Текст книги "Нежданная страсть"

Глава 8

В день катастрофы на мосту жизнь Китти разделилась на две части: до и после.

Но теперь в ее жизни появилась новая точка отсчета до поездки на снегоходе и после. Китти довелось пережить небывалое ощущение легкости и свободы, скорости, обжигающего ветра, бьющего в лицо…

И полного бесстрашия.

Поначалу, конечно, ее охватил ужас. Вдруг они разобьются, налетят на дерево… погибнут?! Но, несясь позади Кена по искрящемуся пушистому снегу, Китти кое-что узнала о себе. Она боялась вовсе не смерти.

Она боялась боли.

Но боли не было. Лишь пьянящая радость и смех.

И… много больше.

Потому что теперь Китти думала не о прогулке, а о том, что случилось потом. О теплых загрубелых ладонях Кена, скользивших по ее телу, о длинных пальцах, ласкавших грудь…

О том, как, даже отстранившись, он не отвел рук, словно не мог оторваться от нее. Кен чувствовал то же, что и она. Китти прочла это в его глазах. Она приехала сюда в поисках приключений, ей не терпелось открыть для себя новый, неизведанный мир.

Оставалось лишь надеяться, что открытие не принесет с собой боль.

– У тебя все хорошо? – спросил Стоун, подходя к ее столу. Заметив, что он остановился и смотрит на нее со странным выражением, Китти поняла: он задал свой вопрос дважды.

– Прекрасно, – кивнула она. «Просто мечтаю о твоем брате, воображаю, как он целует меня в шею».

– Ты как? Хорошо себя чувствуешь? – спросила к ней Энни час спустя.

– Да. – «Все еще мечтаю…»

Но от Энни не удалось отделаться так же легко, как от Стоуна. Остановившись, тетя Кена смерила Китти цепким, внимательным взглядом.

– У тебя щеки горят.

Да, такое случается, когда тебя застигнут на мыслях о твоем боссе, о его пальцах, ласкающих твое тело.

– Все хорошо, – проговорила Китти слабым голосом.

– Ну, по крайней мере, ты, кажется, наконец согрелась.

– Да. – Дождавшись, когда Энни отойдет подальше, Китти вздохнула: – Не то слово. Я вся горю. Из-за него. Дьявольщина!

– Из-за кого?

От неожиданности Китти подскочила на месте. Обернувшись, она увидела поднимавшегося по лестнице Ника.

– Да так, ни из-за кого. И будет здорово, если ты не станешь спрашивать, хорошо ли я себя чувствую.

– Ладно. – Он весело ухмыльнулся краем рта. – Потому что ты вся горишь.

– Я… – «О черт!» – Ну, я…

Ник качнул головой и вскинул руку, давая понять, что отвечать необязательно.

Китти облегченно перевела дыхание. Слава богу. Отлично. Превосходно. Ей совершенно не хотелось объяснять, как вышло, что один поцелуй заставил ее потерять голову.

В конце дня, закончив все дела, она спустилась в гостиную. Обычно Энни оставляла еду на кухне, чтобы каждый мог прийти и поесть, когда ему захочется, однако несколько раз в неделю все собирались вместе за столом. Сегодня не намечалось большого сборища, и Китти, положив себе тушеного мяса с овощами, села ужинать одна. Прежде чем выйти на мороз, она задержалась в холле, чтобы основательно утеплиться – натянуть сапоги, куртку, шапку и перчатки. Стоило ей одеться, как дверь коттеджа распахнулась, и вошел Кен. Его высокая широкоплечая фигура заполнила собой тесное пространство холла. Вместе с ним в дом ворвался порыв ледяного ветра, но Китти бросило в жар.

– Привет.

– И тебе привет. – Кен прошел мимо нее, на мгновение замер, словно борясь с собой, затем обернулся.

Он явно не знал, как себя вести, и ей это понравилось. Китти радостно вспыхнула, впрочем, она никогда не умела скрывать свои чувства.

Кен покачал головой, но улыбнулся в ответ. На нем были свободные джинсы, толстовка с эмблемой «Уайлдер эдвенчерз» на груди и толстый черный шарф. Он выглядел как обычно – растрепанный, мускулистый, могучий обитатель гор, красивый, словно бог, разумеется. А его запах… Великий боже, этот аромат следовало бы закупорить во флаконы и продавать под названием «Близкий экстаз». При одной мысли о нем по телу Китти пробежала волна дрожи.

Кен шагнул ближе, стянул с шеи шарф и повязал ей на шею, задержав в руках концы.

– Так лучше?

– Я не возражаю против холода, – прошептала Китти, склонив голову и касаясь щекой шарфа. Мягкая шерсть хранила тепло тела Кена и пахла им. Иными словами, божественно.

Глядя Китти в глаза, он медленно потянул за концы шарфа, привлекая ее к себе.

Ее сердце взволнованно заколотилось, голова слегка запрокинулась. «Еще один головокружительный поцелуй, пожалуйста…»

Кен замер, не сводя с нее взгляда. Лишь мгновение назад он казался огромным, пугающим, самоуверенным и до жути сексуальным. Теперь он оставался таким же высоким, грозным и сексуальным, но вся его уверенность вдруг исчезла.

– Лучше бы тебе не смотреть на меня так, – тихо произнес Кен.

– Как?

– Так, будто тебе нравится стоять близко и, возможно, хотелось бы подойти еще ближе.

– Думаешь, ты способен читать мои мысли?

– А разве ты так не думала?

– Да, ты угадал. Но я не собиралась говорить об этом вслух.

– Хорошо. Не говори. Только не мне.

– То есть ты не хочешь, чтобы я думала о тебе.

– Да. – Медленным движением Кен заботливо заправил концы шарфа ей под куртку. Его пальцы, задержавшись у ее горла, погладили кожу, и Китти снова обдало волной дрожи. – Нет, – поправился он и качнул головой. – Китти…

Ее веки налились тяжестью и сомкнулись. Кен действовал на нее очень странно: рядом с ним она чувствовала себя счастливой. О боже, как он произнес ее имя… Китти втайне надеялась, что продолжение фразы будет примерно таким: «Можно я раздену тебя и попробую на вкус каждый дюйм твоего тела?»

– Я не тот, кто тебе нужен, – произнес Кен.

Черт. Совсем не это она ожидала услышать. Китти открыла глаза.

– Откуда тебе знать, чего я хочу.

– Я сужу по твоему поцелую.

– Мне показалось, ты был не против. Я сужу по твоим губам и языку.

– Знаю. Я первый начал.

Ну, вообще-то, формально первой начала она… но Китти не собиралась упоминать об этом.

– Доброй ночи, Кен. – Он наклонился, распахнул дверь коттеджа и, пропустив Китти вперед, шагнул следом. – Но ты ведь только что пришел, – возразила она.

– Я провожу тебя до твоего домика.

– Тебе необязательно…

– Я провожу. – Китти не тронулась с места, тогда Кен сжал ее ладонь.

Луна еще не взошла, все тонуло в темноте, но Китти этого не замечала. Она видела лишь высокого мужчину, который вел ее за руку по дорожке. Оба молчали, и девушка решила, что так даже лучше. Она мечтала вовсе не о разговорах.

На середине пути из кустов послышался шорох, однако Кен даже не поморщился, и Китти сделала вид, будто ничего не слышала.

У дверей домика она повернулась к нему. В его глазах горел тот яростный голодный огонь, что заставлял плавиться ее тело. Китти охватило смешанное чувство радости и горечи: Кен умел подавлять свои желания лучше, чем она.

– Кен…

– Я говорю серьезно, – тихо произнес он. – Я тебе не нужен. Поверь мне, это не приведет ни к чему хорошему. Мне нечего тебе дать. Нечего. Понимаешь?

– Да. – Китти посмотрела на его пальцы, сжимавшие ее ладонь. – Но я не прикасаюсь к тем, кто мне не нужен.

Кен поспешно отдернул руку.

– Хорошо, что у одного из нас сильный характер, верно?

– У меня? – Китти рассмеялась. – Думаешь, я сильная? Я стараюсь, но пока это только видимость.

– Но ты здесь, и пробуешь что-то новое. Тут все тебе незнакомо, однако ты справляешься. Ты сильная. Самая сильная женщина из всех, кого я знаю.

Они стояли близко друг к другу, лицом к лицу. Китти отчаянно хотелось шагнуть ближе, прижаться к Кену, оказаться в его объятиях, как в день прогулки на снегоходе. Она скользнула взглядом по его лицу, по губам…

Хрипло застонав, он наклонился и завладел ее губами. У Китти вырвался счастливый вздох.

С глухим рычанием Кен притянул ее к себе и сдавил в объятиях. Его язык скользнул во влажную глубину ее рта, ладонь обхватила затылок.

Ее тело отозвалось дрожью, но Кен внезапно прервал поцелуй. Он замер, не в силах оторваться от ее губ, и лишь несколько мгновений спустя медленно отстранился.

– Кен…

Хрипло, прерывисто дыша, он нежно коснулся пальцем ее щеки, очертил ухо.

– Иди в дом, Китти.

Она заглянула ему в глаза. Да, он желал ее. Его выдавало темное пламя, полыхавшее в глазах, и напряженное тело, бунтующая плоть, твердая как камень.

Желание сжигало его изнутри, но он боролся с собой. Поэтому Китти сделала то, о чем он просил, – вошла в дом. Закрыв дверь, она привалилась к ней спиной, чувствуя, как кровь жарко пульсирует в висках. В одном Кен был прав.

Она оказалась сильнее, чем думала. Но и он не принадлежал к породе слабых.

Несколько дней спустя, выбрав день, когда погода позволяла, Китти отправилась в ближайший городок Вишфул, чтобы положить деньги на счет компании. Стоун попросил об этом Кена, но тот отправился сопровождать группу туристов. За две недели, что Китти провела в горах, она ни разу не видела, чтобы Кен выезжал в город. Это слегка ее озадачило.

Накануне ночью намело высокие сугробы, и она взяла один из пикапов «Уайлдер эдвенчерз». Все время пути у нее тряслись поджилки. Дороги расчистили и освободили от заносов, но Китти не отпускал страх. Ехать все равно приходилось по снегу, к тому же чертовски скользкому, автомобиль временами заносило, и ее одолевали самые мрачные предчувствия. Всю дорогу Китти твердила себе, что в просторной кабине много места, а по пути нет ни одного моста.

Однако, въехав в городок, она, как всегда, не удержалась от улыбки. Вишфул со своими домами позапрошлого века и лепными фасадами походил на горняцкий поселок Дикого Запада. В начале девятнадцатого столетия здешние салуны, в которых собирался всякий темный сброд, снискали городку дурную славу. Теперь он выглядел вполне безобидно. Благодаря близости к озеру Тахо, сюда наведывались туристы, что кое-как поддерживало жизнь Вишфула.

Проезжая по главной улице в сторону банка, Китти поглядывала по сторонам в поисках кафе или закусочной – ей не помешало бы взбодриться чашкой кофе. Посещение банка заняло всего три минуты. Когда Китти снова оказалась на улице, ей бросилась в глаза вывеска «Лакомства Вишфула». Из пекарни доносился умопомрачительный аромат, от которого рот Китти мгновенно наполнился слюной. Радостно впорхнув в кондитерскую, она с восторгом оглядела черные столы и стулья из кованого железа. Это место, стилизованное под старинную французскую кофейню, оказалось удивительно уютным. На стенах в белую и бледно-розовую полоску висели эстампы с изображениями сельских пейзажей Франции.

За прилавком стояла высокая брюнетка, одетая в элегантные черные брюки, белую блузку и черно-белый клетчатый фартук. Ослепительно красивая, она казалась актрисой в роли кондитерши.

– Здравствуйте. – Брюнетка приветливо улыбнулась посетительнице.

– Здесь пахнет как в раю, – жадно принюхиваясь, восхитилась Китти. – Я бы взяла что-нибудь низкокалорийное.

Девушка тихонько рассмеялась:

– Извините, но у нас нет ничего низкокалорийного.

Китти вздохнула:

– Да, этого я и боялась.

– Похоже, вы здесь недавно. У нас маленький город, – пояснила кондитерша в ответ на удивленный взгляд Китти. – Здесь все друг друга знают, а вас я вижу впервые. – Она выставила вперед поднос с разнообразными печеньями, самыми аппетитными, какие только Китти приходилось видеть. – Попробуете?

– О да, непременно. – Взяв одно, Китти откусила кусочек. Печенье оказалось теплым, нежным, с кусочками шоколада. Восхитительное, оно так и таяло во рту. – Боже… я возьму несколько. Нет, лучше побольше.

Кивнув, девушка принялась наполнять печеньем красивый черно-белый бумажный пакетик. Ее взгляд, скользнув по Китти, опустился на красную банковскую сумку с надписью «Уайлдер эдвенчерз».

– Вы временный сотрудник в пансионате?

– Да. Вы знаете Уайлдеров?

Брюнетка обвязала пакет красной лентой.

– Их все знают.

– Ну да, конечно, – отозвалась Китти, разглядывая образцы печенья и раздумывая, не будет ли невежливо взять второе на пробу. – Кен говорил мне, что об Уайлдерах в здешних краях ходят легенды.

Девушка неподвижно замерла. Приветливое выражение на ее лице сменилось удивлением.

– Кен вернулся?

– Да. – Достав кошелек, Китти положила деньги на прилавок и потянулась за пакетиком с печеньем. – Спасибо за…

Но брюнетка вцепилась в пакет. В ее глазах отражалось потрясение, боль и… черт возьми… любовь.

– Он действительно вернулся?

«Эх! Вот тебе и разгадка, почему Кен избегает ездить в город».

– Да, он вернулся. – Китти снова попыталась забрать пакет, но у кондитерши оказались на редкость сильные пальцы. Должно быть, из-за теста, которое ей приходилось месить.

– В последний раз я видела его перед несчастным случаем, – прошептала брюнетка. – Почти год назад. – Она немного помолчала. – Вы не могли бы передать ему кое-что?

– Я…

– Скажите, чтобы зашел увидеться с Сереной.

Китти кивнула, подумав, что, конечно, передаст ее слова Кену, но едва ли это что-то изменит. Он из тех, кто сам принимает решения и поступает, как считает нужным.

Серена выпустила наконец из рук печенье. По дороге к пансионату Китти рассеянно съела половину пакетика. По обеим сторонам дороги высились громадные сугробы, вызывая у нее легкий приступ клаустрофобии – казалось, она едет по бесконечному туннелю. А может, так подействовала на нее ударная доза сладкого. Кроме того, внезапное потепление привело к гололедице на дорогах. Пикап постоянно вихлял, его дергало и заносило.

Но Китти не сдавалась.

Борясь с подступающей паникой, она заговорила вслух:

– Все хорошо. Городок очень милый. Выпечка потрясающая и… хотела бы я знать, что у Кена с Сереной…

Но что бы ни связывало этих двоих, похоже, их отношения закончились. Остались в прошлом. В самом деле? Только не для Серены. А для Кена? На этот вопрос Китти ответить не могла. Она недостаточно хорошо знала его. Этот парень смешил ее своими шутками и выглядел сногсшибательно верхом на снегоходе, а главное, какое-то непостижимое чувство влекло ее к нему. И еще он чертовски здорово целовался.

Но приходилось признать: это лишь маленький фрагмент картины. Китти видела, как Кен помогал вести дела «Уайлдер эдвенчерз», как располагал к себе людей, как быстро находил решения в сложных ситуациях. Его острый живой ум и обаяние действовали столь же неотразимо, как и скупая улыбка. Он пережил крушение, потерял то, чем больше всего дорожил, но сумел сохранить в своем сердце любовь и верность узкому кругу самых близких людей.

Так что, возможно, Китти знала его лучше, чем думала…

Ее переднее колесо угодило в обледенелую рытвину на дороге, и автомобиль, резко накренившись, вильнул влево.

– О черт, черт! – Китти вцепилась в руль, пытаясь выровнять машину. Пикап развернуло, и он заскользил к сугробу на обочине. В этот миг вся жизнь пестрой каруселью пронеслась у нее перед глазами.

Ну ладно, может, не вся жизнь, а та бесконечно долгая минута, проведенная на мосту Санта-Моника. Тогда Китти тоже потеряла управление, сорвалась с полотна и…

О господи. Перед глазами у нее замелькали черные круги, что, как известно, весьма затрудняет вождение, но, прежде чем на нее обрушилась волна ледяного ужаса, колесо перестало буксовать, пикап выровнялся. Остановившись на середине дороги, Китти уронила голову на руль и замерла, хватая ртом воздух. Сердце ее бешено колотилось о ребра, словно норовило выпрыгнуть из груди. Очки перекосились. Ей удалось сделать маленький вдох, потом еще один.

Она немного подождала, прижимая ладонь к груди, чтобы унять бешеное сердцебиение, но нельзя же весь день стоять посреди дороги… Минуту спустя Китти осторожно двинулась дальше. Она медленно плелась со скоростью пять миль в час. По счастью, никто не подгонял ее на пустой дороге. Остановившись наконец напротив главного коттеджа, она вышла из пикапа на трясущихся ногах, с трудом сдерживая тошноту.

Кен, окруженный кучкой подростков, стоял у дома, раздавая автографы, а также спортивную одежду и снаряжение: сноуборды, ботинки, футболки, джемперы и тому подобное. Счастливые ребята засыпали его вопросами, смеялись, галдели и весело толкались.

Кен тоже улыбался. Заметив Китти, он поднял руку для приветствия, но, приглядевшись внимательнее, нахмурился.

Вернув маркер стоявшему рядом мальчишке, он поспешно зашагал к ней.

Приказав сердцу не трепыхаться и заверив себя, что все отлично, лучше некуда, Китти изобразила улыбку, но Кена это не убедило.

– Что случилось?

Боясь, что голос ей изменит, Китти молча покачала головой. «Ничего. Все прекрасно. Великолепно, черт возьми».

Кен внимательно, спокойно смотрел на нее, и Китти поняла, что притворяться бессмысленно. Сколько бы она ни хорохорилась, в реальности все было скверно.

– Китти. – Взяв ее за руку, он ласково сжал липкую, влажную ладонь. Невзирая на мороз, девушка обливалась потом.

– Все хорошо, – выдавила из себя она, кивая, как китайский болванчик. Кен шагнул ближе, высокий, сильный, надежный, как скала. Его теплая ладонь легла ей на затылок. Господи… Она отчаянно старалась держаться, не сдаваться, но под его понимающим, сочувственным взглядом становилось все труднее притворяться, и Китти огорченно покачала головой.

С протяжным вздохом он притянул ее к себе и обнял.

– Пикап? Дороги? Тяжелые воспоминания? – шепнул он, гладя ее по спине.

– Всё вместе. – Только бы не заплакать… Китти хлюпнула носом, сердито смахнув слезу.

Возвышаясь над ней, Кен уткнулся подбородком ей в макушку.

– Можешь воспользоваться моей рубашкой вместо носового платка, не стесняйся.

Китти хихикнула, чего он и добивался.

– Я в порядке.

– О да. – Чуть отстранившись, Кен заглянул ей в лицо. – Только зеленая.

– Зеленый цвет мне идет. – Проклятие! Ее голос дрожал. Китти откашлялась, притворившись, что охрипла. – Ладно, пойду наверх.

– Подожди…

– Все уже прошло.

– В следующий раз попроси кого-нибудь отвезти тебя…

– Нет. – Ее ответ прозвучал неожиданно резко. – Это моя жизнь, и я не собираюсь бежать от нее.

На мгновение лицо Кена исказилось болью, но он хорошо умел скрывать свои чувства, и гримаса моментально разгладилась, сменившись обычным бесстрастным выражением.

– Хорошо. – Он отступил на шаг.

– Прости, это было грубо, – вздохнула Китти.

– Не извиняйся, ты просто сказала правду. – Кен молча отвернулся, и Китти, опустив голову, зашагала по лестнице к дверям коттеджа.

Глава 9

Энни стояла в холле, дожидаясь Китти.

– Живо на кухню! – скомандовала она.

Что ж, на кухню так на кухню, почему бы и нет? Китти хотелось присесть, а там было достаточно стульев. Девушка поплелась за поварихой, разглядывая ее мешковатые спортивные брюки и не по размеру просторную футболку. Сегодня у Энни на фартуке красовалась надпись: «Предупреждаем: жаловаться на повара может быть опасно для здоровья».

На кухне Энни вручила Китти тарелку с лазаньей, хлебом и салатом.

– Садись и ешь.

У Китти все еще дрожали руки, но, к сожалению, приступы паники отнюдь не подавляли ее аппетита. Положив в рот кусочек лазаньи, она тихонько застонала от удовольствия.

– Ну? – подала голос Энни, разглядывая ее.

– Божественно. В самом деле восхитительно. Просто…

– Да, да. Я бесподобно готовлю. Послушай, у меня вопрос. Ты сегодня видела кого-нибудь из ребят?

Значит, Энни заметила, как Кен ее обнял.

– Это не то, что ты думаешь. – Хотя Китти чертовски об этом жалела. – Он лишь… хотел успокоить меня.

– Ты говоришь о Кене? О вас с Кеном?

– Ну да… А ты?

Энни нахмурилась.

– Он не тот, кто тебе нужен. Не твой тип.

– Да, – признала Китти. Ее тип – беспечный парень из Лос-Анджелеса, который не потрудился сообщить ей, что женат, или тот, что не позвонил после первого свидания, хотя обещал позвонить. – Кен стремится к лидерству, а мне это немного непривычно. Он слишком мрачный и молчаливый. И…

Энни вопросительно изогнула бровь:

– И?

– И ничего. – «Заглохни», – приказала Китти самой себе. – Ничего. Извини. Давай лучше сменим тему.

Энни задержала взгляд на ее лице, потом встряхнула головой, будто прогоняя назойливые мысли.

– Ладно. Когда я спросила, видела ли ты сегодня кого-нибудь из ребят, я имела в виду Ника.

«Славно, нечего сказать».

– Я его сегодня вообще не видела. А что касается Кена, я…

– Забудь об этом. – Казалось, Энни старается изо всех сил сделать то же самое. – Ник повез на вертолете Стоуна с группой горнолыжников, но они должны были вернуться еще час назад. Он всегда заходит на кухню, чтобы увидеться со мной.

– Но разве ты не велела ему никогда больше с тобой не заговаривать?

– Ну, я же не всерьез. – Отвернувшись, Энни принялась энергично ополаскивать тарелки. Ее волосы, собранные в пышный узел на затылке, мелко дрожали. – Это так… глупо! – Резким движением она вылила в раковину столько мыльной жидкости, что ее хватило бы, чтобы перемыть всю посуду в штате Калифорния. – Ник больше меня не замечает, понимаешь? Он даже не смотрит на меня.

– Потому что ты с ним разводишься?

– Нет, как раз из-за этого я с ним и развожусь. Если Ник когда-нибудь подпишет проклятые бумаги. Я ему сказала: или смотри на меня, или найди себе кого-нибудь другого. А он заявил, что прекрасно меня видит. Видит, как я стою между ним и его чертовым телевизором. Тогда я велела ему убираться. – Гнев на лице Энни сменился горечью и замешательством. – А он взял и ушел. Переехал в отдельный домик.

– Ох, Энни, как жалко, что так вышло.

– Глупо, – повторила Энни.

– Может, еще не поздно все исправить.

– Как? – Энни взмахнула в воздухе губкой, подняв фонтан радужных мыльных пузырей. – Этот человек меня в упор не видит. Я заглядывалась на него еще в школе, со второго класса. Я люблю его даже больше, чем… кулинарию.

Признание далось ей нелегко. Китти знала, что Энни женщина гордая и самолюбивая. Впрочем, гордость была, похоже, семейной чертой Уайлдеров.

– Может, ему нужно помочь, чтобы он наконец тебя заметил.

Энни недоверчиво нахмурилась.

– Что? Неужели это так трудно? Вот я, стою тут перед тобой.

– Знаю, но иногда мужчину нужно как следует встряхнуть, ошеломить. Ведь они, как известно, любят глазами.

– Ну и бредятина. Смех, да и только. Только не говори, что мне нужно сменить имидж и всякое такое.

– А как насчет новой одежды?

Энни оглядела себя.

– А чем эта плоха?

– Ничем, если ты мальчишка-подросток ростом шести футов и весом в двести фунтов. У тебя же роскошная фигура, а ты ее скрываешь.

– Я низенькая и толстая.

– У тебя пышные формы, – поправила ее Китти. – И если ты перестанешь одеваться так, словно собралась драться на парковке, то сможешь подчеркнуть достоинства свой фигуры. И…

– О боже. Неужели что-то еще?

– Совсем немного. Макияж.

– У меня часто бывают приливы жара из-за диабета. Я вспотею, и косметика потечет.

– Немного подкрасить ресницы. Тронуть губы блеском. Вот и все. Можно выбрать любимый аромат Ника.

– Персик. – Вздохнув, Энни вернулась к мытью посуды. – Его любимый аромат – персиковый. Проклятый тощий болван.

– У меня есть персиковый блеск. Я тебе принесу. Но дело не только в макияже и одежде.

– Я не собираюсь вытворять всякие фокусы, к примеру, колоться ботоксом. Я хочу, чтобы было заметно, когда я зла.

– Я хотела сказать, что дело в манере держаться. Важна хорошая осанка. – Китти взяла Энни за плечи, заставив ее выпрямиться. – Держись с достоинством, покажи, чего ты стоишь. И меньше слов, больше дела.

– Но я хочу, чтобы он увидел меня без всей этой дребедени. Тому парню из службы почтовой доставки это почему-то удается, он глаз с меня не сводит.

– Потому что ты ему улыбаешься, – заметила Китти. – Ты с ним флиртуешь. А с Ником ты разговариваешь по-другому.

Энни ненадолго задумалась.

– Черт возьми, может, ты и права. – Она с подозрением прищурилась. – Ты испытываешь эти приемы на моем племяннике?

– Если честно, я понятия не имею, что у нас с твоим племянником.

Энни обеспокоенно нахмурилась.

– Тебе осталось проработать всего две недели.

– Знаю.

– Ты случайно не хочешь остаться, чтобы заарканить его, а потом раздавить?

– Раздавить?

– Ну, бывшие подружки бывают просто бешеными. Лучше не спрашивай.

– Ясно, – медленно протянула Китти. – Отвечаю: нет по обоим пунктам. Меня ждут новые приключения.

Энни кивнула, но хмурая складка у нее на лбу не разгладилась.

– Что еще? – усмехнулась Китти.

– Я просто задумалась, что может быть общего у парня, который всю свою жизнь только и делал, что бросался навстречу опасности, и девушкой, которая всегда избегала риска. Вплоть до недавнего времени, поскольку теперь она рискует больно обжечься.

– Никто не обожжется, – твердо заявила Китти, не веря до конца собственным словам.

Вечером, завершив работу, Китти зашагала по дорожке к своему домику. Со всех сторон к ней подступала густая тьма. Ни уличных фонарей, ни огней рекламы, ни горящих окон, ни освещенных высотных зданий, лишь мерцающий снег, темные громады гор да чернильно-черное бездонное ночное небо.

Как это часто случалось здесь, ее вновь охватило странное чувство, что она единственный человек на земле. Словно на всей планете остались лишь она да дикие звери.

Когда из-за заснеженных кустов толокнянки послышалось шуршание, Китти пустилась бежать, уже не заботясь о том, что ее сочтут трусихой. Бежать в темноте по сугробам не так-то легко, она непременно упала бы носом в снег, но чьи-то сильные руки подхватили ее и прижали к широкой теплой груди.

– Это всего лишь я.

Звук голоса Кена подействовал на Китти как колдовское зелье: с ее телом произошло нечто невообразимое. Что уж тут говорить об очках. Само собой, стекла мгновенно запотели.

– Кен?

– А ты ждала кого-то еще?

– Снежного человека.

– А, так значит, кусты снова шуршат.

– Наверное, в них прячется кто-то голодный. Не хочу показаться нескромной, но, похоже, я выгляжу довольно аппетитно.

– Готов это подтвердить. – Взяв Китти за руку, Кен пошел рядом. Грубоватость сочеталась в нем с удивительной мягкостью. Головокружительная смесь.

– Я забыла кое-что тебе сказать.

– Помимо того, что я бежал от себя, перечеркнув собственную жизнь?

– Вообще-то я говорила о себе и о своей жизни. А забыла я вот о чем: выйдя из банка, я заглянула в кондитерскую напротив. – Кен на мгновение закрыл глаза. У Китти упало сердце: до этой минуты она еще слабо надеялась, что ошиблась и неверно истолковала выражение лица брюнетки. – Серена просила передать, чтобы ты зашел к ней.

Кен не ответил.

– Вы встречались, – отважилась сказать Китти. – И я невольно задаюсь вопросом: может, вы по-прежнему вместе?

Кен разомкнул веки. Его глаза казались бездонными колодцами, черными, как ночь.

– Думаешь, я целовал бы тебя так, будь у меня другая?

– Это я поцеловала тебя, ты не забыл?

– Ах да, припоминаю. – Взгляд Кена прожигал Китти насквозь, заставляя ее тело плавиться от желания. – А потом я едва не сорвал с тебя одежду прямо на снегоходе.

– Да, – выдохнула Китти, чувствуя, как слабеют и подгибаются колени. – Этот эпизод мне понравился больше всего. Слушай, я просто пытаюсь понять. Ты для меня своего рода головоломка. Но многих фрагментов не хватает. Серена – один из них.

– Давай сыграем в другую игру.

– Я вообще не хочу играть в игры. Ты разбил ей сердце, Кен?

– Нет.

– Значит, она разбила тебе? – Его молчание сказало Китти все. Дьявольщина! Серена заставила его страдать. – Это как-то связано с твоим падением? – Кен метнул на нее мрачный взгляд. – Извини. Я всегда болтаю, пытаясь заполнить паузу в разговоре.

– Это многое говорит о тебе.

– Смешно. Что произошло у вас с Сереной?

Кен пожал плечами, но за этим неопределенным жестом угадывалась боль, которую он старался скрыть. У Китти мучительно сжалось горло.

– Она бросила меня.

– Из-за того, что ты на редкость разговорчивый собеседник?

– Да, но дело не только в этом.

– Тогда в чем?

– Когда парень в вечных разъездах, девушка чувствует себя одиноко.

– Но парень был спортсменом с мировым именем, – возразила Китти. – Разъезды и тренировки – неотъемлемая часть его жизни.

– Это не имело значения. Она устала оставаться одна и изменила мне. Вот тогда я психанул, сорвался и потерял профессию, а вместе с ней – будущее.

У Китти болезненно сжалось сердце.

– Ох, Кен…

– Не надо, ради бога. Нечего меня жалеть. Весь этот год я только и делал, что жалел себя. И как ты любезно подчеркнула, не сдвинулся с мертвой точки.

– Не все женщины изменяют.

– Верно. Девушка, с которой я встречался до Серены, пыталась сбить меня и переехать на автомобиле, когда я отказался от третьего свидания.

Китти в ужасе округлила глаза. Как выяснилось, Энни не шутила.

– Она тебя сшибла?

– Только слегка задела. К счастью, у меня быстрая реакция.

– Господи…

– Да. А предыдущая моя подружка сбежала после передачи Эм-ти-ви «Плохие парни нынешней зимы». Она долго работала над проектом, но, просмотрев эпизод со мной, решила, что вкладывать деньги в Уайлдера не стоит, слишком рискованно. Я же говорил тебе, Златовласка: с нами, Уайлдерами, опасно иметь дело.

– Похоже, в прошлом твои предки наводили ужас на округу, а как обстоят дела в нашем столетии? – насмешливо прищурилась Китти.

Кен угрюмо посмотрел на нее:

– Я пытаюсь тебя отпугнуть.

– Тогда расскажи мне что-нибудь пугающее.

Он тихо вздохнул:

– Ты самая странная женщина из всех, кого я встречал.

– Да, мне говорили. – Сгущавшаяся тьма окутывала их мягким покрывалом, создавая ощущение интимности, то ли реальной, то ли созданной ее воображением, Китти точно не знала. Деревья качались на ветру, и временами из темноты слышались какие-то жуткие звуки, о происхождении которых ей не хотелось даже задумываться. – Серена совершила ужасную ошибку, Кен, а женщины, что были до нее, просто идиотки. Значит, твои предки промышляли разбоями и грабежами. Что ж, принято к сведению. А теперь объясни, при чем тут ты? Разве это бросает тень на тебя?

– Я разочаровываю всех женщин, которых впускаю в свою жизнь.

– Только не Энни.

– Серена ее подруга, однако Энни не хочет, чтобы мы встречались. Ей тошно, оттого что она оказалась между нами. Из-за меня.

– Очень может быть, но мне не верится, что Энни выбирает себе друзей, оглядываясь на тебя. А твоя мама? Как насчет нее?

– О ней можешь забыть, – резко произнес Кен и качнул головой в ответ на вопросительный взгляд Китти. – Она сбежала сразу после моего рождения.

Он стоял в расслабленной позе, держа руки в карманах, и старался сделать вид, будто все в порядке, но это было не так. И Китти почувствовала, как внутри у нее что-то дрогнуло, раскрылось навстречу ему.

Сколько же разочарований выпало на его долю.

– Ты ни в чем не виноват, но оставим это в стороне, – тихо произнесла она. – Тот Кен Уайлдер, которого я знаю, – замечательный, потрясающий парень. Хоть он и не хочет затащить меня в постель. – Кен не удержался от смеха. Они подошли к домику Китти. – Да. – Она прислонилась спиной к двери. – Помню, твой девиз – «Никаких сожалений», но, сказать по правде, я решила следовать противоположному принципу. Не сдерживать себя. Потому что, когда вечно сдерживаешься, это чертовски тоскливо. А жизнь не должна быть унылой, Кен.