Текст книги "Мечтательница"

– Мы должны спуститься, сейчас начнется музыка, – сказал Корд, легко отстраняя Селин.

Она громко вздохнула:

– Ты заставил меня забыться.

– Ты, честно говоря, заставила меня забыть вообще обо всем на свете, кроме того, что важнее всего, Селин.

– Если мне это удалось – я счастлива. – Селин улыбнулась про себя. Перса всегда говорила, что величайший из даров Бога человеку – научить других науке любви.

Они наконец сошли с лестницы и сразу попали в настоящий водоворот. Корд передал бокал шампанского Селин и взял второй для себя.

– За мою жену, – провозгласил он, поднимая бокал.

– За моего мужа, – продолжила Селин, глядя на него поверх фужера.

– За всех нас! – воскликнула Ада, полная энтузиазма, подогретого шампанским.

Не успели они допить первый бокал, как в зал широкими шагами вошел Бобо. Корд передал свой фужер Фостеру и поспешил к нему. Одного взгляда на лицо управляющего было достаточно, чтобы понять: он чем-то встревожен или раздражен. Мужчины вышли, чтобы переговорить наедине.

Селин решительно не желала оставаться одна. Она тоже передала свой фужер Фостеру, извинилась перед гостями и, подобрав юбки, поспешила за Кордом и Бобо. Когда она пересекала веранду, раздался хрипловатый голос Корда:

– Где они?

Селин подошла сзади и прикоснулась к руке мужа.

– В чем дело?

– Тебя это не должно беспокоить. Почему бы тебе не заняться нашими гостями? Я скоро вернусь. – Он попытался высвободить руку, но она держала его очень крепко.

Селин посмотрела на Бобо в поисках ответа.

– Что происходит?

Бобо вопросительно посмотрел на Корда. Селин ощутила неприятный холодок на спине и сразу же поняла, что Корд пытается, оберегая ее, скрыть от нее правду.

– Я не вернусь в дом, пока ты мне все не расскажешь, Кордеро.

Она почувствовала, как он напрягся. И уже готов был отказать.

– Я не шучу. Ты волен выбирать: или ты мне все рассказываешь, или я буду приставать к тебе весь вечер с расспросами. Уж ты-то прекрасно знаешь, какой занудой я могу быть, ведь ты так часто повторял мне это.

Голос его прозвучал резко:

– Поймали колдуна и Ганни. Их привели назад в деревню, и теперь Бобо держит их под охраной.

– Что ты собираешься с ними сделать? Корд, не усомнившись ни на секунду, вынес приговор:

– Наказание за то, что они сделали, может быть только одно – смерть.

– Но… – Селин замерла, пораженная.

Корд и Бобо пошли от нее прочь, прежде чем она успела договорить. Мерцали огоньки свечей. Селин услышала смех и голос Ады, перекрывающей все остальные голоса. Кажется, все прекрасно справлялись и без нее.

Она подобрала юбки и спустилась с веранды следом за Кордом и Бобо, которые направились через просвет в живой изгороди в сторону деревни, где жили рабы.

Бобо привел Корда в центр деревни, к гончарной мастерской, где стояли связанные по рукам и ногам колдун и Ганни. Наступила ночь, неподалеку от пленников горел костер, и в пляшущих языках пламени лица обоих пленников казались зловещими.

Корд едва сдержался, чтобы не наброситься на колдуна и не придушить его собственными руками. Глаза старого африканца горели ненавистью, накопленной за долгие годы рабства, и было ясно, что эта ненависть не умрет, пока дыхание теплится в его тщедушном теле.

Ганни всхлипывала. Корд не обрати на нее ни малейшего внимания. Он знал, кто замыслил погубить его жену. Подойдя ближе, Корд замер, глядя сверху вниз на колдуна.

Воздух в деревне дышал напряжением. Хотя немного нашлось смельчаков, которые решились выйти из хижин и теперь во все глаза наблюдали за происходящим.

Запыхавшаяся, с растрепавшейся прической, Селин вбежала в круг, высвеченный огнем, и остановилась рядом с Кордом. Он тихо выругался.

– Я не желаю, чтобы ты здесь находилась, – сказал он. – Бобо, уведи ее в дом.

– Извините, мисс, – произнес Бобо, ожидая, что она подчинится приказанию мужа.

– Ты не можешь так поступить, Корд! Пожалуйста, ради Бога, подумай, ведь ты делаешь это ради меня…

– Они должны заплатить, Селин.

– Но ты не имеешь права изображать из себя Бога, Корд. Только не с жизнями этих людей. Я тебе не позволю.

– Я не могу допустить, чтобы нечто подобное повторилось вновь, а опасность этого будет существовать до тех пор, тюка этот человек способен…

– И все-таки должен быть другой путь…

Где-то в глубине леса закричала, передразнивая собрата, зеленая обезьяна. Болотные жабы завели гипнотическое хоровое пение. Земля была влажной от прошедшего недавно дождя. В тяжелом, душном воздухе запах гнили смешивался с приторно-сладкими ароматами жасмина.

Корд оторвал взгляд от земли и посмотрел поверх костра. Селин выздоровела. Несмотря на сохраняющуюся отчужденность, отец постепенно снова становился частью его жизни. Казалось, все встало на свои места, и все-таки он постоянно пребывал в ожидании каких-то неотвратимо грядущих роковых событий.

Он снова подумал о колдуне и решение неожиданно пришло само собой. Корд обратился к Бобо:

– Не дожидайся рассвета. Возьми с собой людей, которым доверяешь, покрепче свяжите этих двоих, заткните им рты и отвезите в Бэйтаун. Я хочу, чтобы их продали и посадили на первый же корабль, отправляющийся с острова.

Бобо кивнул.

– Ты их продаешь? – Селин быстро взглянула на Ганни. Рабыня побоялась встретиться глазами с хозяйкой. – Но…

– Любой другой четвертовал, а еще лучше – раскромсал бы их на мелкие кусочки. Не спорь со мной, Селин. Он должен быть наказан. И нет страшнее наказания, чем заставить шамана покинуть землю, где покоятся кости его предков.

– Что ты хочешь сказать?

– У рабов существует сверхъестественная привязанность к местам, где захоронены их предки. Даже совсем маленьким я уже знал, что невыгодно покупать рабов, которые оторваны от родной плантации.

– Почему? В Луизиане так поступают сплошь и рядом.

– Здесь, на островах, оторванные от родных мест рабы теряют волю к жизни. Они чахнут и умирают без всяких видимых или объяснимых причин. Может, здесь сильнее связь со старыми верованиями, кто знает.

– Мозг – самое сильное орудие колдунов, – задумчиво сказала Селин. Это она очень хорошо знала.

– Ты должна понимать это лучше, чем другие, – предположил Корд, пристально глядя на жену. – Сила колдуна заключается в том, что он заставляет всех остальных верить в свое всемогущество. Пока ты здесь, его вера в то, что ты сильнее его, – твой смертный приговор. Поэтому он должен уехать. Я знаю, что это звучит жестоко, но я не собираюсь больше обсуждать эту тему.

Корд догадывался, что значило для Селин пробежать за ними следом всю дорогу от дома до деревни. Она выглядела очень уставшей. Счастливая улыбка, которая раньше освещала ее лицо, исчезла, сменившись выражением обеспокоенности за судьбу того самого человека, который недавно хотел ее смерти. Корд сомневался, что когда-нибудь сможет научиться так глубоко любить и сопереживать.

– Давай вернемся к гостям, – сказал он и обнял Селин за плечи.

Они медленно пошли в гору, направляясь к дому. Корд обернулся и посмотрел на Бобо. Великан кивнул. Корд не сомневался, что его приказания будут исполнены.

Селин безуспешно пыталась справиться с мрачным настроением, которое охватило ее, когда они покинули деревню. Будоражащее душу предчувствие исполнения всех желаний развеялось. Корд в своем намерении отправить прочь колдуна и Ганни был непреклонен. Они должны понести наказание, иначе попытаются повторить свое преступление, однако понимание этого не давало успокоения ее растревоженным чувствам. Нервы ее были напряжены до предела.

Селин окинула взглядом гостиную, где все собрались после ужина, и увидела, что Корд, стоя у открытого окна, разговаривает с тремя джентльменами. Он словно почувствовал на себе ее взгляд, повернулся и улыбнулся ей. Сердце Селин едва не выскочило из груди. Чтобы скрыть вспыхнувшие румянцем щеки, девушке пришлось раскрыть изящный веер из слоновой кости, который ей одолжила Ада. Селин украдкой осмотрелась по сторонам: не заметил ли кто ее волнения.

Жены плантаторов были давно знакомы и завязали непринужденный разговор. Селин пожалела, что не слишком владеет искусством вести светские беседы: она попыталась это сделать за ужином, но скоро поняла, что ей не хватает знаний, чтобы обсуждать последние веяния моды, и замолчала. Ну что она знала о моде? Так как денег всегда не хватало, они с Персой научились обходиться самым необходимым в своем гардеробе.

– Когда привезут вашу новую мебель? Селин вздрогнула от неожиданности и едва не выронила веер. Кассандра Смит-Виппл, бойкая блондинка с толстым слоем пудры на лице и ярко-красными губами, только недавно вышла замуж за мужчину, который был старше ее в два с половиной раза. Она сидела на другом конце диванчика и, обращаясь к хозяйке дома, наклонилась вперед.

– Новая мебель? – Даже если она и была на пути к поместью, Селин ничего об этом не знала.

– По-моему, вы поступили очень смело, решившись приехать сюда до того, как все будет приведено в порядок. Это, конечно, ваше личное дело, но я бы отправила вперед мужа, чтобы он все устроил.

– Мы отправились в путь сразу после…

– Я не сомневаюсь, что эта удручающе унылая обстановка во многом способствовала тому, что вы так долго и тяжело страдали от лихорадки. Новички часто подхватывают эту гадость, поэтому лучше выходить как можно меньше, – предупредила новоиспеченная миссис Смит-Виппл.

– Я не болела ни разу в жизни.

– Уверена, вы скучаете по городу. Где угодно жить лучше, чем здесь. Я уже сказала Гарри, что, если он не повезет меня в ближайшее время в Англию, я просто погибну. – Кассандра закатила глаза и замолчала, чтобы перевести дух.

– Правду сказать, я не очень скучаю по Новому Орлеану. Мне здесь даже нравится.

– Да, вы, должно быть, оказались в ужасном положении. Не удивительно, что с вами произошло это несчастье. Знаете, все говорят, в этом доме водятся привидения. По-моему, это призрак какой-то женщины, которая бросилась то ли с балкона, то ли со скалы, то ли с лестницы. В общем, она откуда-то свалилась. Кто знает! Это ужасно, но я словно вижу, как совершается самоубийство – раз и все! Да еще дождь в это время года! Кошмар!

Селин не отказалась бы узнать, присутствует ли сегодня в доме неуловимый дух Элис. Если да, невольно рассмеялась про себя девушка, может, ей удастся убедить матушку Корда явиться разговорчивой миссис Смит-Виппл. Селин не только не пыталась отвечать на вопросы, она просто-напросто перестала слушать непрекращающуюся болтовню гостьи.

Минут через десять она начала подумывать, заметит ли кто-нибудь ее отсутствие, если она поднимется наверх и немного отдохнет.

– Селин?

При звуке голоса Корда девушка оторвала взгляд от веера, который она машинально раскрывала и складывала на коленях, и подняла глаза. Он стоял прямо перед ней.

– Скоро начнутся танцы, – нежно сказал он. – Я могу пригласить тебя, чтобы открыть бал?

– Конечно, хотя у меня не было особых возможностей учиться танцевать.

– Тогда мне придется научить тебя. – Он протянул ей руку.

Они пересекли веранду и вышли в сад. Факелы были беспорядочно расставлены по всему саду и окружали выложенную камнем террасу. Колеблющееся пламя освещало открытую танцевальную площадку и сад, создавая какую-то странную таинственную атмосферу. Гости высыпали на веранду, готовые присоединиться к танцу, как только Корд и Селин сделали первые па. Селин увидела Аду: ее горящий ожиданием взгляд был устремлен на Говарда Уэллса, словно перед ней оказалась сладкая булочка, которую ей не терпелось отведать.

Корд обнял Селин за талию и притянул к себе.

– Ты выглядишь очень усталой. Если тебе не до танцев, я уверен, тетя Ада не откажется открыть бал.

Селин покачала головой:

– Думаю, я устала как раз оттого, что сидела на одном месте. Если ты покажешь мне, что делать, я постараюсь.

Он кивнул музыкантам, которые расположились в углу веранды. Они заиграли медленный, мелодичный вальс. Корд придерживал Селин левой рукой за талию, а в правую взял ее ладонь. Уверенный в себе, с изысканными манерами, он мастерски повел жену в танце.

Когда Селин наконец почувствовала себя несколько увереннее, она запрокинула голову, посмотрела на мужа и замерла от восторга. Его черные ресницы были такими длинными и пушистыми, что им могла позавидовать любая женщина. Он смотрел на нее так пристально, с такой жадной страстью, что она тоже ощутила, как ее охватывает пыл желания. Ее рука, зажатая в его ладони, напряглась.

К ним присоединилась Ада и Говард. Веселый книготорговец, казалось, переживал лучшие времена в своей жизни, кружа упитанное тело Ады по танцевальной площадке.

Корд раздраженно окинул взглядом собравшихся гостей:

– Кому пришло в голову устроить все это?

– Ну, меня-то ты винить не можешь. Мне было сказано ничего не делать, только присутствовать.

– Правильно, – согласился он. – Тебя я винить не могу.

– И не надо.

– Я не унаследовал от отца любовь к светским развлечениям. А тебе скучно так же, как и мне?

– Было до этого момента, – улыбнулась Селин.

– Похоже, испариться сейчас мы не имеем права, – сказал он.

Теперь уже вместе они хитро оглядели танцующих. Кассандра зажала в угол какую-то из своих соседок. Женщины склонили друг к другу головки, спрятавшись за веерами, и наблюдали, как Ада и Говард Уэллс вальсируют мимо них. В другом углу два джентльмена горячо спорили о ценах на доски для бочек, привозных и изготовленных прямо на острове. Фостер и Эдвард мелькали среди гостей с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским и вазочки со сладостями.

Корд повел Селин в сложном танце, состоящем из шагов и поворотов, через всю террасу, и они оказались наконец у лестницы, спускающейся на дорожку, которая вела прямо к морю.

Склонившись к уху Селин, он прошептал:

– Мне хочется украсть тебя и увести к бухте.

– Я уже заметила, – сказала она.

– Но не для того, чтобы полюбоваться на луну.

– Нет, не для этого.

Она крепко взяла его за руку и смело пошла с ним сквозь тьму к серебристой полоске песка, которая даже сейчас отражала голубовато-белый свет луны.

В начале тропинки Корд остановился и резко притянул девушку к себе.

– Я хочу тебя, Селин, – прошептал он, почти касаясь ее губ, и впился в них жадным поцелуем.

Селин показалось, что она сейчас упадет, от его прикосновения у нее голова шла кругом, словно от шампанского. Ей казалось, что им никак не удается прижаться друг к другу достаточно тесно, ей было мало его прикосновения, хотелось сбросить одежды, укрыться от толпы, в одно мгновение преодолеть извилистую тропинку, ведущую к морю. Сквозь шелк платья она ощущала прикосновение его ладоней, теплых и ищущих. Его горячий, ненасытный язык проник в ее рот, играл, дразнил, соблазнял ее.

Корд встал спиной к танцующим, чтобы закрыть Селин от гостей своим телом. Селин не смогла сдержать сладострастный стон, который вырвался из ее горла, когда он обхватил ладонью ее грудь и начал гладить большим пальцем напрягшийся под тонкой тканью платья сосок.

Наконец, когда Селин уже казалось, что от долгого поцелуя она превращается в мягкий, податливый воск, Корд поднял голову:

– А ты, Селин?

Ее рука скользнула по его бедру; легко двинулась дальше… ощутила, что он полностью готов к встрече с ней…

– Я тоже хочу тебя.

– Желание женщины для меня – закон. Пойдем. – Корд направился по тропинке вниз, к берегу.

Внезапно сзади раздался мужской голос, заглушивший музыку и заставивший их остановиться:

– Я бы посоветовал вам оставаться на месте.

Музыканты один за другим прекратили играть. В тропической ночи замер последний звук – печальный, жалобный вздох скрипки. Корд и Селин повернулись лицом к гостям. Он по-прежнему обнимал ее за талию, она прижималась к нему спиной.

На противоположном краю террасы, около выхода в сад, стоял Коллин Рэй, а с ним рядом – невысокий полный мужчина в касторовой шляпе.

– Что вам угодно, Рэй? Мне казалось, мы давным-давно все обсудили! – с вызовом крикнул Корд.

Его реплика привлекла всеобщее внимание.

Фостер и Эдвард отставили подносы и поспешили к Рэю и стоящему рядом с ним незнакомцу.

– Вас никто не приглашал, Рэй, – напомнил Корд. Отпустив Селин, он пересек террасу.

– На сей раз я нахожусь здесь с официальной миссией.

– С какой именно? – потребовал объяснений Корд.

У Селин перехватило дыхание. Все ее внимание сосредоточилось на незнакомце, который молча стоял рядом с Рэем. Она сразу заметила, что в руке тот сжимает какую-то бумагу. Довольствуясь тем, что брат мирового судьи говорит вместо него, мужчина до сих пор не произнес ни слова.

Селин поняла, что нужно этому господину, как только его увидела. Она бросилась через террасу вслед за Кордом, надеясь догнать его прежде, чем Коллин Рэй снова заговорит. Каждый последующий шаг давался ей со все большим трудом.

– Думаю, нам следует войти в дом, Моро, – скорее потребовал, чем предложил Рэй.

– Что бы вы ни собирались мне сообщить, можете сказать об этом прямо сейчас и здесь.

– Нет, Корд! – Селин подошла к мужу и схватила его за руку, так крепко, что он бросил на нее тяжелый, вопрошающий взгляд и только потом снова повернулся к Рэю.

– Вы огорчаете мою жену. Я хочу, чтобы вы убрались вон отсюда. – Корд постарался взять себя в руки и понизить голос, но эти усилия вот-вот могли пойти прахом.

– Догадываюсь, что огорчу ее еще больше, – сказал Рэй.

– Что, черт вас возьми, вы несете?

– Корд! – Селин понимала: что бы она ни сказала, что бы ни сделала, неизбежного не предотвратить. Если бы только ей удалось все рассказать ему самой, с глазу на глаз! Если бы…

– Ваша жена разыскивается за убийство… Толпа гостей ошеломленно ахнула.

– Что он сказал? За что разыскивают Селин? – затеребила Ада Говарда Уэллса.

Селин почувствовала, что у нее трясутся колени.

– Клянусь, если вы не заткнете свой поганый рот и не уберетесь, я убью вас, Рэй! – Корд угрожающе шагнул к Коллину Рэю, но тот лишь усмехнулся прямо ему в лицо и выхватил официальную бумагу из рук своего спутника.

– Прекрасно! Возможно, тогда вы и ваша молодая жена сможете качаться на виселице рядышком, – сказал Рэй, потрясая документом перед носом Корда. – Эту бумагу привез из Луизианы вот этот джентльмен, мистер Джонатан Харгрейвс, агент, работающий на семейство Перо из Нового Орлеана. Здесь говорится, что ваша жена, бывшая Селин Винтерс, разыскивается не за одно, а за два убийства! Я как помощник губернатора прослежу, чтобы она поняла: в ее интересах вернуться в Новый Орлеан и предстать перед судом.

Корд стряхнул руку Селин со своей и схватил страничку, которую сжимал Коллин Рэй. Селин почувствовала, что у нее подкосились ноги и закружилась голова. Если бы не Фостер и Эдвард, оказавшиеся поблизости, она бы упала.

Корд развернул лист так, чтобы при свете факелов прочесть, о чем идет речь в документе. До него медленно доходил смысл написанных слов. Он пробежал глазами по строчкам, и сердце его, по мере того как он читал, все больше охватывал холод. Это была ложь. Все – сплошная ложь!

«Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?.. Может, у тебя припрятано еще два-три маленьких секрета, о которых мне ничего не известно, откуда я знаю?»

В тот день на берегу он просил рассказать ему всю правду.

Она убедила его поверить ей. Она пробилась к его сердцу и разуму, и он превратился в такого круглого дурака, что даже сказал, что любит ее!

Корд вернул документ Рэю. От гнева все поплыло у него перед глазами. Фостер и Эдвард поддерживали Селин, стоя рядом с ней, потому что Корд уже не мог предложить ей поддержки. Ада начала всхлипывать. Он захотел подойти к Селин, обнять ее и сказать, чтобы она ни о чем не беспокоилась, что они вместе исправят эту ошибку.

Но ошибки не было. Внезапно с ужасающей ясностью он понял: все чистая правда.

20

Сквозь пелену гнева, застилающую глаза, Корд смотрел на лица гостей и прислуги. Одни уставились на него в ужасе, другие отвернулись. Женщины испуганно перешептывались, спрятав лица за веерами. Он не мог заставить себя взглянуть на Селин. Не отваживался. С трудом Корд нашел в себе силы обратиться к собравшимся.

– Наш вечер подошел к концу, мы больше ничего не можем вам предложить. – Он никому не смотрел в глаза. Потом повернулся к Эдварду: – Пусть подадут кареты. – Сказав это, повернулся к гостям спиной, но, уходя с террасы, бросил Коллину Рэю, словно приказал: – Приведите ее в библиотеку.

– Корд, подожди! – крикнула Селин, обезумев от горя и протягивая к нему руки, но он даже не замедлил шага.

Когда брат мирового судьи подошел к ней, Селин нашла в себе силы отказаться от помощи Эдварда и Фостера. Ей необходимо было взять себя в руки. Она пойдет сама, не позволит вести себя словно овцу на заклание. Каким-то образом она должна убедить Корда, что, независимо от того, что он теперь о ней думает, ее любовь к нему – настоящая, верная, вечная. И эта любовь будет жить всегда, даже если сама она кончит дни на виселице.

Селин сомневалась, что ей удастся подняться по ступеням дома и войти внутрь, но она смогла это сделать. Коллин Рэй и Харгрейвс следовали за ней по пятам, словно она вдруг попытается сбежать. Смешно! У нее едва хватало сил, чтобы двигаться без посторонней помощи.

Свет канделябров окрасил комнаты в приятный цвет жженого сахара. С приглушенно-золотистых отблесках видавшие виды интерьеры казались почти роскошными – она часто представляла себе, что именно так все здесь выглядело когда-то. Она будет скучать по этому особняку, который едва не стал ее домом.

Когда Селин наконец подошла к библиотеке, ее била лихорадка, она была на грани обморока. Болел каждый сустав, каждая мышца. Она вошла в небольшой зал, где рядами тянулись книжные полки, и поняла, что Говард Уэллс действительно разбирал книги и составлял каталоги, когда не ухаживал за Адой: книги стопками были сложены на полу перед полками.

Селин сделала шаг в сторону, позволяя войти Рэю и Харгрейвсу. Заложив руки за спину, словно ища опору, она прислонилась к книжному шкафу, с замиранием сердца ожидая, когда Корд, стоящий у стола, повернется к ней лицом.

Он продолжал стоять к ним спиной, его широкие плечи напряглись, руки сжимали хрустальный бокал, словно это был спасательный канат. Она увидела, как он, запрокинув голову, выпил все до дна и снова налил себе из графина, стоящего на столе.

– Закройте дверь, – приказал он, не оборачиваясь.

Харгрейвс повиновался.

Корд опустошил третий бокал и наконец почувствовал, что немного успокоился и может встретиться с незваными визитерами лицом к лицу. По крайней мере, он совладал с отчаянным желанием убить кого-нибудь. Корд взглянул на Харгрейвса, неопределенного вида сутуловатого человечка с орлиным носом. Но за что убивать посыльного? Глаза Коллина Рэя, куда более подходящего для этой цели кандидата, смело встретили взгляд Корда, на лице его играла фальшивая, самодовольная улыбка. В конце концов, он оказался победителем. Он заберет отсюда Селин.

Наконец взгляд Корда остановился на Селин, его лживой маленькой женушке, которая обманывала его с самой первой их встречи. Она была очень бледна и напоминала изысканный белый тропический цветок. Он заметил, что она дрожит. Корд мог бы решить, что она прекрасная актриса, если бы не знал точно, что стеклянный блеск в ее глазах мог означать только одно – ее снова трепала лихорадка.

Корд отвернулся и налил себе четвертый бокал рома – лишь бы удержаться и не броситься ей на помощь. Графин дребезжал, ударяясь о край бокала, – хрусталь о хрусталь, – но ни тот, ни другой не разбился. Сверкающая посуда оказалась прочнее, чем могло показаться на первый взгляд.

– Я бы предложил вам по стаканчику, джентльмены, но, боюсь, здесь осталось совсем мало. А если учесть, какой оборот приняло дело, мне придется послать за парой-тройкой бутылок дополнительно еще до рассвета.

– Не надо, Корд… – Голос Селин дрогнул, когда она произнесла его имя.

Он направился к жене, вплотную подошел к ней и заговорил совсем тихо:

– Тебе было так просто рассказать мне обо всем раньше, Селин. Ты могла сделать это когда угодно. У тебя было столько возможностей! Ослепленный страстью, я, может быть, даже попытался бы защитить тебя, солгал бы ради тебя так же, как лгала ты.

– Я пыталась…

– Когда? Когда ты пыталась, Селин? Когда ты вообще попыталась рассказать мне хотя бы что-нибудь прежде, чем грянет гром? Ты умоляла поверить тебе, и я был настолько глуп, что согласился. Я был настолько глуп, что даже влюбился в тебя.

– Я правда тебя люблю, Корд. Что бы там ни было, я…

– Все это очаровательно, но мы должны вернуться в Бэйтаун прежде, чем завтра утром корабль мистера Харгрейвса покинет гавань, – вмешался Рэй.

Корд вернулся к столу и бутылке.

Коллин Рэй шагнул к Селин, но она попыталась ускользнуть от него, прячась за книжным шкафом.

– Я убила Жана Перо, защищаясь, – сказала она. – Он напал на меня. Хотел задушить. Перед этим я дотронулась до его руки и узнала, что он убил Персу. Я представляла Для него угрозу, и он попытался меня задушить во дворе своего дома. Я ударила его ножом, чтобы спастись.

Корд засмеялся и снова выпил.

– Она великолепна, правда?

– Если это правда, то почему вы бежали? – спросил Рэй.

– И зачем изуродовали его лицо до неузнаваемости? – Харгрейвс не мог скрыть отвращения.

– Я этого не делала! Я ударила его ножом. Когда он упал на землю, я убежала. Я вернулась домой и нашла тело Персы на полу посреди комнаты. Все было именно так, как я видела, когда дотронулась до Жана Перо.

Рэй нахмурился:

– Что значит – так, как вы видели?

– У нее бывают видения. Моя невероятно талантливая маленькая убийца к тому же воровка! – Корд подошел к Рэю и посмотрел ему прямо в глаза. – Будьте осторожны, или она наверняка украдет что-нибудь и из ваших воспоминаний, если до сих пор еще этого не сделала.

– Почему же Перо решил убить старую леди? – спросил Харгрейвс, не обращая внимания на Корда.

– Перса была гадалкой, предсказательницей судьбы. Жан убил ее, потому что она наверняка что-то узнала о нем. Я собиралась пойти в полицию, но услышала, что полицейские входят в дом. Я была уверена, что они уже разыскивают меня, подозревая в убийстве. Я знала, насколько богаты Перо, понимала, что у них достаточно денег, чтобы обвинить меня. Они никогда бы не поверили, что их бесценный сыночек виновен в убийстве! Я запаниковала и бросилась бежать.

– Насчет Перо вы были совершенно правы, – сказал Харгрейвс. – Они не пожалели денег и наняли меня, чтобы я вас выследил. Целых два месяца у нас не было ни малейшей зацепки, никакого объяснения вашему исчезновению из города, пока некто по имени Томас О’Харли не заявил в полицию об исчезновении дочери и не потребовал ее найти. Он, кажется, не присутствовал на свадьбе дочери по каким-то семейным обстоятельствам, и вот наконец приехал на плантацию Моро, чтобы навестить дочь. По приезде он узнал, что описание женщины, которая вышла замуж за Кордеро Моро, совершенно не совпадает с внешностью его дочери. После того как всех опросили, и выяснилось, что описание новобрачной в точности соответствует Селин Винтерс, нам оставалось только надеяться, что она все еще на Сан-Стефене.

– Но формально она находится вне вашей юрисдикции, не так ли? – Корд с грохотом поставил стакан на стол.

Слабая надежда мелькнула в глазах Селин.

– Я надеялся, что она сдастся без сопротивления и возражений, но, будучи ее мужем, вы можете просто передать ее нам. И я прошу вас так и поступить. Не могу даже представить, что вы захотите сознательно укрывать в своем доме убийцу.

У Селин перехватило дыхание. Корд был ее единственной надеждой, но стоило ей заглянуть в его темные глаза, как она поняла: надежды больше нет…

– Забирайте ее, если желаете. Мне совершенно безразлично, каким образом.

Боль, которую она испытала в тот момент, когда Корд, как ей показалось, вырвал из ее груди сердце и растоптал его грубым сапогом, не могла сравниться ни с чем.

Харгрейвс снова обратился к Селин, и она попыталась сосредоточиться на том, что он говорит.

– Вам же будет лучше, если вы добровольно отправитесь назад. Вы сможете сослаться на самозащиту.

– Подумайте, ведь в этом случае вас могут повесить только за два убийства, пока не найдено еще одно тело. – Коллин Рэй скрестил руки на груди, покачиваясь с носков на пятки с самодовольной улыбкой.

– Какое тело? – Селин была уверена, что у нее из-за перенесенной лихорадки помутилось в голове.

– Вас подозревают в убийстве пропавшей Джеммы О’Харли.

– Что?! – Селин была потрясена. – Когда я в последний раз видела Джемму О’Харли, она пряталась в соборе святого Людовика.

Харгрейвс повернулся к Кордеро:

– Поверить не могу, что вы ни разу не заподозрили, что женаты не на той женщине.

– Никто из нас ни разу не видел Джемму О’Харли. Моего деда предупредили, что она не хочет выходить замуж и будет говорить и делать все возможное, чтобы избежать брака. Поэтому, когда она заявила, что не является Джеммой О’Харли, никто ей не поверил. – Корд посмотрел на Селин. – Правда, она не особенно пыталась нас переубедить и не называла мне своего имени, пока не стало уже слишком поздно.

Она протянула к нему руки, словно в молитве:

– Я пыталась сказать, что всего-навсего ищу работу. Я назвала тебе свое имя, как только мы оказались на борту «Аделаиды».

– Но не прежде, чем мы оказались далеко за пределами Луизианы и не направились на Сан-Стефен, насколько я помню.

– Мы можем спорить всю ночь напролет, – перебил их Рэй, хватая Селин за руку. – Вы предпочитаете сдаться нам, или мы должны заковать вас в кандалы?

Когда Коллин Рэй прикоснулся к Селин, Корд едва не вцепился ему в горло, но быстро напомнил себе: его больше не касается, что с ней происходит, ему безразлично, что с ней станет, при условии, что ему никогда больше не придется видеть ее.

– Отпустите ее, Рэй. Она должна пойти по собственной воле, – сказал Харгрейвс, и Коллин Рэй отпустил девушку.

Селин прикусила губу, чтобы унять дрожь. Корд, избегая ее взгляда, снова сосредоточился на роме и своем стакане. Ее трясло, словно тростинку на ветру.

– Я пойду, – прошептала она Харгрейвсу. Жизнь ее кончилась. Какая разница, как это случится?

Джонатан Харгрейвс повел Селин прочь из комнаты, но она вдруг остановилась:

– Минуточку, пожалуйста.

Девушка подняла руки и попыталась расстегнуть застежку жемчужного колье. Это ей Удалось после второй попытки, она сняла с шеи украшение и, держа его на раскрытой ладони, подошла к Корду.

– Вот, – сказала она, протягивая ему ожерелье его матери.

Он скользнул взглядом по жемчугу в ее руке и отвел взгляд. Отчуждение в его ледяных глазах потрясло Селин до глубины души.

– Положи на стол, – сказал он и отвернулся.

Униженная, Селин положила нитку жемчуга на стол и позволила Харгрейвсу и Коллину Рэю вывести ее из комнаты.