Текст книги "Звёздные Войны. Дарт Мол: Взаперти"

17
Призрачное напряжение

Спустя час после того, как Мол спрятал передатчик и покинул тюремный морг, он молча шатался в толпе обитателей «Улья-7». Он отправил одному узнику сообщение через дроида – того самого, которого использовал для сбора банд в тюремной прачечной, – и теперь ждал ответа.

Пока же ситх наблюдал, как толпа осужденных движется по своим делам. Как всегда, он ощутил, насколько повысилась его восприимчивость, что происходило всякий раз, когда он проводил значительное время с учителем: возрастала уверенность в вещах скрытых и явных, искры предвидения неявных энергетических полей, которые он называл про себя «призрачным напряжением». Даже здесь, среди отбросов Галактики, Мол находил их притягательными и считал, что они открывают то, что скрыто.

Он шел по галерее мимо столовой, когда заметил в толпе заключенного по имени Ижмаш. Лицо нелваанца не дрогнуло, но по его взгляду Мол догадался, что тот получил послание.

Без единого слова Мол развернулся и зашагал по гофрированным дюрастальным мосткам вниз, в узкий проход, ведущий к нижним техническим туннелям.

Электрические светильники без колпаков освещали ярким ровным светом пол под его ногами, и отбрасываемая им тень была резкой, словно вырезанная из тьмы самой вселенной. Пройдя метров двадцать, он нырнул в глубокую тень и вслушался в приближающиеся шаги.

Через мгновение Ижмаш тихонько проговорил:

– Я пришел один. Что тебе нужно?

Мол выступил на свет.

– Информация.

– Можешь угрожать мне сколько угодно. Я не буду говорить о Ра… – Он осекся. – Я не буду говорить об этой личности.

– Я звал тебя не для этого, – отозвался Мол. – В любом случае, я сомневаюсь, что ты знаешь об Айреме Радике хоть что-нибудь, чего я еще не выяснил.

Ижмаш нахмурился:

– Тогда зачем?..

– Страбон рассказал мне, за что тебя упрятали сюда. За хищение информации и создание вредоносных программ. Говорят, это ты написал оригинальный код вируса-шифровальщика для атаки на сеть «Бактериофаг».

– Этого не бы…

Мол жестом остановил его.

– Мне нужно взломать тюремную базу данных. Предоставишь мне информацию обо всех заключенных и их досье. Полный список.

– Это требует времени.

– Я кое-что знаю о том, как проникать в информационные системы, – сказал Мол, вспоминая, как, кажется, целую жизнь назад некто по имени Трезза обучал его организации компьютерных диверсий, когда он жил на Орсисе. – Но сейчас я не хочу светиться. Дай мне знать, когда закончишь.

Нелваанец склонил голову:

– Что-нибудь еще?

– Я тебе сообщу.

Ижмаш повернулся, чтобы уйти, и вдруг все огни одновременно мигнули. Мол взглянул на него, сразу поняв, на что среагировал собеседник.

– Что это было? – поинтересовался забрак.

– Почему-то произошло частичное отключение освещения. Очень похоже на сбой в подаче электроэнергии.

– Здесь это редкость?

– Большая редкость. – Ижмаш покачал головой. – Тут очень много параллельных и резервных систем. В последний раз такое было… – он оглянулся через плечо, затем снова посмотрел на ситха, – во время попытки побега.

– Что тогда произошло?

– Это было около года назад. Парочка мошенников что-то разнюхала и попыталась перегрузить основную энергосистему тюрьмы из медотсека и перепрограммировать дроида-хирурга, чтобы тот обезвредил им заряды в сердцах и они могли сбежать.

– Получилось?

Ижмаш покачал головой:

– Погибли прямо в медотсеке.

– Их задержала охрана?

– Не охрана.

– Тогда кто?

Ижмаш облизнул губы и опустил взгляд в пол. Затем посмотрел на Мола и сказал голосом, который казался всего лишь призраком шепота:

– Радик.

– Почему?

– Он никому не позволяет выйти отсюда. Никому, кто когда-либо работал на него в любом качестве, кто может знать о нем хоть что-нибудь, кто может дать его врагам хоть крошечную зацепку к его местонахождению. Поэтому он и проворачивает свои дела в тюрьме, откуда никто не выходит живым. Если попытаться бежать…

Мол ощутил, как в нем словно что-то воспряло. Каким-то глубоко интуитивным способом, отвергавшим любые логические объяснения, он уже понял, что нашел искомое, сделал еще один шаг к успешному завершению своего задания. Была ли это работа темной стороны, как обещал Сидиус, или нечто вроде догадки, сделанной чисто случайно, едва ли имело значение.

Не успел Ижмаш закончить, Мол уже двинулся обратно – к мосткам, а потом по холлу на дальний край основного уровня тюрьмы.

К медотсеку.

18
Перезапуск с нуля

– Комендант, – промолвил Драгомир Хлорус. – Вы до сих пор не осознаете всю серьезность своего положения.

– В самом деле? – Садики Блирр с беззвучным стоном откинулась в кресле, круговыми движениями массируя виски и ощущая, как медленно проявляются первые признаки убийственной мигрени. Этот разговор с уполномоченным Игорной комиссии был одним из самых долгих за последнее время, и конца ему пока не предвиделось. – Тогда вам придется повторить все с самого начала. В конце концов, у меня здесь уже есть представитель МБК, он проводит внутренний аудит всей моей работы. Но по всей вероятности, я просто слишком тупа, чтобы сообразить, что все это значит.

Хлорус вздохнул.

– Беспокоиться вам надо не о Банковском клане. К вашей работе проявляет интерес клан Десилиджик. И этот интерес они проявляют уже достаточно долгое время.

– Хатты? – Садики устало рассмеялась. – Мне кажется, я бы заметила, если бы у нас возникли с ними проблемы, как вы думаете?

Лицо Хлоруса оставалось мрачным.

– Итак, вне всякого сомнения, они вас заметили. И уж они-то постараются наложить свои лапы на такой жирный кусок, как «Улей-7».

– Это же абсурд. Доходность их собственного игорного бизнеса сейчас высока, как никогда.

– Речь не об игорном бизнесе, Садики.

Она с опаской посмотрела на него:

– И что же, по-вашему, мы еще здесь такого организовали? Влагодобывающую ферму?

– Вы понимаете, что наш разговор ни в коем случае не должен записываться. – Уполномоченный наклонился ближе, понизив голос. – Я уверен, что вы в курсе слухов об Айреме Радике. Об этом торговце оружием, который проворачивает свои дела где-то в «Улье-7».

– О нет! – Подступавшая мигрень за один умопомрачительный миг разыгралась в полную силу. – Не надо снова повторять эту старую, навязшую в зубах шутку.

– Да, вы мне говорили, что Радика нет в вашей тюрьме, если он вообще существует. Но хатты в этом не столь уверены. И, видимо, решили проверить сами.

– Что вы имеете в виду под этим «проверить сами»?

– Я имею в виду просто…

Изображение застыло. Краем уха Садики услышала устойчивое завывание низкочастотного сигнала, и на основной экран ее консоли выскочило красно-желтое тревожное сообщение. Она выпрямилась.

– Подождите, Драгомир. У нас ЧП. Мне надо идти. Договорим после.

– Садики, постойте…

Резко оборвав связь, она метнулась к коммуникатору и отстучала вызов центральному пульту основной энергостанции тюрьмы.

– Дежурный, вы меня слышите? – спросила она. – Говорит комендант Блирр. Мне нужен отчет о состоянии сектора 1212.

– Вас понял, комендант, – послышался в ответ голос охранника, сводящий с ума своей беззаботностью. – Похоже, незначительная неисправность в медотсеке.

Садики ударила по кнопке, отключив сирену.

– Незначительная неисправность? Отсюда это выглядит так, будто разнесло весь этаж.

– Подождите, я проверю. – Дисплей комлинка сообщал, что фамилия этого офицера Мэдден. – Да, подтверждаю, комендант. Похоже, всего лишь короткое замыкание. В данный момент система перезагружается.

Садики попыталась вывести на свой экран видеопоток с камер наблюдения медотсека, но, сколько бы она ни меняла частоту, монитор заливал ровный синий цвет.

– Где резервное питание?

– Должно быть, отключилось вместе с основным.

– Тем не менее вы мне докладываете, что ничего не произошло?

– Нет! То есть, так точно. Это… – Голос Мэддена звучал уже слегка нервно. Садики позлорадствовала бы по этому поводу, но в данный момент она желала только одного: чтобы он четко исполнил свои обязанности в сложившихся обстоятельствах. – Не беспокойтесь. Мы перенаправим видеонаблюдение через дроида-хирурга GH-7. Резервный аудиовизуальный поток подключится через секунду.

– Кто сейчас находится в медотсеке?

– Ожидаю ответа. – Пробуждаясь к жизни, чирикнул инфопланшет. – Органические формы жизни отсутствуют. Похоже, в данный момент там только GH-7. И… – Он остановился. – Постойте…

– В чем дело?

– Тепловые датчики что-то засекли.

– Кого засекли? – Мигрень у Садики совсем разгулялась: резкая пульсирующая боль начала отдаваться в затылке.

– Возможно, ошибка датчика, – ответил Мэдден. – Ожидаю ответа.

Его голос прервался. Поморщившись, Садики развернулась и отстучала несколько команд, вызвав список госпитализированных в тюремный медотсек. Согласно последним сведениям, сейчас он должен быть пуст.

Она снова ударила по коммуникатору, включая его; удар получился сильнее, чем она хотела.

– Мэдден, вы меня слышите?

Раздался взрыв статики, затем послышался слабый голос Мэддена:

– Слышу.

– Где данные видеонаблюдения?

– Основная сеть все еще калибруется. – Послышались щелчки каких-то кнопок и переключателей, которые охранник нажимал без какого-либо результата, бормоча что-то, чего комендант не могла расслышать. – Почему-то не получается подключиться к внешней сети. Придется перезапускать систему с нуля, чтобы снова ее инициализировать. Это займет пятнадцать минут, и все будет в порядке.

– Так что там за жизненные формы в медотсеке? – поинтересовалась Садики. – Сколько их там?

– В медотсек был направлен отряд охраны – должно быть, это их засекли датчики. Как только восстановится нормальная работа, я вам сообщу.

Садики уселась и заставила себя запастись терпением. Ждать новой информации – уж точно не ее сильная сторона, и в прошлом – когда она работала в казино и в управлении крупными межпланетными развлекательными центрами – ее неспособность терпеть рядом с собой идиотов служила ей хорошую службу. Но если вырубалась энергетическая система «Улья-7», не оставалось ничего иного, как только ждать.

По правде говоря, частично в этом была и ее вина.

Еще до того, как чрезвычайно изящный и математически совершенный алгоритм вдохнул жизнь в «Улей-7», оригинальные конструкции космической станции, созданные ее братом, представляли собой прекрасные, безупречные произведения прикладного искусства. Резервные мощности энергосетей и второй комплект электрических реле предполагалось установить в «Улье-7» еще при строительстве – одновременно с мастерскими, Заводским уровнем и еще полудесятком независимых изолированных подуровней. Но планы строительства срывались, бюрократические шестеренки пробуксовывали, разрешения вовремя не получались, а нетерпеливые инвесторы требовали ежеквартальных отчетов о прибылях. И в конце концов они срезали несколько углов.

На самом деле бо́льшую их часть.

Уж на что Садики терпеть не могла оправданий слабоволия от подчиненных, но по отношению к себе она их особенно ненавидела. Если честно, недоделок осталось больше чем просто несколько «хвостов». Правда в том, что, когда за алгоритм Дакарая начали платить и к ним потекли деньги, она практически полностью отказалась от дальнейшего обустройства тюрьмы.

Она сделала этот выбор, зная, что МБК предоставил ей достаточно времени и кредитов, чтобы полностью завершить строительство космической станции в соответствии с первоначальными спецификациями. Но Садики сама подгоняла строительство, чтобы станция как можно скорее заработала, пусть и преждевременно, прекрасно зная, что проводка, видеонаблюдение и энергетическая система «Улья-7» недоработаны, а в некоторых случаях – фактически отсутствуют. И именно Садики самоуверенно полагалась на имплантированные в сердца заключенных электростатические заряды, заверяя себя, что такой профилактической меры более чем достаточно, чтобы держать узников под контролем.

Имелись и другие причины, и некоторые из них были по-настоящему прибыльными.

– Комендант? – К ней вновь прорвался голос Мэддена.

– Слушаю.

– Мы восстановили визуальное наблюдение в медотсеке через фоторецепторы GH-7. Освещения недостаточно, но…

– Просто перенаправьте на меня, – перебила она офицера и развернулась к экранам.

Раздался резкий свист, мониторы загудели, но поначалу это было всего лишь шуршание «белого шума». Когда картинка прояснилась, Садики обнаружила, что смотрит на мир глазами парящего по медотсеку дроида-хирурга. Потолок и стены представляли собой зеленоватую область, состоящую из нечетких пузырьков. Слуховой датчик дроида уловил треск незнакомых голосов.

– Отец, – раздался один из них, – ты знаешь, что ему нельзя доверять. Почему же ты…

– Он единственный, кто может нам помочь, – прозвучал мужской голос. – Он нам нужен.

– А если это ловушка?

– Лучше слушай своего старика, малыш, – проворчал обладатель третьего голоса. – Я – ваш единственный шанс.

Садики выпрямилась в кресле. Она узнала этот голос.

«Войсток».

Она снова хлопнула по комму – на этот раз выключатель в самом деле треснул под ее ладонью.

– Мэдден, там находится охранник!

– Вас понял, комендант, мы только…

– Он помогает им бежать, идиот! Где ваши люди?

– Повторите?

– Где дежурные, Мэдден? Где надзиратели?

– Я не…

Голос Мэддена пропал, затем вновь вернулся:

– Медотсек заперт изнутри. – Теперь он говорил так, будто изо всех сил старался не заикаться, но у него это не слишком получалось. – Я не знаю, как это произошло, мы просто…

– Немедленно туда!

– Вы хотите, чтобы мы взорвали дверь?

– Делайте все необходимое!

– Но…

Садики прервала связь и повернулась обратно к экранам. О головной боли она совершенно забыла – ее вытеснил грохот собственного сердца и осознание того, что вся она покрылась испариной. Само время, казалось, кристаллизуется вокруг нее. Через фоторецепторы дроида комендант смогла разглядеть на экране фигуры двух заключенных: пожилого мужчины и юноши не старше шестнадцати лет, оба склонились к дроиду, поэтому стали ясно видны. Офицер охраны Войсток стоял поодаль и занимался настройкой одного из модулей управления. Манипулятор GH-7 поднес что-то похожее на иглу для подкожных инъекций к груди юноши.

Издалека, откуда-то из-за пределов медотсека, доносились голоса охраны, звучали команды: персонал пытался пробиться сквозь взрывозащитную дверь.

И на фоне всего этого в ее голове звучал неумолимым эхом насмешливый голос счетоводишки из МБК Весто Слифера: «У вас никогда не случалось побегов?»

«И почему МБК решил провести внеочередной аудит именно сейчас?» – подумала Садики, борясь с желанием от отчаяния стукнуть кулаком по консоли. Набрав команду, она вызвала на экран данные о вычислительном центре, надеясь обнаружить там Дакарая, но брат отсутствовал. Где же он?

Звуки в медотсеке были перекрыты бластерными зарядами, искаженными слуховыми датчиками дроида.

И в первый раз Садики Блирр осознала, что столкнулась с по-настоящему чрезвычайным происшествием.

19
В мой смертный час

Энергия в медотсеке отрубилась, и незнакомое помещение скрыл покров тьмы. Лишь диагностическая аппаратура освещала голубым светом фигуры, одна за другой крадущиеся по помещению.

– Стой, – шепнул Войсток, подняв руку и не оглядываясь. – Уже достаточно далеко.

Артаган взглянул на него. Они с Эоганом осторожно крались по медотсеку и миновали уже половину пути в почти полной темноте.

– Как долго не будет энергии?

– Положитесь на меня, – ответил охранник. – Я схожу за дроидом и задам ему программу обезвреживания зарядов.

Неподалеку что-то шевельнулось, и Артаган застыл, внимательно оглядываясь:

– Здесь еще кто-то есть?

– Нет, – мотнул головой Войсток. – Я же запер дверь, когда мы вошли. Ты сам видел.

– Я что-то услышал.

– Заткнитесь и стойте смирно, – велел охранник. – Не двигайтесь и ничего не трогайте.

Он опустил голову и – растворился во тьме.

– Отец, – спустя мгновение прошептал Эоган, – ты знаешь, что ему нельзя доверять. Почему же ты…

– Он единственный, кто может нам помочь. Он нам нужен.

– А если это ловушка? – Юноша от волнения повысил голос.

– Лучше слушай своего старика, малыш, – встрял Войсток. – Я – ваш единственный шанс.

Одновременно Артаган ощутил, как что-то подплывает к нему из тьмы. Схватив сына за руку, он бросился вместе с ним на пол, и тут что-то слегка задело его плечо. Когда эта штука развернулась, старик увидел светящиеся во тьме фоторецепторы GH-7 – два идеальных диска синего цвета, парящие прямо перед его лицом.

Артаган снова вслушался и снова услышал этот звук: как будто кроме них в медотсеке находился кто-то еще – на этот раз ближе.

– Войсток? – прошептал он, повернувшись к источнику звука. – Это вы?

Никто не отозвался. Паривший перед ними едва видимый дроид придвинулся ближе и вытянул манипулятор с зажатой в нем длинной иглой.

– Отец? – окликнул паренек.

– Все в порядке. Будет больно всего секунду. Потом заряды обезвредятся. Вперед.

– Но… – Эоган хотел что-то возразить, но тут игла вонзилась ему в верхнюю часть грудной клетки прямо сквозь тюремную робу. Юноша пронзительно вскрикнул от боли, но его голос заглушил внезапный залп бластерного огня, донесшийся откуда-то из-за двери. Артаган различил голоса: охранники что-то прокричали друг другу, затем снова началась пальба.

– Что?.. – Оглянувшись, Артаган Труакс заметил, что GH-7 извлек иглу из груди его сына, развернулся в воздухе и полетел назад. – Что происходит? – В пяти метрах от него Войсток встал, выпрямившись во весь рост. – Почему стрельба?

Надзиратель повернулся лицом к двум заключенным. Стрельба прекратилась, и Артаган услышал приглушенный голос, велевший немедленно открыть дверь.

– Вы говорили, что у нас будет пятнадцать минут, – произнес Артаган. – Я отдал вам кипу! Я отдал все, что имел!

– Что, это? – Войсток достал узелковую нить и швырнул ее Артагану. – Давай. Ты действительно думаешь, что Радик так легко позволил бы вам бежать? Учитывая все, что ты о нем знаешь?

– Отец? – Эоган во все глаза смотрел на старого бойца. – О чем он говорит?

– Что, он тебе не рассказывал? – спросил Войсток. Теперь он ухмылялся. – Давай, старик. Скажи сыночку, почему ты оказался здесь. Скажи, почему привез его сюда.

– Вы не знаете, о чем говорите! – воскликнул Эоган.

– Малыш, я уже наслушался твоей болтовни. – Не отрывая взгляда от Артагана, Войсток резко вскинул руку и заехал локтем в лицо юноши. Голова Эогана дернулась вбок, удар отбросил его в лоток с простерилизованными медицинскими инструментами – сосудистыми зажимами, ортопедическими дрелями, – и тот перевернулся; хирургическая сталь зазвенела об пол, а юноша так и остался лежать неподвижно.

– Эоган! – закричал Артаган и вскочил с места. Затем развернулся к надзирателю и вонзил в него дикий взгляд. – Вы заплатите за это!

– Полегче, старик. – Рука Войстока опустилась на консоль детонатора на поясе. – Прямо сейчас никто ни с кем расплачиваться не будет. Твой щенок только что подписал себе смертный приговор, и, во имя всех богов, ты сейчас увидишь, как он будет приведен в исполнение.

Артаган подскочил к Войстоку и упал на него, пытаясь сорвать с охранника пояс, он боролся отчаянно, но даже это в итоге не принесло результата. Спустя несколько секунд Войсток вывернулся из хватки и дважды саданул Артагана в живот, один раз по носу, а затем принялся крушить ему череп рукояткой бластера.

– Может, в следующий раз… – (Бац!) – в тебя удастся вдолбить… – (БАЦ!) – хоть немного… – (ШМЯК!) – уважения!

Рука Войстока метнулась вниз, к консоли детонатора, но его не было.

Артаган застонал. С неимоверным усилием он сумел приподнять голову. Его лицо и волосы заливала кровь, сочившаяся из нескольких ран, но в глазах светилось что-то живое и дерзкое.

– Ищешь… вот это?.. – Артаган еле дышал, каждый вдох стоил ему серьезных усилий. В руке он сжимал сорванный с пояса охранника «дропбокс». Он уже не выглядел столь непоколебимым, но весь его облик свидетельствовал об отчаянном своеволии, полнейшем и бескомпромиссном отказе сдаться. – Подойди и возьми.

– Мне не так уж нужна эта штука! – прорычал Войсток, стирая хлещущую из носа кровь и поднимая бластер. – У меня осталось вот это.

– Но Радик сказал…

– Радик дал мне единственное указание – не дать тебе сбежать. – Войсток навел бластер на ногу Артагана. – Он ничего не говорил насчет того, чтобы оставить тебя в живых.

Он нажал на спуск.

Артаган закричал. В вырвавшейся из дула вспышке он увидел, как заряд разорвал его правую ногу, превратив ее в месиво крови и хрящей; остался лишь неровный пенек белой кости, торчащей чуть ниже колена. Перевернувшись на спину, он попытался отползти, но распростерся навзничь на полу.

– Больно, да? – Войсток подступил ближе. – Ты никогда больше не сможешь ходить. Не сможешь драться. Теперь ты калека и будешь мучиться от боли весь жалкий остаток своей жизни. – Он поднял бластер, целясь заключенному прямо в голову. – Может, попросишь пощады? Я проявлю милосердие и подарю тебе быструю смерть.

Артаган уставился на бластер, с его лица мгновенно пропало всякое выражение. Затем он улыбнулся.

Это была улыбка воина, побежденного и страдающего, но сохранившего холодную уверенность, которую можно встретить у солдат и убийц, всю жизнь усердно торговавших болью. Старые шрамы на лбу налились кровью и стали отчетливо видны.

Он заговорил голосом тихим и спокойным:

– На моей родной планете умирающему обязательно надо сделать ложе. Это может занять лишь несколько секунд, и оно может представлять собой всего лишь кусок земли, где тот лежит, но это не значит, что наш обычай не следует принимать всерьез. Вы уверены, что достойны такой чести, офицер Войсток?

– Чести? – фыркнул Войсток. – Старик, кем ты себя возомнил?

– Я Артаган Труакс. – Голос превратился в тихий хрип, но не дрогнул. Под закрытыми веками белки глаз стали краснеть, наливаясь алым от внутреннего кровоизлияния. – Я убивал людей в одиннадцати системах. Я многое пережил, я дрался и не давал пощады. И не тебе подобным сломить меня сегодня. Меня и моего сына. Я не попрошу о милосердии.

Войсток покачал головой, его палец напрягся на спусковой скобе бластера:

– Значит, ты…

Договорить он не успел. Раздался резкий хруст позвонков, и голова офицера развернулась на сто восемьдесят градусов.

Артаган Труакс поднял взгляд и увидел, что над мертвым телом охранника стоит забрак, держа того за челюсть и за затылок. Заключенный по имени Джаганнат разжал ладони, и Войсток осел на пол медотсека безжизненной, рыхлой кучей.

– Джаганнат, – сумел выговорить Артаган.

Краснокожий заключенный взглянул на него; в его желтых глазах не было и тени сочувствия.

– Есть разговор, – сказал он.