Текст книги "Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3"

[231] Великое Ничто

– Поскольку воспоминания ты сохранил, ты должен помнить, что уже встречался с Вечным судиёй, – заметила Шу Э, подходя к Ху Фэйциню ближе.

Ху Фэйцинь помнил. Ещё бы ему не помнить, когда он после этой встречи превратился в шелудивого лиса! Шу Э фыркнула. Ху Фэйцинь поглядел на неё с подозрением. Мысли она, что ли, читает? Мысли читать Шу Э не умела, но невольно подумала о том же самом, что и Ху Фэйцинь, потому и не сдержала смешка.

– Ты ведь знаешь, где моя цзецзе, – сказал Ху Фэйцинь, сверля её взглядом, – просто не хочешь отвечать.

– Об этом тебе следует говорить с Вечным судиёй, а не со мной, – возразила Шу Э, делая вид, что ничегошеньки не знает. Разумеется, она знала.

Ху Фэйцинь прикусил нижнюю губу:

– Тогда отведи меня к нему.

– Именно это я и собираюсь сделать, – кивнула Шу Э и взяла Ху Фэйциня за запястье.

Ху Фэйцинь вздрогнул от этого прикосновения. Оно было ни на что не похоже. Когда смеркается и тени падают на тебя, истончая последние солнечные блики, – вот точно такое же ощущение было и сейчас. Ху Фэйциню даже показалось, что он начинает выцветать и становиться серым, как посмертие вокруг. Но это был лишь обман восприятия.

Их обоих окутали поднявшиеся с земли тени, бесплотные, чуть отдающие запахом ночи, а когда рассеялись, то Ху Фэйцинь вскрикнул и невольно зажал глаза ладонью. Его ослепило буйство красок, в которое они угодили.

– О, прости, – искренне сказала Шу Э, – я забыла предупредить, чтобы ты закрыл глаза или хотя бы прищурился.

Глаза Ху Фэйциня заслезились, словно в них плеснули солёным кипятком, да ещё и песка подбавили. Великое Ничто благоухало и сияло, как не сиял даже Небесный дворец.

– Что это? Почему так? – болезненно морщась, выговорил Ху Фэйцинь. – Что это за цветовые всплески?

– А, у владыки хорошее настроение. Ничего, сейчас твои глаза привыкнут. Поначалу всегда так.

Ху Фэйцинь был потрясён. Великое Ничто в его представлении было… ничем. Он нисколько не ожидал увидеть сливы в цвету, сочные изумрудные травы и пёстрый ковёр из цветов, названия которых не знала ни одна живая душа. Небо было девственно чистым, без единого облачка, и сияло лазурью. Выложенные разноцветными камешками дорожки и тропинки образовывали сложную сеть, сходящуюся у дворца, крыша которого была из золотых черепиц, а стены – из белого мраморного камня, расписанного цветной тушью.

Прямо посреди двора стоял заваленный свитками и бамбуковыми табличками стол, за которым сидел, небрежно развалившись и качаясь на стуле, мужчина с коротко стриженными волосами, причём создавалось впечатление, что отхватили их как попало. Одеяние его было белое, как и у Шу Э, но очень небрежно завязанное. Ярко выделялись на бледном лице подведённые красным глаза и алый рот.

Ху Фэйцинь подумал, что это кто-то из канцелярии, быть может – выдаёт пропуска к Вечному судии. В Небесном дворце была канцелярия, так что Ху Фэйцинь имел представление о бюрократии.

Юн Гуань поглядел на них. Его красивые брови вздёрнулись вверх.

– Что это такое? – спросил он удивлённо.

Шу Э поглядела на Ху Фэйциня и ответила:

– По-моему, это бог. А вам что показалось?

Юн Гуань встал из-за стола, подошёл, не без интереса, но и не без раздражения разглядывая Ху Фэйциня.

– Этого мне ещё только не хватало… – пробормотал он.

Шу Э многозначительно на него посмотрела, но никак это не прокомментировала.

– Я хочу поговорить с Вечным судиёй, – сказал Ху Фэйцинь, хмурясь. Ему не нравилось, что его разглядывают, как диковинную зверушку.

Юн Гуань вскинул брови ещё выше и заметил:

– Ты уже говоришь.

По ощущениям Ху Фэйциня, его лицо в этот момент начало стремительно глупеть.

Юн Гуань расхохотался:

– А, я совершенно точно знаю, о чём ты подумал!

– Это всё потому, что вы тогда использовали личину, – сердито сказала Шу Э. – Только вводите людей в заблуждение!

– Кто бы говорил, – непередаваемым тоном сказал Юн Гуань и ненадолго превратился в старика, каким представился Господину-с-горы. – Это чтобы ты не сомневался в моих словах, – объяснил он Ху Фэйциню. – Я Вечный судия.

– И зачем прикидываться тем, кем не являешься? – проговорил Ху Фэйцинь, справившись с изумлением. – Люди считают, что Вечный судия – дряхлый старец.

Юн Гуань приложил палец к губам, точно хотел отправить воздушный поцелуй.

– О, мне жизненно необходимо притворяться кем-то ещё. Чтобы не помереть со скуки в этом треклятом месте.

Шу Э закатила глаза. Уж чем-чем, а скукой-то в Великом Ничто и не пахло. С таким-то владыкой.

[232] Юн Гуань испытывает Ху Фэйциня

– Что-что? – переспросил Юн Гуань и приложил ладонь к уху.

Ху Фэйцинь нахмурился и повторил:

– Моя сестра, Хуашэнь-хоу, умерла. Я пришёл за ней.

– У богов странное чувство юмора.

– Я не шучу! Я хочу забрать душу сестры и…

Юн Гуань засмеялся. Смех прозвучал почти зловеще, тем более что глаза Вечного судии оставались серьёзными.

– Все всегда чего-то хотят, но не все и не всегда получают, – ответил он сентенцией из древнего трактата. – Если душа переступила Грань миров, она уже не сможет вернуться в мир, в котором пребывала до этого. Шэнь-цзы лишила себя жизни. Её больше нет… и никогда не будет.

Ху Фэйцинь скрипнул зубами. В это он верить отказывался.

Юн Гуань легонько тронул подбородок:

– Допустим – чисто гипотетически – было бы возможно вернуть чью-то душу, но при условии, что придётся заплатить некую цену, что бы ты сделал?

– Владыка! – недовольно сказал Шу Э.

– Что я должен сделать? – немедленно спросил Ху Фэйцинь.

– Ничего. Я мог бы велеть тебе отрубить руку, или вырезать глаз, или потребовать душу, но это ничего не изменило бы. Я мог бы предложить равноценный обмен – единственная лазейка в законе трёх миров, но и она не сработала бы.

– Что за равноценный обмен? – не понял Ху Фэйцинь.

– Обменять тебя на твою сестру, – пояснил Юн Гуань, – она бы вернулась, а ты остался. Пожалуй, с кем-то другим это сработало бы, но не с тобой.

– Почему? – стиснул зубы Ху Фэйцинь.

– Во-вторых, ты бог, – пожал плечами Юн Гуань.

Это прозвучало нелепо. Ху Фэйцинь несколько растерялся. «Во-вторых» подразумевало, что было ещё и «во-первых», но Юн Гуань ничего подобного не говорил.

– И что с того, что я бог? – спросил Ху Фэйцинь.

– Ты ведь не думаешь, что боги всемогущи? – фыркнул Юн Гуань. – Нет, Цинь-цзы, это не так. Всё на свете подчиняется законам Великого Ничто: живое – к живым, мёртвое – к мёртвым. Возьми. – Он перебросил Ху Фэйциню очень тонкий кинжал, похожий на стебель травы. – Порежь ладонь, к примеру, а если хочешь, то можешь проткнуть себе живот, как ты уже делал на Небесах, или даже перерезать себе горло. Прольёшь немного крови и убедишься, что я прав.

Ху Фэйцинь нахмурился. Юн Гуань явно над ним насмехался. Он поглядел на кинжал в своей руке. Веса его он не ощущал. Ху Фэйцинь крепко сжал его в ладони, другой рукой взялся за рукоять и дёрнул в сторону. Длинная глубокая прорезь осталась на ладони, но боли он не почувствовал. Ху Фэйцинь полагал, что брызнет кровь, зальёт ладонь… Кровь появилась, действительно, залила ладонь и стала подниматься вверх маленькими сферическими капельками крови – падала вверх, так это выглядело. Длилось это всего пару секунд, потом кровь стремительно втянулась обратно в ладонь, прорезь заросла и пропала, словно он и не ранил себя кинжалом. Ху Фэйцинь изумлённо уставился на ладонь.

– Я же говорил, – кивнул Юн Гуань. – Это Великое Ничто, здесь нет времени как такового. Оно есть и нет. Ты ранил себя и не ранил одновременно. Ты ничего не сможешь здесь оставить и не сможешь здесь остаться. И ничего не сможешь отсюда забрать. Сорви какой-нибудь цветок, и убедишься, что я прав.

Ху Фэйцинь машинально наклонился, оторвал какую-то травяную метёлку. Она рассыпалась в его пальцах в ничто и тут же отросла снова на прежнем месте. Сколько бы раз он ни срывал её, это повторялось.

– Как я и говорил, – повторил в который раз Юн Гуань.

– А что «во-первых»? – спохватился Ху Фэйцинь.

На какой-то момент ему показалось, что Вечный судия попросту пытается его заговорить, чтобы он забыл, для чего сюда пришёл.

– Я думал, это и так понятно, – удивился Юн Гуань. – На тебе метка демона, а я не хочу иметь дело с одержимым демоном. У меня и без того проблем хватает, чтобы разбираться ещё и с этим! Ты ведь знаешь, что означает метка демона, так? Он тебя отыщет…

– …даже через тысячу перерождений, – машинально докончил Ху Фэйцинь.

– Верно, – кивнул Юн Гуань, – и я нисколько не сомневаюсь, что, оставь я тебя здесь, он отыскал бы способ сюда прорваться – сюда или куда угодно. Схлестнуться с одержимым демоном – ну уж нет, благодарю покорно!

– Метка демона… – повторил Ху Фэйцинь.

– Хочешь на неё взглянуть? – поинтересовался Юн Гуань. – Вряд ли ты её видишь на себе, так?

– Владыка, – недовольно сказала Шу Э, – все проблемы на свою голову вы накликали сами. Вам ещё мало? Так не полагается. Метка ставится не для того, на кого она ставится, а в качестве предупреждения остальным. Предполагается, что тот, на ком она оставлена, не должен её видеть или даже знать о ней.

– Но он уже о ней и без меня знает, – возразил Юн Гуань. – Бог велел показать ему метку, как я могу отказать?

– По-моему, он ничего не велел, – нахмурилась Шу Э.

– Ты просто не расслышала, – возразил Вечный судия.

Шу Э вздохнула и закрыла лицо ладонью. И угораздило же иметь такого начальника! Она вытянула руку вперёд, из её ладони проросла тень, завилась папоротниковыми спиралями и образовала узорчатый диск.

– Это… это зеркало? – поразился Ху Фэйцинь. – Небесное зеркало?

Выглядело оно именно так, но Шу Э покачала головой:

– Это Зеркало теней. В нём отражаются проклятия. Метка ведь тоже своеобразное проклятие, хоть и не причиняет вреда тому, на кого она нанесена, – скорее, тому, кто нанёс. Связь очень прочна, её не разорвать даже смертью. А теперь она ещё скреплена и ритуалом Девяти клятв.

Ху Фэйцинь взглянул в Зеркало теней и отшатнулся. Призрачный лис над его головой выглядел очень свирепо и вглядывался пустыми глазницами в невидимого врага, посмевшего посягнуть на чужое. Одна когтистая лапа его закрывала нижнюю половину лица Ху Фэйциня, другая была сверху, точно держала над его головой невидимую корону.

– Можешь считать, что пришёл сюда не зря, – миролюбиво сказал Юн Гуань. – Ты бы никогда её не увидел, даже в зеркале Чжэньли.

[233] Законы трёх миров

– Пожалуй, – сказал Юн Гуань раздумчиво, – я мог бы позволить тебе встретиться с сестрой. Я знаю, ты бы отдал всё на свете, чтобы вернуть её. Я хочу поощрить твою верность. Ты встретишься с ней, Цинь-цзы. Ты даже можешь попробовать забрать её отсюда, я не стану вмешиваться. Но всё же, – добавил он, заметив, как загорелись глаза Ху Фэйциня, – этого никогда не произойдёт. Шу Э, проводи его к Шэнь-цзы.

– Вы уверены? – спросила Шу Э, пристально глядя на Вечного судию.

– Уверен, – улыбнулся Юн Гуань.

Шу Э опять вздохнула и дёрнула Ху Фэйциня за рукав:

– Идём, сяньшэн.

– Почему он так её назвал? Это… имя цзецзе в посмертии? – выдавил Ху Фэйцинь.

– А? – удивилась Шу Э. – Какое ещё имя в посмертии? Это простая вежливость: фамилий у императорских детей нет, а только по имени называть не подобает, так? Тебя вряд ли порадовало бы, если бы Владыка назвал тебя Тайцзы, верно? Шэнь-мэй[7]7
  Шэнь-мэй – младшая сестра Шэнь.


[Закрыть], я думаю, тоже не обрадовалась бы, если бы владыка продолжал звать её хоу.

– Шэнь-мэй? – вскинулся Ху Фэйцинь. Ему показалось, что это фамильярное обращение, недостойное Второй принцессы.

Шу Э засмеялась, ничего не объясняя. Она вспомнила реакцию Хуашэнь-хоу, когда она назвала её так. Небесное зрение Второй принцессы позволяло ей видеть самую суть вещей, и она, разглядев истинный возраст Шу Э, пробормотала: «С такой разницей в возрасте уж скорее прабабка, чем шицзе».

Шу Э повела Ху Фэйциня по дворцовой террасе. Тот озадаченно трогал ярко раскрашенные опоры, держащие крышу, когда они проходили мимо них, и стены дворцовых покоев. То, что он принял за белый мрамор, вообще не было камнем. Ху Фэйциню показалось, что дворец соткан из очень плотных духовных сил неизвестного происхождения. Он чуть нахмурился. Кем вообще был Вечный судия? Богом? Демоном? Тенью? Он покосился на Шу Э. Повелитель теней? Но она нисколько не похожа на тень. Сколько ещё Ху Фэйцинь не знал об окружающих его мирах!

– Вечное Ничто создано Владыкой миров, – сказала Шу Э, словно бы догадавшись о его мыслях. – Владыка, Вечный судия, часть этого мира – как корень лозы. Распуститься цветам или вырасти шипам на лозе – зависит от его настроения, но и он подчиняется законам трёх миров.

Говоря это, Шу Э чуть нахмурилась. Посвящать Ху Фэйциня в то, что Юн Гуань далеко не всегда подчиняется упомянутым законам, она не собиралась. Не стоит давать ему ложную надежду. Ху Фэйцинь и так воодушевлён оговоркой Вечного судии. Безответственный владыка!

– А ведь миров наверняка больше, – заметил Ху Фэйцинь.

– У них собственные законы, – кивнула Шу Э. – Мир небожителей, мир демонов и мир смертных подчиняются законам Великого Ничто.

Ху Фэйцинь полагал, что дела обстоят сложнее, чем говорит Шу Э.

«Ни один из законов не абсолютен», – подумал он, исходя из собственного опыта.

– Но он не станет мешать мне, как и обещал, если я заберу цзецзе из этого мира? – спросил Ху Фэйцинь, хмурясь.

– Не станет, – подтвердила Шу Э и подумала: «Не станет, потому что ты не сможешь забрать Шэнь-мэй, будь ты хоть трижды богом». – Сюда, сяньшэн.

Она сошла с террасы, идя прямо по засыпанному белым песком и мелкими камешками двору. Ху Фэйцинь заметил, что Шу Э не оставляет следов. Сам он следы оставлял, но они тут же пропадали, потому что песок двигался и всасывал их в себя, а камешки наползали сверху.

«Как живые», – невольно поёжился Ху Фэйцинь.

Привела его Шу Э к отдельно стоящему павильону, небольшому, но очень красивому, окружённому цветущими деревьями, сливами и персиками, стены которого были обвиты диким виноградом, а перед крыльцом был разбит цветник. Сосредоточие цвета здесь было особенно мощным, Ху Фэйциню пришлось ненадолго прикрыть глаза, чтобы привыкнуть.

Шу Э легко взбежала по ступеням на крыльцо, поманила Ху Фэйциня за собой к дверям, которые были приоткрыты. Ху Фэйцинь шагнул вперёд с сильно бьющимся сердцем…

[234] Долгожданное воссоединение

Ху Фэйцинь взошёл на крыльцо следом за Шу Э и увидел Вторую принцессу. Та сидела за низким столом, заваленным свитками, и сосредоточенно разглядывала один из них, держа его перед собой на вытянутых руках. Выглядела она практически так же, как и в их последнюю встречу, но… что-то изменилось, вот только понять бы, что именно.

Шэнь-цзы, как её теперь называли, была одета в точно такое же белое одеяние, какое было на Юн Гуане и Шу Э, с той разницей, что самая верхняя накидка была из золотых кружев и делала его рукава похожими на крылья бабочки. Волосы, которые Вторая принцесса обычно носила распущенными, были забраны в высокий хвост, скреплённый несколькими шпильками и лентами, и затянуты так туго, что внешние углы глаз её несколько вытянулись.

Не считая траурной одежды – траурной её можно было назвать с большой натяжкой, – Шэнь-цзы нисколько не походила на мертвеца или на те души, которые Ху Фэйцинь видел у моста Найхэ. На щеках старшей сестры даже был румянец, и это поразило Ху Фэйциня больше всего: Хуашэнь-хоу всегда была бледной, здоровье у неё было слабое, а эта новая Хуашэнь-хоу… Шэнь-цзы, как её теперь называли… У неё был цветущий вид. Не считая лёгких теней под нижними веками и неестественного пурпурного цвета набрякших кровью губ.

– Шэнь-мэй, – позвала Шу Э, останавливаясь у порога, но не входя.

Шэнь-цзы её не услышала. Ху Фэйцинь невольно улыбнулся. В этом его сестра не изменилась: если она был увлечена какой-то книгой, ничто не могло её отвлечь. Сама Вторая принцесса даже шутила: для этого необходимо, чтобы волосы на её голове вспыхнули, не меньше. Ху Фэйцинь испытал некоторое облегчение, увидев, что даже в посмертии старшая сестра не изменила своим привычкам. Это обнадёживало.

Ху Фэйцинь облизнул внезапно пересохшие губы и позвал:

– Цзецзе?

Шэнь-цзы вздрогнула, подняла глаза от свитка. Пару мгновений она глядела на Ху Фэйциня странным взглядом, точно не узнавая или не веря своим глазам, потом пальцы её разжались, свиток грохнулся на стол, Вторая принцесса вскочила на ноги. Её дальнейшая реакция Ху Фэйциня озадачила, он решил, что сестра не в себе.

Шэнь-цзы накрыла рот ладонью и застонала:

– О нет, А-Цинь… нет-нет-нет… нет… А-Цинь, нет…

Ху Фэйцинь беспокойно повернулся к Шу Э. Быть может, посмертие отразилось на рассудке Второй принцессы? Шу Э вздохнула, как человек, который смертельно устал, перешагнула через порог и, взяв Шэнь-цзы за руку, подвела к Ху Фэйциню. Ноги Второй принцессы подкашивались.

– Просто дотронься до него, – сказала Шу Э и силой заставила Шэнь-цзы положить ладонь на локоть Ху Фэйциня.

С лицом Шэнь-цзы произошла мгновенная метаморфоза. Глаза её вспыхнули, наполнились светом жизни и слезами. Она порывисто схватила младшего брата за плечи и прижала к себе, простонав:

– Ты жив! Ты жив, А-Цинь! Хвала Небесам, ты жив!

Ху Фэйцинь сообразил, что сестра приняла его за мёртвого. В самом деле, как ещё люди могли оказываться в Великом Ничто, если не умерев?

– Я живой, цзецзе, – поспешно сказал Ху Фэйцинь, – я живой, живее не бывает.

Шэнь-цзы отстранилась, поглядела на него, погладила по щеке, потом привычным жестом прижалась лбом к его лбу, удерживая Ху Фэйциня за затылок. Ху Фэйцинь выдохнул, закрыл глаза. Как же ему этого не хватало! Но аура старшей сестры изменилась, он это почувствовал. Природа духовных сил осталась прежней, но лишилась запаха небожителей. Впрочем, от неё и запаха смерти не исходило. От неё веяло свежестью ночи. Кем или чем стала Хуашэнь-хоу? Но небожителем она точно уже не была.

– Цзецзе, – сдавленно сказал Ху Фэйцинь, чувствуя, что глаза его отяжелели слезами.

Шу Э тактично кашлянула и указала рукой на горящую палочку благовоний:

– Я вернусь, когда она догорит. Полагаю, к тому времени…

Договаривать она не стала, бросила быстрый взгляд на них, с удивлением подмечая, насколько они похожи, поклонилась и вышла, аккуратно притворив дверь.

– А-Цинь, – сказала Шэнь-цзы, заставляя младшего брата сесть, – как ты сюда попал?

– Ох, цзецзе, – выдохнул Ху Фэйцинь, не выпуская её руки, – столько всего случилось… Матушка… я…

Он сделал над собой усилие и невнятно, но всё же смог рассказать старшей сестре о том, что случилось с богиней небесных зеркал и с ним самим после её смерти. Губы Шэнь-цзы дрогнули, она поспешно прикусила нижнюю, чтобы сдержать слёзы. Новость о том, что Ху Фэйцинь стал новым богом небесных зеркал, её встревожила.

– Отец об этом знает? – отрывисто спросила она.

Ху Фэйцинь помотал головой. Становление богом произошло в мире демонов, скрытом от Небесного взора.

– Цзецзе, – с жаром сказал Ху Фэйцинь, тиская её руку, – я пришёл за тобой. Я заберу тебя отсюда.

– А-Цинь…

– Если я не смогу вернуть твоё настоящее тело, мы воссоздадим его с помощью духовной сферы. Я уже пробовал, у меня получилось.

– А-Цинь.

– Мне позволили забрать тебя, цзецзе. Идём скорее! – Ху Фэйцинь вскочил на ноги, потянул старшую сестру за руку.

– А-Цинь, – сказала Шэнь-цзы, не трогаясь с места, – я не могу вернуться. Уже не могу.

Ху Фэйцинь застыл на мгновение, потом воскликнул яростно:

– Почему?

Шэнь-цзы слабо улыбнулась. Что она могла ему сказать? Но это нужно было сделать, чтобы он отказался от мысли вернуть её в мир живых. Сплетая и респлетая пальцы, с трудом подбирая слова, Шэнь-цзы повела свой рассказ о том, что произошло на Небесах после «ошеломительного низвержения» Ху Фэйциня и Лао Луна и как она оказалась в Великом Ничто.

[235] Вечный судия и буйство красок

Шу Э с подозрением огляделась. Вечное Ничто со времени «подклада лисы» несколько потускнело, но ещё не полностью выцвело, а значит, скука к Вечному судии покуда не вернулась.

– Что на этот раз, владыка? – осторожно спросила Шу Э.

Юн Гуань выглядел непривычно оживлённым, а ничего хорошего это не сулило.

– Удивляюсь, как мне это раньше в голову не пришло! – сказал Юн Гуань, деловито потирая руки. – Шу Э, я отправлюсь в Небесный дворец.

– Что?! – воскликнула Шу Э. – Вы не можете!

– Почему? – казалось, удивился Вечный судия.

– Вам нельзя вмешиваться…

– А я и не собираюсь вмешиваться, – возразил Юн Гуань, – я собираюсь подглядывать и подслушивать. Об этом наверняка ещё говорят, как считаешь?

– Да уж, – пробормотала Шу Э.

– Отчёты о небесных происшествиях скупы и скучны, – сказал Юн Гуань, пренебрежительно смахнув со стола часть бумаг.

Шу Э сердито проследила взглядом, как исписанные и чистые листы разлетелись по двору. Подбирать-то ей!

– Хочу поглядеть своими глазами на его рожу, – скривив губы в ухмылке, сообщил Юн Гуань, имея в виду Небесного императора. – Сколько лимонов он на этом съел, а?

– Небесный дворец готовится к войне, – напомнила Шу Э. – Если вы попадётесь…

– Шу Э, за кого ты меня принимаешь? – с притворной обидой воскликнул Юн Гуань. – Я вовсе не собираюсь попадаться им на глаза. Понаблюдаю из теней.

– Надеюсь, это вы в переносном смысле? – с надеждой спросила Шу Э.

– Конечно, в прямом!

Шу Э обречённо вздохнула. Значит, владыка собирался использовать тени. Шу Э не хотелось утруждать себя ещё и этим: чтобы отрядить несколько теней для маскировки владыки, придётся потратить немало сил.

Шу Э с кислой улыбкой спросила:

– Трёх вам хватит?

– Не меньше дюжины! Маскировочная личина должна быть совершенной, чтобы и комар небесный носа не подточил!

– Полагаю, о том, кого вы именуете «комаром небесным», спрашивать не нужно? – выгнула бровь Шу Э.

Юн Гуань широко ухмыльнулся и протянул руку:

– Доставай уже свои тени!

Шу Э была мастером создания и наложения личин. В её арсенале для собственной маскировки было не меньше двух дюжин, и даже её нынешнее обличье тоже было личиной, которую она использовала вот уже несколько тысяч лет, что называется, «прикипев» к ней.

Вечный судия и сам мог превращаться в кого угодно, но личины, неподвластные Небесному взору, могла создавать только Шу Э. Как Повелитель теней она была наделена такой властью Владыкой миров. Она этим не злоупотребляла, так что это должно было остаться незамеченным для вышестоящих сущностей. Она отдала Юн Гуаню дюжину отборных теней, холёных и добротно сотканных, чтобы тот поступал по своему усмотрению. Вечный судия не стал мудрствовать лукаво и просто слился с ними, превращаясь в тень.

Пролезть в Небесный дворец оказалось проще простого! Тени были повсюду, он просто переползал из одной в другую, никем не замеченный: да и кто бы стал обращать внимание на движение тени по тени? Все были заняты предстоящей войной. Юн Гуань послушал, поглядел, это ему тут же прискучило. Что интересного в войне? Она только работы ему прибавит: списки смерти наводнят Великое Ничто, а Шу Э будет его пилить, что он манкирует своими прямыми обязанностями. Вечный судия брезгливо поморщился и пополз дальше. Ему хотелось взглянуть на «лимонную рожу» Небесного императора. Настроение это ему бы значительно улучшило.

Но до тронного зала он так и не добрался. Его отвлёк звук разбитого фарфора. Юн Гуань, разумеется, тут же решил взглянуть. Если уж где-то и бьётся фарфор, как он полагал, то уж точно скуки там ожидать не придётся!

Он увидел троих, двое против одной. Неприятные лица, искажённые злобой, у двоих. Лицо третьей скрывала тень от колонны. Между ними валялись осколки разбитой фарфоровой вазы.

– Ты никогда не интересовалась делами матери! – сказал тот, что выглядел старше.

– А она когда-нибудь интересовалась мной? – резко отозвалась та, чьё лицо было в тени.

– Ты неблагодарная дочь и неблагодарная сестра! Как могла ты нас сменять на выб…

Рука той, чьё лицо было в тени, взметнулась, отвесив тому, что выглядел старше, звонкую пощёчину. Голова того мотнулась в сторону, он отлетел, ударился всем телом о стену, таким сильным был удар.

– Прикуси язык! Ты забылся? Ты всего лишь Третий принц, а он Тайцзы.

– Это ненадолго, – процедил тот, что выглядел старше.

Они ушли, оставив ту, чьё лицо было в тени, одну. Она пошатнулась, села прямо на пол, прикладывая руку к груди и делая несколько глубоких вдохов-выдохов. Юн Гуаню показалось, что та, чьё лицо было в тени, нездорова. Он подкрался по теням ближе, чтобы убедиться…

У девушки были льдистые глаза. «Совсем как у Лисьего бога», – подумал Юн Гуань, который уже понял, что все трое были роднёй Ху Фэйциня. Глаза были слегка затуманены тревогой, а может, флёром обретённого просветления. Лицо выглядело очень бледным, но необыкновенно одухотворённым и красивым. Девушка была худа, почти просвечивала, но её Ци была сильна и чиста, как первая роса после студёной ночи. Она прикрыла глаза ладонью на мгновение, ещё раз выдохнула, в выдохе прозвучало имя: А-Цинь.

Юн Гуань погрузился глубже в тени и вернулся в Великое Ничто, забыв, что собирался наслаждаться «лимонной рожей» Небесного императора. И когда он вернулся, Великое Ничто заиграло такими красками, каких Шу Э ещё никогда не видела.

Юн Гуань влюбился.