Текст книги "Три минуты до судного дня"

Глава 8
Мой год в пустыне

Вашингтон. 29 октября 1989 года

Хорошие новости: мне снова позволили пообщаться с Рамси!

Плохие новости: дело Рамси пролежало на полке двенадцать месяцев и восемь дней. Но кого это волновало? Кто каждый день из этих двенадцати месяцев мучился от осознания, что не может по закону преследовать человека, который определенно причинил Америке огромный вред?

Новости еще хуже: Роду звонили из «Эй-би-си ньюс». Может, кто-то намекнул одному из продюсеров программы Теда Коппела Nightline о возможной связи Рода с Конрадом. А может, редакторы World News Tonight просто отрабатывали свой хлеб после статьи о Конраде, опубликованной в марте в газете The New York Times. Худший, но наиболее вероятный вариант: в дело Конрада вцепился Джеймс Бэмфорд[20]20
  Джеймс Бэмфорд (род. 1946) – американский писатель и журналист, автор нескольких книг об Агентстве национальной безопасности. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Ребята из Агентства национальной безопасности сливали Бэмфорду важнейшую информацию еще до того, как он написал международный бестселлер «Дворец головоломок», в котором камня на камне не оставил от АНБ. Теперь он: (а) был знаменит и (б) возглавлял в Вашингтоне команду журналистов «Эй-би-си», занимающуюся вопросами национальной безопасности. Разведка из кожи вон лезла, чтобы задобрить его, а дело Клайда Конрада как нельзя лучше для этого подходило.

Я понимал, что пресса, как и Бэмфорд, просто выполняет свою работу. Но у меня тоже была работа, а потому я сильно переживал. Род был нервным 27-летним оболтусом с тревожной мамашей. Я хотел, чтобы при возобновлении наших бесед он был спокоен и расслаблен, а не поглядывал на телефон при каждом новом вопросе и не вспоминал о юристе, с которым связалась его мать. (Я готов был поставить последний доллар, что номер этого юриста уже хранится в фотографической памяти Рода и может всплыть в любой момент.)

«Ионосферный клуб» «Истерн Эйрлайнс» располагался на втором этаже основного терминала Вашингтонского национального аэропорта. Вокруг меня мужчины в костюмах, ослабив галстуки, стояли у факсов или сидели за новейшими компьютерами IBM PS/2, отставив в сторону бесплатный коктейль. Возможно, кто-то из этих странствующих бизнесменов и лоббистов увеличивал суммы на своих счетах или подчеркивал свой успех в организации встреч с конгрессменом X, сенатором Y или самим спикером Фоли! Вероятнее же, они просто заполняли рутинные формы мира бизнеса и политики, точь-в-точь похожие на форму FD-302, имеющую хождение внутри ФБР.

Мой галстук был аккуратно завязан, а пил я газировку вместо «Джека Дэниэлса» с имбирным пивом. Кроме того, я писал в блокноте, а не печатал на компьютере, отдавая предпочтение старомодным методам. В Бюро компьютеры еще работали на дровах, а факсы были в новинку. Мне предстояло ждать еще два с половиной часа: на рейс в 18.29 не оказалось билетов. Следующий самолет в Тампу вылетал лишь в 21.00. Я решил, что настало время подвести итоги впустую прошедшего года, и вооружился бумагой и ручкой.

Первую колонку я озаглавил «ШК/ВРО» (или «Поток дерьма»). В ней я перечислил все препятствия, откровенные обманы, бюрократические проволочки и досадные мелкие неурядицы, которые сопровождали наше расследование в отношении Рода Рамси с самого первого дня – особенно после прошлогоднего приказа не беседовать с ним и вообще к нему не приближаться.

Вот один пример: в октябре 1988-го нам запретили напрямую общаться с INSCOM и военными по этому вопросу. Вместо этого мы должны были обмениваться информацией с военными через Вашингтонское региональное отделение, из-за чего все сообщения приходили к нам с недельными задержками или не приходили вообще. (К счастью, мы нашли обходной путь. Как ни странно, военные оказали нам больше содействия, чем наши коллеги.)

Другой пример: примерно в это же время в штаб-квартире состоялось заседание. По его итогам сотрудники ВРО Дэйл Уотсон и Билл Брэй – руководитель группы и агент, приписанный к делу Конрада, покровительственным тоном сообщили нам с Корнером, что это «слишком крупное дело» для маленького отделения вроде Тампы. (Хотя, похоже, слишком мелкое, чтобы ВРО хотя бы попробовало его раскрутить.)

Или еще один: штаб-квартира и ВРО приложили все усилия, чтобы Линн не позволили слетать в Швецию и побеседовать с братьями Керцик, а затем посетить Германию и осмотреть место преступления. Когда же ей все-таки разрешили лететь, на месте ей не дали раскрыть рта и хоть что-нибудь изучить.

Вспоминая о скомканном осмотре места преступления, проведенном Линн, я снова поразился невероятной небрежности, с которой гении из Вашингтонского регионального отделения отнеслись к простейшей криминалистике. Мы знали, что совершенно секретные документы каким-то образом попали из штаба Восьмой пехотной дивизии в Бад-Кройцнахе в руки венгерской разведки. Мы знали, что эти документы часто представляли собой копии оригиналов. Мы знали, какие копиры чаще всего использовали контролеры хранения документов штаба Восьмой ПД Клайд Конрад и Род Рамси. Более того, мы знали, что каждый копир мира обладает уникальным почерком – оставляет на бумаге царапины, затемнения, всевозможные отметины, почти незаметные невооруженным глазом. Так почему сотрудники ВРО не собрали эти «образцы почерка»? Почему, выражаясь языком лаборантов, они не сняли «пробы» с каждого копира, которым пользовались или могли пользоваться подозреваемые, на случай если нам в руки каким-то чудом попадет возвращенный документ?

(Я не мог сдержать раздражения. Мой почерк с каждой строчкой становился все крупнее, я начинал сильнее давить на ручку.)

Далее – само место преступления. Бад-Кройцнах, штаб Восьмой пехотной дивизии, хранилище документов, где работали Конрад и Рамси, их сейф, сжигательная установка, на которой они уничтожали документы. Казалось бы, любой следователь, всерьез решивший докопаться до сути дела, сделал бы фотографии и составил схемы расположения предметов не только в целях следствия, но и для последующей демонстрации жюри. Но нет, для этого нужно было работать, а не сидеть на заднице, полируя свое резюме. Нечего и думать, что кто-то – ВРО, военные, наши люди в Бонне – озаботился охраной места преступления, скажем, на случай, если приспешник Конрада решит убрать не замеченную ранее компрометирующую улику. Одно можно было сказать: так дерьмово расследования не проводят.

Точка.

Не стоило забывать уже упомянутую мною статью в выпуске The New York Times от 10 марта. В ней сообщалось все, что к тому моменту было известно о деле Конрада, включая следующий отрывок (вырезка из газеты лежала у меня в дипломате, но я давно выучил статью наизусть):

«Согласно сообщениям американских властей и шведского прокурора Свена Олофа Хаканссона, работавшего над делом братьев Керцик, в настоящее время ФБР наряду с военными и представителями Западной Германии участвует в расследовании дела Конрада и изучает дела пятерых его сослуживцев, подозреваемых в содействии ему…

Это содействие, согласно официальным лицам, заключалось в помощи с копированием и транспортировкой похищенных армейских документов венграм. Пресс-секретарь ФБР заявил, что бюро воздержится от комментариев по этому поводу».

Особенно примечательна была последняя фраза: «…бюро воздержится от комментариев». Любопытно, подумал я, впервые прочитав статью. Эта мысль вернулась ко мне и сейчас. Ведь у репортера Джеффа Герта из The Times был лишь один способ получить эту историю – найти в штаб-квартире ФБР или в ВРО человека, который готов был запеть о ней соловьем. Более того, единственной причиной таких откровений виделась мне задержка расследования. Из упомянутых в статье «пяти сослуживцев мистера Конрада» лишь один двигал дело вперед – и им был наш Родерик Джеймс Рамси. Скорее всего, именно эта статья перепугала его так, что он в конце концов позвонил адвокату, не собираясь сообщать нам больше ни слова.

Скажете, я мнителен? Может, и так. Но у меня на это всегда есть причина.

18.45. Время тянулось медленно. Я взял еще один стакан газировки, на этот раз с кусочком лайма подо льдом, и написал «СССР» на новой странице. Советы как-никак были покупателями товара Конрада (а также, как мне казалось, и Рамси). Что же творилось в Народном раю? Чего там только не творилось…

В прошлом ноябре Советы запустили вирус в Пентагон, СОИ[21]21
  СОИ (Стратегическая оборонная инициатива) – программа, объявленная президентом Рональдом Рейганом в 1983 году.


[Закрыть] и полдюжины американских университетов. Это не укладывалось у меня в голове, ведь при слове «вирус» я по-прежнему думал о гриппе. Но теперь все компьютеры были связаны друг с другом и завоевывали мир, а потому электронные вирусы могли стать серьезной угрозой для контрразведки.

Были и более тревожные новости: после того как расследование в отношении Рамси отложили в долгий ящик, Советы провели девять – девять! – ядерных испытаний, в основном в северо-восточном регионе Казахстана. Одно из них состоялось всего через неделю после знаменитой американской поездки Михаила Горбачева, лейтмотивом которой была надежда на долгожданное мирное сосуществование. Мысли о ядерных бомбах мучили меня еще с Карибского кризиса, когда мимо нашей квартиры в Майами круглые сутки шли поезда, которые доставляли военную технику и боеприпасы на соседнюю авиабазу в Хоумстеде. Но при мысли о ядерных бомбах в руках военных той страны, которая, казалось, была близка к развалу, мне становилось страшно. Тем более что в последнее время у советских генералов было немало поводов для раздражения.

Эстония, к примеру, заявила, что отныне Советский Союз не вправе влиять на ее внутреннюю политику. Журналисты в Югославии громко требовали свободы. В Чехословакии стало так неспокойно, что подконтрольные Советам войска арестовали Вацлава Гавела – писателя, мать вашу! В Польше уже почти пять месяцев у власти стояла партия Леха Валенсы «Солидарность». Всего две недели назад Восточногерманская коммунистическая партия чуть не развалилась – немыслимо! – а на прошлой неделе появились новости, от которых у членов советского политбюро наверняка кровь застыла в жилах: Венгрия провозгласила независимость.

Большинство аналитиков, с которыми я разговаривал, считали, что страны НАТО могут выдержать эту бурю, пока в Западной Германии стоят нацеленные на Москву ракеты «Першинг-2». Но отчаянные империи совершают отчаянные шаги. Кремлевские комиссары стали бы не первыми тиранами, которые пытаются спасти свои шкуры удачно спланированной войной. Она могла бы начаться, скажем, с ввода тысячи танков в Фульдский коридор. Или еще с чего похуже.

Глядя в блокнот, я старался подбодрить себя веселыми мыслями. На сегодняшней встрече работники штаб-квартиры ФБР выразили готовность к сотрудничеству. Некоторый интерес проявило даже Министерство юстиции. Кроме того, в начале октября немцы сделали запрос на использование наших с Линн форм FD-302 для выстраивания дела против Конрада, и это не могло меня не обрадовать.

Но лучше всего было то, что я не только получил разрешение снова побеседовать с Рамси, но и смог его разыскать. Поверьте, после целого года задержек это было непросто. Мы не можем следить за людьми, которых лишь надеемся однажды привлечь к ответственности. Это было позволено Дж. Эдгару Гуверу, но его время давно прошло. К тому же такое наблюдение требует огромного опыта. Никто не хочет поручать его новичкам, которые будут либо постоянно терять объект, либо так навязчиво преследовать его, что он заляжет на дно.

Мы начали охоту на Рамси с нескольких телефонных звонков в ресторан «Боб Эванс» на трассе 60, где он работал в последнее время. Мы намеренно звонили в разные смены – и каждый раз нас ждала новая история: у Рода заболела мама; он пошел забрать машину из мастерской и т. п. У нас складывалось впечатление, что большинство из тех, с кем мы говорили, никогда в жизни о нем не слышали. В итоге мы отправили туда одного из самых молодых наших агентов, который должен был притвориться старым другом Рамси. Он смог разузнать, что Род уволился несколько месяцев назад и теперь, возможно, водит такси в Орландо.

Воспользовавшись этими данными, я нанес визит матери Рода Дороти, и это было правильным шагом. Ей тоже звонили из «Эй-би-си ньюс», и она переживала, что упоминание о Роде в связи с делом Конрада может ему как-либо навредить.

– Рода распределили на эту работу, мистер Наварро, – напомнила она мне. – Он не стремился туда сам. Нельзя ведь признать человека виновным просто потому, что он работал с преступником.

Дороти мне сразу понравилась. Она была полна энергии и казалась человеком широкой души. Она даже напомнила мне библиотекаря из моей школы – женщину, которая всегда с улыбкой разговаривала с непоседливыми семи– и восьмиклассниками и быстро прощала наши многочисленные проступки.

День был унылый. С залива пришел косой дождь, нашедший дыру в металлической крыше Дороти. На кухонном полу стояло пластиковое ведро, которое постепенно наполнялось водой. Дороти настояла, чтобы мы с ней выпили чаю с печеньем, пока на заднем фоне слышалось нескончаемое «кап-кап».

– Род не общается ни с отцом, ни с братом, – сказала она, – но они все очень похожи, все семи пядей во лбу. К несчастью, наша семья распалась, когда он еще учился в школе. Отец Рода пошел одним путем. Стюарт – другим. А мы с Родом остались вдвоем.

Было видно, как сильно она желала, чтобы все сложилось по-другому.

– Род, – продолжила она, – хотя бы пошел в армию. Я надеялась, что там он образумится, но тут, ох, марихуана. Все у него не слава богу.

Насколько все «не слава богу», она не могла и вообразить, но как сказать такое матери?

– Может, он еще возьмется за ум, – сказал я. – Некоторые долго ищут свое место.

– Может быть, – согласилась она, но особой надежды в ее голосе я не услышал.

Мы проговорили еще минут двадцать, которые стали передышкой в моем суматошном дне. В конце концов Дороти подтвердила, что Род переехал в пригород Орландо, где действительно водил такси. Впрочем, она не знала, где именно он живет и в каком таксопарке работает.

– Знаете, – сказала она, когда я собирался под дождем бежать к машине, – Род – перекати поле. Он постоянно в движении.

Несомненно, Дороти была прекрасным человеком и даже в столь тяжелых обстоятельствах всеми силами старалась нам помочь. Но информации, что Род работает таксистом где-то в Центральной Флориде, нам было недостаточно. В Орландо находились «Дисней Уорлд», «Си Уорлд», «Эпкот-Центр» и десятки менее раскрученных туристических мест, из-за чего количество таксопарков на душу населения в городе зашкаливало. Нам пришлось отправить на место целую дюжину агентов под прикрытием. Когда у нас уже не осталось молодых агентов, чтобы легенда звучала убедительно, мы наконец нашли нужный сервис такси и смогли идентифицировать Рода, который пришел забрать машину.

Но работать приходилось с предельной осторожностью. Мы знали, что к Роду подбираются ребята из «Эй-би-си ньюс». Нельзя было предугадать, как он поступит, если вдруг почувствует, что им заинтересовалась и национальная пресса, и ФБР. У этого парня не было тормозов.

Примерно за месяц до этой поездки в Вашингтон, 26 сентября, я наконец снова увиделся с Родом Рамси после двенадцати месяцев вынужденной разлуки. Парень был совсем плох.

Я не ожидал от этой встречи многого. Я просто хотел восстановить контакт, пока мы собираем группу поддержки, которая сумеет удовлетворить нужды всех агентств, задействованных в игре: от Совета национальной безопасности до Министерства юстиции. Настоящие допросы были еще впереди.

Когда я в первый раз позвонил Роду в офис таксопарка, он сказал, что не может говорить, но сообщил, что живет в трейлере с женщиной, хотя и не слишком счастливо. По словам Рода, у нее был другой парень, который регулярно заходил к ним и выгонял его из его собственного трейлера. Когда такое случалось, он спал в машине. Ну и жизнь!

Мы договорились встретиться в половине восьмого в фойе отеля в Киссимми, неподалеку от «Дисней Уорлда». Я приехал заранее и ждал Рода наверху, чтобы он не сразу увидел меня. Удостоверившись, что у него в руках нет ничего, что может резко выстрелить, я подошел сзади, чем немало его удивил. Даже со спины он показался мне растрепанным, но когда он повернулся, я был поражен. Он и так был худым, а теперь похудел еще сильнее. Было видно, что он уже несколько дней не принимал душ. Как только мы пожали друг другу руки, он вытащил расческу и попытался привести в порядок свои грязные спутанные волосы.

«Либо этот парень вот-вот взорвется, – подумал я, – либо подпилит собственный сук». Как бы то ни было – возможно, правда лежала где-то посередине, – агенту Наварро предстояло выступить в роли доктора Наварро, сестры милосердия Наварро, мозгоправа Наварро и даже исповедника Наварро, если я хотел, чтобы Род Рамси снова стал тем ценным кадром, каким еще недавно был.

Можно ли считать все это прогрессом? В некотором роде да. В штаб-квартире меня ненавидели не так сильно, как мне казалось. Дверь к Рамси снова приоткрылась. Не будь у меня при себе пистолета, я бы даже выпил «Кубу либре» с ромом «Бакарди». Но вместо этого я заказал еще один стакан газировки, на этот раз с горькой настойкой. Бармен как раз подвинул мне стакан, когда по телевизору у него за спиной началась программа World News Tonight канала «Эй-би-си»… и дерьмо полилось с новой силой. Темой дня была история Клайда Ли Конрада.

– Проклятье! – сказал я достаточно громко, чтобы услышали трое сидящих рядом.

«Сотрудники «Эй-би-си ньюс» связались со следователями, получили доступ к материалам следствия и поговорили с участниками возможной шпионской сети, – сообщил ведущий. – Подробности в репортаже нашего корреспондента по вопросам национальной безопасности Джона Мак-Уэти».

Подробностей у Мак-Уэти оказалось немало: он рассказал о Золтане Сабо, о венграх, о чемоданах Конрада, набитых совершенно секретными документами – «все, кроме ядерных кодов, тех кодов, которые запускают ядерные боеголовки», сообщал Мак-Уэти, ссылаясь на слова предполагаемого участника шпионской сети. В его репортаж вошли даже краткие интервью с женой Конрада Аней и его сыном. Но в самом конце я чуть не схватился за сердце.

В тот день в Западной Германии арестовали только Конрада. После этого было организовано масштабное расследование – одно из крупнейших расследований шпионажа, когда-либо проводившихся ФБР. Источники утверждают, что в шпионскую сеть входили и многие другие. Начатое Сабо в 1967-м в середине 1970-х было продолжено Конрадом. В конце концов в сети оказалась целая группа людей, третье поколение шпионов, которых, по сведениям источников, в середине 1980-х завербовал сам Конрад.

Правительственные источники утверждают, что ФБР установило слежку за более чем десятью подозреваемыми. Как стало известно «Эй-би-си ньюс», один из рекрутов Конрада продолжал работать на него по возвращении в Соединенные Штаты и незаконно экспортировал сотни тысяч высокотехнологичных компьютерных чипов в страны Восточного блока через подставную компанию в Канаде. По словам самого рекрута, который попросил не называть его имя, покупки оплачивал Конрад.

Как вы думаете, кто был рекрутом Конрада, вовлеченным в торговлю компьютерными чипами? Я ставил на тощего парня, который не понимал, что хорошо, а что плохо, и чуть ли не дрожал как осиновый лист. (На самом деле я был почти уверен в этом, потому что мама Рода сообщила мне, что люди с «Эй-би-си» спрашивали именно о компьютерных чипах.)

Как вы думаете, кто слил все это Джону Мак-Уэти? Вероятно, тот же самый человек, который более семи месяцев назад вывалил целые горы информации Джеффу Герту из The Times и теперь повысил ставки, предлагая более закрытые сведения. Это был один из тех, с кем я встречался тем утром. И этот человек четыре часа сидел на встрече, прекрасно понимая, что все мои достижения пойдут коту под хвост, когда программа World News Tonight на канале «Эй-би-си» потопит чертово расследование, которые мы даже не успели возобновить.

Право на один звонок дают даже обреченным, так что я допил уже безвкусную газировку и позвонил Джею Корнеру.

– Джей, – сказал я, – кто в штаб-квартире работает на коммунистов? Кто-то пытается сорвать наше расследование.

У нас в ФБР есть поговорка, которая прекрасно демонстрирует, как многие агенты филиалов относятся к штаб-квартире: «Съедают всегда гуппи, но не акул».

Глава 9
Муди-Она

Яуже упоминал, что за тот год, когда штаб-квартира ФБР не позволяла нам заниматься Рамси, Линн Тремейн успела выскочить замуж. По иронии судьбы она встретила агента INSCOM своей мечты, пока была в Германии и натыкалась на бесконечные стены в деле Рамси. Для нее это было прекрасно, а вот для меня – так себе. Теперь мне нужен был другой напарник.

И не просто кто попало. Мне нужен был умный человек, который готов работать не покладая рук и прикрывать меня при необходимости. Иначе нам обоим придется несладко. Уж поверьте. У меня есть опыт.

Когда я поступил на работу в ФБР, меня поставили в пару с агентом – назовем его Фрэнк – в отделении в Юме, Аризона. Едва пожав мне руку, он сказал: «На мексикашку ты не похож». Неудивительно, что я ответил: «Да и ты на Ефрема Цимбалиста не тянешь». Общение у нас не заладилось. Мало того что Фрэнк был медлителен и страдал от жуткого ожирения – являя собой полную противоположность подтянутому и ловкому Цимбалисту из сериалов о буднях агентов ФБР, – так он и по характеру напоминал игуану. Педантичный, мелочный, чрезмерно подозрительный, недоверчивый и постоянно всем недовольный, он презирал всех и вся. Особенно гнушался Фрэнк мексиканцев и индейцев, которые жили в окрестных резервациях, – иначе говоря, почти всех, с кем мы изо дня в день имели дело.

Тогда я пообещал себе больше никогда не работать с человеком вроде Фрэнка. Пока что мне везло, но выбор агентов в Тампе был невелик, а я надеялся, что расследование по делу Рамси вот-вот начнется по полной.

– Может, поработаешь с Терри Муди? – спросил Корнер.

Было позднее утро. Мы сидели в кабинете моего начальника, который всячески пытался мне угодить. Он понимал, что я до сих пор злюсь из-за сюжета «Эй-би-си ньюс», показанного два дня назад. Называя имя Терри Муди, Корнер пытался меня задобрить.

Мне нравился Терри, и Корнер это знал. Он недавно присоединился к нашему отряду SWAT – месяц назад я учил его спускаться с десятиметровой высоты на 11-миллиметровой веревке. Терри был вынослив, схватывал все на лету и обладал отличным чувством юмора. Была лишь одна проблема.

– Видишь ли, Джей, мне нужна напарница. Женщина.

В ответ Корнер лишь покачал головой.

– Серьезно, Джей! Роду нравилась Линн, он практически ел у нее из рук. Не знаю, может, у него материнский комплекс, может, сестринский, а может, он просто похотливый сукин сын – но мне нужна напарница-женщина. Этого требует дело.

– Я понимаю, Наварро.

Корнер больше не качал головой. Он улыбался, словно выжидая, пока до пятилетнего ребенка дойдет смысл его слов. И тут меня осенило.

– О! – сказал я. – Муди-Она?

– Она самая.

Здесь я должен кое-что пояснить. В нашем отделении было два агента Муди: Терри Муди и его жена, Терри Муди. Шансы на такое совпадение астрономически малы, но все же оно случилось. Терри Халверсон уже была агентом ФБР, когда вышла замуж за коллегу-агента Терри Муди, после чего они стали агентами Терри Муди и Терри Муди. Чтобы различать их, мы называли бывшую мисс Халверсон Муди-Она, а ее мужа – Муди-Он. Само собой, Корнер хотел поймать меня в ловушку, когда упомянул о «Терри Муди», и я с готовностью проглотил наживку. Теперь мне нужно было как можно изящнее загладить неловкость.

– Господи, Корнер, Муди-Она ведь совсем зеленая. Она никогда не работала в контрразведке – вообще ни разу. Она занимается только криминалом. Это не одно и то же, ты ведь это понимаешь. Черт возьми, я не хочу учить другого агента – у меня на это нет времени.

Но пока я пытался отбрехаться от работы с Муди, внутренний голос подсказывал мне, что она подойдет как нельзя лучше. Терри была высокой и довольно красивой, а участие в деле Линн уже показало, что внешность открывает дорогу к сердцу Рода Рамси. Более того, Терри обезоруживающе улыбалась, заразительно смеялась и подкупала своей простотой. Общаться с ней было одно удовольствие. Если расследованию суждено было пойти в том направлении, которое я ему прочил, нам пришлось бы проводить вместе сотни, может, даже тысячи часов, устраивая допросы по полдня. И это только допросы, без учета анализа и систематизации данных, не говоря уже о заполнении бесконечных форм FD-302! В таких обстоятельствах малейшее трение между напарниками может быстро перерасти в раскол и даже в открытое противостояние.

В общем, я понимал, что мне будет легко с ней работать. Но до меня доходили слухи, что мне не светит возглавить список любимых напарников Муди. Я был, хм, немного фанатичен, в то время как сама Терри казалась более расслабленной – нет, не ленивой, просто более склонной время от времени ловить момент и получить удовольствие от жизни.

– Так что скажешь? – Корнер уже поднял трубку телефона, готовый набрать добавочный номер Терри Муди.

– Ну, – начал я, – мы уже работали вместе на прослушке, когда у нас не хватало людей.

– И?

– И она работала неплохо. Даже хорошо. Она умная. Но это ведь прослушка, дело о наркотиках, а не контрразведка. К тому же…

Корнер уже закатил глаза.

– Да, Наварро, что еще?

– К тому же, – сказал я и поерзал на стуле, – мы не очень сходимся характерами.

– Конечно, ведь она-то нормальная, – проворчал Корнер, набирая номер. – Теперь проваливай отсюда.

– Есть, шеф! – ответил я. – И…

– И. И. И. Вечно у тебя найдется что сказать, Наварро. И что?

– И скажи мне, что она ответит, – сказал я, но он уже говорил с Терри Муди.

В ожидании известий о новой напарнице, я пытался собрать группу наружного наблюдения при крайне ограниченном бюджете. После года, проведенного в пустыне, найти Рода оказалось нелегко. Теперь, когда мы снова вышли на него, я понимал, что следить за ним будет еще тяжелее.

Для начала Род теперь водил такси – и не свое собственное. Каждый день он брал машину, которую то ли водил раньше, то ли нет. До двенадцати часов – а бывало и больше – он проводил за рулем, в основном стоя в очереди в Международном аэропорту Орландо и надеясь, что кто-нибудь сядет к нему. Взяв клиента, он ехал по указанному адресу в машине, которую ни с воздуха, ни с земли невозможно было отличить от пары тысяч других желтых такси, колесящих по улицам Орландо и его пригородов.

Поставить жучок в такси Рода? Но в какое? Сделать так, чтобы к нему садились только наши агенты? Представьте, сколько человеко-часов пришлось бы потратить на очереди в аэропорту, не говоря уже о расходах на оплату проезда. И как устроить, чтобы наш агент всегда стоял первым в очереди, когда подъезжает такси Рода? (Не дай бог, кому-то из агентов захочется в туалет, из-за чего коту под хвост пойдет вся эта стройная схема.) Это ведь не теленаблюдение. Здесь все было по-настоящему. К тому же нам пришлось бы постоянно держать ухо востро, ведь заметить слежку не так уж сложно.

Не стоит забывать и еще кое-что: ставки были вдвое, если не втрое, выше обычных. Во-первых, в мире не стало безопаснее, с тех пор как я составил список проблем, сидя в аэропорту Вашингтона. В какой-то момент КГБ могло решить, что больше не потерпит всей этой разнузданной свободы. Сложно было предугадать, что случится после этого – причем не только за трещащим по швам железным занавесом. Во-вторых, после сюжета о Конраде, показанного 29 октября, сотрудники «Эй-би-си ньюс» беспрестанно осаждали Рода – или осаждали бы, знай они, где он находится. Пока что они почти непрерывно осаждали Дороти Рамси, пытаясь разыскать ее чадо, а Дороти, прости господи, осаждала меня, пускай и со сдержанностью порядочной дамы среднего возраста. В-третьих, что самое важное, я не знал наверняка, какие секреты может сообщить мне Род, но понимал, что мы ничего не узнаем, если он всполошится и спрячет голову в песок.

Каждый работающий в ФБР агент контрразведки знал наизусть – или должен был знать – поучительную историю Эдварда Ли Говарда, случившуюся несколькими годами ранее. Говарда уже подозревали в передаче секретной информации Советам, когда Виталий Юрченко явился в американское посольство в Риме, сдался американским властям и указал на Говарда и Рональда Пентона как агентов КГБ. Ситуация усложнилась, когда в ноябре 1985 года Юрченко сдался русским – был ли он двойным агентом? или удвоил ставки? – но дело против Говарда оставалось довольно серьезным. Поэтому ФБР получило разрешение на прослушку его телефона в Санта-Фе, Нью-Мексико и на организацию круглосуточной слежки.

Этим ФБР и занималось в сентябре 1985 года, когда Говард и его жена Мэри вернулись домой из ресторана. Когда Мэри притормозила, чтобы завернуть за угол, Говард выскочил из машины, оставив на пассажирском сиденье манекен в старом парике, чтобы сбить со следа приставленных к нему агентов. Дома Мэри набрала номер автоответчика и проиграла сообщение, которое ее муж заранее записал, чтобы обмануть команду прослушки. Вскоре Эдвард Ли Говард уже стоял на пороге советского посольства в Хельсинки, забрав с собой все свои секреты.

Стоило нам сделать неверный шаг, хоть немного оступиться при слежке, и мы бы спугнули Рода Рамси и тоже остались бы ни с чем, не раскрыв гораздо более серьезные, по крайней мере в моем воображении, тайны. Именно из-за этого я ворочался во сне последние несколько ночей. Не успокаивал меня и телетайп из штаб-квартиры, в котором нам любезно сообщали, что шведы, немцы и австрийцы с ног сбились, потому что на фоне Вашингтона они смотрятся невыигрышно, а еще они не одобряют утечек информации в СМИ. Они не одобряют утечек? А как же мы? Нам нужно было вести расследование, чтобы передать дело в суд, но нам мешали со всех сторон!

Все следовало делать по порядку. Рамси вряд ли решит залечь на дно, если мы поможем ему хоть немного наладить жизнь. А поскольку напарника у меня до сих пор не было, «мы» в данном случае означало «я».

В то утро я поймал Рода в офисе, где он забирал ключи от машины, и мы договорились встретиться после его смены. Муди-Она как раз говорила с Корнером за закрытой дверью, когда я постучал в окно его кабинета, чтобы сказать, что ухожу. Никто из них даже не взглянул в мою сторону.

Тревожные новости: жизнь Рода оказалась еще дерьмовее, чем я предполагал. Мало того что его по-прежнему регулярно выгоняли из собственного трейлера, чтобы его «подружка» могла поразвлечься с бывшим любовником, так еще и таксопарк снова и снова прокатывал его (хоть и не в буквальном смысле). Каким бы ни был день, первые 75 долларов из заработка Род обязан был отдавать работодателю. Он рассказал, что порой остается ни с чем или вовсе теряет деньги и залезает к себе в карман, чтобы расплатиться. Приличную сумму ему удавалось заработать крайне редко – только когда туристы валом валили в аэропорт Орландо и давали щедрые чаевые.