Текст книги "Я сделала ошибку"

У дальней стены – мой письменный стол, заваленный бумагами. Это небольшая комната, но в ней вполне достаточно места, хотя в ящиках полно барахла, которое по-хорошему следовало бы выкинуть. Но в сутках никогда не хватает времени на уборку, а кроме того, там есть сентиментальные мелочи, от которых я не могу заставить себя избавиться.

Несмотря на то что сегодня выходной, в моей электронной почте несколько новых писем. Вот возмущенное письмо от кастинг-директора по поводу того, что один из моих статистов не явился вчера на съемки рекламы. Это уже не в первый раз. Я больше не буду иметь дело с этим человеком. В нашем бизнесе так – если кто-то вас подводит, то это плохо отражается и на вас. Грязь прилипает.

Звонит телефон. Это Салли, моя помощница, я наняла в ее прошлом году. Шестидесятилетняя дама в разводе, которой хотелось «чем-то заняться». На самом деле мне требовался кто-то с более весомым опытом в актерском мире, однако я взяла ее, потому что почувствовала к ней жалость. За это время Салли доказала, что сто́ит больше, чем ее собственный вес в золоте. Она отлично ладит с людьми и очень организованна. Как и я, Салли работает из дома, чтобы снизить наши расходы.

– У нас проблема, – сообщает она. – Карен сделала себе татуировку.

Карен – одна из наших новых статистов. Сегодня ей полагалось участвовать в исторической драме.

– Насколько я знаю, – продолжает Салли, – во времена Генриха VIII татуировок не было. Говорит, она не сообразила, что это станет проблемой.

Я тяжело вздыхаю:

– Нам надо подыскать кого-то на замену.

– Не волнуйся, я разберусь.

– Спасибо.

Как только мы заканчиваем разговор, из моего телефона доносится переливчатая трель – пришло сообщение. Я гляжу на экран. И замираю.

«Приятно было повидаться с тобой вчера вечером.

Может, как-нибудь выпьем кофе?

М.».

«Да! – моя первая мысль. – Да, я тоже хочу встретиться с тобой снова!» Поговорить за кофе о том, что могло бы быть. И ничего большего, конечно, потому что это было бы неправильно. Но если я решу увидеться с Мэтью, мне придется рассказать обо всем Стюарту. Я должна буду сообщить, что до него у меня был кое-кто, разбивший мое сердце. Или не обязательно? Я могла бы что-нибудь придумать, поведать ему часть правды. Но тогда я буду обманщицей. Я стану не лучше, чем была моя мать. А как же дети? Как я объясню им? «Я просто иду выпить кофе со своим бывшим любовником»? Или: «Я встречаюсь с другом, который вытворял с моим телом такое, чего никогда не удавалось вашему отцу»?

Большая ложь начинается с маленькой.

«Я тоже была рада тебя видеть. Спасибо за предложение, но сейчас я очень занята».

Мой палец зависает над стрелочкой «Отправить». Я колеблюсь.

– Мам! Ты где? – вопит Мелисса снизу. – Я не могу найти свои черные ботильоны!

И тогда я нажимаю.

Я поступила правильно. Я знаю это.

Так почему же, спрашиваю я себя, спускаясь вниз, чтобы найти ботинки дочери, и размышляя, чем мне угодить каждому на ужин (учитывая, что за продуктами я не ходила), я чувствую себя такой опустошенной?

Глава 6
Бетти

– Как жаль, что ты от нас уходишь, – сказала мне заведующая отделом, когда я с неохотой подала ей свое заявление. – Мы хотели предложить тебе повышение – стать закупщицей товара. Разумеется, с увеличением зарплаты. И, естественно, мы бы хотели, чтобы ты продолжала быть нашей моделью.

Но Джок оставался непоколебим, хотя зарплата на фабрике была ниже.

– Ты будешь среди женщин своего круга, – заявил он. – Тебе там понравится. – Он потрогал меня за ягодицу. – У меня большие планы на нас, Бетти. Мы с тобой добьемся успеха в жизни. Однажды сможем купить собственное жилье и не платить за аренду. Просто делай, как я говорю, и все будет в порядке.

Я начала узнавать о своем женихе много такого, о чем поначалу не подозревала. Пока я ни в чем ему не перечила – все было нормально. Джок пребывал в хорошем настроении, вот как сейчас. Он больше не колебался, когда разговор заходил о свадьбе. Напротив, регулярно интересовался у меня, кто еще принял приглашение.

– А Большой Папаша придет? – спросил он, имея в виду босса своего босса.

– Да, – ответила я, сверившись со своим списком.

Джок взмахнул рукой:

– Отлично! Значит, я ему по душе. Поговаривают, что в управлении скоро откроется вакансия на две позиции выше моей, когда старик Браун уйдет в отставку.

Порой я чувствовала в груди легкую дрожь сомнения. Правильно ли я поступаю, выходя замуж за человека, который ко мне не прислушивается и руководствуется только собственными интересами? Но если бы я разорвала помолвку, это было бы еще хуже, чем если бы исходило от Джока. Девушки, жаждущие самостоятельности, пользовались в наших местах дурной славой. А кроме того, я хотела иметь мужа, собственный дом и детей. Мы все к этому стремились, если только не были теми, кого мама называла «синими чулками» – вроде учительницы, которая жила по соседству от нас и не могла «представить себя с мужчиной».

В день нашей свадьбы дождь лил как из ведра. Кто-то мог бы принять это за предзнаменование. Но только не я. Я справилась со всеми прежними сомнениями и теперь все, чего я хотела, – это прошествовать к алтарю.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал отец, когда я спустилась по лестнице нашего муниципального дома в собственноручно сшитом белом шелковом платье воланообразного силуэта, с маленькими бусинами вокруг выреза в форме сердца.

Прекрасно? Раньше он никогда не говорил мне ничего подобного.

У мамы глаза были на мокром месте. И ее я тоже прежде не видела такой взволнованной.

– Моя девочка! Сегодня ты станешь женщиной…

Затем она повела меня в кухню.

– Наверное, следовало поговорить с тобой об этом раньше… В общем, в первую брачную ночь ты должна быть готова к… – Мама замялась.

– Все в порядке, – кивнула я, пытаясь избавить ее от смущения. – Я знаю о таких вещах.

Она нахмурилась:

– Ты еще этим не занималась?

– Нет! – поспешно заверила я. – Конечно, нет. Но я читала в «Космо». Одна девушка из отдела белья подарила мне журнал на прощание. Там была большая статья о…

Я замолчала, не в силах произнести слово «секс» перед собственной матерью.

Ее лицо прояснилось.

– Дурочка! Не верь всему, что читаешь в журналах. Брак – это реальная жизнь. – Она обняла меня. Затем встала и посмотрела на меня так, будто в последний раз. – Скоро сама все узнаешь.

Тогда я не обратила внимания на ее слова. Все, чего мне хотелось, – поскорее усесться в большой синий надраенный до блеска подержанный «ровер», принадлежавший одному из приятелей отца, и добраться до церкви. Джок велел мне не опаздывать, «даже если так принято», поскольку не желал, чтобы люди решили, будто я передумала.

– Ты выходишь замуж за хорошего человека, – хрипло проговорил отец, обернувшись ко мне. – Этот твой Джок далеко пойдет.

– Уверен, у него есть «мохнатая лапа» в руководстве, – добавил отцовский приятель с водительского места. Но, судя по тому, как это прозвучало, это не было комплиментом.

Идя по проходу, я чувствовала на себе взгляды всех присутствующих. А эта странная дрожь в груди – просто бабочки трепещут крыльями, сказала я себе. Сомнения – это нормально. Так было написано в «Космо». Мне просто нужно помнить, что я выхожу замуж за сильного, порядочного мужчину, который окружит меня заботой. А вот и он! Мой красавец-жених во взятом напрокат шикарном костюме, ожидающий меня у алтаря. Волосы Джока были подстрижены и зачесаны назад. И от него, как всегда, дурманяще пахло одеколоном «Брют».

– Привет, принцесса, – шепнул он мне, когда я заняла свое место рядом с ним. Затем обнял меня одной рукой. Я не была уверена, что это допустимо, судя по тому, как нахмурился священник.

Джок произнес свои клятвы громко и четко. Никто из слышавших его никогда бы не заподозрил, что не так давно он сомневался. Но все равно служба прошла не вполне гладко. Ни один человек, слава богу, не возражал против нашего брака (как и не было никаких причин для этого, хотя мое сердце ушло в пятки), но органист перепутал гимны, сыграв «Упаси нас от смутных времен» вместо «Все яркое и прекрасное». Не было и хора, поскольку все певцы слегли с гриппом.

– Я потребую деньги назад, – решительно заявил Джок, когда мы позировали для фотографий. – Так мы не договаривались. Пусть не пытаются провести меня. Я заплатил кругленькую сумму.

И пока он возмущался, я чувствовала, как его пальцы чересчур сильно впиваются в мою руку.

Выступления гостей на приеме вроде бы прошли неплохо. Отец говорил обо мне так, что я едва себя узнавала, называя меня своей «драгоценной единственной дочерью». Шафер Джока отпускал множество непристойных шуточек, которые смешили всех, включая Большого Папашу, хотя его жена выглядела шокированной. Когда мы с моим отныне мужем танцевали свой первый танец под «Все, что мне нужно, – это мечта» Бобби Джентри и Глена Кэмпбелла, Джок прижимался ко мне щекой. «Все будет хорошо, – твердила я себе. – Он любит меня. И я люблю его».

А вскоре мы отправились в Девон к трейлеру, который босс Джока одолжил нам на медовый месяц. Всю дорогу я была один сплошной комок нервов – не из-за предстоящей первой супружеской ночи, а оттого, как вел машину мой свежеиспеченный муж. Его учил друг, потому что он не мог позволить себе платные курсы. Джок был в полном восторге, когда в прошлом месяце сдал экзамен.

– Пожалуйста, – взмолилась я, когда он обогнал очередную машину, которая неодобрительно просигналила. – Не так быстро!

Он тут же с визгом затормозил у обочины. Его глаза потемнели от негодования, а изо рта несло пивом. Не так давно правительство ввело предельную дозу спиртного за рулем – отец осуждал это, – и мне оставалось лишь надеяться, что мой муж ее не превысил.

– Не критикуй мое вождение! – выпалил он. – Ты ведь все равно не понимаешь, о чем говоришь! Вроде бы не ты сдавала на права!

– Мне бы хотелось когда-нибудь, – заметила я, пытаясь его успокоить.

– Сначала нам надо оплатить более важные вещи.

– Прости, Джок, – кивнула я. – Я не это имела в виду. Просто меня иногда укачивает в автомобиле.

– Вот как? – Теперь его голос звучал спокойнее. – Я этого не знал. – Он похлопал меня по руке. – Просто откинься назад и закрой глаза. Мы мигом домчимся. В трейлере есть своя маленькая кухня. Ты сможешь приготовить нам что-нибудь перекусить, прежде чем мы устроимся на ночь. – Джок подмигнул мне. – Мы ждали этого столько времени!

Мне не хочется слишком много говорить о первом разе, но давай просто скажем, что это было не так, как описывал «Космо» с его рекомендациями «показать ему, как вам приятно».

Прости меня за прямоту, Поппи, но я вздрагиваю даже сейчас, все эти годы спустя, когда вспоминаю, как он долбился в меня, не обращая внимания на мои крики боли. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем все закончилось и Джок скатился с меня на свою сторону кровати. Я молилась, чтобы в темноте он не увидел слезы, текущие по моему лицу.

– А где же кровь? – вдруг спросил он.

– Все в порядке. Ты не настолько сильно повредил меня.

– Кровь, – повторил Джок, приподнявшись на локтях. – Должна быть кровь, если ты девственница.

– Естественно, я девственница!

Он включил ночник, чтобы взглянуть на простыни.

– Тогда где же она? У женщины должна идти кровь, если она занимается сексом впервые.

– Я этого не знала, – ответила я, дрожа.

Джок, по-прежнему голый, навис надо мной, теперь глядя мне прямо в лицо.

– Ты занималась сексом с кем-то еще?

– Ты же знаешь, что нет.

– Неужели? А как насчет тех старперов, которые глазели на тебя, пока ты демонстрировала свои шляпки?

– Не глупи…

– И не называй меня глупым! – Его голос звучал мрачно. – Ты что, дурака из меня делала, когда изображала недотрогу до свадьбы? Включи верхний свет! Я хочу все рассмотреть как следует.

Спотыкаясь на холодном рифленом полу трейлера, я сделала, как мне было велено.

– Ага, вот оно, – произнес Джок уже более мягким тоном. – Видишь?

На простыне действительно алело пятнышко крови.

– Вот и доказательство! – Он выглядел весьма собой довольным. – Поздравляю, миссис Пейдж. Отныне ты официально моя.

Совсем как в машине, Джок в считаные секунды превратился из злобного в любящего.

– Тебе не помешало бы помыться, – сказал он. – Душевые и туалеты здесь на улице.

Пока я драила себя, снова и снова проходясь мочалкой по ногам, я заметила царапину на руке – там, где Джок держал меня, впиваясь ногтями. Она все еще кровоточила. Может, оттуда и была кровь на простыне.

Следовало бы залепить ее пластырем. Но интуиция подсказывала мне, что не надо привлекать к ней внимания моего мужа.

Я не могла дождаться, когда же мы оттуда уедем. Девон – красивое место, но я просто поскорее хотела попасть в наше новое жилье и обустроить его по своему вкусу. Может, тогда Джок стал бы прежним. Представляешь, мне не приходило в голову, что такой взрывной характер и есть его истинное лицо.

Наша квартира с одной спальней располагалась на пятом этаже многоквартирного дома, построенного вскоре после войны. Никто не сказал нам, когда мы ее смотрели, что лифт часто ломается. Центрального отопления там не было, и нам приходилось довольствоваться электрическими обогревателями, с которыми морозными вечерами я сидела почти в обнимку. Я кашляла от сырости, влажные бурые пятна проступали на отслоившихся обоях, а хозяин не обращал внимания на наши просьбы что-нибудь с этим сделать. Бойлер как следует не работал, и вода всегда была еле теплой.

Мы жили в нескольких минутах ходу от фабрики, и ее вонь чувствовалась с нашего крохотного балкона, на котором я развешивала белье, поскольку у нас не было сада. «С милым рай и в шалаше», – убеждала я себя. Проблема заключалась в том, что я не знала, мил ли мне Джок, как прежде.

Эти сомнения возникли еще во время медового месяца и усилились после возвращения, когда я сразу же пошла работать на фабричную сборочную линию. Девушки оказались весьма спесивыми, а труд – крепить стеклянные колбы ламп к металлическим цоколям, не разбивая их, – утомительным и однообразным. Как же я скучала по своим милым клиенткам из универмага и по их модным шляпкам! Я не могла избавиться от чувства обиды на мужа – и винила себя за то, что пошла навстречу его желаниям.

Джок больше не пытался рассмешить меня или быть ко мне добрым и заботливым, как во времена наших свиданий. Если я не успевала приготовить ужин в течение нескольких минут после нашего возвращения с работы, он спрашивал меня, почему я такая неорганизованная. Джок начал возражать против того, что я подвожу глаза, потому что это якобы делает меня «похожей на шлюху». Одежда моя тоже ему не нравилась. Темно-синий костюм-комбинезон, который мама купила мне на день рождения, был «чересчур откровенным». Бог знает, что бы он сказал о тех нарядах, которые носят Мелисса и Дейзи!

А еще мы постоянно ссорились из-за денег. Однажды отвалился каблук у моей единственной пары туфель. Сапожник сказал, что с этим больше ничего нельзя поделать, и мне пришлось купить новую пару.

– Что?! – закричал Джок, когда я сообщила ему, во сколько это обошлось. – Неужели ты думаешь, что мы можем себе такое позволить?

– Это были самые дешевые, которые мне удалось найти, – защищалась я.

– Что ж, вот и сиди теперь весь месяц без мяса. И без электрического камина тоже.

Он натянул пальто.

– Куда ты собрался? – встревоженно спросила я.

– В паб!

– Но у нас же совсем нет денег.

– Это у тебя нет. А я буду тратить свое жалованье так, как хочу. Я не из тех, кто спускает половину недельной зарплаты на обувь!

В нынешние дни девушки подобного не потерпели бы. По крайней мере, большинство. Но в наше время женщины вроде меня были не такими уверенными в себе. Я не хотела рассказывать маме, что между мной и Джоком не все ладно. И чувствовала себя из-за этого неудачницей. Но однажды, когда родители пригласили нас на воскресный обед и Джок разыграл грандиозный спектакль, обняв меня за плечи и назвав своей «замечательной женой» (с такой приязнью, которой никогда не проявлял дома), я разрыдалась в кухне.

Мама сразу захлопнула дверь, чтобы меня никто не услышал.

– Что случилось? – спросила она.

Я рассказала ей, перемежая слова всхлипываниями.

– Есть такие мужчины, – задумчиво произнесла она, – которым необходимо чувствовать себя главным в доме. Это пошло с войны. Тогда у женщин было больше независимости, и их возвращающимся мужьям это не всегда приходилось по вкусу.

– Но столько лет миновало с тех пор!

Мать издала хриплый смешок:

– Взгляды на отношения в семье – штука прилипчивая. Передаются из поколения в поколение. Похоже, Джок перенял их у своего отца.

Она замолчала. Я не любила своего свекра, хотя не говорила об этом, разумеется. Он был грубым мужланом, который плевал на пол, даже если находился в доме. Может, именно поэтому Джок отговаривал меня от слишком частых визитов к нему, когда мы были помолвлены. Он тоже ожидал, что его жена будет ему прислуживать, точно так же как сейчас Джок ожидал этого от меня.

– Он тебя бьет?

Мать произнесла это таким обыденным тоном, что я была потрясена.

– Нет. Конечно, нет!

– Значит, это уже неплохо.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнула я. – Я несчастна! Что же мне делать?

Мама пожала плечами:

– То же, что делали женщины на протяжении веков. Просто смириться с этим.

– Но я не знаю, получится ли у меня.

– Ты не можешь развестись! – Голос матери был тих и отчетлив. – Что подумают о нас люди? В любом случае ты должна работать над своим браком. Это нормально, когда поначалу супруги притираются друг к другу. Будет лучше, когда у тебя появится ребенок.

– Но нам едва хватает на еду, не говоря уж о детях.

Мама покачала головой:

– Вы сами не понимаете, как вам хорошо живется. В годы войны, когда я была маленькой, я апельсина даже в глаза не видывала. Где твоя сила духа, Бетти? Я была о тебе лучшего мнения. А кроме того, ты так отчаянно стремилась замуж за Джока.

– Да, но он тогда казался другим.

– Они все такие. – Мама помолчала. Затем ее голос снова стал строгим: – Ох уж эти современные девчонки! Вы думаете, что все сами знаете, да? Так вот – ничего вы не знаете! Может, такое неприятно слышать, но ты сделала свой выбор, и тебе теперь с этим жить! И не смей навлекать позор на нашу семью своим разводом!

В общем, я продолжила стойко выносить тяготы брака. Я стала другой версией себя – лишь бы новый Джок был счастлив. Носила дешевую мешковатую одежду с рынка. Подкладывала ему лучшие куски мяса, убеждая себя, что сама не голодна. Делала вид, будто мне безразлично, когда другие девушки с работы игнорировали меня, потому что я не курила во время перерывов и не ругалась, как матрос.

А когда Джок занимался со мной любовью, я представляла вместо него кого-то другого. Актера из сериала, который мы смотрели по телевизору. Кого угодно. Только так я могла это вытерпеть.

Так продолжалось два года. А затем Джок получил повышение на фабрике. Его зарплата увеличилась вдвое.

– Вот видишь? – сказал он. – Я же говорил, что все будет хорошо. Босс считает, что я далеко пойду. – Джок приосанился. – Уверен, у меня есть все качества, чтобы забраться на самый верх.

– Это чудесно! – откликнулась я. Я усвоила, что лучший способ сделать Джока счастливым, помимо предоставления регулярной еды и секса, это похвалить его.

– Скоро мы сможем позволить себе завести ребенка.

– Правда? – Мое сердце гулко забилось. Конечно, я хотела ребенка. Но это также означало бы, что мне придется остаться замужем. Пути к отступлению не будет. Хотя я и твердила себе, что мама права относительно невозможности развода. Я успокаивала себя тем, что однажды все равно смогу на это пойти, если ситуация станет невыносимой. Но если появится ребенок, то уже нет. Видишь ли, в те дни быть матерью-одиночкой порицалось.

В ночь после повышения зарплаты Джок отказался надеть то, что он называл «французской буквой». Я обычно пользовалась и «голландской шапкой»[2]2
  Просторечные эвфемизмы для презерватива и диафрагмы соответственно.


[Закрыть] тоже, просто на всякий случай, но Джок вынул ее из коробки и выбросил.

– Вот так, – сказал он, лучезарно улыбаясь. – Нам это больше не нужно.

Я попыталась успокоиться. Никто не сможет забеременеть в первый раз без контрацепции. Я узнала об этом из болтовни девушек на конвейере. Некоторым из них не удавалось месяцами.

Но четыре недели спустя мои месячные не пришли.

На всякий случай я ничего не говорила еще четыре недели. А затем меня начало тошнить каждое утро.

– Это вирус бродит вокруг, – сказала я Джоку, чувствуя во рту металлический привкус. Опять же, я знала из болтовни у конвейера, что это ранний признак беременности.

Я по-прежнему молчала и ждала. Если бы я сообщила Джоку, что беременна, а потом это оказалось не так, он мог бы обвинить меня в «бестолковости». Но третий цикл не начался, и я пошла к врачу. Его секретарша позвонила мне через два дня.

– Могу обрадовать вас, миссис Пейдж. Вы беременны!

Наконец-то я смогла по-настоящему угодить мужу! И он был доволен.

– Я сделал это! – воскликнул Джок. – Теперь парни заткнутся!

– Ты о чем?

Он выглядел слегка смущенно.

– Они постоянно спрашивали, когда же я стану отцом. Как будто со мной что-то не так. Но теперь мы будем настоящей семьей!

В ту ночь Джок занимался со мной любовью так жестко, что я кричала.

На следующее утро простыня была в крови, а спазмы в животе так сильны, что я сгибалась пополам от боли. Джок позвонил моей маме, которая сразу примчалась.

– Вызывайте доктора! – велела она.

Я пришла в ужас. Мы никогда в жизни не вызывали доктора на дом.

– Что происходит? – воскликнула я. – Со мной все будет в порядке?

Но мама не ответила.