаю, что вы понимаете, насколько красивы.

Октавия поежилась, ее начинала захлестывать теплая волна. Прикосновения его пальцев казались необходимыми. Ее рука перехватила запястье Руперта, и девушка почувствовала сильный, ритмичный пульс.

– Ну что, Октавия, мир? – едва слышно спросил он.

– Мир.

Руперт дотронулся губами до ее губ, и на нее нахлынула волна воспоминаний, тело влекло к уже испытанным ощущениям. Она вдохнула аромат его кожи, снова отведала сладость его губ, соски ее стали тверже, а чресла опалило огнем.