Текст книги "Я сделала ошибку"

– Вот как? – отзываюсь я, мысленно прокручивая список клиентов. – Думаю, я сумею вам в этом помочь.

Затем я отбираю оттуда некоторые имена, включая «викария» Ронни, и начинаю свою рекомендательную речь. Честно говоря, это облегчение – отвлечься. Но, пока я говорю, в голове всплывают обрывки воспоминаний. Та боль, когда моя мать покинула дом «в поисках себя» вскоре после того, как я поступила на первый курс театральной школы. И неожиданное утешение от потрясающе красивого сокурсника, чья мать тоже «смылась», когда ему было всего двенадцать лет и он учился в школе-интернате.

«Я понимаю твои страдания», – сказал он мне в кухне общежития, обнимая меня за плечи, когда я не выдержала и расплакалась.

Я вижу это сейчас так ясно, словно все происходило вчера. Себя в теле пухленькой девушки, лежащей рядом с Мэтью Гордоном в постели и совершенно офигевшей от этого.

«Почему ты выбрал меня?» – спросила я.

Он погладил меня по груди и потянулся поцеловать соски. «Потому что ты сама не знаешь, как прекрасна».

«Я вовсе не красавица», – смущенно засмеялась я.

«Нет, ты красивая. Ладно, пусть просто хорошенькая снаружи, но прекрасная внутри».

Я не была уверена, следует считать это комплиментом или нет.

«Но самое замечательное в тебе, – продолжил Мэтью, – то, что ты отличаешься от остальных. Ты не готова убить кого-то ради того, чтобы получить роль. И ты понимающая. Знаешь, каково это, когда твоя семья разваливается на части».

Конечно, это было правдой. Мой несчастный отец очень тяжело перенес то, что его бросили. Он был не в состоянии помогать мне. Что же касается мамы, я отказывалась подходить на ее звонки к общему телефону или вскрывать письма от нее.

«Моя мать снова вышла замуж, – сообщил Мэтью. – А потом еще раз и еще. Я даже не знаю, где она сейчас, и мне безразлично. – Его лицо потемнело от гнева. На мгновение мне стало почти страшно. – Что же такое происходит с женщинами, из-за чего они становятся такими шлюхами?»

Мэтью, вероятно, почувствовал, как я напряглась рядом с ним, и быстро добавил: «А теперь иди сюда. Хочу показать тебе, как сильно тебя люблю».

Любит меня? Я не могла в это поверить. Да и никто не мог, когда стало общеизвестно, что Мэтью и эта маленькая толстушка Поппи с буйными рыжими кудрями теперь вместе. Наша одногруппница Сандра, которой я никогда не нравилась по каким-то неведомым причинам, была особенно громогласна в выражении своего неодобрения. «Не могу понять, что он в ней нашел», – однажды услышала я ее слова, обращенные к другой студентке.

А потом, три года спустя, они с Мэтью сошлись…

Они разбили мне сердце. И хотя Мэтью говорил, что ему очень жаль, что он чувствует себя ужасно и все такое, Сандра вела себя так, будто не сделала ничего плохого.

И конечно, это было еще не все. Я никогда не рассказывала Стюарту эту историю целиком. Не была уверена, что он поймет. Мне и самой не верилось, что такое произошло со мной.

– Кстати, раз уж мы об этом заговорили, – продолжает кастинг-директор, резко возвращая меня в настоящее. – Я был весьма впечатлен вашим послужным списком в той статье. Сейчас я участвую в новом проекте, съемки которого начинаются на юго-западе. Это нечто на стыке «Мамма миа» и «Отверженные». Площадки будут в Девоне и Корнуолле. Мы набираем массовку – место проживания предоставляется, – и я подумал, не сможете ли вы мне с этим помочь.

Он тянет меня в уголок и подзывает официанта, чтобы взять нам по бокалу шампанского. Я проглатываю его залпом – отчасти из вежливости, а отчасти потому, что все еще в шоке от встречи с Мэтью. Я слишком много выпила, чтобы вести машину. Придется ехать домой на такси, хотя это и обойдется в целое состояние.

– Отлично, – кивает он, когда мы заканчиваем обсуждать моих клиентов. – Пришлите мне все это по электронной почте, хорошо? Поговорим в понедельник.

Он поднимается из-за столика. Я осознаю, что зал опустел.

– Похоже, все ушли пораньше из-за непогоды, – указывает он за окно. Я внезапно понимаю, что снаружи все белое. Снегопад добрался до нас.

Мэтью теперь нигде не видно. Я испытываю одновременно облегчение и разочарование. В чем-то я довольна, что он увидел нынешнюю меня: постройневшую, ту, которая может пойти на вечеринку в черных кожаных штанах своей дочери. Женщину, чей цвет волос теперь описывается ее парикмахером как «тициановый». Новую Поппи, ведущую успешный бизнес.

И жену своего мужа. Который больше не заинтересован в том, чтобы заниматься с ней любовью.

Я набираю номер Стюарта, чтобы сказать ему, что еду домой. Но телефон не ловит сеть.

– Попробуйте в холле, – советует одна из официанток.

Я спускаюсь в яркое, украшенное мишурой пространство со сверкающими растяжками «Счастливого Рождества!» и огромным снеговиком, раскачивающимся посередине. Телефон Стюарта сразу же переключается на голосовые сообщения. Благодаря ландшафтному освещению снаружи я вижу, насколько толстый слой снега. Я звоню в одну из наших местных служб такси. Хотя это и не их район, они могут приехать. Мы всей семьей пользовались их услугами несколько раз.

– Извините, – отвечает мне мужской голос. – У нас проблемы из-за непогоды.

Я пытаюсь «нагуглить» другие компании, но там результат тот же. Если бы я любила ругаться, то высказала бы свои чувства яснее. Но когда ты мать двух девочек-подростков, ты должна подавать пример. Я привыкла держать все эмоции в себе, и это помимо кучи дел одновременно. Походы по докторам, мигающие от перегрузки стиральные машины, подписание контрактов, проверка домашних заданий Мелиссы и Дейзи, присутствие на фотопробах, чтобы успокоить нервных клиентов… Как белка в колесе! А теперь еще и это…

Несколько других гостей обсуждают, не снять ли здесь номера на ночь. Идея заполучить тихое место, где можно справиться с потрясением от встречи с Мэтью и привести мысли в порядок, кажется соблазнительной. А потом я смогу вернуться домой и продолжить разыгрывать роль жены и матери, как делаю это уже много лет. Я подхожу к молодому человеку за стойкой. Мигающая красно-зелеными огнями табличка «Сезонные предложения» висит над его головой, как дамоклов меч.

– Уверен, мы сможем вам помочь.

Он называет ошеломляющую цену, несомненно, завышенную из-за погоды и сезона.

– Я беру, – говорю я, убеждая себя, что занесу это в расходы своей компании. Еще замечаю на стойке выложенные на продажу зубные щетки и пасту. Я не захватила с собой никакого белья на смену, да и черт с ним. Просто встану рано утром и сразу поеду домой.

С покупками в руках я направляюсь к лестнице. Я всегда предпочитаю ходить пешком, а не пользоваться лифтом. Так намного полезнее для здоровья! Но, сделав первый шаг, слышу голос. Я смотрю через перила и вижу под лестницей диван. Там сидит Мэтью, прижимая телефон к уху. Его голос тихий, но четкий.

– Мне очень жаль, Сандра. Я же говорю, все замело. Такси не вызвать, и… Ты знаешь, что я вернулся бы домой, будь такая возможность. Ну, ты же не одна там. Нет. Не говори так…

Я отшатываюсь назад. Это голос Мэтью и в то же время как будто чужой. Такого тона Мэтью я раньше не слышала. В нем отчаянные, покорные, сломленные нотки.

Я стою тихо и не знаю, что делать. Затем любопытство берет верх, и я снова наклоняюсь через перила, глядя на фигуру внизу. Мэтью уже не разговаривает по мобильнику. Он плачет. Я только однажды видела его слезы. Я и сама плакала, собственно, мои рыдания заглушали его, доказывая, как мне тогда чудилось, что мое горе больше. Я вздрагиваю и выбрасываю это воспоминание из головы, как научилась делать много лет назад.

Вероятно, я произвела какой-то шум, потому что теперь Мэтью смотрит на меня. И я спускаюсь, чтобы подойти к нему. Мне это кажется правильным в данной ситуации.

– Поппи! – Он мгновенно принимает выражение «у меня все прекрасно» вместо былого ужаса на лице. – Жаль, что у нас не получилось подольше пообщаться на вечеринке.

– Все в порядке, – киваю я. – Ты явно пользовался спросом.

Мэтью вопросительно глядит на меня, словно сомневаясь, произнесла я это с сарказмом или с пониманием. А я и сама не знаю. Между нами отчетливо ощущается напряжение. И я внезапно вспоминаю, как трудно было понять, что у Мэтью на уме, когда мы были моложе.

– Я бы предложил пообщаться сейчас, – продолжает он. Беспечным тоном. Слишком нарочито. – Но я пытаюсь вызвать такси до дома. Сюда никто не хочет ехать.

– У меня та же проблема, поэтому я решила остаться.

– Вот как? Это хорошая идея. – Кажется, Мэтью собирался дружески коснуться моей руки, но сдержался. Я испытываю одновременно облегчение и разочарование. – Слушай, а почему бы тогда нам не посидеть в баре?

Нет, думаю я. Ни в коем случае.

– Вообще-то я устала.

– Да ладно тебе, Попс!

И снова я замираю, услышав прежнее имя, которым Мэтью звал меня. Стюарт называл меня так в первые дни нашего знакомства, и я пресекла это.

– Нам так много нужно наверстать… И мне сейчас не помешала бы компания, чтобы обсудить то, что происходит в моей жизни.

Я колеблюсь.

– Прошу тебя, Попс.

На сей раз Мэтью все же касается моей руки, слегка пожимая ее. Его глаза смотрят на меня умоляюще.

– Только один бокал, – наконец соглашаюсь я, несмотря на то что внутренний голос кричит: «Ты что, с ума сошла?» Но недавние слезы Мэтью меня потрясли. Что у него произошло? Должна признать, мне это любопытно.

– Спасибо. Давай найдем, где присесть, и я все тебе расскажу.

Мэтью заказывает пару бокалов белого вина – нашего любимого в прежние времена. Он что, нарочно? В любом случае, меня не нужно уговаривать. Бывают моменты, когда для храбрости нужно выпить, как говорит мой отец. Это напоминает мне о нем. Я быстро проверяю свой мобильник, но никаких сообщений от отца нет. Это хорошо или плохо? Мне следовало позвонить ему раньше, но теперь уже поздновато. Отец наверняка спит.

– Это все Сандра, – начинает Мэтью, когда мы садимся.

Наверное, они разводятся, полагаю я. Конечно, меня это теперь не касается. Я замужем, у меня две очаровательные дочери. Этот мужчина ничего для меня не значит. Но я не могу не чувствовать злорадства по поводу того, как его наказывает судьба.

– Дело в том… – неуверенно продолжает он, наблюдая за моим лицом, будто размышляет, нужно ли мне это говорить.

– Вы решили расстаться?

– Нет! – На его лице ужас. Я тут же понимаю, что совершила огромную ошибку. – Боже, нет, конечно!

Я не знаю, куда девать глаза.

– Возможно, мне не следовало ее упоминать, – тихо произносит он.

Я все еще стыжусь своей оплошности.

– Нет, – прошу я. – Расскажи, пожалуйста.

– Думаю, с давней подругой можно поделиться. Я потерял связь с остальными однокурсниками, но…

– Я очень хороший слушатель! – заверяю я.

Мэтью кивает:

– Я помню.

И вот оно опять. Напоминание, что этот человек знал меня задолго до мужа и дочерей.

– Дело в том, что у Сандры тяжелая болезнь. Рассеянный склероз. Мы старались держать это в секрете, потому что она не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Но ей стало хуже, и теперь… ну, теперь она в инвалидном кресле.

У меня нет причин любить Сандру, однако такого я бы никому не пожелала.

– Мне очень жаль.

Мэтью опускает голову на руки, трет глаза и снова вскидывает взгляд на меня.

– Порой жизнь бывает очень жестока. Вот поэтому я и не особо много работал, честно говоря. Я был ее основным опекуном. Я не против, конечно. Как можно? Я все сделаю ради своей жены. В конце концов, я ведь обещал любить ее и в болезни, и в здравии.

Я пытаюсь справиться с щемящей болью в груди.

– В этом и есть смысл брака, – замечаю я. – Наверное, вам обоим нелегко пришлось.

– Я знал, что ты поймешь.

Затем взгляд Мэтью смягчается.

– Ну, а ты как? – спрашивает он. Когда Мэтью был помоложе, он был из тех людей, которые скорее вещают при тебе, как радио, чем разговаривают с тобой. Но сейчас он выглядит искренне заинтересованным. – Вроде неплохо.

Теперь я чувствую себя расстроенной. Не только из-за него. Из-за прошлого, которое вернулось ко мне с его появлением. Но не могу ему об этом сказать.

– У агентства дела отлично, спасибо.

– Забавно, Попс. Я-то думал, однажды ты станешь актрисой.

Я тоже так думала. Однако обсуждать с ним это не собираюсь.

– Ну, знаешь, – произношу я, – надо реально смотреть на вещи. Не всем же быть такими успешными, как ты.

– Я только один раз выстрелил по-крупному. Слава не длится вечно. – Его голос срывается. – А кроме того, у тебя есть нормальная семья. Я бы все отдал за такое.

Маленький комок боли, который появился у меня в груди, когда я впервые увидела Мэтью сегодня вечером, с каждым мгновением разрастается все больше и больше.

– А знаешь, – говорит он, и в его глазах возникает подозрительный блеск, – мы с Сандрой очень хотели иметь детей. Но у нее не получалось.

Как же мне повезло, что у меня есть Мелисса и Дейзи! Я это понимаю. Иногда я думаю, заслуживаю ли такого счастья.

– Ну да ладно, расскажи мне лучше о своем муже, – просит Мэтью, махнув рукой, словно отметая последнюю тему. – Он тоже из нашей профессии?

Я улавливаю в его голосе нотку любопытства, наверное, как и он ранее в моем. Это придает мне ощущение собственной значимости. Вот так, Мэтью, думаю я. Может, ты и не хотел меня, зато кто-то другой захотел.

И снова я мысленно возвращаюсь к тем безумным годам, когда Мэтью бросил меня и когда мы со Стюартом познакомились в ресторане. К тому времени я уже окончила театральную школу и работала официанткой. Стюарт был там на мальчишнике одного из своих приятелей. Пьяный жених попытался ущипнуть меня пониже спины («Люблю телочек с большой кормой!»), а Стюарт попросил своего друга не быть таким хамлом и извинился за него. Затем он дождался, когда я закончу смену, и спросил, можно ли проводить меня до дома.

«Благодарю, не надо», – отказалась я, решив, что он тоже пытается меня склеить. После Мэтью меня больше не интересовали свидания.

«Прошу вас, – настаивал он. – На улицах полно пьяных обормотов. Я буду волноваться, что молодая женщина возвращается домой одна».

«С чего вы взяли, что меня некому проводить?» – усмехнулась я.

Стюарт развел руками, словно говоря: «Да, вы правы. Простите. Это было чудовищно смелое предположение».

Тут мимо нас протиснулась очередная стайка молодежи, залившая шары водкой. Неделю назад на одну из наших официанток напали после работы. Мысль о прогулке по темным улицам к своей одинокой постели показалась мне еще менее привлекательной.

«Очень любезно с вашей стороны. Спасибо. Буду рада вашей компании».

– Стюарт – дантист, – отвечаю я теперь на вопрос Мэтью.

– Значит, весьма далек от актерства.

– Ага, – киваю я, стараясь не показать раздражения. В то время работа Стюарта сыграла для меня важную роль в его привлекательности. Стоматология – профессия солидная. Хотя в ней хватает собственных стрессов, они в корне отличаются от ненадежности актерского мира. А кроме того, я буквально влюбилась в Бетти и Джока, его родителей. Они казались воплощением стабильности, которой мне всегда не хватало. Моя мать жила в Австралии со своим вторым мужем. Отец коротал одинокие дни в Уортинге.

Когда мы начали встречаться, я сразу поняла, что Стюарт полная противоположность Мэтью. Но он был добр. Из тех, кого старшее поколение называло «настоящий джентльмен». На День святого Давида Стюарт притащил мне охапку нарциссов – отчасти потому, что я наполовину валлийка по матери, а также поскольку я проговорилась, что это мои любимые цветы. Он всегда звонил, если обещал. Не опаздывал на свидания. Когда я проявляла интерес к какому-то спектаклю или фильму, Стюарт покупал билеты – как сюрприз. И хотя в постели он отличался от Мэтью, со временем я научилась получать удовольствие от его более заботливой и немного нерешительной техники.

Вот от этого мужчины можно иметь детей, сказала я себе.

И оказалась права. Стюарт был, по крайней мере поначалу, вовлеченным в воспитание отцом. Но его работа, отнимавшая долгие часы, неизбежно этому мешала, как и моя, когда я открыла агентство. Подобно многим молодым парам, мы столкнулись с тем, что дети и ежедневная рутина семейной жизни изменили нас. Мы сами не заметили, как начали огрызаться друг на друга, а потом, по мере роста нашей занятости, стали вести почти раздельную жизнь под одной крышей. Когда именно Стюарт начал откатываться от меня подальше на кровати? Или целовать меня по-настоящему? Я не могу назвать точную дату. Знаю только, что стараюсь как следует выполнять свою работу и быть более-менее хорошей матерью. Если бы не Бетти, которая переехала к нам после смерти Джока, не знаю, как бы мы справлялись.

В довершение ко всему мой отец стареет и становится забывчивым. Я стараюсь навещать его в Уортинге как можно чаще, но понимаю, что этого недостаточно. Я не одна такая. Многие мои подруги находятся в схожем положении. Журналисты называют нас «поколением сандвичей». Людей среднего возраста, зажатых с одной стороны детьми, а с другой – пожилыми родителями.

– Скоро уже двадцатая годовщина вашей свадьбы, верно? – произносит Мэтью, прерывая мои размышления.

Я напрягаюсь:

– А ты откуда знаешь?

– Это было в статье про тебя, – поясняет он. – Я же стараюсь следить за новостями в отрасли.

В том интервью о Стюарте говорилось немного. Я намеренно избегала его упоминания в своих ответах, однако журналистка спросила, долго ли я замужем.

Я отпиваю глоток шардоне.

– Собственно, – говорю я, наклоняясь поближе, – я об этом тоже никому не рассказывала, однако…

«Не делай этого!» – кричит мой внутренний голос. Но слова почти уже вылетели. Мы со Стюартом теперь больше похожи на брата и сестру. На самом деле мы не занимались сексом уже три года.

Было бы так просто сказать ему это. У меня нет времени делиться с подружками. А Мэтью – часть моего прошлого. Он бы понял. Есть нечто такое в человеке, знавшем тебя когда-то так хорошо, что хочется выболтать ему все секреты, о которых ты никогда никому не говорила. Да, Мэтью скверно со мной обошелся, но я тогда была немногим старше, чем сейчас Мелисса. И, как я уже сказала, в нашем расставании виноват не только он.

– Но что? – спрашивает Мэтью.

«Придумай что-нибудь быстро! – приказываю я себе. – Что-то вместо этого всего!»

– В сутках недостаточно часов, чтобы все успевать, – неуверенно продолжаю я. – Возникают моменты, когда я просто разрываюсь между браком, материнством и работой…

Он кивает:

– Представляю. У вас с мужем, наверное, возникают трения из-за этого?

Нет! Я вовсе не хотела кидать такие намеки!

– Вообще-то у нас все хорошо. Отлично даже. Великолепно. Я просто немного выдохлась, вот и все, пытаясь быть суперженщиной.

Так-то лучше! На минуту я едва не потеряла бдительность. Вероятно, от шока из-за того, что рядом со мной сидит былая любовь всей моей жизни. Мэтью напоминает мне о страсти, которую я когда-то к нему испытывала. Я почти забыла, каким безрассудным он был. Мой мозг перерисовал его образ. Превратил в того мужчину, какого я хотела бы видеть.

– Понимаю. – Мэтью берет меня за руку. – Я тоже устал. Проблема еще в том, что мой брак не был удачным в отличие от твоего. Мне ужасно жаль Сандру, но… у нас все пошло наперекосяк еще до того, как она заболела. А потом, когда это случилось, я не мог бросить ее. Это было бы жестоко.

– А как же я? – выпаливаю я, не в силах сдержаться. – Ты бросил меня, когда…

Я замолкаю. Нет смысла продолжать. Что сделано, то сделано.

– Ты когда-нибудь задумывалась, – говорит он мечтательным тоном, – как бы сложилась жизнь, если бы мы с тобой остались вместе?

– Ага, – зло отвечаю я. – Но ведь именно ты обрубил концы.

– А тебе не приходило в голову, что я уже много раз пожалел об этом? Ты была единственной, кто меня понимал.

Я хрипло смеюсь:

– Ты ведь в курсе, какая это избитая фраза?

– В том-то и сила избитых фраз, Попс, разве нет? Их используют, потому что они, по сути, верны. Хочешь знать настоящую причину, по которой я здесь? Я прочитал о тебе ту статью в журнале, где сообщалось, что ты придешь на эту вечеринку, и почувствовал, что должен с тобой увидеться.

– Зачем, Мэтью? Что хорошего может из этого получиться? У меня есть Стюарт, а у тебя – Сандра.

Впервые я вижу, как он краснеет.

– Нет, Попс, я не имел в виду… Я просто хотел встретиться, понимаешь… Поболтать с тобой.

Я чувствую себя полной дурой, принявшей его потребность в дружбе за кое-что другое. Вообще-то этот раз стал бы не первым, когда ко мне подкатывал женатый мужчина. Три года назад на вечеринке родительского комитета в школе один из папаш зажал меня в углу коридора и похвалил мое платье. «Как приятно это слышать от вас», – сказала я, решив, что он просто хочет пообщаться. А потом он полез ко мне и попытался поцеловать. Потрясенная, я его оттолкнула. Вскоре его исключили из родительского комитета. Но я чувствовала себя виноватой и мучилась из-за этого эпизода несколько недель. Вдруг он истолковал мою фразу как приглашение к большему? А может, я слишком пристально на него смотрела, сама того не замечая?

Вероятно, после того случая я и стала видеть всюду схожие «подкаты», даже если на самом деле ими и не пахло. Внезапно я замечаю молодого человека, мнущегося у нашего столика.

– Извините, но, боюсь, нам придется закрыть бар пораньше из-за снега. Персоналу нужно добраться домой.

– Конечно. – Лицо Мэтью мгновенно принимает спокойное, уверенное выражение давнего товарища по работе. Матерый актерище. Мне требуется на это чуть больше времени. – Надо бы еще разок позвонить жене, – говорит он, вставая. – Но сейчас уже слишком поздно.

– За ней кто-нибудь присматривает?

– Я доплатил сиделке за ночную смену на тот случай, если задержусь.

Теперь ясно, что Мэтью имел в виду, когда сказал «ты же там не одна». Его мучает беспокойство. Бедняга. Тут он снова касается моей руки.

«Это ничего не значит», – говорю я себе. Актеры известны своей чрезмерной эмоциональностью.

– Как насчет того, чтобы выпить кофе в лаундж-зоне? – предлагает Мэтью. – Я гляжу, там пока открыто, а так о многом еще хочется поговорить…

– Ну, не знаю…

– Пожалуйста, Попс. Вдруг нам больше не представится такой возможности?

И я понимаю, что, вопреки всему, не хочу, чтобы он вновь исчез, может, навсегда. Есть в Мэтью какое-то опасное обаяние. А кроме прочего, мысль, чтобы пойти в одиночестве в свою комнату и бесконечно прокручивать в голове события этого вечера, не так уж привлекательна.

– Ну вот и хорошо, – кивает он. – Подожди меня тут. А снежище действительно что надо, да? Я только схожу и узнаю, остались ли еще свободные номера.

Я надеюсь, что да, и надеюсь, что нет. Я уже глубоко сожалею о своей откровенности. И все равно как же замечательно видеть его снова, хотя по-хорошему следовало бы сказать Мэтью Гордону, чтобы он убирался из моей жизни, после того что сделал. Но это моя беда. Я слишком великодушна. Причем к человеку, бесконечно от меня далекому.

Виновато я набираю номер Стюарта, но его телефон по-прежнему переключается на голосовую почту. Тогда я отправляю текстовое сообщение:

«Придется остаться здесь на ночь из-за непогоды. Бетти в курсе.

Надеюсь, у тебя был удачный день».

В конце, что для меня нехарактерно, я добавляю смайлик-поцелуй.

И тут возвращается Мэтью.

– Просто написала мужу, – со значением сообщаю я.

– Он не будет возражать, если ты заночуешь вне дома?

– Возможно, он даже этого не заметит. Он больше женат на своей работе. Честно говоря, мы ведем совершенно раздельную жизнь.

Зачем я это сказала? Разве не я заставила себя сдержаться несколько минут назад? А теперь вот что наделала.

– О, прости, – говорит Мэтью. – Я не знал, что все настолько сложно.

– Ну не настолько, – быстро отвечаю я, пытаясь оправдаться. Он вопросительно поднимает брови. – Просто… все меняется, когда вы вместе долгое время.

Он кивает:

– Кому это знать, как не мне. – Затем допивает кофе. – Однако есть и хорошие новости. Мне повезло снять один из последних номеров.

Я чувствую себя неловко.

– Знаешь что, – говорю я. – Вообще-то я очень устала. Оставлю-ка я этот кофе и пойду превращаться в тыкву. Возможно, увидимся завтра перед моим отъездом.

Это отговорка, и мы оба это знаем. Мэтью выглядит разочарованным, а я испытываю облегчение. Я поступаю правильно, даже если только что наболтала лишнего. Тем более от этого никакого вреда.

– Я тоже вымотан, – признается он. – Мне часто приходится вставать по ночам из-за Сандры. Ей требуется помощь в ванной и… Прости, тебе нет необходимости это выслушивать.

Меня накрывает волна сочувствия.

– Это нелегко, – произношу я.

– Нелегко, но Сандре гораздо труднее. Болеет же она. Я не хочу жаловаться.

– Ты не жалуешься, – поспешно добавляю я. – Нам всем иногда нужно выговориться. Кстати, я просто пошутила, сказав, что Стюарт не заметит, если я не приду домой ночевать.

– Разумеется. Да я уж про это и забыл.

Я не поверила бы прежнему Мэтью, но этот новый – совсем другой. Более ответственный. Его отношение к жене, несомненно, лучшее тому доказательство.

Мы вместе направляемся к лифту.

– Ты на каком этаже? – спрашивает он.

– На четвертом.

– И я.

Мы поднимаемся в молчании, а затем шагаем по коридору, покрытому весьма изящным ковром с серыми узорами. Я не могу удержаться от мыслей – сколько же людей топтало его до нас. Супружеские пары, по выходным отдыхающие от детей; любовники на тайных свиданиях, специалисты в опостылевших командировках. Я несколько раз предлагала Стюарту отдохнуть в отеле, но он всегда говорил, что «слишком занят». Предложила недавно, и Стюарт опять отказался.

– Похоже, вот мой номер, – произношу я, сверяя цифры на двери с картонкой на ключе.

– Какое совпадение! – откликается Мэтью. – Мой – напротив. Вероятно, они держат это крыло свободным для опоздавших на рейсы.

– Думаю, ты прав, – киваю я. А потом вспоминаю, что заказывать номер Мэтью отходил к стойке в одиночестве. Вдруг он сначала выяснил, где мой? Нет. Администратор не сообщит, чтобы не нажить неприятностей. Я снова позволила своему воображению чересчур разыграться.

– Утром увидимся, надеюсь, – говорит Мэтью.

– Ага.

Я хочу побыстрее попасть в комнату. Закрыть за собой дверь. Но как только это делаю, то падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Слезы льются ручьем. Встреча с Мэтью всколыхнула боль, которую я носила в себе все эти годы. Мой бывший парень, может, теперь и выглядит возмужавшим, однако я вижу в нем прежние черты того красивого молодого студента театральной школы, которым он был раньше; того, кто вытирал мне слезы после развода родителей и кто разжег во мне огонь, который с тех пор никому не удавалось разжечь. «Ты все равно любишь Стюарта», – убеждаю я себя. Но я чувствую отсутствие внимания со стороны мужа. Заброшенность. Наверное, и он чувствует то же самое.

Раздается стук в дверь. Вытирая глаза, я подхожу к ней. Это Мэтью! Мое сердце колотится одновременно от возбуждения и от ужаса. «Не попусти мне быть искушаемой сверх сил. Не попусти».

– Я просто хотел попросить – дай мне номер своего телефона на тот случай, если мы разминемся за завтраком, – говорит он. – Боюсь думать, что мы можем опять потерять связь.

Мэтью протягивает мне один из тех блокнотов, которые можно найти в отелях, и ручку. Он не порывается войти внутрь. Я его и не приглашаю. Наоборот, стою в дверях, пока записываю номер. Потом Мэтью передает мне свой. Мне даже нравится его старомодный способ – записывать, вместо того чтобы просто набрать мой номер на своем телефоне.

– Спасибо, – кивает он. – С тобой все нормально?

– Да, – отвечаю я. – А что?

– Ну, у тебя такой вид, будто ты плакала.

– Нет, у меня просто глаза такие. Выглядят заплаканными, когда я сильно хочу спать.

– Ах, да, я помню. Попробуй ватные тампоны, смоченные холодной водой. Я так делаю для Сандры, если она не выспалась.

И я понимаю, что это действительно новый Мэтью. И он добрее. Мужчина, к которому я начинаю испытывать симпатию, но, конечно, не в том смысле, твердо говорю я себе. Я замужняя женщина и люблю свою семью.

– Что ж, спокойной ночи! – произносит он. – Чудесно было снова с тобой увидеться.

Мэтью делает шаг вперед и прижимается своей щекой к моей. Люди в актерском мире постоянно так здороваются и прощаются, но от него этот жест ощущается совсем по-другому. Мое лицо пылает жаром. Как и все прочие части тела.

– Спокойной ночи! – откликаюсь я, поспешно отступая.

Мэтью тоже отходит, но возле своей двери оборачивается.

– Ты до сих пор проделываешь тот обряд, когда ложишься спать?

Больше никто не знает, что я трижды переворачиваю перед сном подушку на счастье, за исключением мужа и, конечно, Мелиссы с Дейзи, которых научила делать то же самое. Это традиция или глупая привычка, смотря с какой стороны взглянуть, которую я усвоила в детстве, и она прижилась.

– Да.

– Меня это всегда умиляло. Спокойной ночи, Попс! Сладких снов.

Мэтью бросает на меня долгий взгляд. У меня такое ощущение, будто я отвечаю ему тем же. Я плотно закрываю дверь, запираю ее и несколько минут стою, прижавшись к ней спиной, прежде чем отправиться в душ и лечь спать. В одиночестве.

Но не могу сомкнуть глаз почти до четырех часов утра.