Текст книги "Сладкая месть страсти"

Дверь в библиотеку ей удалось открыть лишь со второй попытки – бронзовая дверная ручка никак не поддавалась. Когда девочка вошла, Аллен сидел за письменным столом. Увидев Мэри Кэтрин, он повернулся, знаком велел закрыть дверь и пальцем поманил ее к себе. Мэри Кэтрин осторожно приблизилась.

– Да, сэр? Вы хотели меня видеть? – И тут она заметила, что полковник что-то вертит в руке. Эта вещь, с первого взгляда напоминавшая зубочистку, на самом деле была ее шпилькой.

– Иди сюда, Мэри Кэтрин, – похлопав себя по колену, сказал полковник. – Думаю, нам нужно поговорить.

Она медлила до тех пор, пока не увидела, как сузились его желто-зеленые глаза. Когда он потянул ее за руку, Мэри Кэтрин без малейшего протеста села к нему на колено. Второй рукой полковник придерживал ее за поясницу.

– Что это такое, Мэри Кэтрин? – Перестав вертеть шпильку, он поднес ее к глазам девочки.

– Похоже на мою шпильку, сэр. Такая честность застала его врасплох.

– Я так и думал. А ты знаешь, где я ее нашел? Она покачала головой.

– Можно мне ее забрать?

– Пожалуйста – после того, как ты скажешь, зачем шарила в моем столе.

Мэри Кэтрин представила, что она стоит на сцене и публика, затаив дыхание, ждет ее реплики. Зрители на ее стороне, они надеются, что героиня найдет выход из западни.

– Вы ошибаетесь, полковник. Я не рылась в вашем столе. – Публика огорченно вздыхает. Пожалуй, нужно было придумать что-нибудь поудачнее или придать своему голосу больше убедительности. – Я заходила в библиотеку разбудить мистера Маршалла и проследить, чтобы он поужинал. Должно быть, тогда я и уронила заколку.

– Видимо, тогда это и случилось, – внимательно наблюдая за ее реакцией, сказал он и положил шпильку на стол. Высвободив руку, он провел ею по щеке Мэри Кэтрин. Кожа была гладкой, словно бархат.

На этот раз Мэри Кэтрин сумела скрыть свое отвращение. В зрительном зале восхищенно ахнули – пьеса обещала быть захватывающе интересной.

– Не понимаю, – не глядя на полковника, чуть слышным шепотом произнесла Мэри Кэтрин. Он явно чего-то от нее хочет, но не говорит, что именно, – в прошлый раз только сказал, что хочет ее потрогать.

– Итак, шпилька, – сказал он. – Ею ты открыла замок моего письменного стола. Твоя ошибка заключалась в том, что ты закрыла его другой шпилькой, а эту оставила прямо на столе, так что я сразу ее заметил, Я ее немного выпрямил, но раньше она была изрядно погнутой. Что ты искала, Мэри Кэтрин?

Пальцы полковника переместилась на ее шею. Мэри Кэтрин заставила себя сидеть неподвижно.

– Деньги? Ты их хотела там найти?

Какая же она была дура! Разумеется, полковник не станет подозревать ее в шпионаже. Деньги – это вполне разумное объяснение. Как же она сама до этого не додумалась! Мэри Кэтрин отвернулась, изображая стыд и раскаяние,

– Я так и думал, – вздохнул полковник. Его большая рука обнимала Мэри Кэтрин за шею, так что Аллен мог слышать, как бьется ее сердце. Как бы ни была красива ее мать, но незрелая красота Мэри Кэтрин привлекала его еще больше. Это было самым большим секретом полковника, его самой постыдной тайной. – Если тебе что-то захотелось, надо было просто сказать мне, – заявил он. – Ты же знаешь, как я люблю тебе что-нибудь покупать. Тебе ведь понравились туфли, не так ли?

Она кивнула.

– Ну-ка, Мэри Кэтрин, придвинься поближе и скажи мне на ушко, чего ты хочешь!

Она не двинулась с места.

– Я ничего не хочу. Правда не хочу. Вы и так дали мне достаточно, и я вам очень благодарна. – Пока она это говорила, полковник все крепче прижимал ее к себе.

– Всего один маленький поцелуй, – взмолился он, запуская руку в вырез ее ночной рубашки. – Всего один поцелуй в губы, и я прощу тебя за то, что ты залезла в мой стол.

Мэри Кэтрин отчаянно хотелось закричать. Эта часть игры ей не нравилась – она вовсе не желала целовать полковника. Кожа горела, в ушах звенело, в глазах потемнело. Казалось, еще немного – и она упадет в обморок.

– Уберите от нее свои поганые руки, – сказал неожиданно появившийся в дверях Логан, медленно сжимая и разжимая мощные кулаки.

– Послушайте, Маршалл, что вы…

Четырьмя огромными шагами Логан мгновенно пересек комнату. Полковник сжал девочку еще крепче но Логан, обхватив ее запястья, с неожиданной легкостью вырвал Мэри Кэтрин из его объятий и поставил на пол. Зашатавшись, она упала на колени.

– Сколько раз? – возвысил голос Логан. – Сколько раз вы ее касались? Сколько времени все это продолжалось?

– Послушайте! – рявкнул вскочивший с места Аллен, Сила, молодость и гнев Логана его нисколько не испугали. – Не знаю, что вам показалось, но вы все поняли не…

– Заткнитесь, вы, гнусный подонок! Я все прекрасно видел и слышал.

– Уберите от меня руки. – Через плечо Логана полковник взглянул на Мэри Кэтрин. – Скажи ему! – нетерпеливо произнес он. «Скажи то, что надо, – говорил его взгляд. – Помни о нашем секрете».

– Пожалуйста, не надо его бить, – сказала она и по-настоящему заплакала. – Это ошибка. Вы ничего не понимаете.

Не обращая на нее внимания, Логан оттеснил полковника к стене и зажал в углу.

– Что вы ей такое сказали? – прорычал Логан. – Почему она пытается вас защищать?

По-прежнему не желая сдаваться, Аллен решил сменить стратегию.

– Я отдам вас под трибунал!

– Я вам не подчиняюсь. Эту форму я купил на собственные деньги, так как в армии не служу. Я работаю на Брейди и на тех, на кого захочу. А на вас я уж точно работать не стану. Ваши угрозы на меня не действуют. Когда я привел к вам в штаб Роуз с ее дочерьми, то думал, что передаю их в хорошие руки. Когда я узнал, что вы женитесь на миссис Макклири, то был рад, что хоть немного этому посодействовал. Но то, что я сейчас увидел, убедило меня, что я ошибался. Роуз об этом знает?

– Нет! – вскочив на ноги, закричала Мэри Кэтрин и атаковала Логана сзади. Покачнувшись, он выпустил полковника. – Нет! – колотя его по спине, кричала Мэри Кэтрин. – Вы не Должны ничего говорить! Вы все испортите! Это секрет! Наш секрет! Мама не должна ничего узнать!

Повернувшись, Логан поймал за руки Мэри Кэтрин, но при этом упустил полковника.

– Тише, Кейти. Тише. Поверьте – ваша мама хочет узнать этот секрет.

Полковник тоже просил ему поверить, а он такой же враг, что и Логан Маршалл. Мэри Кэтрин никому больше не верила.

– Не говорите ей! – молила она. – Иначе все изменится, случатся ужасные вещи. Вы ничего не понимаете в таких секретах.

Логан прижал к себе плачущую Мэри Кэтрин.

– Не трудитесь посылать за людьми, чтобы выкинуть меня вон, – сказал он, заметив, что Аллен пододвинулся поближе к двери. – Я ухожу и забираю с собой Кейти. Если Роуз не решит, что так надо, она сюда не вернется.

«И все-таки это случилось», – подумала Мэри Кэтрин. Только она уходит не из-за полковника Аллена, а из-за Логана.

– Я не пойду! Я не могу! Пожалуйста, не заставляйте меня!

– Что такое, черт побери, вы ей сказали? – рявкнул Логан. Глаза его сверкали от гнева.

– Прислушайтесь к ее словам, Маршалл, – посоветовал Аллен. – Она-то как раз вовсе не согласна с тем бредом, что вы несете. Ради вашего же блага – убирайтесь из моего дома и оставьте в покое Мэри Кэтрин. Иначе вам не избежать неприятностей.

– Я все-таки попробую. – Подхватив на руки отчаянно сопротивляющуюся Мэри Кэтрин, он вынес ее из библиотеки – навстречу яркому утреннему солнцу.

Роуз, Меган и Мэри Кэтрин уехали из Вашингтона в тот же день, отправившись в усадьбу двоюродной сестры Роуз, проживавшей к западу от Ричмонда. Все обошлось без скандала – случившееся так и осталось семейной тайной, а поспешный отъезд объяснили болезнью родственницы. По настоянию Роуз они взяли с собой только самое необходимое – она просто не могла смотреть на то, что когда-то подарил им полковник. За то, что случилось с ее ребенком, Роуз бранила только себя, Меган – свою сестру, Мэри Кэтрин же винила Логана.

Неловко простившись с Роуз и ее дочерьми, Логан отправился обратно в свою часть. Пусть теперь Аллен плетет интриги, думал Логан, он всего лишь выполнил свой долг. Впервые за последнее время он искренне радовался возвращению на фронт.

Впрочем, до своей части Логан так и не добрался, что, правда, не слишком его удивило. Он заранее предвидел, что Аллен предпримет против него какие-то действия, хотя их быстрота и застала его врасплох. Примерно в десяти милях от лагеря он был отрезан от своих разведывательным отрядом мятежников. Не найдя выхода, Логан всю ночь провел над письмом к родным в Нью-Йорк, подготавливая их к своему неизбежному пленению.

Оно произошло на следующее утро, как только рассвело. Когда разведывательная партия вернулась в свою часть сразу, как только захватила Логана, предательство Аллена стало совершенно очевидным. Даже без особых усилий можно было догадаться, что их послали специально за Логаном. Но Логан сейчас не особенно раздумывал над тем, каким образом полковник ухитрился столь быстро вмешаться, – ему приходилось заниматься другими неотложными делами.

Скопированное Мэри Кэтрин донесение с помощью Роуз и Меган было доставлено мятежникам в Ченселлорсвилл. Для них оно стало настоящим подарком судьбы. Разделив свою армию на три части, генерал Ли начал смелое наступление и за четыре дня, с первого по четвертое мая, сумел отбросить войска генерал-майора Хукера далеко за реку Раппаханок. Правда, решающей победы, на которую рассчитывал Ли, ему так и не удалось одержать. Хотя в абсолютных цифрах северяне потеряли больше, в процентном отношении к общей численности войск потери конфедератов оказались гораздо значительнее. Тем не менее юнионисты оказались в сложном положении, а Ли начал свой второй поход на Север – поход, окончившийся у сонного пенсильванского городишка под названием Геттисберг.

Глава 2

Ричмонд, штат Виргиния Ноябрь 1864 года

– Двадцать четыре! Я поймал двадцать четвертую! Вот она! – Джон Эдвард держал в руке черную тряпку, на которой лежали две дюжины гнид, выловленных им из собственной бороды.

– Двадцать пять, – сказал Логан, осторожно вытаскивая частым гребнем яйцо вши. – Я выиграл, – с улыбкой добавил он, обращаясь к окружавшей их группе пленных.

– Черт побери, Маршалл! – выругался Эдвард. – По-моему, вы их просто разводите. Это пари не распространяется на фермеров! – Он с возмущением указал на частый гребень, который Логан как раз собирался спрятать в карман. – И насчет оборудования мы не договаривались! Это несправедливо.

– Перестань! – проворчал один из спорщиков. – Все было по-честному.

Логан промолчал. Его выигрыш составляли картофелина, полученная от Билли Уотерса, компас, еще недавно бывший собственностью близнецов Ковингтонов, Эйбла и Джо, и две морковки – толстая, ярко-оранжевая от Дэйви Пауэлла и тощая, бледная от Джона Эдварда. Завернув все это в шарф, Логан положил сверток в черную лакированную шкатулку, которую выиграл в прошлый раз, поблагодарил аудиторию, повернулся и со шкатулкой под мышкой отправился на поиски новых развлечений.

В тюрьме Либби развлечения можно было найти где угодно и когда угодно. Логан отчасти сумел здесь выжить как раз потому, что выискивал их в совершенно неожиданных местах, а если не находил, то создавал сам.

Ричмондская тюрьма Либби раньше была табачным складом и внешне не производила ужасного впечатления. Днем сторонний наблюдатель, глядя на это аккуратное здание из красного кирпича, с одинаковыми окнами и содержавшимся в образцовом порядке приусадебным участком, вполне мог решить, что таким вот образом южане нашли достаточно гуманное решение проблемы пленных. Однако после заката, когда на повозки каждый день грузились трупы умерших, становилось ясно, что это далеко не так.

Нельзя сказать, что тюремные власти специально создавали для заключенных невыносимые условия содержания. Но война есть война. От нехватки еды и медикаментов, от эпидемии тифа страдало все население Ричмонда, постоянно осаждавшегося федеральными войсками, поэтому ничуть не удивительно, что пленные, которых считали здесь ответственными за все причиненное зло, страдали от этих бедствий в первую очередь.

Логан Маршалл знал, что Юг проигрывает войну. Об этом красноречиво свидетельствовали растущая апатия среди охранников, относившихся к службе со все большим безразличием, и участившиеся случаи жестокого обращения с пленными. Реальные сведения о войне получить, однако, было совсем непросто. Сообщения новых пленников часто бывали неточными, а уж составить из них какую-то общую картину и вовсе не представлялось возможным – ведь для каждого из солдат общий ход войны заслонялся тем, что происходило на его собственном поле боя, причем горечь испытанного им лично поражения придавала рассказу оттенок трагичности.

Логан знал о поражении Ли под Геттисбергом в июле 1863 года, хотя даже через семнадцать месяцев после битвы не подозревал, что его брат Дэвид в этом сражении погиб, а другой брат, Кристиан, был тяжело ранен. Не знал он и о том, что его мать скончалась от болезни, которой заразилась, ухаживая за ранеными, а отец медленно чах от тоски.

О своей семье Логан старался думать как можно меньше – подобные мысли причиняли нестерпимую боль. Вместо этого он предпочитал размышлять о том, как выжить в тюрьме Либби (счастье, что его не отправили еще дальше на Юг!), строить планы побега и будущей мести полковнику Аллену. Плюс поиски развлечений – и можно сказать, что скучать ему не приходилось.

В отделении, куда он направлялся, в восьми не слишком больших помещениях находилось больше тысячи человек. Воздух здесь был спертым и тяжелым, от сгрудившихся в поисках тепла грязных тел исходило невыносимое зловоние. Чтобы согреться, Логан старался побольше двигаться, но в глубине души он понимал, что еще одну зиму может здесь и не выдержать.

Отросшие волосы потускнели и свалялись; чтобы сохранить тепло, Логан заправлял их за воротничок рубашки. Из-за отсутствия солнечного света кожа его приобрела землистый оттенок – это иронически называлось тюремным загаром. Весил он на шесть килограммов меньше нормы, что в общем-то было для Либби совсем неплохо. Сносную Форму Логан поддерживал с помощью ежедневных физических упражнений, а также частых пари, благодаря которым нередко выигрывал добавочные порции мяса или овощей.

Сейчас он чувствовал себя лет на десять старше своих двадцати двух да и выглядел лет на тридцать, из зеленого юнца, каким был еще недавно, превратившись в зрелого мужчину.

– Мы с близнецами, – тихо сказал подошедший к нему маленький, длиннорукий Билли Уотерс, прозванный охранниками Обезьяной, – собираемся ночью уйти. Ты с нами?

– Нет, – без колебаний ответил Логан. – Я давно решил попытать счастья в одиночку. – Он помолчал, не зная, огорчены ли товарищи его отказом или это, наоборот, вызвало у них лишь облегчение. – Со стороны Эйбла и Джо было чертовски глупо отдавать мне компас.

– Насчет этого компаса… – не поднимая глаз, нерешительно сказал Билли. – Может быть…

– Не может! – отрезал Логан. – Я его честно выиграл.

– Черт побери, Маршалл, ты…

– Но при одном условии ты можешь его получить.

– При каком? – нетерпеливо спросил Билли.

– Кажется, вы с Ковингтонами сегодня ночью помогаете собирать трупы?

– Конечно, это часть нашего плана. Мы собираемся…

– Подробности мне ни к чему! – прервал его Логан. – Просто скажи – можете вы погрузить меня в один из этих фургонов?

У Билли отвисла челюсть.

– Ты имеешь в виду – будто ты мертвый?

– Именно так. Можете вы это сделать?

– Конечно, можем, но…

Логан не желал больше слушать никаких возражений.

– Тогда решено. Положите меня в фургон и можете сразу обчистить мои карманы. Разве не так Ковингтоны получили этот компас? – Билли смущенно отвел взгляд. – Ну, теперь они точно так же могут получить его обратно.

Этой ночью из тюрьмы Либби похоронный фургон вывез двадцать шесть человек, среди которых был и Логан Маршалл. Билли Уотерса и Эйбла Ковингтона застрелили сразу же, как только они оказались за пределами склада, Джо Ковингтон, который забрал компас, направился на север. В создавшейся суматохе на похоронный фургон никто не обратил внимания, и Логан благополучно выбрался из скопища окоченевших и дурно пахнущих тел. Если его хватятся, преследователям никогда не придет в голову, что он может отправиться еще дальше к западу, в самое сердце Виргинии – туда, где находилась ферма двоюродной сестры Роуз Аллен. Логан надеялся, что там ему предоставят убежище.

И только когда он наконец почувствовал вкус свободы и всей грудью вдохнул сладкий аромат, исходивший от плодородной земли Виргинии, когда он отпил ледяной воды из реки Джеймс – только тогда Логан Маршалл позволил себе ту роскошь, в которой отказывал себе во время пребывания в тюрьме.

Опустившись на колени, он закрыл лицо руками и заплакал.

Первые две ночи Логан ночевал в лесу, укрываясь слоем земли, а на третью ночь он обрел убежище в каком-то сарае, дождавшись, когда в фермерском доме погаснут огни. Находившиеся там животные – мул, корова, четыре кошки, пони и шотландская овчарка – не обратили на него никакого внимания. Немного утолив голод горстью овса, взятого из кормушки пони, и молоком прямо от коровы, Логан забрался на чердак, зарылся в душистое сено и тут же уснул.

– Иди сюда, Брут! Что ты там делаешь, а? На чердаке кто-то есть, да?

Хватая лапами ведущую на чердак лестницу, Брут отчаянно скулил.

– Кто там, мой мальчик? Двуногое или четвероногое?

Брут заскулил еще громче. Отбежав от лестницы, он принялся кругами бегать вокруг своей хозяйки, а когда она опустилась на корточки, чтобы почесать его за ушами, начал с восторгом ее лизать. Это было настоящее блаженство – пес почти забыл о неприятеле.

– Что, нужно вооружиться? – прошептала она, впрочем, не особенно пугаясь. В этом районе уже давно не было никаких боев, а последний дезертир прошел через Кингз-Крик больше двух месяцев назад. Скорее всего Брут почуял енота или белку. Что ж, если ей удастся поймать эту дичь, можно будет как следует поесть.

Поняв из слов девушки, что она собирается подняться на чердак, Логан решил было поглубже зарыться в сено, но сразу понял, что любой шум только привлечет к нему внимание. Достав лежавшую у него под головой черную лакированную шкатулку, он осторожно ее открыл. В шкатулке лежали моток голубых ниток, две иголки, носовой платок, частый гребень, кусок мела, с полдесятка мраморных шариков и, наконец, ложка. Именно ложка ему и требовалась. Остро заточенная, она была бесполезна для еды, но зато представляла собой грозное оружие. Сжав ее ручку, Логан принялся ждать дальнейшего развития событий.

– Я ничего не вижу, мой мальчик, – сказала девушка собаке. Но Брут продолжал танцевать, поэтому она сошла с лестницы и, встав на четвереньки, двинулась в глубь чердака. Лишь заметив неприятеля, девушка поняла, что в таком положении она совершенно беспомощна.

Метнувшись вперед, Логан схватил ее за платье и потянул к себе. Закричав, девушка принялась брыкаться, но Логан игнорировал ее удары ради того, чтобы избежать другой, более серьезной угрозы – девушка могла поднять тревогу. Не успела она набрать побольше воздуха в легкие, как рука Логана заткнула ей рот, а почувствовав, как к горлу прижался какой-то холодный предмет, девушка застыла на месте, с ужасом глядя на нападавшего.

Весь обросший волосами, с длинной бородой, он больше походил на зверя, чем на человека. Серые глаза, холодные как сталь, были ей странно знакомы. Мэри Кэтрин Макклири начала бить дрожь.

«Как сильно она изменилась», – думал Логан, всматриваясь в лицо лежавшей перед ним девушки. Золотисто-карие глаза экзотической миндалевидной формы, темные брови, волосы цвета меда. За прошедшие девятнадцать месяцев от той полудевушки-полуребенка, какой была Мэри Кэтрин, не осталось и следа. И дело не только во внешности – во взгляде Мэри Кэтрин было нечто, заставлявшее Логана думать, что на деле она гораздо старше своих лет.

– Кейти? Господи! Я молил Бога, чтобы… Это действительно вы? – Боясь, что она все же закричит, Логан не убирал руку. Он терпеливо ждал ответа и в конце концов был награжден неохотным кивком. – Вы меня узнаете? – Она снова кивнула. Он убрал ложку от ее горла. – Вы не будете кричать?

Мэри Кэтрин медлила. Она не хотела давать никаких обещаний этому человеку, которого всем сердцем ненавидела. Он предал ее, разгласил тайну, которую она обещала хранить, и этим изменил всю ее жизнь. Против своей воли она, однако, кивнула еще раз, и Логан, словно не доверяя ее обещанию, очень медленно убрал руку с ее лица.

– Слава Богу, – тихо сказал он. Понимая, что Мэри Кэтрин по-прежнему смотрит на него с испугом, он сел, положил свое оружие в шкатулку, показал ее содержимое Мэри Кэтрин – дескать, бояться тут нечего – и поставил шкатулку рядом. – Прошу меня простить, – внезапно увидев себя ее глазами, сказал он и неловко попытался стряхнуть приставшие пучки соломы. – Я слишком небрежно одет, чтобы принимать посетителей.

Как он может так шутить? Его лохмотья годятся разве что для костра. И откуда только он взялся? Про янки говорят, что они прекрасно одеты и всегда сыты, чего не скажешь про Логана Маршалла. Более того, он похож на голодающего Прежнего Логана ненавидеть было легко, а вот нынешний вызывал у нее только жалость.

– Я не хотел вас пугать, – сказал он. – Я не причиню вам вреда.

Мэри Кэтрин бросила на него недоверчивый взгляд, но ничего не сказала. Всего минуту назад он казался ей очень опасным.

Подобрав валяющуюся на полу конскую попону, которую он притащил на чердак, Логан накинул ее себе на плечи. Снаружи светило солнце, но это зимнее солнце совсем не грело, и Логан чувствовал, как холод пробирает его до костей. Сквозь трещины в потолке пробивались тонкие лучики света; волосы Мэри Кэтрин отливали в них золотом.

– Сколько вам лет, Кейти? – Он хотел сказать вовсе не это, но слова сами вырвались у него из уст.

Удивленная вопросом, Мэри Кэтрин машинально ответила:

– В сентябре мне будет пятнадцать.

– Пятнадцать, – тихо повторил он. – Странно, но когда я вас вспоминал, то почему-то не думал о том, что вы станете старше. Перед моими глазами всегда стояла маленькая Кейти Макклири.

Сев, Мэри Кэтрин разгладила платье и подобрала ноги так, чтобы не были видны кружевные панталоны.

– Не называйте меня так.

– Не называть как? – удивленно спросил Логан. – Вы имеете в виду – Кейти?

– Да. Меня никто так не зовет. Это детское имя.

– Я согласен с тем, что вы не ребенок, но имя Кейти мне нравится.

– А мне нет.

– Ладно, – ответил он, толком ничего не пообещав. – А где ваша мать? А Меган? Эта ферма, кажется, принадлежит кому-то из ваших родственников?

Неужели он все-все помнит?

– Да. Тете Пегги.

– А что скажет тетя Пегги, увидев на своей территории одного из янки?

– Она ничего не скажет. Узнав, что вы здесь, она просто направит на вас дробовик.

– Она хорошо стреляет?

– Очень хорошо.

– Этого я и боялся.

– Я говорю правду, – сказала Мэри Кэтрин.

– Я с этим не спорю. Но может быть, ваша мать сможет замолвить за меня словечко?

– Это невозможно.

Логан плотнее запахнул на груди попону.

– Что вы имеете в виду? – с удивлением сказал он. Говорить было трудно, зубы стучали от холода. – Роуз прекрасно знает, что я не представляю для вас ни малейшей угрозы. Почему же она не захочет мне помочь?

– Может, вы спросите у нее сами?

– Вы можете ее сюда привести?

– Нет. Вам придется пойти со мной. – Мэри Кэтрин поднялась на ноги. – Насчет тети Пегги не беспокойтесь. Она работает на кухне, в другом конце дома, и нас не увидит.

– Не понимаю… а где Меган?

– Вместе с мамой.

Подав руку, девушка помогла Логану встать на ноги. Пожалуй, ему будет полезно пройтись, решила Мэри Кэтрин пока он совсем не замерз.

– Это Брут, – спустившись по лестнице, сказала она Логану. – Он бы сразу сообщил о вашем появлении но тут недавно проходили трое южан, воюющих на стороне янки, и один из них лишил его голоса. – Ответа Логана она ждать не стала – что он может сказать? Времена сейчас действительно опасные. – Пойдем, мой мальчик. Отведем на прогулку мистера Маршалла.

Логан ожидал, что они направятся к дому, но когда Мэри Кэтрин повернула к пастбищу, замер в нерешительности. Она продолжала идти, не оборачиваясь, и Логан мысленно выругал себя за излишнюю подозрительность. Не было оснований ей не доверять, хотя Логан не понимал, почему она с ним так холодна. В конце концов он решил идти, ковыляя за ней неровной походкой и, как щитом, загораживаясь от ледяного ветра лошадиной попоной.

В том месте, где ручей расширялся, Мэри Кэтрин остановилась. Перед ней лежала небольшая, в виде полумесяца, полянка, окаймленная четырьмя вечнозелеными падубами – вся земля была испещрена их ярко-красными ягодами, некоторые уносил с собой поток. Сзади слышались тяжелые шаги Логана, дыхание его было неровным, прерывистым. Глядя на могилы матери и сестры, Мэри Кэтрин ощутила, как к ней вновь возвращается знакомое чувство гнева. Сейчас она черпала из него силы. Жалость к Логану сделала ее беспомощной, и теперь она была рада, что это чувство прошло.

– Что здесь? – спросил Логан, но он уже и так знал что. Над двумя могилами возвышались одинаковые кучи камней, сложенные наподобие пирамиды из пушечных ядер. Несколько раз обежав вокруг надгробий, Брут лег на землю и заскулил.

– Мамина могила – та, что слева, – сказала Мэри Кэтрин. Голос ее звучал удивительно спокойно, словно она разговаривала с незнакомцем. – Она умерла в июне прошлого года.

– Прошлого года? Она слабо кивнула.

– Через месяц после того, как мы уехали из Вашингтона. Логан был поражен.

– Боже мой! Мне очень жаль.

– Почему жаль? – «Ведь это все твоя вина», – мысленно добавила она.

Ее вопрос поставил Логана в тупик. Роуз ему нравилась – она была хорошей женщиной.

– Я имел честь знать вашу мать и, конечно, скорблю о ее кончине.

Как и ожидала Мэри Кэтрин, он не стал ни за что извиняться.

– У нее была чахотка, – взяв себя в руки, сказала она. – Мама знала о своей болезни еще до отъезда. Эта поездка дорого ей обошлась. По дороге она подхватила простуду, от которой так и не оправилась. Все произошло очень быстро.

– Если бы она мне об этом сообщила! – сказал Логан, обращаясь больше к самому себе, нежели к Мэри Кэтрин. – Я бы устроил так, чтобы вы остались в Вашингтоне. Я позаботился бы о том, чтобы вас не беспокоили. – Он не стал упоминать, кто именно.

– О, но вы и без того сделали для нас так много! – со скрытым сарказмом ответила она.

Охватившая Логана слабость все усиливалась. Пошатнувшись, он инстинктивно схватил за руку Мэри Кэтрин и сразу почувствовал, как она задрожала.

– Вам холодно, – сказал он. – Вот, возьмите попону.

– Нет, мне хорошо. Правда, оставьте ее себе. – Целый отряд янки не заставил бы ее признаться в том, почему она задрожала.

– А Меган? – спросил Логан. – Это просто невероятно. – Даже глядя на ее могилу, он не мог поверить в то, что рыжеволосой, зеленоглазой Меган действительно больше нет. Он вспомнил тот поцелуй в саду. Может, все обернулось бы иначе, если бы он принял предложение полковника и женился на ней? – Что с ней случилось?

– Она умерла родами. Логан недоуменно заморгал.

– Она была замужем?

– Ее изнасиловали. Он сразу закрыл глаза.

– А ребенок?

– Похоронен вместе с ней. – Мэри Кэтрин откинула с лица непокорный локон и повернула голову так, чтобы ветер не задул его обратно. – Это был мальчик, – сказала 32 она. – Я назвала его Ричмондом. Когда он родился, как раз шел бой за этот город, и я боялась, что он не попадет на небо, если останется безымянным.

– Значит, теперь здесь только вы с тетей?

– Да. Дядя Мартин погиб на Бул-Ран.

– В первом сражении или во втором?

– В первом.

– Там погиб мой старший брат, – грустно сказал Логан. – В том же самом бою. Я вступил в армию сразу после того, как узнал о смерти Брейдена.

– Эта война никого не щадит, – важно сказала она и пошла прочь. Оставив могилу Меган, Брут бросился вперед. – Нам нужно возвращаться, а то тетя Пегги будет меня искать. У меня еще есть дела по хозяйству. В сарае вы можете пробыть еще ночь или две. Кроме меня, никто не знает, что вы там.

– Подождите! – позвал ее Логан. – Я не могу… Мэри Кэтрин замедлила шаг.

– Человек, который изнасиловал мою сестру, был янки, – не глядя на него и не пытаясь ему помочь, сказала Мэри Кэтрин. – Такой же, как вы. Наверное, вам надо об этом знать.

– Мы не все скроены из одного и того же материала. Она окинула критическим взглядом его одежду. Китель побледнел, но все же остался бледно-голубым, поэтому было ясно, что его обладатель служит в армии Потомака. Золотая тесьма местами порвалась, но шеврон на рукаве остался цел. Материал у янки все-таки один и тот же.

– Мне раньше казалось, что вы рядовой, – сказала Мэри Кэтрин. – Но эти нашивки, должно быть, что-то означают. Кажется, вы старший сержант?

– Это не мое, – коротко ответил Логан. – Эта одежда принадлежала одному старшему сержанту, который недавно умер.

– Понятно. – Больше она ни к чему не проявила интереса. Когда они вернулись к сараю, Мэри Кэтрин помогла Логану вновь забраться на чердак. – Вам лучше остаться здесь. Когда я закончу свою работу, постараюсь принести что-нибудь вам поесть.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но туг Логан схватил ее за руку.

– В Виргинии я никогда не ждал особенно теплого приема, – нахмурившись, сказал он. – Тем не менее я искал вас, рассчитывая, что именно вы проявите ко мне некоторую любезность. Я помнил вас совсем не такой, Кейти. Вы никогда не проявляли ко мне ненависти.

Увы, это так. Как актрисе ей еще многому нужно научиться.

– Что вы об этом знаете! – твердо посмотрев на Логана, сказала она. – Вы всегда были нашим врагом. Так говорила мама, так говорила и Меган. Мы всегда так считали, хотя вы с полковником Алленом ни о чем и не догадывались. Вы думаете, мама вышла за него потому, что любила?

– Да о чем вы говорите?

Мэри Кэтрин вырвала у него руку.

– Я вернусь, как только, покончу с делами. А пока подумайте о том, что я сказала.

Логан был слишком слаб для того, чтобы ее преследовать, а мысль о дробовике тети Пегги вообще не слишком его вдохновляла. Натянув на голову еще одну попону, Логан закрыл глаза. Внизу слышались шаги Мэри Кэтрин, которая доила корову и чистила стойла, при этом разговаривая сама с собой. Странно, но ему как будто послышалась фраза из «Ромео и Джульетты»: «О, не клянись луной, изменчивой луной…» Вскоре Логан провалился в сон, не зная, действительно ли он это слышал, или ему только показалось.

Выполнив все, что полагалось, Мэри Кэтрин вернулась в дом. Тетя Пегги все еще была на кухне, где витал запах пекущегося хлеба.

Мэри Маргарет Кук была олицетворением классической бабушки – маленькая, круглая, с добрыми глазами и суровым выражением лица, с двойным подбородком и внушительной грудью. Давно прошли те времена, когда она обладала тонкой талией, и уж совсем немногие помнили, что ее ныне седые волосы когда-то были цвета спелой пшеницы. Да, она потеряла многих родственников и друзей – одни умерли своей смертью, других унесла война. Когда в 1814 году британцы подожгли Вашингтон, Пегги было столько же, сколько сейчас Мэри Кэтрин, но до тех пор, пока янки не вторглись в Виргинию, она не знала, что такое ненависть.