Текст книги "Эмма. Любовь и дружба. Замок Лесли"

Мистер Вудхаус любил общество на свой особый лад. Ему очень нравилось принимать друзей в Хартфилде, и за все эти годы благодаря его доброму нраву, его состоянию, дому и дочери он приобрел право распоряжаться визитами своего тесного кружка как пожелает. С прочими семействами он особых связей не поддерживал и к тому же терпеть не мог многолюдные приемы и поздние возвращения, а потому водил знакомства лишь с теми, кто навещал его в Хартфилде и на его условиях. К его счастью, в Хайбери, включая Рэндаллс в их же приходе, и в имении мистера Найтли – аббатстве Донуэлл в соседнем приходе – таких людей было достаточно. Довольно часто, уступая уговорам Эммы, он приглашал избранных и достойнейших из друзей на обед, однако сам предпочитал вечерние приемы, и лишь за редким исключением, когда мистер Вудхаус сам был не в настроении принимать гостей, ему не хватало игроков за карточным столом.

Из давней и истинной привязанности его всегда навещали чета Уэстонов и мистер Найтли, не менее частым гостем был мистер Элтон – неженатый молодой человек, который своей одинокой жизнью, можно сказать, не наслаждался. Он с радостью был готов променять каждый скучный уединенный вечер на приятное общество в изысканной гостиной мистера Вудхауса и улыбки его очаровательной дочери.

Помимо столь тесного круга друзей, Хартфилд всегда были готовы навестить миссис и мисс Бейтс и миссис Годдард. Зачастую они приезжали и уезжали в экипаже мистера Вудхауса, однако, как он полагал, это не доставляло хлопот ни Джеймсу, ни лошадям. Пожалуй, можно даже сказать, что откажись дамы от сей любезности, сетованиям мистера Вудхауса не было бы конца.

Миссис Бейтс, вдова бывшего приходского викария Хайбери, была дамой в преклонных летах, и жизнь ее сводилась нынче лишь к чаепитиям и кадрили. Она и ее единственная дочь жили очень скромно, и все относились к такой безобидной старушке с должным почтением и уважением. Дочь ее, мисс Бейтс, тоже была немолода, не замужем, особой красотой или богатствами не располагала, однако же невозможно было ее не любить. Казалось бы, судьба обделила ее всем, что могло бы привлекать общество; не блистала мисс Бейтс и умом, который искупал бы все иные недостатки или невольно заставлял уважать ее даже ненавистников. Словом, ни красотой, ни способностями она похвастать не могла. Юные годы ее пролетели незаметно, а зрелые всецело посвящены были заботам о слабеющей матери и стараниям свести концы с концами. И все же она была счастлива, а окружающие не могли сказать о ней ни одного дурного слова. Такие чудеса творили ее безграничная доброжелательность и теплое сердце. Она любила всех, болела и радовалась за счастье каждого, а себя полагала невероятной счастливицей, которой повезло и с прекрасной матерью, и с чудесными соседями и друзьями, и с домом, в котором она ни в чем не нуждалась. Ее простота и жизнерадостность, добрый и кроткий нрав располагали к ней всякого и дарили счастье и ей самой. Она могла без умолку болтать о всяких пустяках, от незначительных рассуждений до безобидных сплетен, и эта ее черта немало ценилась мистером Вудхаусом.

Миссис Годдард заведовала школой – но не гимназией, или академией, или другим учебным заведением, где, прикрываясь всякой утонченной бессмыслицей, воспитанниц обучают вольнодумству в сочетании с нравственностью по заветам новомодных просветителей и где юные девицы за огромную плату лишаются здоровья и приобретают высокомерие. Нет, ее школа была настоящим, правильным, старомодным пансионом, где за умеренную плату воспитанниц обучали умеренному числу знаний и куда родители могли отправить дочерей получить какое-никакое образование без опасений, что они вернутся чересчур учеными. Заведение миссис Годдард пользовалось отличной репутацией, и вполне заслуженно; место было замечательное: пансион мог похвастать просторным домом и садом, кормили детей здоровой пищей, летом позволяли бегать и резвиться, а зимой его хозяйка собственноручно лечила их обморожения. Она была женщиной простой, по-матерински заботливой. Усердно потрудившись в юности, она знала, что теперь-то уже может время от времени позволить себе выходной в гостях за чаем. Миссис Годдард немало была обязана доброте мистера Вудхауса в прошлом и всегда с готовностью покидала свою опрятную, увешанную многочисленными вышивками гостиную, чтобы провести вечер у камина в Хартфилде, то выигрывая, то проигрывая пару шестипенсовиков.

Вот кого, к радости Эммы, удавалось ей собрать в гостиной Вудхаусов для своего отца, которому такая компания приходилась по душе. Ей же самой никто не мог заменить общества миссис Уэстон. Разумеется, Эмме было приятно, как удачно она все устраивала, но все же скучные беседы трех почтенных дам наводили ее на печальные мысли о том, что именно столь долгих однообразных вечеров без мисс Тейлор она и опасалась.

И вот однажды утром, когда Эмма с тоскою предвкушала именно такое очередное собрание, миссис Годдард прислала записку с покорнейшей просьбой принять ее вместе с мисс Смит. Пришлась эта просьба как раз кстати. Мисс Смит была красивой девицей семнадцати лет, и Эмма, давно ее заприметив, хотела познакомиться лично. Отправив в ответ любезное приглашение, она с нетерпением стала ожидать вечера.

Харриет Смит была чьей-то внебрачной дочерью. Несколько лет назад ее поместили в пансион миссис Годдард, а затем включили в число воспитанниц, живущих непосредственно в семье хозяйки пансиона. Больше ничего о ней известно не было. Друзья у нее имелись лишь в Хайбери, и на днях она как раз возвратилась из деревни, где гостила у подруг по пансиону.

Харриет оказалась девушкой очень миловидной, причем красота ее была того типа, которым Эмма восхищалась в особенности: невысокая, не чересчур худощавая блондинка с правильными чертами лица, голубыми глазами, светлой кожей и легким румянцем. К концу вечера Эмма была так очарована и ее внешностью, и ее умением держать себя, что решительно настроилась продолжить столь приятное знакомство.

Мисс Смит не отличалась особенным умом, однако Эмма сочла ее весьма обаятельной особой – не чересчур скромной или молчаливой, но и не слишком навязчивой. Она держалась самым подходящим образом и выказывала такое почтение, такую благодарность за приглашение в Хартфилд, так бесхитростно восхищалась великолепием обстановки, во многом превосходящей ей привычную, что Эмма твердо решила: подобное здравомыслие, несомненно, достойно поощрения. Мисс Смит заслуживает лучшей участи. Мягкий взгляд голубых глаз и все ее природные достоинства не должны пропасть напрасно среди низших слоев общества Хайбери и его окрестностей. Знакомства, которые она уже приобрела, не делают ей чести. Приехала она из гостей от Мартинов – людей, разумеется, порядочных, однако дружба с ними мисс Смит бесспорно вредит. О семействе этом Эмма уже имела представление, поскольку они брали внаем большую ферму у мистера Найтли. Жили Мартины в приходе Донуэлл, и мистер Найтли был о них самого высокого мнения. И все же наверняка это были люди невежественные и неотесанные, и близкое знакомство с ними недостойно девушки, которой до совершенства недостает лишь немного учености и утонченности. Уж Эмма-то заметит все ее достоинства и приумножит их, она спасет ее из столь нелестного окружения и представит высшему обществу, она научит ее необходимым суждениям и привьет лучшие манеры. Дело это было бы, несомненно, добрым, и к тому же обещало стать увлекательным и завладеть всем вниманием Эммы, ее мыслями и досугом.

Она была так увлечена мягкими голубыми глазами новой гостьи, беседами с ней и своими новыми планами, что вечер пролетел незаметно. Обычно Эмма с нетерпением ждала ужина, которым всегда заканчивались подобные приемы, однако в этот раз даже не успела заметить, когда стол был накрыт и придвинут к камину. Со рвением, превосходящим обыкновенное ее гостеприимство, и в то же время с похвальным вниманием к гостьям, преисполненная восторгом от собственных прекрасных идей, Эмма принялась распоряжаться за столом. Памятуя о привычке гостей не засиживаться допоздна и рано ложиться спать, а также об их примерной скромности, она старательно потчевала их всяческими блюдами из цыплят и устриц.

Бедный мистер Вудхаус, как и всегда в подобных случаях, с трудом мог совладать со своими чувствами. Он любил, по традиции своей молодости, представлять гостям богатые яства, однако был твердо убежден, что ужин несет здоровью один лишь вред, а потому с трудом мог смотреть, как одно за другим появляются новые блюда. Будучи радушным хозяином, он счастлив был угощать своих друзей, однако, беспокоясь об их здоровье, с печалью наблюдал за тем, как они едят.

Сам он ел жидкую овсяную кашицу и лишь ее мог бы со спокойной совестью посоветовать другим, однако, глядя на дам и их кушанья, время от времени понуждал себя промолвить:

– Миссис Бейтс, позвольте предложить вам яичко. От яйца всмятку большого вреда не будет. Наш Сэрль готовит их лучше всех, я бы и не посмел предложить вам яйцо от другого повара. А тут и бояться нечего – вот оно какое маленькое, от такого яичка точно никакого вреда. Мисс Бейтс, попросите Эмму положить вам маленький кусочек пирога, совсем крошечный. У нас пироги всегда из свежих яблок, так они полезнее. А вот заварной крем не советую. Миссис Годдард, может быть, полбокала вина? Совсем чуть-чуть? Даже меньше чем полбокала, и водой разбавим. От такой малости вреда и вовсе не будет.

Эмма отцу не перечила, но угощала всех куда более щедро. К тому же в такой вечер ей более обычного хотелось доставить удовольствие гостям, а в особенности мисс Смит, что было нетрудно. Мисс Вудхаус знали во всем Хайбери, и возможность быть ей представленной скромную мисс Смит в равной степени радовала и ужасала, однако из гостей девушка ушла преисполненная восторга от знакомства с мисс Вудхаус, которая весь вечер была столь с ней любезна, а на прощание даже пожала руку!

Вскоре Харриет Смит стала своим человеком в Хайбери. Эмма, привыкшая действовать решительно, времени даром терять не стала: она постоянно приглашала новую знакомую и поощряла ее заходить почаще. Чем больше времени они проводили вместе, тем крепче становилась их дружба. Эмма сразу поняла, что Харриет может стать отличной спутницей для пеших прогулок. В этом отношении ей сильно не хватало миссис Уэстон. Отец ее никогда не заходил дальше сада, которого ему вполне хватало и для коротких прогулок, и для долгих – в зависимости от времени года, поэтому с тех пор, как миссис Уэстон вышла замуж, гулять Эмма стала заметно меньше. Один раз она дошагала до Рэндаллса в одиночестве, однако же путешествие оказалось не из приятных, а потому такая подруга, как Харриет Смит, которую в любой момент возможно пригласить на прогулку, подошла ей как раз кстати. Впрочем, и во всех прочих отношениях чем лучше Эмма узнавала мисс Смит, тем больше радовалась своему выбору и тем сильнее утверждалась в своих благих намерениях.

Конечно, умом Харриет не блистала, однако обладала мягким и кротким нравом, была совершенно лишена гордыни и с готовностью слушалась того, кем восхищалась. Ее скорая привязанность к Эмме приводила в умиление, а стремление к хорошему обществу и способность по достоинству оценить утонченность говорили о хорошем вкусе, пусть и бессознательном. Другими словами, в Харриет Эмма нашла именно такую приятельницу, какую желала и какой ей прежде не хватало. Разумеется, ее нельзя было назвать заменой миссис Уэстон – второй такой подруги не найти. Но второй такой Эмма и не желала. С Харриет дружба была иная, даровавшая ей чувство независимости. И любовь Эммы к двум подругам отличалась: миссис Уэстон была предметом обожания, почитания и благодарности, Харриет же – покровительства. Миссис Уэстон в помощи Эммы не нуждалась, Харриет – напротив.

Первым делом Эмма попыталась выяснить, кто ее родители, однако расспросы оказались тщетны. Харриет готова была рассказать о себе все, но про свое происхождение ничего не ведала. Эмме приходилось довольствоваться лишь своим воображением, при этом мысленно сетуя, что уж она бы на месте подруги разузнала всю правду. Харриет в этом отношении любознательностью не отличалась. Она знала лишь то, что считала нужным рассказать ей миссис Годдард, и вопросов не задавала.

Значительную часть ее рассказов занимали, разумеется, миссис Годдард, учителя, девочки из пансиона и вообще школа, и ими бы разговоры и ограничивались, если бы не знакомство с семейством Мартинов с фермы Эбби-Милл. Проведя там два беззаботных месяца, Харриет с удовольствием пересказывала их Эмме и описывала все чудеса и удобства жизни семейства. Эмма с интересом ее слушала и задавала вопросы, увлеченная рассказами о непривычном для нее быте. Ее занимали детский восторг и простодушие, с которыми Харриет описывала жизнь Мартинов.

– У миссис Мартин целых две гостиных, отличных гостиных, а одна почти такая же большая, как у миссис Годдард. А старшая горничная живет с ними уже двадцать пять лет. Еще у них восемь коров, из них две олдернейские, а одна коровка валлийская, такая хорошенькая! Миссис Мартин даже сказала: раз она мне так нравится, то пускай зовется моею. Еще у них в саду красивая беседка, и следующим летом у нас там будет чаепитие. Очень красивая беседка! И просторная, там с десяток человек поместится.

Некоторое время ее рассказы Эмму забавляли, и она не задумывалась о том, что за ними стоит, однако постепенно на смену простому любопытству пришло беспокойство. Прежде она ошибочно полагала, что семейство состоит из матери, дочери, сына и его жены, однако позже выяснилось, что мистер Мартин, о котором неустанно говорила Харриет и которого часто хвалила за его добросердечие, – холостяк, и никакой молодой миссис Мартин вовсе нет. Тогда-то Эмма и заподозрила, что все это гостеприимство и радушие неспроста – ее подруге грозит опасность. Если не спасти ее сейчас, то бедняжка Харриет пропадет навсегда.

Именно с таким благородным порывом Эмма стала засыпать Харриет более подробными вопросами, стараясь почаще сводить ее рассказы к мистеру Мартину, а Харриет охотно ей отвечала. Она с готовностью говорила о прогулках при луне и о вечернем досуге за какой-нибудь игрой, не уставала отмечать его добродушие и услужливость. Однажды он проскакал целых три мили туда и обратно, чтобы достать для Харриет грецких орехов, потому что она упомянула, что очень их любит, и так же неизменно предупредителен был всегда и во всем. А как-то вечером он даже пригласил к ним в гостиную сына пастуха, чтобы тот ей спел. А ведь ей так нравится слушать пение! Он и сам неплохо поет. И он такой умный и во всем знает толк. И овцы у него замечательные – именно их шерсть в округе ценится больше всего. О мистере Мартине никто и плохого слова не скажет. Его мать и сестры очень его любят. Миссис Мартин даже однажды сказала ей (на этих словах Харриет зарделась), что лучшего сына и пожелать нельзя и что, женившись, он наверняка станет прекрасным мужем. Не то чтобы она ждет, чтобы он скорее женился, совсем нет. Торопиться, конечно же, ни к чему.

«Ловко, миссис Мартин! – подумала Эмма. – Вы знаете, чего хотите».

– А когда пришла пора мне уезжать, – продолжала Харриет, – миссис Мартин любезно послала в подарок миссис Годдард преславного гуся! Миссис Годдард в жизни такого гуся не видывала. Она его в воскресенье запекла и пригласила отужинать всех трех учительниц: мисс Нэш, мисс Принс и мисс Ричардсон.

– А мистер Мартин, я полагаю, ничем, помимо фермы, не интересуется? Не читает?

– Нет!.. То есть да… Не знаю… По-моему, он читает много, но только не то, что мы с вами… Он читает «Земледельческие заметки», и я видела еще другие книжки… Но их он читает про себя. А «Отрывки из изящной словесности» он иногда читывал всем нам вслух перед игрой в карты. Так увлекательно! Еще, знаю, он читал «Векфильдского священника», а вот «Лесной роман» и «Детей аббатства»[1]1
  «Отрывки из изящной словесности» – популярный при жизни писательницы сборник поэтических и прозаических отрывков, составленный Вайсисемусом Ноксом.
  «Векфильдский священник» – сентиментальный роман Оливера Голдсмита.
  «Лесной роман» – произведение Энн Рэдклифф в жанре готического романа.
  «Дети аббатства» – любовный роман Реджины Марии Рош.


[Закрыть] – нет. Он про эти книги даже не слышал прежде, но теперь непременно хочет их найти и поскорее прочесть.

Эмма продолжала:

– А каков он собою?

– Ах! Не красавец, отнюдь. Вначале он мне даже показался неказистым, но теперь я так не считаю. Иногда нужно просто узнать человека поближе. Но разве же вы ни разу его не видели? Он иногда бывает в Хайбери и каждую неделю проезжает мимо по пути в Кингстон. И вас не раз видел.

– Да, возможно. Может, и я его сто раз видела, но не обращала внимания и имени не знала. Молодой фермер, хоть на лошади, хоть пеший, мне совершенно не интересен. У меня с таким человеком вряд ли может быть что-то общее. Опрятный крестьянин ступенью-другой ниже еще может привлечь мое внимание – его семье я могу чем-то помочь. Но фермеру моя помощь не нужна, а потому он для меня, с одной стороны, стоит слишком высоко, а с другой – слишком низко.

– Разумеется. Да, вряд ли вы его могли заметить, а вот он вас знает прекрасно – внешне, я имею в виду.

– Не сомневаюсь, что он весьма порядочный молодой человек. Я в этом даже уверена и потому желаю ему всяческих благ. Как вы думаете, сколько ему лет?

– Восьмого июня исполнилось двадцать четыре, а мой день рождения двадцать третьего, всего две недели и один день спустя! Вот так совпадение!

– Всего двадцать четыре… В такие годы рано обзаводиться семьей. Правильно говорит его мать: торопиться ни к чему. Кажется, им и так неплохо живется, и пожени она его сейчас, то позже, верно, пожалела бы об этом. Ему лучше сочетаться браком лет через шесть, если он встретит хорошую девушку одного с ним сословия да с небольшим приданым.

– Шесть лет! Право, мисс Вудхаус, ему ведь будет тридцать!

– Что ж, большинство мужчин из небогатых семейств не могут позволить себе жениться раньше. Мистеру Мартину, как я полагаю, еще только предстоит нажить свое состояние – он, верно, совсем не богат. И смею предположить, что деньги, которые он, может, получил после смерти отца, и долю в семейном имуществе он пустил в дело, вложил в скот и так далее. Вероятно, при должном усердии и везении мистер Мартин со временем разбогатеет, однако будет это не скоро.

– Да, разумеется. Но живут они очень хорошо. Вот только мужской прислуги нет, а в остальном ни в чем не нуждаются, и миссис Мартин подумывает взять в следующем году мальчика.

– Харриет, я очень надеюсь, что вы не поставите себя в неудобное положение, когда он женится – я имею в виду знакомство с его женой. Сестры его хотя бы получили прекрасное образование, однако отсюда не следует, что женится он на особе, достойной вашего внимания. Из-за несчастливых обстоятельств вашего рождения вам следует особенно тщательно выбирать круг знакомых. Вы дочь джентльмена, в этом не может быть и сомнений, и вам стоит всеми силами подтверждать свою принадлежность к высшему кругу, а иначе всегда найдутся те, кто с удовольствием вас принизит.

– Да, разумеется, всегда найдутся. Но покуда вы так добры ко мне, мисс Вудхаус, и даже приглашаете меня в Хартфилд, я никого не боюсь.

– Харриет, вы очень хорошо понимаете, какую силу может иметь влияние, но мне бы хотелось так прочно укрепить вас в высших кругах, чтобы вы не зависели ни от Хартфилда, ни от мисс Вудхаус. Я хочу, чтобы вы навсегда вошли в лучшее общество, а для этого следовало бы ограничить число нежелательных знакомств. Потому, если вы все еще будете в наших краях, когда мистер Мартин женится, я советую вам, несмотря на дружбу с его сестрами, воздержаться от знакомства с его будущей женой, которой станет, вероятно, необразованная дочка какого-нибудь фермера.

– Разумеется. Да. Я все же думаю, что мистер Мартин женился бы на девушке образованной и хорошо воспитанной… Но я ни в коем случае с вами не спорю, нет-нет! И наверняка не пожелаю знакомства с его женой. К сестрам Мартин я навсегда сохраню теплые чувства, особенно к Элизабет, и мне было бы очень грустно с ними расставаться, к тому же образованны они ничуть не хуже, чем я. Но ежели он женится на женщине невежественной и невоспитанной, то я знакомства с ней искать не стану.

Эмма слушала все эти рассуждения Харриет и успокаивалась: настораживающих симптомов влюбленности нет. Молодой человек был ее первым воздыхателем – да и только, и Эмма, будучи хорошей подругой, без труда устроит ей более достойную партию.

На следующий же день на прогулке по Донуэлльской дороге они встретили мистера Роберта Мартина. Он шел пешком и, почтительно поприветствовав мисс Вудхаус, с неподдельной радостью перевел взгляд на ее спутницу. Эмма была только рада такой возможности изучить его и, пока они разговаривали, прошла несколько вперед и окинула его беглым и зорким взором. Одет он был опрятно и с виду походил на человека неглупого, однако иными достоинствами не обладал и, решила Эмма, в сравнении с джентльменом утратит всяческое расположение Харриет. Она была чутка к хорошим манерам и не раз с восторгом и даже изумлением отмечала обходительность мистера Вудхауса. Мистер Мартин же, вероятно, и вовсе не представлял, что такое манеры.

Чтобы не заставлять мисс Вудхаус долго ждать, они поговорили всего пару минут, и вскоре Харриет подбежала к ней. Она была взволнована и сияла радостью, но Эмма надеялась вскоре ее унять.

– Подумать только – вот так встреча! Какое совпадение! Он сказал, что лишь по чистой случайности не пошел через Рэндаллс. Он и не думал, что мы гуляем этой дорогой. Он думал, что мы обычно ходим к Рэндаллсу. Он еще не купил «Лесной роман». В прошлый раз в Кингстоне был так занят, что забыл, но завтра поедет снова. Какое все-таки совпадение, что мы встретились! Скажите, мисс Вудхаус, так ли вы его представляли? Что вы о нем думаете? Неказист, как вам показалось?

– Да, в высшей степени. Но это не такая беда в сравнении с полным отсутствием хороших манер. Мне, конечно, не стоило многого ожидать – я многого и не ожидала, – однако я и представить себе не могла, что он окажется таким неотесанным и лишенным всяческой утонченности. Мне, признаться, все же думалось, что он не настолько далек от джентльмена.

– Разумеется, – подавленно отозвалась Харриет. – По сравнению с настоящим джентльменом утонченности в нем меньше.

– Харриет, с тех пор как мы познакомились, вы часто бывали в обществе джентльменов, и я уверена, и сами заметили существенную разницу между ними и мистером Мартином. В Хартфилде вы встречали хорошо образованных и прекрасно воспитанных мужчин. Я бы удивилась, если после таких знакомств вы не увидели, насколько мистер Мартин стоит их ниже, и не изумились: как же вы могли считать его сносным! Разве не возникло у вас подобного чувства? Разве не были вы поражены? Я уверена, и неуклюжий вид его, и резкие манеры, и грубый голос – все это не могло не поразить вас. Даже я, стоя поодаль, слышала его голос – совершенно немелодичный.

– Конечно, он совсем не похож на мистера Найтли. Ни манерами, ни походкой. Я хорошо вижу разницу. Но ведь с мистером Найтли сравниться невозможно!

– Не стоит даже сравнивать фермера и мистера Найтли. Такие мужчины, как мистер Найтли, и в высшем обществе – редкость. Но ведь вы в последнее время видели и других джентльменов. К примеру, мистер Уэстон или мистер Элтон. Сравните мистера Мартина с ними. Сравните то, как они себя держат, как ходят, говорят, молчат. Разницу увидеть нетрудно.

– Да! Разница велика. Но ведь мистер Уэстон – почти старик. Ему, должно быть, за сорок.

– И тем ценнее его хорошие манеры. С возрастом подобные вещи имеют даже большее значение. Чем старше человек, тем заметнее и возмутительнее крикливость, угловатость и нелепость. Что простительно юноше, в старике вызывает отвращение. Если уж сейчас мистер Мартин неуклюж и неотесан, так что же будет в старости?

– Кто знает, – понуро ответила Харриет.

– Догадаться нетрудно. Он будет ужасно грубым, невоспитанным, неопрятным фермером, все мысли которого займут лишь прибыли и убытки.

– Вы думаете? Как же это печально!

– Он и теперь уже думает лишь о своей ферме – ведь забыл же он о книге, про которую вы говорили! Его мысли были полностью заняты делами торговыми, как и у любого человека, стремящегося в своем деле преуспеть. На что ему книги? И я даже не сомневаюсь, что он и правда преуспеет и со временем разбогатеет, ну а нам до его невежественности и неотесанности дела быть не должно.

– Странно, что он забыл о книге… – только и сказала Харриет с неким печальным неудовольствием, и Эмма решила дать ей некоторое время поразмыслить.

Затем она продолжила:

– Пожалуй, в некотором смысле мистер Элтон даже превосходит мистера Найтли и мистера Уэстона в манерах. Он любезен, как настоящий джентльмен. С такого человека и нужно брать пример. Мистеру Уэстону присущи откровенность и живость, которые порой граничат с бестактностью, однако при всем этом он так добродушен, что его невозможно не любить. И все же подражать ему не стоит. Как и мистеру Найтли: ему самому очень подходят его прямолинейность, решительность и властность. Благодаря своей внешности и положению в обществе он может вести себя так, как захочет. Однако пожелай какой-нибудь молодой человек перенять манеры мистера Найтли, то стерпеть его было бы невозможно. А вот мистер Элтон – прекрасный образец того, как должен вести себя настоящий джентльмен. Он добродушен, весел, учтив и любезен. А в последнее время он, мне кажется, даже более любезен, чем обычно. Не знаю, Харриет, пытается ли он таким образом снискать расположение одной из нас, но вести себя он стал обходительнее прежнего. Должно быть, хочет угодить вам. Я не рассказывала, что он на днях мне о вас говорил?

И она в красках передала ей похвалы, которых смогла добиться от мистера Элтона. Харриет зарделась и со смущенной улыбкой ответила, что она всегда находила мистера Элтона весьма приятным молодым человеком.

Именно мистеру Элтону и предстояло, по замыслу Эммы, вытеснить молодого фермера из мыслей Харриет. Он стал бы самой подходящей для нее партией. Очевидно, что их союз желателен, естественен и возможен, а она, Эмма, сможет гордиться своей сметливостью. Конечно, может статься, что партия эта очевидна уже для всех вокруг, однако вряд ли хоть кто-то подумал об этом раньше нее. Эмма задумала свести их еще в первый визит Харриет в Хартфилд. Чем дольше она размышляла над своим намерением, тем больше в нем утверждалась. Положение мистера Элтона можно было назвать самым подходящим: джентльмен и без родственников низкого происхождения, он в то же время не был выходцем из какой-нибудь знатной семьи, которая могла бы поставить под сомнение обстоятельства рождения Харриет. Мистер Элтон мог предоставить уютный дом и хороший, как полагала Эмма, достаток. Несмотря на то что доход викария в Хайбери считался небольшим, мистер Элтон, как было известно, располагал собственным имуществом. Она о нем составила высокое мнение как о человеке добродушном, благожелательном, порядочном и не лишенном ума.

Эмма уже уверилась, что мистер Элтон по достоинству оценил красоту Харриет, а потому надеялась, что их частые встречи в Хартфилде принесут свои плоды. Что же до Харриет, то сомнений нет – мысль о том, что ее предпочли другим, немало ее впечатлит. К тому же мистер Элтон был и в самом деле очень приятным молодым человеком, который мог без труда понравиться любой не слишком привередливой женщине. Он считался очень красивым, и его внешностью восхищались многие – но не Эмма. На ее взгляд, ему недоставало необходимого для джентльмена изящества, однако девицу, которая была так благодарна какому-то Роберту Мартину за то, что он изъездил всю округу в поисках орехов, вполне могло покорить восхищение мистера Элтона.