Текст книги "Полуночная принцесса"

Кристиан забронировал на сезон кресло в партере театра Уоллака и ложу в Академии музыки, частенько посещал места сборищ светской элиты, бега в Гарлеме и нью-йоркский яхтенный клуб. Повсюду он рекламировал «Кроникл», умалчивая о собственных взглядах и притворно интересуясь светской жизнью. Эта суета требовала постоянного напряжения, и Скотт очень опасался, что если Кристиан не похоронит газету, то газета в первую очередь похоронит его.

– Посмотрим, – наконец сказал он, – почему бы нам не подождать до конца праздников? Послезавтра уже Рождество. Пусть твоя газета отдохнет до Нового года.

Кристиан вскинул руки.

– Кто, черт возьми, назначил тебя моим опекуном? Тебе не кажется, что это просто смешно? – Вскочив с кровати, он беспокойно заходил по комнате. – Мне надо привлечь тебя к суду, вот что!

– Ты постесняешься это сделать, – невозмутимо парировал Скотт.

Кристиан искоса глянул на друга.

– Вот именно. Надо мной будет смеяться вся авеню, если не весь город. – Он помолчал. – У меня есть светские обязанности, Скотт. Внизу, наверное, десятка два приглашений ждут моего ответа.

– Приглашений было двадцать восемь, – сказал Скотт, – и на все уже ответили. Ты послал свои сожаления.

– Да как ты посмел!

– А вот как. У мисс Холланд прекрасный почерк. Она позаботилась обо всей твоей корреспонденции. Ты много потеряешь, если не оставишь ее на должности секретарши.

– Просто неслыханно! Ты окончательно прибрал к рукам мою жизнь, причем с помощью моей же прислуги! Боже, избавь меня от гуманистов!

Скотт остался безучастным к этой вспышке бессильной злости и продолжил как ни в чем не бывало:

– Мы со Сьюзен хотели бы на Рождество пообедать с тобой.

– Что? – язвительно спросил Кристиан, поднимая брови. – А себе самому ты разве не послал мои сожаления?

– Приглашения мы не присылали. Мне кажется, в нем нет необходимости, ведь обедать мы будем здесь.

Кристиан тряхнул головой.

– Нет, – твердо заявил он, – категорически нет. Я запрещаю! Я не буду принимать вас со Сьюзен здесь, в спальне. Моя столовая внизу. Мы будем обедать там.

– Отлично, – добродушно отозвался Скотт, – значит, увидимся на Рождество. Скажем, в семь, идет? Полагаю, моя дочь тоже приглашена?

– Почему у меня такое чувство, как будто меня обошли на всех поворотах?

Скотт засмеялся:

– Потому что так и есть, дружище.

Кристиан перестал ходить по комнате, присел на край кровати и, нагнувшись вперед, крепко сцепил руки. Ночная рубашка провисла у него между колен.

– Не знаю, как убедить тебя в том, что я не собираюсь напиваться до бесчувствия, если ты выпустишь меня из этой комнаты. Ты же не можешь держать меня здесь вечно, Скотт! Мне кажется, до сих пор я выказывал похвальное терпение в отношении твоих варварских методов. Но всему есть предел. Если ты разрешаешь мне сойти в столовую на Рождество, значит, можешь дать мне ключ прямо сейчас, черт возьми!

– Обещай мне, что близко не подойдешь к издательству. Забудь про газету и про светские обязанности. Займись каким-нибудь приятным делом.

Кристиан сузившимися глазами уставился на нос друга, прикидывая, как он будет смотреться, если его чуть-чуть свернуть набок.

– Не искушай меня! – предупредил он.

Скотт, почти явственно ощутив силу кулака Кристиана, потер переносицу указательным пальцем и смущенно улыбнулся:

– Как насчет рисования? Ты мог бы открыть свою студию и…

– Послушай, еще слово, и ты вылетишь отсюда! И даже дверь мне для этого не понадобится. Вполне сойдет и окошко.

– Понял.

– Надеюсь.

– Так что насчет газеты?

Кристиан вяло выругался.

– Ладно, – раздраженно сказал он, – я сделаю вид, что газеты не существует. Справлялась же она без меня все это время, значит, продержится и еще немного.

Скотт кивнул, вытащил из своего жилетного кармана ключ от спальни и бросил его Кристиану.

– Если хочешь, можешь его проверить.

– Обязательно проверю. Однажды меня уже надули.

– Знаю, мисс Холланд мне рассказала.

Кристиан подошел к двери, вставил ключ в замочную скважину и только тогда отозвался:

– И ты, конечно, похвалил ее?

– Разумеется.

Дверь открылась. Кристиан выглянул в коридор. Какое приятное ощущение – почти на свободе! Через мгновение он убрал голову обратно в спальню и увидел, что Скотт подошел к столу и взял свой чемоданчик.

– Ты уходишь?

– Да, сегодня я загостился. Должен сказать, я доволен всем, что увидел, и почти всем, что услышал.

Кристиан открыл дверь пошире, пропуская Скотта.

– Если понадоблюсь… просто чтобы поговорить… посылай за мной не задумываясь. – Скотт слегка наклонил свою белокурую голову, уходя от пристального взгляда Кристиана. – Пойми, Крис, я не мог иначе. Не мог просто смотреть на тебя… на то, что ты с собой делаешь…

– Не извиняйся, Скотт. Уж такой ты человек, я знаю, – сказал Кристиан, – возможно, когда-нибудь я даже поблагодарю тебя.

– Что ж, буду надеяться.

– Вы посылали за мной, сэр?

Ноги Дженни приросли к полу, когда она переступила порог спальни Кристиана и увидела его сидящим в медной ванне перед камином. Все ясно: вот, значит, как он решил отомстить! Нет, он не простил ей шутки с ключом. После того случая Дженни не видела Кристиана, зато сейчас увидела сразу слишком много.

Его обнаженные плечи и грудь казались бронзовыми в свете огня от камина. Капли воды заблестели на его руках, а мышцы заиграли, когда он потянулся за лежавшим на полу полотенцем, не спуская при этом своих аквамариновых глаз с лица Дженни.

О Боже, он сейчас встанет из ванны и начнет вытираться! Дженни крепко зажмурилась и застыла в напряженной позе. Только услышав смех Кристиана, она рискнула приоткрыть глаза. Оказывается, полотенце понадобилось ему только для того, чтобы вытереть волосы. Теперь стала видна медно-рыжая поросль у него под мышками. Нет, это уж слишком! За те несколько секунд, что она стояла в дверях, Дженни увидела слишком много, чтобы изображать безразличие. Старательно отводя взгляд, она судорожно глотнула и слегка отвернулась. Вслепую нашарив дверную ручку, Дженни ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку.

– Я вернусь, когда вы закончите, – сказала она. – Позвоните один раз, и я буду знать, что вам нужна я.

– Ты нужна мне сейчас, – заявил Кристиан, внимательно разглядывая Дженни.

Девушка явно была встревожена. Она стояла, машинально покусывая нижнюю губу. На щеках чуть ярче проступил персиковый румянец. На ней было все то же строгое платье, в котором он видел ее в прошлый раз. Так одевались все служанки, но, помнится, раньше у него никогда не возникало мысли о том, что платье может так изящно облегать фигуру своей хозяйки. С Дженни Холланд было по-другому. Это платье подчеркивало тонкие черты ее лица, делало шею длиннее и тоньше. Несмотря на всю ее неуверенность, осанка у Дженни была царственной: гордо расправленные плечи и прямая, словно на стальном хребте, спина. Взгляд Кристиана упал с высоких округлостей ее груди на бумаги, которые Дженни держала под мышкой.

– Это та почта, про которую я спрашивал?

– Да.

– Ну? – протянул он, поднимая бровь.

– Что ну, сэр?

– Положи на стол. Не могу же я просматривать письма прямо у тебя на бедре.

Потупившись, Дженни быстро пересекла комнату и сбросила бумаги Кристиана на письменный стол у окна, убедившись при этом, что встала достаточно далеко от ванны.

– Вы не очень добры, мистер Маршалл, – сказала она, вернувшись к двери.

– Ты о чем?

– Обо всем этом… – Она обвела рукой комнату, ванну и сидящего в ней Кристиана. – Я обманула вас с ключом для вашей же пользы. А теперь очень похоже, что вы мне мстите за это. Неужели нельзя было подождать с почтой и принять меня в более приличном виде? – Она опустила глаза. – Я ухожу.

Кристиан выпрямился в ванне и поднял руку.

– Нет, постой! – сказал он, набрасывая на плечи полотенце. Дженни, остановившись, взглянула на него. – Ты можешь услышать и от меня, и от всей моей прислуги: доктор Тернер добрый, миссис Брендивайн добрая, а я недобрый. Да, наверное, ты права: я рассчитывал немного смутить тебя, позвав сейчас в спальню. Если хочешь, можешь назвать это местью. Но такая месть – лишь малая плата за то, что ты мне сделала.

– Что я сделала? Но…

– Да, за то, что ты сделала, – повторил он с суровой непреклонностью, – в этом доме ты была моей гостьей, теперь стала моей служанкой. Но ни то, ни другое не дает тебе права обращаться со мной, как нянька с малым ребенком. И не тебе решать, что для моей пользы, а что нет. Я, может, и недобрый мужчина, но все же мужчина. И ты еще вспомнишь об этом, когда в следующий раз окажешься подо мной!

Дженни тихо ахнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Краска сошла с ее щек, темные, широко открытые глаза вспыхнули болью.

– Вы такой же, как все, – прошептала она, – никакой разницы… А я-то думала…

– Что? – Нахмурившись, Кристиан подался вперед. – Что ты сказала? Я не расслышал…

Дженни опустила руку и помотала головой, показывая, что ничего не говорила.

Кристиан не стал настаивать. На самом деле он услышал ее слова, но, только когда она стала все отрицать, понял, что не ошибся.

– Ты можешь остаться у меня на работе, но советую впредь не совать нос в чужие дела, – он кивнул на стопку писем. – Не хотелось бы тебя разочаровывать, но жалованье тебе плачу я, а не доктор Тернер. – Он указал на занавески, уголок отдыха у камина и свежевымытые стены. – Я сказал Скотту, что все эти перемены в комнате задумала одна миссис Брендивайн. На самом деле я в это нисколько не верю. Я позволил людям здесь работать, потому что устал от одиночества и хотел побыть в их обществе. При других обстоятельствах я просто послал бы всех их к чертям. Я доходчиво изъясняюсь?

Она кивнула.

– Не слышу ответа.

– Да, мистер Маршалл, – послушно сказала она, – вы изъясняетесь доходчиво.

– Тогда еще вот что, – добавил он язвительно-приторным тоном, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, – держись от меня подальше, Дженни! Я бы предпочел вообще не знать о твоем присутствии в доме. Передай мои пожелания миссис Брендивайн, она назначит тебе более подходящие обязанности.

– Да, сэр, – тихо сказала она, – я могу идти?

– Скатертью дорожка!

Дженни ушла, а Кристиан, стянув с плеч полотенце, поглубже уселся в ванну и хмуро уставился на огонь в камине. Прокрутив в уме свой разговор с Дженни, он спросил себя, не воспримет ли она его резкость за приглашение собирать вещи. Правда, и собирать-то ей нечего да и идти некуда. И все же у него не было намерения выгонять ее из дома. Он только хотел отослать ее с глаз долой. С глаз долой, из сердца вон – этого было бы достаточно.

В эту ночь Дженни никак не могла заснуть. Такое случалось с ней и раньше, правда, тогда ее страх и растерянность были не так сильны. Она знавала бессонные ночи еще до того, как попала в клинику Дженнингсов, страдала от них в больнице и уже пришла к выводу, что никогда от них не избавится, даже в доме Маршаллов. Когда она поведала о своем плохом сне доктору Тернеру, он заверил ее, что это постепенно пройдет. Время, сказал он ей, – вот что ей нужно, чтобы сознание успокоилось.

Дженни далеко не была в этом уверена. За окном бушевало ненастье. Капли дождя, смешанные с ледяными градинами, стучали в стекло. Яростный ветер то стихал, то вновь набрасывался на дом, прижимаясь холодной щекой к оконным стеклам. Снег, высветливший Нью-Йорк, сошел, и улицы с переулками покрылись тонким слоем льда. Раскидистый дуб, который рос перед самой комнатой Дженни, царапал ветками стекло. Концы их были унизаны алмазными кусочками льда и в сочетании с ветром превращались в некое подобие стеклореза.

Дженни накрыла голову подушкой, чтобы не слышать всех этих звуков – барабанной дроби, свиста и завываний. Перед ее мысленным взором стояло лицо Кристиана Маршалла, и избавиться от него было не так-то просто. Когда она закрывала глаза, он был там, внутри, в упор смотрел на нее своими холодными глазами и улыбался грустной улыбкой, насмешливой и жестокой. Когда она открывала свои уставшие глаза и смотрела на противоположную стену, то и там видела его изображение – точеный профиль, сурово сжатый рот. Он злобно стискивал зубы, и мускул двигался на его впалой щеке.

«Он хочет, чтобы я ушла, – в отчаянии думала Дженни, – я его чем-то обидела». Разумеется, сейчас он жалеет обо всем, что сделал для нее. Не надо было его дразнить, говорила она себе. И зачем только она уговорила миссис Брендивайн поменять обстановку в комнате Кристиана? Пусть бы себе гнил в своей мрачной спальне. Надо было послушаться своего внутреннего голоса и держаться от Кристиана Маршалла подальше. Его грубые замечания просто невыносимы. Вот чего ей сейчас не хватает, так это еще одного мужчины, который бы ею помыкал! А его откровенно непристойное напоминание о том, что он мужчина? Это уж было слишком. Она только однажды намеренно соблазняла его, но делала это ради того, чтобы вырваться из клиники, а для такой цели, считала Дженни, все средства хороши. У нее не было желания когда-нибудь снова оказаться под Кристианом Маршаллом.

Дженни беспокойно ворочалась с боку на бок, временами проваливаясь в тяжелый сон. Сны и явь смешались в одно, и Дженни ощущала лишь ноющую, доводящую до тошноты боль в желудке. Она свернулась калачиком в постели, мечтая забыться сном и уйти от мучительных мыслей. Но вместо сна начались кошмары. Она слышала чьи-то крики и думала, что, наверное, кричит сама. Но это было полной бессмыслицей – Дженни прекрасно знала, что больше не может кричать. Она передернулась – судорожно, до треска в костях.

В комнате было холодно, жутко холодно. Дженни потянулась за одеялами, но обнаружила, что их нет. Пол был мокрый, а ночная рубашка на ней – сырая. Пальцы на руках и ногах окоченели и болели невыносимо. Она еще крепче съежилась, пытаясь согреться собственным теплом, и принялась сосать пальцы. Каменная стена неприятно терла спину своей шершавой холодной поверхностью, но возвращаться в постель Дженни боялась. Если она это сделает, ее опять привяжут ремнями и она сойдет с ума.

В коридоре послышались шаги. Три пары ног. Она узнала тяжелую поступь Вильяма Макколея, шаркающую походку Рональда Уайта и почти военный чеканный шаг доктора Гленна. Они пришли за ней! Дженни нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, и почувствовала подкатывающую тошноту, грозившую вывернуть ее наизнанку. Да нет, это ошибка – ведь она уже не в больнице! Но почему так холодно и почему пришли санитары? И доктор Гленн! Он назначил процедуру, она слышала. Сейчас они принесут ванну, наполнят ее водой и опять будут ее топить. Задрожав, Дженни прижалась к стене, надеясь сделаться невидимой на фоне беленых стен. Слезы покатились по щекам. Может быть, ее никто не заметит? Тогда она убежит, пока они будут ее искать.

Нет, не получилось. Вильям и Рональд внесли ванну и, несмотря на сопротивление Дженни, опустили ее в воду. Сейчас они обращались с ней грубо. Их пальцы железной хваткой сжимали ее плечи. Нежными они бывали только тогда, когда кто-то смотрел или когда они чего-то хотели от нее. Иногда они давали ей еще одно одеяло, вторую порцию супа или даже ослабляли ремни, но за это Дженни должна была разрешить им трогать себя. В большинстве случаев она позволяла им делать все, что они хотели, иначе пришлось бы мерзнуть, голодать и задыхаться в тугих ремнях.

Чаще всего они просто шарили руками по ее телу. Создавалось такое впечатление, что они ее побаивались. Конечно, она ведь была сумасшедшей – наверное, поэтому они так странно с ней обращались. Вильяму нравилось держать в ладонях ее груди. Он вставал сзади и терся об нее. Он никогда не снимал с нее ночную рубашку. Иногда он просовывал руки под ворот, иногда просто трогал ее через ткань. Рональд же любил смотреть на нее, получая удовольствие в основном от созерцания. Пока Вильям щупал Дженни, Рональд стоял в дверях – следил, чтобы не пришли врачи, и видел все. Когда этого было мало, он прижимал ее руку к своему члену и долго держал там, уставившись на Дженни тупыми, осовелыми глазами, потом клал на ее руку свою и начинал двигать, при этом взгляд его менялся.

– Я сделаю это для тебя, – сипло прошептала она, потому что сказать громче не позволяло надорванное горло, – ты тоже можешь меня трогать, я разрешаю. Только не клади меня в… – Он нагнулся над ледяной водой и начал опускать ее. Дженни вцепилась в его плечи. – Нет! Пожалуйста, не надо!

Дженни сменила тактику. Вот сейчас она покрепче ухватится за него и утянет за собой. На этом кончится процедура доктора Гленна и ее кошмар. Все будут смеяться, когда Рональд упадет в ванну вместе с ней.

– Мистер Маршалл, мистер Маршалл, скорее идите сюда! – миссис Брендивайн изо всех сил колотила в дверь Кристиана. – Проснитесь, мистер Маршалл! Вы нам нужны! – Экономка взглянула на Мэри-Маргарет, молоденькую судомойку, и опять показала в сторону комнаты Дженни:

– Иди посмотри, может, сможешь открыть замок своей шпилькой. – Она поддала дверь носком ноги в шлепанце, даже не почувствовав боли. – О-о-о! Да проснется когда-нибудь этот человек?

– Сейчас я попробую открыть, – отозвалась Мэри-Маргарет.

Она выдернула одну шпильку из своих ярко-рыжих волос и присела на корточки перед дверью, от усердия наморщив нос.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – резко спросил Кристиан, открыв дверь.

Он хмуро глянул на Мэри-Маргарет, которая от неожиданности чуть не вонзила в него шпильку. Кристиан удержал падавшую девушку и поставил ее на ноги. Растерянно проведя рукой по волосам, он обратился к экономке:

– Что все это значит, миссис Брендивайн? Сейчас, наверное, часа два ночи.

Экономка потуже затянула пояс на своем халате. Она отлично знала, который час, но этот вопрос едва ли заслуживал обсуждения.

– Вы что, ничего не слышите?

– Вы о чем? Я слышу только вас и завывания проклятого ветра.

Она нетерпеливо топнула ногой:

– Шум из комнаты Дженни.

Кристиан прислушался, но не услышал ничего подозрительного. Спальня Дженни находилась в другом крыле дома, от его комнаты ее отделяла широкая парадная лестница.

– Она что, заболела? – спросил он.

– Мне кажется, с ней что-то случилось. Мэри-Маргарет слышала звук разбитого стекла и разбудила меня. Мы проверили остальные помещения, окно разбилось в спальне Дженни. Из-под ее двери сквозит. Мы стучали, но она не открыла. Сами войти мы не можем, потому что заперто, а второй ключ, если помните, она отдала вам.

Кристиан быстро набросил стеганый халат и нашел ключ Дженни в ящике ночного столика.

– Идемте!

Мэри-Маргарет и миссис Брендивайн пришлось бежать, чтобы поспеть за размашистым, тяжеловатым шагом Кристиана. Он торопливо спустился по шести ступенькам, которые вели на площадку парадной лестницы, бегом пересек ее и в два быстрых прыжка преодолел еще шесть ступенек наверх, в южное крыло дома. Перед комнатой Дженни Кристиан остановился, почувствовав, как его босые ноги обдало ветром из-под двери.

– Дженни! – позвал Кристиан. – Ты слышишь меня, Дженни?

– Открывайте! – нетерпеливо шепнула миссис Брендивайн.

Кристиан вставил ключ в замочную скважину, повернул его и рывком распахнул дверь. Жуткий, мучительный крик наполнил морозный воздух.

– О Боже! – пробормотал он, когда до его сознания дошел смысл увиденного.

Судомойка и экономка встали на цыпочки и выглянули из-за его плеч.

Дженни сидела на полу, вжавшись в угол комнаты рядом с окном. В ее волосах, подсвеченных пламенем камина, блестели кусочки льда и стекла. Ветка дерева разбила окно, и ветер метал по всей комнате колкие дробинки града. Даже в углу Дженни не была в безопасности. Ее ночная сорочка промокла, волосы облепили голову, с пораненных ступней сочилась кровь. Чтобы остановить крик, она прижимала руку ко рту и сосала пальцы, словно обиженный ребенок. Глаза ее были открыты, но Кристиан сомневался, что она кого-то видит. На войне ему приходилось видеть мужчин, которые спали с открытыми глазами. Эти люди пережили ад и пребывали в состоянии глубокого транса, приводившего в замешательство их товарищей. Дженни выглядела такой же испуганной, как те бойцы, что уползали с кровавых полей под Шилохом.

– Пресвятая Дева Мария… – Мэри-Маргарет быстро осенила себя троекратным крестным знамением, – да она чокнутая! Как я и говорила Кэрри. Нам не надо было…

– Замолчи! – прикрикнула на нее миссис Брендивайн. – Ты что, не видишь? Она напугана и продрогла до костей.

Не обращая внимания на разбросанные по полу осколки стекла, Кристиан подошел к Дженни и, присев перед ней на корточки, не глядя, отдал приказания миссис Брендивайн и служанке:

– Быстро нагрейте воды и долейте ее в мою ванну. Я перенесу Дженни к себе в комнату, там уже натоплено. – Экономка кивнула и поспешно вышла. – Мэри-Маргарет, подай мне одеяло и начинай убирать стекла. Когда с этим закончишь, разбуди Джорджа, пусть заколотит досками окно. И накинь что-нибудь теплое, иначе простудишься.

Служанка сдернула с кровати одеяло, оно было не очень сырым. Руки ее дрожали от холода, когда она подавала его Кристиану. Мэри-Маргарет никак не могла понять, почему Дженни не ушла из комнаты или хотя бы от окна, а потому придерживалась своего изначального мнения о том, что у пациентки доктора Тернера не все дома.

Кристиан отрывисто поблагодарил девушку.

– Иди же, – сказал он, видя, что она нерешительно переминается с ноги на ногу, – надень пальто или второй халат и найди веник. Я здесь сам справлюсь.

– Прошу прощения, мистер Маршалл, но не опасно ли вам оставаться с ней наедине? Она может вытворить что-нибудь безумное, поранить вас.

– Иди! – прорычал Кристиан.

Мзри-Маргарет метнулась из комнаты, чуть не запутавшись в собственных ногах. Подол ночной сорочки хлопал ее по ногам, а из рыжих волос высыпались почти все шпильки.

Кристиан накинул одеяло Дженни на плечи и поднял ее на руки. Девушка, похоже, совсем не понимала, где она и что с ней. Все так же сжавшись в комок, она припала к нему окоченевшим телом, сотрясаясь от сильной дрожи. Бледные кровавые следы тянулись за Кристианом, когда он возвращался к себе в спальню. Открыв дверь ногой, он отнес Дженни к креслу-качалке и сел, опустив ее себе на колени. Одеяло соскользнуло на пол, но он решил, что хватит тепла от камина, и оглянулся через плечо в ожидании миссис Брендивайн.

– И что она там копается? – проворчал он. – Сколько же можно кипятить воду? – Взгляд его упал на Дженни. У нее был такой же жалкий вид, как тогда, в больнице. – Бедная Дженни Холланд, – ласково проговорил он, – и пришлось же тебе натерпеться! Попала, можно сказать, из огня да в полымя. Едва ли ты мечтала о таком, убегая из клиники. Думаю, ты надеялась на лучшее. Могла ли ты знать, что в этом доме есть свой сумасшедший, а именно я? – Мелькнувшая на его губах усмешка была преисполнена грусти. – Как видно, ты забыла мой совет не попадаться мне на глаза.

Кристиан начал вынимать из ее волос осколки стекла. Крошечные ручейки растаявшего льда стекали по лбу и щекам Дженни. До него не сразу дошло, что это не только вода, но и слезы.

– Я бы сейчас выпил, – сказал он, стряхивая щелчками пальцев осколки в камин. Они трещали и подпрыгивали, превращая желтые языки пламени в зелено-голубые. – Проклятие! Где вы пропадаете, миссис Брендивайн?

Кристиан продолжал раскачиваться в кресле, при этом крохотные кусочки стекол глубже впивались в его ступни. Вытерев рукавом своей ночной сорочки бледное лицо Дженни, он увидел, как глаза ее медленно закрылись. Хорошо, так уже чуть легче! Теперь хотя бы не видно ужаса, застывшего в ее слепом немигающем взгляде.

– Слава Богу, вы пришли! – с облегчением сказал он, увидев миссис Брендивайн, появившуюся на пороге с двумя большими чайниками горячей воды.

– Этого хватит, как вы думаете? – спросила она, ставя их на пол рядом с ванной.

– Должно хватить. – Кристиан встал и заглянул в ванну. Там было не так много воды. Наверное, двух чайников будет достаточно, чтобы согреть ее. – Она вся дрожит от холода. Я беспокоюсь за ее ноги и руки. Скотт сказал, что они до конца жизни будут особенно чувствительны к холоду. Добавьте воды и попробуйте. Когда ванна согреется, я опущу в нее Дженни.

Миссис Брендивайн вылила почти всю воду из чайников и только тогда объявила, что ванна готова. Кристиан перехватил Дженни в руках, чтобы было удобнее опускать.

– Сейчас ты согреешься, – сказал он ей, – как в тот вечер, когда впервые здесь появилась.

Но Дженни все еще пребывала в плену у своих кошмаров.

– Я сделаю это для тебя, – сипло прошептала она, потому что сказать громче не позволяло надорванное горло, – ты тоже можешь меня трогать, я разрешаю. Только не клади меня в… – Он нагнулся над ванной и начал опускать ее. Дженни вцепилась в его плечи. – Нет! Пожалуйста, не надо!

Эти слова привели Кристиана в замешательство. Он услышал, как ахнула миссис Брендивайн, и растерянно посмотрел на экономку.

– Я не знаю, о чем она говорит.

– Как раньше, – настаивала Дженни, прижимаясь лицом к его плечу, – можешь делать все, что тебе хочется.

Пытаясь подобраться к нему поближе, она отпустила руки Кристиана и вцепилась пальцами в лацканы его халата. Это движение вывело его из равновесия. Он качнулся, чувствуя, что больная нога его подводит, и выругался от досады, понимая, что сейчас сбросит ее в воду и, возможно, упадет туда сам. У него не было времени, чтобы сделать это красиво. Дженни плюхнулась в воду и повалила на себя Кристиана, так и не разжав пальцев с его халата.

Вода фонтаном выплеснулась из ванны, и миссис Брендивайн с выпученными глазами отскочила в сторону. Пламя в камине зашипело, плетеный ковер потемнел от луж, а ее ночная сорочка и халат тут же намокли снизу. Экономка сдавленно вскрикнула и прижала кулак ко рту, увидев, что между Дженни и Кристианом завязалась нешуточная борьба.

Дженни упала на спину, и на короткое мгновение ее голова ушла под воду. Только она успела появиться на поверхности, как ее опять утянуло вниз под тяжестью тела Кристиана. Он пытался быстро выбраться из воды, но было не так-то просто ухватиться за скользкие края ванны. Никакое человеческое тело, подумал он, не способно обойти такое невероятное количество неудобных углов. Он опять оттолкнулся от стенок ванны, пытаясь подняться, и тут только обнаружил, что Дженни до сих пор не отпустила его халат.

Кристиан отпустил края ванны и схватил Дженни за руки. Тело его потеряло опору, и Дженни, вскрикнув от навалившейся на нее тяжести, в третий раз ушла под воду. Ужас ее достиг предела. Она брыкалась, выворачивалась, толкалась, глядя под водой широко открытыми глазами и видя над собой искаженную тень мужчины, который пытался ее утопить.

Наконец Дженни отпустила халат Кристиана. Но прежде чем он успел подняться, она два раза сильно двинула его в грудь и в шею и поцарапала ему щеку ногтями.

Вылезал Кристиан так же неловко, как и падал. Промокший до нитки, прерывисто дыша, он тяжело осел на пол, запустил руку в ванну и выдернул Дженни из воды за воротник ночной сорочки.

– Остановитесь, миссис Брендивайн, – устало сказал он, увидев, что экономка двинулась к нему на помощь. – Эта чертовка и вас утянет в воду. Вы не представляете, как она сильна… оу-уууу! – Дженни впилась зубами в его кулак, и Кристиан резко отдернул руку. – Бешеная сучка! – процедил он сквозь зубы, поднимаясь с пола и вставая на колени. – А если я тебя укушу?

Дженни тупо смотрела на него, трясясь как в лихорадке.

– Господи, – пробормотал он, отводя прилипшие пряди волос с ее щеки и шеи, – сколько же с тобой хлопот! – Он глянул через плечо на экономку:

– Миссис Брендивайн, достаньте одну из моих ночных сорочек. Надо переодеть ее в сухое. А в туалетной комнате возьмите полотенца.

Просунув руки под мышки Дженни, Кристиан вытащил ее из ванны и прижал к себе. Девушка, не сопротивляясь, прильнула к нему всем телом. Застывшая и холодная, она походила на только что оперившегося цыпленка. Ну а сам он, разумеется, действовал в лучших традициях мамы-курицы. Когда Кристиан обнял ее, мокрые рукава его халата в самом деле напомнили крылья. Он сидел на корточках, раздвинув ноги, в позе терпеливой пернатой наседки, а дрожащее тело Дженни уютно скользнуло ему между бедрами. «Того и гляди снесу яйцо», – неожиданно пронеслось у него в голове. Пока миссис Брендивайн ходила за полотенцами, Кристиан принялся растирать спину Дженни, пытаясь ее согреть.

– Наверное, с ванной я зря придумал, – сказал он себе. – Дай я осмотрю твои руки и ноги.

Как и следовало ожидать, Дженни никак не откликнулась на его слова. Он поднял по очереди ее руки, внимательно осмотрел их и сжал в своих теплых ладонях. Приподняв локтем подол ее ночной сорочки, Кристиан увидел, что крошечные порезы на ее ступнях перестали кровоточить. Надо бы вытащить впившиеся в кожу осколки, но он решил подождать, когда она придет в чувство. Если он сейчас дотронется до нее пинцетом, то Дженни может подумать, будто он вонзает в нее нож. Кто его знает, какие пытки практикуют в клинике Дженнингсов под видом лечения?

Кристиан очень осторожно положил свое бедро на ее ноги, чтобы согреть их. Опустив подбородок ей на макушку, он хмуро уставился в огонь.

– Что с тобой, Дженни Холланд? – ласково спросил он.

Отпустив ладони Дженни, Кристиан обхватил ее под грудью, чтобы согреть и удержать прямо. Вдруг он почувствовал, как она положила его руку на свою левую грудь, и чуть не выпрыгнул из кресла от неожиданности.

– Сюда, – сонным голосом сказала она, – ты ведь этого хочешь.

Дженни говорила так тихо, что Кристиану пришлось нагнуть голову, чтобы ее услышать. Только он это сделал, как почувствовал ее губы на своей шее под самым ухом. Она не кусала, но вполне могла укусить. Кристиан резко подался назад, ругнувшись сквозь зубы. Что она такое делает, черт возьми?

– Миссис Брендивайн, скорее, прошу вас! Я не отвечаю за то, что сделаю с этой женщиной, если вы…

– Я здесь, – переводя дух, сказала подбежавшая экономка, – там полотенца раскиданы по всему полу и ни одного свежего…

– Пожалуйста, без объяснений! Просто дайте мне одно полотенце, я вытру ей волосы. А сами снимайте с нее сорочку.

– Да, но…

– Слушайте, я сейчас не расположен выслушивать ваши жалкие возражения. Можете вы хоть раз сделать, как я прошу? – Потянувшись к стопке полотенец, которые держала экономка, он ухватил одно за уголок, выдернул из ее рук и начал промокать волосы Дженни. – Я вовсе не собираюсь ее насиловать. Хотя за ее намерения в отношении меня поручиться не могу.

Миссис Брендивайн фыркнула:

– Будь в вас хоть капля терпения, вы поняли бы, что я не собиралась говорить ничего подобного. Я только хотела заметить, что раздеть Дженни будет гораздо легче, если вы положите ее на кровать.

– О!

Кристиан поднял на миссис Брендивайн смущенные глаза и выдержал ее сердитый взгляд ровно столько, чтобы дать ей понять: он должным образом посрамлен.