Текст книги "Леди, берегитесь!"

Глава 14

Дариен позволил своей добыче уйти, да и ему требовалось время, чтобы взять себя в руки. Музыка всегда была его слабостью, и сегодня вечером ему в голову вдруг пришла мысль, какой могла быть его жизнь, если бы в свое время его определили в хоровую школу. Отец никогда даже не задумывался об этом, а он сам сомневался, чтобы в церковный хор приняли кого-нибудь из Кейвов.

Что касается его матери, она перестала обращать внимание на своих детей сразу после того, как они вышли из ее утробы, зато пела, хотя и не ему. Никаких тебе колыбельных от Магдалены де Ауриа. Она пела арии из опер для невидимой публики, и единственным отчетливым воспоминанием о ней было отчаянное звучание ее осипшего голоса. Возможно, самым жестоким поступком отца был запрет жене выступать на сцене.

Дариен стряхнул бремя бессмысленных воспоминаний. Каким-то чудом Фрэнку удалось сохранить духовную цельность, несмотря на мать, отца и братьев, и сейчас он собирался добиться руки девушки, которую любил. Это и стало делом жизни для Дариена – помочь брату осуществить его желание. Он сумел добиться возможности проникнуть сюда, и теперь надо было постараться и использовать ее как можно эффективнее.

Кейву страшно повезло, что здесь оказался Фред Киле: возможно, судьба все-таки играет на его стороне. Это может оказаться очень кстати: сегодня утром ступеньки крыльца опять вымазали кровью. Все тотчас вымыли, но такая настойчивость беспокоила. Что последует дальше?

Дариен прошелся по комнатам, отвечая на кивки и короткие фразы тех, кто пожелал его заметить, но нашел это чертовски утомительным. На рауте у него была поддержка четы Вандейменов – самого Джорджа и его замечательной жены Марии. Это была их идея, и они расплатились за нее полностью, когда их стали игнорировать. Каким-то непостижимым образом – не иначе алхимия! – им удалось создать иллюзию, что они втроем составляют самый центр раута, а все остальные так, сбоку припека.

Поначалу они собирались отправиться в театр, куда мог попасть любой, кто способен оплатить билет. Он бы так и сделал, но тут увидел леди Теодосию, а потом услышал, куда она намерена отправиться дальше, и поступил по наитию. Опять!

Теперь же его защита сходит на нет, и очень скоро изоляция, в которой он оказался, станет очевидной. Цепляться за герцога и герцогиню было удобно, они оказали ему огромную услугу, но требовалась поддержка и с другой стороны.

Словно откликаясь на призыв Дариена, кто-то окликнул его:

– Канем, что ты делаешь в Лондоне?

Голос был ему незнаком, хотя и звучал вполне дружелюбно.

Дариен обернулся и спустя мгновение распознал в высоком темноволосом интеллигентном мужчине в вечернем элегантном костюме майора Джорджа Хокинвилла. На его руку опиралась улыбающаяся рыжеволосая красавица в роскошных драгоценностях. Интересно! Последний раз, когда они виделись, Хокинвилл жил, как и он сам, всего лишь на офицерское жалованье.

– Ничего большей частью, – ответил Дариен, словно они были старыми друзьями. Но что происходит, черт возьми? Он виделся с Соколом, как все называли Хокинвилла, раза четыре за все время, и то лишь потому, что тот был другом Вандеймена.

Ага! Значит, Ван поднял по тревоге войска?

Хокинвилл засмеялся:

– Не удивлен. – Потом обратился к жене: – Позволь представить тебе, дорогая: это виконт Дариен.

Он поклонился леди, которая присела в реверансе, и, продолжая улыбаться, сказал Хокинвиллу:

– Значит, ты тоже уволился.

– Как только с Наполеоном покончили, смысла оставаться не было. Кроме того, ждали дела дома, как и, полагаю, у тебя.

– Да, ты прав.

– Удивительно! Я всегда считал, что армия для тебя на всю жизнь, – с искренним недоумением произнес Хокинвилл.

– Так бы и было, останься отец и старший брат в живых.

– А, да: «Гнев Божий».

Он сказал это так легко!

– Та карикатура наверняка многим запала в память. – Дариен услышал в своих словах неожиданную горечь.

Хокинвилл наверняка начал бы извиняться, и от этого стало бы намного хуже, но тут к ним подошла еще одна пара. Полковник Летбридж, который по-прежнему носил форму, был в сопровождении жены, стройной, модно одетой дамы средних лет. Она улыбалась, но словно через силу, мучительно, а Летбридж не имел никакого отношения к Вандеймену, это Дариен знал точно.

Краем глаза он заметил синюю форму, и через минуту к ним присоединился капитан гусарского полка Мэт Фокстолл, провозгласив с кривой улыбкой:

– Не слишком веселая эта хоровая музыка, да?

Нижняя челюсть вояки казалась свернутой вправо, даже громадные усы не могли скрыть изъяна.

Какого рожна он делает на этом вечере и вообще в Лондоне?

Четыре года Мэт Фокстолл проходил в одном звании с Кейвом: капитанском, – они не были друзьями, но армейскими товарищами – возможно. У них кое в чем совпадали вкусы, они вполне доверяли друг другу и могли воевать спина к спине, но какое-то время назад их товарищеские отношения разладились. Сначала Дариен получил звание майора, потом унаследовал титул, и Фокстолл негодовал как по одному поводу, так и по другому. Все усложняло то, что в мирное время продвинуться без денег было чрезвычайно трудно: более высокое звание приходилось покупать, – а у Фокстолла денег не было.

Последний раз Дариен видел его в Ланкашире, когда уходил из полка, и понял тогда, что его товарищ – настоящий бочонок с порохом. Кровавые акции стали так же необходимы Фокстоллу, как еда и вода, и если они не происходили естественным образом, то он устраивал их сам.

После представлений Дариен спросил его:

– Значит, полк выдвигается на юг?

– Пока нет, но у нас уже есть приказ передислоцироваться в Индию. Я здесь для того, чтобы ускорить решение кое-каких административных вопросов.

– Индия, да? – присоединился к их разговору Летбридж. – Страна возможностей. Был там вместе с Веллингтоном, потом с Уэлсли, разумеется.

– Абсолютно нездоровый климат, – заметила его жена. – Я не смогла сопровождать туда мужа.

– Как жалко! – сказала молодая жена Хока. – Такие традиции, такое искусство! У герцогини Сент-Рейвен есть несколько потрясающих индийских произведений искусства, а ее родители и вовсе вернулись туда.

Разговор крутился вокруг Индии, пока Хокинвилл и Летбридж с супругами не двинулись дальше.

– Как ты пробрался через эти священные врата? – спросил Дариен прежнего товарища.

– Встретился с Киле и выудил приглашение. А ты?

Вот так легко, если ты не Кейв.

– Герцогиня Йовил.

– Высоко взлетел. Это хорошо, но не важно для положения в обществе.

– Я не удивлен. А ты-то почему здесь? Вот уж не думал, что ты любитель музыки.

– «Попробуй блюдо: вдруг будет вкусно», – процитировал Фокстолл. – Не ожидал, что тут будет выступать хор мальчиков и все их станут слушать, но уж если заплатили за волынщика, надо получать удовольствие.

Дариен двинулся вместе с ним дальше, но Фокстолл явно был помехой. Его здесь принимали, но у тех офицеров, в поддержке которых Дариен нуждался, могли возникнуть к нему разного рода вопросы. Фокстолл, несмотря на военные подвиги, был не тем, кого вы захотели бы представить чувствительным леди. Даже со столь неординарной внешностью он привлекал их и бессовестно пользовался ими.

Они вошли в столовую, где уже был накрыт стол. На огромных блюдах лежали запеченные целиком рыбины, жареная дичь, пироги и пирожки, сыры, кексы, при виде которых текли слюнки, стояли вазы с разными желе и фруктами.

– Вспомни о тех временах, когда мы воровали овощи и радовались косточке с мясом, – сказал Фокстолл и схватил кусок пирога с телятиной. – Поэтому ешь, пей и радуйся.

– Потому что завтра умрем?

Фокстолл ответил громовым хохотом.

Три молодых офицера оглянулись на них с другого конца стола, а потом воскликнули почти в унисон:

– Канем!

– Прошу вас, сэр, – обратился к нему ясноглазый Клаудиус Дебенхейм, – окажите честь разделить с нами ужин, и вы, сэр, тоже. – Последние слова предназначались Фокстоллу, хотя и сказаны были с меньшим энтузиазмом.

Два других офицера – лейтенанты Марчемптон и Фарроу – эхом повторили приглашение.

Дариен и Фокстолл присоединились к лейтенантам, наполнили тарелки едой для себя и дам, c которыми офицеры пришли сюда.

После ужина Дариен собирался разыскать леди Теодосию и предложить остаться с ним на второе отделение концерта. Не следовало создавать впечатление, что Дебенхеймы отступились от него.

Этого и не потребовалось. Когда шел за молодыми людьми мимо столов, за которыми оживленно беседовали гости, Дариен увидел ее и еще трех юных леди. Уловив ее взгляд, он сразу понял: будь ее воля, его бы уже поджарили на медленном огне.

В компании четырех дам было три джентльмена, заметил Дариен, и ему показалось, что именно леди Теодосия оказалась здесь лишней. Если бы не Фокстолл, он подошел бы к ним, и баланс был бы восстановлен. Таким образом, без особых усилий он смог бы образовать пару со своей добычей.

Проклятый Фокстолл!

Тея получила предупреждение об опасности, когда Мириам Мосли ахнула:

– О нет!

Проследив направление ее взгляда, она увидела Калли, Марчемптона и Фарроу, которые, улыбаясь, о чем-то говорили с Дариеном и с каким-то гусарским офицером в форме.

– Они не приведут его сюда, надеюсь? – прошептала Мириам. – Мама приказала мне любой ценой избежать представления ему.

– Не волнуйся. Мы с Мэдди познакомились с ним, и ничего – выжили.

– Но…

– Мне интересно, кто это с ним. – Мэдди рассматривала незнакомого мужчину с откровенным вожделением. – Надеюсь, он подойдет к нам.

– Он же урод, – заметила Делле Восанкет.

Мэдди приняла надменный вид.

– Война увечит благородных, дорогая.

В первый раз Тея мысленно согласилась с кузиной. Бедняга, наверное, и до войны не мог похвастаться красотой: черты лица невыразительные, кожа нечистая, – но потом явно получил жуткое ранение в нижнюю челюсть, о чем говорил темный шрам, пересекавший щеку и доходивший до рта.

А еще она поняла, почему Мэдди так им заинтересовалась: не говоря о росте, этот офицер напомнил ей корсара, и разум не имел к этому никакого отношения. Это было нечто физическое – какой-то вид животной энергии.

Когда они подошли, Тея сообразила, что мужчин в компании пять, а дам – четыре… нет, уже три: Мириам ускользнула. Неловкая ситуация!

– С нами Канем Кейв, – объявил Калли так, словно донес приз до дома. – Теперь, пардон, виконт Дариен. И капитан Фокстолл. Пес и Лис[3]3
  Фокс от англ. fox – лис.


[Закрыть], как всегда, вместе.

По лицу Дариена ничего невозможно было прочесть, и Тея поняла, что он постарался скрыть реакцию. Господи, только что Калли назвал его Псом! Она ожидала взрыва эмоций, однако Дариен поставил блюдо с едой, которое принес, в центр стола, как сделали и другие мужчины, а потом вежливо дождался, чтобы Марч, Калли и Фарроу определили, как рассядутся за столом.

Фокстолл ждать не стал и сразу уселся рядом с Мэдди. Та расплылась в улыбке. Поджав губы, Марчемптон сел по другую сторону от нее. Бедняга был отчаянно влюблен в Мэдди, а та играла с ним, как кошка с мышкой.

Фарроу был воздыхателем Делле, поэтому занял стул между ней и Теей. Свободным осталось всего одно место: между Фокстоллом (этот невежа начал накладывать еду на тарелку Мэдди, не дождавшись, пока рассядутся все) и Теей.

Показав на пустующий стул, Калли сказал:

– Это для вас, сэр.

И Дариен занял его.

Калли забрал свободный стул от соседнего стола и поставил его с другой стороны от Делле. Ни сестра, ни кузина не волновали его, но Тея предпочла бы вообще отказаться от ужина, сидя рядом со своим врагом, и уж, конечно, не горела желанием лицезреть, как Мэдди просто скандально ведет себя с Фоксом (именно так она сразу стала называть гусара).

– Вам довелось воевать под Ватерлоо, Фокс? – проворковала Мэдди.

Она никак не могла забыть, что бедняга Марчемптон и Фарроу не участвовали в великой битве. Ввиду несомненного поражения Наполеона их полки в составе армии отправили воевать в Канаду, и поэтому они до сих пор скрежетали зубами при одном упоминании Ватерлоо.

Как только возникла первая пауза в хвастливых речах Фокстолла, Тея спросила Фарроу о броске из Испании во Францию в 1814 году и перевела разговор на кампанию на полуострове.

У нее для этого имелся свой резон, но уже очень скоро она была покорена. До 1815 года Тея почти не уделяла внимания происходившему на войне: после Ватерлоо она слышать не могла это название. Из-за случившегося с Дари ей казалось, что воинские воспоминания должны быть мрачными, но это было не так.

– Вы участвовали в операции при Мунисе, Канем? – спросил Марчемптон с горящими глазами. – Господи, я помню, какой шум поднялся тогда.

– Великая бесшабашная авантюра, – объявил Фокстолл, которому определенно нравилось быть в центре внимания. – Невозможно было ничего предпринять официально, поэтому мы действовали на свой страх и риск.

Калли потребовал подробностей, и Фокстолл выдал их. Речь шла о каких-то несанкционированных действиях по освобождению города в Испании, которое осложнялось поведением испанских войск, считавшихся союзниками.

– Удивительно, что вам удалось избежать отвественности, – обратился Марчемптон непосредственно к Дариену.

– Никто бы ничего не смог сделать, – ответил тот, пригубив вина. – В отличие, например, от инцидента с десятью свиньями. Меня тогда чуть не отдали под трибунал.

Он рассказал историю, как увел свиней у немецкого полка, потом еще несколько, похожих на эту. Даже если дама обожает своего героя, оправданно ли поведение Мэдди, когда она вот так прижимается к Фокстоллу?

Услышав вдруг смех Дариена, Тея захлопала глазами, неожиданно осознав, что он выглядит сейчас совершенно другим. Может, он пьян? Но она не заметила, чтобы Дариен наполнял свой бокал еще раз. Он, должно быть, просто радуется дружелюбной компании после столь долгого пребывания во враждебном окружении. Здесь же его все обожали, а Калли и Марч и вовсе смотрели на него словно на божество.

– …когда вы с Демоном ускользнули от целой роты французов, – услышала она слова Калли, который почти не притронулся к содержимому своей тарелки.

– Ну, не целой… – скромно поправил его Дариен, усмехнувшись.

– Не важно! Бешеный Пес и Демон, и совершенно без потерь.

– И сундук с французским золотом в придачу! – воскликнул Марчемптон. – Хотелось бы мне там быть.

– Мы там оказались по чистой случайности, – заметил Дариен. – И лучше бы этого не произошло. Это была моя ошибка, и если бы Вандеймен вовремя не появился, все закончилось бы плачевно. В любом случае золото спасло мою шкуру и ноги солдат.

– Ноги солдат? – удивилась Тея.

– На это золото обули несколько рот солдат.

Она не поняла, что Дариен увидел в ее глазах, только на его лицо вернулась привычная маска.

– Вам не нравятся рассказы о военных подвигах, леди Теодосия?

Она отщипнула кусочек от булочки, о которой забыла.

– Я мало что знаю, чтобы понять, что нравится, а что – нет, милорд, но меня шокирует, что нашим солдатам приходится добывать себе довольствие таким способом.

– Кто-то умный сказал, что армия марширует брюхом, но, судя по всему, это мало волнует тех, кто у власти. Половина армии, которая сражалась при Ватерлоо, шла в бой на пустой желудок.

– Это ужасно! Надо что-то делать.

– Правда? – Он цинично усмехнулся, но тут встряла Мэдди:

– О, Тея, не надо очередного доброго дела! – Она оглядела мужчин. – Они с тетей Сарой постоянно придумывают, как помочь солдатам, вернувшимся с войны.

– А каков лично ваш вклад, мисс Дебенхейм? – поинтересовался Дариен.

Мэдди покраснела.

– Я их развлекаю! – Повернувшись к Фокстоллу, она уточнила: – Не так ли, сэр?

Тот взял ее ручку и поднес к губам.

– Именно так, мисс Дебенхейм.

Мэдди вспыхнула, и Тея прекрасно поняла почему. Ради бога, только не с другом Дариена!

– Джентльмены, вы все остаетесь в городе до конца сезона? – спросила Тея.

– Похоже, да, – уныло отозвался Калли, который так стремился поучаствовать в военных действиях.

– А я нет, – объявил Фокстолл. – Мы отправляемся в Индию в начале лета.

– Какая жалость! – надула губки Мэдди.

– Выходите за меня, мисс Дебенхейм. И я откажусь от гурий, – заявил гусар, продолжая держать ее за руку.

Мэдди засмеялась, остальные заулыбались, а Тея почему-то обратила внимание на слишком красные губы Фокстолла, скрытые под черными усами. Ей не нравился этот человек, она не доверяла ему.

– Ну и?.. – прямо как Дариен, когда договаривался с Теей о помолвке, спросил гусар.

Даже Мэдди была удивлена.

– Я не могу принимать решения так быстро, капитан.

– Тогда единственное, что мне остается, это любоваться английской розой, пока мне будет позволено.

Распутные красные губы изогнулись в улыбке, взгляд соскользнул к маленькому букетику из розовых бутончиков, который украшал корсаж Мэдди. Она тут же вытащила один и протянула ему. Фокстолл принял его, поцеловал, а потом засунул внутрь расшитого галунами кителя, ближе к сердцу.

Тея стиснула зубы (как ей показалось, то же самое сделал Марч) и посмотрела на Дариена, молча выбранив его за то, что привел этого хитрого лиса в их компанию. Можно было бы посочувствовать Фокстоллу: как-никак увечье получил, – но все инстинкты подсказывали ей, что этот человек – распутник, очень опасный, Мэдди с такими еще не сталкивалась на своем игровом поле.

Глава 15

Нарушив неловкую тишину, дворецкий леди Рейберн объявил о втором отделении концерта хора мальчиков. Когда все начали подниматься из-за стола, Тея подумала, как бы увести Мэдди от этого Лиса, но кузина так крепко держалась за его руку, что это вряд ли получится. Ладно. По крайней мере Марчемптон будет рядом.

Лейтенант Фарроу предложил руку Делле, и та вежливо предложила Калли присоединиться к ним и занять место с другой стороны от нее. Тея улыбнулась и приняла предложенную Дариеном руку, чтобы отправиться в зал слушать музыку. Мать ожидала, что она продемонстрирует всем свою поддержку виконту.

Пока они шли через комнаты, Тея подумала, что, возможно, ее план сработает. Несмотря на то что у нее не было никаких сомнений в том, что многие изо всех сил стараются не столкнуться с Кейвом, но все-таки никто демонстративно не поворачивался к ним спиной, не шептал проклятия вслед. Когда Авонфорт отвел от нее взгляд, у Теи возникло жгучее желание подойти к нему и напомнить о вежливости.

А еще она поймала себя на том, что сравнивает этих мужчин, и сравнение явно не в пользу Авонфорта. Его элегантность, которую она всегда обожала, теперь казалась нелепой на фоне простоты стиля Дариена. Его тщательно уложенные волосы, высокий воротник сорочки и галстук из голубого шелкового муара выглядели карикатурно.

Что это с ней? Ей ведь всегда нравились мужчины, которые разделяли ее вкус к красивой одежде и в особенности к элегантности и изящным искусствам. Она с уважением относилась к храбрости и самопожертвованию, проявленным во время войны, но без грубых подробностей.

– Вы весь вечер намерены молчать?

– А вы хотите поговорить? Давайте. Например, о том, зачем вы это делаете.

– Что именно?

– Втираетесь в доверие к моей семье и обществу.

– Возможно для того, чтобы иметь удовольствие общаться с вами, миледи.

Она скептически улыбнулась.

– Я здесь исключительно из чувства долга, чтобы передать благодарность Йовилов, однако если вы будете изображать какие-то чувства ко мне, тогда наверняка почувствую себя плохо.

У него дернулись в улыбке губы.

– Все лучше, чем от консервированных креветок. Я согласен не говорить от любви, но не могу отказаться от обожания. Вы должны знать, что прекрасны.

– И как леди должна отреагировать на это? Если я соглашусь с вами, то буду выглядеть самовлюбленной, если же нет…

Она попала в ловушку.

– Будете выглядеть глупо? – закончил он за нее, и в глазах у него плясали чертики. – Нет ничего постыдного заявить о своих отличительных чертах. Я, например, смелый, сильный и отличный боец.

– Мужчинам это позволено, а женщинам – нет, даже если они действительно считают себя красавицами.

– То есть приходится дожидаться, пока другие скажут вам об этом, а вы будете стыдливо возражать. Какая досада, не правда ли? Скажите: «Я красива».

– Нет! – Почему бы кому-то не подойти к ним побыстрее, чтобы прервать этот разговор?

– Тогда о каких своих отличительных чертах вы можете объявить?

– Добродетель, здоровые принципы и христианское милосердие. Может, еще умение вести домашнее хозяйство.

– Вы способный заниматься бытом? – удивился Дариен.

– Разумеется. Для того, чтобы содержать большой дом, я должна знать, как и что работает: уборка, стирка, бухгалтерия, приготовление еды.

– Вот бы посмотреть, как вы ставите тесто с перепачканным в муке носом.

Мысленно послав его к дьяволу, Тея призналась:

– Вот как раз печь-то я и не умею.

Он весело посмотрел на нее и рассмеялся.

Наконец они дошли до гостиной. Тея могла поклясться, что он до сих пор смеется, этот презренный человек, к тому же заметила, как пугаются окружающие, увидев его в таком хорошем расположении духа, и наверняка осуждают ее.

Увидев Мэдди с двумя ее обожателями, она на всякий случай села позади них, чтобы толкнуть кузину в спину, если та попытается перейти черту дозволенного. В это время Мэдди равномерно распределяла улыбки и комплименты между мужчинами, без сомнения, в надежде вызвать в них ревность.

Из-за кузины Тея не смогла по-настоящему насладиться вторым отделением концерта. Постепенно это превратилось в самое неприятное светское мероприятие, в котором ей пришлось принять участие. А в соответствии с планами матери у нее впереди еще множество таких вечеров. Но ничто не сравнится с предстоящей помолвкой: это, должно быть, в сто раз хуже.

Леди Рейберн поблагодарила хор, а затем предложила гостям другие развлечения, включая возможность посетить новую галерею хозяина особняка, возведенную специально для его знаменитой коллекции старинной керамики.

Это казалось безопасным, поэтому Тея предложила:

– Меня заинтересовала коллекция, Мэдди. Пойдем туда?

На что Марчемптон сказал:

– Киле предупредил меня, Тея, что это просто старые горшки. Пойдемте лучше поиграем в карты.

Он предложил согнутые в локтях руки обеим дамам, но только Мэдди взяла его под руку, не забыв подцепить и Фокстолла. Вся троица направилась в игровую комнату.

Без Дариена Тея бы была четвертой и сумела отвлечь Фокстолла от Мэдди. Впрочем, еще не все было потеряно.

– В карты так в карты.

– А как же керамика? – напомнил Дариен.

– Я передумала, сэр: хочу играть в карты.

– Вы настолько ветрены?

– Могу позволить себе заниматься тем, чем хочу, – заявила Тея.

– Только в известных пределах.

Это было предупреждение. Ей еще не удалось придумать адекватный ответ, когда он слегка улыбнулся.

– Мне казалось, что вы хотите поговорить со мной. Старые горшки предоставляют для этого больше возможностей, чем карточный стол, не находите?

Она хотела отказаться из принципа, но Дариен был прав, тем более что ей нужно было все прояснить, и как можно скорее! А что касается Мэдди, в игровой комнате у нее мешьше шансов угодить в какую-нибудь переделку, в особенности если Марч будет рядом. Поэтому Тея приняла предложенную ей руку, и они вместе двинулись через холл, потом по коридору на заднюю половину дома.

– Не самая популярная часть сегодняшнего вечера, – заметил Дариен. Перед ними шли две пары, следом – немного больше, но не толпа.

– Наверное, майор Киле предупреждал общество в принципе, – предположила Тея.

– Вы предупредили бы кузину, что Фокстолл совсем не безопасная игрушка.

– В самом деле? А у меня сложилось впечатление, что он ваш друг, милорд.

– В армии происходят самые разные, порой странные, знакомства. Кстати, когда мы объявим о нашем намерении стать партнерами в постели?

Она почувствовала, как краска приливает к щекам.

– Это уже слишком, милорд!

– Но брак означает именно это! Поверьте: я знаю, что говорю, – и вовсе не с чьих-то слов. Скажите, существует ли какая-то причина, препятствующая разговору с вашим отцом о нашем соглашении?

– Да! – отрезала Тея.

– Какая же? – изумился Дариен.

– Слишком скоро.

– Леди Тея…

– Я не давала вам разрешения называть меня так.

Он вскинул брови.

– Вы предпочитаете длинное «Теодосия» – «Дар Богов» – короткому имени Тея?

Нет, он способен кого угодно довести до белого каления!

– Прошу вас, Дариен, обращаться ко мне так, как это принято в обществе.

– Ну а я не против, если вы будете называть меня «Канем».

– Может, тогда уж Псом? – Она обожгла его взглядом.

– Нет!

Они как раз подошли к дверям комнаты, в которой собралось с дюжину гостей, и Дариен жестом предложил ей пройти вперед. Чем больше вокруг народу, тем безопаснее. Интересно, заметят ли они, как она дрожит?

Делая вид, что очарована коллекцией, Тея обошла застекленные витрины, заполненные разного рода предметами из керамики, целыми или в виде отдельных фрагментов. Постамент, установленный в центре, прямо под стеклянным сводом крыши, который обеспечивал лучшее освещение экспонатов в дневное время, предназначался для особого показа. Сейчас дневной свет заменяли лампы, и, возможно, из-за этого выставленные экспонаты совершенно не производили впечатления.

– Действительно, просто старые горшки, – пробормотал Дариен, и Тее, несмотря ни на что, пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Именно так и смотрелись предметы в главной витрине: примитивные горшки для приготовления еды да черепки от разбитой кухонной утвари, которым место на помойке.

Лорд Рейберн, красивый, интеллигентного вида джентльмен, взяв в руки разбитый горшок и осторожно поворачивая из стороны в сторону, показывал его кому-то из гостей. Тее было безумно интересно, откуда возник в нем такой интерес, одержимость даже. Ему ведь наверняка обошлось в круглую сумму устройство такого помещения. Он явно восхищался своей коллекцией, видел в ней что-то такое, чего не видела Тея и, вероятно, большинство присутствующих.

Это как с любовью, вдруг подумалось ей. Ведь вполне можно влюбиться в откровенно неподходящего, по меркам общества, человека. Алесия, например, потеряла голову из-за умного и серьезного священника, а одна из сестер Авонфорта счастливо вышла замуж за вдовца, старше ее вдвое. Кингстабл просто старый мерин, но Кэтрин безумно счастлива в браке с ним.

Пока лорд Рейберн с восторгом рассказывал публике о своей коллекции, Тея думала о своем: она еще никогда не испытывала романтических чувств, не было даже безрассудной влюбленности в отличие от большинства подруг, которые снова и снова теряли голову.

Она обвела взглядом публику. Ей стало любопытно, кто из присутствующих делает вид, что заинтересован, а кого действительно восхищают эти горшки. Она сразу наткнулась на даму, определенно проявлявшую откровенное равнодушие к коллекции, потому что не сводила глаз с Дариена и призывно улыбалась. Леди Харровинг. Должно быть, лет на десять старше его! Однако кузина Мария на восемь лет старше Вандеймена, и что? К тому же леди Харровинг – вдова.

«Если он вам нужен, миледи, пожалуйста, забирайте, – подумала Тея. – Тем более что мать подыскивает Дариену подходящую жену».

Леди Харровинг была титулованной особой, хотя и с небезгрешной репутацией. Никто, например, не поверил в подарок судьбы, когда внезапно умер ее последний муж. Ежегодно она давала бал-маскарад, и это было единственным, что вызывало уважение публики. Она наверняка не откажется от брака с изгоем.

Закончилась короткая лекция, из которой Тея не услышала ни слова. Лорда Рейберна окружили несколько человек и принялись задавать вопросы: похоже, они по-настоящему увлеклись. К Тее и Дариену подошла леди Харровинг, выставив вперед свой внушительных размеров, едва прикрытый бюст, и, забыв обо всех приличиях, представилась:

– Лорд Дариен, я леди Харровинг, Мария. Какое счастье, что вы здесь: сезон такой скучный.

Тея словно превратилась в невидимку.

– Не обольщайтесь, леди Харровинг: я самый скучный из всех скучных, – заметил Дариен, великолепным образом продемонстрировав холодную отстраненность. – Леди Тея, полагаю, вам известна эта леди.

Его ответ и представление стали очаровательно нюансированным средством сдерживания. Краска залила нарумяненные щеки дамы, и она холодно проговорила:

– Мы знакомы с леди Теодосией. А что касается вас… вы заслужили свою репутацию.

– Но почему? Я ведь не укусил вас… пока.

Вероятно, чтобы сохранить лицо, леди Харровинг засмеялась, потом развернулась и быстро покинула комнату.

– Это было безрассудно, – тихо заметила Тея. – Зачем увеличивать количество врагов?

– Она вела себя оскорбительно, игнорируя вас.

Тея посмотрела на него.

– Вам разве не все равно?

– Я сопровождаю вас и отношусь к этой обязанности вполне серьезно. Полагаю, нам следует задержаться здесь, чтобы осмотреть коллекцию более внимательно.

Он прав: эта комната прекрасно подходит для приватного разговора, после того как все уйдут, при открытых дверях, конечно. Отсюда был виден коридор, который выходил в главный холл, так что по-настоящему уединенным это место, конечно, не назовешь.

Молодые люди подошли к ближней витрине, словно хотели рассмотреть выставленные там экспонаты. Время от времени Тея видела его темное отражение в стекле, отражение других гостей, остававшихся в галерее.

«Уходите же, наконец!» – приказала она им мысленно, переходя от одной витрины к другой, в которых стояли грубо сработанные керамические фигурки. Группка сдвинулась немного, но опять остановилась.

Тея начала нервничать: ей хотелось поскорее убедиться в адекватности этого человека.

– У вас какой-то особый интерес к богиням деторождения?

Тея присмотрелась к фигуркам, возле витрины с которыми стояла уже несколько минут. Это были действительно сидящие на корточках женщины с огромными животами.

– Вы думаете, они помогают? – спросила она, покраснев.

– На эту тему леди можно говорить с джентльменом?

Тея повернулась к нему.

– Не я затронула эту тему.

Дариен улыбнулся:

– Согласен.

Потребовалось мгновение, чтобы Тея осознала, что они наконец-то остались одни: лорд Рейберн со своей компанией ушел.

Внезапно от волнения у нее пересохло во рту.

– Итак, мы можем поговорить о наших делах.

– Вам не страшно оставаться со мной наедине?

– Двери открыты, и нас видно из холла.

– Каменные стены не есть крепость, а открытые двери вовсе не гарантия безопасности.

Тея еще больше занервничала.

– Вы что, хотите на меня напасть? Предупреждаю: я закричу.

Он засмеялся.

– В прошлый раз вы этого не сделали.

– Вы!.. – возмутилась Тея, но, вспомнив о своей цели, взяла себя в руки. – Я здесь наедине с вами, лорд Дариен, только для того, чтобы поговорить о нашей договоренности.

– О том, когда известить о помолвке вашего отца.

– Нет!

– У вас есть другое предложение? – вежливо осведомился Дариен.

– Да, было бы неплохо получить настоящее согласие леди, – отрезала Тея.