Текст книги "Венера"

Глава 8

-Мне все время кажется, что вы пренебрегаете своими обязанностями, дорогая Барбара, – произнес Джордж Виллерс, он же герцог Букингемский, и, взяв привычно шепотку табака из миниатюрной коробочки, посмотрел на свою кузину леди Кастлмейн. – Его величество пребывает в глубокой печали. Скажите, волновали ли его прошлой ночью обычные ваши ласки?

Любовница короля пожала пышными белыми плечами, при этом грудь ее слегка приподнялась в глубоком декольте.

– Он думает сейчас лишь об одном – о своем новом соколе и о том, как тот летает, – ответила она и кивнула в сторону заснеженного здания Частной Галереи. – В такую ужасную погоду предаваться подобным увлечениям практически невозможно, однако вы знаете, как он ненавидит, когда ему перечат.

– Следовательно, нам надо предложить ему что-нибудь новенькое, что могло бы занять его. – Герцог Букингемский задумался, обмахивая атласный рукав камзола кружевным платком. – Никогда не знаешь, до чего он может додуматься, находясь в таком состоянии…

– И чье общество он предпочтет, – закончила за него леди Кастлмейн, многозначительно глядя на кузена. – Сегодня утром как будто его сумел ублажить Кларендон. Во всяком случае, они сидели больше часа, запершись в личных покоях его величества. Лорд-канцлер, думается, снова стал пользоваться благорасположением короля. – Миледи зло расхохоталась, зная, что это известие не обрадует герцога.

Вся энергия его светлости была направлена в последние дни на то, чтобы дискредитировать канцлера в глазах короля. Однако сделать это не так-то просто, поскольку дочь Кларендона замужем за герцогом Йоркским, братом его величества, и к тому же сам Кларендон входил в число особо доверенных лиц в окружении Карла II еще со времен изгнания венценосца. Правда, Виллерсу было известно и то, что король подумывает избавиться от преданного своего слуги, как от старой тоскливой собаки, ибо тот неодобрительно относился к развлечениям царствующей особы и без устали твердил ему о необходимости серьезно заняться управлением государством и наладить отношения с парламентом, тогда как правитель не считал нужным ублажать палату общин в надежде получить деньги на удовлетворение дальнейших своих прихотей: он искренне верил, что обеспечивать его средствами в указанных им объемах – священная обязанность парламента.

– Моя дорогая кузина, – медленно произнес герцог Букингемский, – не только в моих, но и в ваших интересах добиваться низвержения канцлера. Так давайте объединим наши усилия: это лучше, чем развлекаться за мой счет.

Он лениво взял ее за руку и приподнял кружева на рукаве, скрывавшие браслет. Драгоценные камни – необычайно крупные и редкой красоты бриллианты, обрамленные в замысловатую оправу, – заиграли ослепительным светом в ярком пламени свечей.

– Какая дорогая безделушка, мадам! – проговорил с расстановкой Джордж Виллерс, подняв бровь. – Это, конечно, подарок вашего супруга, не так ли? – Он холодно и строго посмотрел на кузину. – Обратите внимание, кого вы делаете вашим врагом, миледи. Я попытаюсь расположить к себе короля и стать доверенным лицом, а когда добьюсь успеха, то вспомню всех моих друзей… Да и недоброжелателей тоже.

Его светлость изящно поклонился. Ирония в словах и жестах герцога Букингемского не ускользнула от леди Кастлмейн. Она не замедлила сделать почтительный реверанс.

– Не забывайте, что и я могу оказаться влиятельной особой, милорд: многое становится простым в уединении спальных покоев!

– Вот именно. Потому-то я хочу, чтобы вы и впредь оставались пассией его величества, Барбара. – Молвил герцог с легкой улыбкой. – Я думаю, мы прекрасно поняли друг друга.

– Разумеется.

Помахивая веером, леди Кастлмейн наблюдала, как герцог направляется к королю, окруженному подобострастными придворными, тщетно пытающимися развеять его безысходную апатию. Глубокая складка прорезала лоб правителя, брови нахмурены, тонкие, унизанные кольцами пальцы барабанят по деревянным резным подлокотникам кресла, а носок ноги, обутой в нарядный, с лентами башмак, притопывает в такт заунывному ритму.

Герцог наклонился и тихо шепнул что-то на ухо его величеству. Король расхохотался, вместе с ним угодливо захихикали и приближенные.

Леди Кастлмейн надменно пожала плечами. Виллерсу удалось рассмешить повелителя, что ей самой оказалось не под силу. И она не должна забывать об этом. Его светлость действительно скоро станет одним из влиятельнейших людей в государстве, и трудно сказать, не распространится ли его власть и на спальню его величества, где пока что царила она. В общем, надо быть готовой ко всему.

Графиня Кастлмейн встала и, сияя улыбкой, присоединилась к королевской свите.

-Николас… Ник!.. Да проснитесь же! – тормошила Полли лорда Кинкейда. – Смотрите, какое чудо! Вы непременно должны встать и посмотреть!

Подчиняясь настойчиво звучавшему голосу, Николас открыл глаза, не понимая толком, где он находится. Но затем вспомнил все.

Хотя полог кровати был отдернут, в комнате царил полумрак.

– Ты слишком рано встала, Полли, – пробормотал он.

Она озорно улыбнулась.

– Я привыкла просыпаться чуть свет, сэр! «Валяться в постели – потворствовать дьяволу», – произнесла она голосом леди Маргарет.

Николас расхохотался.

– Ложись в постель, не то простудишься.

– Нет… Идите сюда, смотрите!

Она стянула с Ника одеяло и взяла его за руку. Тот поднялся с недовольным ворчанием.

– Надень сорочку, детка, – замерзнешь.

– О, это только здесь так холодно, потому что огонь погас. Идемте скорее в гостиную!

Они прошли в другую комнату. Там жарко горел камин, а стол был накрыт для завтрака: миссис Бенсон проявила себя исключительно заботливой хозяйкой.

– Взгляните! – торжественно проговорила Полли и указала на окно. – Мы очутились в заснеженном доме!

Николас присвистнул. Дом и в самом деле утопал в снегу.

– Неужели нас совсем засыпало, до самой крыши? – спросила девушка. – Давайте откроем окно и посмотрим.

– Ну, если ты хочешь, чтобы и в комнате был снег, тогда открывай, – сказал рассудительно Николас.

Поняв абсурдность своего предложения, Полли состроила такую унылую рожицу, что он рассмеялся.

– Можно подумать, что раньше ты не видела ничего подобного, – заметил Ник.

– Видела, и всякий раз мне это ужасно нравится, – призналась Полли. – Снег скрывает всю грязь и пыль, и тебе вдруг кажется, что это навсегда и что мир так и останется сверкающим и белым. – Помолчав немного, она продолжала: – Я знаю, это всего лишь мои фантазии. Белый покров со временем темнеет, потом снег начинает таять, и снова появляется грязь, и даже еще большая, чем прежде.

«Наверное, и в жизни ничто не вечно?» – подумала девушка. Бывают мгновения, вселяющие в душу надежды, и тогда перемены к лучшему уже не кажутся невозможными. Но затем заявляет о себе суровая действительность и, разрушая мечты, делает бытие еще более трудным и безрадостным. Однако на этот раз белоснежный покров не будет испачкан и растоптан. Этого не случится, пообещала себе Полли. Любовь, этот дар судьбы, она будет беречь.

Николас заметил, как радостное сияние исчезло с лица Полли. Однако прошло каких-то несколько секунд, и на ее губах снова заиграла прелестная улыбка.

– Итак, мы в снежной крепости, – промолвила она.

Николас улыбнулся:

– Пожалуй, я оденусь и пойду разузнаю, что и как.

Ник направился в спальню, Полли последовала за ним.

– Можно, и я с вами?

– Ложись-ка лучше в постель и жди моего возвращения. Я быстро вернусь, и мы с тобой займемся тогда кое-чем. Или, может быть, этот снег, принесенный метелью, захватил тебя настолько, что ты уже не способна думать ни о чем другом?

Полли сняла сорочку и легла в постель.

– Ну хорошо, – сказала она. – Но если вас не будет слишком долго, я тоже спущусь вниз.

– Обещаю, что не задержусь, – ответил Ник, чувствуя легкое головокружение от картины, только что представшей перед ним. Вид обнаженной спины Полли, когда та взбиралась на высокую пуховую постель, вызвал в его воображении ряд ослепительных видений. Да, пребывание в доме, по самую крышу заваленном снегом, несомненно, имеет свои преимущества!

– Боюсь, вас посетили нескромные мысли, милорд, – с притворной скромностью заметила Полли, натянув одеяло до самого подбородка. Потом, внимательно глядя на него, заявила: – Мне кажется, вам не стоит сейчас спускаться вниз. Во всяком случае, до тех пор, пока вы… пока… пока вы не успокоитесь… Вы понимаете, что я имею в виду?

– По-моему, ты права, – согласился лорд, раздеваясь и отбрасывая в сторону одеяло.

– Но ведь камин давно погас! – воскликнула Полли, когда холодный воздух коснулся ее тела.

– Ничего! – произнес весело Николас. – Скоро тебе станет жарко! А ну, перевернись!

Когда час спустя миссис Бенсон постучала в дверь спальни, Полли уже знала, что существует множество чудесных способов согреться, о коих она и не подозревала.

– Сейчас я растоплю камин, – сказала хозяйка, поставив корзину с углем на пол, и вытерла руки о передник. – Хотите, милорд, я пришлю вам моего мужа? Он весьма искусный брадобрей, так что может услужить вам.

Николас кивнул:

– Что ж, это было бы весьма любезно с его стороны. Благодарю вас.

– Не стоит благодарности, милорд… Да, кстати, сегодня вам не удастся выйти: снег все еще падает.

Услышав это, Полли произнесла с надеждой:

– Наверное, даже дверь не открывается, не так ли?

– Боюсь, что так. – Миссис Бенсон широко улыбнулась, очарованная наивностью девушки, а также ее необыкновенной чувственной красотой. – Но для беспокойства нет оснований: муж с сыном быстро расчистят снег.

Она растопила камин, и пламя весело заплясало в сухих поленьях.

– Я приготовлю горячей воды и пришлю к вам мужа, милорд. А юной леди, вероятно, понадобится помощь, когда она будет одеваться.

Полли удивилась.

– Н-нет… нет, спасибо, – сказала наконец она.

Миссис Бенсон поклонилась и вышла из комнаты.

– Почему она решила, что мне понадобится помощь? – поинтересовалась Полли.

– Для настоящей леди это обычное дело, – улыбнулся Николас.

Слова его возымели должный эффект.

– Настоящая леди! – молвила она тихо, погрустнев. – Не думаю, что девушка, родившаяся в долговой тюрьме и проведшая свою жизнь в таверне, может претендовать на этот высокий титул.

– Верно, но это не касается возлюбленной лорда. Мы не будем больше говорить о твоем происхождении, однако кое-что нам придется все же решить. Когда я сведу тебя с Томасом Киллигрэ, то, уверен, тебе не захочется представить себя… представить… – Он тщетно искал подходящие слова, пока не понял, что лучше, чем это сделала Полли, не скажешь. – В общем, повторить все то, что слышал я сейчас от тебя. Подлинная твоя история вряд ли будет встречена с восторгом. Не забывай, тебя не возьмут в театр без согласия самого короля.

Полли задумчиво подошла к камину, не обращая никакого внимания на свою наготу.

«Такая раскованность – бесценное качество для актрисы», – сказал про себя Николас, а вслух произнес:

– Мы потратили немало усилий, чтобы твои манеры подтвердили все то, что мы расскажем о твоем благородном происхождении, которое поможет тебе бывать при дворе.

– Я не думала об этом, – призналась Полли. – Я хотела только, чтобы господин Киллигрэ оценил мой талант. Мне и не снилось, чтобы меня заметил его величество.

– Если Киллигрэ согласится взять тебя, то сразу же даст тебе роль в одном из своих спектаклей. И представит тебя королю как новую актрису. Все остальное будет зависеть только от тебя самой. Ты, вероятно, знаешь, что члены королевской труппы считаются слугами его величества. Актеры, например, носят особые ливреи, а жалованье им выплачивается из королевской казны. Что же касается актеров из труппы герцога Йоркского, то все они – слуги его светлости. Что бы там ни было, но король Карл непременно захочет взять тебя в свою труппу!

– О! – воскликнула Полли. То, что она может быть лично представлена королю Карлу II, смутило ее.

Николас тотчас понял причину ее замешательства.

– Я почти не волнуюсь за тебя, дорогая моя. Король весьма неравнодушен к женским чарам, тебе же красоты не занимать.

Полли покраснела.

«Неужели ей и в голову не приходит, сколь неотразимо она прекрасна?» – с удивлением думал Николас.

– А если у тебя есть хоть небольшой сценический талант, тебе и вовсе нечего бояться.

– Талант у меня есть, и отнюдь не небольшой», – без ложной скромности заявила Полли.

– Я в этом и не сомневаюсь, – заверил ее Николас. – Однако ты поступишь весьма осмотрительно, если скроешь обстоятельства своего рождения и воспитания. Ну, если, конечно, хочешь бывать при дворе.

– Но ведь не у всех же актрис благородное происхождение, – возразила Полли. – Я знаю об этом, потому что дочь мясника с Тауэр-стрит приняли в труппу герцога Йоркского.

– Если ты собираешься стать заурядной актрисой, играющей лишь незначительные роли, тогда твое происхождение никого не будет волновать, – живо заметил Николас. – Однако мне казалось, что ты хочешь стать

примой. А такие актрисы приближены к королевскому окружению.

– Может быть, мне стать таинственной незнакомкой? – задумчиво произнесла Полли. – С загадочным и весьма бурным прошлым. Годится это, как вы думаете?

Она отвернулась к камину, и на обнаженных плечах ее заиграли розовые блики.

Внезапно в дверь постучали.

– Одну минуту, – отозвался Николас, надевая рубашку. Девушке же сказал: – Думаю, это мистер Бенсон. Я выйду к нему и буду ждать тебя в гостиной.

Оставшись одна, Полли начала одеваться. Это не заняло у нее слишком много времени. Платье, чепец и передник – вот и весь незамысловатый наряд бывшей служанки. Аккуратно расчесав волосы, она вспомнила, что забыла заколки в гостиной, и ей поневоле пришлось удовольствоваться самой простой прической.

Сцена, которую она застала, выйдя в другую комнату, показалась ей несколько необычной. Николас, с мыльной пеной на щеках и подбородке, сидел у камина, обернутый большим полотенцем, в то время как худой, похожий на птицу человечек, предположительно мистер Бенсон, осторожно водил бритвой по его подбородку и щекам.

Захваченная зрелищем, Полли молча смотрела, как священнодействует этот маленький господин, муж пышнотелой и румяной миссис Бенсон.

– Вот и все, милорд, – почтительно сказал брадобрей, промокая лицо Николаса влажным полотенцем, и отступил на шаг в сторону, чтобы полюбоваться на свою работу. – Ну, теперь хоть ко двору, – добавил он, беря гребень и приводя в порядок длинные шелковистые локоны лорда.

Взяв со стола ломоть мягкого ячменного хлеба, щедро намазанного маслом, Полли продолжала наблюдать за происходящим.

«Если утренний туалет так замысловат и долог, неудивительно, что господа выходят к завтраку столь поздно», – думала она.

– Всегда рад услужить вашей милости! – произнес Бенсон, закончив свой труд. – Не мог бы я еще что-нибудь сделать для вас, милорд? Буду счастлив позаботиться о вашем туалете. Ведь из-за снежной бури до вашего дома теперь не добраться, не так ли?

– Вы правы. И я вовсе не прочь принять от вас помощь.

– Знаете, у меня найдется для вас бархатный камзол, если только ваша светлость соблаговолит его принять! – предложил мистер Бенсон и, сияя, заторопился выполнить свое обещание.

– Я думаю, вы сделали его самым счастливым человеком во всем Лондоне, – заметила Полли, беря с тарелки ломтик розовой свинины. – Вы и в самом деле разрешите ему одеть себя? Впрочем, почему бы и нет: ведь самому застегивать пуговицы – такое скучное занятие!

– Не разговаривай с набитым ртом, это дурной тон, – заметил Кинкейд, искусно уходя от ответа.

Наконец вернулся Бенсон. Облачив Николаса в бархатный камзол, он забрал с собой одежду лорда, чтобы вычистить ее и надраить до блеска пряжки.

– Неужели вы переодеваетесь каждый день? – с простодушным удивлением поинтересовалась Полли.

– Это вполне обычное дело, – ответил Николас, усаживаясь за стол. – И, пожалуйста, не ешь стоя! Это очень некрасиво.

Он налил эль в высокую кружку и взял с большого блюда ломтик копченой свинины.

– Никогда не думала, что надо переодеваться каждый день, – произнесла в раздумье Полли. – И что дурного в том, чтобы есть стоя, если у тебя нет времени присесть?

– Но ведь сейчас оно у тебя есть, так же будет и в дальнейшем. И ты тоже привыкнешь ежедневно менять белье и платье.

– Это не так-то просто, если у тебя всего лишь одна нижняя юбка и одна сорочка, – проговорила Полли, беря с тарелки анчоусы и маслины.

– Мы это живо исправим, как только погода прояснится, а до тех пор тебе придется потерпеть. Чтобы не терять времени зря, я буду учить тебя французским фразам, которые чаще всего употребляются в свете. Это не очень сложно.

– Зато очень скучно! – проворковала Полли, скорчив смешную рожицу. – Мы могли бы провести время куда более весело, вы не находите?

– Ну, разумеется, – согласился он, делая вид, что не понял, куда она клонит. – Если ты не хочешь больше, чтобы тебя представили мистеру Киллигрэ, тогда тебе действительно незачем утруждать себя столь нудным занятием.

Полли смущенно опустила глаза. Николас одержал верх над ней в этом маленьком шутливом диалоге, и в дальнейшем ей придется быть более изобретательной, чтобы вновь не потерпеть поражения.

Ник улыбнулся. Наблюдая за выражением ее лица, несложно было угадать, о чем она думала.

– Нехорошо так злорадствовать, милорд. Ведь я говорю искренне, без всяких словесных хитростей, – выпалила вдруг Полли и без церемоний уселась к нему на колени, все еще обиженно дуясь.

– Разве можно выражать так свое недовольство? – шутливо возмутился Николас, крепко держа ее за тонкие запястья. – Во всяком случае, в высшем обществе это не принято.

– Откуда мне знать, что принято там, а что нет! – заявила девушка.

– А ну, проси скорей пощады! – потребовал Ник, сжимая ее в своих объятиях и целуя в губы.

Полли ответила на поцелуй с такой страстностью, что у него голова пошла кругом. Легкое тело ее, гибкое, как лоза, податливо льнуло к нему.

– Мне кажется, я много искуснее вас, милорд, – прошептала Полли, кончиком языка касаясь его век.

– Без сомнения, любовь моя! – ответил он.

– Я очень быстро научилась всему, правда?

– О да, – подтвердил Николас, не в силах оторваться от нее.

Невольное заточение влюбленных длилось целых два дня. Однако с тех пор как снег прекратился, прошло уже десять часов. Входная дверь была распахнута настежь, и Полли бегала по саду с резвостью домашнего котенка, вырвавшегося случайно на свободу. Все вокруг: грязные улицы, канавы с нечистотами, пыльные мостовые – было покрыто слоем легкого белого снега.

Ник, смеясь, смотрел, как Полли весело перебрасывается снежками с двумя парнями, которые приглядывали за лошадьми.

Ричард Де Винтер, появившийся верхом на жеребце, грациозно ступавшем по снегу, оказался невольным свидетелем того, как в лицо его старого друга, завсегдатая королевского двора, угодил увесистый снежный ком, пущенный смеющейся девушкой. Сама же она, однако, ловко увертывалась от подобных «снарядов», коими забрасывали ее партнеры по игре. Лорд Кинкейд, не выдержав, решил расстаться с ролью пассивного зрителя и погнался с диким воплем за своей маленькой феей.

– Что за удовольствие – наблюдать за расшалившимися детишками! – воскликнул Ричард.

Ник, услышав голос друга, остановился и стал отряхивать с плаща снег.

– А ты, Ричард, видно, отважный наездник! – произнес он. – Ну как дороги, можно по ним проехать?

В гладкую шею коня угодил вдруг пущенный Полли снежок. Лошадь заржала, и оба друга разом обернулись в ту сторону, где стояла виновница случившегося.

– Прошу прощения! – сказала Полли. – Это получилось нечаянно… – Она подошла поближе. – Здравствуйте, лорд Де Винтер, какая приятная встреча!

Полли протянула Ричарду руку. На лице ее сияла радостная улыбка, пышные волосы отливали золотом в ярком солнечном свете.

– Еще раз прошу простить меня! Я не заметила, что время для игр закончилось.

– Не стоит извиняться! – весело ответил лорд Де Винтер, спрыгивая на землю. – Может быть, один из этих парней позаботится о моем скакуне?

Николас подозвал юного конюха, и тот, взяв коня под уздцы, повел его в стойло.

– Полли, спроси, пожалуйста, миссис Бенсон, не приготовит ли она нам чашу горячего пунша, – обратился он к своей возлюбленной.

– О да, милорд, непременно! Не будет ли еще каких-либо пожеланий?

Но их не было.

Лорд Де Винтер с педантичной аккуратностью расправил кожаные перчатки.

– Самое главное – это вовремя признать свое поражение, – мягко заметил он, адресуя данные слова лорду Кинкейду. – Особенно когда это касается спорта.

– Вы совершенно правы, сэр, – выразила свое согласие Полли. – Прошу вас, проходите в дом, обогрейтесь с дороги, а я отдам все необходимые распоряжения. – И, повернувшись, она направилась на кухню.

– Полли так преобразилась, что ее и не узнать! – восхищенно заметил Ричард, входя вместе с Ником в гостиную.

Кинкейд кивнул:

– Да, она удивительно быстро схватывает все новое и легко приспосабливается к любой обстановке. Думаю, Киллигрэ без колебаний возьмет ее в свою труппу.

– А как насчет тех «уз», что должны привязать ее к тебе? – спросил лукаво лорд Де Винтер.

– Не беспокойся, с этим все в порядке!

Подойдя к окну, Кинкейд взглянул на прекрасный вид, открывавшийся оттуда, и задумался. Будут ли эти узы достаточно прочными? Он хотел разжечь страсть в невинной девушке и научить ее радоваться этому чувству. Любовь ее должна была стать гарантией верности. И еще Ник стремился удовлетворить желание, вспыхнувшее в нем, когда он впервые увидел Полли. Однако теперь, когда задуманное было выполнено, ему стало казаться, что не он ее, а она – искренняя, озорная и нежная – способна приковать его к себе цепями любви.

– Ты кое о чем забыл, Ник. Вряд ли она будет нужна Киллигрэ или нам с тобой, если вдруг забеременеет, – заметил Де Винтер.

– Я помню об этом и принимаю соответствующие меры предосторожности, – заверил друга Николас.

– Я сейчас прямо от короля, – сказал Ричард, меняя тему. – Пока ты тут резвился, я томился в дворцовых покоях, где ошивался целых два дня. Как мне показалось, в последнее время между леди Кастлмейн и герцогом Букингемским установилось взаимопонимание.

– Это дурная новость, – проговорил задумчиво Ник и подбросил полено в камин. – Если бы они и впредь продолжали плести интриги друг против друга, то не могли бы оказывать на короля особого влияния. Но стоит только им объединиться…

– …как они станут подталкивать правителя на неисчислимые глупости, – закончил за приятеля Де Винтер. – Если они поддержат замысел короля назначить престолонаследником Монмаута и убедят его величество выступить против парламента, то подведут страну к гражданской войне: народ не станет мириться с таким своеволием.

– Полностью согласен с тобой.

– Ты по-прежнему надеешься, что госпожа Уайт сможет помочь нам? – спросил Де Винтер. – У тебя уже было достаточно времени, чтобы увидеть, способна ли она увлечь герцога Букингемского.

– Будь уверен, Полли обладает всеми качествами, что так ценит он в женщинах, – убежденно сказан Николас. – Она чувственна, страстна, неудержима…

«Ни один мужчина не останется равнодушным к ее красоте, что правда, то правда. Но почему мне так неприятно думать об этом?» – размышлял лорд Кинкейд.

– И когда ты собираешься представить ее Киллигрэ? – не унимался Ричард.

– В ближайшие же дни. Не вижу причин откладывать, – ответил Ник. – Единственное, о чем нам следует позаботиться, так это о новых туалетах, более подобающих начинающей актрисе. А все, что нужно для сцены, она усвоит уже под руководством Тома.

В этот момент отворилась дверь, и на пороге появилась миссис Бенсон. В руках у нее был поднос с бренди, кувшином горячей воды, лимонами и специями. Следом за ней шла Полли с большой чашей для пунша.

– Что предпочитаете, милорд, бренди или ром? – осведомилась миссис Бенсон.

– Я выпил бы бренди, – откликнулся Николас, беря из рук Полли тяжелую чашу.

Поставив поднос у камина, хозяйка поклонилась и вышла, шурша накрахмаленными юбками.

Полли села на низкую скамейку у очага и, подвинув чашу к себе, сказала:

– Я с удовольствием приготовлю для вас напиток.

Николас с любопытством посмотрел на нее:

– Не уверен, что его можно будет пить. Последний раз, когда я отведал приготовленное тобой снадобье…

– Это нечестно! – запротестовала Полли. – Его готовила вовсе не я!

– Да я пошутил, детка!

– Ну да, понимаю…

Отодвинув чашу в сторону, Полли обняла его и прижалась губами к его губам.

– Я прощаю вас, даже если вы и не шутили!

– Кажется, пунша у нас так и не будет, – изрек глубокомысленно Ричард.

– По-видимому, ты прав, – проговорил Николас, высвобождаясь из объятий Полли, и тут же заметил, обращаясь уже к ней: – Нельзя все же вести себя так при гостях!

Девушка явно обиделась.

– Я только хотела поцеловать вас…

Де Винтер, глядя на эту сцену, от души расхохотался.

– Может быть, ты введешь ее в курс дела, Ричард? – сказал Ник. – Или это сделать мне?

– Объясни-ка лучше все ей сам.

– Сядь, Полли… Нет-нет, не ко мне на колени! – Николас решительно усадил свою возлюбленную на прежнее место. – Слушай меня внимательно. Речь пойдет о том, о чем мы с тобой еще не разговаривали.

Полли, усевшись поудобнее, сложила руки на коленях.

– Не думаю, чтобы это было интересно, – пробормотала она.

– Возможно, – спокойно сказал Ник. – И все же тебе придется выслушать. – Он встал, взял с каминной полки трубку и стал набивать ее табаком. – Я уже говорил тебе, Полли, что открытое пренебрежение правилами хорошего тона сразу же закроет перед тобой двери в высшее общество. Так, например, считается неприличным выказывать прилюдно какие бы то ни было чувства. Допустимы лишь холодная вежливость и учтивая сдержанность, запомни это.

Николас разжег трубку.

– И мне нельзя будет там, в этом высшем обществе, ни разговаривать нежно с вами, ни дотрагиваться до вас, ни…

– Вот именно, нельзя! В присутствии посторонних ты должна обращаться со мной с подчеркнутым безразличием – так же, как и я с тобой.

– Ну уж нет! – возмутилась Полли. – Я не хочу так! И если вы и впрямь станете обращаться со мной с… подчеркнутым безразличием, я сбегу оттуда!

– Но тогда ты больше никогда уже не сможешь показаться в свете, – пришел на помощь другу Ричард. – Если все узнают, что ты находишься под покровительством Ника, то проявление тобой теплых чувств к нему вызовет в обществе одно лишь презрение.

– Почему?

Николас пожал плечами:

– Просто потому, что так никто не поступает, дорогая. Это единственный ответ, который я могу тебе дать. Если тебя примут в свете, ты будешь обязана считаться с его законами.

– Ну а если ты нарушишь каким-либо образом правила, принятые в высшем обществе, то сделаешь Ника и себя объектом насмешек, – добавил Ричард и, попробовав то, что получилось у Полли, разлил вино в хрустальные бокалы.

Полли, задумавшись, отведала глоток ароматного напитка. Что с нее взять? Она ведь выросла в том мире, где многообразнейшая гамма человеческих чувств проявлялась у всех на виду. Поцелуи, потасовки, любовные признания и брань – все это было делом обычным, не составлявшим ни для кого тайны. В общем, ничто не могло укрыться от постороннего взгляда в тесных домах, разместившихся в узких зловонных улочках городских трущоб.

Николас молча наблюдал за девушкой. От того, как она себя поведет, зависело не только его собственное положение в обществе, но и судьба того плана, что вынашивал он со своими друзьями.

Как бы угадав ход его мыслей, Де Винтер заметил:

– Если ты собираешься стать актрисой, Полли, то не в твоих интересах показывать всем, что уже отдала предпочтение лорду Кинкейду. У тебя, несомненно, появится немало поклонников. Одними ты можешь пренебречь, если захочешь, других же – приблизить. Словом, ты не должна и виду подавать, что уже сделала свой выбор. Вполне возможно, среди твоих воздыхателей найдутся и такие джентльмены, которые предложат тебе руку и сердце. – Помолчав немного, Ричард продолжал: – И в этом не будет ничего необычного. В любом случае ты не станешь первой актрисой, вышедшей замуж за дворянина.

Полли терзали противоречивые чувства. Ей казалось, что она никогда не захочет иметь другого покровителя. Однако может случиться такое, что она надоест лорду, и тогда…

Но мысль о замужестве не приходила ей в голову. Разве она, с ее простым происхождением, может составить пару знатному господину? Пусть никто никогда не узнает о ее прошлом, но самой-то ей прекрасно известно, откуда она родом.

Стараясь выглядеть веселой, Полли улыбнулась. Лорд Кинкейд и Де Винтер даже и не догадывались, каких невероятных усилий ей это стоило.

– Не исключено, милорд, что мне будет сопутствовать удача и я смогу сама зарабатывать себе на жизнь, – обратилась она к Ричарду. – И признаюсь, я не вижу необходимости выходить замуж. С меня, думаю, будет достаточно и поклонников.

– Так выпьем же за твой успех! – произнес весело Де Винтер, поднимая бокал.

Николас чувствовал некоторое недоумение и даже обиду. С какой стати Ричард начал знакомить его подопечную с той ролью, которую отводили они ей в своих планах? Он, Ник, полагал, что наставлять и направлять Полли – привилегия исключительно его, ее опекуна, но Ричард действовал так, словно эта девушка была их общим достоянием.

Впрочем, в каком-то смысле так оно и должно быть, мрачно подумал лорд Кинкейд. Раз уж они намерены привлечь Полли к участию в их борьбе с герцогом Букингемским, то она и в самом деле принадлежит всей их тайной группе. Его же задача заключается в том, чтобы всесторонне подготовить свою возлюбленную к выполнению возлагаемого на нее задания. В частности, очень важно, чтобы она научилась скрывать свои чувства: ведь стоит ей только поддаться эмоциям, и жизнь каждого из них окажется под угрозой.