Текст книги "Это падение"

– Ну да, обоссался. Видать, придется целый день сидеть на толчке. Кто хочет есть? – Нейт подбрасывает в воздух яблоко и хватает его зубами, одновременно подцепляя поднос и делая в очереди шаг вперед. С его джинсов капает вода.

Кэсс и Пейдж смотрят на него во все глаза, ошеломленные происходящим. Тай со смехом качает головой и, взяв поднос, следует за братом.

Нейт – потрясный соперник, я всегда такого хотела. И он нравится мне сильнее, чем я думала. Нравится сильнее, чем должен бы был. И часть меня этому не противится.

9. Нейт

– Пожа-а-алуйста, Кэсс, доверься мне. Роу понравится. Позволь мне это сделать, – умоляю я соседку Роу последнюю четверть часа.

Роу открылась мне с новой стороны: улыбающаяся, шутливая, дерзкая. И эта ее сторона мне ужасно нравится. Я засыпал с мыслями об этом и проснулся с мыслями об этом. Я думал об этом два первых занятия. И теперь я здесь, в ее комнате, с ящиком из ее комода в руке.

– Ладно! Но не вовлекай меня в вашу идиотскую войну. Если она спросит, я тут совершенно ни при чем! – Кэсс хватает рюкзак и закидывает его на плечи, готовясь идти на занятия.

Я салютую ей и прижимаю ладони к сердцу. Она с тяжким вздохом отворачивается.

– Ты меня любишь, и ты это знаешь, – кричу ей.

– Пусть только попробует! – секунду спустя раздается голос Тая.

– Привет-привет, – говорю я брату, переворачивая все ящики Роу. Это непросто, поскольку, засовывая их обратно вверх дном, приходится одной рукой придерживать лежащую в них одежду. На ящике с ее лифчиками и трусиками я немного торможу, на что тут же указывает Тай.

– Ты вышел на новый уровень стремности, бро. – Он останавливается рядом со мной и помогает мне придержать одежду.

– Всего лишь небольшой розыгрыш, – улыбаюсь я.

– О, прикольный. Тоже поучаствую. Это комод Кэсс? – указывает он на ближайший.

Пожимаю плечами. Если честно, я здесь замечаю только вещи Роу.

Тай отодвигает верхний ящик, достает из него лифчик и сжимает его чашечки.

– Да, ее. Узнаю эту маленькую прелесть.

Я закатываю глаза.

– Что? Кто ж виноват, что ты, в отличие от меня, не можешь довести дело до конца.

Почему-то его слова заставляют меня задуматься о своих чувствах к Роу. Да, я хочу ее поцеловать. И, да, хочу еще раз посмотреть на ее хлопковые трусики. И хочу сделать с ней еще миллион разных вещей. Но к чему спешка? К тому же я чувствую, что Роу тоже сдерживается и рада, что я на нее не давлю.

– Тебе действительно так нравится Кэсс? – Я переворачиваю нижний ящик комода, придерживая рукой джинсы.

Тай лишь вздыхает, но мне и этого ответа достаточно. Она ему правда очень нравится, и с ним это впервые. Надеюсь, он не сделает какой-нибудь глупости, в результате которой мне будет заказан вход в эту комнату.

Когда я почти задвигаю последний ящик на место, мне на ногу из него соскальзывает кипа карточек. Оставив ящик незакрытым, шарю ладонями по полу. Сначала думаю, что упали игральные карты, но потом вытаскиваю их и вижу: это фотографии – фотографии Роу… с ее бойфрендом. Я задвигаю ящик комода до конца, сажусь на кровать и начинаю рассматривать снимки.

На первом фото Роу со своим парнем на подъездной дорожке какого-то дома – наверное, родительского, – в вечерних нарядах, словно собрались на танцы. На паре снимков они в бассейне. Он поднимает Роу, грозясь прыгнуть с ней в воду. Она смеется на этом фото. Никогда не видел, чтобы она так смеялась.

– Эй, бро? Ты не знаешь, у Роу есть… у нее есть… – Я почти боюсь задать этот вопрос, поэтому протягиваю брату последнюю фотографию. На ней тот же парень целует Роу в щеку, и она чуть не млеет от счастья. – У нее есть парень?

Тай долго и внимательно разглядывает снимок, прежде чем вернуть его мне.

– Понятия не имею, – пожимает он плечами. – Спроси у нее.

Это последний вопрос, который мне хотелось бы ей задать. По большей части потому, что ответ на него – последний, какой бы мне хотелось услышать… если только он не будет звучать как «Нет».

Я помогаю Таю перевернуть последние ящики комода Кэсс, и мы поворачиваем замок изнутри так, чтобы после закрытия двери ее нельзя было открыть без ключа. Минуя лифт, слышим смех болтающей по мобильному Пейдж. Она поднимает палец, привлекая наше внимание, но мы с братом двигаем дальше, будто не видели ее жеста. Тай косится на меня, и мы оба тихо посмеиваемся.

– Не выношу эту девчонку! И при этом без ума от ее сестры. Как такое возможно? – бурчит Тай.

Он ответил на заданный мной ранее вопрос, но так, чтобы я не раздувал из этого большого дела. Я и не буду. Вместо этого я делаю акцент на его первой фразе.

– У нее классные буфера.

– Правильный подход. Нужно найти в ней позитивные стороны. У нее и в самом деле классные буфера. – Тай берет пульт и включает на телевизоре спортивный канал.

Роу

Я звоню маме, возвращаясь с занятий в общежитие. Не люблю разговаривать с ней при людях, поэтому стараюсь делать это по дороге куда-то. Плюс это помогает отвлечься от мысли о том, что вокруг меня открытые пространства, машины и толпы студентов.

Пересказав маме свое расписание и перечислив всех профессоров, чтобы понять, знает ли она кого из них – оказалось, она знает двух, – перехожу к унылому перечню привычных вопросов. Сплю ли я? Как мне соседки по комнате? Я правда с кем-то подружилась? Звонила ли я Россу?

Россу я позвонила прямо перед мамой, но не говорю ей об этом. Однажды я брякнула, что сначала позвонила ему, а не ей, и очень этим обидела. Не хочу снова чувствовать себя виноватой, чувства вины мне и так хватает. Поэтому я лгу маме, что позвоню Россу сразу после разговора с ней. Если я когда-нибудь буду стоять перед высшим существом, решающим, заслуживаю ли я рая, и он напомнит мне об этой лжи, я твердо отвечу: она оправданна. Хочется думать, что в этом случае небесный судья меня поймет.

Я никогда не упоминаю Джоша. Мама как-то нашла мои сообщения ему. Я сказала, что они давнишние и что больше я ему не пишу. И после этого сменила пароль. Ну да, это моя вторая ложь. Найти ей объяснение не так просто.

Когда я выхожу из лифта, в котором всегда нервничаю, в коридорах оказывается жутковато пусто. В середине дня большинство студентов учатся. Мало кто из нас предпочитает утренние занятия. У меня довольно плотный график – взяла попробовать всего понемногу, – поэтому учебный день начинается с семи и длится до полчетвертого.

В комнате, отпустив дверную ручку, я ощущаю глупое облегчение. «Дверь закрыта, и я в безопасности». Позитивные установки у меня готовы на все случаи жизни.

Пройдя в комнату, кидаю на пол рюкзак. Единственный недостаток забитого графика – груз на спине. Одни только учебники по философии и истории искусств тянут на несколько килограммов. Но эти два предмета – мои любимые, и, кажется, Нейт подтолкнул меня в правильном направлении. Сегодня мы все занятие рассматривали фотографии известных картин, и каждая из них вдохновляла меня.

Когда на пол сыплются носки и нижнее белье, я мгновенно понимаю: это дело рук Нейта. Сукин сын! Выдвигаю следующий ящик – то же самое. Снова и снова. Все мои вещи валяются грудой у ног и нижних ящиков.

– Ах ты ж за…

– Подумай дважды, как назвать парня, стоящего у твоей двери! – говорит Нейт, и у меня подпрыгивает сердце.

– Заботливый и чудесный сосед по этажу. Чего тут думать? – улыбаюсь я, переворачивая верхний ящик и вставляя правильной стороной. Встаю на колени и начинаю собирать нижнее белье – не хочу, чтобы оно валялось на виду. Но Нейт тут как тут со своей помощью. – Эй, не трогай! – выхватываю у него из рук черные женственные трусики, купленные в Victoria’s Secret на подарочную карту тети. Она хотела, чтобы я приобрела красивые бюстгальтеры, но лифчики в этом магазине мне страшно не нравятся. Да и как можно на такие вещи тратить по сорок баксов за штуку? Поэтому я купила шесть трусиков-хипстеров и одну соблазнительную прелесть. Последнюю бережно храню бог знает зачем.

Нейт садится на мою постель и наблюдает за тем, как я складываю свои вещи.

– Очень смешно, Притер. Советую тебе теперь быть начеку, – ворчу я, мысленно готовясь отомстить ему сотнями разных способов. Я увлеченно продумываю, с чего лучше начать, когда Нейт экстренно тормозит полет моих фантазий.

– Я еще вот что хотел тебе отдать. Они… – он тяжело сглатывает и протягивает мне стопку фотографий, которую я сразу узнаю, – выпали из ящиков. Я не хотел, чтобы они потерялись.

Я убираю их под джинсы, даже не перевернув лицевой стороной. Не люблю смотреть на девушку на этих фотографиях. Джоша видеть тяжело, но еще тяжелее видеть себя – такой, какой я была.

– Роу? Можно тебя кое о чем спросить?

Пульс ускоряется, дыхание сбивается и становится коротким.

– Смотря о чем. – Не глядя на него, задвигаю один ящик комода за другим, пока не привожу его в полный порядок. Покончив с этим, сажусь на кровать Кэсс. Опущенный взгляд скользит с ног Нейта на его беспокойные руки. Он нервничает. Я знаю, что он хочет у меня спросить, но не знаю, как ответить на его вопрос.

– Этот парень… на фотографиях… Ты сказала, он был твоим парнем. Он… все еще твой парень?

Я молчу. Тот же самый вопрос я миллион раз задавала вселенной. Час назад задала его Россу. Перед отъездом в университет – маме. И даже спрашивала об этом у родителей Джоша. Но никто не дает мне треклятого ответа. Поэтому и я не даю его Нейту.

– Мне пора идти, – говорю, хватая тяжеленный рюкзак с учебниками. Вылетаю за дверь и несусь к лестнице, чтобы не ждать лифта. Спустившись на этаж, сажусь на ступеньках, прячу склоненную голову между коленей и напоминаю себе дышать. «Дыши, Роу, дыши глубоко».

Не знаю, как долго я там сижу, но, когда возвращаюсь к себе, дверь в комнату распахнута.

– Проклятье, Роу! – возмущается Кэсс. – Я не хотела участвовать в вашей войне, но, похоже, меня в нее втянули! – Она пинает груду шмоток на полу и переворачивает ящики своего комода. – Скажи, что мне сделать. Я готова на все. Шуточки они вздумали шутить. Вы пожалеете о том, что связались с сестренкой Оуэн!

– Кто там шуточки с тобой шутит? – спрашивает Пейдж. Она скидывает с ног обувь, запуливает ее под кровать и вешает на стул рюкзак.

– Тай! И Нейт! Они перевернули ящики в наших комодах, – зло пыхтит Кэсс, распихивая одежду по ящикам, не сворачивая.

Пейдж бросается к своему комоду. Закусив губу, ожидает шквал выпавшей одежды. Когда ящики оказываются в порядке, ее постигает разочарование. Это заметно, и мне ее жаль.

– Ладно, девочки, говорите, что делать. Поквитаемся с мерзавцами.

Не знаю, злится ли Пейдж на них за то, что ее не вовлекли в войну розыгрышей, или просто пытается держать лицо, но нас с ней впервые что-то объединяет, и я хватаюсь за эту маленькую связь.

– У меня есть идея. Нам нужен хозяйственный магазин, – начинаю я, и соседки придвигают ко мне кресла послушать.

10. Нейт

Не думал, что будет так тяжело держаться подальше от ее комнаты. О выставке я даже заикаться не стал. И насколько возможно избегал случайных встреч с Роу. В первую учебную неделю у меня не было тренировок, но я все равно торчал в тренажерном зале. Тренеры радовались, видя меня там, но я приходил не ради них. Мне не нужно производить на них впечатление. Я и так их человек и знаю это. Со мной в списке команды Макконнелл на коне. Без меня команда играла прилично, но недостаточно для того, чтобы попасть в решающую серию игр.

Как бы там ни было, мое присутствие в тренажерке в нетренировочные дни сделало меня негласным командным лидером. Да я и сам с удовольствием принял на себя эту роль. Даже если находился тут по одной-единственной причине: чтобы быть занятым чем-то подальше от Роу.

Тай проводит каждый вечер с Кэсс. Она приходит после ужина смотреть с нами спортивный канал и рассказывает разные истории о Роу, специально называя ее имя отчетливо и громко.

Я не злюсь на Роу. Черт, мне нужно разобраться во всем, прежде чем злиться. Скорее, я сержусь на себя за то, что напуган реакцией Роу на фотографии. Она даже не смогла взглянуть на них. А то, как она вынеслась из комнаты, стоило мне спросить о парне на снимках, наводит на мысль, что, возможно, ее эмоциональный багаж мне не по плечу.

– Готов возвращаться? – заглядывает Тай в зал, когда я перехожу к последнему подходу.

Брат проводит в кампусе индивидуальные тренировки. Изначально его наняли работать со студентами-инвалидами, но он настолько квалифицирован, что к нему стали проситься и остальные. Выписавшись из больницы, Тай так серьезно отнесся к своей реабилитации, что, наверное, сейчас находится в лучшей форме, чем я.

– Еще один подход. Встретимся снаружи.

Он кивает и уезжает, оставляя меня наедине с мыслями. Поднятие тяжестей ни черта не отвлекает меня от мыслей о Роу.

Она принимает душ поздно вечером. Слышал вчера, пока мылся сам. Подумал невзначай столкнуться с ней. Но она бы мигом меня раскусила. Поэтому я слушал ее тихое пение, сидя на скамейке в мужской раздевалке. Оказывается, она нарочно нестройно голосила, когда пела в своей комнате с Кэсс. А на самом деле у нее классный голос. Уверен, если бы она дала себе волю, то поразила бы своим голосом чертову прорву народа – возможно, и себя в том числе.

Мы с Таем возвращаемся в общежитие поздно, с урчащими от голода животами.

– Ужин? – спрашиваю я, поворачивая ключ в замке.

– Да. Только напишу Кэсс. Она хотела зайти. Ты не против?

– Не-а. – Я, честно, не против. Мне нравится общество Кэсс и нравится иметь через нее тонюсенькую связь с Роу. Я все еще хочу пригласить Роу в следующие выходные на ужин с родителями, но никак не соберусь заговорить с ней после того инцидента с фотографиями. Думаю, прежде нужно узнать, кто сейчас для нее тот парень со снимков.

– Какого хрена! – Тай видит это первым.

Мне же пару минут кажется, что меня подводит зрение. Вся наша комната, каждый дюйм ее стен покрыт розовой краской. Даже дверь изнутри. Даже потолок! И это не какой-то там нежно-розовый пастельный цвет, нет. Наша комната выкрашена Барби-розовым!

Снимаю перед Роу шляпу. Она хороша. Нереально хороша. На подобное нужны силы и время. И ей точно помогали – Тай сам виноват, что перевернул ящики Кэсс. Брат кипит от злости, а я со смехом бросаю на кровать спортивную сумку.

– Это не смешно! Я, мать его, ненавижу розовый! – Тай не бесился так, даже когда проиграл штуку баксов на ставках за Суперкубок в прошлом году.

– Роу! – восхищаюсь я, сев на постель и оценив масштабы розыгрыша. На него ушло галлона три краски. И работы тут на целый день. Все еще пахнет краской. Должен признать, что я впечатлен.

– Я знаю, что тебе эта девушка нравится, бро, но такая хрень недопустима, – заявляет Тай, распахивает дверь и направляется в комнату девчонок.

Я догоняю его и чем ближе подхожу к комнате, тем шире улыбаюсь.

Дверь закрыта. Тай поднимает руку постучать, но я хватаю ее, останавливая. Показываю пальцем, чтобы он не шумел, потом миную две соседние комнаты, а в следующей прошу тихую девушку с кудряшками оказать нам услугу. Я подвожу ее к комнате Роу, и она стучит в дверь. Мы же с Таем прячемся в стороне, чтобы нас не было видно в глазок.

– Это Молли. У меня в принтере закончился картридж, а мне нужно распечатать работу. Можно воспользоваться вашим принтером? Это займет всего несколько секунд.

Во, молодца, кажись, я ее недооценивал.

– Большущее спасибо, – шепчу ей. Немного пугает то, с каким рвением она бросилась помогать мне и Таю, но братьям Притерам всегда удавалось с легкостью уламывать девчонок. Всех, кроме одной.

– Секунду, – доносится голос Кэсс.

Я готовлюсь проскочить в комнату мимо нее, чтобы добраться до Роу. Кэсс наверняка сейчас смотрит в дверной глазок, в который улыбается Молли. Едва дверь приоткрывается, я с силой толкаю ее, распахивая.

Кэсс, истерически хохотнув и взвизгнув, кричит:

– Роу, беги!

Мелькают длинные ноги Роу – она спрыгивает с кровати и бросается мимо Кэсс к стенному шкафу, чтобы там запереться.

Пейдж тоже стоит на своей постели, смеясь и указывая на Роу:

– Это была ее идея!

– О, я прекрасно знаю, чья это была идея, – отвечаю, хватаю пальцами Роу за футболку, дергаю на себя и обхватываю за талию.

Она сильная, брыкается и хохочет, пытаясь освободиться, но куда ей до меня. Я закидываю ее на плечо, пресекая попытки улизнуть, и выскакиваю за дверь.

– Нейт, не смей! Нет! Что ты делаешь? Куда ты меня тащишь?!

Роу дико брыкается, но по-прежнему хохочет, поэтому я продолжаю путь в сторону лестницы.

– Сама выбирай. Лифт или лестница?

– Чего? – ее голос приглушен из-за прилившей к голове крови.

– Я тебя из рук не выпущу, но иду на улицу. Радуйся, что даю тебе выбор. Так лифт или лестница? Я сам бы предпочел лифт. Не уверен, что сумею сохранять равновесие все три этажа вниз, когда ты так лягаешься.

– Лифт, – говорит Роу, обмякнув всем телом.

– Правильный выбор. – Я шагаю к лифту и жму на кнопку вызова. Несколько человек в лифте расступаются, когда я захожу с Роу на плече. – Девчуля покрасила мою комнату в розовый. Это ответка за содеянное. Месть сладка, в курсе? – Я жму на кнопку закрытия дверей.

– Какая еще ответка? – спрашивает висящая вниз головой Роу.

– О, милая, скоро узнаешь. Подожди только, – отвечаю я, сам еще не зная, куда ее несу, но до безобразия довольный тем, что она в моих руках, хоть происходящее слегка и смахивает на похищение.

– Нейт… ты заставляешь меня нервничать.

Несмотря на свои слова, Роу все еще хихикает, поэтому я не меняю курса. Двери лифта открываются, и я быстро иду к входным дверям, а выйдя на улицу, перехожу на бег. Роу снова начинает лупить меня руками и ногами.

– Я тебя уроню! – предупреждаю ее и чувствую, как она задирает мне футболку. А потом, клянусь, ощущаю что-то влажное. – Ты что… ты меня лизнула?!

И – о боже! – этот шкодливый смех. Знаю, Роу считает себя коварной чертякой, но, блин! Ее смех? Ее язык на моей коже? Она дьявольски сексуальна и даже этого не понимает. Я перехожу на шаг, но не отпускаю ее. Всего в нескольких сотнях ярдов от нас бейсбольное поле. Мне приходит мысль.

– Роу, я чувствую, что должен сказать тебе это. Мы с тобой достаточно близки, поэтому ты заслуживаешь честности. Прикосновение твоего языка – не что иное, как изощренная пытка. Примерно о таком я мечтал с той самой ночи, как впервые столкнулся с тобой в коридоре. Так что если ты не готова проделывать со мной все то, что успело сейчас нарисовать мое воображение, советую тебе держать свой язычок за очаровательными губками.

К концу моей тирады тело Роу напрягается, и она больше не смеется. Но вряд ли она разозлилась. Ее мышцы расслабляются, когда я захожу на бейсбольную площадку через калитку у края внешнего поля. Я уже слышу то, что мне нужно, а Роу, скорее всего, нет, поскольку висит головой вниз. У меня всего несколько минут. Прошу Роу подождать еще немного и рысцой бегу с ней на плече в центр поля.

Там спускаю Роу с плеча. Коснувшись ногами земли, она пытается улизнуть, и я притягиваю ее спиной к себе, крепко зажав в руках.

– Не-а. Пришло время расплаты.

В этот миг, как по сигналу, снова включаются замершие ненадолго оросители поля, поливая нас снизу вверх водой. С каждым пшиком у Роу все больше промокают одежда и волосы. Я тоже намок, но плевать. Я бы и в огонь пошел ради того, чтобы прижать ее так к себе. А потом случается нечто невероятное.

Я ослабляю хватку, и Роу отстраняется от меня, но не убегает. Она раскидывает руки в стороны и запрокидывает голову наверх. С ее волос капает вода, на лице блестят брызги. Она смеется, медленно кружась. И… улыбается. Той самой улыбкой со снимка. И эту улыбку вызвал я.

Боже мой, как же я хочу снова вернуть ее на лицо Роу.

Роу

Вода настолько холодная, что я дрожу, но мне все равно. Я кружусь и кружусь, смеясь. Возможно, это нервный срыв. Но даже если и так, я чувствую себя свободной и по-настоящему счастливой. И это счастливое мгновение никто не нарушает – Нейт просто стоит рядом, глядя на меня и не мешая.

У него потрясающая улыбка. Такое выражение лица, как у него, я видела на фотографиях влюбленных в журналах. Так смотрят на женщин мужчины с рекламы парфюма. Так смотрит на меня сейчас он. Мне не хочется, чтобы волшебство момента закончилось, но избежать этого нельзя. И как только я возвращаюсь в реальность, счастье меркнет.

Я перестаю кружить, но удерживаю на лице улыбку, желая подольше не погружаться в свои извечные чувства.

– Ты очень красивая, знаешь это?

От слов Нейта перехватывает дыхание. Он считает меня красивой. Но я не красивая… я страшная, в шрамах.

– Не делай этого.

– Не делать чего? – Мои плечи никнут, руки ложатся на привычное место и стискивают талию.

– Не закрывайся от меня.

Нейт делает шаг ко мне, я – шаг от него. Но на каждые два моих шага он делает три, пока не хватает меня за локти.

– Ты замерзла.

– Я в порядке. – Хочется, чтобы это мгновение длилось вечно. Мне страшно… продолжение нашего разговора пугает невероятно. Но я так долго ничего не желала. А сейчас хочу лишь этого – минуты наедине с Нейтом.

Его ладони скользят по моим рукам вверх, к шее, и вскоре ласково обхватывают лицо. У меня стучат зубы. Уймитесь! Нейт так близко, что я чувствую его дыхание, и на секунду кажется, что он поцелует меня. Но он отступает, стягивает с себя лонгслив и надевает на меня, помогая вдеть руки в рукава.

– Спасибо. – Губы дрожат – частично от холода, частично от желания быть поцелованной.

– Не за что. Я же виноват, что притащил тебя под разбрызгиватели.

Нейт притягивает меня за талию к своему боку, и мы пересекаем поле, хлюпая кроссовками по траве.

– А здесь можно сейчас находиться? – спрашиваю я, заметив оставляемые нами позади глубокие следы.

– Нет, ты что! Мне за это голову оторвут. Тут повсюду камеры. Готов поспорить, что охрана уже чешет сюда.

Сердце взволнованно бьется, и я ускоряю шаг. Затем торможу, когда до меня доходит, что Нейт смеется.

– Не смешно, – бурчу я.

– Ну прости. Я пошутил. Тут нет камер. Нам здесь быть не положено, но никто не узнает.

Мы перелезаем через невысокую стенку к скамейке запасных, и Нейт помогает мне спуститься. Удивительно, но его ладони почему-то теплые, в то время как я вся окоченела. Мне хочется держать его за руку, переплести наши пальцы, однако Нейт убирает ладонь, как только я спрыгиваю на землю. Сердце болезненно сжимается, и это невозможно игнорировать.

Скамейка запасных широкая, я сажусь на ней боком, притянув и обняв колени. Стараясь согреться, натягиваю поверх них кофту Нейта. Нейт садится передо мной, скрестив ноги.

– Я это серьезно сказал, – говорит он, выгнув бровь и теребя шнурки на моих кроссовках. – Что ты очень красивая.

Прячу улыбку, покусывая нижнюю губу. Кивнув, шепчу:

– Спасибо.

– О Нейт, я тоже нахожу тебя невероятно привлекательным, – отвечает он тоненьким женским голосом, имитируя мой голос.

Рассмеявшись, опускаю взгляд на колени. Я не знаю, что говорить.

– Ты… неплох, – выразительно пожимаю плечами. – Высокий и здоровенный. И твои колени из-за бейсбола наверняка щелкают и хрустят, так что впереди тебя ждет жуткий артрит. Но ты ничего.

Нейт без предупреждения дергает меня за ноги, опрокидывая на спину.

– Черт, а мы-то с Таем думали, что это Пейдж – сучка, – шутит он.

– Не-а. Куда ей до меня. На самом деле ты меня настоящую даже не видел. Под внешней оболочкой я благоухаю лосьоном, блещу и сияю, а мои волосы стоят колом от кучи нанесенных на них средств.

– Ух ты! Вот знаешь, я прям чувствовал, что ты такая. Давай же, детка, срывай с себя маску, покажи настоящую себя. – Нейт со смехом тянет меня за руку, возвращая в сидячее положение. Однако в этот раз ладони не убирает, касаясь меня подушечками пальцев, словно не знает, хорошая ли это идея – сжать мою руку.

– Тебе не понравлюсь настоящая я. – Сглотнув, смотрю в сторону.

– Еще как понравишься, – отвечает Нейт.

Ощущая на себе его жгучий взгляд, перевожу тему:

– Расскажи мне о Тае. Как он получил травму?

Его ладонь соскальзывает с моей. Нейт обхватывает руками скамейку под собой и, как гимнаст, приподнимает над сиденьем свое тело. Потом опускается, выдыхает и складывает руки на коленях. И все это время не поднимает глаз.

– Таю было шестнадцать. Мне – двенадцать. Мы отдыхали на большом озере вблизи Нового Орлеана. У бабушки с дедушкой там участок земли. Тай в детстве научил меня в этом озере плавать. Это место для нас – второй дом. Так много воспоминаний.

Смотреть на вспоминающего детство Нейта удивительно. Он говорит о брате с бьющей через край нежностью и любовью. Мне завидно, что в его жизни есть тот, кто вызывает подобные чувства.

– В тот год нас обоих тянуло на приключения. Возле озера был крутой уступ, с которого каждое лето прыгали подростки, и я только и твердил о нем брату, умоляя взять меня туда и прыгнуть вместе со мной. Но когда мы поднялись наверх, я испугался высоты и заплакал. Заметь, что сейчас тебе двенадцатилетний пацан покажется еще совсем маленьким, но плакать в таком возрасте мальчику уже стыдно. Я чувствовал себя лузером. Пожалев меня, брат сказал, что прыгнет первым и покажет, как это просто. Он… не выплыл.

Я прикрываю ладонью рот, не желая, чтобы Нейт видел реакцию на свои слова. Но глаз не скрыть, и в них уже набухают слезы, готовые сорваться с ресниц.

– Тай сломал второй и третий позвонки. Точнее, вдребезги разбил. Я несся вниз по холму, вопя как безумный. Рыбаки услышали меня и помогли вытащить Тая из воды. Поездка в больницу прошла как в тумане, помню только, что в голове билась мысль: родители возненавидят меня. Я сам ненавидел себя. Потому что вынудил брата сделать глупость.

– Но ты не виноват в произошедшем.

Я инстинктивно тянусь к его ладони, и когда мои пальцы касаются ее, у Нейта на секунду сбивается дыхание, а потом он слегка сжимает мою руку.

– Сейчас я это понимаю. Тай быстро вправил мне мозги. Возможно, ты заметила, он не терпит жалости. – Говоря все это, Нейт не отрывает глаз от наших сцепленных рук.

– У тебя потрясающий брат. – Я жду, что его ресницы взметнутся, а взгляд найдет мой. Но он продолжает смотреть вниз, на наши ладони.

– Да, он такой. Я хорошо играю в бейсбол благодаря ему. Тай всегда хотел играть профессионально, хотя бы в университете. Когда он больше не мог этого делать, я сделал его мечту своей. И хотел поступить сюда ради него. – Губы Нейта трогает слабая улыбка.

– Не дождусь, когда увижу тебя в игре, – замечаю я, и его взгляд наконец встречается с моим, проникая в самое сердце.

– Приходи ко мне на тренировку. Ну… если хочешь. В любое время. – Закусив губу, Нейт снова опускает глаза. Он смущается своим приглашением.

– Приду.

Нейт кивает, улыбнувшись шире.

– Хорошо. Договорились. – После этого выражение его лица меняется: он хмурится, покусывая внутреннюю сторону щеки. – Мне нужно кое о чем тебя спросить. Но страшно услышать ответ.

Сердце на миг останавливается. Я знаю, о чем он собирается спросить, и знаю, что должна поделиться своей историей с другими. Если я хочу иметь друзей – настоящих друзей, которые помогут мне исцелиться, – то необходимо полностью им открыться.

– Ты хочешь узнать о Джоше.

Пальцы Нейта на моих замирают, ладонь напрягается и тяжелеет. Кивнув, Нейт поднимает на меня взгляд, его губы сжаты в тонкую линию.

«Дыши, Роу».

– Джош был моим парнем в старшей школе. Можно назвать его моей школьной любовью. Он был единственным парнем, которого я… ну, ты понимаешь. – Мои щеки стыдливо горят, но Нейт улыбается, побуждая меня продолжить. – Начиная с девятого класса Джош играл в школьной команде папы. Высокий и довольно сильный, он был питчером.

– Типичный питчер, – со смешком закатывает глаза Нейт. Выпускает мою ладонь и наклоняется вперед, опираясь на руки. Мне не хватает его прикосновения. – Прости, я просто шучу. – Он касается моей ноги своей, словно извиняясь за шутку, и больше не отодвигает ее.

– Мы ходили на свидания полтора года. Хотя «ходили» – не то слово. В пятнадцать на свиданиях только и делаешь, что целуешься.

– Да-да, можешь пропустить часть с поцелуями. – Нейт затыкает уши пальцами. – Ла-ла-ла.

Его жест вызывает у меня улыбку. Мне нравится, что он ревнует, даже если его ревность притворная.

– Это произошло в десятом классе, в последний учебный день. Собравшись в столовой, мы подписывали ежегодные альбомы. Внезапно началась стрельба. Стрелял парень, весь в черном, с лыжной маской на голове. Ему было двадцать с чем-то, и он никогда даже не учился в нашей школе. Все кругом кричали, затаптывали друг друга, пытаясь добраться до выхода. Мы оказались в самой середине. Всегда сидели в центре, за нашим столом.

Я плачу, меня бьет мелкая дрожь. Никогда не рассказывала эту историю вслух никому, кроме следователей, родителей и Росса. В эту минуту мне больше всего на свете хочется отмотать время назад и не начинать этот разговор. Однако также хочется и поделиться своей историей с Нейтом. Мне нужно это, чтобы он понял, почему я такая, какая есть, и почему с такой, как я, не пофлиртуешь ночью на бейсбольном поле и почему не назовешь ее красивой.

– Расскажи мне все. – Нейт твердо и уверено сжимает мои ладони.

Я зажмуриваюсь. Соскользнувшие с ресниц слезы катятся по щекам и падают на ключицы, под теплую ткань лонгслива Нейта.

– Стрелка звали Томас. Он страдал психическим расстройством… думал, что против него готовится заговор и что в него каким-то образом вовлечена наша школа. Джош… он… закрыл меня собой. Томас выстрелил ему в голову, серьезно повредив мозг. Моя лучшая подруга погибла у меня на глазах. Ее звали Бетси. Она была первой жертвой Томаса и одной из двух, кто не выжил. Второй погибшей была учительница, миссис Шэрринг. Она собиралась уйти на пенсию.

Нейт молчит. Не задает никаких вопросов, хотя его у них, должно быть, не меньше десятка. Он лишь поднимает руку к моему лицу, нежно стирает с него следы слез и убирает мне за уши несколько упавших на лицо прядок.

– Потому я никогда не знаю, что ответить на этот вопрос, – продолжаю, отводя взгляд в сторону. Если посмотрю Нейту в глаза, то влюблюсь.

– На какой? – мягко спрашивает он тихим голосом.

– Джош все еще мой парень? – Мой взгляд теряет фокус, и свет ламп вдалеке сливается в сплошное пятно. – Он перестал быть Джошем в тот момент, когда сквозь его мозг прошла пуля. Он питается через трубку, не может говорить или делать что-то сам. Даже родители Джоша готовы к его смерти. Знаю, это звучит ужасно, но он так часто был на краю, что они уже сами переступили через него. Морально.

– Мне очень жаль, Роу, – говорит Нейт, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. В его глазах столько искренности и доброты. Видно: он бы все отдал, чтобы забрать мою боль.

– Спасибо, – выдыхаю я, позволяя себе заглянуть в его глаза. На мои собственные тут же наворачиваются слезы, но я сдерживаю их.