Текст книги "Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии"

Нарушенные границы

Я была девушкой с широко раскрытыми глазами, радостной от того, что выросла и стала независимой. И не знала, что мои природные инстинкты и защитный внутренний голос разрушены. Не понимала, как постоять за себя или сказать «нет» – особенно кому-то, наделенному властью. Даже не осознавала, что получила травму и нуждаюсь в лечении. Мои травмы бередили душу и томились внутри меня годами, определяя мои решения, когда я неосознанно попадала в повторяющиеся сценарии. Моя дружелюбная, доверчивая и наивная природа мгновенно становилась ясна мужчинам порочного типа, тем, кто хотел под видимостью любви воспользоваться мной ради собственных утех.

Я оправдывала ужасное поведение Жеральда. И не знала, что еще предпринять. Сегодня я это понимаю. Каждодневная жизнь из года в год в условиях, когда правила меняются ежечасно, а личные границы никогда не соблюдаются, имеет глубокие последствия. Дети растут в домах, где сексу уделяется чрезмерное внимание, где они подвергаются физическому или эмоциональному насилию (многие гораздо худшему, чем испытывала я), несут моральный урон, от которого во многих случаях никогда не смогут оправиться.

При подготовке этой книги я проводила исследование, изучала законы о защите детей на государственных веб-сайтах, таких как Информационный портал о защите детей (Child Welfare Information Gateway) и Национальная сеть по детскому травматическому стрессу (National Child Traumatic Stress Network). И узнала, что сексуальное насилие может происходить как с физическим контактом, так и без непосредственного физического контакта. Когда я прочитала о влиянии, которое насилие оказывает на детей, все наконец встало на свои места и обрело смысл. Это помогло мне покончить с самоистязанием, вызванным ошибочными решениями, отсутствием здоровых границ, неправильными представлениями о людях и повторными случаями издевательства. Чувство стыда затуманило мой разум. Во мне уживались два разных человека: смелая девушка со свободной душой – снаружи и легко манипулируемая барышня – внутри.

Делаю вид, что курю; Париж, 1980 год

Дорога в Пуэрто-Банус

В пятницу вечером Пеппер звонит мне в гостиницу, чего она никогда не делает.

– Джилл, это Пеппер. Ты сейчас едешь в Лондон! – кричит она.

Я переключаюсь в рабочий режим.

– У меня нет денег, а банки закрыты до понедельника!

– Все будет хорошо. Заскочи в агентство. У меня билет для тебя. До встречи.

Я беру такси, и Пеппер вручает мне билет на самолет через окно автомобиля, упомянув, что это работа для английской компании по производству плащей. Такси мчится в аэропорт, но мы попали в огромную пробку на шоссе из-за концерта Боба Марли. Сижу в напряжении на заднем сиденье в течение двух часов и опаздываю на свой рейс. У меня нет денег на еще одно такси на поездку домой и обратно, поэтому всю ночь провела в аэропорту в ожидании первого утреннего рейса в Лондон.

Терминалы аэропорта стали для меня вторым домом. Это может показаться странным, но у меня есть свои ритуалы. Я покупаю журнал и decaf café au lait (кофе с молоком без кофеина) на обед. Знаю, где расположены удобные кресла. Сажусь, делаю записи в своем дневнике и изучаю французский язык.

Разбираю французский текст в журнале, пытаясь игнорировать уставившихся на меня извращенцев. Я уже научилась их отваживать. И всегда готова встать и бросить им вызов: «У вас проблема?» или «Почему вы смотрите на меня? Пожалуйста, прекратите». По-французски, серьезным тоном. Я отчитываю их даже в переполненных ресторанах, что им явно не по душе. Другие мужчины в ресторане обычно хихикают. Поделом, я так считаю.

Когда впервые приехала в Париж, возникла стена, отделявшая меня от людей, среди которых жила. Для того чтобы раздобыть еду или воду или найти туалет, требовалось немало энергии. Я не работала в офисе с кофеваркой, мойкой, которая снабжает водой, и туалетом для сотрудников. В основном приходилось целый день мотаться по городу, посещая просмотры и собеседования среди незнакомой обстановки и при полном языковом барьере.

У французов в 1980 году не хватало терпения разбираться со мной и моим скромным знанием французского. Научиться правильно произносить «вода» или «яйцо» было для меня проблемой. Эти два простых слова, которые могли бы поддержать меня, совсем не просто выговорить. Даже когда сотрудники кафе знали, что хочу заказать яйцо, если я неправильно произносила слово, они качали головой и не обращали на меня внимания.

Но теперь, взломав французский код, даже нахожу удовольствие, переводя и изучая новый язык. У меня есть крошечный французско-английский словарь размером меньше, чем пачка сигарет. Я выписываю незнакомые слова на поля журналов и просматриваю их позже. Если это статья, которую нужно понять сразу, перевожу по ходу дела. Я записываю слово и его определение, вырываю страницы и ношу их с собой, пока слова не запомнятся. Это уже не обременительно. Я действительно наслаждаюсь процессом. Освоив язык и приобретя беглость речи, чувствую себя увереннее и свободнее для своей новой жизни в Париже, и – тогда я не вполне осознала – это имело огромное значение для моей независимости и самооценки.

* * *

Наконец я сворачиваюсь калачиком на полу, под рядом кресел в зоне ожидания, и сплю, подложив сумку под голову вместо подушки, как это делают бездомные.

Лондон встретил меня туманом. Я расплачиваюсь с таксистом и спешу по адресу, который дала мне Пеппер. За дверью офиса меня встречают двое мужчин.

– Вы девушка из Парижа? – спрашивает человек за столом.

– Да.

Я устала.

– Мы летим в Испанию, – говорит он.

– Вы фотограф, Брайан Уэстли? – спрашиваю я.

– Кем еще я могу быть? – произносит он с сильным британским акцентом.

Умник. Я не готова разбираться с его положением. Просто хочу сделать свою работу и вернуться домой.

– Мой агент сказал, что работа будет здесь, в Лондоне. Вчера вечером я опоздала на свой рейс и пришлось спать в аэропорту.

Было непривычно говорить с клиентом по-английски.

– Хорошо, я передумал. Мы снимаем в Марбелье, Испания. Ты полетишь со мной, – говорит он.

Тревожный сигнал вспыхивает в моей голове.

– Нет, спасибо. Я не летаю на небольших частных самолетах. Я сяду на рейс и встречусь с вами на месте.

Вот черт. Все начинается сначала.

Он выглядит обозленным.

– Ты не понимаешь, милая. Часть работы – лететь со мной.

Я готова выйти из игры, но даю ему последний шанс.

– Просто скажите мне название отеля, и встретимся там. О, и у меня нет денег, так что могу ли я получить деньги на такси в аэропорт, пожалуйста?

По какой-то причине он идет на попятную, сообщает мне адрес отеля в Испании, берет трубку и бронирует на мое имя перелет. Он даже дает мне деньги на такси, и я возвращаюсь в аэропорт, где часами сижу, занимаясь своим французским, в ожидании ночного перелета в аэропорт Малаги.

Прибываю в Испанию около двух часов ночи. Проезжая на такси вдоль побережья, вижу огромный силуэт черного быка на вершине холма. Интересно, зачем там находится этот зловещий зверь? Может быть, сказывается мое настроение, недоедание или плохой сон, но это кажется мне плохим знаком. (Теперь-то я знаю, что это 46-футовый рекламный щит испанского коньяка Osborne, и эти рекламные быки встречаются по всей Испании.) Радио в такси постоянно повторяет «Puerto Banús», но не могу понять остальную часть фразы. Расплачиваюсь с водителем оставшейся мелочью, наверняка обманув его ожидания.

На стойке регистрации прошу ключ от комнаты.

– Я извиняюсь, señorita (сеньорита. – Исп.), у нас нет брони для вас. Может быть, на другое имя?

– Брайан Уэстли? Но у меня своя комната, – говорю я раздраженно.

– В брони указаны два человека в одной комнате. Вы хотите, чтобы я показал вам вашу комнату? – спрашивает он.

Это следовало предвидеть.

– Нет, gracias (спасибо). Могу ли я получить еще одну комнату по его брони? Я в дороге уже два дня, и мне действительно нужно выспаться.

Я дошла до ручки.

– Прошу прощения, свободных номеров нет. Когда он прибудет, поговорите с ним.

Я сдаюсь. Просто устраиваюсь в кресле в холле, как вдруг раздаются голоса группы людей на английском языке – на американском английском. Они в баре, поэтому решаю подойти к ним в надежде на еду.

– Привет, я так рада услышать родную речь.

– О, ты тоже американка? – спрашивает единственная девушка.

– Да, я из Калифорнии.

– Хочешь присесть? – спрашивает один из мужчин.

Я стараюсь не смотреть на бутерброды.

– Да, спасибо. Что вы все делаете в Испании?

– Мы работаем на яхте, но порт был эвакуирован. Угроза бомбы, – говорит один из них.

– Что?

Что же еще может случиться?

Мужчина, по виду старший, говорит:

– Должен прибыть принц Бельгии, и террористическая группа хочет взорвать его яхту. Кстати, я капитан Терри. Угощайтесь бутербродами.

Капитан выглядит лет на сорок пять, у него загорелое, обветренное лицо.

Пища, слава богу.

– Я Джилл. Это ужасно! – осторожно беру сэндвич и откусываю от него. – Итак, вы все работаете на яхте?

В команде около десятка человек, а красавец с темными волосами и голубыми глазами говорит:

– Да, мы работаем на принца, перегоняем яхту от одного порта до другого, куда он захочет. А ты что здесь делаешь? О, я Марк.

Он выглядит опрятно и подтянуто в морской рубашке-поло и шортах цвета хаки. С ними я чувствую себя комфортно и безопасно, поскольку выросла среди глиссеров. Это как связующая нить.

Человек из-за стойки регистрации подбегает к капитану.

– Отель только что получил предупреждение о бомбе. Они знают, что здесь находится команда принца. – Он начинает паниковать, размахивая руками. – Вы все должны немедленно уйти!

Я говорю Марку, что жду фотографа, но не хочу слоняться возле бомбы.

– Марк, можно мне пойти с вами, ребята, пожалуйста? – умоляю я.

– Надо спросить у капитана.

Капитан услышал.

– Хорошо. Ведите себя так, как будто вы в составе экипажа.

Солдаты с автоматами ведут нас в темноте через грязь и кусты в другой отель. Мы пригибаемся низко к земле, чтобы не быть замеченными, всю дорогу спотыкаясь о ветви и камни и застревая в грязи. Единственное освещение – это несколько фонарей, которые несут солдаты. Происходящее кажется нереальным. Мы отправляемся прямо в бар, выпиваем залпом по шоту текилы и танцуем так, словно это наша последняя ночь в жизни.

Около четырех часов утра Марк говорит:

– Ты можешь поспать в моей комнате…

Капитан, должно быть, видит, как паника вспыхивает на моем лице, и вмешивается:

– В моей комнате есть запасная кровать, Джилл. Можете ей воспользоваться.

– Звучит неплохо, спасибо, – говорю я.

Когда просыпаюсь утром, капитан уже одет и направляется к двери. Я звоню Брайану, фотографу, чтобы узнать, прибыл ли он в другой отель. Он сердит.

– Где ты? Почему тебя не было в моей комнате прошлой ночью?

– Было предупреждение о бомбе. Мне пришлось покинуть гостиницу, – объясняю я.

– Я хочу, чтобы ты появилась здесь сейчас же. Буду в бассейне.

Он вешает трубку.

О нет, все начинается сначала…

Солнце уже палит, поэтому натягиваю шорты и возвращаюсь в первый отель, на этот раз по дороге, а не через кусты. Каждый автомобиль по пути сигналит мне, вероятно думая, что я проститутка, – хорошенькое начало дня. Брайан находится у бассейна, загорает со своим летным инструктором Тоддом и подругой Тодда.

– Когда мы снимаем?

Я вся в поту.

– Эээх, мне сегодня не хочется снимать. Переоденься и приходи в бассейн.

Он растянулся в дурацких красных плавках бренда Speedo и зеркальных солнцезащитных очках. Его лысина и большой плотный живот умащены кремом для загара и блестят. Зубы у него неровные и прокуренные. Широкий шрам тянется под его подбородком вдоль шеи до самого уха – как след от ножевой раны.

– Почему бы тебе не пойти в магазин и не купить себе что-нибудь? Запиши это на счет моего номера.

Он жадно глотает пиво.

– Нет, спасибо, мне ничего не надо, – говорю я.

– Давай-давай. Купи себе купальник или платье. Припиши к счету за номер, люблю тебя, – напирает он.

Он жирный и отвратительный, и я говорю: «Ничто не бесплатно», – и иду обратно в вестибюль.

Позже в тот же день он обещает, что получу собственный номер после ужина. Я одеваюсь на ужин, оставляя на время в его номере свою сумку.

– Вы же знаете, что я не буду спать здесь, верно? – повторяю я.

За ужином мне трудно понимать их речь с сильным британским акцентом. Брайан заказывает напитки для меня, и к концу ужина меня совершенно развезло. Сказывается и недостаток сна.

Вернувшись в гостиницу, следую за ним в его комнату, чтобы забрать свои вещи, и говорю:

– Не забывайте, мне все еще нужно, чтобы вы получили для меня отдельный номер.

– Да, я сделаю это…

Когда мы входим, он закрывает дверь и говорит:

– Не смеши меня, Джилл. Уже поздно. Просто спи здесь. Я не трону тебя. Слушай, у нас две кровати.

Я пьяна, измождена и устала от борьбы, поэтому ныряю в одну из постелей.

Уже погружаясь в сон, пробуждаюсь в испуге от того, что он уселся на мою задницу, при этом его волосатый, отвратительный шарик свисает между моими бедрами. Он тычет своими руками в мои плечи, якобы делая массаж. Я прихожу в бешенство. В меня вселяется какая-то сумасшедшая, сверхчеловеческая сила, и я отталкиваю его.

– Дай мне мой чертов билет! – кричу я с силой, которой не ожидала от себя.

Мои слова, как разряды молнии, ударяют в него. Его словно что-то швырнуло к стене.

– Послушай, давай начнем сначала и забудем об всем, что случилось, – умоляет он. – Пожалуйста, давай притворимся, что ты только что приехала сюда. Пожалуйста, успокойся.

Я перехватываю его взгляд, брошенный на портфель, бросаюсь, хватаю свой билет из внешнего кармана и выбегаю из двери. Он голый, так что у меня есть преимущество на старте. Нажимаю кнопку лифта, но он уже бежит, поэтому устремляюсь вниз по лестнице. Должно быть, пробежала этажей шесть без оглядки.

Я умоляю у стойки регистрации отдать мой паспорт, оборачиваюсь и вижу, как он выходит из лифта. Когда бегу за камердинером, оглянувшись, вижу мельком, что он направляется ко мне, в своих плавках Speedo под хлопающими полами халата, с криками «Вернись, давай начнем сначала!».

Я прыгаю в такси, выкрикивая: «Пуэрто-Банус! Пуэрто-Банус, пожалуйста!» – единственное, что могу сказать, потому что слышала по радио. Он отъезжает, но начинает спорить со мной о чем-то по-испански, говоря: «No, no! Puerto Banús – la bomba!» («Нет, нет! Пуэрто-Банус – бомба!»)

Продолжаю оглядываться на дорогу, опасаясь, что Брайан преследует нас. Водитель не перестает предупреждать меня по-испански, – господи, ну почему я не учила испанский в старшей школе, чтобы понять его?! К счастью, водитель продолжает ехать. В конце концов он неохотно высаживает меня между тремя массивными армейскими танками, которые блокируют въезд в Пуэрто-Банус. У меня нет денег, поэтому выскакиваю из машины и кричу: «Спасибо, сеньор! Прошу прощения!»

Бегу по извилистым улицам к воде. Я все еще беспокоюсь, что Брайан преследует меня, поэтому передвигаюсь зигзагами до самого песка. И наконец добираюсь до пляжа и плюхаюсь в шезлонг. Откидываюсь назад, смотрю на звезды и стараюсь успокоиться. Говорю себе: все в порядке, меня не изнасиловали. Все будет хорошо. Думаю, что, если бы произошло действительно что-то ужасное и я бы исчезла, никто не заметит этого в течение долгого времени и не будет знать, где вести поиски. Агентство даже не знает, что я в Испании.

Пляж патрулируют солдаты с автоматами, покачивающимися у бедра. Отлично, кучка парней с оружием в темноте. Буду атакована испанской армией. Когда пытаюсь выкинуть эту мысль из головы и сосредоточиться на звездах, ко мне подходит большая немецкая овчарка, похожая на полицейского пса. Надеюсь, у него нет дурных намерений. У него – нет. Он сворачивается на песке рядом с моим шезлонгом и защищает меня всю ночь напролет, лает на мужчин, патрулирующих пляж, и опять укладывается рядом со мной.

В то время как я смотрю на небо, полное звезд, ко мне приходит убежденность, что некая сила оберегает меня. Иначе как я могла убежать? Что это за разряды энергии, которые швырнули фотографа через всю комнату? Это определенно не я. Если мы живем среди ангелов, думаю, что кто-то из них просто толкнул этого чувака к стене. Начинаю понимать странную реальность: какая-то мощная сила контролирует всю ситуацию. Не испытывала ничего подобного в своей жизни. Чувствую благоговение и, по неведомым мне причинам, полное спокойствие. Смотрю на звезды и ощущаю жизнь, но острее, чем когда-либо.

Утром принимаю решение не возвращаться в Париж с воплями, что стала «жертвой». Вместо этого сама позабочусь о себе и проведу в Испании столь необходимый мне отпуск. У меня с собой есть карта Visa для чрезвычайных ситуаций, и моя потребность в перерыве – это и есть чрезвычайная ситуация. Бронирую номер в отеле, где ночевала с капитаном Терри и экипажем во время предупреждения о заложенной бомбе. Поскольку у меня нет наличных денег, записываю на счет отеля все, что ем и в чем нуждаюсь, потому что у них хранится моя кредитная карта. В течение следующих восьми дней расслабляюсь, размышляя о своих ангелах-хранителях.

Я плаваю, лежу на солнце и даже обедаю с Марком, симпатичным парнем из экипажа яхты принца. Однажды утром, гуляя по деревне, чувствую, как разносится в воздухе аромат свежеиспеченного хлеба. Когда пекарь замечает меня, он выходит из своего ларька, чтобы предложить мне буханку. Я говорю: «Нет денег», – показывая ему мои пустые ладони. Он улыбается, смотрит мне в глаза и кладет в мои руки маленькую теплую буханку. Никогда не ела ничего вкуснее.

Когда возвращаюсь в Париж и прихожу в агентство, Пеппер не удивляется моему рассказу о том, что случилось. Она звонит в Лондон и требует оплатить работу. Разумеется, мне не заплатят. Бьюсь об заклад, Брайан не был настоящим фотографом. Я даже не видела тех плащей, которые должна была демонстрировать как модель.

* * *

Душевный покой, вселившийся в меня на том пляже в Испании, завладел моим вниманием. Когда вернулась в Париж, это состояние не прекратилось.

У меня появился новый взгляд на жизнь. Нет ничего важнее, чем сохранение мира в моей душе. Пережитый опыт с попыткой изнасилования стал странным способом обретения мира внутри, что бы ни случилось.

В одном уверена: это не моя заслуга. Этот настрой исходил из чего-то более мощного, чем я сама. Я стала чаще бывать в великолепных соборах, чтобы поставить свечу и помолиться. Я не умела молиться и была уверена, что делаю это неправильно. Просто мне не хотелось, чтобы мир внутри исчез.

Опыт Испании изменил меня. Не жирный парень в плавках Speedo, но разряд энергии, который исходил извне, и собака, всю ночь охранявшая меня. Если неведомая хорошая, защитная сила знает, где я, тогда, возможно, мне нужно расслабиться и перестать беспокоиться.

Решаю немедленно покончить со своей одержимостью модельной карьерой и вместо этого сосредоточиться на том, как создать для себя мирную, счастливую жизнь. Получив защиту и опеку в Испании, чувствую себя достаточно уверенно и позволяю себе ослабить свой бюджет. И вот начинаю новую беззаботную жизнь, купив себе аудиоплеер Walkman, хотя он стоит пятьсот долларов. Это жуткое транжирство. Я использую часть денег, которые привезла с собой в Париж, продав свою машину в Калифорнии. В моей жизни не хватает музыки. Покупаю кассеты, и в ушах звучит Queen, Боуи и Roxy Music, пока брожу по всему Парижу.

Затем делаю следующий важный шаг. Вместо того чтобы пользоваться грязным, темным метро, выясняю, как передвигаться на автобусе, что обеспечивает мне место «в первом ряду партера» и возможность созерцать красоты Парижа. Я буквально вырываюсь из темноты и попадаю на свет.

Прекращаю регулярно посещать агентство Paris Planning для получения новых заданий. Вместо того чтобы думать о Жеральде и Пеппер, делаю то, что хочу.

Целенаправленно провожу часы, читая романы в английском книжном магазине WH Smith на улице Риволи, в его уютной верхней чайной комнате, окуная печенье в горячий чай, осознавая, что именно это я предпочитаю делать, а не беспокоиться о работе. Блуждаю по различным блошиным рынкам в поисках сокровищ. Покупаю там одежду, которая подходит моей личности, и больше не гадаю, как выглядеть в угоду агентству.

Я даже меняю свои пищевые привычки. Ищу и открываю для себя новую, вкусную еду. Начинаю есть блюда, от которых раньше отказывалась, опасаясь набрать лишний фунт. Наслаждаюсь абрикосовыми блинчиками, сверху покрытыми взбитыми сливками, вместо того чтобы морить себя голодом; зеленым салатом с горчичным соусом; измельченным корнем сельдерея с майонезом; пиццей с жареным яйцом и коктейлем-аперитивом «Кир», в котором вино смешано с черносмородиновым ликером. Я обнаруживаю вегетарианский ресторан, где могу отведать запеченные овощи под золотисто-коричневой корочкой расплавленного сыра. Даже ем шоколадные батончики с фундуком. Балую себя и покупаю цветы в большом цветочном павильоне возле церкви Мадлен.

По выходным мы со Скарлетт ходим гулять в парк, запасшись хлебом, вином, сыром и одеялом. Мы бываем в Лувре и Центре Жоржа Помпиду. Моя жизнь не находится в режиме ожидания. Я здесь и сейчас, живу в настоящем.

Шум города – фоновая музыка для моего душевного спокойствия, пока сижу в кафе или прохожу не одну милю. Я прислушиваюсь к своим мыслям. Они простые, глубокие и спокойные.

Иногда это беседа, а порой слышу голос. Я – это целый мир, далекий от всего, что знала когда-либо раньше, и с каждым днем все больше влюбляюсь в Париж.

Останавливаюсь, чтобы посмотреть, как старые дамы кормят голубей в парке. Знакомлюсь с владельцами кафе и изучаю красоту пены в моем кофе с молоком. А вы когда-нибудь замечали простую красоту в белом кубике сахара? Как он сверкает, подобно россыпям алмазов, когда солнце отражается на его поверхности? Я замедляюсь, чтобы насладиться каждым моментом, понимая, что он уникален.

Детские бутылочки с красным вином, Монмартр, Париж, 1980 год