Текст книги "Код доверия. Искусство налаживать полезные связи с новыми людьми"

Как и ожидали психологи, поездка оказалась более позитивной и приятной у тех, кто общался со спутниками. В среднем разговоры длились 14,2 минуты, и у человека складывалось позитивное впечатление о собеседниках. Никто не отметил возникновения негативных чувств, а позитивные отмечали все, вне зависимости от характера. И экстраверты, и интроверты остались очень довольны.

Итак, если общение с незнакомцами в пути так приятно, почему же люди этого не делают? Чтобы ответить на этот вопрос, Эпли и Шредер опросили 66 пассажиров электрички (66 процентов – женщины, средний возраст 44 года). Им предложили представить свои чувства, если бы они участвовали в ранее описанном эксперименте, причем во всех трех его вариантах: если бы они разговаривали со спутниками, оставались в одиночестве или вели себя как обычно. Если в реальном опыте те, кто разговаривал со спутниками, оценивали поездку как более приятную, то те, кто это всего лишь представлял, считали, что поездка станет гораздо хуже.

Тот же эксперимент Эпли и Шредер повторили в чикагских автобусах – на сей раз средний возраст участников составлял 27 лет и 49 процентов из них были женщины. Результаты оказались аналогичными. Люди полагали, что общение с незнакомцами сделает их опыт негативным, хотя те, кто действительно на такое решался, отмечали исключительно позитивные результаты. Те же данные были получены и в такси. Те, кто разговаривал с водителями, оценили поездку выше, чем те, кто молчал.

Затем психологи повторили предыдущие эксперименты, но на этот раз они пытались понять, не является ли главным препятствием к общению страх перед отказом. Так и оказалось.

Участники считали, что им самим хочется общаться с незнакомцами гораздо сильнее, чем этим самым незнакомцам. По ожиданиям откликнуться на предложение общения должны были менее 47 процентов. Им казалось, что начать разговор будет трудно. Но это не так – все оказалось проще, чем они ожидали. Люди с интересом откликались на разговор, и отказа не получил ни один. «Люди считают, что общение с незнакомцами подвергает их серьезному риску социального отказа, – писали Эпли и Шредер. – Насколько нам удалось выяснить, такого риска вовсе не существует».

Полагаю, сейчас многие скептики думают точно так же, как и я, когда впервые узнал об этих опытах. Да, конечно, общаться с незнакомцами приятно – если говорите вы сами. А что чувствует собеседник? Ему это приятно? Ведь каждому из нас доводилось оказываться в замкнутом пространстве с чрезмерно разговорчивым человеком, совершенно невосприимчивым к социальным сигналам нежелания общения.

Чтобы проверить, обе ли стороны получают удовольствие от общения, Эпли и Шредер провели еще один эксперимент – на сей раз в лаборатории, напоминающей приемную. Участникам были поручены задания, не связанные с темой эксперимента. Психологи хотели, чтобы испытуемые не знали об их реальных целях. Но между заданиями участники имели возможность десять минут отдохнуть в приемной.

Некоторым предложили общаться с другими людьми, другим велели ни с кем не общаться, а третьим – вести себя как обычно. Те, кто общались – и инициаторы беседы, и их собеседники, – отмечали более позитивные чувства, чем молчуны. Это происходило во всех случаях – и когда общение происходило по инструкции, и когда люди общались по собственному желанию. И результат не зависел от характера человека.

И, наконец, если кто-то решит, что эти результаты объясняются природным дружелюбием жителей Среднего Запада, в 2019 году по предложению ВВС Эпли и Шредер повторили эксперимент в Лондоне. Ожидания лондонцев оказались еще ниже, чем у американцев, но результаты оказались аналогичными. «Участники полагали, что с ними захочет разговаривать лишь около 40 процентов спутников, – писали психологи. – Но все участники эксперимента, которые реально пытались заговорить с незнакомцами, обнаруживали, что собеседники с удовольствием включаются в процесс общения».

Джулиана Шредер показала мне результаты, полученные ею и Николасом Эпли. «Удивительный результат! – заявил один из участников. – Всю жизнь живу в Лондоне и никогда не заговаривал с незнакомцами в общественном транспорте. Но во время пересадки рядом со мной села приятная пара. Я спросил, когда следующий поезд, и мы разговаривали десять минут, пока не пришел их поезд». «Это было прекрасно! – отметил другой участник. – Мне очень понравилась беседа. Я понял, что мне следует больше общаться с незнакомцами».

Результаты исследований вдохновляют – разговаривать с окружающими гораздо легче и приятнее, чем нам кажется. Но выводы психологов настораживают. Они пишут: «Вполне возможно, что даже в ситуациях, где социальное взаимодействие не требуется и не является нормой… общение с незнакомцем может оказаться более приятным, чем одиночество. И это показывает… глубокое непонимание характера социальных взаимодействий: представители общительных видов могут игнорировать других людей, потому что считают, что общение с незнакомцем окажется более негативным, чем пребывание в одиночестве… Возможно, люди и социальные животные, но они не всегда социальны в той мере, что необходима для их благополучия. На перенаселенной планете непонимание плюсов социального общения может стать серьезной проблемой».

Участники этих экспериментов думали, что общение с незнакомцами окажется неприятным – люди не захотят разговаривать. Но все оказалось не так, и это порождало в участниках позитивные чувства.

После такого общения люди чувствовали себя счастливее и ощущали свою принадлежность к определенной общности. Так почему же люди не разговаривают друг с другом в метро? Эпли и Шредер считают, что это происходит не потому, что все предпочитают молчание. Просто всем кажется, что никто разговаривать не хочет, а если они попытаются заговорить, то подвергнутся осуждению. В психологии это состояние называется плюралистическим неведением, то есть все неправильно представляют себе всех.

Но здесь в игру вступает и другая сила. Участники исследований ожидали отказа. Но, судя по их реакциям, сами они ничего не ждали от общения. Вот почему они были так приятно удивлены. Почему? Почему нам удивительно, что случайный незнакомец может оказаться человеком общительным, серьезным и интересным? Потому что мы не рассчитываем, что он окажется человеком.

Шредер рассказывала мне, что эксперименты в метро подтолкнули ее к мысли о том, что «пребывание в окружении людей и сознательный отказ от общения – это дегуманизирующее поведение». Проще говоря, я перестаю быть человеком, потому что отказываюсь от возможности быть социальным существом, хотя общительность заложена в человеческой природе. Своим поведением я дегуманизирую окружающих: отказываясь общаться с ними, я не могу представить себе их человечность в полном ее объеме. «В больших городах возникает удивительный феномен: люди относятся друг к другу как к препятствиям», – говорит Шредер. Мы попадаем в порочный круг: горожане считают незнакомцев объектами и не общаются с ними; а раз мы с ними не общаемся, нам и в голову не приходит, что они на самом деле люди. Разумом мы понимаем, что они, конечно же, люди, но часто ведем себя так, словно не осознаем этого[8]8
  Хочу сразу сказать: я никого не осуждаю. Я живу в Нью-Йорке. Когда я отправляюсь обедать, а кто-то из прохожих вдруг останавливается, разве я останавливаюсь и думаю об мыслях и чувствах этого человека? Разве мне интересны его мечты? Богатство и индивидуальность его опыта? Вовсе нет. Я натыкаюсь на него или пытаюсь обогнуть, как досадное препятствие. И, честно говоря, меня такие люди раздражают.


[Закрыть].

Эту проблему Эпли и психолог Адам Вайц в 2010 году назвали проблемой менее сложных умов. И это очень важно. Концепция исследователей заключается в следующем: поскольку мы не понимаем, что происходит в головах других людей, у нас возникает «универсальная склонность предполагать, что их умы менее сложны и более поверхностны, чем наш собственный». А это означает, что мы хронически недооцениваем интеллект незнакомцев, их силу воли и способность испытывать человеческие эмоции, такие как гордость, смущение и стыд. Похоже, именно поэтому мы считаем, что общение с незнакомцами не сложится – мы подсознательно считаем, что им нечего нам предложить[9]9
  Начав работать над этой книгой, я говорил людям: «Если вы заговорите с незнакомцем искренне и с интересом, то обнаружите, что у каждого есть хотя бы одно интересное наблюдение или замечание, которым он сможет с вами поделиться». Хотя бы одно! Теперь я понимаю, насколько чудовищно снисходительной была эта мысль, и приношу свои извинения всему миру.


[Закрыть]. В книге историка Дорис Кернс Гудвин «Лидерство в непростые времена», посвященной Теодору Рузвельту, есть фрагмент, который отлично отражает эту динамику:

«Неделя за неделей Теодор посещал Мортон-Холл. Он отдыхал в обществе самых простых иммигрантов из Ирландии и Германии, общался с мясниками, плотниками и кучерами, пил с ними пиво, курил сигары, слушал их истории, играл в карты и наслаждался живой, сугубо мужской атмосферой.

Позже он рассказывал: „Я бывал там довольно часто, и люди привыкли ко мне, а я смог с ними познакомиться. Мы начали говорить на одном языке, и каждый стал жить в разуме друг друга. Нам удалось преодолеть то, что Брет Гарт [американский писатель XIX века] называл „ущербностью чужака“».

Проблема менее сложных умов присутствует у каждого, но особенно сильно она проявляется, когда незнакомцы из иного сообщества: если они члены группы-изгоя, то есть принадлежат к иной расе, национальности или партии[10]10
  Благожелательная светская дама однажды задала антропологу Ортанс Паудермейкер удивительный вопрос о ее пребывании среди племен Новой Гвинеи. «Вам не кажется, что туземцы тоже люди? – спросила она. – Заметили ли вы, что они действительно ценят доброту?»


[Закрыть]. Исследования показали, что мы не считаем членов групп-изгоев такими же, как мы. Мы не считаем их способными на глубокие мысли и чувства и на сходный с нашим самоконтроль. Майкл Воль, психолог из Университета Карлтона, обнаружил, что извинения от вымышленной группы афганских солдат за случайную перестрелку не возымели действия, потому что канадские участники эксперимента не поверили, что афганцы способны на искреннее осознание своей вины[11]11
  И это были канадцы!


[Закрыть]. Проблема менее сложных умов часто проявляется неявно, но история дает нам множество примеров того, как она разрастается до чудовищных размеров. (К этому мы вернемся позже.)

Совершенно понятно, что идти по жизни, думая, что другие люди – вовсе не люди, не лучший выход, особенно если мы хотим добиться успеха в великом эксперименте, каким является человеческая цивилизация. Так что же нам делать с проблемой менее сложных умов? Шредер объясняет: «Поскольку нам свойственно постоянно оставаться внутри собственных представлений, чтобы преодолеть эту привычку, нужно сознательно начать общаться с другим человеком – в том числе и посредством речи. Именно для этого нам была дана речь – язык развивался именно для социальной цели, чтобы мы могли понять, что происходит в умах других людей».

Другими словами: мы можем решить проблему, разговаривая с незнакомцами.

Ну хорошо. А теперь давайте вернемся к Джиллиан Сандстром. После первых открытий, которые привлекли внимание международных медиа, она начала разбираться с тем, что мешает людям пользоваться этим «абсолютно доступным источником счастья». Если Эпли и Шредер полагали, что нас разъединяет проблема менее сложных умов и пессимизм, Сандстром нашла более простое объяснение: люди не общаются, потому что не умеют.

Это открытие Джиллиан сделала совместно с лондонской группой «Поговори со мной». Ее организовали в 2012 году Полли Экхерст и Энн Дон Боско. Группа раздавала значки «Поговори со мной» – они сигнализировали о готовности человека общаться с другими людьми. В общественных местах, пабах и на автобусных остановках члены группы устанавливали специальные таблички с перечислением вопросов для начала разговора. Да, конечно, некоторые лондонцы неприязненно отнеслись к нарушению своей священной социальной нормы, но Экхерст говорит, что результаты стали заметны мгновенно. «Многие говорили, что стали относиться к Лондону совершенно по-другому. Они почувствовали себя в большей безопасности, когда поняли, что за люди их окружают».

В 2014 году, когда группа привлекла к себе внимание международной прессы, Дон Боско обратилась к Сандстром с предложением поработать совместно. Джиллиан приглашение приняла. «Однажды мне было откровение, – вспоминает Сандстром. – Я играла на рояле, и мне в голову пришла мысль: „Может быть, люди просто не знают, как разговаривать с незнакомцами“». Она схватила смартфон и начала готовить программу соответствующего семинара.

В конце концов Сандстром провела шесть таких семинаров. Она не просто показала участникам, насколько плодотворным и приятным может быть процесс общения с посторонними людьми, но еще и собрала информацию для собственного «перечня страхов» – списка факторов, мешающих взаимодействию. Как установили Эпли и Шредер, участники семинаров думали, что незнакомцам просто неинтересно разговаривать с ними. Они боялись, что им не позволят, что, начав разговор, не сумеют его закончить. Они боялись, что общение окажется неприятным. А еще (и это нечто самое английское, что мне известно!) они боялись, что в ходе разговора слишком много расскажут о себе. (Проанализировав данные семи исследований общения с незнакомцами, Сандстром и ее коллега не обнаружили существенных различий между мужчинами и женщинами в этом отношении, но люди застенчивые или более социально тревожные воспринимают эти страхи более остро.)

Сандстром разработала ряд приемов для облегчения этих страхов. Например, она советовала дать волю своей любознательности – что-то отметить, сказать комплимент или задать вопрос. Участникам своих семинаров она предлагала общаться друг с другом и наблюдать за процессом. Собеседники менялись случайным образом. Сандстром предлагала выбирать тех, с кем человек еще не говорил, и беседовать с ними. Преодолев начальную неловкость, люди замечали, что общение становится совершенно естественным. «Очень скоро все начинали беседовать самым естественным образом, а в конце просто не хотели прекращать общение, – вспоминает Сандстром. – Это поразительно. Их было не остановить. И мне это нравилось!»

В 2018 году Сандстром вместе с коллегами участвовала в экспериментах психолога Эрики Бутби. Эксперименты проходили в лаборатории, в общежитии первокурсников и на семинаре по личному развитию. И везде участникам предстояло взаимодействовать с незнакомыми людьми. После каждого акта коммуникации участники отвечали, понравились ли им собеседники и было ли это взаимно.

Снова и снова психологи обнаруживали, что между ожиданием и реальностью существует серьезный разрыв: участникам казалось, что им собеседники понравились больше, чем они собеседникам. Особенно велик разрыв оказался среди застенчивых и скромных людей. Это явление психологи назвали разрывом симпатии. Нетрудно понять, что такой фактор сильно мешает нам искать контактов с незнакомцами. Даже если разговор идет хорошо, но нам кажется, что мы не нравимся собеседнику, мы не захотим повторять такой опыт. А это лишает нас преимуществ общения с незнакомцами. Мы лишаем себя короткого счастья, чувства общности, возможности найти новых друзей, романтических или деловых партнеров. «Разговоры могут превратить людей посторонних в друзей, соседей по столику в кофейне – в супругов, а собеседование – в работу, – пришли к выводу авторы. – Но осложняет разговоры тот факт, что люди… систематически недооценивают симпатию со стороны собеседников. Им кажется, что они не нравятся, а их общество неприятно собеседнику».

Откуда же берется этот разрыв? Ответ кроется в гордиевом узле норм, неврозов и непонимания. Разговоры с новыми людьми – это «заговор вежливости», в котором люди скрывают истинные чувства и не могут понять друг друга. Такие разговоры в когнитивном отношении сложнее разговоров со знакомыми людьми: вы не представляете, как нужно общаться с незнакомцем, и вам приходится более напряженно слушать, запоминать сказанное, думать о том, что сказать и как сказанное вами воспримет собеседник[12]12
  Психолог Оскар Ибарра провел два отдельных исследования, которые показали, что общение с незнакомцами ведет к усилению когнитивных способностей человека – отчасти потому, что это сложный процесс, который можно сравнить с физическими упражнениями.


[Закрыть]. Поскольку вы прикладываете массу усилий к поддержанию разговора, то упускаете признаки позитивной обратной связи от собеседника. В то же время вы полагаете, что ваши мысли и чувства (неловкость или неуверенность) более заметны собеседнику, чем на самом деле. И вишенка на торте: мы склонны сравнивать собственные способности общения со способностями великих мастеров в этой области и полагаем, что другие оценивают нас по тем же безжалостным стандартам. А самое забавное, что, ожидая идеального общения от себя, от других мы этого не требуем. Это можно назвать оборотной стороной проблемы менее сложных умов: низкие ожидания. Поэтому, часто разочаровываясь в себе, мы тем не менее с удовольствием обнаруживаем, что в том, что мы ранее полагали более-менее бессмысленной шелухой, скрывается мыслящий и чувствующий человек. Поздравляю! Отличная работа!

Продолжая исследования, Джиллиан Сандстром обнаружила, что общению мешает не только страх показаться некомпетентным – с ним легко разобраться. Есть более серьезное препятствие: социальная норма – убеждение в том, что там, где мы живем, подобное не принято. О развитии культуры и о ее влиянии на общение с незнакомцами мы поговорим позже[13]13
  Общению мешают этническое разнообразие, страх перед болезнями, богатство, жизнь в большом городе, плохая общественная архитектура и/или жизнь в Финляндии.


[Закрыть]. А сейчас мы лишь затронем эту тему, чтобы заложить прочную основу для дальнейшего обсуждения.

Сандстром выявила социальную норму, препятствующую общению с незнакомцами, в ходе эксперимента, который проводила совместно с галереей Тейт Модерн в Лондоне в 2013 году. Результаты его еще не опубликованы. Джиллиан предложила добровольцам завязывать разговоры с посетителями музея у экспоната, расположенного в огромном Турбинном зале музея. Добровольцы не проходили никакой специальной подготовки и не получали инструкций, о чем говорить. Им предложили просто спросить у людей, что они думают и чувствуют на этой выставке.

Позже психологи поговорили и с добровольцами, и с посетителями музея. Они выяснили, что посетители, которые беседовали с участниками эксперимента, ощущали более сильную связь с экспонатом, другими посетителями выставки и с человечеством в целом. Те участники опыта, которые инициировали общение, тоже чувствовали себя более счастливыми. Один из них сказал Джиллиан: «Все оказалось лучше, чем я ожидал. Я не думал, что людям так нравится разговаривать». Когда же Сандстром спросила, будет ли он и в дальнейшем общаться с незнакомцами, тот решительно ответил: «Нет!» По мнению Сандстром, все дело в социальной норме, не позволяющей разговоры с посторонними людьми. «Участвуя в эксперименте, этот человек получил разрешение на общение, – говорит она. – Но он точно знает, что без такого разрешения вести себя так нельзя».

Сандстром начала думать, как изменить эту норму. Ее прежние эксперименты, хоть и успешные, решения не подсказывали. Участники отмечали позитивные чувства и настрой, но подобное поведение не становилось привычным. «Когда я спрашивала о будущих разговорах, у людей снова возникало беспокойство», – говорит Джиллиан. Она попыталась решить эту проблему, сконструировав ситуацию, в которой общение с незнакомцами путем частого повторения станет настолько естественным, что люди будут вести себя так привычным образом и избавятся от обычных страхов и социальных условностей. Она считала, что нужно заставить людей общаться часто и много. Она надеялась, что так они смогут преодолеть тревожность и изменят свое поведение надолго.

В 2019 году Джиллиан Сандстром с помощью приложения GooseChase провела опрос, а затем предложила 92 участникам своего эксперимента список типов людей, с которыми им следовало заводить разговоры: с теми, кто улыбается, в ком есть что-то «богемное», кто несет много сумок, кто печален, кто симпатичен, моден или спортивен, у кого есть татуировки, у кого «потрясающий галстук». Прежде чем отправить участников «в поле», Сандстром попросила предсказать, насколько заинтересованы будут их собеседники в общении, к скольким придется подойти, прежде чем кто-то вступит в разговор, насколько трудно будет начать и поддерживать беседу и как долго она продлится. Естественно, ожидания были весьма заниженными. «Люди удивительно пессимистично смотрят на общение с незнакомцами», – пишет Сандстром.

Затем участникам предложили завязать хотя бы один разговор, а после рассказать о своем опыте. Можете догадаться, каковы же были результаты. Всего 24 процента участников полагали, что с ними заговорит первый же случайный собеседник. В действительности на предложение откликнулись 90 процентов незнакомцев! Кроме того, разговоры длились вдвое дольше ожиданий.

Сандстром решила проверить, изменит ли такой пессимизм увеличение количества разговоров. Она пригласила для своего опыта 286 студентов – 209 женщин и 75 мужчин (двое отказались), средний возраст 20 лет – из американского и английского университетов. Участников разделили на две группы. Первая должна была в течение пяти дней каждый день общаться с незнакомцами с помощью приложения. Другим же предложили просто искать людей по списку, но не заговаривать с ними.

И снова результаты оказались поразительными. Участники обнаружили, что начать и поддержать разговор с незнакомцем очень легко, а разговоры такие длились в три раза дольше их ожиданий. 82 процента участников сказали, что узнали нечто неизвестное. Но такое общение – нечто большее, чем приятное времяпрепровождение. Между собеседниками завязывались отношения. 42 процента сказали, что обменялись с собеседниками контактной информацией. Участники становились друзьями, назначали свидания, отправлялись пить кофе. Многие сказали, что знакомство с новыми людьми – очень приятный опыт. И, как и предполагала Сандстром, испытуемые избавлялись от пессимистического взгляда на общение с незнакомцами, а их ожидания становились ближе к реальности. Через неделю после завершения эксперимента участники отмечали большую уверенность в своих навыках общения и меньше боялись отказа. Джиллиан позволила мне познакомиться с откликами студентов, и мне было грустно читать такие вещи, написанные столь молодыми людьми.

«Подавляющее большинство тех, с кем я общался, мне понравились… Я понял, что общаться с незнакомцами легче, чем с друзьями, потому что они не знают о моих проблемах. Большинство разговоров оказались незначительными, но я был счастлив, потому что иногда понимал, что у других людей тоже бывают плохие дни, и они тоже считают, что погода ужасная».

«Это задание помогло мне стать более дружелюбным по отношению к тем, с кем я никогда не заговорил бы. Я научился завязывать разговоры, не ограничиваясь лишь парой слов, и это сделало меня счастливее и увереннее в себе».

«Незнакомцы оказались в целом дружелюбными и готовыми помочь. Я вполне комфортно чувствую себя в одиночестве, но недавно заметил, что мне не хватает социальных контактов. Я чувствовал, что забыл, как заводить друзей. Этот опыт напомнил, что большинство людей вполне дружелюбны и нужно всего лишь пообщаться с ними».

«Я почувствовал контакт с миром. Я понял, что окружающие более дружелюбны, чем мне казалось. Наши разговоры складывались очень хорошо. Хотя порой мне было нечего сказать, собеседники сами старались поддержать разговор, и это согрело мне душу».

«Это потрясающий опыт! Я приехала на осенний семестр по обмену и почти никого не знала – ни местных, ни других студентов (только некоторых из нашей группы по обмену). Было очень полезно поговорить с „посторонним“ человеком и избавиться от тоски по дому (ха-ха!)… Я разговаривала с однокашниками, с которыми никогда не общалась раньше. У меня появились настоящие друзья, с которыми я смогу встречаться и дальше в процессе учебы. Большое спасибо, что дали такую возможность студентке по обмену!»

«Я познакомился с замечательной девушкой. Она такая чудесная! Как приятно заводить новых друзей».

«Найти новых друзей легко – нужно лишь приложить немного усилий».

«Я познакомился с теми, кто наверняка станет моими добрыми друзьями».

«Я подружилась с девушкой прямо в дамском туалете».

«Новый друг!»

Конечно, многое из этих реакций связано с обстановкой колледжа. Там у всех есть что-то общее – одинаковый возраст, общая студенческая жизнь, общие туалеты. Но результаты печальны. «Я была рада, что мои усилия помогли многим участникам найти новых друзей, – говорит Джиллиан. – Но так грустно, что многим студентам очень тяжело познакомиться друг с другом».

Когда началась пандемия COVID-19, Сандстром провела еще один эксперимент. На этот раз она хотела понять, может ли общение с незнакомцами стать лекарством от одиночества – пандемия усугубила эту и без того серьезную социальную проблему. Она предложила студентам общаться с незнакомцами в сети через Zoom, Google Hangouts и другие платформы. Она задала им обычные вопросы: насколько трудно будет начать разговор, как долго он продлится и т. п. Но на этот раз она спросила, насколько, по их мнению, благожелательными будут их собеседники, а также просила отметить, насколько одинокими – или нет – они будут после разговора. И снова участники обнаружили, что общаться с незнакомцами легко, а разговоры длятся дольше, чем они ожидали, – даже в сети. Все отметили, что после общения почувствовали себя не такими одинокими и изолированными, а другие люди показались им очень благожелательными и приятными.

Читая ответы участников эксперимента, я ощутил облегчение, испытанное студентами. Мне и самому это знакомо.

– Почему я чувствую облегчение после приятного общения с незнакомым человеком? – спросил я у Джиллиан.

Она немного помолчала, а потом сказала нечто такое, что вернуло меня к истории Ники, ее печального детства и придуманной ею «терапии „Грейхаунд“».

– Думаю, что облегчение связано с тем, что нас всю жизнь учили: мир – страшное место. А потом ты поговорил с кем-то, с совершенно случайным человеком, и все прошло хорошо. И ты думаешь: «Может быть, мир не так уж и плох».

Это ставит перед нами серьезный вопрос. Почему? Почему такие мимолетные, малозначительные взаимодействия вызывают у нас такие теплые чувства? Почему перспектива общения с незнакомцами кажется нам неестественной, но после разговора, стоит лишь преодолеть начальную тревогу, мы понимаем, что созданы для такого общения? Ответ очень прост: потому что мы действительно для этого созданы. Нас привел к этому долгий процесс эволюции. Мы не просто развивались для этого: мы развивались, потому что делали это. А мы делали это очень-очень долго.

Когда-то давным-давно мы начали встречать незнакомцев. Тех, кого мы не убивали и не избегали. Тех, у кого мы учились и с кем торговали. Мы получали доступ к их ресурсам и обществу, а эти отношения переводили в знакомство с их более дальними соседями и их ресурсами, навыками и идеями. Из этого родилась цивилизация – а еще и новый вид. Мы стали существами, способными извлечь пользу из общения с незнакомцами, даже из простого жеста, кивка или взгляда. Человек стал существом, которое сознательно ищет новых людей. Мы превратились в то, что ученые называют эффектной эволюционной аномалией. Мы стали ультраобщительными обезьянами – редкими животными, способными работать и жить вместе с незнакомцами.

И если мы хотим понять, как это случилось, как мы стали видом, способным на подобное, нужно совершить поездку в Джорджию, к даме, которая многое знает о шимпанзе.