Текст книги "Мистические истории. Призрак и костоправ"

Конец рассказа мистера Олифанта

Глава 3

События на Северном нагорье

Я возвращался из города на ночном экспрессе, с которого сошел в Борроумьюире в пятницу утром, около семи. Как ни странно, вопреки договоренности за мной не прибыла двуколка, пришлось нанять экипаж в гостинице. Это пробудило во мне нехорошие предчувствия. Не иначе как во время моего отсутствия дела в Море пошли неважно, а то бы аккуратная Сибил не забыла о двуколке. Время в этой тоскливой поездке тянулось и тянулось. Лошадь плелась нога за ногу, преодолевая нескончаемые подъемы. Подмораживало, в полях стояла утренняя дымка, днем погода обещала быть солнечной, но я, измотанный после двух суток в пути, не замечал и не ждал ничего хорошего. Добравшись до дому, я с облегчением вздохнул и на озябших, задеревеневших ногах вскарабкался по ступеням.

Дверь стояла открытой, я вошел. В холле было пусто, слуги не давали о себе знать, все двери были распахнуты. Я заглянул во все комнаты – и никого не обнаружил. Тогда я подал голос. Крикнул Ладло, крикнул Сибил. Ответа не последовало, и я в отчаянии кинулся в кухню. Там жались в кучку испуганные служанки, от которых я после долгих расспросов добился правды.

Ладло вроде бы прошлым вечером, около четверти седьмого, исчез из дому. Священник сбежал и нашел убежище у себя в жилище, но от Ладло не осталось никаких следов. Сибил днем поехала в Морфут и, возвратившись около половины седьмого, обнаружила, что мужа нет. Разволновавшись, она отправилась в дом священника и нашла там мистера Олифанта в невменяемом состоянии, не способного внятно что-нибудь объяснить. Тогда Сибил собрала живших по соседству пастухов и организовала поиски. Они продолжались всю ночь, но до сих пор, насколько было известно, не дали результата. Сибил, совершенно обессилевшая, на грани истерики, рухнула в постель и заснула: сказался упадок сил, вызванный тревогами последней недели. При данных обстоятельствах это было самое лучшее. О том, чтобы ее разбудить, не могло быть и речи; наскоро позавтракав, я решил, что должен тут же присоединиться к поискам. Участники договорились встретиться утром на ферме, называвшейся Моссриггинг, под холмом того же имени; там я надеялся что-нибудь от них услышать. Но прежде я собрался побеседовать с мистером Олифантом.

Он лежал в постели небритый, с запавшими глазами. Рассказ его был краток и неубедителен, но, видя, как он напуган, я не решился его упрекнуть. Однако я настоял на том, чтобы он оделся и пошел со мной: при поисках на этом мшистом плоскогорье ни один человек не будет лишним. Я сам устал как собака, зол, хочу спать и все же иду, так с какой стати останется дома он, проспавший всю ночь в своей постели?

Он вяло сопротивлялся, но, поскольку не был лишен совести, послушно встал с постели. Мы отправились на ближайшую вересковую пустошь, он – в одежде священнослужителя, я – в темном костюме и котелке; помню, мне пришла мысль о том, как курьезно не соответствует наша одежда затеянной нами экспедиции. Я очень тревожился: Ладло был моим приятелем, и один Бог знал, куда он мог этой ночью забрести. На пустоши хватало глубоких болот и уродливых старых карьеров, имелись и овраги с отвесными красными склонами. В любую минуту мы могли наткнуться на свидетельство трагедии; и я боялся того, что услышу от спасателей в Моссриггинге.

Сойдя с дороги, мы пошагали по старой гужевой колее, которая вела по пологому косогору к необычному скоплению каменных труб: их соорудил какой-то делец, надеявшийся сделать состояние на торфе. Сквозь дымку начали пробиваться солнечные лучи, слева и справа открылись бесконечные мили вересковых пустошей. Но холмы впереди все еще тонули в тумане, и домик вынырнул перед нами совершенно неожиданно. Он стоял высоко на складке холма, откуда открывался далекий вид на север и на восток, к морю; обернувшись, я увидел в прозрачном осеннем воздухе дым над Морбригом и трубы Хауса меж верхушек елей. В море плыли под парусами три судна, похожие на игрушечные кораблики; в этом краю древнего ужаса они напоминали о том, что поблизости бурлит жизнь.

В доме было полно народу, все завтракали овсянкой. Это были соседские пастухи, двое парней из деревни, а также Джон Кер, главный егерь из Мора. Один из спасателей (его звали Роберт Тод) ответил на мой немой вопрос:

– Его самого мы не нашли, но дознались, где он может быть. Эдак в шесть утра он промелькнул на той стороне Лоу-Мосса. Я его точно узнал, больно бег приметный. Боже, вот уж прыть так прыть! Никому из нас было не угнаться. Надо бы, сэр, его осторожненько образумить; придется отправить кого-нибудь дальней дорогой вокруг холмов.

Меня совсем не привлекала «дальняя дорога вокруг холмов», но эти люди провели на ногах всю ночь, так что тягостная обязанность выпадала нам со священником. Тод согласился пойти с нами, и его молчаливые неотесанные сотоварищи изложили план кампании. С одной стороны болото Лоу-Мосс было непроходимо, с другой находился крутой уступ холма, две оставшиеся граничили с двумя узкими долинами. Спасателям предстояло следить за долинами, а нам троим нужно было кружным путем взобраться на холм и двинуться обратно, оттесняя беглеца. Когда он окажется в кольце – болото и три группы преследователей, – поймать его не составит труда. Я взмолился, чтобы они не слишком усердствовали, а то как бы не загнать беглеца в болото. Они со смехом замотали головами: для них это было забавой, отчаянной охотой, и они думали только о том, как выполнить порученное.

К тому времени, как мы перешли вброд верховья Мора, пересекли Редскорхед и обозрели сверху зеленые пастбища на юге, я, признаюсь, не чуял под собой ног от усталости. Зрелище было прелюбопытное: если с обратной стороны гряды мы наблюдали суровые мшистые утесы с безобразными красными обрывами, то здесь перед нами расстилался пологий склон, поросший пахучими луговыми травами, где там и сям блестели мелкие прозрачные озерца. Это была другая земля, куда не досягало древнее проклятье, и мне пришла мысль, что здесь Ладло излечился бы от своей болезни. Воздух тут казался чище, небо не резало глаз, и весь мир был прост и непорочен. Мы спустились не напрямик, а вдоль небольшой речушки и подошли к заднему склону холма, противоположная сторона которого называется Моссриггинг. Я ужасно утомился, но не пал духом. Что касается священника, то он время от времени постанывал, но не произносил ни слова.

У подножия холма мы разошлись на расстояние в полмили и начали подниматься. Пока Ладло не давал о себе знать. Тод шел восточной дорогой, я центральной, мистер Олифант – западной. Не скажу, что запомнил, как мы карабкались. Я слишком отупел от сонливости и усталости, и отдаленные фигурки спутников виделись мне мелькающими в дымке. Восхождение было несложное: то невысокая трава, то низкий вереск, то широкая полоса мелких камушков. Пастух шагал легко и мерно, священник спотыкался и стонал, я, злясь на свою слабость, из чистой бравады почти бежал. О двойной угрозе – Ладло и дьяволе – я не думал, потому что слишком устал. Вскоре я забыл вообще обо всем, кроме цели поисков.

Внезапно у самой вершины я заметил в небольшой ложбинке нашего беглеца. Опустив голову, он сидел на земле, как раз на пути священника. Помню, я ужаснулся, приняв его за мертвого, и припустил рысью. Священник был уже совсем близко, но, судя по всему, не замечал Ладло. Он глядел куда-то вдаль и двигался бездумно, без цели.

О том, что произошло дальше, знаю подробно только я, хотя Роберт Тод, пастух из Нижнего Моссриггинга, готов клятвенно подтвердить основные детали рассказа. Мистер Олифант был уже в ложбине, в десяти ярдах от Ладло. Тот не двигался, но священник внезапно ощутил человеческое присутствие, поднял глаза и дернулся. Все еще до полусмерти напуганный, он повернулся, чтобы броситься в бегство, и тут произошло нечто, не поддающееся объяснению. Ладло все так же сидел, свесив голову на грудь, и одновременно он же – я это ясно различал – поднялся на ноги и вступил со священником в борьбу. Я видел, как напряглись и изогнулись в смертельной схватке запястья священника, как от усилия налилось кровью его бледное лицо. Он засучил ногами, словно попал в захват, шатнулся влево, словно его отбросили. Но боролся он с воздухом: Ладло сидел спокойно в нескольких ярдах от него.

Внезапно противоборство закончилось. Мистер Олифант пулей пролетел мимо сидевшего Ладло и скрылся за бровкой холма. Мы с Тодом от удивления приросли к месту. Потом встряхнулись и бросились к Ладло. Я услышал громкий крик пастуха: «Смотрите за Олифантом! Он свихнулся!» – и уловил в его голосе ноту сардонического веселья. Во всяком случае, бежал он не к Ладло, а к священнику и через мгновение тоже исчез из виду.

Но что бы ни произошло с мистером Олифантом, я должен был позаботиться о своем друге. Я схватил Ладло за плечо и изо всей силы потряс. Потом поставил его на ноги и отпустил, но он свалился. Это выглядело так комично, что на меня напал нервный смех; Ладло, однако, от сотрясения пришел в себя, медленно открыл сонные глаза и с серьезным видом уставился на меня. И я понял, что на меня смотрит прежний Ладло, – почему, не спрашивайте. Я знал, что болезнь его прошла, – почему, опять же не могу объяснить. Он, как сонный ребенок, потер кулаками глаза. Зевнул, печально оглядел свою мокрую и грязную одежду. И вновь с упреком посмотрел на меня.

– Что происходит? – спросил он. – Хватит гоготать, скажи, что стряслось. Что со мной было, несчастный случай?

Я осторожно ответил:

– Ничего особенного. Упал и слегка ударился, но все будет в порядке. Ты уже глядишь молодцом. – И я снова зашелся от смеха.

Ладло это, естественно, не понравилось.

– Кончай ты этот балаган! – выкрикнул он. – Я чувствую себя так, словно целую неделю не смыкал глаз, голоден как волк, и пить хочется.

Он заглотнул содержимое моей фляжки и с отталкивающей жадностью сжевал сэндвичи. Потом он предложил пойти домой.

– Я устал, на сегодня с меня хватит охоты. Кстати, где мое ружье?

– Разбилось, – отозвался я, – разбилось при падении. Егерь его поищет.

И, опираясь на мою руку, Ладло неверными шагами отправился домой.

Священник (об этом я узнал от Роберта Тода и его сотоварищей) как настеганный пустился вниз по крутому склону Моссриггинга. Тод, изо всех сил спешивший вдогонку, рассказывал, что тот катился по склону, как камень, оскальзывался, спотыкался, но ни разу не упал, избегая опасности исключительно по милости Божьей. Руки его (говорил Тод) хватались за воздух, лицом он походил на безумца. На краю болота к нему с разных сторон кинулись преследователи, которые вначале приняли его за Ладло. Убедившись в своей ошибке, они не остановились, потому что Тод отчаянными жестами призывал их бежать. Ближе всех был Джон Кер, егерь из Мора; потом он рассказывал, что с трудом заставил себя участвовать в погоне. «По мне, лучше бы иметь дело с диким бычком или взбесившимся оленем, а не с ним», – говорил он. Но не праздновать же труса у всех на глазах. Джон набросился на священника слева, остальные подскочили спереди, и Джон был опрокинут, как кегля. Это был, по его словам, не священник, а кто-то другой, рука – в два ярда, колотит – как паровой молот. Остальным преследователям повезло больше. Один схватил мистера Олифанта за правую руку, другой вцепился в полу его пальто, третий отважно поставил ему подножку, и все кубарем покатились по земле. Потасовка завязалась отчаянная. Тоду неизвестная рука поставила фонарь под глазом, еще кто-то лишился передних зубов. Яростные вопли оглашали окрестность, и все это время, по уверению участников погони, священник громко, с неслыханным в церкви пылом, возносил молитвы.

– Даруй мне мир, Господи! – восклицал он. – Забери, Господи, эту тварь! – И снова: – Отыди, Сатана![312]312
  Отыди, Сатана! – Вариация названия католической молитвы «Vade retro, Satana» (лат. «Иди прочь, Сатана»), восходящего к Библии (ср.: Мф., 4: 10; 16: 23; Лк., 4: 8).


[Закрыть]

Внезапно драка окончилась: вся компания закатилась в болото. Священник, оказавшийся снизу, спас остальных, однако сам по пояс увяз в зеленом иле. От этого к нему вернулся рассудок. Он перестал молиться, искаженные ужасом черты разгладились – на них выразился обычный человеческий страх. Тод с друзьями изо всех сил стали его вытягивать, все время получая тычки и удары от невидимой руки, – еще долгое время они демонстрировали всем желающим свои кровоподтеки. Постепенно они вытащили мистера Олифанта из трясины, и по мосту из связанных курток он выбрался на твердую почву.

И тут произошло заключительное чудо. Среди тихого ясного дня внезапно налетел ветер, жаркий, сильный, ни на что не похожий. Обжег их словно каленым металлом, покружился в середине и в виде смерча унесся над болотом в сторону Красного озера. Вместе с ним улетела и Тварь, что долгое время наводила ужас в округе; у спасателей остался на руках встрепанный, напуганный, весь в тине, однако здоровый и вполне прозаический мистер Олифант, священник прихода Мор.

Мы не без труда доставили Ладло и священника домой, потому что оба они нетвердо держались на ногах, а один все еще трясся от испуга. Они не спускали глаз друг с друга, причем во взгляде одного читалось брезгливое любопытство, другой же смотрел с удивлением и страхом. Пастухи не знали, что и подумать, однако, как люди сугубо практические, удовольствовались тем, что выполнили свою задачу, а все прочее выбросили из головы. Раненые с энергичными проклятиями осматривали свои ушибы; парнишка, потерявший зубы, жаловался не столько словами, сколько свистом. За добрым обедом все повеселели, последними я видел Кера и Тода – они излагали свою одиссею кружку недоверчивых слушателей.

Когда Ладло и священник, умытые и накормленные, сели курить в библиотеке, я пошел поговорить с Сибил. Я часто задавал себе вопрос, что она поняла из моих слов. Во всяком случае, она убедилась в том, что опасность миновала, и поблагодарила меня со слезами на глазах. Потом она пожелала видеть мужа, и я отвел ее в библиотеку, где оба героя сидели за трубкой мира.

Ладло приветствовал ее радостно, словно ничего не случилось.

– Мне немного не по себе, – сказал он, – но высплюсь и встану молодцом. Не тревожься, Сиб. Кстати, Гарри, где же оно, это ружье?

Он прошелся по комнате, бросая недовольные взгляды на свои недавние приобретения.

– Смотрите-ка! Кто же это тут порезвился? Нет ни одного «Бадминтона», а эта чепуха откуда взялась? – Он ткнул пальцем в ряд книг в старых кожаных переплетах. – В первый раз их вижу. Святой Адельберт! А это еще кто? Если сюда зайдет кто-нибудь, кто меня не знает, решит, что я рифмоплет какой-то. Распорядись, пусть Гаррисон уберет этот хлам.

Мистер Олифант сидел у камина и молчал. Вторгшись в его немудреную жизнь, сверхъестественная сила потрясла ее основы. Мне стало жалко священника, я вполголоса поблагодарил его и спросил, как он себя чувствует.

Отвечая, он не переставал стучать зубами.

– М-мне лучше, – проговорил он, – но я пережил ужасный ш-шок. Я, христианин, прошел через искус. Я думал, мы живем в век прогресса, но оказалось, это н-не так. Надо написать доктору Ринтулу.

Зеленая антилопа
История сэра Ричарда Хэннея

[313]313
  История сэра Ричарда Хэннея. – Сборник «Клуб отступников» представляет собой серию из двенадцати историй, которыми развлекают друг друга за обедом члены вымышленного лондонского клуба – персонажи прежних произведений Бакана; в «Зеленой антилопе», открывающей сборник, рассказчиком выступает Ричард Хэнней, сквозной герой самого известного романного цикла писателя.


[Закрыть]

Все чудеса, которые мы ищем снаружи, содержатся внутри нас; всю Африку со всеми ее диковинами мы носим в себе.

Сэр Томас Браун. Religio Medici[314]314
  Вероисповедание медика (лат.). В эпиграфе цитируется сентенция из книги английского врача и писателя, создателя философско-аллегорической барочной прозы Томаса Брауна (1605–1682) «Religio Medici» (1642; ч. I, разд. 15).


[Закрыть]

Разговор зашел об устойчивости расовых особенностей – о том, как можно поколение за поколением вливать в род свежую кровь, но изначальная природа рано или поздно себя проявит. Очевидным примером являются евреи; эту мысль дополнил Пью, поделившись наблюдениями касательно того, какие сюрпризы преподносит иной раз примесь горской крови у бихарцев[315]315
  Бихарцы – группа народов, населяющих штат (в описываемое время – провинцию) Бихар на северо-востоке Индии.


[Закрыть]. Пекуэзер, историк, был склонен сомневаться. Он утверждал, что древние племена могут исчезать бесследно, как бы в результате химической реакции: итог бывает настолько же не похож на исходный материал, насколько головка созревшей горгонзолы[316]316
  Горгонзола – один из наиболее известных итальянских голубых сыров, отличающийся характерным островатым вкусом.


[Закрыть] отлична от ведра парного молока.

– По-моему, в этом никогда нельзя быть твердо уверенным, – заметил Сэнди Арбатнот.

– Вы допускаете, что какой-нибудь важный банкир проснется однажды утром с неодолимым желанием поранить себя во время бритья, дабы принести дань Ваалу[317]317
  Ваал (Баал) – древнесемитское божество, чей образ и культ, связанные с оргиастическими действами и человеческими жертвоприношениями, были переосмыслены в иудаизме и христианстве в демонологическом ключе.


[Закрыть]?

– Не исключаю. Но скорее всего эта традиция проявляет себя в отрицании. Что-то человек без особой на то причины не любит, чего-то инстинктивно боится. Возьмем хоть меня самого. Настоящим суевериям я нисколько не подвержен, однако же терпеть не могу ночью пересекать реку. Наверно, не один разбойник из числа моих предков попал в засаду при ночной переправе. Разных атавистических страхов в каждом из нас полным-полно, и нельзя угадать, как и когда человек даст слабину, пока не узнаешь все о его происхождении.

– Сдается мне, в ваших словах есть зерно истины, – согласился Хэнней и, дождавшись конца этой досужей дискуссии, рассказал нам нижеследующую историю.

Непосредственно после окончания Бурской войны[318]318
  Бурская война – вторая Англо-бурская война (1899–1902), превентивная война бурских республик – Южно-Африканской Республики (Республики Трансвааль) и Оранжевого Свободного государства (Оранжевой Республики) – против Британской империи; после поражения в войне оба государства стали британскими колониями, а в 1910 г. – провинциями британского доминиона Южно-Африканский Союз; с 1961 г. входят в состав ЮАР.


[Закрыть] (начал он) я занимался геологоразведкой на северо-востоке Трансвааля. Я был горным инженером, специализацией моей являлась медь, и меня не оставляла мысль, что в предгорье Заутпансберга[319]319
  Заутпансберг – горный хребет на северо-востоке Трансвааля.


[Закрыть] можно обнаружить богатые залежи этого металла. Конечно, к западу имеется Мессина[320]320
  Мессина — в описываемые времена район на севере Трансвааля; в 1968 г., после того как европейцы обнаружили в этих краях крупные залежи меди, у места слияния рек Лимпопо и Санд был основан город Мессина (с 2003 г. – Мусина), в 1994 г. ставший административным центром одноименного муниципалитета в районе Вхембе провинции Лимпопо, ЮАР.


[Закрыть], но я раздумывал прежде всего о северо-востоке, где отвесный склон горы примыкает к излучине Лимпопо[321]321
  Лимпопо – река в Южной Африке протяженностью 1750 км; берет начало в горах Витватерсранд на северо-востоке нынешней ЮАР, протекает вдоль границ Ботсваны и Зимбабве, далее следует через территорию Мозамбика и впадает в Индийский океан.


[Закрыть]. Я был тогда молодым человеком, только что отслужил два года в имперской легкой кавалерии и жаждал заняться чем-нибудь получше, нежели загонять увертливых бюргеров в блокгаузы и проволочные загородки. День, когда я с упряжкой мулов выехал на пыльную дорогу, ведущую от Питерсбурга[322]322
  Питерсбург – город в Трансваале, в 300 км к северу от Йоханнесбурга; с 1994 г. – столица провинции ЮАР Северный Трансвааль; в 2002 г. (по другим данным, в 2003 г.) провинция была переименована в Лимпопо, а город – в Полокване.


[Закрыть] в сторону гор, был, наверное, счастливейшим в моей жизни.

Со мной был только один белый спутник – парень двадцати двух лет по имени Эндрю Дю Приз. Не Андрис, а именно Эндрю: в честь преподобного Эндрю Меррея[323]323
  Эндрю Меррей (1828–1917) – южноафриканский религиозный деятель, пастор, протестантский проповедник; один из основателей Главной южноафриканской миссии (1889), автор более 240 богословских трудов.


[Закрыть], бывшего непререкаемым религиозным авторитетом для всех правоверных африканеров[324]324
  Африканеры – народность, составляющая основную часть белого населения Южной Африки, потомки колонистов голландского, немецкого и французского происхождения; исповедуют протестантизм; родной язык – африкаанс, сложившийся на основе южных диалектов нидерландского языка.


[Закрыть]. Дю Приз происходил из богатой фермерской семьи, жившей в Свободном государстве[325]325
  Свободное государство — Оранжевая Республика.


[Закрыть]; но ветвь рода, к которой он относился, еще два поколения назад осела в окрестностях Ваккерструма[326]326
  Ваккерструм – город на юге Трансвааля; с 1961 г. – в восточной части ЮАР.


[Закрыть], в верховьях реки Понголы[327]327
  Понгола – река на юго-востоке Трансвааля (ныне – на территории ЮАР и Мозамбика), крупнейший приток реки Мапуту.


[Закрыть]. Отец Эндрю, величественный старик с головой Моисея, а с ним и все дядья Эндрю участвовали в ополчении буров[328]328
  Буры – субэтническая группа в составе африканеров, сельские поселенцы, которые обитали на востоке Капской колонии, основанной голландцами в 1652 г. на мысе Доброй Надежды и затем полтора столетия прираставшей новыми территориями; в 1806 г. колония была захвачена Великобританией, после чего началась миграция буров во внутренние районы Южной Африки. Активно сопротивлявшиеся британской колонизации региона, буры в 1850-е гг. создали к северо-западу от Капской колонии вышеупомянутые бурские республики, а впоследствии вступили в вооруженное противостояние с англичанами во время англо-бурских войн 1880–1881 и 1899–1902 гг.


[Закрыть] и многие отбыли тюремный срок на Бермудах и на Цейлоне[329]329
  …отбыли тюремный срок на Бермудах и на Цейлоне. – Буры, взятые в плен во время второй Англо-бурской войны, отправлялись в различные концентрационные лагеря (именно к этому периоду относится возникновение данного термина), организованные в том числе в заморских владениях Великобритании – на Бермудских островах в северо-западной части Атлантического океана и на острове Цейлон (Шри-Ланка) в северной части Индийского океана, у южной оконечности полуострова Индостан.


[Закрыть]. Парень был в роду чем-то наподобие белой вороны. Он с самого детства отличался незаурядным умом, окончил в Кейптауне хорошую школу, а затем – технический колледж в Йоханнесбурге. Насколько прочие члены семейства принадлежали прошлому, настолько Эндрю был порождением современности: далекий от семейной религии и семейных политических воззрений, он всего себя посвятил науке, надеялся преуспеть в мекке всех предприимчивых африканеров, Ранде[330]330
  …преуспеть в мекке всех предприимчивых африканеров, Ранде… – Ранд (букв. хребет) – распространенное сокращение названия горной цепи Витватерсранд, где в середине 1880-х гг. были открыты богатейшие месторождения золота; следствиями этого открытия стали начавшаяся в 1886 г. Витватерсрандская золотая лихорадка, возникновение города Йоханнесбург (1886) и вторая Англо-бурская война.


[Закрыть], и не слишком сожалел, что война застала его там, где застала, исключив всякую возможность выступить в поход под фамильным знаменем. В октябре девяносто девятого он находился в новом горнорудном районе Родезии[331]331
  Родезия. – По-видимому, речь идет о Южной Родезии – территории в Южной Африке, ограниченной с севера рекой Замбези, а на юге граничившей в описываемую пору с Трансваалем. С 1890 г. до начала 1920-х гг. на этих землях (как, впрочем, и в Северо-Западной и Северо-Восточной Родезии) вела горнодобывающую деятельность, управляла ими и фактически их аннексировала Британская Южно-Африканская компания. В 1923 г. Южная Родезия стала самоуправляемой колонией в составе Британской империи. С 1980 г. это территория Республики Зимбабве.


[Закрыть], где впервые в жизни получил работу и где, сославшись на слабое здоровье, благоразумно предпочел остаться до наступления мира.

Я был прежде знаком с Эндрю и, наткнувшись на него в Ранде, позвал с собой, а он с готовностью ухватился за мое предложение. Он только что вернулся с ваккерструмской фермы, куда были репатриированы остатки его клана, и очень тяготился перспективой ютиться под жестяной крышей жалкой хижины вместе с отцом, который день-деньской не отрывался от Библии в поисках ответа на вопрос, за что его постигли такие невзгоды. Семейная традиция набожности не будила в твердолобом юном скептике ничего, кроме сильнейшего раздражения… Эндрю был красивый юноша, одевался с иголочки и на первый взгляд нередко сходил за молодого американца, чему способствовали его тяжелый бритый подбородок, тусклая кожа и манера пересыпать свою речь техническими и деловыми терминами. Во внешности его проглядывали монголоидные черты: широкое скуластое лицо, слегка раскосые глаза, короткий нос, довольно полные губы. Надо сказать, что те же признаки встречаются у многих молодых буров, и я, пожалуй, знаю почему. Поколение за поколением Дю Призы жили в тесном соседстве с кафрами[332]332
  Кафры – европейское название южноафриканского народа кóса, относящегося к этнической группе банту; в конце XVIII–XIX в. коса вели ожесточенную борьбу за сохранение своих исконных территорий и независимости с бурами и англичанами, которая вошла в историю под названием «кафрских войн».


[Закрыть], и без примеси африканской крови тут не обошлось.

В нашем распоряжении были легкий фургон с упряжкой из восьми мулов и двухколесная капская повозка[333]333
  Капская повозка – двухколесная повозка на четверых ездоков с крытым кожаным верхом, широко использовавшаяся в Южной Африке рубежа XIX–XX вв.


[Закрыть], запряженная четверкой; обслуга состояла из пятерых боев[334]334
  Бой – здесь: слуга-туземец.


[Закрыть]: двоих шангаан и троих басуто[335]335
  Шангаан, басуто — народы, входящие в группу банту.


[Закрыть] из ветви мальетси, что обитает к северу от Питерсбурга. Путь наш шел по Вуд-Бушу[336]336
  Вуд-Буш – заповедник в центре горной долины Магобасклуф на северо-востоке нынешней ЮАР (провинция Лимпопо).


[Закрыть] и на северо-восток, через обе Летабы[337]337
  …обе Летабы… – Речь идет, по-видимому, о реках Большая Летаба и Малая Летаба на востоке современной провинции Лимпопо, которые, сливаясь, образуют реку Летаба (один из главных притоков реки Олифантс (Элефантиш), притока Лимпопо), протекающую по территории Национального парка Крюгера.


[Закрыть] к реке Пуфури[338]338
  …к реке Пуфури. – Реки с таким названием в этих краях нет, однако известен «треугольник Пафури» – участок земли треугольной формы, расположенный между реками Лувуву (Левубу) и Лимпопо, место, где ныне сходятся границы Мозамбика, ЮАР и Зимбабве и где располагается частный заповедник Макулеке (северная часть Национального парка Крюгера). Название «Пафури» происходит от династического имени князей народа венда – Мфафули, чьи подданные обитали в восточной части долины реки Лувуву; именно ее Бакан, скорее всего, и именует рекой Пуфури.


[Закрыть]. Перед нами лежала поразительно пустынная местность. Среди холмов то и дело происходили стычки с участием ополчения Бейерса[339]339
  Христиан Фредерик Бейерс (1869–1914) – генерал бурской армии времен второй Англо-бурской войны.


[Закрыть], но до равнин война не добралась; в то же время охота и разведочные работы полностью остановились и местные племена по большей части разбежались. Фактически здесь образовался заповедник: к югу от Замбези[340]340
  Замбези – одна из крупнейших африканских рек протяженностью 2574 км, протекающая по территории современных Замбии и Анголы, вдоль границ Намибии, Ботсваны, Замбии и Зимбабве к Мозамбику, где она впадает в Индийский океан.


[Закрыть] я нигде больше не видел такого разнообразия дичи. Я даже пожалел, что отправился не на охоту, а в деловую экспедицию. Львов было видимо-невидимо, и на ночь нам приходилось сооружать для мулов загородки и разводить большие костры, к которым мы жались, слушая жуткие серенады хищников.

Погода раннего декабря в Вуд-Буше напоминала июнь в Англии. Даже в предгорьях, среди полыни и дикорастущих бананов, было довольно тепло, а на равнине и вовсе стояла адская жара. Насколько хватал глаз, вокруг расстилался волнами низкий кустарник, отчего вельд[341]341
  Вельд – обширные засушливые ступенчатые плато в междуречье рек Лимпопо и Вааль и в верхнем течении реки Оранжевой, поросшие колючим кустарником.


[Закрыть] походил на детский рисунок, нацарапанный на грифельной доске, и лишь изредка проплывал в знойном мареве баобаб. Нам подолгу не попадалась в пути вода, исчезла и крупная дичь, встречались только «кафрские царицы»[342]342
  «Кафрские царицы» («Kaffir queens»). – В книге «Африканская колония: Исследования по переустройству» (1903; ч. 2, гл. 10) Бакан сообщает, что так местные жители называют неких «грациозных черно-белых птиц» (Buchan J. The African Colony: Studies in the Reconstruction (Edinburgh; L.: William Blackwood and Sons, 1903. P. 152). Установить, о каких именно птицах идет речь, не представляется возможным.


[Закрыть], буйволовые скворцы[343]343
  Буйволовые скворцы, или волоклюи (лат. Buphagus), – род птиц семейства скворцовых, обитающих в Африке к югу от пустыни Сахара; симбиотические чистильщики, которые избавляют копытных животных от паразитирующих на них насекомых (клещей, вшей, оводов) и их личинок, составляющих основной рацион питания этих птиц.


[Закрыть] и кое-где дикие страусы. На шестой день после выезда из Питерсбурга мы достигли голубой цепочки гор на севере (восточных отрогов Заутпансберга, по моим расчетам) и начали подъем. Прежде я в этих местах не бывал и не знал никого, кто мог бы о них рассказать, поэтому мы ориентировались по компасу и старым недостоверным картам, изданным властями Трансвааля. Ночью мы переправились через Пуфури, а на следующий день ландшафт стал меняться. Мы взбирались все выше и далеко на востоке уже видели горы Лебомбо[344]344
  Лебомбо – узкая горная цепь протяженностью ок. 800 км на северо-востоке современной ЮАР, частично также на территории Мозамбика и Свазиленда.


[Закрыть]; на каждом шагу встречались кусты мопани[345]345
  Мопани (мопане, лат. Colophospermum mopane) – единственный вид южноафриканских деревьев из монотипного рода Colophospermum семейства бобовых, листопадное дерево с твердой красноватой древесиной, клейкими смолистыми семенами и парными листьями, при растирании издающими запах скипидара и служащими пищей многим травоядным животным. В ЮАР и в соседних областях Ботсваны и Зимбабве имеют высоту от 4 до 18 м и называются кустами мопани, иногда образуют рощи.


[Закрыть] – верный признак более плодородной местности.

Когда миновал полдень, до Лебомбо оставалось не больше двух миль. Они принадлежат к обычному типу гор, какой встречается на каждом шагу от Наталя[346]346
  Наталь – в описываемое время (с 1843 г.) британская колония на юго-востоке Африки, с 1910 г. – провинция в составе Южно-Африканского Союза, с 1961 г. – в составе ЮАР; в 1994 г. переименована в Квазулу-Наталь.


[Закрыть] до Замбези: кручи, множество навесов при изобилии ущелий и расселин. Что меня поразило, так это отсутствие рек. Земля иссушенная, как на равнине, вся в алоэ, кактусах и терновнике, без малейших признаков воды. Однако с точки зрения целей экспедиции ландшафт выглядел многообещающе. Он отливал неприятной металлической зеленью, как бывает в местах залегания меди; этим неживым тоном было подцвечено чуть ли не все, вплоть до пары голубей, которых я подстрелил на обед.

Повернув на восток, мы стали огибать подножие горы и вскоре увидели любопытное зрелище. Перед нами был скальный выступ, соединенный с основным массивом горы узким перешейком. Площадь верхушки составляла, по моей прикидке, около квадратной мили; «полуостров» глубоко вдавался в гору: с двух сторон его ограничивали ущелья, где рос высокий лес. Кроме того, мы набрели на склоны, сплошь покрытые травяным ковром с вкраплениями кустов мимозы и буркеи[347]347
  Буркея африканская (лат. Burkea africana Hook) – единственный вид монотипного рода буркея, древесное растение семейства бобовых, с очень твердой древесиной и ядовитыми для домашних животных листьями, распространенное в тропической Африке и ЮАР.


[Закрыть]. Это значило, что где-то рядом вода: в жизни не встречал подокарпа[348]348
  Подокарп (ногоплодник, лат. Podocarpus) – род хвойных растений семейства подокарповых, распространенных в тропиках Южного полушария.


[Закрыть] и окотею пузырчатую[349]349
  Окотея пузырчатая (лат. Ocotea bullata) – крупное вечнозеленое дерево семейства лавровых.


[Закрыть] вдали от рек. Здесь нам предстояло заночевать, и, когда мы обогнули выступ и глянули вниз на зеленую чашу, мне подумалось, что едва ли можно сыскать более пригодное для обитания место. После жары и пыли, тоскливой серо-коричневой гаммы вельда вид свежей зеленой растительности всегда меня опьянял. На дне ложбины располагался довольно большой крааль[350]350
  Крааль – у скотоводческих народов Южной и Восточной Африки поселение кольцевой планировки, обычно укрепленное изгородью, в центре которого находится загон для скота.


[Закрыть], по склонам паслось множество коз и длинноногих кафрских овец. Дети гнали на дойку коров, от костров поднимался ароматный дым, в воздухе, как бывает в вечернюю пору, стоял веселый гул. Я искал глазами реку, но ничего не обнаружил: в чашеобразной ложбине было вроде бы так же сухо, как среди суссекских холмов. Не заметил я и признаков орошения, хотя видел небольшие поля маиса и сорго[351]351
  Сорго (лат. Sorghum) – род однолетних или многолетних растений семейства злаковых.


[Закрыть]. Но не могло же все это обходиться без воды! И, выбрав место для лагеря у оливковой рощи, я взял с собой Эндрю и одного из боев и отправился на разведку.

Судя по всему, многие из обитателей крааля впервые в жизни видели белого человека: наше появление произвело большой переполох. Я обратил внимание, что среди туземцев очень мало молодых мужчин, но на удивление много старых женщин. Едва завидев нас, они бросились врассыпную, и, прежде чем вступить в беседу, нам пришлось полчаса терпеливо курить под закатным солнцем. Но едва лед тронулся, дело пошло на лад. Народ здесь жил тихий и мирный, правда уж очень пугливый и робкий, но зато бесхитростный. Наши подарки – латунная и медная проволока и несколько жестянок с мясными консервами – имели оглушительный успех. За смехотворную цену нам продали овцу и в придачу подарили корзинку с зелеными маисовыми початками. Но когда мы завели речь о воде, произошла заминка.

Вода есть, сказали они, хорошая вода, но только не в озере и не в реке. Ее приносят утром и вечером вот оттуда: они указали на опушку леса у подножия утесов, где, как мне показалось, виднелась крыша большого рондавеля[352]352
  Рондавель – традиционный круглый дом народов банту.


[Закрыть]. Они получают воду от своего Отца. Они говорили на языке шангаан и употребили слово, которым обозначают не вождя, а верховного жреца и знахаря.

Я был очень голоден, а потому воздержался от дальнейших расспросов. Вытащив еще кое-какие кафрские ценности, я попросил поднести их в подарок Отцу, выразить ему наше почтение и попросить воды для двоих белых гостей, пяти его соплеменников и дюжины мулов. Туземцы как будто одобрили этот запрос, и несколько человек, выстроившись в цепочку и взяв большие калебасы[353]353
  Калебаса – у туземных народов Африки, Азии и Южной Америки сосуд для питья и хранения воды и различных настоев, изготовляемый из зрелых бутылевидных плодов древесной тыквы-горлянки.


[Закрыть], потянулись вверх по склону. На обратном пути я, обращаясь к Эндрю, неудачно пошутил насчет того, что нам повезло встретить кафрского Моисея, который умеет иссекать воду из скалы[354]354
  …кафрского Моисея, который умеет иссекать воду из скалы. – Аллюзия на ветхозаветный эпизод иссечения пророком Моисеем воды из скалы в Хориве для томимых жаждой израильтян (см.: Исх., 17: 1–7; Чис., 20: 1–13).


[Закрыть]. Парень и так уже весь кипел от раздражения.

– Нам повезло встретить бесстыдного мошенника, который присвоил себе источник воды и нагло доит этих бедняг. Натуральное вымогательство. С удовольствием отходил бы этого типа кнутом.

Через час мы получили столько воды, сколько и желать не могли. Перед нами выставили ряд калебас, а заодно и подарки, которые мы посылали хозяину. Сгрузив свою ношу, деревенские жители исчезли. Наши бои, которые им помогали, вернулись в удивительно покойном – можно сказать, молитвенном – настроении. Меня известили, что Отец послал воду чужакам в подарок, бесплатно. Я стал расспрашивать одного из боев, но ему было известно только, что вода находится на священной территории, куда всем заказан путь. Еще он бормотал что-то про антилопу гну[355]355
  Антилопа гну (лат. Connochaetes) – род крупных африканских копытных семейства полорогих.


[Закрыть], но я ничего не понял. Надо заметить, нет народа суеверней кафров. На пути от Питерсбурга у нас то и дело возникали трудности из-за их живого воображения. То не устраивай ночлег в месте, где является безголовая призрачная женщина, то не езжай после наступления темноты по дороге, где катается призрачный огненный шар. Забывают они обычно еще быстрее, чем выдумывают всякий бред; только что упрямились – и вот уже хохочут, как павианы. Но в тот вечер они явно находились под сильным впечатлением. За ужином не трещали и не пели, но вполголоса переговаривались, а на ночь устроились настолько близко к нам с Эндрю, насколько осмелились.

На следующее утро перед нашим лагерем обнаружился такой же ряд калебас, как и накануне; мне даже хватило воды для моей складной ванны. Впервые в жизни мне случилось погрузиться в такую студеную воду.

Я решил устроить день отдыха и поохотиться. Эндрю предпочел остаться в лагере и починить колесо фургона, пострадавшее на дороге через буш. Он предупредил, что собирается потом пройтись и повидаться с торговцем водой.

– Бога ради, – предостерег его я, – будьте осмотрительны. Скорее всего, он что-то вроде местного жреца; нужно быть предельно почтительным, а не то нам придется отсюда уехать. Я взял себе за правило уважать богов, которым поклоняются туземцы.

– Все вы, англичане, таковы, – проворчал Эндрю. – Обхаживаете этих кафров, точно каких-то цац… Но тут особый случай: мы имеем дело с пройдохой, который монополизировал общественное достояние. И я собираюсь свести с ним знакомство.

Я прекрасно провел день в благоухавших под жарким солнцем зарослях. Для начала попытал счастья в низине, однако не нашел ничего, кроме старого следа куду[356]356
  Куду – большой куду (лат. Tragelaphus strepsiceros), вид лесных антилоп семейства полорогих, обитающих в Восточной и Южной Африке.


[Закрыть], и подстрелил одну дрофу, а затем направился к подножию горы восточней деревни. Глядя снизу, я думал, что взобраться по склону какого-нибудь ущелья не составит труда, однако путь все время преграждали навесы, и отыскать обход никак не удавалось. Отчаявшись влезть на плоскую вершину, я провел послеполуденные часы за изучением камней на уступах. Следов меди тут не было, что и понятно, поскольку основу скалы составлял красноватый гранит, но кругом радостно пестрели цветы, среди голых утесов пролегали коридоры сочной зелени, разнообразие птиц поражало воображение. К счастью, я захватил с собой бутылку воды, потому что ни одного ручейка мне не встретилось. Вода, конечно, была, но только под землей. Я выследил самца бушбока[357]357
  Бушбок (лат. Tragelaphus scriptus), прыгун (лат. Oreotragus oreotragus) – виды африканских антилоп семейства полорогих.


[Закрыть], упустил его, однако подстрелил маленькую, похожую на серну, антилопу – голландцы называют таких «прыгунами». Перекинув через шею ее и дрофу, я неспешно побрел ужинать.

Завидев деревню, я сразу заметил что-то неладное. На дальнем от нашего лагеря краю собралась шумная толпа. В самом лагере было тихо и спокойно, стреноженные мулы оставались на месте, вот только наших погонщиков как ветром сдуло. Подумав, что при данных обстоятельствах лучше пробраться к себе незаметно, я взял влево, пересек ложбину в ее нижней, поросшей кустарником части и зашел в лагерь с юга. Там царило полное безмолвие. Костер давно погас, хотя боям пора было готовить ужин, и ни одного черного лица я не увидел. Сильно встревоженный, я направился к палатке и застал там Эндрю. Он лежал на постели и курил.

– Бога ради, что тут стряслось? – выдохнул я. – Куда девались Кос, и Клембой, и…

– Ушли, – оборвал меня Эндрю. – Совсем ушли. Все до одного.

Он был не в духе, выглядел усталым и бледным, и я заподозрил, что причина не только в дурном настроении. То и дело он откладывал в сторону трубку и прижимал ладонь ко лбу, словно у него адски болела голова. А кроме того, он избегал встречаться со мной взглядом. Я был голоден и потому, наверно, говорил чересчур резко, и мне пару раз показалось, что Эндрю вот-вот расплачется. Но в конце концов я вытянул из него хоть какое-то объяснение.