Текст книги "Мечтательница"

Селин выгнулась под ним, требуя большего, страстно желая получить от него все. Она хотела, чтобы он отдал ей все, излил в нее свое семя, наполнил ее собой. Она звала его по имени, прося, чтобы он довел ее, наконец, до наивысшей точки наслаждения. Этот крик слился с голосом моря, улетел на крыльях пассата.

Ее голод подогнал его. Корд больше не владел собой, словно стараясь пронзить ее насквозь, чувствуя, как разгорается ее страсть, как бьется в восторге ее тело. Он оказался бы не в силах сдержать ее, даже если бы захотел, и, пожалуй, не смог бы разжечь ее еще сильнее, поэтому он отдался наивысшему удовольствию и изливал в нее свое семя снова и снова.

Корд не мог с уверенностью сказать, что он слышал: плеск морского прибоя или стук своего собственного сердца. Забыв о недавнем гневе, он обнял Селин и крепко прижал ее к себе, откидывая с ее лица влажные локоны, чувствуя под пальцами набившийся в эти прекрасные волосы песок.

И вдруг восторг момента разрушился от одного воспоминания, которое пронзило все его существо. Он отпустил жену, отодвинулся от нее и сел. Стянув рубашку через голову, он отшвырнул ее, пробежал по песку и нырнул прямо в набегающую волну.

Селин села, не желая уступать навалившейся на нее печали. Глупо оплакивать потерю того, чем она никогда по-настоящему не обладала, да и не собиралась обладать. Она села и накинула платье, щурясь на солнце и наблюдая за уверенными мощными гребками Корда, который уплывал все дальше от берега. Его обнаженная спина, показываясь из хрустально-голубой воды, блестела на солнце.

Селин завидовала свободе, с которой он убежал в совершенно иной мир, пусть даже всего на несколько минут. Она знала: до тех пор, пока живы ее воспоминания, прошлое не отступит ни при каких обстоятельствах. Однако Селин не секунды не сомневалась в бесполезности оплакивать прошлое, особенно когда не известно, какое будущее тебя ждет.

Она поднялась и пошла по песку вдоль берега, а Корд продолжал плавать, ровно, сильно взмахивая руками. Казалось, он хочет довести себя до изнеможения, чтобы забыть о своем отчаянии. Селин подобрала юбку и, несмотря на волны, пошла к Корду. Вода оказалась теплой, но давала ощущение свежести, и Селин вошла в нее почти по пояс. Придерживая юбку одной рукой, она зачерпнула пригоршню воды, плеснула ею на лицо и шею, пригладила мокрой рукой волосы. Тонкая струйка воды потекла между ее грудями за глубокий вырез платья.

Корд, совершенно не стесняясь и не обращая внимания на Селин, вышел из воды размашистым шагом. Девушка выждала, пока он оденется и, сожалея, что пора выходить из воды, медленно пошла к берегу. Корд уже совладал со своими эмоциями, и все-таки избегал смотреть на Селин, боясь, что его вновь соблазнят ее надутые губки и бездонные глаза.

– Пора возвращаться, – буркнул он, протягивая руку, чтобы помочь ей сесть в седло.

Селин замерла на мгновение, но потом все-таки вложила свою ладонь в его.

– Корд, я даю тебе слово, что никогда больше не буду…

– Я предпочел бы не говорить об этом, – холодно оборвал он.

Ему не нужно было ее слово. Он хотел одного: чтобы сводящая его с ума странная способность Селин исчезла, хотя бы до тех пор, пока он не примет какое-нибудь решение.

Корд вскочил в седло позади Селин и направил коня к дорожке в тростнике.

Все время, пока они ехали, девушка чувствовала, что Корд старательно следит за тем, чтобы случайно не прикоснуться к ней. К счастью, они оказались не так далеко от дома, как она думала. Тростник скоро сменился зарослями тропического леса, который когда-то вполне мог быть ухоженным садом. Как только они въехали во двор, Селин соскользнула с коня, не дожидаясь помощи Корда, и поспешила в дом.

Корд не окликнул ее и не попытался остановить. Он молча наблюдал, как Селин поспешно уходит от него, ступая босыми ногами по камням, которыми была выложена дорожка. В ее волосах все еще поблескивал мелкий песок, тяжелые пряди длинных, до талии, волос раскачивались в такт шагам. Ему хотелось что-нибудь сказать ей, но он никак не мог побороть в себе чувство глубокой обиды, смириться с тем, что рассказала ему Селин.

Всю свою жизнь он старательно бежал от воспоминаний, а она, оказывается, может проникнуть в них по собственному желанию, без его ведома! Именно тогда, когда ему вдруг показалось, что не все еще потеряно, что он сможет возродить Данстан-плейс и сдержать слово, данное памяти Алекса, его столь прелестная женушка сообщает, что способна пробираться в его воспоминания! И при этом она настолько красива, настолько желанна и настолько убедительна, что даже в такой момент он не удержался, заключил ее в объятия и готов был простить ей что угодно! Корд не мог не признать, что Селин было очень нелегко рассказать ему правду, сообщить, что она не такая, как все, не совсем нормальная, но это не имело значения. Единственное, что было важно для Корда: он не знал, может ли верить в то, что она никогда больше не проникнет в его сознание. Его душе необходимо было время. Его тело уже пристрастилось к ней, как к наркотику.

Корд достал из седельной сумки свои сапоги и туфли Селин, передал седло дожидающемуся конюху и направился к дому. Не доходя нескольких шагов до веранды, он увидел, как из дома им навстречу выбежала тетя Ада, одетая в светло-серое шелковое платье с широкими кружевными воротником и манжетами. Она задержалась в дверях, удивленно глядя на растрепанную Селин. Корд проследовал за женой и только слегка кивнул тете в знак приветствия.

– Как это ты умудрился так намочить брюки, Кордеро? Селин! Похоже, тебе необходимо ополоснуться. Я скажу Эдварду, чтобы он приготовил для тебя прохладную ванну. – Она повернулась было, чтобы уйти, но, словно что-то вспомнив, сказала: – Мы слышали о сынишке Бобо. Я так рада, что он жив и здоров. Какой ты герой, Кордеро! Ну и денек же нам выдался сегодня!

Корду хотелось только одного: утолить жажду и переодеться, но существовали обязанности, от которых он не мог отмахнуться.

– Надеюсь, колдун больше не доставлял вам хлопот?

Ада замахала руками:

– Нет, нет. Ничего подобного! Просто все это так неожиданно! Кстати, ты не говорил мне, что ждешь гостей…

– Кого жду, тетя?

– Как же! Брата мирового судьи, Коллина Рэя, и продавца книг с Барбадоса. Кажется, он назвался мистер Уэллс. Говард Уэллс. Селин пригласила его посетить нас, когда они ужинали вместе в Бэйтауне. Кстати, об ужине. Он будет подан через час.

Она провела рукой по непослушным прядям, выбивающимся из уложенных в прическу кос, и прежде чем Корд успел что-либо сказать, добавила:

– У меня там Фостер чистит серебро и следит за несколькими специальными блюдами. Одно из них – пудинг с чуточкой рома, – который добавляют, когда пудинг остынет.

Его нужно запекать не больше часа, а то иногда, когда хозяйка зазевается…

– Звучит очень заманчиво, тетя Ада, – вмешалась Селин, приходя Корду на помощь. – Вам не трудно прямо сейчас прислать наверх Эдварда?

– Так много нужно еще сделать!

Ада, казалось, пришла в ужас от количества навалившихся на нее дел. Улыбаясь, она бодрым шагом направилась в глубину дома.

Корд пропустил Селин в дом и проследовал вслед за ней по лестнице. Когда она вошла в свою комнату, он задержался возле двери и сказал:

– А я и не знал, что ты общалась в Бэйтауне с кем-то кроме Рэя. Похоже, у тебя появились сразу два воздыхателя.

– Мистер Уэллс годится мне в отцы. Он очень любезный джентльмен, начитанный и образованный человек. Поскольку тебя рядом не оказалось и сопровождать на ужин в тот вечер меня было некому, Фостер и Эдвард выбрали именно его в качестве наиболее подходящего и надежного спутника. Я не думала, что тебе не понравится, что я его пригласила. Если ты беспокоишься о том, не стану ли я влезать в сознание гостей, будь спокоен – не буду. Можешь мне поверить.

Корд внимательно посмотрел на нее, словно взвешивая ее слова.

– Мы все вынуждены тебе доверять, правда?

15

Благодаря усилиям Эдварда и Фостера, на свежевыстиранной, накрахмаленной и выглаженной льняной скатерти засверкало фамильное серебро Моро. Предзакатное солнце заливало столовую медово-янтарным светом, и даже выгоревшие цветы обивки стен, казалось, ожили. Селин настояла, чтобы тетя Ада села за столом по правую руку от Корда, а сама разместилась рядом с Говардом Уэллсом, предпочтя его компанию обществу Коллина Рэя.

Брат мирового судьи чопорно восседал рядом с тетей Адой. Костюм его вполне соответствовал его положению среди местной аристократии: плотный парчовый жилет, визитка и отделанный кружевом галстук. Этот наряд составлял разительный контраст с распахнутой на груди белой рубашкой Корда с длинными, пышно собранными у манжет рукавами.

С того места, где он сидел, Рэй легко мог – и не отказывал себе в этом удовольствии – пристально наблюдать за Селин, лишь вполуха слушая подробные кулинарные описания тети Ады. Селин сочла его вызывающе плотоядный взгляд оскорбительным. Корд же и виду не подал, что заметил молчаливую враждебность, с которой она смотрела на Рэя. Корд вообще лишь изредка бросал на нее быстрые взгляды.

Селин постаралась не обращать внимания на Коллина Рэя и сосредоточилась на беседе с Говардом Уэллсом. Ей пришлись по душе мягкий юмор и улыбчивость этого джентльмена. Она как раз собиралась расспросить, что читал ее собеседник за последнее время и что ему особенно понравилось, но в этот момент Рэй привлек всеобщее внимание.

– В городе поговаривают, что ваша жена – нечто вроде ведьмы, Моро. – Коллин Рэй поднял бокал, пригубив кроваво-красное вино, уставился на Селин поверх хрустального края.

Селин отложила вилку и сложила руки на коленях, но не отвернулась и не отвела взгляда. Сейчас ей хотелось действительно уметь насылать страшные проклятия. И она, ни секунды не колеблясь, повторяла бы их каждую минуту, потому что, похоже, для этого пришло самое подходящее время.

– Моя жена порядочная ворчунья, но не ведьма, – сказал Кордеро. Хмурое выражение его лица свидетельствовало, что он не расположен разговаривать на эту тему.

Селин была благодарна мужу за то, что он не захотел ничего объяснять.

– Бедняжка, – сказала вдруг Ада, обращаясь к Селин. – Я не понимаю, откуда все эти разговоры о том, что ты – ведьма?! Это так смешно!

Под впечатлением от одеяния Рэя и желая вернуть ему хорошее настроение, она повернулась к гостю:

– Сегодня утром местный колдун устроил здесь настоящий спектакль.

– Спектакль? – Рэй замолчал и сделал глоток вина, побуждая ничего не подозревающую Аду к подробному рассказу о происшествии.

– Сомневаюсь, что мистеру Рэю будет интересно, тетя, – сказал Корд.

– Ну почему же? Очень интересно! Так вы говорите, настоящий спектакль? – Рэй снова глотнул вина.

– Рабы очень взволнованы. Кое-кто из них был в городе и принес оттуда странные слухи. Естественно, все загадочное очень волнует их.

Ада принялась подробно рассказывать о стычке Селин и Корда с колдуном.

– Я и не знал, что в поместье осталось так много рабов. – Взгляд Рэя скользнул по лицу Селин и остановился на Корде. – Теперь, когда вы вернулись, неужели вы позволите колдуну устраивать здесь свои «мумбо-джумбо»? Большинство плантаторов считает, что все эти знахари-колдуны – самый верный путь к восстанию рабов. Вам следует продать его куда-нибудь подальше от острова.

– Мой отец считал иначе, и я тоже, – объяснил Корд. – Он понимал, насколько важно развивать у рабов способность хотя бы немного мыслить. В их жизни слишком мало того, во что можно верить. Пустоту заполняет вера в волшебство. Вы можете называть то, что делает колдун «мумбо-джумбо», но, если рабы верят, что он способен лечить болезни и вершить правосудие, разве от этого есть какой-то вред?

– Но, по-моему, это становится опасным для вашей жены!

Корд осушил свой бокал и дождался, когда Эдвард появится из полутьмы и снова наполнит его.

– Моя жена доказала, что не боится и способна противостоять колдуну. Рабы ценят демонстрацию силы. К тому же она спасла ребенка надсмотрщика.

– Я даже не знал, что у вас есть надсмотрщик.

– Это один за рабов. Он же отвечает за перегонку тростникового сока. А почему бы ему не отвечать за все это?

– Он раб, вот в чем дело. Вы действительно назначили его надсмотрщиком? – Рэй нахмурился.

– Нет. Я, пожалуй, назвал бы его управляющим. До моего приезда дела под его руководством шли достаточно хорошо, и я не намерен останавливать хорошо отлаженную машину. – Корд снова осушил бокал.

Рэй не смог скрыть своего презрения:

– Надеюсь, нам не придется в один ужасный день обнаружить вас всех в постелях с перерезанным горлом.

Селин повернулась к Говарду Уэллсу, надеясь, что он может предложить какую-нибудь новую тему для беседы, и обнаружила, что старик улыбается Аде. Оба они не обратили ни малейшего внимания на горячую дискуссию.

– Не хотите ли еще немного чочо, мистер Уэллс?

– С удовольствием. Очень вкусно, – оценил старик мягкий фруктовый напиток, который любили готовить островитяне.

Не найдя у этой парочки никакой помощи, Селин принялась внимательно оглядывать просторную столовую, массивный обеденный стол, ряд высоких и широких окон, выходящих на море. Фостер и Эдвард достигли отличных результатов в уборке, чистке и полировке мебели. Не прошло и дня, а дом засверкал, наполняясь новой жизнью. Слуги вымыли каждую хрустальную подвеску огромной люстры, висящей над обеденным столом. Солнечные лучи, отражаясь в хрустальных каплях, играли на стенах всеми цветами радуги.

Селин задумчиво отхлебнула глоток вина, не понимая, почему Корд все еще на нее сердится, и гадая, забудет ли он наконец о своем гневе, когда сегодня вечером они поднимутся в свои комнаты.

– Вы намерены… что?!

Громкое изумленное восклицание напугало Селин, и немного красного вина из ее бокала выплеснулось на белоснежную скатерть. Эдвард тотчас вышел из комнаты.

– Я сказал, что намерен дать вольную каждому из моих рабов как только вернется из Англии стряпчий, которого когда-то нанял для ведения дел мой отец.

– Вы не можете так поступить! – рявкнул Рэй.

– Почему нет? Ведь уже есть немало освобожденных рабов даже здесь, на Сан-Стефене. К тому же отмена рабства на островах вопрос только времени, не больше. И, смею вас уверить, что произойдет гораздо раньше, чем в Америке.

– Смешно!

– А я согласен с Кордеро, – заявил вдруг Уэллс и улыбнулся Аде.

Корд вопросительно посмотрел на Селин:

– А ты как считаешь? Думаешь, я сумасшедший, раз хочу лишиться собственности?

– Нет. – Она улыбнулась ему, и хотя не увидела ответной улыбки, но на мгновение ей показалось, что его враждебность исчезла. – Правду сказать, мне кажется, что с тех пор, как я тебя повстречала, у меня не было более веского доказательства того, что ты совершенно нормальный человек.

Когда они заканчивали ужинать, за окнами начали сгущаться сумерки. Ада предложила Говарду Уэллсу посмотреть коллекцию книг в домашней библиотеке и вызвалась его сопровождать. Как только смолк их оживленный разговор, Селин почувствовала себя очень неловко за столом, поэтому довольно скоро извинилась и оставила Корда и Коллина Рэя продолжать спор за бренди и сигарами. Девушка выскользнула в кухню, где и обнаружила Фостера и Эдварда, помогающих убирать остатки пира. Руки Ганни были по локоть в мыльной пене.

– Спасибо за прекрасный ужин, – поблагодарила Селин обоих слуг. – Я знаю, что в основном на столе были творения ваших рук.

– Мисс Ада знает несколько замечательных рецептов.

Фостер передал Эдварду деревянное блюдо, и тот аккуратно поставил его в буфет. Обернувшись, Эдвард сказал:

– Похоже, будет очень звездное небо. Неплохое время для романтической прогулки по саду. Я могу позвать Кордеро и…

– Он занят с мистером Рэем. – Она была уверена, что меньше всего Кордеро думает сейчас о романтической прогулке с ней по саду.

Выходя из кухни, Селин задержалась, чтобы поблагодарить Ганни за ужин, но служанка словно не заметила ее похвалы. Селин вышла через заднюю дверь и, пройдя по широкой веранде, спустилась в сад. По садовой дорожке, идущей сквозь густые заросли, она вышла на широкую террасу, откуда открывался прекрасный вид на море. Каменная скамья в дальнем конце террасы так и манила к себе. Недостаток удобства на этом жестком сиденье вполне компенсировался картиной восхитительного заката.

Селин сидела, сложив на коленях руки, и чувствовала, что ее наполняет ощущение покоя и гармонии. Она оглянулась, потому что ей показалось вполне возможным, что сейчас рядом с ней окажется дух Элис, который, надежно укрывшись в своем саду, тоже наслаждается гаснущим закатом и наступлением ночи. Небо меняло свой цвет, из ярко-оранжевого и желтого становясь бледно-персиковым.

Если Корд не забыл выделить нескольких рабов, как обещал, сад скоро обретет былое очарование. Селин и сама горела желанием закатать рукава и взяться за работу. Вдруг Селин ощутила странный холод – словно предупреждение о грозящей опасности. Это чувство оказалось настолько сильным, что она оглянулась. Увидев силуэт мужчины на фоне густой зеленой листвы, девушка заулыбалась, думая, что это Кордеро. Но улыбка исчезла, как только человек подошел ближе. Это был Коллин Рэй.

Селин вскочила со скамьи, намереваясь укрыться в доме, но Рэй оказался куда проворнее, чем она предполагала. Он преградил ей путь, напомнив Жана Перо и то, как этот юноша загнал ее в угол. Селин не могла сдержать дрожь.

– Вы настолько замерзли или просто взволнованы? – спросил Рэй, расплываясь в самодовольной улыбке.

– Позвольте мне пройти. Я нужна в доме.

– Вы нужны здесь.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – сказала Селин, отступив и пытаясь обойти его.

– А я так уверен, что прекрасно понимаете. Вы ведь помните нашу краткую встречу на пристани…

– Вы говорите так, словно мы о ней заранее договаривались, а это – не соответствует действительности! – Она снова попыталась ускользнуть, приподняв юбки, чтобы не коснуться его даже краешком платья.

Коллин схватил ее за руку чуть повыше локтя:

– Вы готовы принять мое предложение о покровительстве?

– О чем вы говорите? Я замужем…

– За человеком, который за весь вечер взглянул на вас всего один раз. Не может быть, чтобы вы хотели здесь оставаться. Это поместье давно пришло в полный упадок. Старуха не в себе. Моро позволяет, чтобы здесь разгуливал колдун, который из-за идиотских слухов считает, что вы бросили ему вызов. Ваша жизнь в опасности, Селин!

– Вовсе нет. Вы сам сказали, что его колдовство – не больше чем фарс. Да и Данстан-плейс выглядит совершенно не так, как вы его обрисовали. Немного усилий – и Корд все здесь возродит и сделает еще лучше.

Коллин потянул ее к себе. Селин поморщилась и, откинув голову, посмотрела ему прямо в глаза.

– Отпустите меня! – Девушка попыталась вырваться.

Рэй склонился к ней, в его дыхании она уловила кислый запах лука и сигар. Ледяные синие глазки смотрели на нее с жадностью и вожделением.

– А вы знаете, где провел ночь ваш муж, когда оставил вас в Бэйтауне, в гостинице, которая вряд ли даже имеет право так называться?

– Нет, не знаю. – Она не хотела знать. Не желала услышать подтверждение своим подозрениям.

– Он был у мадам Фелисити в самом знаменитом борделе Вест-Индии.

Глазки Рэя шарили по телу Селин, и она почувствовала, как под этим взглядом сжимаются грудь, губы, горло. Девушка снова попыталась вырваться.

– Вы слишком красивы, чтобы терять время здесь в компании вашего мужа, который вряд ли уделяет вам время днем. Мое предложение о покровительстве остается в силе.

– Почему вы решили, что моя жена нуждается в покровительстве, Рэй?

Селин обернулась и увидела Корда, идущего через террасу. За его спиной в тени маячили Фостер и Эдвард. Она про себя поблагодарила их за вмешательство.

Корд рассвирепел от увиденной сцены. Сначала он был готов обрушиться на Селин за то, что она кокетничает с Рэем прямо у него под носом, но успел услышать достаточно, чтобы понять, что ошибся, и увидеть, как его жена с отвращением пытается вырваться от Рэя. Поэтому он широкими шагами направился к наглецу по мощеной террасе, грохоча каблуками по камням.

– Я ведь могу вызвать вас на дуэль, Рэй! Корд встал рядом с Селин. Нежно взяв ее за руку, он погладил то место, где лапа Коллина Рэя наверняка оставила синяк. И хотя Селин постаралась скрыть страх под маской уверенности, Корд не удивился, почувствовав, что она дрожит.

Коллин Рэй расправил кружево на манжетах:

– Просто я сделал вашей жене более заманчивое предложение.

– Быть вашей содержанкой?

– Посмотрите правде в лицо. Вам не удастся наладить здесь жизнь, Моро. Вы – точная копия вашего отца. Он всегда презирал местное общество. И никто этого не забудет.

– Какое мне дело до общества? Я не англичанин, и не намерен, в отличие от остальных ваших колонистов, родившихся здесь, на острове, продолжать называть Англию родиной. Я сам могу позаботиться о своей жене, Рэй, без вашей помощи. А теперь убирайтесь, пока я не вышвырнул вас вон. И никогда больше даже не приближайтесь к моей жене, иначе я вас убью. Больше я вас предупреждать не стану.

– Я решил предложить ей свои услуги только потому, что вы явно ее недооцениваете, Моро. Буду рад распрощаться с вами. – Коллин Рэй сдержанно кивнул Селин: – Спокойной ночи, мадам.

С благодарностью ощущая руку Корда на своей талии, Селин не обратила никакого внимания на отъезд Коллина Рэя. Как только этот отвратительный человек покинул сад, она уткнулась лицом в грудь Корда.

Молодой человек неуверенно смотрел на ее темные волосы. Селин прижалась щекой к самому его сердцу, и Корду вдруг стало удивительно приятно, что именно у него она искала утешения и защиты. Он медленно поднял руку и погладил ее по голове.

– Я мало чего боюсь, – тихо сказала Селин. – Но этот человек меня пугает.

– Я тоже не всегда бываю добрым, Селин, и все-таки меня ты не боишься.

– Но ты не такой зловещий.

Она понимала, что холодность и черствость Корда, даже когда его гнев вырывается наружу или когда он кажется совершенно безразличным, объясняются лишь тем, что он старательно скрывает любые нежные чувства.

Наконец Селин успокоилась настолько, что могла оторваться от него. Корд прошел на край террасы, наблюдая, как небо делается темно-сиреневым, а звезды занимают свои места на ночном небосклоне. Он старался забыть о лапе Рэя, сжимающей руку Селин.

– Наш брак был всего-навсего сделкой – это не многим отличается от того, что тебе только что предложил Рэй.

– Я не шлюха.

– Я знаю, – не сомневаясь ни секунды, ответил он.

Селин постаралась сдержать набежавшие на глаза слезы.

Подул легкий ветерок, шевеля листья гибискуса, который когда-то служил живой изгородью, а теперь превратился в сплошную зеленую стену. Бриз доносил до них аромат тропических цветов, и вместе с запахами к Селин вернулось ощущение мира и уюта, ей вдруг стало удивительно спокойно.

Корд повернулся и поймал на себе пристальный взгляд жены. Даже странное сочетание природного упрямства со стройной и хрупкой фигуркой казалось ему соблазнительным. Как бы она поступила, если бы Фостер не отправил его к ней? Сколько бы еще смогла сдерживать Коллина Рэя? Впервые в жизни Корд ощутил груз настоящей ответственности. К тому же теперь он обязан был думать не только о Селин, но и об Аде и обо всех остальных обитателях Данстан-плейс. Вопреки своему желанию Корд оказался в крепких сетях, сотканных из душевных привязанностей.

Молодой человек вздохнул и, уступая незнакомому чувству – желанию служить защитой для другого – широкими шагами направился к Селин.

– Не переживай из-за этого Рэя. Мы здесь далеко от него и его доброты. Он нам не нужен, – проговорил он.

– Но мы здесь не в безопасности, Корд. Змея нападает без предупреждения.

Они обрели врага в лице этого довольно могущественного человека, и Селин догадывалась, что это добром не кончится.

– Ты прочла что-то зловещее в его мыслях, Селин? Я начинаю понимать, что в некоторых случаях твой страшный дар может сослужить добрую службу.

– Перса всегда повторяла, что читать воспоминания бессмысленно. Я не смогла бы ничего узнать о намерениях Коллина Рэя, даже если бы очень захотела.

Корд подошел к ней ближе, влекомый светом любви в ее сияющих глазах, которого не могли скрыть сгущающиеся сумерки. Даже не слишком доверяя ее обещаниям никогда не проникать в его мысли, он не мог долго ей сопротивляться. У него, казалось, были все основания, чтобы избегать ее, но единственное, о чем он был способен думать, прикасаясь к ней, это о том, как снова слиться с ее телом. Сжимая ее в своих объятиях, он мог отстраниться от всего мира, от прошлого и от будущего. Когда он входил в нее, в мире не было никого, кроме них двоих. Они сами превращались в настоящий остров.

Коллин Рэй был, пожалуй, не так опасен для него, как его собственные тревожные мысли и страстные желания. Меньше всего на свете он хотел бы отдать ей свое разбитое сердце.

– Не думай о Рэе, – сказал он и резко отошел, уверенный, что если только коснется ее руки, то снова захочет овладеть ею прямо сейчас.

– Уже поздно, – сказал Корд, останавливаясь на нижней ступеньке террасы.

– Спокойной ночи, Кордеро, – прошептала Селин. Она почувствовала его смущение и тревогу и отвела взгляд. Последний лучик света скользнул по небосклону. Чернильное небо пересек Млечный путь. Когда она повернулась, чтобы уйти, Корда уже не было.

* * *

На следующее утро Селин ощутила странную меланхолию. Сердясь на себя за излишнюю чувствительность, девушка напомнила себе, что они все-таки поженились не по любви. Однако, вспоминая, как они с Кордом занимались любовью, она снова и снова возвращалась к одним и тем же мыслям…

Селин быстро оделась и поспешила вниз, где обнаружила Аду и Говарда Уэллса, которые как раз заканчивали завтрак.

– Простите, я, кажется, проспала, – извинилась девушка, подходя к буфету, где, словно поддразнивая ее, стоял поднос с рыбой-соте.

Прежде чем заснуть, она не один час металась по кровати, ворочаясь с боку на бок и размышляя о будущем, о Кордеро и о том, не сошла ли она с ума, пытаясь научить его, как снова открыть свои чувства миру.

– Ну что ты, все в порядке, моя милая. Кордеро сказал, чтобы мы не ждали тебя слишком рано. – Ада заговорщически подмигнула, заставив Селин вспыхнуть и отвести взгляд. – Он сказал, что в твоем распоряжении остаются три человека. Они уже начали подрезать растения вокруг террасы. Элис так довольна! – добавила старушка и положила в рот полную ложку папайи.

Селин села за стол рядом с Говардом Уэллсом.

– Я рада, что вы не уехали вместе с мистером Рэем, – обратилась она к нему.

– Правду сказать, у меня и возможности такой не было. Он уехал довольно неожиданно, насколько я узнал. – Говард повернулся к Аде, которая вдруг густо покраснела без всякой видимой на то причины и принялась складывать батистовую салфетку.

– Я решил воспользоваться любезным приглашением мисс Данстан, остаться на несколько дней и составить каталог вашей библиотеки. Надеюсь, вы не возражаете? – спросил он.

Селин заметила, с какой надеждой смотрит на нее Ада.

– Думаю, это замечательная идея, – одобрила она. – Если найдете книги, которые, по вашему мнению, могли бы меня заинтересовать, пожалуйста, скажите мне об этом.

– Обязательно. – От улыбки вокруг глаз мистера Уэллса собрались добрые морщинки.

Селин съела немного рыбы с приправой из перца и зеленого лука, но блюдо показалось ей слишком острым. Пообещав Аде не работать под жгучим солнцем слишком долго, она вышла из-за стола.

Когда Селин уже переоделась и готова была выйти из дома, ее окликнул спешащий к ней Фостер. Сзади, как всегда, семенил Эдвард.

– Вам ничего не нужно? – спросил Фостер.

– Сейчас нет. Я иду в сад. – Она никак не могла понять, почему у слуги такой самодовольный вид.

Фостер прокашлялся, покрутил пуговицы своего сюртука, пригладил волосы.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Фостер? – спросила Селин.

– Я только хотел сказать, что Кордеро ушел очень рано – отправился по делам, – сообщил он.

– А вы заметили, как здорово он сидит в седле? – вставил Эдвард.

Селин поняла, что за цель они преследовали и постаралась сдержать улыбку.

– Да, конечно.

– А плавает, как рыба, – добавил Эдвард.

– Это верно, – согласилась девушка.

– И заступился за вашу честь вчера, когда этот человек пытался вас обидеть, – напомнил ей Фостер.

– Мы же говорили вам, что в нем много хорошего. Просто скрыто от посторонних глаз, – сказал Эдвард.

– Мы говорили, что он не такой плохой, как могло показаться, – добавил Фостер.

– У него много прекрасных качеств, – согласилась Селин. Она не могла не отдать преданным слугам должное: они прекрасно провели этот бой.

Эдвард прочистил горло:

– А вы заметили, он почти ничего не пил вчера за ужином?

– И после него. – Фостер внимательно смотрел на хозяйку, буквально пожирая ее глазами. – Можем мы надеяться, что не ошиблись и в вашем сердце есть пусть маленький, но теплый уголок для него, несмотря на все его недостатки? – спросил он.

Весь вид Эдварда говорил о том, что его раздирает любопытство.

Селин улыбнулась им обоим:

– Скажем так: приехав сюда, мы с мужем пришли к определенному взаимопониманию. Мы оба живем сегодняшним днем.

Эдвард прижал ладони к сердцу и вздохнул.

– Это все, что каждый из нас может просить у жизни: сегодняшний день, – заключил Фостер.