Текст книги "Забыть о мести"

Глава 6

Томас обессиленно прикрыл глаза, опустил руки и прислонился к стене.

– Какого дьявола ты тут делаешь?!

Но Хлоя молчала – очевидно, все еще не могла прийти в себя от изумления, и Томас тяжело вздохнул. Почему, спрашивается, он вечно обречен выглядеть дураком в ее присутствии? Сначала плюхнулся задницей в снег, а теперь еще и это?!

– Я… я только…

Интересно, с каких это пор она не может связно говорить?

Он поднял веки и обнаружил, что Хлоя с живейшим любопытством рассматривает его.

– Ты не одет…

– Да неужели?!

Хлоя прикусила губу и еще раз украдкой метнула взгляд на полуобнаженное тело, сводившее ее с ума. Широкие плечи бугрились шарами мышц, а твердый плоский живот…

– Хлоя, что все-таки тебе нужно?

В низком, невероятно чувственном голосе отчетливо звучали нетерпеливые нотки.

– Томас, ты всегда ходишь по дому в таком виде? То есть я хочу сказать, на улице такой мороз…

– И это мне тоже известно, Худышка, – перебил он. На Хлою повеяло таким лютым холодом, что она невольно съежилась. – Тем более, что дверь нараспашку и я стою на сквозняке.

– Ой!

Хлоя, глупо улыбаясь, переступила порог и быстро захлопнула дверь.

– Я почему-то надеялась, что ты закроешь ее с другой стороны, – ехидно сказал он, поставил зонтик на место и зябко обхватил себя руками.

Значит, опять они вернулись к тому, с чего начали. Сарказм. Отчужденность. Слишком ревностно он охраняет свой мир. А она… она хочет Томаса. И любой ценой согреет эту измученную, исковерканную душу, которую он так боится ей открыть.

Отчего каждый раз, когда она делает шаг навстречу, надеясь закрепить их дружбу, Томас отступает на три шага? И прежде, чем попытаться найти этому объяснение, Хлоя с тоскливой надеждой позволила себе в последний раз оглядеть его.

– Веселишься? – мрачно осведомился Томас.

– Вовсе нет, – призналась Хлоя. Скорее, умираю от вожделения.

Сраженная неприкрытой враждебностью Томаса, она уже было хотела уйти, как он одним гибким движением рванулся вперед, схватил ее за плечи и прижал к стене. Великолепное мужское тело оказалось совсем близко, дразня ее своей доступностью. Но глаза оставались непроницаемыми. Бездонные синие озера…

– Пора все расставить по своим местам, не находишь? – тихо спросил он и завладел ее губами. Минутное удивление сменилось чем-то вроде безумного восторга, особенно когда он прижал ее к себе. Но тут он резко отпрянул, и Хлоя испуганно ахнула.

– Что за… – взорвался Томас, раздвигая полы ее пальто. Гарольдина, мирно спавшая в уютном гнездышке, нехотя подняла головку.

– Мяу.

– Хлоя, – зловеще спокойно начал Томас, не сводя глаз с котенка, – может, объяснишь?

– Это Гарольдина.

– Понятно. Но почему оно здесь?

Хлоя вздохнула. Все шло совсем не так гладко, как она надеялась.

– Гарольдина – «она», а не «оно», – терпеливо поправила она, подавляя нервный смешок при виде разъяренной физиономии Томаса. – И ей не нравится метель. Она боится воя ветра.

– Но при чем тут я? Не понимаю…

Он все еще держал ее, как в капкане, между холодной стеной и своим восхитительно теплым телом. Это, пожалуй, хороший знак. Но стоило ей так подумать, и Томас немедленно отступил, рассеянно расчесывая пальцами спутанную копну волос. С поднятыми руками он выглядит совсем как греческая статуя. Широкая, поросшая темными завитками грудь…

– Хлоя!

– Она так громко плакала из-за бурана, – поспешно объяснила Хлоя, – что Торнтон начал колотить в дверь, требуя, чтобы я его впустила…

Глаза Томаса внезапно потемнели от непонятных ей переживаний, но Хлоя почему-то живо вспомнила свое первое впечатление от встречи с ним – ощущение опасности. Томас шагнул к ней, сжимая кулаки.

– Торнтон, что?!

– Поднял грохот на весь дом и орал, чтобы я его впустила.

– Хочешь сказать, что он ломился к тебе посреди ночи, пытаясь заставить тебя открыть дверь? Ворвался к одинокой беззащитной женщине?!

Так вот оно что… Хлоя с облегчением вздохнула и улыбнулась. Слава Богу, он злится не на нее, а на беднягу Торнтона!

– Не стоит волноваться, он совершенно безобиден.

– Безобидных мужчин не бывает, – бросил Томас. – А я уже успел узнать, как ты отвечаешь на звонки – просто распахиваешь дверь настежь, ничего не спрашивая и не интересуясь, кто рвется к тебе в такое время! Надеюсь, ты, по крайней мере, была одета?

– Конечно, потому что…

– Ты была одна в квартире и все же…

– Но у меня был Конрад и…

– У тебя был Конрад, – мягко повторил он с убийственным блеском в глазах. Хлоя расстроенно покачала головой.

– Томас, если будешь все время меня перебивать, я до рассвета ничего не успею объяснить.

– О, прошу прощения, ради Бога, продолжай, – с преувеличенной учтивостью извинился Томас, хотя глаза его по-прежнему метали смертельные стрелы. Отступив к широкой дубовой лестнице, он поднялся на первую ступеньку и выжидающе поднял брови.

– Вот и хорошо! – облегченно воскликнула Хлоя. Кажется, Томас чуточку успокоился. Может, ей и удастся его уговорить. – Так или иначе, Торнтон ворвался и обнаружил котенка. И, естественно, взбесился. Вопил как резаный, угрожал, что выкинет меня на улицу прямо сейчас и все такое.

– Угу, – сочувственно кивнул Томас и тут же поинтересовался: – А Конрад при этом присутствовал?

– Разумеется. Сегодня наша "ночь уно".

– Уно?

– Каждую пятницу мы с друзьями собираемся по очереди у кого-нибудь и играем в уно. Приходи на следующей неделе, это ужасно весело и… – Но при виде ошарашенного, лица Томаса Хлоя мгновенно осеклась. – Ну, наверное, тебе это будет не так интересно, – пробормотала она.

– И что случилось дальше, Хлоя?

– Ничего особенного. Все, коме Конрада, разошлись…

Его глаза снова стали почти черными.

– И вы остались наедине?

– Не совсем. С нами была Гарольдина.

– Ну конечно, Гарольдина, как же я забыл?

– А когда Торнтон велел мне убираться, Конрад заявил, что по закону он не имеет на это права. И должен уведомить меня о выселении за три дня, чтобы я успела найти другую квартиру. Они заспорили, но тут я придумала кое-что получше. – Она робко улыбнулась.

Томас тщетно пытался смириться с весьма реальной возможностью неприятного сюрприза и представить, как Конрад делает с Хлоей именно то, что он сам жаждал сделать прямо сейчас – опрокинуть ее на пол и вонзиться в это сладостное тело.

– Говоришь, придумала кое-что получше?

Хлоя рассмеялась довольно нервно, что не ускользнуло от внимания Томаса.

– Да. Если учесть, что мы вместе нашли ее… Помнишь, Томас, как она была напугана?

– Помню, – сухо отрезал он.

– Вот я и подумала, что ты захочешь взять ее.

– Я?! Взять ее?!

– Томас, – усмехнулась Хлоя, гладя котенка по голове, – перестань, как попутай, повторять за мной каждое слово!

Подумать только, впервые в жизни его превращает в полного кретина женщина, свое отношение к которой он так и не сумел до сих пор определить.

Нет, решил он, наблюдая, как часто поднимается и опускается ее грудь. Он лжет себе. Она ему нравится… слишком нравится.

Но тут Хлоя поднесла проклятую кошку к самому его носу, и до Томаса только сейчас по-настоящему дошел истинный смысл ее просьбы.

– Ни за что! – решительно заявил он, отступая. – Ни за какие деньги!

– Но, Томас, ей больше некуда деваться.

Томас почему-то представил крохотное создание в глубоком снегу, как в ту ночь, когда они нашли его. Скорчившееся, измученное, умирающее от голода беззащитное создание. К тому же брошенное. Внутренности Томаса мучительно свело.

– Черт побери, это не моя проблема, – проворчал он и тут же, просветлев, добавил: – Отдай его Конраду. Неплохая идея, верно?

И к тому же идеальная месть тому, кто невыносимо ему надоел. Уно! Представить только! Неужели Конрад не нашел более подходящего предлога?

– Конрад не может, – печально вздохнула она, шагнув на нижнюю ступеньку лестницы. – У него аллергия на кошачью шерсть.

– Молодец. Вовремя сообразил, как увильнуть, – пробормотал Томас, поднимаясь все выше, чтобы не прикоснуться к пушистому шарику, глядевшему на него широко посаженными глазами. – А как насчет твоей семьи?

– Они и без того считают меня легкомысленной. И не потерпят Гарольдину в доме.

– Какое отношение имеет твое легкомыслие к бродячей кошке?

– Я так надеялась, что ты поймешь… Мои родители считают, что я не должна заводить животных, пока у меня не будет своего дома. Просто они…

– Что именно? – осведомился Томас, потому что Хлоя замолчала.

– Вечно читают мне проповеди. Напоминают, что я достойна лучшей участи.

Она сделала еще один шаг, и Томас опять отступил.

– Чудная семейка, ничего не скажешь, – саркастически хмыкнул он, но Хлоя не оскорбилась. Наоборот, она была тронута до глубины души. Как безоговорочно он принял ее сторону!

– Они очень милые люди, – запротестовала Хлоя, не желая, чтобы у него создалось неправильное впечатление о ее родных. Действительно, милые, только не всегда ее понимают. Вернее, никогда не понимали, зато любили и любят, а это немало значит. – Они никак не могут смириться с моим образом жизни.

Наконец-то у него нашлось что-то общее с ее родственниками!

– А ты не берешь на себя труд объясниться?

– Ну да. Так легче, понимаешь? – Хлоя неожиданно замерла и, склонив голову набок, принялась изучать его. – Ты, кажется… Точно. Ты ее боишься.

Это убийственное заявление приковало Томаса к месту. В самом деле, так может продолжаться бесконечно. Она наступает, он ретируется.

– Я ничего не боюсь, а такое маленькое ободранное существо…

– Неправда, – мягко возразила она. – Именно боишься, потому что в глубине души не так равнодушен к ней, как хочешь показать. Она тебе нравится. Значит, у тебя все же есть сердце. А значит, его можно ранить. Вот чего ты так опасаешься. Верно?

– Я уже говорил, – мрачно бросил Томас, – у меня нет сердца.

– Ты ошибаешься, Томас. – Она поднялась еще на несколько ступеней и встала перед ним. – Очень ошибаешься.

Томас заставил себя не шевелиться, хотя схватился за перила с такой силой, что побелели пальцы. Видит Бог, он не боится ни этой глупой кошки, ни Хлои – вообще никого – и докажет ей это!

– Ладно, – рявкнул он, – оставь ее здесь. Но только пока не найдешь для нее постоянного жилья.

За это безумие Томас был вознагражден самой сияющей, самой радостной, самой нежной улыбкой в мире, предназначенной лишь для него.

– Спасибо, Томас, – прошептала она, блестя полными слез глазами, и медленно, осторожно встала на ступеньку рядом с ним. Держа одной рукой котенка, она положила другую на его обнаженную грудь. Кожа Томаса мгновенно покрылась мурашками – ладони Хлои как всегда были ледяными.

– Хлоя, – укорил он, – куда ты опять подевала перчатки, черт возьми?

– Шшш, – прошептала она. – Не нужно все портить дурацкими придирками. Я так горда человеком, который мне небезразличен.

Человек, который ей небезразличен? Он?! Томас задохнулся.

– Не нужно, Худышка.

– Чего ты требуешь? Чтобы я выбросила тебя из души, из памяти? Глупый, глупый дурачок. Уже слишком поздно.

Ее губы. Замерзшие губы скользнули по его ключице.

– Я не забуду твоей доброты, Томас.

– Уж не забудь, – пробурчал он немного смягчившись, сжал ее ладонь своими и принялся растирать. – Кстати, не забудь вот еще что: я взял ее временно. Понятно?

– Конечно.

Дьявол, почему она так глазеет на него? Словно и вправду вот-вот лопнет от гордости! В груди у Томаса что-то до боли сжалось.

– Дело вовсе не в страхе, – упрямо настаивал он. – Просто я терпеть не могу кошек.

– А кого любишь?

Не в силах удержаться, он уставился на ее так и просившие поцелуев губы.

Тебя, едва не вырвалось у него, тебя! Томас опустил глаза и откашлялся.

– Никого. Может, наконец объяснишь, что такое уно и как в него играть?

Час спустя Томас стоял в кухне, глядя сверху вниз на жалкое существо.

– Иди спать, – скомандовал он. Гарольдина подняла голову и жалобно мяукнула.

– Слушай, – вздохнул Томас, – я уже накормил тебя. Дважды. И ты не голодна. Поверь, дело не в личной неприязни, но я валюсь с ног, а уснуть, пока ты тут сидишь, не могу. Так что довольно.

Повернувшись, он вышел, но не успел подняться, как снизу донесся громкий писк, скорее похожий на плач. Тяжело вздохнув и проклиная Хлою, Томас вернулся назад.

– Ну а теперь что? – спросил он, включая светильник. Котенок моргнул и замолчал. – Хочешь спать при свете? Ладно, так и быть.

На этот раз он даже не успел добраться до лестницы, как мяуканье возобновилось. Томас вне себя от раздражения ворвался в кухню, но при виде съежившегося котенка мгновенно остыл.

Черт! Ну что он за болван! Орет на глупую испуганную кошку!

Оказывается, сердце у него все-таки есть. Иначе, что так нестерпимо заныло в левой стороне груди, когда маленькое создание в ужасе забилось под стул?

Опустившись на колени, Томас сам не зная почему выдавил улыбку.

– Я ничего тебе не сделаю, – пообещал он. – Просто хочу, чтобы ты наконец заснула. Не так уж много я прошу, верно? Неужели не можешь попытаться? Ради меня, пожалуйста, – добавил он. Господи, что он несет? – Вот, – объявил он, выдвигая ящик стола и устраивая из полотенец нечто вроде гнездышка. – Я сделал тебе постельку. Как теперь?

Гарольдина грустно смотрела на него светло-голубыми глазами.

– Спокойной ночи.

Томас быстро взбежал по ступенькам, чтобы нет слышать плача маленького существа. Нырнув в постель, он сунул голову под подушку и закрыл глаза. Может, если заснуть поскорее, все обойдется?

Страх… Ему вспомнилось детство, те ночи, когда он вот так же прятался. От пьяного рева и больших жестоких рук. Вспомнились те мгновения, когда ему хотелось стать невидимым, чтобы скрыться от безжалостной реальности.

Наконец сон одолел его. Но спал Томас плохо – урывками. А едва забывался, его преследовали кошмары.

Когда он наконец проснулся, ярко светило солнце. Он проспал! И все из-за Хлои.

Мысленно ругая ее и все остальное население Хизер Глен на чем свет стоит, Томас сел. Но ноги почему-то не повиновались. Словно онемели. И причина оказалась очень простой.

На них, свернувшись клубочком, мирно спала Гарольдина.

Томас, едва волоча непослушные затекшие конечности, спустился в кухню. Гарольдина последовала за ним, но он сделал вид, что не замечает ее.

Кофе. Ему отчаянно хотелось кофе.

Томас успел добраться до гостиной, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, но на другом конце линии молчали.

– Алло! – раздраженно гаркнул Томас.

– Немедленно убирайся из города.

Знакомый голосок! А у Томаса как раз подходящее настроение для разговора по душам.

– Уважаемый мэр! – язвительно приветствовал он. – Как мило с вашей стороны позвонить и вежливо пожелать мне доброго утра. Весьма трогательно.

– И близко не подходи к моей дочери.

– Если вы настаиваете, я, конечно, позволю Хлое показать мне местные достопримечательности, прогуляться вместе по давно знакомым местам. Крайне вам благодарен.

– Я не шучу, Магуайр. Хлоя ни капли не похожа на Дианну. Люди любят ее, все без исключения. Если поползут слухи, что вы двое… Словом, держись от нее подальше. Я не допущу, чтобы злые языки трепали ее имя. – В этом Томас, пожалуй, был с ним согласен. – Стоит людям увидеть вас вместе, как они думают, что… – В наступившей тишине было слышно, как мэр скрипнул зубами. – Повторяю, оставь ее в покое, и вообще, на кой черт ты здесь нужен? Зачем заявился?

Чтобы превратить твою жизнь в ад, как ты сделал когда-то с моей жизнью.

– Видите ли, Хизер Глен – чудесное местечко, тихое и спокойное. Поэтому я и решил в нем обосноваться.

Отец Хлои, видимо, поняв, что от наглеца Магуайра так просто не избавишься, поспешил сменить тактику.

– Если Хлоя тебе небезразлична, пожалей ее. У девочки слишком открытая душа. Слишком доверчивая. Ты погубишь ее, Томас. Именно этого добиваешься?

Томас сам не знал, чего хочет. Пожалуй, больше всего в эту минуту – вбить телефонную трубку в глотку мэра. Легко представить, как расстроится Хлоя, узнав о звонке отца, потому что лишний раз убедится, как мало верит отец в ее способность быть хозяйкой своей судьбы.

– Так вы утверждаете, что репутация Хлои пострадает лишь потому, что она общается со мной?

– Вот именно. – Да, удар ниже пояса. Но не стоит так болезненно все воспринимать – разве он не ожидал этого? – Еще раз по-хорошему прошу, Томас: уезжай!

– А если не уеду?

– Тогда пеняй на себя.

– Это угроза? – с вызовом спросил Томас.

Но в ответ раздались короткие гудки. Томас яростно швырнул ни в чем не повинную трубку на рычаг, что, впрочем, не доставило ему особого удовлетворения. Потребность расколотить что-нибудь, сломать, избить первого, кто подвернется под руку, охватила его с такой силой, что Томас был потрясен до глубины души. Значит, он похож, на отца? Пропади все пропадом!

Томас огляделся в поисках подходящего предмета потяжелее, которым можно было запустить в стену. Ему нужна разрядка.

– Мяу!

Опять эта паршивая скотина!

Круто развернувшись, он уже был готов прикрикнуть на котенка, но увидев, что тот дрожит, осекся. На него не мигая смотрели широко раскрытые испуганные глаза. Малышка не двигалась с места, очевидно, смирившись со своей участью.

Сердце Томаса бешено заколотилось, в висках застучало. Всю свою жизнь он ненавидел буйный нрав отца и вот теперь понял, что немногим отличается от него. Какая мерзость!

– Все в порядке, – прошептал он, успокаивая себя и Гарольдину. – Прости, что напугал тебя.

– Мяу.

Томас со вздохом выпрямился.

– Пойдем на кухню. Я сварю себе кофе и покормлю тебя.

И, подавив нелепое желание подхватить котенка на руки, направился вниз, зная, что Гарольдина последует за ним.

Открыв дверь кухни, он остановился так внезапно, что Гарольдина ткнулась головенкой ему в ногу. За столом перед дымящимся кофейником и кружками сидела Хлоя. Слава Богу, по крайней мере, хоть на этот раз он одет!

– Привет, – улыбнулась Хлоя. – Сегодня не моя очередь открывать кафе… – Но улыбка ее тут же потускнела. – Что случилось?

Неужели она видит его насквозь? Или подслушала разговор с мэром?

– Ничего.

Хлоя, поставив кружку, озадаченно взглянула на него.

– Ты выглядишь… расстроенным.

Скорее, взбешенным! И уж определенно не в своей тарелке! Весьма возможно, попросту спятил.

И хотя Томас так и не смог выбросить из головы угрозы мэра, он вдруг неожиданно понял, что ему и без того есть чем занять мысли. Например, в который раз поразиться красоте Хлои. Сегодня она просто неотразима.

– Решила приехать и проверить, как вы тут поживаете, – медленно выговорила она. – Убедиться, что все в порядке.

Сегодня на ней была мужская рубашка, доходившая до середины бедер, и леггинсы, заправленные в сапоги. Ничего вызывающего или откровенного, но при виде Хлои кровь закипела в жилах.

Нет, с ним что-то неладно!

– Все нормально, – проворчал он. Она ужасно соблазнительна. Просто слюнки текут. Правда, непонятно, что тому причиной – она или запах кофе. – Пожалуй, придется покрепче запирать на ночь двери.

Хлоя засмеялась и налила ему кофе.

– Надеюсь, ты не обидишься… Я решила захватить несколько булочек.

Какие обиды! Господи, корица и ваниль! Еще немного, и он встанет на задние лапы и начнет вилять хвостом.

– Здорово! Ну а теперь можешь идти.

Хлоя не обратила ни малейшего внимания на оскорбительный тон.

– Гарольдина здорова?

– Естественно! – буркнул Томас, бросив мрачный взгляд на котенка. – Ты забыла предупредить, Хлоя, что кошки не спят по ночам.

Хлоя встала и направилась к черному ходу.

– Ах, это! Не волнуйся, день-другой – и она привыкнет к новому месту.

– Как жаль, что я уже этого не увижу: ведь еще день-другой – и ты найдешь ей постоянных хозяев. Верно?

– Э… разумеется. – Хлоя завела руку за спину и, не глядя, принялась возиться с дверной ручкой. – Пока, Томас.

Ей пришлось повернуться, чтобы отодвинуть засов, но он никак не поддавался.

– Черт! – пробормотала Хлоя так свирепо, что Томас с трудом сдержал улыбку. Ну, конечно, не может же она знать, что он сам мучается с этой проклятой задвижкой каждое утро!

Томас поспешил на помощь Хлое, с наслаждением вдыхая чувственный аромат ее волос.

– Позволь мне, – пробормотал он, смущенно откидывая голову, поскольку едва не зарылся носом в эти роскошные густые пряди.

Да успокойся же! Мужчина ты или нет? Она всего-навсего очередная женщина… Женщина, от которой его гормональная система просто взбесилась.

– Отойди, – бросил он куда суше, чем намеревался. Хлоя со вздохом подчинилась.

– Уж лучше я пройду через переднюю дверь – тем же путем, каким вошла.

– Подожди минуту, – попросил он, полуобхватив ее и стараясь справиться с упрямым засовом. Все что угодно, лишь бы выпроводить ее поскорее!

Но, как оказалось, не только волосы Хлои пахли хорошо. От нее самой исходило непередаваемое нежное благоухание, а ее близость сводила с ума.

– Не вертись, – скомандовал он, когда она попыталась освободиться и случайно прижалась бедром к той части его тела, которая, по всей видимости, всегда была чрезвычайно счастлива встрече с ней. Томас стиснул зубы и повторил: – Погоди же. Кажется, получилось.

– Томас… – вдруг прошептала она, услыхав одновременно с ним непонятное тиканье.

Не может быть, подумал Томас, Не может быть!

– Проваливай отсюда, – очень тихо велел он. – Через парадный вход.

– Но…

– Немедленно.

Он попытался оттолкнуть ее себе за спину. Потом они вместе, как можно осторожнее, выберутся из кухни. Главное – не делать резких движений.

Но Хлоя, очевидно, не разделяла его мнения, потому что до взрыва, – а она не сомневалась, что будет взрыв, – осталось совсем мало времени. Она была в этом уверена, хотя рассудочность и хладнокровие никогда не входили в число ее добродетелей. Неожиданно развернувшись, Хлоя с мощью асфальтового катка обеими руками толкнула Томаса в грудь.

– Ложись! – завопила она, бросаясь на Томаса.

Застигнутый врасплох, тот не сопротивлялся, когда она что было сил навалилась на него. Оба рухнули на пол, о кафель которого Томас сильно стукнулся головой. Хлоя оказалась сверху.

Когда мгновение спустя бомба сработала, он почти ничего не сознавал. Но едва на них посыпались горящие обломки мебели и осколки посуды, до Томаса дошел смысл происходящего, он попытался перевернуться, чтобы закрыть Хлою собой. Но голова кружилась, перед глазами все плыло. А Хлоя… Хлоя с неизвестно откуда взявшейся силой прижала его к полу, защищая собственным телом!