Текст книги "Испытание любовью"

Джейн Моррис
Испытание любовью

© ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1
Человек разумный

Я человек разумный! Люблю комфорт и стремлюсь облагородить свою жизнь. Каждое утро просыпаюсь, делаю зарядку, принимаю душ, чищу зубы, бреюсь и иду в офис. Не могу похвастаться, что люблю свою работу, но так живу… как все! У меня есть цель в жизни… хотя лукавлю, с ней я пока не определился, но не теряю надежды обозначить ту наивысшую точку, к которой буду двигаться сквозь года. Все мои друзья пользуется клишированными стандартами: карьера – семья. Отжигать в юности, а затем, изрядно продвинувшись по карьерной лестнице, выбрать инкубатор для спермы, благодаря чему стать отцом семейства и размышлять в какие школы и университеты отдавать своих бестолочей. Я не люблю примитивные схемы и не хочу подстраиваться под стадо, мыслящее чужими идеями. Пока я обозначу основной акцент моего существования так: материальное благополучие и получение удовольствия. Деньги и сопутствующие вещи поднимают меня на престижный уровень; это как элементы качественной жизни, именно качественной. Мать считает, что я циник, но видели бы вы ее щенячью радость, когда в ее доме появлялись новые холодильник, плита, телевизор и другие чудеса современной техники. После моего продвижения по службе с радости маман ушла с работы, ведь теперь сын, которого она так старательно поднимала на ноги, стал ее надеждой и опорой. Я люблю мать, но предпочитаю откупаться подарками и небольшой пачкой купюр в виде дотации на питание и прочие радости жизни. Ее это устраивает, но аппетиты маман растут с каждым месяцем. Чтобы их умерить я езжу к ней на стареньком фордовском пикапе, купленном у соседа по дешевке. Я умышленно не продаю эту рухлядь для маскировки перед родственниками, с которыми нос к носу сталкиваюсь на днях рождениях матери. У меня и гардероб есть специальный на такие торжественные случаи – старые вещи, купленные в комиссионном магазине. Все вопросы о заработке я старательно игнорирую, используя фразу «на жизнь хватает». Мама часто задает вопрос про мою личную жизнь. Я старательно избегаю его, потому что мою супругу ей лучше не видеть. Я не оговорился – именно супругу! Мать не в курсе, что я женат. Свадьба состоялась прямо на берегу океана в Калифорнии, сразу после этого события мы всей командой – я с женой и наши гости отправились на Багамы, чтобы насладится праздником на всю катушку. И ни одного нищего скучного родственника с ненужными подарками и пустой болтовней. Только те люди, которые находятся со мной на одной ступени, достойные прибывать в моей жизни, и приближенные настолько, насколько я им это позволяю. Не могу сказать, что окружен друзьями, назову это «приемлемый круг общения». Мы вместе работаем, ходим в спортзалы, на тусовки, наши жены сгоняют жир у одних и тех же врачей и лечат собачек в одних и тех же ветеринарных клиниках. Мы устраиваем друг друга и вполне понимаем. Двойная жизнь меня напрягает редко, но иногда я будто шагаю босиком по раскаленным углям и, обжигая стопы, хочу орать от боли, но терплю. Очень часто на семейных праздниках мне хочется сделать что-нибудь ужасное. Например, тихонько выйти из дома, купить боевую гранату и бросить ее в разгар очередной тупой беседы, я даже представляю, как разрываются их тела. Ненавижу слабых людей, жалующихся на свою судьбу.

Пожалуй, истинная ценность моей жизни – автомобиль, это вещь, которую я искренне люблю, за рулем я расслабляюсь и даже в пробках чувствую себя комфортно. Да и как не испытывать каскад чувств, садясь в новенький Porsche 968, который немецкие братья по разуму только заявили на рынке. Благослови Бог создателей столь мощного металлического друга, чья мощность была выше двухсот тридцати лошадиных сил.

Я могу водить пьяный – мне наплевать на то, что это запрещено. Меня ни разу не поймали, потому что я – король дороги! Риск уместен и делает мою жизнь более насыщенной эмоционально.

Я объездил полмира и прямо скажу, что ничего меня не удивило. Первое оскорбление фантазии – поездка в Париж. Я долго бродил по скучным улицам, слушая рычащие гнусавые звуки французской речи, я искал то место, которое, согласно знаменитой пословице, я должен был увидеть и умереть. Менялись страны, я будто листал страницы атласа и в каждом путешествии я спасался сорокаградусными напитками для взрослых, которые решительно украшали мою жизнь. Разочаровываясь, я впадал в какую-то тоску, она грызла меня изнутри и доставляла дискомфорт моей и без того скучной жизни. После каждой поездки я с радостью возвращался домой.

Я живу в большой квартире в центре Нью-Йорка, который давно прозвали «бетонными джунглями», внутри которых было приятно охотиться за добычей. Приятели прозвали мое убежище музеем из-за дизайнерских изысканий и фанатичной чистоты. Возможно, я действительно излишне дотошен, но эти новые веяния минимализма в обстановке меня очень греют. Меня это устраивает – ничего лишнего в обстановке. Мой идеальный домашний очаг выглядит дорого и просторно. Однако есть один изъян в этом образцовом месте: гримерно-гардеробная моей супруги – это часть квартиры, отделенная от моей привычной размеренной жизни толстой перегородкой. Буйство красок и рюшечек не вмешивается в мой мир, оставляя воздух и пространство для привычного существования. У супруги даже отдельная ванная, которая заставлена мазями, кремами и другой ерундой, втираемой в тело и якобы спасающей его от неминуемой дряхлости. Она бесконечно щебечет о том, что мечтает обмануть старость! Звучит это очень наивно, а при подсчетах затрат на услуги пластических хирургов совсем безнадежно. Супруга пачками пожирает омолаживающие пилюли и порошки, которые рекомендуют шарлатаны, и большую часть времени проводит в салонах красоты. Я ей не раз говорил: конец один – пучок морщин и полуразрушенный скелет, старость еще никому не удавалось обмануть! Даже натянув зад налицо, ты не спасешься от биологических часов, которые беспощадно пожирают твою молодость! Но пока результат пребывания моей половины в «косметических облаках» меня устраивает. Жену мою приятели расценивают по классу «люкс». Долгое время они считали, что мне очень повезло, мнение их изменилось после того, как я рассказал, во сколько мне она обходится в месяц. Последняя фраза в этом обсуждении была следующего характера: «Надо было ее в любовницах держать, у нее бы стимул был и экономия какая!». Больше мы к этой теме не возвращались. Женушка бережет свою красоту, поэтому ничем не занимается, в моем доме хозяйничает замечательная женщина с прозаичным именем Каролин, приехавшая на заработки из Айдахо. Она отлично готовит и чисто прибирается. Я плачу достойную оплату за ее труд и надбавку – премию за стрессы, которые испытывает добрая женщина в моменты общения с моей супругой.

Специально для визитов матери у меня есть еще одна квартира – скромное жилище на окраине города. Ну, она не совсем моя, мы сбросились с парнями – приобрели спецобъект, так сказать, для личных нужд. Жены не знают про это маленькое убежище – островок пьянства и разврата. После наших кутежей квартира вылизывается специально обученными людьми. Даже есть график на выходные: например, коллега Брендон едет в командировку и должен вернуться в пятницу, но жене говорит, что приедет в воскресенье и после деловой поездкой зависает на выходных со своей любовницей-моделью, которая учится на актерских курсах и вьет веревки из трудяги – вот что делает с мужчиной упругая грудь четвертого размера. Иногда мы едем всем мужским коллективом и снимаем пачку проституток. Миловидные девчонки любят к нам приезжать – ведь мы не извращенцы и не уроды, а так как мы пользуемся услугами одних и тех же девчонок, у нас есть скидка на «любовь». Мы всей гоп-командой очень весело проводим время, вливая в себя кучу бухла и устраивая дождь из денег, за которые получаем нереальные ласки. Такие «холостяцкие» вечеринки бывают раз в два месяца, мы их скромно называем «блядовое побоище». Жены отправляются в санатории или стриптиз-клубы с вип-обслуживанием, а мы едем якобы в футбольный бар или шары гонять в накуренное и душное помещение бильярда. И всем хорошо! Терпение супруг покупается увесистой пачкой «зелени».

Мать не любит бывать в этой квартире, особенно после того, как нашла в прикроватной тумбочке кучу презервативов. Я пояснял, что безопасный секс – это здоровье, а резина – важный предохранитель! Мало ли с кем таскаются бабы, ложащиеся в мою постель. За себя я уверен! Тем более, что я не сторонник больничек, ведь кабинет уролога – это путешествие в ад. Однажды пережив увлекательную процедуру лечения от лирической болезни (это было еще в школе), я понял, что второго такого испытания не переживу. В общем, мама меня не поняла и стала приходить реже, а я тихо радовался, ведь благодаря неугомонному любопытству я сократил ее присутствие в моей жизни почти в два раза! Если бы она узнала, для чего нужны силиконовые шарики, лежащие в целлофановой упаковке рядом с коробками презервативов, то, наверное, совсем позабыла бы дорогу в сердце грязного разврата. Честное слово, я анальными игрушками не пользуюсь, а мой приятель Джордж жить без них не может. После того как мы познакомились с его дамой… точнее Адамом сердца, вообще хотели вычеркнуть его из списка на выходные, но после долгих раздумий решили не портить его и без того малосчастливую жизнь. Если счастье у человека анальное, так пусть украшает свой мир соответствующими аксессуарами! Единственный уговор: во время холостяцких праздников только бабы! Без грязи!

Еще мне нравится заводить романы с «новенькими» на работе. В этом есть что-то романтичное. На самом деле не только я увлечен служебными интрижками, мои приятели тоже с радостью разбавляют обыденное существование с помощью новобранок, пришедших в нашу фирму. Даже Джордж становится очень активным и задвигает своего Адама на потом. Наши романы с коллегами даже стали спортом и заработком – мы создали букмекерскую контору, и все втроем делаем ставку по солидной сумме на новую «лошадку». Кто ее укатает – тот срывает банк. Если она дает всем троим, то половину суммы забирает первый, а вторая часть ставок лежит до следующей «новобранки». Бывают и целомудренные, но очень редко. Обычно перед натиском хитрой вражеской силы открываются врата даже самой неприступной крепости. Мы заметили такую тенденцию: при щедрых дарах дамы становятся куда общительней. А если намекать на продолжительные отношения и стабильное финансирование они готовы снять свое белье почти сразу. Облом был всего три раза за пару лет. Первый случай – верная замужняя (мы ее прозвали «красная книга»), второй – религиозная фанатичка, ну, а третий самый безнадежный – лесбиянка. Не сыгравшие деньги мы оставляли до следующих претенденток, тогда способы завоевания становились более изощрение, а в стремлении к победе все средства были хороши. Надо сказать я рекордсмен по срыванию банка! Это мои маленькие победы, я храню их в памяти, как вояка ордена и медали.

Я вполне счастлив. Скучно правда становится периодами, когда однообразие утомляет, но в основном все меня устраивает. Мне думается, что я завершаю какую-то стадию в жизни и нахожусь в преддверии чего-то удивительного и необыкновенного, нового витка в моем существовании. Откуда это чувство возникло – трудно сказать и на что оно похоже, тоже не смогу объяснить. Какое-то волнение, беспокойство, тревога… Как перед первым поцелуем или сексом. Я поделился своими соображениями со своим сослуживцем Джорджем, он хихикнул застенчиво и сказал, что после того, как встретил своего Адама у него постоянно это ощущение.

Глава 2
Стенания Элизабет

– Мне очень жаль, но роль ты не получила! – сетовала агентша по имени Маргарет. – Значит, она была не твоей! Будут и другие пробы! До связи!

В маленькой тесной квартире был беспорядок. Очередное «нет» в бесконечном потоке отказов. Хватит ли сил ждать главную роль своей жизни, которая сделает из нее звезду?! Ни для кого не секрет, что карьера актрисы часто начинает набирать обороты к тридцати годам. Элизабет уже находилась у этой заветной черты и жаждала славы и признания.

– Ты не правильно ставишь себе цели! – утверждал Майкл – ее близкий друг, с которым они снимали квартиру напополам. Нью-Йорк был городом возможностей, при этом выживать в нем было непросто. Маленькую каморку в подворотне сдавала старуха-еврейка, она весьма предвзято относилась к жильцам и прежде чем пустить кого-либо, устраивала допрос с пристрастием. Майкл сразу покорил ее, в нем была необъяснимая магия, благодаря которой он мог решать любые вопросы. В карьере ему очень везло: обладая заурядной внешностью и типажом «парень с соседней улицы», он легко проходил пробы и играл друзей главных героев в сериалах, а также в нескольких пьесах. Театральные подмостки его манили всегда, он любил их намного больше чем кинематограф.

– Ты отказался от главной роли в сериале! Поверить не могу! – возмущалась девушка, разжевывая недоваренные макароны, которые слиплись и выглядели совсем неаппетитно.

– Я не могу согласиться на это предложение, потому что в таком случае у меня не будет возможности играть на сцене! – отвечал Майкл, повышая голос. Его очень злила безалаберность подруги и то, что она не понимает, как важна для него профессия и возможность пребывания на театральной площадке – особенное место, почти святое, только там он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Кино он считал обманом, потому что не раз видел, как бездарные обаяшки становились национальными героями. Публика готова была кружить на руках тех, кто сверкает фарфором улыбки с экрана или притворяется мужественным, в душе этих говорящих голов из ящика была пустота. В храме искусства все было по-другому: ты перед зрителем и должен быть убедительным, чтобы в финале получить главный приз – благодарные аплодисменты.

Элизабет и Майкл приехали в Нью-Йорк из Англии. Выучившись в ведущей школе искусства в Лондоне – Национальной Академии музыкального и драматического искусства – оба направились на поиски счастья. На самом деле, покорить весь мир была мечта Элизабет. Она мечтала стать знаменитостью, как и актриса, в честь которой ее назвали. Лавры Тейлор не давали ей покоя, и она грезила о главных ролях и статьях в журналах. Майкл же серьезно жалел о том, что отказался от предложения, которое бывает раз в жизни: от возможности стать членом труппы Королевского Национального Театра Великобритании, в которую был приглашен сразу после того, как получил актерское образование. Он надеялся, что, находясь рядом с девушкой, без которой не мыслил своей жизни, все же получит шанс быть ей не только другом. Майкл любил эту взбалмошную смешливую девчонку с момента знакомства и был готов пожертвовать карьерой ради чувств. В Нью-Йорке он был востребован, в отличие от своей вдохновительницы. За него дрались агенты, и в результате актер получил возможность выбирать материал для работы. Отказывал он часто, чем бесил Элизабет.

– Два года я живу в Нью-Йорке, таскаю тарелки в кафе, обиваю тысячи порогов, чтобы получить хотя бы эпизод в телевизионном шоу. И каков результат?! За все время я получила два предложения: снялась в какой-то дурацкой рекламе и сыграла роль в театре глухонемой соседки маньяка, которая умирает почти в самом начале спектакля! Ты же поехал за компанию, и сразу получил все, чего желала я! Это была моя мечта! Ты украл ее у меня!

– Ты считаешь, что я виноват в том, что тебе не дают роли?! – воскликнул Майкл.

Молодой человек был взбешен и, схватив куртку, стремительно бросился на улицу. Так было всегда после их ссор. Он сбегал прогуливаться, чтобы не наговорить ей гадостей, не признаться, что чувствует себя обманутым и не обвинить в том, что она испоганила его будущее и отравила своим эгоизмом не только его, но и свое существование. Нервы актера были на пределе, и он в очередной раз поклялся себе поставить точку в этих невнятных взаимоотношениях.

Однажды Майкл пытался поговорить с ней о будущем:

– Тебе скоро тридцать, может пора подумать… о семье и детях? Найти достойного мужа, который будет добытчиком… Может даже вернуться в Англию…

– Ты серьезно?! Не верю, что ты мой друг! У меня ощущение будто в тебя вселилась моя покойная тетка Элис, которая с младых лет твердила мне, что предназначение женщины в детях! У самой-то их не было, видимо, поэтому у нее и съехала крыша!

Это был один из сотни разговоров, не принесших результата. Он страдал и снова обещал себе покончить с этим раз и навсегда.

– Я не обязан ее опекать! У нас нет будущего? Кто я для нее? Оруженосец? Она перешагнет через меня, как только в ее зубах окажется выгодный контракт! – бармен кивал и подливал Майклу еще виски.

Маленький занюханный бар за углом всегда готов был принять мелькающего на экране актера. К нему иногда подходили посетители, утверждая, что лицо знакомо и пару раз брали автографы.

На следующий день молодой мужчина проснулся с трескающейся от боли головой. Он с трудом вспомнил, как вернулся обратно после отчаянного заплыва в сорокаградусную печаль.

– Просыпайся, пьянь! И спеши со мной в кофейню – угощаю!

Элизабет скакала по его комнате, как мартышка, радуясь и беснуясь. Майкл не готов был поддержать ее праздник, потому что любое шевеление вызывало в нем приступ тошноты.

– Я бы хотела загудеть где-нибудь, а потом побродить по Манхеттену, вдохнуть воздух свободы и…

– Воздух? – усмехнулся он, чувствуя, что его снова подташнивает.

Эта ненормальная женщина все же имела над ним власть, через мгновения хмурый Майкл плелся рядом, ругая себя за слабохарактерность.

В кафе было шумно и накурено. У окна был свободен столик и настроение Элизабет значительно улучшилось.

– Это хороший знак, – твердила она скорее себе, чем ему.

Майкл заказал простой воды с лимоном, а его спутница – огромную чашку капучино, который обожала. Она часто оставляла над губой пенку, притворяясь усачом. Ее непосредственность иногда умиляла.

– Так что же мы празднуем, моя актриса?

– Мы празднуем важное событие! Мне позвонила моя агентша и шепеляво, но важно, возвестила, что у нее есть для меня роль в особенном проекте! – зачем-то шепотом произнесла она, взлохмачивая рыжие кудряшки. В такие моменты она становилась маленьким львенком, обаянию которого было сложно сопротивляться. Ее дурашливость время от времени находила различные выплески. К примеру, чтобы помочь другу избавиться от акцента, она наказывала его весьма изощренными способами, которые считала весьма действенными: сначала заставляла нацеплять лифчик – это было первое наказание. Следующий этап – поход на улицу в верхней части комплекта женского белья под светлой обтягивающей футболкой, ему пришлось в таком виде идти за жвачкой, и он чудом не отхватил неприятностей в неблагополучном районе Нью-Йорка. На этом его воспитание не закончилось: к бюстгальтеру добавилась еще одна деталь гардероба – чулки. В таком виде он готовил ужин. Чтобы разгуливать в таком виде вдоль квартала, нужно было быть отчаянным человеком. После этого не то что акцент – даже способность говорить – ставится под сомнение. Майкл начал максимально контролировать свое произношение и избавился от пагубного искажения звука и от желания пользоваться диалектом родных мест.

– И все же, что за проект? Ты расскажешь? – встрепенулся молодой человек, притворяясь заинтересованным. – Сериал? Ты получила роль?

– Это что-то среднее между ролью и сериалом! Новый формат, о котором мне запрещено распространятся. Завтра я подписываю контракт!

– Завтра? Так быстро? Тебе выслали предварительный сценарий?!

– Какой же ты дотошный! Я сама разберусь! – объявила Элизабет, тряхнув рыжей шевелюрой. Она подняла свою кружку с кофе так, словно это был кубок и, пригубив уже остывший напиток, начала канючить о том, что нуждается в финансовой поддержке.

– В последний раз! – жалобно проблеяла она, хлопая глазками. – Мне заплатят сразу после подписания бумаг, и я отдам тебе долг за квартиру и за мелочи в кафе! Я веду учет твоих расходов на меня, так что, есть долговой блокнот, в котором все учтено!

Встреча с режиссером была в дорогом ресторане. Он курил сигару и выглядел внушительно и стильно, пока не заговорил. Здороваясь, он произнес фальцетом:

– А вот и моя новая звездочка!

Элизабет дрожала от волнения, но изо всех сил старалась держать себя в руках. Человек, назвавший себя Джони, выпил несколько чашек кофе и вошел в раж, рассказывая о чудесах, которые ожидают девушку в ближайшее время, словно ей предстояло пройти тропой Алисы в страну чудес. Элизабет никак не могла понять, что именно ей нужно делать, а когда увидела перед собой контракт, растерянно подписала его, лишь пробежавшись глазами и не вникая в суть.

– С завтрашнего дня ты – наша рабыня, то есть героиня! – немного зловеще произнес Джони и стремительно покинул ресторан. Взволнованная актриса не сразу вникла, что почетную обязанность оплачивать немаленький счет в этом помпезном заведении возложили на нее. Элизабет почувствовала, как сильно стучит ее сердце, потому что кошелек в прошлом невостребованной актрисы был пуст.

– Где ты была? – возмущенно спросил Майкл, который места себе не находил, ожидая подругу в их съемном жилище. – Я думал, на тебя напали, раз десять был на автобусной остановке.

– Я мыла посуду в ресторане! Этот… мерзавец не заплатил за свой кофе, и мне пришлось отрабатывать счет!

– Почему ты не позвонила мне? Я же был дома!

– У нас отключен телефон.

– Как отключен? Я же тебе дал денег на оплату! – растерялся Майкл, глядя на запыленный аппарат, который в течение нескольких суток упорно молчал. – А я-то думаю почему мне никто не звонит?!

Элизабет пожала плечами и созналась, что потратила его деньги на такси – ездила на пробы в драматическую постановку.

– Мне иногда кажется, что ты ненормальная! Я серьезно! Как можно быть такой…

– Какой?

– Безголовой!

– Да лучше быть правильной-преправильной! Девочкой из сказки! – произнесла Элизабет, не сдерживая слез. Ее пальцы распухли от едкой химии, с помощью которой она отмывала тарелки. Главный повар пару раз хлопнул ее по ягодицам, потому что он в этот день решал как с ней поступить: вызвать полицию или дать возможность как-то отработать задолженность. Ей повезло, потому что у посудомойки разболелся зуб, и та с радостью уступила свое место у раковины незадачливой должнице. До поздней ночи актриса намывала посуду, надеясь, что это последнее в ее жизни унижение, и больше подобных вещей с ней не повторится никогда.

– Я не такая везучая, как ты! Мне не предлагают главные роли! Но это ведь не повод так относиться ко мне! – выплеснула она, захлебываясь эмоциями.

– Я не виноват, что востребован! Что ты хочешь? Чтобы я отказывался от всего, что мне предлагают? В таком случае, чем мы будем платить за это убогое место?! Каково черта ты отправилась в Штаты?! На что ты рассчитывала, Элизабет?! Кем ты себя возомнила? Кинодивой?

– Очень просто растоптать человека! Разрушить его мечты и надежды… Вместо того, чтобы поддерживать меня…

– А чем я занимался на протяжении двух лет?! – взвизгнул Майкл в несвойственной ему манере. – Это невыносимо! Каждый раз одно и то же! Это предел моих возможностей! Отработаю последний контракт и вернусь обратно в Англию! Я пасс!

Майкл заперся в своей комнате. Он был возмущен, взбешен, растоптан. Больше всего его выводила из себя неблагодарность его подруги, которая вела себя так, словно он ей был чем-то обязан. Молодой мужчина поклялся себе, что в этот раз не отступит и не станет плясать под ее дудку. Майкл вернется на родину и будет заниматься тем, что ему действительно нравится. Тем более, что у Элизабет теперь будет работа, и раз она в нем больше не нуждается, придется вырвать этот сорняк с корнем из своего сердца.