Текст книги "Предвкушая желанный скандал"

Глава 9

Эбигейл не могла себе позволить уснуть. Она не хотела причинять беспокойство Вону, который боялся ее разбудить и напугать, если ему приснится кошмар. Она видела муку в его глазах и очень ему сочувствовала, хотя вряд ли могла себе представить, через что ему пришлось пройти.

Поэтому после того, как они отдышались, она высвободилась из его объятий и села.

– Разве ты не устала? – спросил он, приподнявшись на локте. – Я не давал тебе уснуть?

– Я подумала, что мне нужно тебя накормить, прежде чем ты поедешь домой, – произнесла она спокойным, уверенным тоном, словно для нее не имело никакого значения, что они не могут лечь спать вместе. – Хочешь куриные крылышки? Я много их нажарила в выходные и не успела съесть. – Подняв с пола его рубашку, она надела ее и пошла на кухню.

Через десять минут они сидели, полуодетые, на диване и ели курицу со свежими овощами и пастой из нута. После перекусов в кафетерии госпиталя эта еда казалась настоящим пиршеством.

– Я никогда еще не ел такой вкусной жареной курицы, – сказал Вон, потянувшись за очередным крылышком.

Сейчас он выглядел более расслабленным, чем до их близости. Он держал под контролем свои эмоции, что не могло не радовать Эбигейл. Она надеялась, что он сможет крепко уснуть сегодня ночью и его не будут мучить кошмары.

– Спасибо за комплимент. Это рецепт моей бабушки. По большей части я избегаю жареной пищи, но вот курицей время от времени себя балую.

– Вкусно, как в ресторане. – Положив косточку на тарелку, Вон вытер пальцы о салфетку.

Его похвала доставила ей удовольствие и пробудила воспоминания о счастливых временах, которые она провела со своей семьей.

– Моя бабушка родилась и выросла на юге Луизианы, но, встретив моего дедушку, перебралась в Техас. Она поделилась со мной и Аланной рецептами каджунской[6]6
  Каджун – франкоязычный житель штата Луизиана.


[Закрыть] кухни. Курица по ее рецепту всегда была моим любимым блюдом.

– Это каджунская кухня? – удивился Вон, сделав глоток чаю. – В ней же все очень острое.

– Я добавляю меньше перца, чем указано в первоначальном рецепте, – призналась она. – Но бабушка всегда четко следовала каджунским рецептам.

– Почему, имея явный кулинарный талант, ты решила стать художницей?

– Я не принимала такого решения. – У нее всегда возникали трудности, когда она пыталась кому-то это объяснить. – У меня такое чувство, что я родилась художницей. Рисовать было всегда чем-то естественным для меня. Возвращаясь домой после прогулки с сестрой или похода в магазин с матерью, я всякий раз рисовала то, что мне запомнилось.

– Кажется, я тоже это делал, когда был ребенком, – улыбнулся Вон.

– Разница в том, что я никогда не переставала это делать. Я все время переношу на бумагу то, что вижу, и мое отношение к этому. – Встав с дивана, она сходила за одним из альбомов, вернулась на свое место и положила альбом на кофейный столик перед Воном. – Даже сейчас, если ты посмотришь на мои рисунки, ты обнаружишь, что на них изображены повседневные вещи. Эти рисунки – что-то вроде моего личного дневника. С их помощью я выражаю свои чувства и мысли.

Она принялась листать альбом, и перед ее глазами словно пронеслись последние месяцы ее жизни. Среди ее рисунков были городские пейзажи и виды, открывающиеся из окон ее дома. Также она изобразила малыша, растущего внутри ее. Она срисовала его с фотоснимка, который ей дали, когда она в последний раз была на УЗИ.

– Ничего себе. Это удивительно, – с благоговением произнес Вон, указав на изображение ее будущего ребенка.

– Это правда. На следующей неделе я снова иду на УЗИ. Возможно, на этот раз мне удастся узнать пол ребенка. На двадцатинедельном сроке малыш не позволил определить его пол.

Она не могла дождаться того дня, когда снова увидит на мониторе аппарата УЗИ своего малыша. Ее радость омрачало лишь то, что у нее нет надежного партнера, и она пойдет туда одна.

– Когда ты поняла, что можешь превратить свое любимое занятие в профессию? – спросил Вон.

– В колледже. Я занималась изобразительным искусством, потому что это делало меня счастливой. Мои преподаватели поддерживали меня и помогали мне выставлять мои работы в местных галереях. Уже тогда мне удавалось кое-что продавать.

– Потому что ты очень талантливая.

Эбигейл знала себе цену как художнику, но его комплимент доставил ей удовольствие.

– Полагаю, дело не столько в таланте, сколько в перспективе. – Она много над этим думала и в конце концов пришла к такому выводу. – Думаю, людям нравится видеть мир моими глазами.

После потери сестры ее беспокоило, что она утратила способность вызывать интерес к ее работам. Что ее перспектива стала слишком мрачной. Но сейчас она знала, что ее тревоги были напрасны. Что ее искусство было отражением ее глубинной сущности, которую ничто не могло изменить.

Задумчиво глядя на нее, Вон спросил:

– Что заставило тебя переключиться с рисования на резьбу по дереву?

– Поездка в Галвестон вместе с моей сестрой. Мы пошли на пляж и нашли там кусок дерева, который выбросило на берег во время прилива. – Те каникулы были такими счастливыми. Аланне было семнадцать, а Эбигейл только что исполнилось двадцать два. Она чувствовала себя такой взрослой, когда ей разрешили поехать вместе с сестрой на пляж. – Я захотела что-нибудь из него сделать, когда мы вернемся домой. Так я обнаружила, что мне нравится работать с древесиной. – К ее горлу вдруг подкатился комок, и она тяжело сглотнула. – Та поездка стала поворотным пунктом в моей жизни и в жизни моей сестры. Я открыла для себя новый вид творчества, а Аланна обнаружила, что ей доставляет удовольствие катание на каяке. Она сделала это своим хобби. – Воспоминания были болезненными, но она нашла в себе силы продолжить. – В первый раз мы поплыли вместе. Ей так нравилось передвигаться по воде без мотора, слушать тихий плеск воды под веслом.

Придвинувшись ближе, Вон обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Мне так жаль. – Он поцеловал ее в макушку. – Она была так молода.

– Аланна училась на пожарного. Она была бесстрашной. Меня так беспокоило, что с ней может что-то случиться, когда она войдет в горящее здание. Мне даже в голову не приходило, что с ней может произойти несчастный случай во время отдыха на природе.

Из ее глаз потекли слезы, и она поняла, что слишком глубоко погрузилась в воспоминания. Вон гладил ее по волосам. Ей хотелось, чтобы он остался на ночь, но она не могла его об этом попросить. Это было бы несправедливо по отношению к нему.

Высвободившись из его объятий, она поднялась с дивана.

– Прости. Я не хотела утомлять тебя разговорами о прошлом. Я просто хотела тебя накормить, чтобы, вернувшись домой, ты смог сразу лечь спать.

– Я был рад лучше тебя узнать. – Видя, что она начала собирать грязную посуду, Вон сказал: – Позволь мне это сделать.

Он забрал у нее тарелки.

– Я пойду переоденусь, чтобы вернуть тебе рубашку.

Эбигейл искала предлог для того, чтобы поскорее покинуть комнату и попытаться снова обрести контроль над своими разыгравшимися эмоциями.

Когда она в прошлый раз поделилась своим горем с мужчиной, он использовал ее в своих целях. Она знала, что Вон не способен на подобное, и доверяла ему. Она не доверяла себе. Сомневалась, что сможет остановиться в нужный момент и защитить свое сердце от страданий. Ведь Вон Чемберс с каждым днем значил для нее все больше и больше.

Торжественное открытие скульптуры Эбигейл было лишь частью программы летнего праздника в госпитале, но для Вона эта часть была самой волнующей.

Ему выпало играть важную роль на этом празднике. Он радушно встречал дарителей, которые жертвовали средства госпиталю. Днем он сходил в парикмахерскую подстричься. Заодно он решил сбрить бороду и сейчас выглядел так же, как во время работы в Афганистане. Он ошибочно полагал, что, отрастив бороду, сможет отгородиться от этой части своего прошлого.

Одетый в смокинг, он поправил перед зеркалом бабочку и подумал, кого сегодня вечером увидит в нем Эбигейл. Того же уставшего от жизни человека, которого она начала рисовать в день их первой встречи? Или теперь, когда он сблизился с этой удивительной энергичной женщиной, его взгляд стал более живым?

Вон этого не знал. Он не мог сказать, что он видел, глядя сейчас в зеркало. Лежащая у него за спиной Руби подняла голову и посмотрела на него. Он подумал, что она тоже заметила произошедшие с ним изменения, но собака тут же снова положила голову на лапы и закрыла глаза. Он был уверен, что Руби скучала по Эбигейл.

После той ночи, которую Эбигейл провела в его доме, Руби несколько раз заходила в гостевую спальню и обнюхивала кровать и комод.

– Если мне повезет, возможно, мы ее сегодня здесь увидим, – сказал он собаке, почесав ее за ухом.

После того вечера, когда он рассказал Эбигейл о смерти своего пациента, прошло три дня, два из которых он провел на работе. Оба раза по окончании своей смены он заходил в детское отделение к Эбигейл и находил там Брэндона. Под руководством Эбигейл молодой человек вставлял ветви в пазы и прикреплял их.

Вон планировал дать Мике и Брэндону значительную сумму на открытие их собственного бизнеса, но при его упоминании об этом Брэндон оба раза отмахивался от предложения, уверяя Вона, что ему достаточно навыков, которые он получает, работая с Эбигейл.

Вон был рад, что они сработались. Он не представлял себе, как Эбигейл сама поднимала и прикрепляла бы все эти тяжелые ветви. Вчера в его выходной она прислала ему сообщение и фото. На нем была довольно улыбающаяся Эбигейл на фоне готового дерева. Безусловно, он был за нее рад, но это означало, что ее первая часть проекта закончена.

Она продолжит работать в детском отделении, но как часто она будет там появляться? Большую часть работы она планировала сделать дома и привезти ее в госпиталь позже. Это означало, что они не будут видеться регулярно и ему нужно думать, как сделать так, чтобы она продолжила быть частью его жизни.

Это было безумием, поскольку он с самого начала знал, что их отношения не могут ни к чему привести. Он не хочет иметь семью, а ей нужно думать о будущем ее ребенка.

Звонок мобильного телефона нарушил ход его мыслей.

– Чемберс слушает, – произнес он в трубку, подойдя к окну, из которого открывался вид на лес, где он однажды гулял с Эбигейл.

– Вон, это Уилл Сондерс.

– Рад тебя слышать, Уилл.

– Я хотел предупредить тебя, что начал собственное расследование всей этой истории с самозванцем.

Пройдя в кухню, Вон налил Руби воды и насыпал ей корма. Скоро сюда придет Мика и выгуляет ее.

– Ты правильно сделал. Любой человек на твоем месте стал бы требовать справедливости.

– Я нанял частного сыщика по имени Коул Салливан и поручил ему найти Джейсона Филлипса.

– Он из «Уолш груп». – Вон знал и фирму, и Коула, поскольку тот был членом «Клуба техасских скотоводов». – Мой отец подумывал его нанять, когда в прошлом году владельцы нефтяных компаний получали угрозы.

Коул когда-то был рейнджером. Он был сообразительным и эффективно выполнял свою работу. Но отец Вона все же решил усилить домашнюю систему безопасности и обратиться в полицию.

– Если кто и способен разобраться в этой ситуации, то это Уилл. – В голосе Вона слышалась решимость. – В первую очередь он хочет поговорить с Эбигейл Стюарт, поскольку она, возможно, последний человек, который видел его живым, если не считать Рича.

По спине Вона пробежала дрожь. Он знал, как Эбигейл тяжело и страшно говорить о том дне, когда она стала свидетелем ссоры Уилла и Рича. Звонок Уилла укрепил его решимость быть рядом с Эбигейл, пока не выяснится, куда исчезли Рич и Джейсон.

– Сегодня Эбигейл будет присутствовать на торжественном открытии ее скульптуры в детском отделении госпиталя.

Вон хотел предложить ему поговорить с Эбигейл в другой день. Сегодняшний вечер должен стать для нее особенным. Она это заслужила.

– Коул уже знает об этом и планирует быть там. Я позвонил тебе только для того, чтобы предупредить тебя. Я так понял, вас с Эбигейл связывают близкие отношения.

Вот черт. Неужели об этом уже знает весь город?

– Спасибо за предупреждение. – Схватив ключи, Вон направился к выходу. Он не мог допустить, чтобы Эбигейл была одна, когда ее расспрашивали. – Коул хороший парень, но тех, кто с ним незнаком, он может напугать.

Уилл сухо рассмеялся.

– Я на это надеюсь. Мне нужно, чтобы он преодолел бюрократические препоны и узнал, куда отправился этот мерзавец Рич. Скорее всего, Джейсон ни в чем не виноват, но я ни в чем не могу быть уверен.

– Спасибо, что позвонил, Уилл.

Сев за руль своего «мерседеса», Вон подумал, что у него есть много причин для того, чтобы не развивать свои отношения с Эбигейл. Но правда состояла в том, что он хотел быть с ней.

Ища взглядом Вона в саду госпиталя, расположенном на крыше, Эбигейл отказалась от шампанского, которое ей предложил проходящий мимо официант. Поскольку ежегодный летний праздник в госпитале был благотворительным мероприятием, его организатор позаботился о том, чтобы все было по высшему разряду. Эбигейл чуть в обморок не упала, когда узнала стоимость входных билетов на праздник. Она оправдывала это лишь тем, что все вырученные средства пойдут на покупку необходимого оборудования.

Гирлянды из маленьких белых лампочек над головой создавали атмосферу волшебства. Во время коктейльного часа играла камерная музыка, но Эбигейл слышала, что после этого на сцену выйдет популярная кантри-группа. Высокие подсолнухи покачивались на фоне заката. По небу плыли ярко-розовые и лиловые облака. Огоньки тонких белых свечей, расставленных вокруг цветочных композиций, дрожали от легкого ветерка. Цветы были как полевые, так и экзотические. В воздухе витал аромат жасмина. Каждая женщина на входе получала букетик для корсажа платья.

Аланне, которая так любила природу, определенно понравилась бы тема праздника, обозначенная как «Тайный сад». Эбигейл так хотелось найти лист бумаги и нарисовать всю эту красоту. Еще больше она хотела увидеть Вона.

Взяв с ближайшей к ней стойки стакан воды с лимоном, Эбигейл сделала глоток и в очередной раз поправила подол платья. Из-за беременности подобрать наряд для этого вечера оказалось сложнее, чем она ожидала. Бордовое атласное платье, которое она взяла напрокат через Интернет, было дорогим и элегантным. Глубокий вырез подчеркивал ее грудь, баска из тюля скрывала выступающий живот.

– Эбигейл Стюарт? – Светловолосый широкоплечий мужчина в смокинге отделился от компании у стойки и направился к ней.

– Да. – Она подумала, что незнакомца заинтересовала ее скульптура. Сегодня ей уже приходилось отвечать на вопросы о своей работе. – Я Эбигейл.

– Меня зовут Коул Салливан. – Глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами, он протянул ей руку. – Я частный сыщик. Меня нанял Уилл Сондерс.

Услышав это имя, Эбигейл напряглась, хотя, судя по всему, настоящий Уилл Сондерс был человеком порядочным.

– Рада с вами познакомиться, – ответила она, пожав его руку.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов. У вас есть минутка?

Эбигейл помедлила с ответом. Ей не хотелось в такой важный для нее вечер превратиться в комок нервов.

– Уверяю вас, к торжественному открытию вашей скульптуры вы освободитесь, – сказал Коул.

Ее охватила тревога. Чтобы защитить будущее своего ребенка, она должна помочь Уиллу и Коулу найти Рича Лоуэлла, чтобы тот ответил за все, что он натворил. Жаль только, что этот разговор состоится в столь важный для ее дальнейшей карьеры вечер.

Прежде чем она успела ответить, из толпы вышел Вон и в следующий момент оказался рядом с ней. Она почувствовала облегчение и сексуальное желание, которое всегда испытывала в его присутствии. Он выглядел сногсшибательно, и дело было не только в смокинге, который сидел на нем идеально. К ее удивлению, он сбрил бороду. На подбородке у него был небольшой шрам, и ей захотелось поцеловать это место.

– Ты очень красивая, Эбигейл, – пробормотал Вон, обняв ее за талию и притянув к себе. Затем он переключил внимание на сыщика. – Давно не виделись, Коул.

Мужчины пожали друг другу руки и обменялись любезностями.

Очевидно, Коул был членом «Клуба техасских скотоводов» и они с Воном были давно знакомы.

– Мне нужно поговорить с мисс Стюарт, Вон, – сказал ему Коул, затем перевел взгляд на Эбигейл. – Полагаю, она как раз собиралась согласиться, когда ты пришел.

Ее снова охватила тревога. Коул Салливан заставлял ее нервничать. Или, может, дело было в том, что ей придется снова перебирать в памяти события того вечера на ранчо «Козырь в рукаве», когда она стала свидетелем драки Рича и Джейсона. То, что она тогда была в шаге от опасности, пугало ее.

– Я могу к вам присоединиться? – Вопрос Вона был адресован ей, а не Коулу. Взгляд его зеленых глаз согрел ей душу.

– Я была бы очень этому рада, – ответила она, испытывая облегчение оттого, что он будет рядом с ней во время ее разговора с Коулом.

– Я тоже нисколько не возражаю, – ответил Коул. – Мы можем перейти в какое-нибудь уединенное место? Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал наш разговор.

Глава 10

Когда они втроем, покинув сад, спускались по лестнице, Вон любовался Эбигейл.

Она потрясающе выглядела. Ее блестящие темные волосы были собраны в небрежный узел на затылке, из которого выбивалось несколько локонов. Бордовое платье подчеркивало достоинства ее фигуры. Баска из тюля не только скрывала ее живот, но и делала ее похожей на сказочную фею. Кожа ее сияла, и причина этого была не в косметике, а в гормональной перестройке, связанной с беременностью. Безусловно, Эбигейл была хороша в футболках и широких юбках, которые она обычно надевала на работу, но сегодня от ее красоты у него захватывало дух.

– Спасибо за то, что присоединился к нам, – тихо произнесла она, когда они шли по коридору, ведущему в кабинет Вона. – В твоем присутствии мне будет легче отвечать на вопросы.

Коул шел в двух шагах позади них и просматривал сообщения в своем телефоне. Эбигейл, должно быть, думала, что он их не слышит, но Вон был уверен в обратном.

– Взамен я хочу, чтобы ты со мной потанцевала, – ответил Вон.

Ему хотелось бы провести с ней остаток вечера, но он знал, что это невозможно. Как работник госпиталя, он вызвался общаться с гостями и убеждать их жертвовать средства. У него хорошо это получалось. Вместо того чтобы пойти легким путем, заняв высокий пост в отцовской компании, он выбрал для себя благородную профессию врача и сделал помощь людям целью своей жизни.

– Я с удовольствием с тобой потанцую, – сказала Эбигейл, весело глядя на него.

Он был рад, что немного отвлек ее от предстоящего разговора с сыщиком. Стресс вреден как для нее, так и для ее ребенка.

Вон отпер свой кабинет с помощью карточки-ключа.

– Проходите и садитесь. – Открыв дверь, он включил свет и отошел в сторону, чтобы пропустить Эбигейл и Коула внутрь.

Закрыв дверь, Вон занял место рядом с Эбигейл на сером диванчике. Коул сел на стул напротив них. Эбигейл обвела взглядом помещение, прежде чем Коул попросил ее рассказать о том вечере, когда она пришла без предупреждения в дом Уилла. Пока она делилась с ним подробностями, Вон гадал, что она могла подумать о его кабинете. Здесь все оставалось так же, как было в его первый рабочий день в госпитале. Он был полностью сосредоточен на работе, и ему не было никакого дела до цвета стен и двух картин, которые их украшали.

– Может, что-нибудь из услышанного вами показалось вам необычным? – спросил Коул Эбигейл.

Она покачала головой.

– Они ругались, обзывали друг друга по-всякому. Я помню несколько бранных слов, но кто что говорил, я не знаю. Они катались по полу, вцепившись друг в друга, и голоса их были искажены.

Коул, делавший заметки в своем телефоне, оторвал взгляд от экрана и посмотрел на нее. Эбигейл разрешила ему записывать их разговор на диктофон, но он все равно вдобавок к этому делал заметки.

– Там был третий голос? В комнате мог быть еще кто-то, кого вы не видели?

– Возможно. – Эбигейл неловко пожала плечами. Было заметно, что она нервничает. – Дверь была приоткрыта, и я заглянула в щель, но всей комнаты я не видела. Мне кажется, что я слышала шаги третьего человека, когда Рич и Джейсон били друг друга. Возможно, он просто пытался уклониться от ударов.

– Да, наверное. – Коул задумчиво нахмурил лоб. – Вы уверены насчет даты и времени?

– Да, полностью. – Эбигейл закусила губу. – На той неделе я часто смотрела на календарь и говорила себе, что у меня полно времени для того, чтобы рассказать ему о ребенке и…

– Рич Лоуэлл – отец вашего ребенка? – перебил ее Коул.

Вон обнял ее за талию, чтобы она ощутила его поддержку. Ему вдруг стало жаль, что она ждет ребенка не от него. Эта мысль напугала его, и он тут же ее прогнал.

Эбигейл положила ладонь себе на живот.

– Если Рич Лоуэлл был тем человеком, который выдавал себя за Уилла Сондерса, то да. – Ее голос дрожал, и она сделала глубокий вдох. – Рич Лоуэлл – отец моего ребенка.

– В том, что за Уилла выдавал себя Рич, у нас нет никаких сомнений. – Откинувшись на спинку стула, Коул убрал телефон в карман. – Я остановил запись. Я очень признателен вам за то, что вы ответили на все мои вопросы.

Вон заметил, что Эбигейл немного расслабилась.

– Я рада, что смогла помочь. Точнее, я надеюсь, что помогла вам.

Коул кивнул.

– Если не считать Рича, вы последний человек, который видел Джейсона.

– Ты можешь нам сказать, что ты собираешься делать дальше? – спросил его Вон. – Правоохранительные органы, похоже, зашли в тупик в своем расследовании.

Вон знал, что не успокоится до тех пор, пока Рич Лоуэлл не окажется за решеткой и Эбигейл и ее ребенок не будут в полной безопасности.

– Для начала я займусь урной, которую Джейсон Филлипс отправил своей сестре вместе с запиской, в которой говорилось о смерти Уилла. Мне нужно добиться, чтобы костные фрагменты из урны подвергли повторному анализу.

– Вы точно знаете, что это не останки Рича? – спросила Эбигейл, теребя край подола своего платья.

– Да. Дальше я хочу узнать, не совпадают ли образцы ДНК из урны с ДНК другого человека.

– Джейсона, – сказал Вон. Для него это было очевидно.

Эбигейл взяла его за руку.

– Вы ведь не думаете, что он убил Джейсона? – В ее голосе слышалось беспокойство.

– Он оставил Уилла, решив, что тот мертв. – Лицо Коула было мрачным. – Он потратил столько денег Уилла, сколько никогда не сможет вернуть. Я назвал бы Рича Лоуэлла отчаянным человеком.

Вон начал легонько поглаживать Эбигейл по спине. Он знал, что ей сейчас нужна его поддержка.

– Возможно, Джейсон узнал о том, что Рич выдавал себя за Уилла, и потребовал от него объяснений, – предположил Вон.

– Или, может, он обнаружил огромную недостачу и сообщил об этом Уиллу, – добавил Коул. – Я также собираюсь показать записку, прибывшую вместе с урной, графологу, чтобы узнать, написал ее Джейсон или кто-то другой.

– Твой план вполне логичен, – сказал Вон.

– Уилл намерен во что бы то ни стало разобраться в этом деле. Он даже пригласил компьютерного гения из Кремниевой долины. Тот утверждает, что может выяснить, куда ушли деньги со счетов «Спарк энерджи солюшенз». Его зовут Люк Уэстон. – Коул пожал плечами. – Не знаю, сработает это или нет, но уверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы разобраться в этом деле.

– Хорошо. – Эбигейл, похоже, полностью расслабилась. – Когда мы узнаем, что произошло, мы сможем спать спокойно.

– Мы обязательно это выясним, – хищно улыбнулся Коул. – Рича Лоуэлла мы тоже найдем.

Вон обратил внимание на то, что сыщик не пообещал найти Джейсона Филлипса, который был правой рукой Уилла.

Теперь, когда за дело взялся Коул, расследование определенно сдвинется с мертвой точки, но это вовсе не означает, что Эбигейл и ее ребенку больше ничто не угрожает. До тех пор пока они не будут в полной безопасности, Вон не может их оставить. Мысль о том, что ему пока не нужно уходить, принесла ему облегчение. В то же время он понимал, что чем дольше он будет оставаться рядом с Эбигейл, тем сильнее они друг к другу привяжутся, и это его пугало.

Полчаса спустя Эбигейл следовала по коридору за Белиндой Макдауэлл, администратором госпиталя. На крыше гостям было объявлено, что короткая церемония открытия деревянной скульптуры пройдет в детском отделении. Всех пригласили спуститься туда, поскольку скульптуру было невозможно поднять на крышу.

Разумеется, туда пошли не все гости, но Эбигейл была польщена тем, как много выдающихся жителей Ройяла захотели посмотреть на ее работу. Этот проект уже стал поворотным пунктом в ее карьере; если ей повезет, за ним последуют новые и ее работы будут активнее покупаться в галереях. Она как-то сказала Вону, что ей повезло, что она может зарабатывать на жизнь, делая то, что ей нравится. Но если она не сможет таким образом полностью обеспечивать себя и своего ребенка, ей придется снова устраиваться на временную офисную работу.

Когда они пришли в зону отдыха в детском отделении, Эбигейл заметила, что между этим помещением и палатами были поставлены временные перегородки. Это было сделано для того, чтобы не нарушать покой пациентов. Перед скульптурой, частично закрытой тонким черным полотном, стояла арка, украшенная цветами. Под ней на небольшой площадке была стойка с микрофоном. Разумеется, скульптура была велика, и ее верхние ветви, простирающиеся параллельно потолку, было невозможно закрыть. Позже во время работы над волшебным лесом Эбигейл спрячет в ветвях больше сказочных существ, но на данный момент скульптура полностью готова к церемонии открытия.

Эбигейл огляделась по сторонам в поисках Вона. Она была уверена, что он спустился сюда. Во время ее разговора с Коулом Салливаном Вон так ее поддерживал. Ей безумно хотелось с ним потанцевать, но после того, как они вернулись наверх, он исчез в толпе. Она знала, что ему нужно общаться с потенциальными дарителями, но в то же время ее не покидала мысль о том, что Вон, возможно, просто не хотел, чтобы все эти люди, включая его коллег, думали, что между ними что-то есть. Неужели он боится, что кто-то заметит ее беременность и догадается о ее связи с человеком, выдававшим себя за Уилла? Это могло бы вызвать скандал. Эбигейл была не единственной женщиной, которую обманул и использовал Рич, но ей казалось, что она виновата больше остальных. Ведь она по собственной воле прыгнула в постель к женатому мужчине. Конечно, тогда она не знала, что имеет дело не с Уиллом, а с его вероломным другом.

Она была так погружена в собственное горе, что поверила, когда мнимый Уилл сказал ей, что он расстался со своей женой Меган Филлипс-Сондерс. Эбигейл поняла бы тех людей, которые стали бы ее осуждать, если бы узнали о ее интрижке с боссом. Разумеется, она не стала бы называть причину, толкнувшую ее в его объятия. Это было слишком личное.

Углубившись в свои мысли, она чуть не столкнулась с Белиндой Макдауэлл, остановившейся перед аркой. На пожилой женщине было черное платье без бретелек и блестящий жакет с коротким рукавом.

– Мисс Стюарт, если вы встанете вот сюда, – Белинда указала ей на место у стойки с микрофоном, – я представлю вас гостям до открытия скульптуры.

– Спасибо вам. – Эбигейл с нетерпением ждала этого момента. Ее радостное волнение было омрачено лишь тем, что она никак не могла найти Вона.

– Не хотите сказать несколько слов? – спросила Белинда.

– Нет, спасибо.

У Эбигейл не было ни малейшего желания говорить собравшимся, что она посвятила эту скульптуру своей погибшей сестре. Кроме того, она хотела, чтобы каждый из этих людей сам интерпретировал ее работу. Если бы она поделилась с ними своим видением, это повлияло бы на их точку зрения.

– Хорошо, – ответила Белинда, поднявшись на площадку. – В таком случае я начну.

Кивнув, Эбигейл продолжила искать взглядом Вона. Для нее было важно, чтобы он присутствовал на открытии ее скульптуры. Разделил с ней ее радость и успех.

Она привыкла полагаться на него, хотя они познакомились недавно. Теперь, когда она будет проводить меньше времени в госпитале, они с Воном будут реже видеться. В понедельник она приедет сюда на УЗИ. Ей хотелось позвать его с собой, но это было бы эгоистично с ее стороны, поскольку Вон не был готов к развитию их отношений.

– Дамы и господа, я прошу вас уделить мне минуточку внимания, – начала Белинда.

После короткой приветственной речи она представила гостям Эбигейл и сказала, что эта талантливая художница выполнила пожелание администрации госпиталя, создав отличное место отдыха для юных пациентов и их семей. За этим последовали аплодисменты, среди шума которых Эбигейл уловила тихий одобрительный свист, доносящийся из задней части помещения. Несколько человек повернули голову, чтобы посмотреть, кто свистит, и Эбигейл, последовав их примеру, увидела Вона. На мгновение их взгляды встретились, и сердце подпрыгнуло у нее в груди.

Он пришел!

Перестав свистеть, он помахал ей рукой. Похоже, ему было все равно, что люди могут подумать, что у них роман.

– Итак, позвольте вам представить наше Дерево с сюрпризами, – сказала Белинда Макдауэлл.

После этих слов черное полотно упало на пол, обнажив скульптуру.

Толпа отреагировала на это восторженными вздохами и возгласами и новой порцией аплодисментов. Все это показалось Эбигейл искренним. Широкая улыбка Белинды Макдауэлл говорила о том, что церемония открытия прошла успешно.

Затем, когда аплодисменты начали стихать, Белинда продолжила:

– Пока вы не вернулись на праздничный прием, дамы и господа, посмотрите на подарки среди ветвей.

За спиной у Эбигейл включилась лампа и высветила сначала сову в гнезде на нижней ветке, затем еще одну, вырезанную в коре.

– Вы можете поискать еще сюрпризы и сообщить нам, какой из них вам понравился больше, – сказала Белинда. – Вы можете предложить цену за то, чтобы ваше имя было вырезано на этом сюрпризе.

Волонтеры начали раздавать гостям белые карточки с прикрепленными к ним маленькими карандашами, чтобы те писали на них свои имена, название лесного существа и суммы, которые они готовы пожертвовать. Гостям понравилась эта затея, и они начали осматривать дерево, ища сюрпризы.

Поняв, что ее присутствие здесь больше не требуется, Эбигейл отошла от арки и снова начала искать взглядом в толпе Вона.

Наконец она его увидела. Он по-прежнему стоял в дальнем конце помещения и разговаривал с элегантной пожилой парой. Не желая мешать ему выполнять работу, которую ему поручила администрация госпиталя, Эбигейл решила вернуться наверх, но прежде, чем она успела направиться к лестнице, он заметил ее и жестом подозвал к себе.

– Эбигейл, – обратился он к ней с улыбкой, которая показалась ей натянутой. – Я хочу познакомить тебя со своими родителями.