Текст книги "В сердце моем навсегда"

Когда девушка задрожала и обмякла, у него больше не было причин сдерживаться. Он отдал обратно ее жар и огонь, поделился с ней силой своей страсти. На этот раз, когда они обессилели, девушка повернулась к нему и быстро уснула.

Огонек масляной лампы еле горел. Ее профиль вырисовывался на его фоне. Он всмотрелся в ее лицо, в тонкие черты, которые не были красивыми, но все же привлекали к себе внимание, в пряди рыжих волос с проблесками меди и золота, гладкую кожу лица, освещенную отблеском лампы. Его удивило, что хочется всматриваться в нее, что хочется запомнить ее, хотя сперва он собирался всего лишь использовать ее и забыть.

Надо идти, подумал он. В его планы не входило провести всю ночь в борделе. Но она вцепилась в него, как репей в одеяло, и ему не хотелось отрывать ее от себя. Он оставит ей щедрое вознаграждение и ускользнет ранним утром. Ему в тридцать лет не пристало тайком прокрадываться в отцовский дом среди ночи. А так он сможет присоединиться к остальным за завтраком.

Он уснул с циничной улыбкой на губах при мысли о том, какое впечатление произведет, когда войдет с утренней газетой в вечернем костюме.

– Так что же случилось с Харланом? – спросил доктор Джеймс, когда Лиза подошла к концу рассказа.

– Бет его выгнала, размахивая шваброй.

– Правильно сделала, – одобрительно заметил он. – А девушка?

– Она наверху. Я поместила ее в комнату напротив Бет. Она едва могла говорить, конечно, но от испуга ли, из-за болезни, или из-за вреда, причиненного ей Харланом, я не знаю. Вот почему я послала за вами Хаггинса. Она была горячей на ощупь, и я подумала, что немного опия ей не повредит.

– Сколько?

Лиза пожала плечами:

– Обычная доза, полагаю. Вы же знаете, что я не отмеряю его.

– Знаю, что у вас привычка раздавать его щедрыми ложками.

– По крайней мере у меня хватило здравого смысла убрать из ее комнаты спиртное. – Она хихикнула. – Помните, какие дикие глаза были у Бет, когда она их смешала?

– Я помню, она три дня жаловалась на головную боль. – Он поставил рюмку. – Думаю, мне лучше сейчас взглянуть на эту вашу застигнутую бурей сиротку, – сказал он. – Она из тех, кого вы хотите заполучить в свое заведение?

– Я бы хотела, но не думаю, что она согласится. Она могла бы неплохо заработать, оставшись с Харланом, а она ясно дала понять, что не желает иметь с ним дела. – Лиза покачала головой и снова принялась теребить жемчуг. – Я очень опасаюсь, что она забрела на нашу улицу по ошибке.

– Значит, – медленно произнес он, – вы наконец подошли к сути моего визита. Вас беспокоит, что, впустив ее и дом, вы могли нажить себе неприятности.

– Вот именно. Но не отказывайте мне в чувстве сострадания. Я больше опасалась не впустить ее в дом.

Доктор кивнул:

– Вы же знаете, вам не нужно волноваться, что я расскажу об этой ночи… кому бы то ни было. – Он похлопал Лизу по плечу. – Она ведь, может, не такая уж важная персона.

Лиза взглянула на него и неловко улыбнулась:

– Вы даже не представляете себе, как я на это надеюсь.

Моррисон Джеймс поднял свою кожаную сумку.

– Вы сказали, что поместили ее в комнату Бет?

– Нет. По другую сторону коридора. – Она замолчала, глядя, как он хмурится, пытаясь вспомнить ту спальню. – Вверх по лестнице. Поверните… – Она осеклась, взглянула на браслеты на своем левом запястье. – Поверните налево. – Мадам укоризненно улыбнулась самой себе. – В моем возрасте я бы уж должна отличать правую сторону от левой. Налево от лестничной площадки, – повторила она. – Потом вторая дверь справа. – Ее улыбка медленно угасла. Глаза с минуту оставались задумчивыми, затем в них появилось беспокойство, потом паника. Она резко встала и схватилась за ожерелье, вместо того чтобы схватиться за сердце.

– Что такое? – спросил доктор. – Лиза, что случилось? У вас такой вид, словно вот-вот хватит удар.

– Кажется, я послала его не в ту комнату.

– Кого?

– Я хотела, чтобы он пошел к Миган. – Ее взгляд метался по комнате, пока она обдумывала последствия своей ошибки. – О Боже, что, если…

– Кого? – снова спросил Моррисон Джеймс. – Лиза, вы должны мне объяснить, если хотите от меня помощи.

Миссис Холл бросилась к двери, уверенная, что доктор последует за ней. Повернула ручку, вышла в холл и сразу же свернула к черной лестнице, ведущей на второй этаж.

– Не знаю его имени, да это и не важно, – произнесла она на ходу. – Кажется, он заходил сюда раньше, но я с ним не имела дела. Хладнокровный сукин сын. Я даже усомнилась, сможет ли она его ублажить. – Она приподняла юбки и быстро взбежала по лестнице, всего на секунду остановившись наверху, чтобы перевести дыхание, потом ринулась по коридору. – Мне следовало проводить его в комнату, – обеспокоенно продолжала она. – Что, если он нашел эту девушку и… – Она не смогла договорить. Беспомощно взглянула на давнего друга. – Что, если случилась беда?

Моррисом Джеймс обнял одной рукой плечи мадам и остановил ее:

– Послушайте, Лиза, вы себя заводите без особых причин. Возможно, вы послали его в нужную комнату. Может, он нашел Миган. А если случилось худшее, на сколько это в действительности плохо? Вполне возможно, эту девушку некому защитить, если этот случай получит огласку. Вы пережили худшие бури, чем эта.

Миссис Холл вывернулась из-под руки доктора и забарабанила в дверь Миган.

– Просто у меня предчувствие, – сказала она. – А я привыкла доверять своим предчувствиям. – Она сделала шаг назад, так как дверь открыла молодая женщина с растрепанными русыми волосами и недовольной сонной улыбкой на губах.

– Он у тебя? – спросила Лиза. Она должна знать худшее прежде, чем пойдет в другую комнату. Должна быть подготовлена.

Миган удивленно заморгала:

– Никого у меня нет. – Ее круглое лицо смешно сморщилось при попытке сдержать зевоту. Потом она сдалась и широко, так что челюсти затрещали, зевнула. – Извините, но я крепко спала. Мой последний клиент меня совсем загонял.

– Высокий мужчина? – спросила Лиза. – Темноволосый? С черными глазами?

Миган покачала головой и прислонилась к косяку.

– Разве вы не помните? Вы прислали ко мне Билли Дэвиса.

Моррисон Джеймс приложил руку ко лбу и потер висок.

– У вас сегодня был правая рука мэра? – спросил он. – Тот самый Билли Дэвис, который угрожает закрыть все до единого бордели в городе?

Миссис Холл и Миган посмотрели на него так, словно не понимали его изумления.

– Должен же мужчина куда-то идти со своей особой нуждой, – философски заметила Лиза и добавила, обращаясь к Миган: – Но с тех пор прошло много времени. Он был здесь задолго до полуночи. У тебя больше никого не было?

– Нет.

Сердце мадам упало. И все же у нее хватило присутствия духа проявить заботу об одной из ее любимых девушек.

– Билли тебе не сделал больно?

Та пожала плечами:

– Не больше, чем обычно. Ничего такого, с чем бы я не справилась.

Миссис Холл нахмурилась:

– Моррисон осмотрит тебя, как только закончит с нашей нежданной гостьей.

– Вы имеете в виду жертву Харлана?

Мадам кивнула:

– Пошли, Моррисон, теперь мы можем туда войти. Думаю, подтвердились мои худшие опасения.

– Бросьте, Лиза. – Доктор попытался ее успокоить. – Вы же не знаете…

Он замолчал, так как она кинула на него предостерегающий взгляд. Они поспешили дальше по коридору. На этот раз, подойдя к двери, миссис Холл не стала утруждать себя стуком. Она повернула ручку и вошла в комнату. Моррисон вошел следом, а Миган остановилась на пороге.

В комнате было слишком темно, чтобы что-то разглядеть с первого взгляда. Газовый свет из коридора не слишком помогал. Только по этой причине Лиза не захлопнула перед Миган дверь.

Мадам решительно подошла к кровати и стала дергать за сбитые в кучу одеяла, сбрасывая их на пол, пока не открылась всклокоченная черноволосая голова.

– Где она? – спросила Лиза, пытаясь этим вопросом разбудить мужчину.

Он открыл один глаз и застонал. Голова у него раскалывалась. Он закрыл глаз, надеясь, что это поможет. Но не помогло. Резкий голос продолжал повторять: «Где она? Где она? Где она?»

Моррисон Джеймс указал на пустую бутылку из-под шотландского, валяющуюся на полу:

– Я думал, вы убрали из комнаты спиртное.

– Убрала, – ответила Лиза. Она взглянула в ту сторону, куда указывал палец. – Правда убрала, – повторила она, поднимая бутылку. – Наверное, эта была у него с собой. – Она протянула бутылку человеку на кровати, угрожающе потрясая ею. – Вы давали ей это пить?

Это пить? Это пить? Он уже не мог определить, повторяла ли она вопрос, или он слышит эхо. Снова открыл один глаз и ухитрился вовремя схватить простыню, которую чуть не сорвали с его обнаженной спины.

– Позвольте? – холодно произнес он.

Лиза отпустила простыню. И поставила обратно бутылку.

– Что с ней случилось?

Он предположил, что вопрос задан ему. Трудно сказать наверняка, поскольку взгляд мадам нервно метался по комнате и тут находились и другие люди. Он медленно сел, натягивая простыню до талии, и прислонился к спинке кровати. Бросил мутный взор в сторону часов па каминной полке. Похоже, уже почти половина четвертого. Протер глаза большим и указательным пальцами.

– Что вы хотите узнать? – устало спросил он.

– Та девушка, что была здесь, что с ней стало?

Посетитель перестал тереть глаза и одарил мадам язвительным взглядом.

– Откуда мне знать? – Приподнял простыню за край, притворяясь, будто ищет под ней. – Нет, тут ее нет. Вы посмотрели в укромном уголке? На кухне? Как насчет соседней комнаты? Наверняка я не единственный мужчина, которого она развлекала сегодня ночью.

Лиза сунула руку в ящик столика у кровати и нашла спичку. Чиркнула ею и зажгла масляную лампу, выдвинув фитиль и сделав пламя побольше. Поставив на место стекло, подняла лампу вверх и указала на темное пятно, которое стало видно, когда он поднял верхнюю простыню.

– Молодая леди, с которой вы провели этот вечер, никого другого не развлекает, – произнесла она ледяным тоном, ничуть не уступающим в холоде его собственному. – Более того, она никогда раньше никого не развлекала. И маловероятно, чтобы с вами она получила какое-то удовольствие!

Эти слова подействовали так же эффективно, как холодный душ или кофейник крепкого кофе. Сон мгновенно слетел с него. Он уставился на пятна засохшей крови на простыне и почувствовал, что бледнеет.

– Что здесь, черт побери, происходит? – спросил он, рывком поднимаясь с постели. Стянул за собой простыню, обмотал ее вокруг талии и закрепил там. Яростно посмотрел на мадам, затем на человека у изножья кровати и, наконец, на женщину в дверях. – Я не просил у вас девственницу!

– О, я тебе верю, дорогой, – сказала Миган. – И если бы ты нашел в нужную комнату, то тебе бы она и не досталась.

– Нужную комнату? Что это значит? – Он сдвинул брови и сердито взглянул на Лизу Холл, – Что она хочет этим сказать? Вы же меня послали в эту комнату. Налево от лестницы. Вторая дверь направо.

Пальцы Лизы нервно теребили жемчуг. Она тяжело опустилась на кровать.

– Это ужасно! Кошмар! Вы понимаете, что натворили?

Его черные брови взлетели вверх.

– Понимаю ли, что натворил? – Он помедлил, его верхняя губа изогнулась в циничной усмешке. Черные глаза смотрели холодно. – Если это ловушка, то не на того напали. Я не напрашивался просвещать одного из ваших ангелочков и не собираюсь платить только за то, что она больно ушиблась.

Моррисон поставил на кровать свою сумку и вступился за Лизу:

– Никто не пытается получить с вас деньги. Произошла ошибка, вот и все. Миган, проверь платяной шкаф. Возможно, она не ушла из дома. – Когда Миган двинулась выполнить его просьбу, взгляд Моррисона остановился на бутылке из-под шотландского. – Я доктор Джеймс. Миссис Холл попросила меня зайти и осмотреть ту девушку, с которой вы были. Она… м-м-м… слегка приболела. Вы не ответили на вопрос Лизы. Девушка пила из этой бутылки?

– Пила.

Тихий стон Лизы заглушил заявление Миган о том, что шкаф пуст.

– Что здесь происходит? – спросил посетитель, переходя в наступление. Взгляд его упал на сумку доктора, и он вспомнил о своем черном кожаном саквояже. Оглянулся вокруг, сначала посмотрел на столик у двери, и, не обнаружив там саквояжа, осмотрел всю комнату и спросил:

– Где она? – Так как все непонимающе смотрели на него, повторил вопрос более резко: – Со мной был саквояж. Почти такая же сумка, как у доктора. Что, черт возьми, вы с ней сделали?

– Я к ней не прикасалась, – ответила миссис Холл, – Никто из нас ее не трогал.

– Что вы приказали своей девице с ней сделать?

– Вы ошибаетесь, – сказал Моррисон. – Если сумка исчезла, Лиза не имеет к этому отношения. Это респектабельное заведение.

– Это бордель.

– Это честный бордель, – вмешалась Миган, обиженная резкостью незнакомца.

– Найдите мою сумку, и я принесу извинения, – ответил тот с сухим сарказмом. Не заботясь о стыдливости, он отпустил простыню и натянул кальсоны и брюки.

Миган вздохнула:

– Жаль, что ты не нашел нужной комнаты.

Он только зарычал в ответ, равнодушный к этой лести. Надел свою вечернюю сорочку и заправил внутрь полы, щелкнул подтяжками, сел в кресло и надел носки и туфли.

Моррисон Джеймс разглядывал его платье. Дорогое. Возможно, удастся заставить этого человека внять разумным доводам.

– Послушайте, это не то, что вы думаете. И в любом случае вам ведь не захочется увидеть свое имя в газетах, правда? Будьте благоразумны и позвольте нам этим заняться.

Посетитель перестал вдевать запонки и уставился на доктора испепеляющим взглядом:

– Так вот как это работает, а? Шлюха крадет у клиентов, а вы рассчитываете на то, что мы слишком испуганы или смущены, чтобы заявить в полицию?

Он закончил возню с запонкой и расправил белоснежный рукав на предплечье, затем застегнул его на запястье.

– Я кажусь вам испуганным? – спросил он. – Или смущенным?

Ни на один из этих вопросов ответа не последовало. Он отметил, что его собеседникам было явно не по себе.

– Ваша шлюха – а вы меня поймете, если я усомнюсь в ее невинности, которую вы изобразили, – оказалась неожиданно очень хороша в постели, но она не стоит двенадцати тысяч долларов.

Ожерелье миссис Холл порвалось, и жемчужины рассыпались по полу.

Моррисон Джеймс в изумлении сел на постель, У Миган просто отвисла челюсть.

– Вам не здесь следует работать, – сказал он им. – Сейчас в Театре Уоллека как раз идет пьеса, которой бы пригодились ваши таланты. – Мужчина надел фрак, провел рукой по волосам и повернулся к двери. Но перед выходом остановился. – Мне все равно, найдете ли вы девушку, но советую вам отыскать мою сумку, черт возьми.

Миссис Холл пришла в себя, когда он уже вышел в коридор:

– Погодите! Я же не знаю, где вас искать.

– Я сам знаю, как вас найти.

– Но ваше имя… было бы… то есть…

Скупая улыбка на его губах была полна угрозы.

– Холидей. Коннор Холидей. – Он с удовлетворением увидел, что имя произвело впечатление. Закрывая дверь, он услышал, как доктор сказал:

– На этот раз ты влипла, Лиза.

Глава 2

Тот же вечер, другая точка зрения

Она заблудилась. Если бы ей приказали это сделать, она бы ответила, что это невозможно. Она выросла в этом городе и считала, что хорошо знает улицы и бульвары, переулки и дворы именно в районе Манхэттена. Правда, она не ходила по ним пешком, но, по ее мнению, была достаточно наблюдательной и часто отмечала в качестве ориентиров некоторые здания и конторы, когда проезжала по улицам в кебе или в семейной коляске. Ей свойственно было обращать внимание на окружающее, и она немного этим гордилась.

Вот почему так трудно было примириться с тем, что она заблудилась. Все вокруг незнакомое. Дома стоят скученно, чуть ли не один на другом, покосившиеся, без дворов, газонов или заборов, по которым их можно было бы отличить друг от друга. Каждый ряд домов, как она заметила, словно вогнут внутрь. Ночью трудно было разглядеть, в каком они состоянии, но она подозревала, что на крышах недостает черепицы, а многие окна нужно застеклить. На парадной двери многих домов виднелись объявления о сдаче комнат, другие были просто салунами или танцевальными залами. На нескольких домах она заметила светящийся красный шар. Ей было известно, что это означает.

Ее несколько изумляло то, что вечер, невинно начавшийся в библиотеке, подходит к завершению в самом злачном районе красных фонарей Манхэттена.

Оглядываясь по сторонам, пытаясь определить расстояние до побережья и понять, где находится, она признавалась себе, что не совсем готова справиться с возникшим затруднением. Ее заманили льстивыми уговорами, приставаниями и в конце концов раззадорили и заставили принять участие в сборе мусора, а затем бросили, найдя другого компаньона. Ее сестре придется за многое ответить.

Она отступила назад, в тень, когда дверь одного из танцзалов распахнулась и шумная компания обнявшихся моряков, пошатываясь, вывалилась на улицу. Их грубые шуточки заставили ее щеки вспыхнуть. Она прижалась спиной к стене в темной нише подъезда на крыльце одного из пансионов, ибо отступать было некуда. Закрыла глаза и молилась, чтобы они прошли, не заметив ее.

Когда их голоса затихли, она отважилась выглянуть… и неожиданно увидела прямо перед собой пару светлых глаз, с любопытством уставившихся на нее. Кривая усмешка на лице мужчины стала шире, а затем он крикнул друзьям:

– Идите поглядите, что я нашел!

Она попыталась нырнуть в сторону, но реакция матроса была не так замедлена выпитым, как она надеялась. Он вытянул руки и уперся ими в стену по обеим сторонам от ее плеч, удобно облокотившись и перекрыв нишу.

Оглянулся через плечо в поисках друзей, потом снова взглянул на свою пленницу, все еще глупо ухмыляясь.

– Кажется, они не расслышали или не заинтересовались, – произнес он. Сильно подмигнул, помолчал, потом оглядел ее с головы до ног. – Наверное, не расслышали.

Не может быть, чтобы они не заинтересовались. Тут есть на что поглядеть. Необычная штучка для Кэнел-стрнт.

Она вздохнула. По крайней мере она знала теперь, где находится, но ничего хорошего ей это не сулило. Маловероятно, чтобы ее приняли за девушку благородного происхождения на Кэнел-стрит, при всех этих красных фонарях, подмигивающих ей почти с каждого крыльца и из каждого окна. Она поняла, что ей не следует покоряться обстоятельствам, особенно в присутствии этого пьяного матроса, тупо ухмыляющегося ей в лицо, но выбор у нее был очень ограничен. Она недостаточно сильна, чтобы отбить его атаку, и поскольку только начала поправляться после трех дней, проведенных в постели с больным горлом и ларингитом, то едва могла говорить шепотом, не то что кричать. Ей оставалось только притвориться бесстыжей и перехитрить его.

И двадцатитрехлетняя девушка, хорошо известная своей стыдливостью, смело взглянула в глаза матроса.

– Ты живешь недалеко отсюда? – спросил матрос, с надеждой поднимая брови.

Она покачала головой. Брови опустились, он нахмурился:

– Не могу же я привести тебя на корабль.

Она почувствовала облегчение. Кажется, выбора нет. Ему придется ее отпустить. Она стала отталкивать его руку.

– Не торопись. – Он все еще хмурился, быстро соображая. – Там есть переулок.

Эта идея привела ее в ужас.

– Нет, – сказала она. Ее простуженный голос почти не отличался от шепота и звучал скорее приглашением, чем отказом. – Только не переулок.

– Тогда прямо здесь.

Еще ужаснее. Ее глаза широко раскрылись, когда заскорузлая рука матроса проникла к ней под пальто и схватила за талию. Не успела она шевельнуться, как он шагнул к ней вплотную и приподнял, прижав к стене ниши. Она толкнула его в плечи, но это был бесполезный жест. Ноги больше не касались ступенек.

– Вы знаете, что за это надо платить? – спросила она.

И с облегчением увидела, что это заставило его остановиться. Матрос опустил ее на землю. И в тот момент, когда он сунул руки в карманы в поисках денег, девушка рванулась мимо него. Подобрав юбки, побежала по тротуару на дорогу, увернувшись от двух лошадей и фургона с пивом, как раз огибающих угол. Она снова потеряла направление и бежала куда глаза глядят, потом бросилась в узкий проход между двумя домами, чтобы перевести дух.

Глотая воздух, она почувствовала боль в груди. Вспомнила голос матери, которая только сегодня утром советовала ей еще денек повременить с выходом на улицу и говорила, что даже поход в библиотеку нежелателен. Но ей надо было учиться. Возможно, она и не была особенно бесстыдной, но, как и остальные члены семьи, отличалась упорством. Слова матери, сказанные за завтраком, остались без внимания и по иронии судьбы именно сейчас всплыли в памяти.

Сердце ее стучало так громко, что она услышала приближение матроса всего за секунду до того, как он снова схватил ее.

– Почему ты убежала? – спросил он.

Запах пива изо рта обидчика заставил ее отпрянуть. Она отвернулась, и ее чуть не стошнило, когда она почувствовала его губы на своей шее. Надеясь, что сейчас удар будет сильнее, чем в прошлый раз, она снова толкнула матроса в плечи. Ей показалось, что удивление на его лице, когда он отлетел в сторону, отражает ее собственное изумление.

Своего спасителя она увидела только после того, как матрос упал на колени, застонал, с трудом поднялся и, прихрамывая, убежал.

Незнакомец снял шляпу, отвесил глубокий поклон и произнес:

– К вашим услугам.

Жест получился величественный и был оценен, хотя и показался излишним. Она недоумевала, откуда он взялся.

– Благодарю вас, – тихо ответила девушка.

– Вы позволите? – спросил он, предлагая опереться на его руку, чтобы вывести ее из прохода.

Она заколебалась, пристально вглядываясь в него. Спаситель понял.

– Естественно, что после всех неприятностей вы проявляете осторожность, но я вас уверяю, не все мы так неотесанны, как этот ваш матрос.

– Он не мой матрос, – ответила она и с трудом сглотнула; горло у нее сильно болело.

– Вы плохо себя чувствуете.

Ее приятно удивило его замечание. Действительно, подумала она, ни в выражении лица, ни в поведении ее спасителя нет ничего угрожающего. Это был высокий мужчина с узким, улыбчивым лицом. Он всем своим видом выражал сочувствие, заботливо наклоняясь к ней. Его черные глаза пристально наблюдали за ней, словно призывая дотронуться.

– У меня болит горло, – сказала она. Мужчина кивнул:

– Я подозревал что-то в этом роде. Нам только нужно доставить вас туда, где вы будете в тепле и в безопасности.

Она приняла решение и подала ему руку. Они вышли из прохода на улицу и очутились в тусклом желтом круге света от газового фонаря. Когда из ближайшего салуна вывалились трое мужчин, она придвинулась поближе к своему спасителю. Это движение не ускользнуло от него.

– Харлан Портер, – представился он.

– Благодарю вас, мистер Портер. – Однако она не назвала свое имя. Иногда казалось, что ее фамилия звучит как синоним скандала, но до сих пор ей удавалось их избегать. И вовсе не хотелось менять такое положение. Она не допустит, чтобы какое-либо из ее ночных приключений выплыло на свет. – Вы найдете мне кеб?

– Буду счастлив, только нам придется пройти немного дальше. Обычно экипажи сюда не заезжают. Вероятно, вы уже убедились, что это не самая приятная часть города.

Девушка пошла рядом с Харланом Портером, благодарная за защиту. Улица больше не казалась такой мрачной в присутствии спутника; музыка и смех, доносящиеся из танцзалов, меньше резали слух. Они прошли несколько кварталов, и она заметила, что район постепенно становится более приличным. Дома здесь уже были не из досок, а из песчаника, исчезли колеи на дороге, вывески на конторах стали поновее, а прохожие уже не пошатывались. Красные фонари по-прежнему мелькали в некоторых окнах, но эти заведения, очевидно, предназначались для богатых клиентов.

– Кебы ездят по улице вон там, подальше, – сказал ей Харлан Портер. – Если хотите, можете подождать, а я пойду за кебом.

Она быстро замотала головой, не желая оставаться в одиночестве.

– Очень хорошо, но вы уже устали. Могу я предложить вам пройти коротким путем, вот здесь? – Он указал на проход между двумя домами, похожий на тот, где ее настиг матрос.

Первым инстинктивным побуждением было убежать. Но, рассудив здраво, она поняла, что лучше будет побороть страх. В конце концов не может же она избегать темных узких проходов всю оставшуюся жизнь. Даже большинство проходов в библиотеке, которую она любила посещать, были узкими и темными. Кроме того, она рассудила, что именно матрос представлял для нее угрозу, а не сам проход, и с ее стороны несправедливо подозревать в подобном поведении всех мужчин. Харлан Портер вел себя безукоризненно.

– Или вы предпочитаете обойти кругом? – предложил он.

Она покачала головой и дотронулась до шеи, жалуясь на боль.

– Я устала, – сказала она.

– Не пытайтесь говорить. Я понимаю. Мы сократим путь.

Она улыбнулась, полная благодарности к своему ангелу-хранителю. Снова взяв его под руку, она позволила Харлану Портеру завести себя в самую густую тень между домами.

– Насколько я могу судить, – небрежно произнес он на ходу, – единственный ваш недостаток в том, что вы слишком уж доверчивы.

И без всякого предупреждения, не считая этих слов, он сильно толкнул ее на кирпичную стену одного из домов и так же сильно надавил предплечьем ей на горло. Ноги у нее подломились почти сразу же.

Сознание медленно возвращалось. Сначала появилось приятное ощущение дыхания, потом неприятное ощущение чего-то холодного и мокрого на лице. Затем она услышала голоса, и через несколько мгновений сквозь завесу ее густых черных ресниц начал проникать свет. Словно чувства пробуждались в ней слой за слоем. Она тихо застонала и тщетно попыталась стереть с лица влагу.

Харлан Портер как раз приложил мокрый платок к ее лбу и щекам. Попытку оттолкнуть его руку он счел добрым знаком. Без чувств она не представляла для него ценности.

Они находились уже не в проходе. Это было первое, что она осознала, открыв глаза. Харлан Портер одной рукой поддерживал ее, а другой бурно жестикулировал, разговаривая с человеком, который стоял рядом. Они находились возле входа для слуг во дворе большого кирпичного дома, и ей показалось, что незнакомец вышел наружу потому, что не хотел пускать Харлана Портера в дом.

– Говорю тебе, Уикен, – снова повторил Харлан, – ему захочется посмотреть, что я ему достал. Она почти идеально соответствует его описанию.

Она заметила, как квадратные челюсти мистера Уикена сжались, а глаза прищурились, когда он скептически оглядел ее с головы до ног. Вряд ли ее ответный взгляд получился столь же угрожающим, несмотря на все усилия.

– Может, все так, как ты говоришь, Портер, но сперва тебе нужно пройти мимо меня, правда?

Харлан нахмурился:

– Ты хочешь попользоваться ею первым, в этом все дело? – Поскольку ответом на его вопрос было гробовое молчание, он в конце концов пожал плечами. – Твое дело, – сказал он. – Что до меня, мне наплевать, и для нее тоже никакой разницы, но если он когда-нибудь обнаружит, что ты пробуешь его товар, он вышвырнет тебя на улицу.

– Это угроза? – спросил Уикен.

– От меня-то он не узнает, – сказал Харлан. – Не могу поручиться за эту леди.

Взгляд Уикена вернулся к ней. Без всякого предупреждения его рука взметнулась и ухватила ее за горло. Пальцы сжались так крепко, что на коже остались синяки, а взгляд пренебрежительно скользнул по ее лицу.

– Ну? – спросил он. – Ты что-нибудь скажешь? Давление и боль в горле были такими сильными, что ей показалось, она сейчас снова лишится чувств. Девушка вцепилась в руку Уикена, пытаясь оторвать ее от себя, но тщетно. Глаза ее закрылись, и только рука Харлана Портера на талии удерживала ее от падения.

– Отпусти ее, Уикен, – сказал Портер.

Уикен медленно разжал руку и улыбнулся, когда она со свистом втянула воздух.

– Думаю, я могу рассчитывать на ее молчание.

Портер прислонил ее к стене и протянул к Уикену руку ладонью вверх.

– Я возьму свой гонорар за находку сейчас, благодарю вас.

– Только после того, как я сниму пробу. Может, она ничего не стоит; тогда мистер Бил не станет платить.

– Он всегда платит, потому что я всегда нахожу ему то, что он хочет.

Воспользовавшись моментом, пока Портер и Уикен пререкались, она оттолкнулась от стены, перепрыгнула через ограждение крыльца и понеслась через задний двор в проход позади дома. Не обращая внимания на крики Уикена и требования Портера остановиться, она бежала вдоль частокола, пока не нашла калитку. Нащупав щеколду, распахнула калитку и вбежала во двор следующего кирпичного дома. Бросилась прямо на заднее крыльцо, одним прыжком поднялась по ступенькам и из последних сил забарабанила в дверь.

Харлан настиг ее как раз в тот момент, когда дверь распахнулась. От толчка девушка очутилась в темном углу крыльца, где согнулась пополам, ловя ртом воздух.

Владелица дома вышла на крыльцо и заговорила резко весьма решительным тоном:

– Что здесь происходит? – Она вгляделась в темноту. – Харлан? Это ты?

Портер секунду помедлил на нижней ступеньке, потом отступил на вымощенную булыжником дорожку.

– И правда ты, – сказала миссис Холл с отвращением в голосе. – Не могу сказать, что мне нравится видеть, как ты крадешься возле моей клумбы с тюльпанами. – Она оглянулась через плечо и крикнула одной из женщин, стоящих в кухне: – Бет, неси сюда швабру. У нас тут вредитель.

Харлан поднял ладони:

– Погодите, миссис Холл, к чему обзываться.

Мадам подошла к краю крыльца и посмотрела вниз на Харлана.

– Я не обзываюсь, – ответила она, уперев руки в бока. И ласково улыбнулась. – Если вспомнить Шекспира… другим словом – крыса.

Звук сдавленного смеха из угла на крыльце привлек внимание миссис Холл. Она оглядела сжавшуюся фигурку девушки и погрозила Харлану пальцем:

– Полагаю, у тебя есть объяснение.

– Она из моей конюшни, – ответил тот.

Миссис Холл фыркнула, возмущенная этим ответом:

– Твоя проблема, Харлан, в том, что ты все время путаешь женщин с лошадьми.

Харлан посмотрел за спину миссис Холл, где с воинственным видом стояла Бет со шваброй в руках.

– Вам обеим не надо в это вмешиваться. Это дело мое и девушки.

– Мне кажется, она не желает иметь с тобой никаких дел, – заметила миссис Холл. – Правда, дорогая? – На ее вопрос последовал быстрый, выразительный кивок. – С меня хватит, Харлан. А теперь убирайся из моих владений, а то я пошлю Сэмюэля за полицией.

Харлан не двинулся с места, взвешивая шансы.

– Это займет некоторое время.

– Примерно две минуты, – резко ответила мадам. – Наш местный полицейский проводит время наверху. И, как знаешь, он не будет испытывать к тебе добрых чувств за то, что ты потревожил его покой. – Ее улыбка стала жестче, когда она увидела, какое впечатление произвело это заявление на Харлана. – А теперь удались.

Он сделал еще шаг назад, но искушение оказалось слишком сильным для Бет. Она рванулась мимо миссис Холл, подняв швабру, и набросилась на Харлана, тыча и подгоняя его щеткой, пока он не оказался за калиткой, по другую сторону частокола.