Текст книги "Командиры Третьего Рейха"

В ответ на это Модель потребовал, чтобы солдаты Мантойфеля стали на лыжи и атаковали противника, заметив, что дивизия состоит из уроженцев Тюрингии, где все дети в раннем возрасте учатся ходить на лыжах. Мантойфель снова не подчинился, и Модель пригрозил ему военно-полевым судом. Конфронтация закончилась после того, как 7-я дивизия была переведена на переформирование во Францию. Дивизионный командир проследил за тем, чтобы Мантойфель отбыл как можно раньше, с самой первой партией отъезжающих, и таким образом спас его от военно-полевого суда. Позже, находясь на Западном фронте, Мантойфель и Модель забыли свои разногласия и неплохо работали вместе. После войны Мантойфель сказал знаменитому британскому военному историку Б. X. Лидделл Гарту, что «Модель обладал способностями хорошего тактика и лучше разбирался в обороне, чем в наступлении. У него была сноровка в определении того, что войска могли сделать, и того, чего они сделать не могли»[150]150
  В. H. Liddell Hart, The German Generals Talk (New York: William Morrow. 1948) p. 70 (далее цитируемая как «Liddell Hart. German Generals»).


[Закрыть].

Оказавшись во Франции, Мантойфель руководил переформированием своего полка и в июле 1942 года был назначен командиром 7-й панцергренадерской бригады (входившей в 7-ю танковую дивизию). Затем его направили в Северную Африку, куда он прибыл в начале 1943 года. Получив задание удерживать правый (прибрежный) фланг 5-й танковой армии в Тунисе, барон Мантойфель организовал новую дивизию из разрозненных частей, включая 10-й итальянский берсальерский полк, 11-й (витцигский) парашютно-инженерный батальон и барентинский парашютный полк.

Используя эту странную смесь, именуемую не иначе, как «дивизия Мантойфеля», он ошеломил сильно превосходящего его количественно противника и неделями сдерживал натиск французских и англо-американских войск. Эти сражения не прошли для Мантойфеля без последствий. 28 апреля 1943 года, изрядно ослабевший, он упал в обморок прямо на своем КП. Его спешно отправили в военный госпиталь в Бизерте. 1 мая 1943 года Мантойфель получил звание генерал-майора.

Несколько дней спустя его поместили на последний итальянский пароход, отплывавший на Сицилию. Тунисский плацдарм пал. С Сицилии Мантойфель отправился в Рим, а затем в Берлин, где проживала его семья. Перед выпиской Мантойфеля из госпиталя Адольф Гитлер вызвал его в свою ставку в Восточной Пруссии.

Удивленный Мантойфель явился перед фюрером, который поинтересовался желаниями генерала. Мантойфель ответил, что ему хотелось бы командовать 7-й танковой дивизией, и Гитлер согласился. В августе 1943 года Мантойфель оказался в 7-й дивизии и на третий день после своего возвращения на фронт получил осколочные ранения в результате взрыва гранаты. Несмотря на сильную боль, он отказался идти в госпиталь. После перевязки Мантойфель остался на фронте командовать дивизией и в течение следующих четырех недель провел несколько блестящих оборонительных боев. Мантойфель также принял участие в наступлении фельдмаршала фон Манштейна под Киевом в ноябре 1943 года, во время которого 7-я танковая дивизия овладела Житомиром и отбила стратегически важный немецкий склад. За это Мантойфель был награжден Дубовыми Листьями к Рыцарскому кресту[151]151
  Browntow, Panzern Baron, p. 97.


[Закрыть].

Успеха под Житомиром он добился благодаря тому, что разделил своих солдат на малые, автономные, мобильные группы, вонзавшиеся в колонны русских войск и ударявшие по ним с тыла. Подобная тактика полностью привела в замешательство неприятеля.

До Гитлера дошли сведения об успехах Мантойфеля, и он пригласил того на Рождество в свою ставку. Гитлер поздравил генерала и «преподнес» ему в качестве подарка 50 танков. Еще он наградил Мантойфеля тем, что назначил командовать «Великой Германией» – элитной, состоявшей исключительно из добровольцев, до зубов вооруженной танковой дивизией. В довершение ко всему, в феврале 1944 года Мантойфелю был присвоен чин генерал-лейтенанта, он был награжден Мечами к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями.

В течение 1944 года Мантойфель встречался с Гитлером несколько раз, поскольку фюреру пришлись по душе сверхъестественные успехи маленького генерала-пруссака. На генерала производили впечатление магнетическая личность Гитлера и, как говорил своему биографу Альберт Шпеер, «… способность Гитлера разоружать людей одним только взглядом и плавными речами»[152]152
  Интервью с Альбертом Шпеером и Хассо фон Мантойфелем, июнь 1972 года, и последующая переписка.


[Закрыть].

На Мантойфеля произвело впечатление умение Гитлера схватывать суть боевых действий с точки зрения солдата-окопника, а также компетентность фюрера в военной литературе. Он распознал слабость Гитлера в том, что касалось большой стратегии и тактического чутья даже при том, что фюрер обладал склонностью к оригинальности и дерзости. Внешне проявляя такт и почтение, Мантойфель всегда высказывал свою точку зрения, независимо от того, как она могла бы быть воспринята Гитлером.

* * *

Дивизия «Великая Германия» храбро дралась на румынском театре военных действий Восточного фронта в начале 1944 года. И вырвалась в марте из русского окружения, не потеряв ни одного танка.

Красная Армия продолжала наступать, и в апреле дивизия сдерживала большое наступление советских войск под Яссами в Румынии и уничтожила вражеские передовые части, но севернее. В Восточной Пруссии Красная Армия наступала успешно. «Великая Германия» была скоро переброшена туда и собрана под Традсененом, примерно в 25 милях от линии фронта. Из Берлина поступил приказ – немедленно атаковать, причем без артподготовки и разведки. Атака Мантойфеля была для советских войск совершенно неожиданной. Ее успех способствовал стабилизации немецкого фронта. «Великая Германия» потеряла более 80 танков, и взбешенный Гитлер потребовал, чтобы Мантойфель явился в его ставку для объяснения таких ужасных потерь. Лишь на мгновение застигнутый врасплох Мантойфель предоставил фюреру письменный приказ ОКВ, обязывавший его незамедлительно наступать. Прочитав этот приказ, Гитлер вызвал к себе Кейтеля и потребовал от него объяснить, из чего тот исходил, отдавая его. Очевидно, Кейтель решил выполнить то, что, как ему казалось, выражало волю фюрера (Гитлер упомянул, что «Великая Германия» могла бы остановить продвижение русских, перейдя в наступление). Впоследствии фюрер обратил свой гнев и на главу ОКХ, отругав его за отдачу неправильного приказа, основывавшегося просто на малозначительном замечании. По словам Мантойфеля, имели место и другие случаи, когда Кейтель и Йодль, возглавлявший оперативный отдел ОКХ, отдавали приказы самовольно[153]153
  Интервью с Альбертом Шпеером и Хассо фон Мантойфелем.


[Закрыть].

В сентябре 1944 года барона снова вызвали в ставку Гитлера. Однако на этот раз Гитлер встретил его с распростертыми объятиями, присвоил звание генерала танковых войск и вверил командование 5-й танковой армией на Западном фронте.

Новой миссией Мантойфеля стала контратака и сдерживание передвижения 3-й армии США генерала Джорджа Паттона. Мантойфель сдерживал наступление Паттона под Мецем и 17 сентября отбил Люневилль. Затем он получил приказ атаковать части Паттона севернее канала, соединявшего Марну и Рейн. Мантойфель выполнил его вопреки своему желанию, понимая безнадежность такой акции. Генерал-танкист оказался прав: он потерял 50 танков и мало что приобрел.

В ноябре Мантойфель посетил важное совещание-инструктаж, на котором присутствовали фельдмаршал Герд фон Рундштедт, фельдмаршал Модель и генерал-оберст Йодль. Йодль представил присутствующим план арденнского наступления, главной целью которого был захват порта Антверпен. Предполагалось расчленить британские и американские войска и устроить им нечто вроде «второго Дюнкерка». В перспективе ожидался выход Британии из войны. В случае успеха, рассуждал Гитлер, это дало бы время для того, чтобы пополнить обороняющихся на Востоке и противостоять грандиозному советскому наступлению на рейх. Офицеры отнеслись к этому скептически и предложили измененный план, по поводу которого Йодль грубо ответил, что изменений приказов Гитлера не будет.

Наступление было запланировано на декабрь силами 5-й танковой армии Мантойфеля и 6-й танковой армии оберстгруппенфюрера СС Зеппа Дитриха, которые должны были продолжить путь на Антверпен. В интервью, состоявшемся сразу по окончании войны, которое Мантойфель дал Б. X. Лидделл Гарту, он согласился с тем, что воздушно-десантные войска были бы весьма полезны для этой операции. Но после вторжения на Крит в 1941-м, во время которого немецкие парашютисты понесли большие потери, Гитлер относился к воздушно-десантным войскам с большим пренебрежением[154]154
  Liddell Hart, German Generals, p. 274.


[Закрыть].

Хотя план Гитлера оставался без изменений, Мантойфель убедил фюрера позволить ему начать наступление в ночное время, получая дополнительные часы в дневное время, когда его танки достигнут расчищенных под пашню земель в Арденнах. Хотя предполагалось, что штурм возглавит армия Дитриха, успех выпал на долю 5-й танковой армии. Стратегия Мантойфеля, заключавшаяся в независимости подвижных боевых групп, еще раз доказала свою состоятельность, когда подобные группы вклинились глубоко в оборону американских войск, двигаясь в сторону Бастони. В то же время Дитрих, который предпочел наступать на узком участке фронта, увяз в болотах и, вместо того чтобы помогать стремительно наступавшим частям Мантойфеля, упрямо придерживался приказа Гитлера, безрезультатно пытаясь продвинуть вперед свои застрявшие полки.

В конце концов грязь, недостаток топлива, и начавшийся туман, позволявший авиации союзников наносить огромный урон немецким танковым армиям, и быстрое подкрепление американцев обрекли арденнское наступление на поражение. Мантойфель обвинил в этом Йодля, который заверял как его, так и Дитриха, что запасов топлива для наступления имелось в достаточном количестве. Мантойфель возразил, сказав, что Йодль не имеет представления о количестве топлива, необходимого для подобной операции.

Даже несмотря на то что наступление провалилось, в феврале 1945 года Гитлер вызвал блистательного командира танковых войск в свою ставку и наградил его Бриллиантами к Рыцарскому кресту и предложил ему пособие в размере 200 тысяч марок. От денег Мантойфель отказался, потому как считал, что солдату не подобает принимать подобную «награду» за то, что от него требует служебный долг[155]155
  Mellenthine, German Generals, p. 245.


[Закрыть].

В марте 1945 года Мантойфель принял командование 3-й танковой армией, сражавшейся на Восточном фронте. Он упорно удерживал позиции на реке Одер, однако в последних числах апреля приказал отступить и, отдавая отчет, что конец уже близок, снова вспомнив о своих людях, двинулся на запад сдаваться англичанам. 3 мая в местечке Хагенау генерал Хассо фон Мантойфель капитулировал вместе со своей танковой армией перед представителями фельдмаршала сэра Бернарда Лоу Монтгомери. Отступление Мантойфеля явилось еще одним достойным уважения поступком, поскольку в те безумные дни, когда миллионы беженцев, а с ними и солдаты разгромленных воинских частей устремились на Запад, спасаясь от советских войск, он удерживал своих солдат от паники.

Мантойфель был арестован и отправлен в лагерь вместе с другими генералами, где и дал интервью Лидделл Гарту. Когда историк упомянул о тяготах жизни в лагере, Мантойфель с улыбкой ответил: «А могло бы быть еще хуже. Я ожидал, что мы проведем следующую зиму на бесплодном острове или где-нибудь на «корабле, бросившем якорь посреди Атлантики»[156]156
  Liddell Hart, German Generals, p. 214.


[Закрыть].

Именно достойное восхищения чувство юмора помогало Мантойфелю в трудных ситуациях и сблизило его с подчиненными. Тот, кто служил вместе с этим бароном-орденоносцем, нес эту службу с преданным восхищением этим генералом, который, в свою очередь, относился к каждому солдату с большим уважением[157]157
  Интервью с генералом Б. Мюллер-Гиллербрандом, июнь 1972.


[Закрыть].

Мантойфель вел себя спокойно и с достоинством в самых трудных ситуациях. Он последовательно исполнял то, что, по его мнению, являлось основным долгом офицера: заботился о благоденствии подчиненных. Подобную характеристику он оправдал своим поведением во время отступления в составе группировки «Вистула» генерал-полковника Готхарда Хейнрици. Узнав о самовольном отступлении, рассерженный фельдмаршал Кейтель устремился на фронт и набросился на Мантойфеля и Хейнрици. И Мантойфель, и начальник его штаба генерал-майор Буркхарт Мюллер-Хиллебранд впоследствии рассказали об этом автору.

Мантойфель, знавший о желании Кейтеля атаковать, приготовился к худшему. До встречи с шефом ОКВ генерал танковых войск убедился, что его пистолет заряжен, и не убирал руки с кобуры. Затем Мюллер-Хиллебранд приказал нескольким офицерам, вооруженным автоматами, спрятаться за деревьями на перекрестках.

Вскоре появился Кейтель и, постукивая стеком по руке, с сердитым видом направился к Мантойфелю и Хейнрици. Генералы обрисовали ему сложившуюся обстановку, сделав акцент на отчаянной необходимости подкрепления. Кейтель взорвался и выпалил в ответ: «Резервов не осталось!» Ударяя стеком по руке, он приказал им развернуть войска в обратном направлении. Хейнрици и Мантойфель отказались повиноваться. Потеряв над собой контроль, Кейтель закричал: «Вы ответите за это перед историей?». «Мантойфели служат Пруссии уже двести лет и всегда отвечали за свои поступки. Я, Хассо фон Мантойфель, охотно беру на себя ответственность за это».

Кейтелю не удалось запугать Мантойфеля, и он обратил свой гнев на Хейнрици, освободив его от занимаемой должности, а затем уехал на своем штабном автомобиле[158]158
  Mueller. Keitel, p. 287.


[Закрыть].

Мантойфель и Хейнрици просто пожали плечами и продолжили отступать на запад. Мантойфель еще раз продемонстрировал независимость и нежелание поддаваться чьему бы то ни было нажиму.

Остаток 1945-го и начало 1946 года фон Мантойфель провел в различных английских тюрьмах. В марте 1946 года его вернули в Германию, чтобы представить перед Нюрнбергским трибуналом.

Незадолго до Рождества 1946 года он был отпущен на волю, поступил на службу в кельнский банк Оппенхейма и вскоре воссоединился с семьей, находившейся в лагере для беженцев под Гамбургом[159]159
  Brownlow, Panzern Baron, p. 158.


[Закрыть].

Уважение и восхищение окружающих сопровождали Мантойфеля и в его мирной жизни. В 1947 году его избрали в магистрат города Нойс-на-Рейне, а с 1953 по 1957 год он избирался в бундестаг.

Мантойфель был гостем нескольких иностранных военных министерств, включая Пентагон в Вашингтоне, и выступал с лекциями в Вест-Пойнте. Скончался он дома, в Диссене-на-Аммерзее, в 1978 году.

БАРОН ДИПОЛЬД ГЕОРГ ГЕНРИХ ФОН ЛЮТТВИЦ появился на свет в своем родовом поместье в Крумпахе, Восточная Пруссия, 6 декабря 1896 года[160]160
  Большая часть информации о бароне Генрихе фон Люттвице была позаимствована из бумаг покойного Фридриха-Теодора Штауффенберга, часть из которых находится в личном архиве д-ра Митчема.


[Закрыть]. Его предки были солдатами еще со времен появления герцога Генриха Силезского (1321–1388 гг.)

Один из них был в ту пору произведен в рыцари за заслуги в войне с поляками. Таким образом, традиция военной службы глубоко укоренилась в семье Люттвицев на многие столетия. Один из двоюродных братьев Генриха, барон Смило фон Люттвиц, стал генералом танковых войск, командовал на Восточном фронте 9-й армией и закончил карьеру командиром корпуса бундесвера[161]161
  Keilich, Die Generate, p. 212. Смило фон Люттвитц родился в 1895 году (на год раньше Генриха). Он был командующим III корпуса бундесвера в 1958 году.


[Закрыть]. Дед Генриха, генерал-оберст, погиб в сражении под Гравелотом в 1870 году, во время франко-прусской войны. Барон Фридрих Карл фон Люттвиц, отец Генриха, тоже воевал с французами, после чего вышел в отставку в звании гауптмана, вернулся в Крумпах, где вел жизнь типичного прусского юнкера до самой смерти в 1919 году.

Тем временем юный Генрих начал учебу в обычной немецкой школе, где проявил недюжинные способности. Будучи с 8 лет прекрасным наездником, он хотел попасть в имперскую кавалерию. Это желание окрепло, когда разразилась первая мировая война.

Генрих без разрешения отца пошел в армию и в 17-летнем возрасте, в звании рядового, был направлен на Западный фронт.

Мать Генриха, Клара, происходила из другого рода военных – фон Унрухов, имевших огромное влияние в имперской армии. В конце 1914 года в судьбу Генриха вмешался брат, и 4 декабря 1914 года (за два дня до 18-летия) тот стал лейтенантом (без изменения оклада).

Люттвиц закончил краткосрочные офицерские курсы и 18 июня 1915 года получил имперский патент лейтенанта. Его немедленно направили в 48-й пехотный полк, где он получил назначение в тыловые службы. Фридрих фон Штауффенберг предполагал, что фон Люттвиц-старший использовал все свое влияние, чтобы держать сына вдали от опасности. Это весьма похоже на правду, хотя не может быть документально подтверждено. В любом случае лейтенант фон Люттвиц не был удовлетворен своим новым положением и осаждал высокие инстанции бесчисленными рапортами с просьбой отправить его на передовую. Эта «бумажная кампания» не приносила никакого результата. Лишь летом 1917 года Генриха назначили командиром взвода, которым он руководил в кровавых окопных боях в Северной Франции. Люттвиц отличился и получил Железный крест 1-го и 2-го классов, но был серьезно ранен и отправлен для выздоровления в Германию и вплоть до осени 1918 года находился в госпитале. За это время его родители использовали все свои связи, и 2 мая 1918 года Генрих был переведен в 3-й кавалерийский взвод 1-го уланского полка – элитного кавалерийского подразделения.

Георг Генрих фон Люттвиц (1896–1969) – генерал танковых войск, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами

Генерал Людендорф планировал использовать 1-й уланский полк в качестве сил преследования, в случае если его штурмовые войска осуществят решающий прорыв во время летнего наступления 1918 года. Прорыв этот не состоялся, поэтому уланов так никогда и не задействовали. Затем настало время перемирия, Люттвиц отправился в гарнизон в Силезии и приступил к несению службы по поддержанию мира на польской границе. В конце 1919 года Люттвиц был принят в ряды рейхсвера лейтенантом, в 8-й (так его переименовали) кавалерийский полк.

Во время гарнизонной службы Генрих стал ухаживать за Юттой фон Энгельман, привлекательной сестрой своего сослуживца. Свадьба состоялась весной 1920 года в родовом поместье Энгельманов в Пшиборе, Восточная Пруссия. После недолгого медового месяца молодожены возвратились в Крумпах, в поместье Люттвицев, и Генрих вернулся в свой полк.

Этому браку не суждено было стать счастливым. 18 января 1922 года у Ютты родился сын Ханс, однако жизнь с родственниками мужа не приносила ей радости. Весной брак распался, и она вернулась к своим родителям. Генрих фон Люттвиц продолжал служить в захолустном гарнизоне. 1 апреля 1925 года ему было присвоено звание обер-лейтенанта.

В 1926 году командиром полка был назначен оберстлейтенант барон Ганс фон Штейн Кохберг. Офицеры быстро сблизились, и Люттвиц проводил все свое свободное время в обществе Штейна и его дочери (которую тоже звали Ютта), красивой 19-летней девушки, обладавшей талантами пианистки и наездницы. Генрих вскоре влюбился в нее.

Как раз перед своей отставкой, в 1927 году, Штейн устроил зачисление Генриха на курсы старшего штабного состава полкового уровня, организуемые подготовительным офицерским училищем при военном округе. Во время рождественских праздников Люттвиц съездил в Бреслау и подал на развод, получить который в Веймарской республике было несложно. Его женитьба на Ютте фон Штейн состоялась 11 декабря 1928 года, в Обер-Наундорфе, неподалеку от Дрездена. Первого ребенка, девочку, родившуюся 21 июля 1929 года, родители назвали Кристой. Второй (и последний) ребенок, сын Ханс-Юрген, родился в 1932 году.

Люттвиц окончил штабные курсы в начале 1928 года и остался в училище офицером административной службы. Позднее, в апреле 1929 года, обер-лейтенант кавалерии записался на специальные курсы, имевшие целью подготовку офицеров для управления моторизованными формированиями посредством радио. Хотя его любовь к лошадям не уменьшилась, с этого времени Люттвица увлекла концепция «войны моторов». Он стал прилежным учеником оберста Освальда Лютца, первого инспектора моторизованных войск. С одобрения начальства Люттвиц принимал участие в различных экспериментах с применением моторизованных транспортных средств, в которых весьма преуспел. Большую часть следующего года (1929–1930) Люттвиц провел в поездках по Германии, выступал с серией лекций о моторизованных военных средствах. Лишь немногие старшие офицеры были готовы принять новые идеи, и лекционное турне почти не имело успеха.

Однако Люттвиц не сдавался. 1 февраля 1931 года он получил звание ротмистра, а три недели спустя, возглавил курсы по контролю за артиллерийским огнем для моторизованных формирований. После этого его отправили обратно в Ельс-Бриг, где он принял командование 1-м батальоном своего 8-го кавалерийского полка. К этому времени было принято решение моторизовать 1-й батальон (процесс, которым Люттвиц как раз и руководил) одновременно с обучением новой тактике. Люттвиц преуспел в этом трудном задании и был вознагражден за это должностью командира 3-го моторизованного батальона, оснащенного новыми легкими танками PzKw I. 1 января он стал майором и в тот же день был официально переведен в танковые войска.

Несмотря на перевод в бронетанковые войска майор фон Люттвиц по-прежнему оставался блистательным наездником и в 1936 году был назначен руководителем немецкой олимпийской конноспортивной команды. Его эскадрон достойно выступил на Олимпийских играх и завоевал несколько медалей, но в гитлеровской Германии Олимпийские игры не были играми в истинном смысле этого слова. Когда Люттвиц не смог получить труднодостижимой золотой медали, его совершенно неожиданно перевели в штаб 4-го кавалерийского полка в Инстербурге, Восточная Пруссия, в качестве внештатного служащего. В этой неофициальной ссылке он находился целый год. Кто-то в берлинском руководстве некоторое время помнил о его неудачах. Люттвиц обладал кое-чем, что сработало в его пользу: стремительная гитлеровская экспансия и моторизация вермахта требовали большого числа обученных офицеров для управления транспортными средствами и танками, а таких в наличии было не слишком много.

Летом 1937 года Берлин решил моторизовать 4-й кавалерийский полк, и 12 октября барон стал командиром этого полка, входившего в состав 1-й кавалерийской бригады. Когда осуществление программы находилось в самом разгаре, танковая инспекция сочла, что ею должен руководить офицер более высокого чина, и Люттвиц был понижен в должности до командира 1-го батальона.

1 марта 1939 года он получил звание оберстлейтенанта и принял командование 1-м разведывательным батальоном 1-го кавалерийского полка – в тот самый день, когда началась война с Польшей.

Большую ее часть батальон провел в резерве в Кенигсберге – столице Восточной Пруссии. Он догнал бригаду только 14-го сентября, когда снова соединился с 1-м кавалерийским полком у стен Варшавы. Два дня спустя оберстлейтенант фон Люттвиц был ранен, и его пришлось эвакуировать обратно в Кенигсберг для лечения. Его карьера во второй мировой войне началась несколько неудачно, если не сказать хуже.

До конца 1940 года Люттвиц был не в состоянии вернуться к обязанностям командира батальона. Однако в этом назначении большого удовлетворения он не нашел, потому что 1-й разведывательный батальон оставался на Востоке, в то время как другие танковые части покрыли себя славой во время шестинедельного похода во Францию. Люттвиц прохлаждался в Пруссии, занимаясь охотой на лис и совершая конные прогулки по сельской местности.

Он чувствовал себя крайне расстроенным, поскольку был амбициозным и патриотически настроенным офицером, которому больше всего хотелось бросить своих солдат в бой.

Командир 18-й танковой дивизии генерал-майор Вальтер Керинг был тем человеком, который избавил оберстлейтенанта Люттвица от прозябания в глуши. 18-я танковая дивизия была создана ОКХ осенью 1940 года, в ответ на нелогичное требование Гитлера создавать больше танковых дивизий за счет ослабления стрелковых. Так, 101-й пехотный полк был переведен из 14-й пехотной дивизии в 18-ю танковую. Имелись предписания соответствующим образом оснастить его и обучить личный состав, превратив тем самым в моторизованное формирование. Тогда Керинг сделал особый запрос на Люттвица, потому что понимал, что у барона-пруссака был опыт подготовки людей, не умевших обращаться с автотранспортом.

Люттвиц прибыл на базу 101-го полка в Хемнице и с головой погрузился в дела. 3-го января 1941 года, несмотря на то, что он достиг достойных похвалы результатов, ему вдруг приказали вернуться в Кенигсберг в качестве офицера резерва танковых войск под командованием генерала артиллерии Гюнтера фон Фолланд-Бокельберга, командующего военным округом. Вальтер Керинг был разгневан до того, что написал гневное письмо в управление личного состава армии. Это сделали и генералы танковых войск Эрих Хейнер и Хайнц Гудериан. Хотя они были не в состоянии предоставить Люттвицу другой пост, им по меньшей мере удалось перевести его в 1-ю танковую дивизию в качестве внештатного служащего.

Первую неделю после начала операции «Барбаросса» Генрих Люттвиц провел в должности офицера-наблюдателя группы армий «Север». 29 июня 1941 года он получил третий шанс возглавить полк, когда командир 59-го стрелкового полка 20-й танковой дивизии был убит в бою. Люттвица спешно направили в район реки Неман (на центральном участке фронта), где он принял командование 59-м стрелковым полком.

Теперь ему представилась возможность оправдать годы тяжелой работы и подготовки.

6 июля 20-я танковая дивизия начала наступление на Двину. На следующий день Люттвиц взял штурмом Уллу и прорвал оборону советских войск. Продолжая преследовать противника, он обогнал свою дивизию и 10 июля захватил город Витебск, имеющий ключевое значение. Русские понимали, что оставлять этот город в руках немцев нельзя, поэтому они перебросили сюда резервы и осуществили серию мощных контратак. Люттвиц окружил свой полк проволочными заграждениями и удерживал позиции до тех пор, пока через два дня не прибыла остальная часть дивизии. Красная Армия отступила к Велижу. Полк находился в боях почти постоянно и в конце концов, продвигаясь вперед, приблизился к Москве, от которой его отделяли уже лишь 60 миль.

1 октября 1940 года Люттвиц получил звание оберста. Этого чина он ждал с 1-го ноября 1940 года. 20 декабря 1941 года его наградили Германским Золотым крестом.

В это время Сталин начал зимнее (1941–1942 гг.) контрнаступление. В ужасных погодных условиях 59-й стрелковый полк был оттеснен неприятелем восточное Десны – Оки. Эту позицию он удерживал до наступления весенней распутицы, которая в значительной степени приостановила ведение военный действий.

20-ю танковую дивизию отвели к Брянску для отдыха и переформирования. Барон фон Люттвиц и его оставшиеся в живых офицеры добросовестно трудились над тем, чтобы внедрить зеленое, необстрелянное пополнение в состав полка. Они были весьма обрадованы тем, что оказались в состоянии снабдить 1-й батальон новыми полугусеничными бронетранспортерами. Переформирование было закончено в конце апреля, как раз в то время, когда дивизия была передислоцирована на Орловский выступ, где ее миссия заключалась в том, чтобы пригвоздить к земле советские резервы и постараться убедить советское верховное командование в том, что немецкое наступление лета 1942 года начнется в направлении Москвы, а не своей истинной цели – кавказской нефти и Сталинграду. Люттвиц руководил боевой группой и в тяжелых боях захватил город Ливны.

27 мая он был награжден Рыцарским крестом, а 8 июня назначен командиром 20-й стрелковой бригады, состоявшей из 59-го и 101-го стрелковых полков. О Люттвице той поры его дивизионный командир, генерал-майор Риттер Вильгельм фон Том, будущий командир Африканского корпуса во втором сражении при Эль-Аламейне, писал: «Настоящий, образцовый солдат, амбициозный, иногда даже больше необходимого критичный, он имел за плечами богатый боевой опыт и сам вступил в бой на передовой. Профессиональный солдат, способный импровизировать, вежливый со всеми, он ведет своих людей за собой силой личного примера и прекрасно относится к ним»[162]162
  John Elsenhower, The Bitter Woods (New York: G. P. Putnam’s Sons, 1969). 16ff.


[Закрыть].

Через три недели после того, как Люттвиц принял командование бригадой, фон Тома отозвали в Берлин для нового назначения. На его место пришел генерал-майор Вальтер Дюверт, который только что оправился от нервного истощения, вызванного зимними боями, когда он командовал 13-й танковой дивизией.

Яростные атаки немцев вызвали желаемую реакцию русских – введение резервов в контратаки на участке Орел-Ока-Ливны и в других местах.

В конце июля оберст Люттвиц обходил свои передовые позиции к востоку от Ливен и попал под сильный обстрел. Он был серьезно ранен и следующие три недели провел в госпитале в Брянске. В строй Люттвиц вернулся 20 августа, к тому времени, когда советское командование поняло, что настоящая цель немецкого наступления находилась южнее. Оставшуюся часть 1942 года он провел на относительно спокойном участке Воронеж-Ливны.

Тем временем оказалось, что неудачливый генерал Дюверт не полностью оправился от нервного потрясения, и его пришлось отправлять в Германию для дальнейшего лечения[163]163
  Тем не менее, Вальтер Дюверт получил звание генерал-лейтенанта 1 января 1943 года. 1 июня 1943 года его назначили командующим 265-й пехотной дивизией, дислоцированной в то время в оккупированной Франции. Этот пост он занимал более года, однако в июле 1944-го был смещен. Не получив более назначений, Дюверт отправился в отставку в ноябре 1944 года. В конце пятидесятых он еще проживал в Бад-Болле («Keilich. Die Generale»). p. 76.


[Закрыть]. 10 октября Люттвица назначили исполняющим обязанности командира дивизии.

Зима уже перевалила за вторую половину, 6-я армия попала в окружение под Сталинградом, и становилось очевидно, что Дюверт не сможет вернуться к исполнению своих служебных обязанностей. В результате 1 декабря Генрих фон Люттвиц получил звание генерал-майора и был утвержден, уже на постоянной основе, командиром 20-й танковой дивизии.

5 января 1943 года дивизия была переведена в Орел, где получила задание прикрывать этот важный центр снабжения. С задачей Люттвиц прекрасно справился, несмотря на ожесточенные атаки советских войск. После того как мартовская распутица снова затормозила военные действия, 20-ю танковую отозвали в Брянск для очередного краткосрочного переформирования.

4 мая, когда дивизия готовилась вернуться на передовую, Люттвицу было приказано передать командование генерал-майору Мортимеру фон Кесселю и явиться для доклада в Берлин. Здесь начальник штаба Верховного Командования генерал Курт Цейтцлер назначил его в специальный штаб, который формировался с целью руководства испытаниями новых танков, подготавливаемых для нового похода на Россию.

К этому времени генерал Хайнц Гудериан был назначен главным инспектором танковых войск (пост, который Гитлер сделал независимым от ОКХ).

Люттвиц и другие специалисты по штабу чувствовали, что их миссия была бесполезной, поскольку они дублировали действия людей Гудериана, но они сделали серьезное усилие, предупредив Цейтцлера (а через него и Гитлера) о том, что новые танки «Пантера» и «Фердинанд» имеют много дефектов и на них не следует серьезно полагаться в предстоящем Курском сражении. И Гудериан, и фельдмаршал фон Манштейн одобрили эти рапорты, но их одобрение так и не возымело действия. 1 июня Люттвицу было присвоено звание генерал-лейтенанта.