Текст книги "Архивы Дрездена: Могила в подарок"

Глава 7

Майкл уронил лицо на руки и вздохнул:

– Даже не верится, что мы в тюрьме.

– Нарушение общественного порядка, – фыркнул я, расхаживая взад-вперед по камере предварительного заключения. – Незаконное проникновение в больницу. Ха! То-то бы они насмотрелись этого нарушенного порядка, если бы мы туда не проникли… незаконно. – Я выудил из кармана еще дюжину нарушений. – Нет, вы только послушайте: превышение скорости, несоблюдение дорожных знаков, опасное и безответственное управление транспортным средством. И вот вам самое лучшее: незаконная парковка. У меня права отнимут!

– Не судите их слишком строго, Гарри. Можно подумать, мы сами смогли объяснить им все в доступных им выражениях.

Я раздраженно лягнул стальную решетку и тут же пожалел об этом – такая боль пронзила ногу: первым делом после ареста меня разули, оставив босиком. В дополнение к ноющим ребрам, ссадинам на голове и распухшим пальцам это было последней каплей. Я плюхнулся на кушетку рядом с Майклом и сдулся, как воздушный шарик.

– Нет, я балдею от этого, – буркнул я, отойдя немного. – Люди вроде нас с вами бьются с вещами, которые этим шутникам, – я сделал рукой широкий жест, – даже и не снились. Не говоря о том, что нам за это не платят, вот что мы получаем вместо хотя бы благодарности.

– Такова природа зверя, – философски заметил Майкл.

– Плевать я хотел на эту природу. Я просто терпеть не могу, когда происходит что-то вроде этого. – Я снова встал и принялся бесцельно расхаживать взад-вперед по камере. – И уж что меня действительно бесит – так это то, что мы так и не знаем пока, что взбаламутило весь потусторонний мир. Это ведь серьезно, Майкл! Если мы не разделаемся с тем, что стоит за…

– С тем, кто стоит за этим.

– Верно, кто стоит за этим, – никто не знает, во что все это выльется.

Майкл едва заметно улыбнулся:

– Господь никогда не возложит на ваши плечи больше, чем они вынесут, Гарри. Все, что нам остается, – это быть готовыми ко всему и не терять веры.

Я ответил ему взглядом, лишенным энтузиазма.

– Тогда мне не помешали бы плечи пошире. Должно быть, в моем случае кто-то ошибся в расчетах.

Майкл устало рассмеялся, потом помотал головой и лег на кушетку, заложив руки за голову.

– Мы сделали то, что должны были сделать. Разве этого мало?

Я подумал обо всех тех младенцах, сопевших и издававших другие славные звуки на руках у наполнивших палату сестер. Один, маленький, пухлый, прямо как с рекламы детского питания, так просто оглушительно икнул и тут же уснул на плече у тащившей его к матери медсестры. Дюжина крошечных жизней, перед каждой из которых открывалось необъятное будущее – будущее, которого бы их разом лишили, не вмешайся в это я.

Я заметил, что уголки моего рта загибаются вверх в довольно дурацкой ухмылке, и ощутил слабое, но все же удовлетворение от проделанной работы, которое не удалось стереть даже царившему у меня в душе раздражению. Я отвернулся от Майкла, чтобы он не заметил улыбки, и постарался придать голосу все то же устало-равнодушное выражение.

– Мало ли этого? Боюсь, маловато будет.

Майкл снова рассмеялся. Я свирепо нахмурился на него, но он только расхохотался еще громче, так что я бросил притворяться и просто прислонился к прутьям решетки.

– Как думаете, сколько нам еще здесь торчать?

– Я никогда прежде не попадал в тюрьму, – признался Майкл. – Так что вам виднее.

– Эй! – возмутился я. – Что вы хотите этим сказать?

Улыбка Майкла как-то разом померкла.

– Черити, – предположил он, – вряд ли обрадуется этому.

Я поморщился. Черити звали жену Майкла.

– Угу, пожалуй. Но все, что нам остается, – это быть готовыми ко всему и не терять веры.

– Я вознесу молитву святому Иуде, – буркнул Майкл.

Я прислонился лбом к решетке и закрыл глаза. У меня болели даже те места, которые, как мне казалось, вообще не могут болеть. Пожалуй, я мог бы задремать даже стоя.

– Все, что мне хочется, – сказал я, – это вернуться домой, вымыться и завалиться спать.

Примерно через час пришел наконец дежурный. Он отворил дверь камеры и сообщил нам, что за нас внесен залог. Я ощутил в животе неприятную пустоту. Мы с Майклом вышли из КПЗ в соседнюю комнату.

Там нас уже ждала женщина в свободном платье и тяжелом кардигане. Она стояла, сложив руки на животе, – судя по объему последнего, она находилась на седьмом или восьмом месяце. Она отличалась высоким ростом, пышными, шелковистыми светлыми волосами до талии, довольно-таки приятными чертами лица и темными глазами, полными плохо сдерживаемой злости.

– Майкл Джозеф Патрик Карпентер, – рявкнула она и зашагала к нам. Вообще-то, она не шла, а ковыляла, переваливаясь – с таким-то животом, – но вся ее поза придавала ей решительность и целеустремленность. – Ты докатился до точки. Вот что бывает, когда водишься с дурной компанией.

– Хелло, ангел мой, – пророкотал Майкл и склонился, чтобы запечатлеть на ее щеке нежный поцелуй. Она приняла его с чувственностью дракона с острова Комодо.

– И не называй меня ангелом. Знаешь, сквозь что мне пришлось пройти, чтобы найти, на кого оставить детей, собрать деньги, добраться сюда и в довершение всего отобрать у полицейских этот твой проклятый меч?

– Привет, Черити! – лучезарно улыбнулся ей и я. – Сколько лет, сколько зим! Как давно мы общались в прошлый раз – тому уж три года? Или четыре?

– Пять лет, мистер Дрезден, – отозвалась она, испепелив меня взглядом. – И если будет на то Божья воля, надеюсь, пройдет еще пять лет, прежде чем я снова столкнусь с вашим идиотизмом.

– Но я…

Она повернулась ко мне, и выдающийся живот ее уперся в меня тараном древнегреческой боевой галеры.

– Всякий раз, когда судьба сводит Майкла с вами, вы втягиваете его в какую-нибудь неприятность. Вот теперь уже и в тюрьму! Что подумают об этом дети?

– Послушайте, Черити, это было действительно важ…

– Миссис Карпентер, – грозно поправила она. – У вас все и всегда ужасно важно, мистер Дрезден. Верно, мой муж занят разными важными делами и без вашей, с позволения сказать, «помощи». Но только когда рядом оказываетесь вы, только тогда он возвращается ко мне весь в крови.

– Эй, – возмутился я. – Я ведь тоже ранен.

– Вот и хорошо, – отрезала она. – Может, в будущем это научит вас осторожности.

Я нахмурился на нее сверху вниз.

– Я хочу, чтобы вы поняли…

Она схватила меня за ворот рубахи и пригнула к своему лицу. Она оказалась неожиданно сильной и ухитрялась испепелять меня взглядом, не заглядывая при этом мне в глаза.

– Нет, это я хочу, чтобы вы поняли, – ледяным тоном произнесла она, – что если вы хоть раз втянете Майкла в неприятность, настолько серьезную, что он не вернется в семью, я заставлю вас пожалеть об этом.

Глаза ее на мгновение посветлели от слез, которые не имели никакого отношения к слабости, и ее передернуло от гнева. Должен признаться, в тот момент ее угроза изрядно меня напугала – при всей ее беременности и всем таком прочем.

В конце концов она отпустила меня и повернулась к мужу, осторожно коснувшись темной царапины у того на щеке. Майкл охватил ее руками, и она, всхлипнув, прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в грудь и беззвучно плача. Очень осторожно, будто боясь сломать, Майкл сжал ее плечи и погладил по волосам.

Я стоял рядом с ними дурак дураком. Наконец Майкл посмотрел на меня, на мгновение встретившись со мной взглядом. Потом повернулся, взял жену под руку и направился к выходу.

С минуту я смотрел им вслед. Потом сунул руки в карманы и отвернулся. Прежде я ни разу не замечал, как эти двое дополняют друг друга: Майкл с его немногословной силой и неизменной надежностью скалы и Черити с рвущимися из нее страстями и неколебимой преданностью мужу.

Женатые люди. Порой при взгляде на таких я ощущаю себя персонажем из диккенсовской повести, стоящим на морозе и заглядывающим в окно на рождественский ужин. Отношения такого рода пока мало на меня действовали. Мне кажется, все это имеет какое-то отношение к демонам, призракам и человеческим жертвоприношениям.

Я все еще стоял, погруженный в раздумья, когда ощутил ее присутствие – еще прежде аромата ее духов до меня донеслись излучаемые ей тепло и энергия, с которыми я успел свыкнуться за то время, что мы вместе. Сьюзен задержалась в дверях, оглянувшись через плечо. Я смотрел на нее. Вот уж что мне никогда не надоедает. Смуглая кожа Сьюзен загорела еще сильнее в прошлые выходные, которые мы провели на пляже; черные как смоль волосы она стригла чуть выше плеч. Она была в легкомысленной мини-юбке и топике, оставлявших открытым загорелое пузо, и сложение ее заставило дежурного копа завистливо вздохнуть. Мой телефонный звонок застал ее как раз в тот момент, когда она выбегала ко мне на свидание.

Она повернулась ко мне и улыбнулась; карие глаза ее чуть тревожно расширились, но продолжали излучать тепло. Потом она снова оглянулась в коридор, куда вышли Майкл с Черити.

– Красивая они пара.

Я попытался улыбнуться в ответ, хотя не уверен, что мне это удалось.

– У их отношений неплохая основа.

Взгляд Сьюзен скользнул по моему лицу, задержавшись на царапинах и ссадинах, и выражение тревоги в ее глазах усилилось.

– Правда? И какая же?

– Он спас ее от огнедышащего дракона. – Я шагнул к ней.

– Звучит красиво, – сказала она и шагнула мне навстречу. Мы встретились, и она обняла меня, отчего мои многострадальные ребра протестующе взвыли. – Ты в порядке?

– Буду в порядке.

– Значит, снова охотился за привидениями с Майклом. А у него какая история?

– Не для печати. Гласность может ему навредить. У него дети.

Сьюзен нахмурилась, но кивнула.

– Ладно, – сказала она, не отказавшись от капли мелодрамы в голосе. – Так кто же он? Вечный борец? Или рыцарь короля Артура, пробудившийся в наш безумный век, чтобы сразиться с силами зла?

– Насколько мне известно, он просто плотник.

Сьюзен подозрительно заломила бровь.

– Который сражается с призраками. Что, он вооружен волшебным дробовиком или чем-то в этом роде?

Теперь уже я с трудом удерживался от улыбки. Мышцы в углах рта тоже болели.

– Не совсем. Он праведный человек.

– А на вид ничего, вполне симпатичный.

– Нет, не из нудных святош. Он праведный по-настоящему. Честный, преданный, исполненный веры. Он живет своими идеалами. Они дают ему силу.

Сьюзен нахмурилась:

– Он выглядит достаточно заурядным. Я бы ожидала… ну, не знаю… Чего-то такого. Может, другого поведения.

– Это все потому, что он еще и скромен, – пояснил я. – Если его спросить, праведен ли он, он посмеется над твоими словами. Мне кажется, это тоже существенно. Я ни разу еще не встречал никого, хоть немного похожего на него. Он хороший человек.

Она прикусила губу.

– А что меч?

– Амораккиус, – поправил я.

– Он дал своему мечу имя. Очень по-фрейдистски. Впрочем, его жена едва не перегрызла горло их чиновнику, чтобы вернуть его.

– Это для него очень важно, – объяснил я. – Он верит, что это один из трех мечей, дарованных Господом человечеству. Каждый из них украшен гвоздем, по преданию скреплявшим тот самый Крест. Носить их дозволено только настоящим праведникам. Тем, которые называют себя Рыцарями Креста. Все остальные зовут их Рыцарями Меча.

Сьюзен нахмурилась.

– Креста? – переспросила она. – С большой буквы?

Я неловко пожал плечами:

– Откуда мне знать? Майкл в это верит. Такая вера сама по себе – источник огромной силы. Возможно, больше ничего и не надо. – Я перевел дух и сменил тему. – Так или иначе, мою машину арестовали. Мне пришлось гнать во весь опор, и копам это не понравилось.

В темных глазах ее вспыхнули искорки.

– Что-нибудь, достойное репортажа?

Я устало рассмеялся:

– Послушай, ты когда-нибудь успокоишься?

– Должна же девушка зарабатывать себе на пропитание, – заявила она и, взяв под руку, потащила меня из комнаты.

– Может, лучше завтра? Все, что мне хочется, – это вернуться домой и поспать хоть немного.

– И никаких, насколько я понимаю, свиданий? – Она улыбалась, но я-то видел, что улыбка эта далась ей с трудом.

– Прости. Я…

– Я понимаю, – вздохнула она. Я чуть сбавил шаг, и она – тоже, хотя ни я, ни она не шли слишком уж быстро. – Я знаю, Гарри: то, что ты делаешь, – очень важно. Мне просто хочется… иногда… чтобы…

– Чтобы что?

– Ничего. Нет, правда. Это все мой эгоизм.

– Так что же? – настаивал я. Я нащупал избитыми пальцами ее ладонь и осторожно сжал ее.

Она вздохнула и остановилась, повернувшись ко мне. Потом взяла меня за руки и опустила глаза.

– Мне только хочется, чтобы и я была для тебя такой же важной.

Я вдруг ощутил себя ужасно неловко. Черт, услышать такое было и впрямь чертовски больно.

– Эй, как ты могла подумать, будто ты для меня не важна?

– Ох, – сказала она, так и не поднимая взгляда. – Не в этом дело. Я же говорю, это все мой эгоизм. Ничего, справлюсь.

– Ты только не думай, что я не… – Я замялся и перевел дух. – Что я не… То есть, я хочу, чтобы ты знала, что я… – «Люблю тебя». Всего-то два слова, ничего трудного, но они застревали у меня в горле. Я никогда еще не говорил их тем, кого не теряю, и всякий раз, как я пытаюсь произнести их, они застревают где-то на полпути.

Сьюзен наконец-то посмотрела на меня, подняла руку и осторожно коснулась бинтов у меня на голове. Пальцы ее были легкими, нежными, горячими. В коридоре воцарилась неловкая тишина. Я стоял и молча смотрел на нее дурак дураком.

В конце концов я склонил голову и поцеловал ее. Я поцеловал ее крепко-крепко, словно пытался вытолкнуть слова из моего дурацкого рта в ее. Не знаю, поняла ли она меня, но она прижалась ко мне всем своим горячим, мягким телом, от которого вкусно пахло корицей. Одна из моих рук сама собой скользнула вниз, к легкой выпуклости мышц на талии, и прижала ее ко мне еще крепче.

В коридоре послышались чьи-то шаги. Мы улыбнулись и оторвались друг от друга. Мимо нас прошла женщина-полицейский. Губы ее изогнулись в понимающей улыбке, и я почувствовал, что краснею.

Сьюзен сняла мою руку со своей талии, поднесла ее к губам и коснулась ими моих избитых, обожженных пальцев.

– Только не думай, что ты так легко отделался, Гарри Дрезден, – заявила она. – Я заставлю тебя говорить, даже если это тебя угробит.

Впрочем, развивать эту тему дальше она не стала. Мы забрали у дежурного мой посох и вышли на волю.

Всю дорогу до моего дома я проспал, но проснулся, когда под шинами захрустел гравий – им усыпана стоянка у лестницы, ведущей вниз, к дверям моей берлоги. Мы вышли из машины, я потянулся, огляделся по сторонам и нахмурился.

– Что-то случилось? – спросила Сьюзен.

– Мистер, – сказал я. – Он всегда выбегает встретить меня, когда я возвращаюсь. Я выпускал его на улицу сегодня утром.

– Он же кот, – возразила Сьюзен. – Может, у него свидание.

– А что, если он попал под машину? Или на него напала собака?

Сьюзен рассмеялась и, обойдя машину, подошла ко мне.

Мое либидо отреагировало на то, как покачивала она при ходьбе бедрами – в ее-то коротенькой юбочке! – с энтузиазмом, от которого все мои измученные мускулы возмущенно заныли.

– Он же здоров как лошадь, Гарри. Мне жаль ту собаку, которая попытается связаться с ним.

Я полез в машину забрать с заднего сиденья свои жезл и посох, потом обнял ее. Было все-таки чертовски здорово в конце долгого и тяжелого дня ощущать рядом с собой ее тепло, аромат корицы. Вот только Мистер не выбежал ко мне навстречу потереться о ноги, и это было неправильно.

Одного этого хватило бы, чтобы выбить меня из колеи. Я не говорю уже об усталости, боли и сексуальном возбуждении. В общем, я испытал совершеннейшее потрясение, когда в лицо мне ударил вихрь ледяной энергии, а следом за ним поднялась по ступеням от моей двери похожая на тень фигура. Я застыл, потом отступил на шаг и тут же увидел, как вторая такая же фигура вынырнула из-за угла дома и направилась в нашу сторону. По спине моей побежали мурашки.

Сьюзен заметила их на пару секунд позже, чем я.

– Гарри, – едва слышно выдохнула она. – Что это? Кто это такие?

– Не дергайся, но достань ключи от машины, – сказал я.

Фигуры приближались, и поток ледяной энергии все увеличивался. Глаза той, что шла первой, блеснули в свете уличного фонаря угольно-черным отсветом.

– Мы убираемся отсюда. Это вампиры.

Глава 8

Один из вампиров испустил бархатистый смешок и ступил в круг света на асфальте. Он не отличался особо уж высоким ростом, но двигался с непринужденной, угрожающей грацией, которая как-то плохо вязалась с его кристально-прозрачными голубыми глазами, стильной стрижкой и белоснежным теннисным костюмом.

– Бьянка предупреждала, что вы можете реагировать довольно нервно, – мурлыкнул он.

Вторая фигура приближалась к нам от угла. Она тоже была невысока, хрупкого сложения; подобно мужчине, глаза ее были того же прозрачно-голубого, а волосы – золотого цвета. И оделась она так же: в белый теннисный костюм.

– Но, – томно выдохнула она и по-кошачьи облизнулась, – она не предупредила нас, что вы будете пахнуть так восхитительно вкусно.

Сьюзен звякнула ключами в кармане и, дрожа от страха и возбуждения, прижалась ко мне.

– Гарри?

– Не смотри им в глаза, – сказал я. – И не позволяй им лизнуть тебя.

Сьюзен удивленно покосилась на меня:

– Лизнуть?

– Да. Их слюна действует подобно наркотику, вызывая зависимость. – Пятясь, мы оказались у машины. – Лезь внутрь.

Вампир-самец открыл рот, блеснув заостренными клыками, и рассмеялся:

– Мир, чародей. Мы здесь не за твоей кровью.

– Говори за себя, – возразила ему девица. Она снова облизнулась, на этот раз я разглядел на ее языке черные крапинки. Тьфу.

Самец улыбнулся и положил руку ей на плечо – наполовину нежно, наполовину предупреждающе.

– Моя сестра вчера не поужинала как следует, – пояснил он. – Она, видите ли, на диете.

– Вампир? – едва слышно пробормотала Сьюзен. – На диете?

– Ага, – негромко подтвердил я. – Сама понимаешь, «Гербалайф» им не предложишь.

Сьюзен поперхнулась.

Я повернулся к самцу и повысил голос:

– Раз так, кто вы? И что делаете у моего дома?

Он вежливо склонил голову:

– Меня зовут Кайли Гэмилтон. А это моя сестра, Келли. Мы находимся на службе у мадам Бьянки, и мы здесь затем, чтобы передать вам послание. Точнее говоря, приглашение.

– Для того, чтобы передать приглашение, не обязательно посылать двоих. Хватило бы и одного.

Кайли покосился на сестру.

– Собственно, мы заглянули сюда по дороге на теннис. Парный турнир.

– Да, конечно, – фыркнул я. – Ладно, что бы вы там ни продавали, мне этого не нужно. Можете идти.

Кайли нахмурился:

– Я посоветовал бы вам подумать еще раз, мистер Дрезден. Кому, как не вам, знать, что мадам Бьянка – самый влиятельный вампир города Чикаго. Отказ от ее приглашения может иметь печальные последствия.

– Не люблю, когда мне угрожают, – парировал я, поднял свой жезл и нацелил его прямо в младенчески-голубые глаза Кайли. – Продолжайте в том же духе, и на том месте, где вы стоите, будет грязное пятно.

Сладкая парочка улыбнулась в ответ – этакие невинные ангелочки с острыми клыками.

– Ну, ну, мистер Дрезден, – вздохнул Кайли. – Прошу вас, поймите меня правильно: я всего лишь намекаю на потенциальные неприятности дипломатического инцидента между Коллегией Вампиров и Белым Советом.

Опаньки… Это совершенно меняло дело. Мгновение я колебался, потом опустил жезл.

– Значит, это дела Коллегии? В смысле, официальные?

– Коллегия Вампиров, – объявил Кайли казенным тоном, – официально приглашает Гарри Дрездена, чародея, в качестве официального представителя чародейского Белого Совета, почтить своим присутствием прием, посвященный производству Бьянки Сен Клер в ранг маркграфини Коллегии Вампиров. Прием имеет состояться через три ночи, считая с настоящего вечера; приглашенные ожидаются начиная с полуночи. – Кайли сделал паузу, чтобы извлечь из кармана дорогой на вид белый конверт, и снова ослепительно улыбнулся. – Разумеется, безопасность всех приглашенных гарантируется поручительством вышеуказанной Коллегии.

– Гарри? – прошептала Сьюзен. – Что происходит?

– Подожди немного, и я все тебе объясню, – сказал я и шагнул от нее вперед. – Значит, вы выступаете в качестве полномочного посланника Коллегии?

– Совершенно верно, – подтвердил Кайли.

Я кивнул:

– Что ж, давайте сюда приглашение.

Оба двинулись ко мне. Я поднял жезл и пробормотал слово заклинания. Жезл налился энергией, и конец его, обращенный в сторону вампиров, угрожающе засиял.

– Не она, – сказал я, мотнув головой в сторону посланниковой сестрицы. – Вы один.

Кайли продолжал улыбаться, но цвет его глаз изменился с голубого на угольно-черный, совершенно скрывший белки.

– Ну, ну, – произнес он несколько напряженным голосом, – не перегибаем ли мы палку, а, мистер Дрезден?

Я улыбнулся в ответ:

– Послушай, красавчик, ты посланник. Ты знаешь правила игры не хуже меня. Полномочия доставить и передать послание, равно как право на свободу прохода, распространяются на тебя до тех пор, пока ты не начинаешь затевать неприятности. – Я махнул жезлом в сторону стоявшей рядом с ним девицы. – А на нее не распространяются вообще. И сама она тоже не обязана хранить мир. Скажем так, я предпочитаю, чтобы мы все разошлись на этом.

Оба испустили шипящий звук, невоспроизводимый человеческими органами речи. Кайли бесцеремонно оттолкнул Келли себе за спину, где она и осталась, скрестив мягкие на вид ручки на животе и поблескивая угольно-черными, лишенными абсолютно всего человеческого глазками. Кайли шагнул ко мне и поднял руку с конвертом. Подавив страх, я опустил жезл и взял его.

– Твое дело здесь сделано, – сказал я ему. – Убирайся.

– Тебе лучше прийти туда, Дрезден, – огрызнулся Кайли, отступая к сестре. – Моя госпожа будет в высшей степени огорчена, если ты не придешь.

– Я сказал тебе убираться, Кайли. – Я поднял руку, собрал злость и страх – то горючее, что случилось у меня под рукой, – в комок. – Ventas servitas! – негромко произнес я.

Энергия вырвалась из меня. Повинуясь моей команде, поднявшийся ветер налетел на вампиров, швырнув в них облаком пыли, грязи и щепок. Оба пошатнулись и подняли руки, прикрывая глаза.

Когда ветер наконец стих, я устало ссутулился – двигать такое количество воздуха потребовало от меня слишком много сил. Вампиры собирались с мыслями и усиленно моргали запорошенными глазами. Их безупречно белые теннисные костюмы изрядно перепачкались и измялись, но, что приятнее всего, их пижонские прически растрепались, и волосы теперь торчали клоками во все стороны.

Они зашипели и съежились в причудливых позах, удерживаемые в них нечеловеческой легкостью. А потом их теннисные костюмы мелькнули белым пятном, и они исчезли.

Я оставался начеку до тех пор, пока окружавший их холод не ослаб. Только тогда я убедился в том, что они действительно ушли, и позволил себе расслабиться. Ну, мне-то показалось, что я просто расслабился, но обычно, когда я расслабляюсь, меня не шатает и мне не приходится упираться посохом в землю, чтобы не упасть. Так я постоял с минуту, ожидая, пока голова моя не перестанет идти кругом.

– Уау. – Сьюзен, нахмурившись, подошла ко мне. – Ну, Гарри, и друзей же ты себе выбираешь.

Я снова пошатнулся.

– Такие друзья мне даром не нужны.

Она подошла ко мне вплотную и спасла мое самолюбие, поднырнув ко мне под руку, словно ища защиты, а на деле помогая опереться на нее.

– Ты как, в порядке?

– Устал немного. Перетрудился за вечер. Должно быть, теряю форму.

– Ты идти-то сможешь?

Я ответил ей улыбкой – боюсь, немного натянутой – и шагнул к лестнице. Мистер, мой серый кот, вылетел откуда-то из темноты и любовно врезался с размаху в мои ноги. Любви в тридцати фунтах живого веса, сами понимаете, предостаточно, и мне пришлось-таки схватиться за Сьюзен, чтобы не упасть.

– Что, Мистер, снова кушал маленьких детей?

Кот мяукнул, скатился по ступеням и царапнул лапой дверь.

– Так что? – спросила Сьюзен. – Вампиры устраивают званый вечер?

Я выудил из кармана плаща ключи, отпер дверь своей берлоги, и Мистер пулей ворвался внутрь. Я закрыл за нами дверь и устало поплелся в гостиную. Огонь в камине догорел, но угли еще тлели, освещая помещение красно-золотым светом. Я вообще, украшая свое жилище, выбирал не столько краски, сколько фактуры. Мне нравятся текстура старого дерева, тяжелые ковры на голых каменных стенах. В мягкие кресла так и хочется опуститься, а по каменному полу накиданы там и здесь ковры всех возможных материалов и узоров, от персидских до индейских.

Сьюзен помогла мне добраться до дивана, на который я и рухнул без сил. Она забрала у меня мои жезл и посох, сморщила носик на исходивший от последнего запах гари и поставила их в угол рядом с тростью-шпагой. Потом вернулась ко мне и опустилась на колени – в ее короткой юбочке это было зрелище хоть куда. Она стащила с меня башмаки, и я блаженно застонал, шевеля пальцами.

– Спасибо, – пробормотал я.

Она выдернула конверт из моих онемелых пальцев.

– Ты свечи можешь достать?

Вместо ответа я застонал.

– Бедный малютка, – фыркнула она. – Тебе просто хочется смотреть, как я прыгаю вокруг тебя в этой юбке.

– Виноват, – вздохнул я.

Она улыбнулась мне и подошла к камину. Бросив в него несколько поленьев из старого жестяного поддона, она ворошила кочергой угли до тех пор, пока тот не разгорелся. Я не держу у себя в квартире электрического освещения. Проводка так часто выходит из строя, что просто нет смысла заменять ее то и дело. Вместо холодильника у меня старомодный ледник – ну, тот, что наполняется льдом. Мне страшно думать о том, что случилось бы, если бы ко мне был проведен газ.

В общем, я живу без отопления – если не считать камина, без горячей воды и электричества. Оборотная сторона моего ремесла. Должен признать, это сильно экономит коммунальные затраты, но бывает чертовски неудобно.

Сьюзен пришлось наклониться к самому огню, чтобы зажечь от него длинную свечу. Оранжевый свет так заиграл на мускулах ее ног, что я при всей своей усталости не в силах был оторвать взгляда.

Сьюзен встала с зажженной свечой в руке и ехидно улыбнулась, глядя на меня.

– Подглядываешь, Гарри!

– Виноват, – снова вздохнул я.

Она зажгла от первой несколько свечей на камине, потом, нахмурившись, разорвала белый конверт.

– Уау! – произнесла она и приблизила приглашение к свету. Написанного я не разобрал, но буквы отсвечивали тем бело-желтым глянцем, который бывает только у настоящего золота. – Предъявитель сего, чародей Гарри Дрезден, и одно сопровождающее лицо по его выбору имеют быть приглашенными на прием… Я думала, таких приглашений больше не рассылают.

– Это же вампиры. Они могут отстать от моды на двести лет и не замечать этого.

– А знаешь, Гарри, – вдруг встрепенулась Сьюзен, похлопав приглашением по запястью, – мне в голову пришла одна мысль.

Мой мозг отчаянно силился стряхнуть оцепенение. В глубине моего сознания прозвенел тревожный звоночек: даже смертельно усталые, мои инстинкты предупреждали меня – Сьюзен что-то замышляет.

– Мм, – промычал я, моргая, чтобы прояснить мысли. – Надеюсь, ты не решила, что присутствие на балу откроет перед тобой широкие возможности?

Глаза ее сияли от возбуждения.

– Ты только подумай, Гарри. Там ведь будут существа, которым несколько сот лет от роду. За полчаса болтовни я наберу столько историй, что мне хватит…

– Уймись, Золушка, – сказал я. – Во-первых, я не собираюсь идти на этот бал. Во-вторых, даже если бы я и пошел, тебя бы я с собой не взял.

Она выпрямила спину и вызывающе уперла руку в бедро.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я поморщился:

– Послушай, Сьюзен. Это же вампиры. Они кушают людей. Ты даже не представляешь себе, как это было бы опасно – мне явиться туда. Или, если уж на то пошло, тебе.

– А как быть с тем, что сказал Кайли? Насчет гарантий безопасности?

– Не слишком-то доверяй ему, – посоветовал я. – Послушай, у этих типов модно кричать о древних законах гостеприимства и этикета, но держатся они исключительно буквы. Никак не духа. Если мне вдруг подадут ядовитых грибочков или кому-нибудь вздумается пострелять из автомата, а я окажусь там единственным смертным, они только состроят скорбную мину. «Надо же, какая жалость! Нам всем ужасно жалко, мы больше не будем, честное слово!»

– Так ты говоришь, они тебя убьют? – недоверчиво спросила Сьюзен.

– У Бьянки ко мне свои счеты, – объяснил я. – Сама она, конечно, вряд ли набросится на меня, чтобы впиться в горло, но запросто может подстроить что-нибудь не столь очевидное. Возможно, именно это она и задумала.

Сьюзен нахмурилась:

– Я видела, как ты устраивал дела и посложнее, чем с теми двоими.

Я устало вздохнул:

– Может, и так. Только к чему рисковать зря?

– Разве ты не понимаешь, что это может значить для меня? – обиделась она. – Гарри, взять хотя бы то видео волка-оборотня…

– Луп-гару, – поправил я.

– Да кем бы он ни был. Десяти секунд записи, которая продержалась всего-то три дня, прежде чем исчезнуть, хватило, чтобы продвинуть меня дальше, чем пять лет беготни. Если бы мне удалось опубликовать настоящие интервью с вампирами…

– Сьюзен, уймись. Ты слишком много читаешь бестселлеров. В настоящей жизни вампир съест тебя прежде, чем ты успеешь нажать на кнопку записи.

– Но я ведь и прежде шла на риск – и ты тоже.

– Я не ищу неприятностей на свою задницу, – возразил я.

Глаза ее возмущенно вспыхнули.

– Черт возьми, Гарри. Сколько мне еще разгребать то, что с тобой случается? Вроде сегодняшнего, когда я собиралась провести вечер с бойфрендом, а вместо этого выкупала его из кутузки?

Ох. Я опустил глаза.

– Сьюзен, поверь мне. Если бы я мог поступить по-другому…

– Это же фантастическая возможность для меня. Другой такой не будет.

Она была права. И она вытаскивала меня из разных неприятностей достаточно часто, чтобы я был перед ней в долгу. Она имела право требовать от меня этого, как бы опасно все это ни было. Она взрослая девушка и могла отвечать за себя. И все-таки, черт подрал, не мог же я так просто кивнуть и с милой улыбкой пустить ее навстречу такой опасности. Лучше попытаться отвлечь ее.

– Нет, – сказал я. – У меня хватает проблем и без того, чтобы бесить Белый Совет.

Глаза ее подозрительно прищурились.

– Что еще за Белый Совет такой? Кайли говорил с тобой, будто это, типа, официальный орган. Это что, вроде их Коллегии Вампиров, только для чародеев, да?

«Один в один, – подумал я. – Сьюзен не добилась бы своего положения, будь она глупа».

– Не совсем, – уклончиво сказал я.

– Ты ужасный лжец, Гарри.

– Белый Совет – это группа самых могущественных мужчин и женщин в мире, Сьюзен. Чародеев. Их капитал заключается в тайнах, и они не любят, когда люди их узнают.

Глаза ее вспыхнули как у гончей, напавшей на свежий след.

– И ты… выходит, ты кто-то вроде их посла?

Я невольно рассмеялся этому замечанию.

– Видит Бог, нет. Но я член Совета. Это вроде как обладатель черного пояса. Знак статуса, уважения. То есть я обладаю правом голоса, а также обязан соблюдать установленные правила.