Текст книги "Плач Абалона"

Глава 4

Крыши, нависавшие над узкими улицами, сверкали от сосулек. Халь гнал лошадь быстрой трусцой, так что кольчуга у него позвякивала: надо было как следует оторваться от Кеовульфа.

Он постарался отбросить эти мысли и поощрительно похлопал Тайну по тонкой шее, радуясь, как блестит утреннее солнце на ее гнедой шкуре, будто на полированном дереве. Молодой человек легонько пришпорил лошадь, и она пошла резво, но не теряя чувства собственного достоинства.

Не хватало только лат: Бранвульф не дал. Каспару-то барон, несомненно, выделил бы латы по первой же просьбе, сколько бы это ни стоило. А Халю пробормотал что-то о расходах на каменщиков, плотников и материалы для ремонта стен Торра-Альты. Халь надул губы. Ах, как ему нужен хотя бы нагрудник! Что за рыцарь, когда у него нет ни лат, ни сияющих на солнце доспехов для лошади? Как красиво он мог бы смотреться! Тайна была бы просто великолепна, если ее одеть в искусно выделанную и начищенную сталь. А сам Халь, как только представился бы королю, получил бы высокий и почетный пост в его армии. Можно было бы даже предложить свои услуги в качестве главного полководца!

Стоял страшный холод. Наверное, подумал Халь, Фарона не видела такой морозной зимы много лет. Во всяком случае, горожане кутались во множество слоев шерстяной ткани. Уютному теплу его медвежьего плаща они могли только завидовать. Многие ребятишки обматывали ноги каким-то тряпьем, чтобы их не так жгло холодом от выложенной сталью мостовой. Рэвик должен для них что-нибудь сделать, подумал Халь. Уж в Торра-Альте его брат ни за что не допустил бы такого.

Пригорюнившись, он снова вспомнил о своем спутнике. Они с Кеовульфом поссорились, и весь день Халь пытался держаться от здоровенного калдейца подальше, однако теперь, в тени серых дворцовых стен, подумал, что надо с ним как-то мириться. Халь развернул Тайну и стал поджидать рыцаря.

– Итак, – спокойно улыбнулся Кеовульф, когда их кони поравнялись, – ты решил извиниться.

– И не подумаю, – твердо ответил Халь. – Ты был неправ, и ты это знаешь. – Опытный рыцарь вызывал у него огромное уважение, но приятно было осознавать, что за последнее время сам Халь сделался выше и шире в плечах. Халь и подростком-то знал, что хорошо сложен, а теперь, в двадцать лет, с радостью понимал, что попросту красив собой. – Я сам себе хозяин и буду делать что захочу.

Темноволосый рыцарь поднял густую бровь.

– Не глупи, Халь. Никто на свете не хозяин самому себе. Каждый из нас кому-нибудь обязан.

– Что за лицемерие! – вспыхнул Халь и стегнул Тайну поводьями, пустив ее в галоп. – Не желаю представать перед королем в такой компании. Мне стыдно, что мы с тобой связаны. И ты еще зовешь себя рыцарем! Да ты просто раб своей женщины. – Халь понимал, что грубит, но ничего не мог с собой поделать. То, что Кеовульф над ним посмеялся, уже вывело юношу из себя, а полное наплевательство рыцаря на проявленное им не довольство еще больше.

– Рад это признать. Я верный раб Кибиллии в той же степени, в какой она – моя верная рабыня. Опасаюсь, что потому-то ты и злишься. Ты боишься, что не имеешь над Брид такой же власти, как она над тобой.

– Ложь! – Халь обнаружил, что сжимает в ладони изысканно украшенную рукоять своего широкого, покрытого рунами меча. – Как ты смеешь меня оскорблять? Я требую удовлетворения!

Кеовульф рассмеялся.

– Чего-чего? Хочешь устроить дуэль прямо у короля на пороге? Ну и глупый же у нас будет вид! Халь, я знаю тебя уже три года и все жду, когда же ты повзрослеешь.

– Ты слишком труслив, чтобы со мной драться? – бросил Халь вызов своему старшему товарищу.

– Нет, но слишком ослаб от смеха. Только потому, что дама, с которой мы разминулись по дороге, не была немедленно очарована твоим знаменитым обаянием и обиделась, когда…

– Я не сказал ей ничего неблагородного! – запротестовал Халь. – Если ты осмелишься возражать, я проткну тебя насквозь!

Кеовульф закрылся руками, трясясь от смеха.

– И верно, юный лорд, вы действительно не произнесли ни одного лишнего слова. Все, что нужно, сказали ваши глаза. А они ее просто раздевали на месте. Ты же видел это жена купца, а они терпеть не могут, когда благородные к ним пристают. Неудивительно, что она тебя хлестнула по рукам плетью.

– Да я ей просто сказал, как красиво она смотрится, сидя в седле по-дамски, и выразил пожелание вновь увидеть ее в Фароне. Все было совершенно невинно.

– Да нет, Халь. Взгляды, что ты на нее бросал, даже не были двусмысленными.

– И все равно ты не имел права высмеивать меня в ее присутствии и разглагольствовать о том, что подумала бы Брид.

– Я решил, что должен тебе напомнить – ты ведь уже поглядывал на ее служанку. Та-то с виду была посговорчивей.

– Как ты смеешь мне указывать, что можно, а чего нельзя? – Халь почувствовал, как кожа у него чуть не лопается от гнева.

Кеовульф пожал плечами.

– Друг мой, я просто хотел тебя избавить от мук совести. Поверь, таких ситуаций лучше избегать.

Халь с прискорбием обнаружил, что Тайна уже давно движется вялым шагом. Нет, так не пойдет. Приближаться к королевскому дворцу надо стильно, сверкая кольчугой на солнце. Халь хотел, чтобы его заметили как достойного рыцаря, а не как своенравного, неопытного и почти заброшенного родителями младшего брата барона. Он не желал быть ни подданным собственного племянника, ни марионеткой в руках Брид и не собирался позволять Кеовульфу так думать.

– Видишь ли, мы с ней еще не женаты. И пока я не пробормочу брачные клятвы, я свободный человек.

– Ах, – усмехнулся Кеовульф, – если бы у меня было столько сил, чтобы с такой легкостью сбрасывать оковы совести.

Халь хотел, было огрызнуться, но ему пришлось выдавить хотя бы слабую улыбку: всадников уже приветствовали дворцовые стражники.

– Мы прибыли по повелению короля, – прогремел рыцарь. – Я лорд Кеовульф, сын барона Кадроса Калдейского. Со мною лорд Халь, брат барона Бранвульфа Торра-Альтанского, призванный из самых северных земель во владениях Его Величества. Мы желаем быть представлены государю.

– Добро пожаловать, рыцари! – Старший стражник, облаченный в красно-желтую с золотом ливрею, знаком велел конюху взять лошадей и дальше повел благородных господ пешком.

Королевский дворец Халю не нравился. Конечно, тут было на что подивиться. Залы украшали самые разнообразные ценности, привезенные с золотых пшеничных полей в сердце Бельбидии. Яркие гобелены и оленьи рога размером с ветви дуба ряд за рядом покрывали стены длинных сводчатых коридоров. Полированные мраморные полы гулким эхом разносили быстрые ловкие шаги пажей, слуг и младших вассалов, спешащих по делам. Но сам дворец был похож на сломленного человека, лишившегося души, скучного и безжизненного. Халю подумалось, что тут не хватает каких-нибудь сплетников или скандалистов.

Следуя за стражником, они молча прошли по коридорам, и, наконец, путь в тронный зал преградили тяжелые двойные двери, обитые тканью. Пока стражник не постучал, и им не разрешили войти, Халь нервно переминался с ноги на ногу. Кеовульф продолжал ухмыляться, так что Халю пришлось стиснуть зубы, чтобы не сорваться.

Он не любил, когда ему напоминали об их взаимоотношениях с Брид. Девушка была красива, как звезды мо розной ночью или первые цветы, распустившиеся по весне и еще не задавленные яркостью лета. Вокруг нее все оживало. Она была всегда полна сил и идей порой, пожалуй, даже слишком. Что Халя раздражало, так это ее положение, выше которого ему в жизни не подняться. И Кеовульф не уставал обращать на это внимание.

Халь позабыл о том, что кругом люди короля, и скривился, глядя на невозмутимое лицо калдейца. Кеовульф отвратительно хладнокровен, но что поделать – Халь не мог не признать, что рыцарь прав. Не следовало так себя вести с женой купца. Впрочем, Кеовульфа это не касается нечего его учить.

Правда, подумав, Халь пришел к выводу, что друг его вовсе не осуждал. Кеовульф вообще никого ни в чем старался не упрекать. Он скорее удивился, видя происходящее, а Халь стал злиться только потому, что знал: на самом деле Кеовульф прав.

Гнев развеялся так же быстро, как и нахлынул. Если не имеешь других добродетелей, знай хотя бы свои недостатки. Халь улыбнулся калдейцу, и тут же они оба вошли в тронный зал своего короля.

Худощавый, с острым, ястребиным лицом, король Рэвик сидел, держа спину прямой, как копье, облаченный в накрахмаленную одежду строгого покроя. Редкие седеющие волосы закрывали его шею, высокая золотая корона охватывала блестящую лысину. Через зал тянулись мрачные ряды первосвященников, а за ними собрание вельмож.

Король сверкнул глазами в сторону Халя и Кеовульфа, не прерывая речи, обращенной к придворным. За вершив, наконец, свой монолог, он кивнул приехавшим. Это означало, что они могут занять места поближе к трону и ожидать изъявления воли государя.

Халю это сразу не понравилось. Король вызвал их в приказном порядке, они приехали и зачем? Чтобы слушать, как Его Величество обсуждает сорта мрамора для личного капища? Халь попробовал представить себе, что сказала бы на это Брид, но не смог. При мысли о ней он тепло улыбнулся. Удивительно: с отъезда из Торра-Альты прошло чуть больше недели, а он уже скучает по Брид. Интересно, скучает ли и она по нему, подумал Халь и вдруг ощутил сомнение. Брид осталась одна со Спаром.

В чувствах Брид он мало сомневался, а вот Спара всегда в чем-то подозревал. Конечно, последние три года тот ухаживал за Май, замечательной девочкой доброй, благородной и весьма красивой, во многом напоминавшей Брид, только помоложе. Но, учитывая слухи, ходившие по крепости, Халь подумывал: не выбрал ли Каспар Май просто в замену Брид, которую, как все знали, обожал? Непонятно лишь, как сама Май это терпит.

Даже Бранвульф пытался повлиять на страстную любовь сына к Брид, все время приглашал купцов и дворян с дочерьми на выданье и нанимал работать в крепости самых симпатичных девушек. Но и Брид, и Май были тут же, и Каспару удавалось их всех игнорировать. Только когда они с Халем уезжали в столицу участвовать в турнирах или отправлялись погостить в соседские замки, парень увлекался шумным весельем, и ему вполне хватало любой из девушек, жаждавших компании двух молодых дворян.

Но все же Халь доверял Брид и гордился тем, что Бранвульф выбрал его, когда король приказал каждому баронству отправить во дворец представителя на собрание в этот день в середине рогеня.

Рэвик глубоко вздохнул и сурово посмотрел на новоприбывших.

– Вы опоздали. Я велел вам прибыть сегодня и ожидал вас после завтрака. Сейчас же уже почти полдень. Все остальные явились, как требовалось. Есть ли вам что сказать в оправдание?

– Лишь то, что у нас в Торра-Альте принято завтракать очень долго, Ваше Величество, – съязвил Халь.

Под куполом тронного зала прошелестела волна сдавленных смешков, однако Рэвик холодно посмотрел на молодого торра-альтанца с волосами цвета воронова крыла. Кеовульф аккуратно наступил Халю на ногу мол, придержи язык.

Наконец король отвернулся. Растянув узкие губы, он одарил собравшихся редкой улыбкой.

– Я решил жениться.

Брови у Халя сами собой полезли на лоб. Среди дворян и купечества Бельбидии давно было принято считать, что после смерти короля на трон взойдет его брат принц Ренауд. В конце концов, Рэвику было уже за пятьдесят, и до сих пор он ни разу не выказывал желания выбрать себе супругу. Халь не мог понять, что привело короля к такой неожиданной мысли. Он поискал взглядом принца Ренауда интересно, как он прореагирует?

Принц был похож на брата такой же высокий и худой, но двигался с большей долей грации. Волосы у него были темно-русые, а глаза зеленовато-карие, как у большинства людей в Бельбидии. Сорокалетнего принца все считали красивым. Их мать страдала каким-то недомоганием и потеряла много детей, отсюда и разрыв в возрасте между двумя выжившими.

Если Ренауд и был обеспокоен внезапным решением Рэвика, то не подавал виду. Несомненно, для него это известие не явилось неожиданностью, как для остальной толпы, с неясным бормотанием переводившей взгляды с короля на принца и обратно. На все любопытные взгляды он отвечал спокойной улыбкой, хотя Халь мог догадаться, какая буря чувств под ней кроется.

Чтобы это понять, ему хватило одного быстрого взгляда, который Ренауд бросил себе под ноги, а потом на короля. Уж Халь-то знал, что значит быть вторым в очереди.

Но никто никогда не предполагал и даже намека не делал на то, что вместо Каспара следующим бароном может стать Халь. А вот Ренауд много лет считал, что он наследник своего брата. Как его, наверное, потрясло известие о намерениях короля!.. Халь слегка улыбнулся. Торра-Альта ему больше не нужна. Нет, у него есть Брид, а ее муж всегда будет занимать заметное положение. Впрочем, где-то на заднем плане сознания все равно свербела мысль о том, что вообще-то он достоин собственной славы, не зависящей от супруги. Но баронов в Бельбидии семь, а высших жриц во всех странах Кабалланского моря лишь одна Троица. Так что, когда он женится на Брид, его положение будет, пожалуй, повыше, чем у Каспара.

Рэвик снова заговорил. Первые слова что-то такое скучное по поводу государственного протокола и того, что они все, представители баронств, должны подписать договор о своем согласии на брак короля Халь прослушал. Это была пустая формальность.

– На ком женится-то? – шепотом спросил он у Кеовульфа.

Мрачный рыцарь насмешливо покачал головой.

– Порой у тебя в голове такие же опилки, как у Спара… На принцессе Кимбелин.

– Из Кеолотии? – не поверил своим ушам Халь.

– Именно. А что, есть еще какая-нибудь?

– Да ей же вроде едва за двадцать! – воскликнул Халь и стал считать по пальцам. Он встречался с братьями принцессы на знаменитом турнире в Камаллии и знал, что и принц Тудвал, и принц Турквин ее старше. Отбросив с глаз черные волосы, Халь взглянул в сторону трона. Нет, вряд ли речь шла о браке по любви. Несмотря ни на что, Бельбидия оставалась могущественной державой, и Кеолотия, несомненно, рассматривала ее как полезного союзника. Интересно, подумал он, видела ли принцесса Рэвика хоть раз в жизни. Хотя бы на портрете.

Король снова вздохнул и продолжил говорить:

– Свадьба состоится в Фароне после подобающей помолвки. Принцессу Кимбелин сопроводят сюда, чтобы она могла освоиться в своем новом доме. Командовать эскортом будет мой брат принц Ренауд, не пристало королю самому ездить за невестой.

– Ага, конечно, – пробормотал Кеовульф сквозь зубы. – Просто у него морская болезнь, да к тому же неохота кланяться королю Кеолотии, а пришлось бы.

– Полагаю, для того, чтобы придать посольству принца Ренауда надлежащую пышность, было бы уместно, чтобы с ним поехало несколько видных дворян. Кто из вас желал бы вызваться добровольцем?

Стоило Рэвику произнести эти слова, как Кеовульф уже ухватил Халя за руку и вытащил вперед, громогласно провозглашая, что они оба почли бы за честь участвовать в посольстве.

– Мы оба?! – воскликнул Халь, но Кеовульф уже утащил его обратно в толпу. – Кто тебе позволил говорить за меня? – прошипел он.

Калдеец беспечно передернул плечами.

– А как же Брид? Я ей обещал устроить свадьбу, как только вернусь из Фароны, а… – Халь проглотил последние слова, поняв, что на самом деле хочет поехать с Кеовульфом. Брид подождет. К тому же разлука поможет ей понять, что Халь не ее собственность. Конечно, он всем сердцем любит Брид, но, в конце концов, она всего лишь женщина, не станет же он всякий раз прибегать по первому зову, как собачонка. Путешествие в дальние страны – заманчивая перспектива, а обещание Халь не нарушит: он ведь отправится прямо отсюда и, таким об разом, просто задержится с возвращением из Фароны.

Рэвик поджал губы и несколько секунд пристально смотрел на Кеовульфа и Халя, после чего обвел тронный зал взглядом в надежде увидеть более достойных добровольцев. Однако остальные бароны и баронские представители уже обсуждали другие вопросы и не высказывали ни малейшего желания участвовать в поездке.

Старший сын барона Виглафа Наттардского жаловался на пограничные споры с Йотунном. Барон Годафрид из Овиссии столь громко рассказывал о расплодившихся в его землях волках, что никто не мог расслышать, почему же именно барон Писцерский так спешит домой. К тому же его слова заглушало всеобщее пошаркивание ногами, собравшиеся пытались как-нибудь бочком спрятаться от взора короля.

Один из самых мудрых королевских советников кивком указал на Халя и Кеовульфа.

– Позвольте предположить, мой государь, что эти люди могли бы стать превосходными спутниками для принца. Им обоим приходилось участвовать в боевых действиях, а в наши дни среди дворян Бельбидии это большая редкость.

Но Рэвика эти слова не убедили.

– Принцесса Кимбелин образованная леди и так же, как и я, почитает бога Новой Веры. Послать за ней эскорт, состоящий из моего брата и двоих дворян, известных своею близостью к иной религии, было бы, по меньшей мере бестактно.

– Сир, – громко возгласил Халь, – я должен возразить…

Рэвик прервал его:

– Мои первосвященники убедили меня позволить людям поклоняться божествам земли, хотя с этой идеей и не может смириться присущее мне чувство логики. Однако я не желаю оскорбить великолепную принцессу Кимбелин, дав ей в сопровождение неверных.

– С позволения Его Величества, я мог бы уравновесить их присутствие.

Молодой человек года на три старше Халя с не большим острым носом, выгнутыми бровями и низко свисающими мочками ушей выступил вперед. Он был легче сложением, светлее волосами и не имел длинных усов, как у отца, но все равно нельзя было не заметить его фамильного сходства с бароном Овиссийским. Солнечные лучи, падавшие сквозь разноцветные стекла витражей, играли на беспокойных, все время шевелящихся пальцах молодого человека; в остальном он казался вполне уравновешенным, а его голос звучал мягко и почтительно.

– Ради столь важного дела, как безопасность путешествия будущей невесты короля, я готов оставить проблему волков отцу и младшему брату. Позвольте мне уверить Его Величество, что мы в Овиссии навеки верны истинному богу, и нам можно доверить сопровождать принцессу.

– Хорошо, лорд Тапвелл, – кивнул Рэвик с гораздо более довольным видом. – Так будет гораздо лучше.

А вот Халю новый спутник не понравился. Выглядел сын барона Годафрида слишком представительно, а по положению превосходил и его самого, и Кеовульфа. Халь не имел ни малейшего желания подчиняться приказам человека, мало в чем разбирающегося, кроме овцеводства именно этим занимались в Овиссии от века. Он раздраженно зашипел, и Кеовульфу пришлось бросить на спутника испепеляющий взгляд давай, дескать, повежливей.

– И я, Ваше Величество! – Из толпы вышел еще один дворянин, его Халь с первого взгляда не узнал. Одет он был в изумрудного цвета камзол и облегающие шелковые панталоны, прямо как с картинки придворных мод одна беда, ноги кривоваты. Впрочем, улыбка у него была приятная. Великая Мать!.. До Халя внезапно дошло, что это Хардвин, младший сын барона Писцерского. С их последней встречи в Калдее – всего-то год назад – он прибавил в весе фунтов тридцать. Насколько Халь помнил, тем летом Хардвин не принимал участия в тренировках перед турниром, устроенных Кеовульфом, а просто приехал поразвлечься.

– Хорошо! Впятером вы, наконец, можете ехать. Рэвик щелкнул пальцами, и тут же прибежал паж со свитками. Халь с раздражением понял, что их без лишних церемоний выгоняют.

Дворяне разошлись, и Халь, вежливо кивая всякому, с кем встречался взглядом, двинулся к принцу Ренауду. Кеовульф, обладавший ко всему прочему безупречными придворными манерами, обменивался рукопожатием с ближайшим соседом своего отца, бароном Квертосским, и нежно целовал ручку его младшей дочери. Девушка, на взгляд Халя, была недурна собой, хотя, конечно, с Брид ей не сравниться.

– Итак, – сказал принц в своей небрежной манере, – юный лорд Халь из Торра-Альты. Как мило, что вы будете моим спутником.

– Много людей с нами поедет? – спросил Халь, что бы завязать разговор. Он постарался говорить низким уверенным голосом, как его брат, и смотреть Ренауду прямо в глаза пусть знает, что лорд Халь не потерпит покровительственного отношения к себе.

– Что? – Принц, похоже, отвлекся и не расслышал вопроса. – А, людей?.. Дюжина, не больше. Нет нужды волноваться, просто Кеолотия велика, и в нецивилизованных районах царит беззаконие. Так меня предупреждали, во всяком случае. – Он смотрел мимо Халя, в сторону трона, что тот счел вопиющим оскорблением. – Вы ведь, полагаю, умеете ездить верхом? Первую часть пути мы проделаем морем, но потом больше ста лиг до королевской столицы Кастабриции придется тащиться на лошадях по отвратительным кеолотианским дорогам. Не могу позволить, чтобы плохой всадник выставлял на посмешище все посольство.

Халь насупился. Принц явно до сих пор не обращал на него внимания.

– Сир, я умею держаться в седле. Никто еще в этом не сомневался.

Ренауд, похоже, не заметил, что обидел юношу.

– Тогда будьте готовы к утру, – сказал он, развернулся и ушел как раз в тот момент, когда Кеовульф собирался ему представиться.

Рыцарь поднял бровь.

– Великолепные манеры, нечего сказать. Халь саркастически улыбнулся.

– Надеюсь, лорд Кеовульф, вы способны ехать верхом. Нельзя, чтобы вы позорили королевский эскорт. Будь я…

Халь замолчал, улыбка погасла, стоило ему услышать у себя за спиной обрывок слишком громко произнесенной фразы.

– … кроме того, я удивлен, что король решил отправить в Кеолотию человека из Торра-Альты. Странный выбор, на мой взгляд. Они даже своих собственных женщин не могут держать в узде. Ни за что бы не доверил таким грубиянам сопровождать невесту.

Халь развернулся на каблуках, рука сама собой рванулась к рукояти меча. Клинок вылетел на свободу, и на лезвии заплясали разноцветные отсветы витражей. Шеренга первосвященников отшатнулась назад, бормоча слова недовольства больше не тем, что в тронном зале вынуто из ножен оружие, а выгравированными на клинке рунами, принятыми у неверных. В твердую холодную сталь были вбиты четкие знаки, отливавшие кроваво-красным. Король, однако, смотрел на происходящее безучастно, будто желая видеть, как его подданные будут сами разрешать возникший между ними спор, и только через несколько мгновений щелкнул пальцами, давая команду выстроившимся вдоль тронного зала стражникам.

– Ты оскорбил имя Торра-Альты, ты оскорбил моих родичей, ты оскорбил мою невесту! – выкрикнул Халь, заносчиво глядя на разбогатевшего на мягких сырах и жирном масле барона Наттардского.

– Халь, не место тут затевать ссору, – проговорил Кеовульф.

– Слышишь ты, бычье вымя, коровий барон, имя Торра-Альты слишком славно, чтобы ты своим полным жвачки ртом его пачкал! – не унимался Халь. Стражники с пиками в руках уже смыкались вокруг него. – А вы что, думаете, ваши палочки не дадут мне защищать честь моего баронства?

– О какой чести ты говоришь, если по всей Торра-Альте рыщут хищные волки, а твои люди ничего с этим не хотят поделать? – Виглаф, осмелевший при виде поддержки со стороны королевской стражи, упер пухлый палец чуть не в лицо Халю. – Разве не известно, что Бранвульф противится волчьему налогу, и расплодил в Желтых горах целые стаи этих бестий, а теперь они движутся на юг?

– Верно, верно! – закричали в толпе.

– Позволь Бранвульф моим людям пересечь границы Торра-Альты, и с волками было бы покончено за несколько недель, – продолжал Виглаф. – Полсотни людей, привычных к этой работе, вывели бы их всех до последнего щенка! А он вместо этого запрещает – запрещает, говорю вам! – охотиться на волков, как только будет выбито установленное законом количество. Я вам говорю: он решил отогнать волков на юг, чтобы уничтожить всю остальную Бельбидию. Вот что он задумал!

Вокруг слышалось согласное бормотание.

– Это потому что у него нет овец, – сокрушенно, хотя и негромко, произнес барон Годафрид Овиссийский. – Он бы тут же передумал, угрожай опасность его лошадям или кабанам. Лошади и овцы – две большие разницы.

Сын Годафрида, Тапвелл, посмотрел на отца как на придурка.

– Он это делает, чтобы нарушить гражданский мир в Бельбидии, – ревел Виглаф. – Насылает на нас волков, а потом придет с армией и со своими ведьмами, чтобы навязать нам свою гнусную веру. Этот человек – предатель!

Халь взглянул на окружавшие его со всех сторон наконечники пик. Нападение на королевскую стражу приравнивается к измене. Однако, на скорую руку оценив ситуацию, он решил, что может никого не задеть. А позволить, чтоб барону Наттардскому просто так сошло с рук назвать его брата предателем, никак невозможно.

Халь занес меч, желая лишь попугать толстяка и заставить его извиниться, но тут краем глаза заметил, как Кеовульф качает головой – «не делай этого!».

Все, хватит! Довольно! Кеовульф слишком часто сегодня говорит ему, что делать, а что нет. Меч со свистом прочертил крутую дугу, и по плитам тут и там зазвенело железо да так громко, что людям пришлось заткнуть уши.

Халь зло улыбнулся.

Четверо стражников смотрели на свое оружие, не веря глазам. Там, где пронесся рунный меч, благословленный силой богини, в воздухе висела мелкая пыль. В дрожащих руках остались лишь обломанные древки.

– Благодарю тебя, Мать, – прошептал Халь. – Благодарю за то, какие у них стали лица.

Он обернулся полюбоваться бароном Наттардским – тот пытался поднять нижнюю челюсть, свесившуюся на грудь, и быстро-быстро моргал ресницами. Халь лениво шагнул вперед и посмотрел ему прямо в глаза.

– Возьми свои слова обратно, – велел он с презрительной ухмылкой на бронзовом лице и угрозой во взгляде.

– В-ваше Величество, – неуверенно позвал барон. Рэвик щелкнул пальцами, где-то застучали по полу шаги, распахнулись двери, и в зал ворвался целый отряд стражи. Халь знал, что перед королем придется извиняться, но сперва надо было заставить Виглафа во всеуслышание признать, что Бранвульф по меньшей мере величайший и благороднейший из баронов Бельбидии.

– Давай-давай, – прорычал он, упирая острие меча в самую середину баронского камзола, только что не трещавшего от распирающего его жира. – Скажи, что солгал и берешь свои слова назад, и объяви барона Бранвульфа Торра-Альтанского великолепнейшим и самым выдающимся из дворян. Говори, живо!

Барон Наттардский бросил на короля беспомощный взгляд, но не смог встретиться с ним глазами. Наконец он поднял руки.

– Беру, беру свои слова назад. Барон Бранвульф – достойнейший из дворян.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Халь и убрал меч в ножны.

Как только стражники опять его окружили, Виглаф начал кричать, покраснев от стыда и топая ногами, словно разозлившийся ребенок:

– Сир, сир, Ваше Величество, этого безумца надо заковать в цепи, его надо бросить в яму!..

Халь даже не посмотрел на него, довольный тем, что сумел выставить Виглафа трусом. Он повернулся к королю, тот уже сошел с трона, разъяренный тем, что кто-то посмел напасть на его стражников, и почтительно поклонился.

– Государь, прошу простить меня за неподобающее поведение, – с достоинством и уверенностью, только выросшей за последние несколько лет, проговорил молодой человек, – я был вынужден защищать честь своего родича, которого здесь представляю. Я всегда остаюсь вашим верным слугой и молюсь о том, чтобы не оскорбить вас.

Халю казалось, что примерно это и следовало сказать, но Рэвик, похоже, не был впечатлен. Повисшее напряжение разорвал смех принца Ренауда.

– Брат, вы не считаете, что этот пылкий юноша показал себя вполне подходящим для сопровождения принцессы Кимбелин по опасным дорогам Кеолотии? Посмотрите, как ловко он обращается с мечом!

Суровость на лице Рэвика сменилась легкой улыбкой.

– Вы правы, брат. Забудем о происшествии. Король жестом отослал солдат прочь. Разумеется, как только молодой лорд Халь извинится.

Халь заметил, что Кеовульф смотрит на него в упор мол, веди себя как следует. На миг у юноши мелькнула идея, что надо отказаться, но тут же он передумал. Раз Кеовульф ожидает продолжения ссоры, почему бы его не удивить? Он снова изящно поклонился королю.

– Прошу простить меня за неумышленный порыв. Мысли о столь великом почете участвовать в посольстве Вашего Величества вскружили мне голову, сказал он вежливо, хотя и нечестно.

Король кивнул, и Халь с удовольствием заметил на лице Кеовульфа оторопь. Калдейца вообще-то нелегко было сбить с толку, однако сейчас он явно изумился.

Дело было кончено.

Принц Ренауд со своего конца тронного зала замахал рукой, созывая будущих спутников. Тапвелл бросил на Халя насмешливый взгляд, тот ответил широкой улыбкой, еще раз поклонился королю и зашагал к Ренауду. Поравнявшись с одной из компаний, он уловил обрывок приглушенного шепота:

… слишком силен. С тех пор, как возродилась Старая Вера, многие простолюдины больше смотрят на Бранвульфа, чем на своих собственных лордов и даже на короля. И все лишь потому, что его жена – высшая жрица Керидвэн. А теперь мы слышим, что его сводный брат собирается жениться еще на одной ведьме из того же шабаша. К тому же в последние два года был мор на скотину и на посевы. Не слишком ли это много? Да и волки из его баронства движутся на юг, а в Торра-Альте сосредотачивается сила неверных. Простолюдинов она привлекает просто неестественно! Так что я начинаю себя чувствовать неспокойно, очень неспокойно. Так может…

Халь обернулся, но в толпе не сумел разобрать, кто говорит о нем с такой враждебностью.