Текст книги "Ваш муж мертв"

Глава 11
Вики

Все происходит не так, как бывает в фильмах, не сразу. Петля кажется довольно свободной сначала, когда полиция только подступается к тебе с вопросами. Но потом она начинает затягиваться.

Во всяком случае, так описывала это одна из наших девчонок. В то время я видела в этом скорее художественный вымысел с ее стороны. Она была весьма склонна все приукрашивать. Мой собственный опыт попадания за решетку довольно сильно отличался от того, что рассказывала она. Однако теперь я начала понимать, что она имела в виду.

Женщина-полицейский держит в руках пластиковый пакет – такой, в какой складывают улики. Мне уже доводилось видеть подобные в своей жизни.

– Мы изымаем ваш рабочий ежедневник, – произносит инспектор Вайн, нарушая мои мысли.

– Хорошо, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. – Но, возможно, вам будет трудно разобрать мой почерк.

Это правда. С тех пор, как со мной все это произошло, мои руки стали подрагивать.

– Это все? – спрашиваю я. Слишком поздно до меня доходит, что мои слова звучат подозрительно, выдавая мою неуверенность: как будто я ожидала, что они заставят меня ехать с ними.

– Пока да. – Инспектор снова пристально глядит на меня. – Мы будем держать с вами связь. И я настоятельно рекомендую вам позаботиться об адвокате.

Я запираю дверь за ними на ключ. Закрываю все окна. Я в курсе, что так делать нельзя. Одно из правил, которое я узнала, получив свой диагноз, гласит, что нужно обязательно оставлять свободным доступ в жилище – на тот случай, если потребуется экстренная помощь. Однако в этот момент мне нужно полностью отгородиться от внешнего мира.

Как только полицейские уходят, я хватаю свою папку с надписью «Счета». Та самая бумага по-прежнему там. Возможно, следовало бы перепрятать ее в более надежное место.

Потом, забравшись в кровать, я делаю себе кокон из одеяла, пахнущего лавандой. Так я чувствую себя в бо́льшей безопасности. Еще не ночь, но лекарства, как всегда, оказывают свой эффект. Мои веки тяжелеют. Я не могу больше держать глаза открытыми. С большим облегчением я сдаюсь.

Должно быть, я очень крепко уснула, потому что телефон сначала звучит как эхо в моем сне. Я не всегда помню, что мне снится. Зачастую я просыпаюсь с неприятным ощущением, что мне удалось каким-то чудесным образом выбраться живой и невредимой из чего-то ужасного. Однако на этот раз я прекрасно помню свой сон. Он связан с фотографией, которую показали мне полицейские, с именем на обратной стороне. Я бегу по пляжу за женщиной по имени Хелен Эванс, хотя – как и в реальности – не имею ни малейшего понятия, кто она такая. Ее волосы развеваются на ветру, и я хочу, чтобы она обернулась, чтобы увидеть ее лицо. Однако, как только она начинает поворачивать голову, раздается телефонный звонок. Я резко сажусь на кровати и хватаю мобильный. Он скользит в моей влажной от пота руке, но мне все же удается нажать нужную кнопку для ответа.

– Вики?

Наконец-то. Это адвокат. Так поздно? Вот это да.

– Простите, что не смогла связаться с вами раньше. У меня были клиенты, и только сейчас появилась возможность перезвонить. – Ее тон становится более деловым: – Вы сказали, что у вас там какое-то следствие. Можете рассказать подробнее?

– А вы занимаетесь уголовными делами?

– Да, занимаемся. – Голос ее звучит энергично и оживленно.

По моим подмышкам струится пот, и я, запинаясь, произношу:

– Ну… в общем, ко мне пришла полиция… они начали расследование в связи с…

Я умолкаю. В связи с чем конкретно? Слово «убийство» ни разу не было упомянуто.

– В связи исчезновением моего мужа. Они считают, что я могу иметь к этому какое-то отношение.

– А вы имеете?

– Нет, не думаю, но… на самом деле все намного сложнее.

– В таком случае нам нужно как можно скорее встретиться, – решительно говорит адвокат.

Мы договариваемся о дате и времени. Я, если честно, пока пребываю в сомнениях. Если полиция не вернется, я отменю эту встречу. Если же вернется… Мне не хочется даже думать об этом.

Я бросаю взгляд на часы. Время – десять вечера. Мне следовало бы снова лечь спать, но я больше не чувствую усталости. Внезапно меня охватывает желание подышать свежим воздухом.

Я одеваюсь потеплее, чтобы не замерзнуть, и отправляюсь на прогулку по набережной в сторону дальних утесов. При дневном свете они красные, но теперь я не могу даже разглядеть их в темноте. Сама набережная залита светом уличных фонарей. Мне нравится, когда здесь никого нет, как сейчас, за исключением немногочисленных рыбаков, молчаливо стоящих у перил. У одного из них – налобный фонарь, ведро наживки у ног и длинная удочка, конец которой едва виднеется в темноте. Мы по-дружески молча киваем друг другу.

Этой ночью поднимается прилив. Волны неотступно накатывают на гальку. Брызги летят мне в лицо. Я не могу удержаться и громко смеюсь. От этого я чувствую себя будто снова ребенком. Когда жизнь была нормальной. Когда я все помнила. Когда меня не посещал запах жженой резины, а, просыпаясь, я не думала о том, не произошло ли со мной чего-то плохого. Когда я была одним человеком, а не двумя.

Я прохожу мимо той скамейки, но не гляжу на нее. Ассоциации с местом приступа также могут быть потенциальными триггерами.

Вернувшись домой, я обнаруживаю на своем автоответчике сообщение. Одна из моих клиенток отменила сеанс. Она не объяснила причину, но я почти уверена, что до нее дошли слухи об инциденте под скамейкой или о моих визитерах в форме. Мне хочется просто сбежать отсюда, но в этом случае мое поведение будет выглядеть еще более подозрительным в глазах полиции.

Будь ты проклят, Дэвид.

Не только за то, что ты сделал, но и за то, что я все еще по тебе скучаю.

Возможно, пришло уже время положить этому конец.

Глава 12
Скарлет

Скарлет не могла уснуть в ту ночь – и не только из-за звуков, доносившихся из постели Дон.

«Мама, – шептала она все время, – я приеду с тобой увидеться».

Произнесенное вслух, это становилось для нее более реальным. Однако Скарлет пугало то, что она не могла отчетливо представить себе лицо мамы. Она помнила, как назывался аромат ее духов – пачули, – но сам запах в ее памяти был совершенно неуловимым. Однако, крепко зажмурившись, она явственно ощущала прикосновение маминого лица. Такого мягкого. Теплого. Как внутренняя поверхность ее щеки.

Мистер У. сказал – в пятницу. В этот день женщина из соцслужбы повезет ее к маме. У нее будет «специальное освобождение» от школы. А где именно находится эта тюрьма? Об этом Скарлет как-то совсем забыла спросить.

«Пожалуйста, пусть у нее будет все хорошо, – шептала Скарлет в темноту. – Пусть она не забывает принимать те таблетки, которые делают ее веселой. И чистить зубы (а то она не всегда помнит об этом). И еще пусть не забывает поесть вовремя».

В этот момент она услышала хруст открываемой упаковки. Сдавленный смех. Кто-то что-то жевал.

– Хочешь? – спросила Дон.

Скарлет увидела в полумраке, что она протягивала ей крекеры. Даррен, который должен был находиться в это время в соседней комнате, вытащил себе целую горсть.

– Где вы их взяли?

– Сперли из шкафа у этой семейки, где же еще?

– Представляю, что будет, если они это обнаружат, – с набитым ртом произнесла Скарлет. Крекеры застревали у нее в горле, но она никак не могла остановиться.

– Они сами виноваты, что плохо нас кормят. Но вообще-то мы осторожны. Берем не так часто и понемногу. Прячем все под кроватью. Вот, смотри! У нас и шоколад есть!

Скарлет торопливо протянула руку. Ого, с фруктами и орехами. Один из приходивших к маме дядек приносил иногда такие шоколадки. Ее любимые.

– Только смотри не запачкай постель, – предупредил мальчишка. – А то миссис У. подумает, что ты можешь обделаться и по-большому, а не только по-маленькому.

Скарлет почувствовала, что ее щеки вспыхнули от стыда.

– Ну, не будь таким противным. – Дон стала выпихивать мальчишку из постели.

– Да успокойся ты. Разбудишь остальных.

Ну вот. Раздался звук приближающихся шагов.

– Что это тут такое?

К ужасу Скарлет, дверь отворилась, и на нее грозно уставился мистер У.

– Ничего, – прошептала Скарлет, кинув взгляд на Дон, которая в этот момент притворилась спящей. – Я просто скатилась с матраса.

– Нужно быть осторожнее. А то так ведь можно наставить себе синяков.

Голос у него был мягче, чем у его жены. Он подошел к ней, шлепая босыми ногами по полу. На нем были только пижамные штаны, из которых вываливался большой живот.

– Давай я поправлю тебе постель.

Скарлет затаила дыхание. Что если он увидит очертания еще одной фигуры, прячущейся под одеялом Дон?

Но нет. Он прясел рядом с ней и долго возился, поправляя ей одеяло.

– Вот так-то лучше, – прокряхтел он, наконец поднимаясь. – Ты должна быть у нас в полном порядке.

Он постоял над ней некоторое время, опустив голову. У Скарлет по коже поползли мурашки. Даже в темноте ей было видно, что макушка у него лысая и блестящая. Потом он как будто встряхнулся и направился к двери.

– И чтобы никакого больше шума здесь, ясно? – громко произнес он. – А то вам не поздоровится.

– Черт возьми, – выдохнула Дон, выбравшись из-под одеяла. – Чуть не спалились. А ты молодец, Скарлет, все правильно делала.

– Похоже, он положил на тебя глаз, – прошептал Даррен. – Как на Кейли…

– Заткнись, – зашипела на него Дон. – Если этот урод попробует снова подобраться к кому-нибудь из нас, то я отрежу ему яйца. Клянусь, отрежу! И тебе тоже, если будешь вести себя, как козел.

– А кто такая Кейли? – шепотом спросила Скарлет, после того как мальчишка ушел.

– Это не важно.

Однако Дон произнесла это таким тоном, каким говорила мама, когда что-то на самом деле было важно.

– Даррен сказал, что мистер У. положил на меня глаз, – что он имел в виду?

– Да ладно тебе. Ты же говорила, что знаешь про «игру». А это то же самое. Короче, он хочет залезть к тебе в трусы – вот что это значит.

– Но я все равно не понимаю.

– Ты это серьезно? – Дон, выбравшись из своей постели, на цыпочках подошла к Скарлет и устроилась на краешке ее матраса. Он был такой узкий, что на нем едва получалось уместиться. – Слушай, детка. Я не знаю, какая у тебя была жизнь до того, как ты сюда попала. Но я кое-что тебе расскажу, абсолютно бесплатно. Парням всегда хочется кое-что с тобой сделать. Иногда это хорошо – потому что ты можешь их использовать. Иногда это плохо – потому что они используют тебя. – Она издала странный горловой звук. – Этот мистер У. нехороший человек.

– Он сделал что-то плохое Кейли?

– Я этого не говорила.

Однако в тусклом свете, лившемся в комнату с улицы через щель между занавесками, Скарлет увидела болезненно искривившееся лицо подруги и поняла, что ее догадка верна.

– Мистер У. показался мне добрым. Он беспокоится о том, чтобы я не наставила себе синяков.

– Ха! – Дон закатила глаза. – Это потому, что он не хочет, чтобы у соцслужбы возникли к нему какие-нибудь вопросы. Если они заметят синяки, то может начаться разбирательство. Тогда мистер и миссис У. потеряют свои денежки.

– Какие денежки?

– О боже, Скарлет! Неужели ты думаешь, что они берут нас к себе просто так, по доброте душевной? Как бы не так! Им просто за это платят.

– Правда?

Дон тяжело вздохнула.

– Да уж, я вижу, ты – тяжелый случай. Но ладно, ты же моя подруга. И, между прочим, нам очень некстати то, что ты едешь на встречу со своей мамой в пятницу. Мы как раз собирались в этот день провернуть наше дельце. Но раз так, мы сделаем это послезавтра.

– То есть я должна буду опять вынести дивиди из магазина?

– Молодец, сечешь, – Дон похлопала ее по плечу. – Ну, теперь все, давай-ка подвинься. Я совсем задубела.

Она скользнула к Скарлет под одеяло, обняв ее за спину. Они с мамой часто так спали. Это действовало успокаивающе. Внезапно снова наступило утро.

* * *

– Ну, так вот, – сказал рыжий Даррен в четверг, когда они вышли из автобуса возле школы. – План такой. Мы отметимся на перекличке, чтобы они думали, что мы здесь, а потом нам нужно будет слинять при первой возможности. Хорошо, что мы сегодня в разных классах. Так что, если повезет, они еще долго нас не хватятся.

Скарлет была так взволнована, что с трудом могла сконцентрироваться. Завтра за ней должна приехать женщина из соцслужбы, чтобы отвезти ее на встречу с мамой в какое-то место под названием «Эйч Эм Пи».

– Сматывайтесь сразу, как только сможете, – продолжал Даррен, – и идите прямо в торговый центр. Ты, Скарлет, делаешь то же, что и в прошлый раз. Ждешь у дверей, пока мы не опрокинем стеллаж. Потом забегаешь и хватаешь, что можешь. Поняла?

– Только не слишком много, а то опять их растеряешь, – вставила Дон.

– Кто здесь дает указания – ты или я?

Дон сделала оскорбленное лицо.

– А ты не наезжай на меня, иначе не пущу тебя сегодня ночью!

– Да нужна-то ты мне!

– Эй, вы, долго еще собираетесь спорить? – вмешался в разговор Киеран. – Может, уже пойдем?

После первого урока Дон сделала ей знак, подняв большой палец. Следующим уроком была физкультура, поэтому не представляло большого труда «потеряться» по дороге на игровую площадку.

– У тебя все получится, – ободряла Скарлет ее подруга, когда они шагали по улице.

Мальчишки их уже ждали.

– Пошли.

Все произошло так быстро! Сначала Даррен опрокинул стеллаж. Потом Дон подтолкнула ее «Давай!», и Скарлет, едва удержавшись на ногах, полетела вперед. Следуя полученным инструкциям, она направилась к стеллажу с новинками. Один. Два. Три. Может быть, еще четвертый? Прижав диски к груди, Скарлет помчалась к двери. Однако выход перегораживал огромный мужчина в черных брюках. Он стоял, скрестив на груди руки и широко расставив ноги, и смотрел на нее грозным испепеляющим взглядом.

Присев, Скарлет прошмыгнула между ног у мужчины. Теперь – бежать. Скорее. Скорее. Но тут она налетела на пожилую женщину с ходунками.

– Моя нога! – закричала та.

– Простите, простите! – Скарлет подбежала обратно к ней. – Вы в порядке? Я не хотела…

В этот момент она почувствовала, как ее схватили огромные руки. Затем ее повели к центральному выходу из торгового центра. «Пустите, мне больно!» – пыталась произнести Скарлет, но от страха не могла выдавить ни слова.

Все смотрели на нее. Ни Дон, ни Даррена, ни кого-то из остальных не было видно.

Ее посадили в полицейскую машину – вроде той, на какой ее увезли тогда из парка. На заднем сиденье сидела неулыбчивая женщина в форме.

– Как тебя зовут?

Ничего им не говори, если тебя поймают. Так ее научили.

Скарлет изо всех сил сжала губы, чтобы точно ничего не сболтнуть.

– Ты только подумай о том, что ты сделала! Воровать – это плохо. Но сбивать с ног старушку – это вообще недопустимо!

Глаза Скарлет наполнились слезами. На этот раз она не смогла удержаться, чтобы не заговорить.

– Я не нарочно, честное слово. А с ней все будет в порядке?

– Как ты думаешь, с тобой все было бы в порядке, если бы ты была старушкой и тебя сбили с ног? Ну а теперь давай, выкладывай все из карманов.

Скарлет нехотя достала ластик, карандаш и свой новый учебник правописания.

Скарлет Дарлинг.

Женщина-полицейский покачала головой, прочитав ее имя на обложке.

– Хорошо, Скарлет. А как зовут твою маму?

– Зельда, – дрожащим голосом пискнула она.

– Ты помнишь номер ее мобильного?

– Она сейчас может пользоваться только телефоном-автоматом, потому что у них, в этом «Эйч Эм Пи», не разрешают мобильные.

В лице женщины-полицейского что-то изменилось.

– Понятно.

– А завтра я поеду повидаться с ней! Женщина из соцслужбы меня повезет.

– Ну, насчет этого еще надо будет решить.

У Скарлет внутри все оборвалось. Надо будет решить. Когда мама так говорила, ничего хорошего это не предвещало.

– Но я должна повидаться с мамой. Должна. Я не обнимала ее с тех пор, как они увезли ее, из-за игры.

– Из-за какой игры? – резко спросила другая женщина-полицейский.

Наверное, не стоило упоминать об этом.

– Я не помню.

– Как удобно. Ладно, но когда мы приедем в участок, может, ты вспомнишь хотя бы, что тебе велели сделать твои приятели. И не думай, что должна их прикрывать. А насчет встречи с мамой забудь. Потому что тебя саму теперь ждет суд.

* * *

Иногда я продаю масла своим клиенткам. Одно из самых популярных – масло ладана, которое я включаю в свой специальный подарочный набор «Бегство». Ведь нам всем на самом деле хочется сбежать от действительности, не так ли? В том числе и мне.

Оглядываясь назад, я не могу понять, как меня вообще угораздило попасть в такое болото. Единственное мое оправдание – то, что я была тогда такой израненной. Уязвимой. И я встретила Дэвида, который дал мне почувствовать себя особенной.

Если бы только я знала тогда то, что знаю сейчас.

Глава 13
Вики

1 марта 2018

Я жду звонка из полиции, но мой телефон молчит. Так что я отменяю назначенную встречу с Лили Макдоналд. Возможно, они забыли обо мне. Возможно, ведется следствие. В конце концов, я не могу больше выносить эту неизвестность и звоню им сама.

– У меня есть для вас информация, которую вам следует знать, – говорю я.

Меня приглашают прийти в отделение полиции. Когда я туда прихожу, Вайн деловито проводит меня внутрь. Отделение выглядит намного современнее, чем те, где мне доводилось бывать. Эргономичные столы. Большие окна. Удобные стулья.

– Недавно все поменяли, – говорит инспектор, словно прочитав эмоции на моем лице.

Внезапно в моей голове вспыхивает воспоминание – ощущение наручников на запястьях.

Известна ли им эта часть моего прошлого? Если нет, то это лишь вопрос времени.

Кроме Вайна, в кабинете никого нет, но я подозреваю, что по крайней мере еще один, а то и два человека слушают наш разговор.

– Итак, вы сказали, что у вас есть для нас какая-то важная информация.

Я стискиваю под столом руки, начиная все же сомневаться теперь в правильности своего решения.

– Дело в том, – говорю я, – что мой муж… я имею в виду, бывший муж… уже поступал так раньше.

Инспектор ждет. Молчание – сильное оружие. Я это усвоила как нельзя лучше. И я также знаю, что правильные слова играют решающую роль, когда дело доходит до защиты.

– Ему случалось пропадать и в те времена, когда мы были женаты, – продолжаю я.

Инспектор поднимает правую бровь. В ней серебрятся седые волоски. Дэвид – постоянно смотревшийся в зеркало – очень боялся преждевременно поседеть. Он проводил много времени, расчесывая свои темные волосы и отыскивая в них намеки на седину или (что было в его глазах еще хуже) залысины.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Мой бывший муж мог просто взять и исчезнуть – иногда даже на несколько дней. Потом, объявившись, он уверял, будто предупреждал меня, куда уезжает. Но это было неправдой.

– Понятно.

Инспектор явно мне не верит. Я подаюсь вперед в отчаянной попытке убедить его.

– Это началось вскоре после того, как мы поженились. Однажды он не пришел домой ночевать. Я подумала, что с ним что-то случилось, и даже позвонила в полицию. Вы ведь можете это проверить. Это должно быть где-то у вас зарегистрировано.

– Вы помните точную дату?

Я помню день смерти мамы. И дата Патрика навсегда отпечаталась в моем сердце. Так же, как и вечер нашего знакомства с Дэвидом. Но насчет того дня я не уверена.

– Могу сказать только день и месяц.

Инспектор криво улыбается, словно насмехаясь надо мной.

– Ну, и где же он был в тот раз?

– Он сказал, что уезжал по делам в Гонконг.

– А вы уверены, что он вас не предупреждал об этом? Может, вы просто забыли?

– Это было еще до того, как у меня проявилась… – начинаю говорить я.

Инспектор кивает. Я рада, что мне не пришлось заканчивать эту фразу. Я стараюсь как можно реже произносить вслух название своей болезни.

– И как часто это случалось?

– Несколько раз. И вообще-то я не знаю точно, было ли это связано с работой… – я с трудом проглатываю ком в горле, – или с какими-то личными делами.

Последние слова я выдавливаю с огромной горечью. Это не ускользает от его внимания.

– Почему вы не упоминали об этом раньше?

– Мне было трудно об этом говорить.

Это правда.

– Насколько мне известно, ваш бывший муж женился на своей личной помощнице вскоре после того, как вы развелись.

Я сдержанно киваю, не в состоянии ответить.

– И вы считаете, что сейчас происходит нечто подобное? То есть это рабочая поездка или что-то, так сказать, личного характера?

– Ну да, это вполне возможно, разве не так?

Инспектор пожимает плечами:

– Миссис Гаудман говорит, что она не имеет ни малейшего понятия, где сейчас может быть ее муж.

Я засмеялась:

– То же самое было и со мной!

Мне очень хочется высказать ему свои подозрения насчет того, что Таня все же должна знать, где находится Дэвид, но я удерживаюсь от этого. Инспектор может подумать, что я пытаюсь переложить свою вину на нее.

– У вас есть какие-нибудь доказательства того, что вы только что мне рассказали? – спрашивает он.

Я думаю о той бумаге, припрятанной в папке со счетами. Разве не из-за нее я здесь? Не для того, чтобы ее отдать? Однако холодность инспектора заставляет меня усомниться в том, что он мне поверит. Он может даже подумать, что я сама все сфабриковала, чтобы насолить Дэвиду. Похоже, шансов на победу у меня нет.

– Не совсем.

– Что вы имеете в виду?

– Я же не детектив, как вы. Я просто женщина, которая пытается как-то держаться после того, как ее жизнь покатилась ко всем чертям.

Я не имею привычки ругаться. Мне не свойственно выходить из себя и колотить в сердцах кулаками по столу, как сейчас. Однако в этот момент мне хочется кричать изо всех сил, чтобы заставить этого человека понять: я действительно не знаю, куда исчез мой бывший муж. И, что еще более важно, мне нужно убедить в этом саму себя.

Инспектор пододвигает ко мне коробку с бумажными носовыми платками. Они большие, мужского размера. Это напоминает мне про тот случай, когда я застала Дэвида перед телевизором, плачущим над мелодрамой о мальчике, отец которого бил его за малейшую провинность. Это был единственный раз, когда мне довелось видеть слезы Дэвида. Когда я спросила его, все ли в порядке, муж поспешно переключил канал и сказал, что не хочет об этом говорить.

Я постепенно успокаиваюсь. Единственное, чего мне хочется теперь, – это вернуться домой. Удобно устроиться на диване, закутавшись в мягкое одеяло. Втереть в виски масло лаванды. К тому же скоро ко мне должна прийти клиентка. Если только она тоже не отменила сеанс.

Детектив-инспектор Вайн постукивает указательным пальцем по своему левому запястью, словно что-то обдумывая. Потом он хмурится. В моей голове мелькает мысль – плакал ли он когда-нибудь, будучи взрослым? Подозреваю, что нет.

– И вы действительно так и не можете объяснить фотографию, на которой запечатлено, как вы спорите с вашим бывшим мужем за два месяца до его исчезновения?

Он должен мне поверить!

– Нет. Не могу. Возможно, это всего лишь подделка. Они такое запросто могут сделать.

– Они?

– Умельцы. Те, у кого на меня зуб.

– И кто бы это мог быть?

Значит, он все-таки не знает еще о моем прошлом. Если только не пытается блефовать, дожидаясь, когда я сама ему все расскажу.

– Ну, вам виднее, вы же детектив, – говорю я.

Вайн жестом показывает «что правда, то правда».

– Я вижу, вы очень подавлены. Хотите, вас отвезут домой?

Его голос звучит мягче. Однако я этому не верю. Прошло то время, когда я могла клюнуть на подобные уловки.

– А это может быть машина без опознавательных знаков? И кто-нибудь не в форме? Я не хочу, чтобы соседи это увидели.

– Хорошо, посмотрим, что можно сделать.

Меня выводят из кабинета и провожают в зал для посетителей. И там я вдруг вижу ее, сидящую на стуле. Глаза с потекшей черной подводкой. Короткая черная юбка. Черные колготки. Черные замшевые сапоги до колена, на высоком каблуке. Тяжелый запах парфюма, действующий удушающе даже издалека.

Что она делает здесь, в Корнуолле? Неужто специально приехала, чтобы свидетельствовать против меня?

– Таня, – сдавленно произношу я, но женщина не обращает на меня никакого внимания. Тогда до меня доходит, что это все-таки не она. Это другая вульгарная девица.

– С вами все в порядке? – спрашивает полицейский.

Я киваю, чувствуя себя глупее некуда. Что он может подумать обо мне, когда я вот так, ни с того ни с сего произношу имя какой-то женщины?

Что я сумасшедшая. Вот что. И, возможно, он прав.