Текст книги "На хвосте Техас"

– Ну так за чем же дело стало? – ответил Фрэнсис и внезапно швырнул пасынку банку.

Митч поймал ее, но несколько неуклюже – пиво выплеснулось на брюки его костюма за сто пятьдесят долларов. Очень осторожно он поставил банку на голые сосновые доски пола и снова одарил улыбкой Фрэнсиса, который содрогался от смеха.

– Не больно-то ты ловок, коридорный!

– Да, не очень, – согласился Митч, по-прежнему улыбаясь. – Броски у меня получаются лучше.

– Сколько же ты отвалил за этот костюмчик, что на тебе.

– Я сшил его сам, – ответил Митч. – Всю одежду для себя я делаю сам.

– Да ты, коридорный, выходит, толковый малый?

– И ты можешь попытаться сделать то же самое, – предложил Митч. – Хотя бы экономии ради.

– И сколько же ты заколачиваешь за неделю, коридорный?

– Давай махнемся информацией. Сначала ответь, где ты держишь свою маленькую красную шапочку?

– Хм, у меня нет никакой красной шапочки.

– А во что же ты тогда собираешь медяки?

– Собираю мед... что?

– Ну да, те, что люди швыряют тебе за пляски. Или шарманщик не доверяет тебе собирать деньги?

Выругавшись, Фрэнсис вскочил со стула. Но он оказался недостаточно быстрым, потому что прежде, чем понял, что произошло (если понял вообще), Митч угостил его пинком в пах, а когда тот согнулся, заехал коленом в лицо и принялся молотить кулаками в ребра, не обращая внимания на мать, которая с истерическим воплем накинулась на сына.

Он был огорчен, ужасно огорчен, опрометью убегая из дома, что Фрэнсис оказался шутом гороховым и наглым болваном – не причина, чтобы избивать его до полусмерти. Срывая злость на Фрэнсисе, Митч, как он теперь понимал, на самом деле мстил тогда своей матери. Это ее он избрал своей жертвой и ей предназначались побои, от которых пострадал жалкий плясун. Больше он никогда уж не осмелится искать встречи с матерью снова. И Митч решил, что должен как можно скорее покинуть город.

Вернувшись домой, он сообщил Тидди о своем решении и пообещал, что вызовет ее сразу же, как только найдет работу. Тидди заявила, что отправится вместе с ним.

– Мой муженек никуда не должен ехать без своей женушки. – И, помолчав, провозгласила: – Мы отправимся в Форт-Уэрт. Я знаю, что смогу там получить очень хорошую работу. Ту же самую, что сейчас у меня здесь.

– Но как быть со мной? Откуда мне знать, найдется ли там и для меня работа?

– А тебе и незачем работать – я получаю столько, что нам на двоих этого более чем достаточно. Тем более, что тебе все равно придется сидеть с ребенком.

– Ребенок? Дьявольщина, о чем таком ты болтаешь?

Тидди задрала юбку и спустила трусики, обнажив кремового цвета живот. Затем притянула голову Митча и заставила его припасть к нему ухом. И внезапно он что-то уловил – слабый, но ясно ощутимый толчок.

– Убедился? – С сияющими глазами она взглянула на Митча, когда тот отдернул голову. – Восемь месяцев, а почти ничего не заметно! Доктор говорит, что у некоторых женщин так бывает. Еще он сказал, что я смогу работать почти до самых родов.

– Но... но... – Митч в отчаянии всплеснул руками.

– Так что все должно быть просто отлично и идти как по маслу. Мамочка будет работать, а папочка заботиться о ребенке – ребенок непременно должен воспитываться отцом. И у него будет много времени, чтобы с ним играть.

Внезапно Митч взорвался. За кого, черт возьми, она его принимает? Это он должен зарабатывать деньги для семьи, он найдет себе работу, а она будет заботиться о ребенке!

– А я не желаю, – заявила Тидди, и в ее нежном голосе зазвучал металл. – У меня уже есть о ком заботиться. Мой муж – это и есть мой ребенок!

– Ты слышишь меня? – заорал Митч. – Выброси из головы эту чушь: «муженек – женушка, мамочка – папочка». Кончай с этим сюсюканьем! Меня уже начинает тошнить от твоего лепета!

– Не расстраивай свою женушку! – обиделась Тидди.

– Проклятье! – взвыл Митч. – Я же сказал – выкинь это из головы! – И он бросился на кровать.

Помрачнев словно туча, Тидди направилась в ванную. Митч услышал шум воды. Он закусил губу, мучаясь угрызениями совести. О Боже, сначала собственная мать, потом жена! За один день оттолкнуть от себя сразу двух женщин, единственных, которые для него что-то значили! А Тидди еще и беременна! Почти на той стадии, когда вот-вот должна стать матерью. Ему надо бы быть поласковее с нею в такое время, а не проклинать ее и ругаться.

Митч совсем уже было собрался просить прощение, когда Тидди внезапно склонилась над ним и затолкала ему в рот намыленную губку.

Он был настолько ошарашен, что целую секунду даже не мог пошевельнуться. Затем, задыхаясь, давясь тошнотой, отплевываясь, наконец сумел освободиться от Тидди, которая энергично начала промывать ему рот. Митч вскочил на ноги, проклиная все на свете слабым голосом и пуская при этом изо рта кучу мыльных пузырей. Тидди наблюдала за ним с видом убежденного в своей правоте человека и с явным сочувствием.

– Женушка вовсе не хотела этого делать, – сообщила она. – Для мамочки это было намного больней, чем для папочки.

– Да Бога ради, – выдавил Митч вместе с пузырями. – Какого дьявола? Какой же дурой надо быть?..

– Ты бы лучше поостерегся, – предупредила Тидди. – Тебе лучше быть милым муженьком, а то женушка опять вымоет твой ротик.

Глава 7

В баре откуда-то сверху лилась приглушенная музыка. Митч, едва заметно кивнув Рыжей, встал со своего вращающегося стула возле стойки бара.

– Сиди как сидишь, радость моя. Я мигом.

– Митч... – Ее глаза неотрывно следили за высоким сверхэлегантным мужчиной, который предложил им покинуть клуб. – Кто он, Митч?

– Фрэнк Даунинг.

Он поспешно отошел, не дожидаясь, пока Рыжая начнет протестовать. Возле дальней двери Даунинг обернулся, глянув через плечо, и прошел в дверь.

Помещение представляло собой нечто вроде пристройки к бару – место, где можно было размять ноги и побеседовать без помех. Освещение здесь было даже более тусклое, чем снаружи, и сюда не доносилось ни единого звука. Митч заморгал, давая глазам привыкнуть к слабому свету, и начал напряженно вглядываться в наполнявшие комнату тени. Затем послышался щелчок – вспыхнул огонек зажигалки, высветив в полумраке флегматичное бесстрастное лицо Фрэнка Даунинга.

Он сидел за небольшим письменным столом у дальней стены комнаты. Ориентируясь на периодически вспыхивающий огонек сигареты Даунинга, Митч зашагал по глубокому, пушистому ковру, застилавшему пол, к столу и, наконец, молча уселся напротив далласского воротилы.

Даунинг тоже не произнес ни слова. Проходили минуты. Митч зажег сигарету и продолжал ждать. Наконец Даунинг нарушил тишину. Это было нечто вроде фырканья – знак невольного восхищения. Затем вздохнул и стряхнул пепел с сигареты.

– Эта рыжеволосая, – произнес он, – положительно лучшая женщина из виденных мною.

– Да, – с самым невинным видом согласился Митч, – моя сестра весьма привлекательная девушка.

Даунинг опять фыркнул:

– Ты никто, а никто не может иметь никого, и уж тем более такой сестры.

– А посему?..

– А посему можешь купить ей еще выпивки, если хочешь. Можешь угостить обедом и пригласить на несколько танцев, но затем катись отсюда ко всем чертям, как я тебе уже велел. Или, может, ты не расслышал мои слова?

– Почему же, расслышал.

– А я уж было подумал, что нет, – заявил Даунинг. – Еще никто не отваживался околачиваться на том месте, откуда я приказал ему убраться.

– А может, я исключение?

– Эта рыжеволосая, несомненно, женщина с большой буквы, – как бы не слыша Митча, произнес в раздумье Даунинг. – Она, безусловно, заслуживает быть счастливой. – Заявив это, он начал подниматься из-за стола.

Митч поспешно протянул к нему руку, как бы удерживая его на месте.

Митчу было необходимо задержаться в Техасе. За исключением разве что Талсы и Оклахома-Сити, Техас остался единственным тучным пастбищем, где работающий по-крупному игрок-профессионал мог вволю пощипать сочной зеленой травки. Только здесь еще оставались места, где зелень баксов расцветала пышным цветом и можно было не опасаться, что тебе подсунут вместо наличных кредитную карточку или долговую расписку. Здесь любили ощущать в руках деньги, а не чеки. Только в здешних краях еще приходили в шок, когда игрок заявлял, что у него при себе никогда не бывает больше пятидесяти долларов. Здесь, и только здесь, проигравшись дотла, вновь садились играть как ни в чем не бывало. Неугомонность, нетерпение, самоуверенность, вера, что непременно должно повезти, как только минует полоса неудач, – все это делало тут кости такой же популярной игрой, как в других штатах, где деньги появились намного раньше и уже успели осесть на банковских счетах и превратиться в недвижимость, бридж.

Вот такие дела! Митч непременно должен был прокрутить свои операции здесь, в Техасе. Но это исключалось – и Митч боялся даже допустить такую возможность – если он наживет себе врага в лице Даунинга.

– Ладно, – сдался Митч, – хорошо, будь по-твоему, Фрэнк!

Но мне это здорово не по душе.

– Я знал, что деться тебе некуда, – пробормотал Даунинг.

– Я не юнец. Мы всегда с тобой ладили. А сейчас ты хочешь, чтобы я плясал под твою дудку. Почему? Должна же быть причина? Почему тебе так надо, чтобы я отсюда убрался?

– Угости девушку выпивкой, – повторил Даунинг. – Закажи для нее обед. Станцуй несколько раз!

– Кончай эту волынку! – Митч упрямо сдвинул брови. – Я имею право знать. – Он смешался, изучая грозного противника. – Если опасаешься, что я, возможно, попытаюсь перейти тебе дорогу...

– Не будь глупцом! Я и цента не выкину вне моей лавочки.

– Тогда почему? Мы с Рыжей неплохие люди, зачем же обращаться с нами как с грязью?

Даунинг, казалось, не слышал его. Пока Митч пребывал в молчаливом ожидании ответа, он неторопливо раскурил новую сигарету, затянулся и с наслаждением выпустил струйку ароматного дымка. Затем положил сигарету в пепельницу, помешкал и наконец спросил:

– Митч, ты бывал раньше в долине реки Даллас?

– Нет. – Митч недоуменно покачал головой.

Тогда Даунинг неожиданно рассказал, что он родился именно там и это было еще то местечко. И тамошнюю реку иначе как «речушкой», «лужей» и еще «дерьмовым ручьем» старожилы не называли. А все потому, что эта река лучшего и не заслуживала. Глубина ее была такова, что в иных местах ее можно было перейти, не замочив ног. Однако люди в ней купались, коли больше негде, пили из нее воду, окунали в нее своих чертовых младенцев, и некоторые даже тонули. Шлюхи промышляли вовсю, а ублюдков было хоть пруд пруди. Кишмя кишели сволочи, крысы и болезни. Но Фрэнку Даунингу улыбнулась удача – посчастливилось стать жертвой прогресса. Его подобрали на самом дне и вознесли чуть ли не до небес. Благодаря тогдашним реформам его поместили в одну из самых строгих исправительных школ штата и там регулярно кормили. У него была постель на ночь и одежда на каждый день. И за одиннадцать лет учебы он стал полностью соответствовать стандартам Техаса. До тонкостей постиг бесценные науки: как давать и брать взятки, как извлекать незаконные доходы, править железной рукой и играть в азартные игры. А когда Фрэнк покидал школу, сам старший надзиратель дал ему наилучшие рекомендации шефу охранки Далласа...

– Вот откуда я вышел, Митч, – заключил Даунинг. – Только представь мой путь оттуда до Зирсдейлского загородного клуба.

– Да. – Митч кивнул, все еще теряясь в догадках. – История впечатляющая, Фрэнк, и я польщен, что ты мне ее поведал. Но...

– Сейчас я добиваюсь членства в этом клубе.

– Ты – членства?! Так это просто здорово, Фрэнк! Я...

– Это шутка, – невозмутимо перебил его Даунинг. – Это все равно как шлюхе говорить о церкви. Представляешь, что тут поднимется? «Хи-хи, хо-хо, ха-ха, нет, вы только посмотрите, кого мы заполучили в наш клуб!» Пока шутка, а там кто знает? Но я хочу сюда и не могу допустить, чтобы ты или кто другой спутал мне все карты.

Митч поинтересовался, каким же образом он может насыпать ему соль на хвост. И, как ни странно, делец снизошел до объяснения".

– Мы здесь оба по приглашению. Если ты засветишься, то и мне это может выйти боком. Например, кто-то может сказать, что мы работали на пару...

Митч заспорил, доказывая, что у Даунинга здесь уже сложившаяся репутация и ему уже никто и ничто не помешает добиться вступления в члены клуба. Но Даунинг продолжал стоять на своем. Да, у него тут сложившаяся репутация, но с его прошлым лучше не рисковать. Ему стольких трудов стоило подняться! Да, это верно, что Митча никто не знает как шулера. А вдруг да узнают? Верно и то, что Митч не из тех, кого ловят за руку. Но и на старуху бывает проруха.

– Вся штука в том, Митч, что среди всех прочих шансов у тебя всегда есть опасность засыпаться. А раз так, то как знать, не выпадет ли он тебе на этот раз? Поэтому-то я и хочу, чтобы тебя здесь не было как можно скорее. Ты уж не обессудь. – Даунинг кивнул, желчно ухмыльнулся и начал подниматься из-за стола.

Но Митч опять его задержал.

– Не буду темнить, Фрэнк. Рыжая еще не в курсе, но я на мели. Мне нужен куш.

– Да-а? – Даунинг явно ему не поверил. – Раз ты еще не ушел, то позволь тогда мне показать тебе спину.

– Я серьезно, Фрэнк. Мне позарез нужна большая игра.

– Пой, ласточка, пой! – отмахнулся Даунинг. – Тот, кто тебе нужен, только что ушел.

– Кто это?

– Священник. Может, еще догонишь в дверях. Возможно, он тебе посочувствует. Говорят, не может выдержать, когда мужчина плачет. А я бы рад тебя утешить, да сам грешен.

Митч понял, что допустил ошибку, поэтому сразу же изменил тактику.

– Ладно, – засмеялся он, – раз уж я здесь, то хотелось бы хоть глянуть, почем нынче овес? Допустим, я сам и не притронусь к костям, просто поучаствую в игре на равных с другими – глядишь, и выиграю! Это-то ведь никак уж не может тебе повредить, не так ли?

Даунинг смешался. Помимо того, что Митч ему нравился, он считал с прицелом на будущее нелишним, когда это ему ничего не стоило и ни к чему не обязывало, оказывать услуги.

– Ты просишь, чтобы я подключил тебя к игре?

– Нет, не прошу. Хотя, полагаю, тебе хотелось бы понаблюдать за мной...

Даунинг возразил, что ему только не хватает появиться там вместе с Митчем. Но тот не замедлил подъехать с другого бока.

– Что тут такого? Просто зайдем туда все вместе – ты, Рыжая и я. Можешь как ни в чем не бывало беседовать с ней, пока я постою возле стола. Это же не будет означать, что именно ты ввел меня в круг играющих. Тебе тут все знакомы, и мы лишь еще двое из тех, кого ты знаешь.

– Ну... – Даунинг все еще колебался, – пожалуй, сейчас тебе нет смысла привлекать к себе внимание. Во всяком случае, здесь.

– И где бы то ни было тоже!

– Значит, ты только посмотришь на игру? Сам кости бросать не будешь?

Митч пообещал. Они встали. Про себя Митч не мог не улыбнуться. Нынешней ночью он сделает важный шаг – познакомится с теми, кто играет по-крупному. Затем в другую ночь, когда будет точно знать, что Даунинга нет в городе, нанесет сюда еще один визит...

Они дошли уже до двери, и тут Даунинг, внезапно повернувшись к нему, выругался.

– Ну ты, скользкий вьюн! Как я мог так опростоволоситься?

– Да? – поинтересовался Митч с самым невинным видом. – А что стряслось, Фрэнк?

– Да у тебя и в голове-то не было играть. Ты даже не знаешь, где это происходит.

– Мы ведь уже договорились, Фрэнк.

– Ладно! Только следи за собою, Митч! Не сделай так, чтобы этот вечер закончился для тебя раньше времени и не оказался последним в Техасе!

Рыжая увидела, как они задержались возле двери. Она сделала некоторые выводы, окрасив их прежними воспоминаниями о стычке с прожженным аферистом, и окончательный итог размышлений оказался не в пользу Даунинга. Поэтому скорее оскалила зубы, нежели улыбнулась, когда Митч представил их друг другу. Он начал было помогать ей слезть с вращающегося стула возле стойки, но она решительно высвободила свой локоть из его хватки. Его брови слегка приподнялись, в глазах мелькнул насмешливый огонек. Митч знал, что отсутствовал слишком долго, и теперь ему будет нелегко загладить свою вину. Ситуация складывалась не лучшим образом, но пока еще – слава Богу! – не вышла из-под контроля.

Игра шла на третьем этаже. Даунинг подвел их к приватному лифту, и лифтер как бы ненароком оглядел Митча и Рыжую с ног до головы, запечатлев их в своей памяти до мельчайших подробностей. На выходе из кабины их встретил другой мужчина, учтивый, всем напоминающий первого лифтера, разве что немного покрупнее. У него был такой же цепкий, запоминающий взгляд, зоркий, как объектив фотоаппарата.

Цербер открыл дверь на противоположной стороне холла, отступил с поклоном, пропустил их, потом плотно закрыл дверь. Помещение по форме напоминало восьмиугольник и было как бы немного утоплено – от входа в него вели три широкие ступени. Окон никаких не было и в помине. Один угол, расположившись там полукругом, занимал бар с негром-барменом. Продолговатый стол для игры в кости находился на удобном расстоянии от четырех длинных и низких диванов по его сторонам, и все это размещалось посреди комнаты.

Вокруг стола стояло полдюжины людей, причем среди них одна плотная, средних лет женщина. Кивнув своим спутникам, Митч сразу же направился к столу. Даунинг и Рыжая уселись на диване.

Слегка посмеиваясь, делец заговорщически ей подмигнул:

– Как насчет хорошего крепкого напитка, дорогуша? У тебя такой вид, что добрый глоток, пожалуй, не помешает.

– Нет, благодарю. – Рыжая отрицательно покачала головой.

– Почти даром, – продолжал настаивать Даунинг. – Один ласковый взгляд хорошеньких глазок – вот и вся плата.

– Нет!

Она почти не смотрела на галантного дельца, потому что не отрывала глаз от Митча, наблюдая, как тот легко и быстро находит общий язык с людьми, сгрудившимися у стола. Но Даунинг был не из тех, кого можно не замечать. Он продолжал гнуть свою линию и даже ткнул Рыжую локтем. Ей поневоле пришлось переключиться на него.

– ...И знаешь еще, – услышала она, наконец, – я думаю, ты чертовски соблазнительная девица.

– Лихо, папаша! – Рыжая одарила его ледяной улыбкой. – А ты славный одуванчик!

– Сегодня выдался жаркий денек, ведь верно? – продолжал между тем Даунинг. – Я так вспотел, что пришлось мыть ноги.

– Ну надо же, бедняжка! – посочувствовала Рыжая. – И тебе не стало после этого плохо?

– В некотором роде да. Ты ведь знаешь, что я всегда говорю? А говорю я обычно, что вредна не жара, а влажность.

– Даже так? – притворно удивилась Рыжая. – Значит, ты всегда объясняешь, что вредна не жара, а влажность?

– Ну да! Иисусе, это именно то, что я всегда повторяю.

– Ну, тогда тебе лучше записать это для памяти, – предложила Рыжая. – А то не ровен час опять позабудешь и вновь попадешь под душ.

Даунинг кинул на нее подозрительный взгляд и спросил, не подшучивает ли она над ним.

– Держу пари, что так оно и есть. Готов биться об заклад – ты пытаешься высмеять меня или что-то в этом роде!

– Такого интеллигентного джентльмена? Да ни в коем случае! Выкинь эту мысль из головы!

– Тебе не удастся одурачить меня, – мрачно заметил Даунинг. – Сдается мне, ты меня не больно-то жалуешь, не так ли?

Рыжая повернулась к нему, чтобы он мог в полной мере испытать эффект от презрения, горевшего в ее глазах.

– Да, я не люблю тебя, мистер Фрэнк Даунинг, – объявила она. – А если говорить уж совсем честно, терпеть тебя не могу!

– Ну, если честно... – пробормотал Даунинг. – А может, просто ради красного словца? Кому тут говорить о честности?

Рыжая вздрогнула, затем вспыхнула, попыталась изобразить негодование и вдруг захихикала.

– Почему ты... ты...

– Что-нибудь не так, леди? – с невинным видом осведомился Даунинг.

– Определенно не так, – подыграла Рыжая. – Где ты прятался все это время?

– Я? Да нигде. Был здесь, мэм! А вот сейчас сижу рядом.

– Ладно, лучше поздно, чем никогда, – решительно заявила Рыжая. – Давай-ка разомнись и принеси мне чего-нибудь выпить.

Даунинг засмеялся и встал. Он принес им обоим напитки и тарелку с печеньем. Между ними сразу возник оживленный разговор, и Рыжая уже не ощущала прежней неприязни. У нее вдруг появилось к собеседнику чувство симпатии, что часто бывает при встречах, которые плохо начинаются.

Между тем мужчина, стоящий рядом с Митчем, подобрал кости.

Он явно выигрывал в этот вечер, причем по-крупному: карманы его пиджака оттопыривались от денег. Не старик, но уже и не молодой, с преждевременно поседевшими волосами, мужчина выудил полную горсть скомканных купюр и бросил их на стол.

– Видите, четыре, пять, шесть. – Он отсортировал их пальцем. – Семь, семь с половиной. Ставлю на все.

Деньги дождем посыпались на зеленое сукно. Побренчав костями, мужчина заявил, что на его семьдесят пять сотен на столе недостает тысячи.

– Не хватает всего-то десяти сотен. Не заставляйте меня забрать часть моих денег обратно, до того как я их проиграю. – Его глаза обежали лица всех, стоящих у стола, и на миг задержались на Митче. Тут его взгляд смягчился – это было что-то вроде приглашения. – Ну, еще тысячу, всю или хотя бы часть! – Что ж, это всего лишь деньги, – улыбнулся Митч и полез за бумажником.

Кости покатились. Вышла твердая восьмерка. Затем выпали: четверка, шестерка; еще четверка (надо же, другая твердая четверка!), а потом с глухим стуком выпала твердая восьмерка. (Еще одна, подумать только, твердая восьмерка!) Мужчина решил оставить выигрыш на кону – пятнадцать тысяч долларов. На этот раз для покрытия такой суммы не хватало двух тысяч, и Митч их опять поставил.

Кости покатились и легли двумя двойками вверх. Еще одна твердая четверка, между прочим, уже третья за каких-то несколько минут. Для Митча это было своего рода сигналом.

Конечно, могло и не быть никакого подвоха. Неладное можно было бы заподозрить где-нибудь в другом месте, но не здесь.

И все же...

Он проследил последовательность выпадения комбинаций.

Шестерка (четыре-два). Снова шестерка (опять четыре-два)!

Затем твердая девятка! Потом две двойки – твердая четверка. Это и сделало мужчину с поседевшими волосами победителем.

Митч стоял ошеломленный. Он-то знал правду, но отказывался в данных обстоятельствах в нее поверить. Этот человек не мог быть шулером. Все собравшиеся здесь отлично его знали, он был их другом на протяжении долгого времени. Во всяком случае, шулер не мог бы действовать столь прямолинейно и примитивно. Такое полностью исключалось – слишком уж было опасно. Шулер в кости должен полагаться на свое искусство, а не на поддельные фишки, на которых легко попасться.

Между тем преждевременно поседевший мужчина, посмеиваясь, заявил, что готов поставить на тридцать тысяч. Однако в следующий миг, бросив взгляд на Митча, перестал улыбаться и начал действовать: быстро сгреб деньги рукой, в которой держал кости, с трудом втиснул их в уже вздувшийся от прежних выигрышей карман и следующим движением, вынув руку из кармана, выложил кости на стол.

– Передаю кости! – улыбнулся он самым приятным образом Митчу. – Надеюсь, и вам улыбнется моя удача.

– Это никакая не удача, – возразил Митч. – Это фальшивые кости.

– Что? – На лице мужчины появилась растерянная ухмылка. – Мой друг, это не очень хорошая шутка!

Митч кивнул, как бы соглашаясь, и попросил разрешения взглянуть на кости, которыми игрок пользовался.

– Я имею в виду те, что лежат у вас в кармане, те, которые вы подменили, когда запихивали деньги.

Уголком глаза Митч увидел, что Даунинг встал и решительно повел Рыжую к двери. Она с беспокойством оглядывалась через плечо. Конечно, этот явный демарш неприятно поразил Митча – Даунинг как бы давал ему понять, что он свалял большого дурака, но не смог поколебать его решимости.

– Я имею в виду, – продолжал он упорствовать, – что вы выиграли эти деньги с помощью поддельных костей.

– Кто, я? И остальные того же мнения?

Нет, никто из остальных так не думал, и они это ясно дали понять, плотнее придвинувшись к незадачливому игроку и холодно глядя на Митча – этакая группа добропорядочных людей, сплотившаяся против общего врага.

– Можете обыскать меня, если желаете. – Преждевременно поседевший мужчина огляделся вокруг. – Я всегда готов подчиниться требованию друга.

– Не глупи, Джонни! – послышались со всех сторон смущенные возгласы. – Что за чертовщина, Джонни! Мы же здесь все свои!

Поседевшая голова повернулась к Митчу, насмешливые глаза сфокусировались на нем.

– Похоже на то, что вы малость ошиблись, мой друг. Может, чуточку перебрали спиртного?

– Нет здесь никакой ошибки! Сейчас, вот взгляну на кости и...

– За чем же дело стало? Кости на столе.

– Я про те, что лежат в вашем кармане. Хочу взглянуть на них или же забираю обратно свои три тысячи.

– Нет! – твердо возразил тот. – Это вовсе не то, что вы сделаете, вернее, не то, что вам придется сделать!

Митч шагнул к нему. Мужчина отступил назад и принял боевую стойку. Но в этот миг на руке Митча железной хваткой сомкнулись чьи-то пальцы и рывком развернули его в обратную сторону.

Это был тот самый плотный, широкоплечий мужчина, который встретил его и Рыжую на входе в здание клуба. Возможно, метр или старший над прислугой.

– Ну? – спросил он слегка нараспев, с музыкальными интонациями в голосе. – Из-за чего шум?

Митч кратко поведал ему о случившемся. Широкоплечий отрицательно покачал головой.

– Это невозможно, сэр. Да и кто вы такой, чтобы предъявлять подобные обвинения?

– Кто я такой, вам известно, – огрызнулся Митч. – Вы видели мой пригласительный билет.

– Пожалуйста, можно мне взглянуть на него снова?

Митч протянул приглашение. Мужчина пробежал его глазами, разорвал пополам и бросил обрывки на пол.

– Вы здесь нежеланный гость, мистер Корлей! Я настоятельно советую вам незамедлительно покинуть клуб.

– Охотно, только дайте мне еще минуту, – в ярости потребовал Митч. – Что это вообще за место – ваш клуб? Меня здесь надули на целых три тысячи долларов, а вы... Да кто вы такой, чтобы выставлять меня отсюда?

– Никто вас не выставляет, мистер Корлей. Вы сами добились этого, учинив здесь беспорядок.

– Еще посмотрим, что скажет на это управляющий? А сейчас я хочу узнать, как вас зовут!

– Это ваше право. – Широкоплечий согласно кивнул. – Меня зовут Джек Зирсдейл.