Текст книги "Правь Амбером!"

9

– После того как я оставил вас с отцом на Пути, – начал Эйбер, – я вернулся домой. Со времени нашего ухода там прошла примерно неделя. В доме было странно тихо – он казался каким-то гулким и пустым, как место, где не осталось никого живого. Даже факелы не горели.

Я покричал, но мне никто не ответил. Интересно, куда делись слуги?

Я быстренько сотворил заклинание и послал к потолку несколько светящихся шаров. И в их свете обнаружилась дюжина трупов – там, на потолке. У всех были отрублены головы. Судя по мундирам, это была наша домашняя стража.

Тогда я осторожно принялся обходить дом и изучать нанесенный ущерб. Вся мебель была разбита в щепки, все двери сорваны с петель – даже магически защищенные. На это требовалась немалая сила. Люди Утора – во всяком случае, я предположил, что это были люди Утора, – не в игрушки играли.

На первом этаже я насчитал тридцать девять обезглавленных трупов. Второй и третий этажи тоже были разгромлены. У меня в комнате кто-то вылил все краски и чернила на пол, а потом поразбивал пустые склянки об стены. Получилась жуткая грязь. Конечно, это все я мог восстановить. Что меня и вправду сильно огорчило, так это пропажа моих сундуков, – а с ними и моего самого ценного имущества, в том числе сотен Карт, нарисованных мною за много лет. На этих Картах изображены были места, где я бывал, друзья, соученики и прежде всего родственники. Не удивлюсь, если люди Утора воспользовались ими для охоты на наше семейство.

Отцовскую мастерскую обчистили. Оттуда унесли все, от самых больших приборов до последнего клочка бумаги. Это меня, по правде говоря, не особенно расстроило: отец десятилетиями не обращал внимания на эти вещи. В конце концов, последние десять лет он проводил все свои исследования в Джунипере.

В конечном итоге я методично обыскал весь дом, от подвала до чердака. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ничего ценного здесь не осталось. Я насчитал девяносто четыре трупа, все до единого – стражники. Слуг среди мертвецов не оказалось: должно быть, они либо разбежались, либо их посадили в тюрьму. Или, если учесть, как трудно в наше время найти хороших слуг, не исключено, что их... как бы это сказать... насильно взяли на службу к другому работодателю.

Я нашел в одной из запасных спален на четвертом этаже почти целую тахту, улегся и попытался отдохнуть. Я не знал что мне еще делать. Судя по состоянию дома, его обшарили настолько тщательно, что прислужникам Утора незачем было сюда возвращаться. Так что покамест я мог чувствовать себя в безопасности.

Усталость одолела меня, и я уснул.

Наверное, я проспал не один час. Но когда я проснулся, то не почувствовал себя отдохнувшим и взбодрившимся; вместо этого меня охватило какое-то странное беспокойство. Мне никогда прежде не доводилось испытывать ничего подобного. Что-то давило мне на уши. Нервы были натянуты до предела. Даже воздух был какой-то напряженный, как будто вот-вот должна была разразиться гроза. Больше всего мне хотелось забиться в какую-нибудь нору и закрыть за собой вход... Однако же я даже не понимал, чем это вызвано.

Что-то надвигалось. Что-то очень скверное. Я это нутром чувствовал.

Мне потребовалось немало мужества – я и не знал, что его у меня столько, – но я все-таки заставил себя спуститься вниз. Я осторожно прокрался к главному входу – одна половинка двери валялась на земле, а вторая криво висела на петлях – и выглянул наружу.

Небо выглядело как-то странно. Тучи бурлили, и их освещали почти непрерывно бьющие голубые молнии. Во двор дождем сыпались огненные шары, дымящиеся и тлеющие. Воздух мерцал оттенками синего и золотого. Потом у меня на глазах земля содрогнулась и пошла рябью, словно озеро в шторм. Но камни пока что лежали.

Когда я поднял голову, то увидел за стеной мерцающее желто-золотое полотнище света, которое медленно двигалось в мою сторону. Оно было где-то футов в сто пятьдесят высотой, если не выше. Я вышел во двор, чтобы рассмотреть его получше. Сквозь открытые ворота я увидел, как земля перед этим полотнищем пенится и рвется.

Так я впервые увидел теневую бурю. Я слыхал о них прежде – они когда-то уже обрушивались на Хаос, должно быть, в то время, когда отец нарисовал первый Узор и впервые сотворил Тени, – но никогда не думал, что увижу такую бурю собственными глазами, да еще вблизи.

Меня вдруг охватила паника. Я попятился и кинулся обратно в дом. Стены и пол тряслись; трупы скользили по потолку. Цвета расплывались, словно чернила в воде, а ощущение давления сделалось таким сильным, что я почти ничего не видел.

Я помчался поглубже в дом, выискивая, куда бы спрятаться. Повсюду стали появляться небольшие светящиеся шарики; они катались по полу, стенам и потолку и скапливались в углах. Куда мне было деваться? Я подумал про подвал.

Когда я мчался через кухню и по лестнице в подвал, стены начали пузыриться и таять. Треск, грохот и скрежет сделались оглушительными. Я так и не добрался до подвала – буря настигла меня.

Стены принялись отрываться от пола и подниматься в воздух. У меня начало как-то странно покалывать руки и ноги. Когда я поднял руку, то увидел, что мое тело стало полупрозрачным – я мог видеть через него. Мне необходимо было срочно что-нибудь придумать, иначе я мог и не пережить эту бурю.

Я схватил первую Карту, которая подвернулась мне под руку, – это оказалась площадь Триффик во Владениях Хаоса – и прыгнул прямо туда. Очутившись на площади, я рухнул и несколько минут просто не мог встать. Тело меня не слушалось. Должно быть, я бормотал что-то бессвязное: я помню, как какие-то незнакомые люди помогали мне подняться и о чем-то спрашивали – о чем, я не понимал, – все остальное я тоже помню только урывками.

Должно быть, кто-то узнал меня и сообщил о моем появлении шпионам Утора. К тому моменту, как я пришел в себя, его ищейки уже охотились за мной. Я потратил большую часть дня на то, чтобы оторваться от них. Конечно, мне помогла теневая буря – во время землетрясений, гроз и уничтожающих шквалов наподобие того, который обрушился на наш дом, даже адским тварям трудно было преуспеть.

Два дня я прятался, смотрел, что происходит, и старался не привлекать к себе внимания. Грозовое небо продолжало демонстрировать необычайно зрелищные световые эффекты. Земля то и дело содрогалась.

Следующие несколько дней я пытался связаться с членами семьи. Мне удалось дотянуться до Коннера и Фреды. Коннер с Титусом благополучно укрылись в замке их дяди Кленгару, и наихудшие бури этот замок обошли. Фреда же спряталась у одной из своих тетушек. Никто из них не смог забрать меня к себе, так что я оказался в затруднительном положении. Тени исчезли, наш дом был разрушен, а адские твари разыскивали всех нас, так что у меня не было особого выбора.

В конце концов я в отчаянии вернулся домой. Наш дом был разорен; то, чего не разломали прислужники Утора, доконала буря. Стены расплавились, крыша раскололась, и дом превратился в бесформенную груду оплавленного камня, дерева и стекла. От главного здания уцелела всего одна стена, да и в той самая высокая часть не превышала шести футов.

Некоторое время я обшаривал руины, но не нашел там ничего полезного. Все пришло в полнейшую негодность.

Я нашел убежище в одном из маленьких сторожевых постов, пристроенных в свое время к стенам поместья. Каким-то чудом караулка оказалась нетронутой – хотя я не мог сказать того же о людях, чьи тела лежали внутри. Их обезглавили и оставили тела гнить на потолке. Я вытащил их на улицу, и они уплыли в небо. Так мне удалось избавиться от большей части вони.

Я прожил там примерно с неделю, прячась и ожидая, что меня вот-вот обнаружат. При помощи Логруса я таскал себе еду и питье – а также книги и все, что мне требовалось для комфорта, – из соседних Теней. Я по несколько раз в день разговаривал с Фредой. Один раз я дотянулся до Коннера; тот сказал, что боится, что они с Титусом проживут недолго... Обитатели дядиного замка стали как-то странно на них посматривать, умолкать, когда кто-нибудь из них входил в комнату, или просто отказываться беседовать с ними или вместе садиться за стол. Он сказал, что они обвиняют отца в этих бурях. Коннер не знал, что ему делать и куда податься.

Конечно, я предложил им обоим присоединиться ко мне, но Коннер не пожелал и слушать об этом. Он презрительно заявил, что лучше умереть, чем жить, словно животное.

Бури не утихали. Но каждая была чуть-чуть послабее предыдущей. К счастью, ни одна из них не разразилась поблизости от меня, и я наблюдал за ними в относительно комфортных и безопасных условиях.

Прошло две недели. Чудовищные теневые бури прекратились; теперь до нас долетали лишь небольшие шквалы. Когда я попытался дотянуться до Коннера, то не почувствовал вообще никакого отклика. Фреда сказала мне, что она боится даже нос высунуть из тетушкиного дома. Накануне ее чуть не растерзала разъяренная толпа.

Это был наш последний разговор с ней. На следующий день мне уже не удалось до нее дотянуться. Я предположил, что ее тоже убили или арестовали, как Коннера. Я вполне мог оказаться следующим.

Прошла еще неделя. Одиночество в конце концов доконало меня. Я не мог всю оставшуюся жизнь прятаться в развалинах. Надо было выбраться отсюда и выяснить, что произошло.

Смена облика всегда давалась мне нелегко, но я изменил внешность, насколько смог. Замаскировавшись под старика, я вернулся во Владения Хаоса, чтобы хоть что-нибудь разузнать.

Когда я добрался туда, там царило странное настроение: тревога и беспокойство, но сильнее всего был страх. Люди на улицах и площадях собирались небольшими группками, о чем-то переговаривались и настороженно оглядывались. Я ожидал, что вот-вот появится стража или солдаты и разгонит их, но ничего такого не произошло.

Я шел и невольно отмечал разрушения. Многие дома обрушились из-за землетрясений и бурь. Огромные камни – такие обычно встречаются только в самых глухих уголках Хаоса – возвышались среди руин, словно пасущиеся коровы среди травы. Женщины плакали, а мужчины разбирали развалины, пытаясь отыскать засыпанных родственников.

Я медленно шел через Владения, время от времени останавливаясь, когда до меня доносились обрывки интересных разговоров. Похоже было, будто все твердят одно и то же.

«Дворкин предал Хаос».

«Сколько еще бурь нашлет Дворкин, чтобы уничтожить нас?»

«Дворкина необходимо остановить».

По мере того как я приближался ко дворцу, тон этих разговоров менялся. Вместо: «Когда же король остановит Дворкина?» стало звучать: «Король больше не способен защитить нас. Значит, это должен сделать кто-нибудь другой!»

В любое другое время эти слова расценили бы как государственную измену. А теперь почтенные граждане говорили об этом прямо на улицах! Невероятно!

Добравшись до дворца, я обнаружил, что ворота заперты. У всех выходов стояли мрачные стражники с мечами наголо. Я старался не глазеть на них, но они были так заняты наблюдением за толпой, что все равно не заметили бы меня.

Потом я заметил, что по обе стороны от ворот торчат пики, на которые насажены две головы... Мэттьюса и Титуса. Под обеими болтались таблички: «Отродье предателя». У меня похолодело сердце. Должно быть, король Утор казнил их, чтобы утихомирить толпу. Но это не помогло. Все жаждали крови отца. Никакая замена их не устраивала.

И еще я понял, что если меня тут поймают, я вполне могу разделить их судьбу.

Во всяком случае, других ужасных трофеев на воротах не висело. Возможно, Фреда и все прочие все еще были живы и сидели где-нибудь в тюрьме. Мне оставалось лишь надеяться.

Идти мне было некуда, и планов у меня никаких не было, кроме самого простого: остаться в живых. Я зашел в знакомую маленькую таверну и устроился в уголке. Там, потягивая пиво, я с интересом слушал сплетни и разговоры о недостатках и ошибках Утора. Наших родственников не упоминали – никого, кроме отца, но вот его поносили и проклинали постоянно.

Потом посетители принялись рассуждать, что король должен делать – или чего не должен, – дабы защитить Хаос. Некоторые в открытую заявляли, что король Утор должен уступить престол кому-нибудь из своих сыновей.

«Он слишком стар», – сказал какой-то человек.

«Он больше заботится о своих дворцах, чем о своем народе», – сказал другой.

Прочие подхватили эту мысль. Потом разговор свернул в новое русло: как следует казнить отца, когда его наконец поймают. Самой творческой идеей было предложение медленно размолоть его в фарш, начиная с пальцев ног.

Прикончив свою выпивку, я покинул таверну и снова отправился бродить по улицам. Толпы стали больше, а их настроение – мрачнее. Похоже, приближалась новая буря: воздух потемнел и в нем стало чувствоваться странное давление – вроде того, которое я испытывал дома. Вовне. Напряжение все возрастало.

В конце концов появились стражники. Они двинулись к самой большой группе, выкрикивая: «Очистить улицы! Приказ короля – немедленно очистить улицы! Расходитесь по домам, или будете арестованы!»

Протестовать никто не посмел, но многие бросали на королевских солдат гневные взгляды, и я заметил, что некоторые клали руки на рукояти мечей или ножей. Думаю, если бы кто-то осмелился начать, толпа взбунтовалась бы.

Но пока что все стали расходиться. Через двадцать минут улицы опустели – теперь только редкие прохожие шли куда-то по личным делам.

Я откололся от остальных и решил поискать укрытие в развалинах прежде некогда роскошного дома. Я нашел местечко, где сохранились две угловые стены и часть второго этажа, и спрятался там очень вовремя – налетела буря.

Впрочем, ей было далеко до тех бурь, которые я наблюдал у нашего дома. Стены и земля вздрагивали; цвета стекались в лужицы у меня под ногами, а свет творил что-то странное с моими глазами: он мерцал и пульсировал, и шел волнами, от которых я перестал ориентироваться в пространстве.

Когда из осыпающихся стен начали вываливаться камни, я заполз под стол. Он и оберегал меня в течение следующего часа.

Буря закончилась быстро. К тому времени, как я достаточно пришел в себя, чтобы выбраться из развалин, на улицах глашатаи начали выкрикивать новости: пятьдесят тысяч убитых; охота на отца продолжается; схвачен еще один сын Дворкина. Мне стало интересно, кто бы это мог быть.

На площади Триффик разъяренная толпа жгла чучело отца. Я никогда еще не видел, чтобы столько народу хотело нашей смерти. Не чьей-нибудь, а нашей.

Следующую неделю я провел во Владениях Хаоса, старательно поддерживая свою маскировку. Я слушал новости и старался держаться потише. Несколько раз со мной пытались связаться через Карту, но я игнорировал эти вызовы. Теперь, когда столько колод попало в руки к королю Утору, я не мог доверять никому.

Я исподтишка навел справки касательно наших старых друзей, чтобы выяснить, на чьей они стороне. Все они отвернулись от нас. Мне не к кому было обратиться за помощью. По ночам я несколько раз пытался связаться с членами семьи – с тобой, с Блейзе, Фредой, Коннером. Несколько раз я даже пытался вызвать отца. Я знал, что отец все еще на свободе, поскольку ходили слухи, будто он собирает армию для нападения на Хаос. Но он так и не ответил.

К несчастью, усилия по поддержанию маскировки оказались чересчур велики для меня. Однажды, когда я шел ко дворцу – я наведывался туда каждый день, посмотреть, не казнили ли еще кого-нибудь из нашей родни, – мое поддельное лицо сползло. И, должно быть, кто-то меня узнал. Во всяком случае, стражники кинулись за мной, и их псы прямо надрывались от лая, взяв мой след, а мне негде было спрятаться.

Я бежал в самую глухую Тень Хаоса. Я использовал все фокусы, какие только мог придумать, чтобы сбить их со следа. Я пересек Страну между Тенями, потом прошел через Стигийские врата в Эллисиом. Я проехал на диком камне через Безумные земли и прошел через Лирическое Горнило. Там я чуть не умер от жары – а погоня все не отставала.

Если бы не гончие, я, возможно, и смог бы ускользнуть. Но они встали на мой след и не собирались сходить с него. Как бы быстро я ни мчался и как бы далеко ни забежал, их лай продолжал меня преследовать.

Я пешком пересек Голгульские пустоши, несколько раз возвращаясь по собственным следам и проходя через Меньшие катакомбы, но ничего не помогало. Я выиграл несколько часов, пройдя по краю Бездны, но и только. В конце концов они догнали меня в Кузне Драак-Бал.

Тогда я и начал пробовать все Карты, какие только у меня остались. И в конце концов дотянулся до тебя, Оберон. На свое счастье.

– Вот и вся моя история, – подытожил Эйбер. – Не очень впечатляющая, согласен, но благодаря тебе я ускользнул из рук Утора, а это чего-то да стоит. Но не благодаря Блейзе.

Он одарил ее мрачным взглядом.

– Там, где находилась я, тоже было небезопасно, – сказала она. – Если бы не Оберон...

Я кашлянул и жестом попросил Джамаса подать еще порцию выпивки. Трактирщик молча наполнил наши кружки. Он слушал историю Эйбера с недоуменным видом, но, подобно всякому хорошему хозяину постоялого двора, знал, когда следует держать рот на замке. Я кивнул с молчаливым одобрением. Возможно, мне удастся убедить Джамаса с сыном переселиться в мое будущее королевство в Тенях, когда мы начнем вербовать туда поселенцев. Я повернулся к Блейзе.

– Кто-нибудь пытался связаться с тобой через Карты, пока ты находилась у тети с дядей?

– Да, почти каждый день. – Блейзе пожала плечами. – Я не отвечала на вызовы. У меня было не то состояние, чтобы с кем-нибудь говорить. Впрочем, это мне не сильно помогло – посланцы Утора все равно до меня добрались. А что? Это важно?

Я задумался.

– Полагаю, да. Король наверняка пользовался Картами, чтобы отыскать всех членов нашей семьи. Если бы ты ответила, возможно, он определил бы твое местонахождение раньше. Должно быть, именно так они и переловили остальных.

Со двора донесся стук копыт. Я взглянул на Джамаса; тот деловито протирал дальний край стойки тряпкой и слушал нашу болтовню.

– Ваш сын? – спросил я.

– Ага, – с улыбкой отозвался он. – Бьюсь об заклад – он везет дока Хэнда. Док быстренько приведет вашего папашу в порядок, не сомневайтесь.

Тут наверху послышался грохот. Мы с Эйбером испуганно переглянулись.

– Отец! – воскликнули мы хором. Я вскочил и рванул вверх по лестнице, а брат понесся за мной по пятам.

10

Я влетел в комнату, на ходу выхватывая меч и принимая боевую стойку. И обнаружил, что отец стоит рядом с кроватью и смотрит на меня дикими глазами. Он опрокинул умывальник – это и был всполошивший нас грохот. Синий таз грохнулся на пол, и теперь пол был покрыт черепками и грязной водой.

Сзади меня притормозил Эйбер.

– Папа! – позвал я. – Как ты себя чувствуешь?

Я осторожно шагнул вперед, опуская меч. Отец не достал оружие через Логрус, и я расценил это как добрый знак.

– Где он? – резко спросил отец.

– Кто?

– Теллопс, мальчик мой! Мы только что поспорили...

– Его здесь нет, – быстро сказал я. – Ты был болен. Долго лежал без сознания. Несколько часов.

– Несколько часов? Быть не может! – Отец тяжело опустился на край кровати и покачал головой. – Что он со мной сделал? Сколько это продолжалось?

– Точно не знаю. – Я заколебался. Отцу вроде бы стало заметно лучше, но он выглядел... как-то иначе. Хотя я нипочем не смог бы сказать, что именно изменилось. – Я нашел тебя лежащим на Огненном Пути несколько часов назад и принес сюда.

– Что это за место?

– Да просто постоялый двор в Тени.

– Здесь время течет иначе... Возможно, мы еще можем успеть. – Он снова встал и огляделся по сторонам с некоторой растерянностью. – Ты, конечно же, должен пойти со мной. И Эйбер тоже... – Отец нахмурился, взгляд его сделался отстраненным. – И Локе. Где он? Он мне нужен.

– Локе мертв, – негромко сказал я. Должно быть, отец здорово запутался, раз не помнит, что его первенец был убит еще в Джунипере.

– Это что, тоже Теллопс сделал? – Отец ненадолго умолк. – Нет... нет...

– Это было давно, – быстро произнес я, решив, что лучше поскорее вернуть его к более насущной теме. – А что насчет Теллопса? Он что-то сделал? Это важно?

– Да. Теллопс. – Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах еле сдерживаемую ярость. – Нас троих должно хватить.

– Для чего? – уточнил Эйбер. Отец встал, потом взглянул вниз.

– Что вы сделали с моими ботинками? Куда делись шнурки? И где моя перевязь? Теллопс – хитрый демон. На этот раз нам нужно хорошенько подготовиться.

– Твоя перевязь у меня. Она сейчас внизу. – Я взял отца за руку и усадил его обратно на кровать. – Посиди минутку. Скажи, как ты себя чувствуешь. Ты получил несколько ударов по голове. Ты помнишь что-нибудь про Путь?

– С Путем все в порядке. Я его нарисовал в конечном результате.

– В результате чего?

Отец моргнул; взгляд его сделался отрешенным.

– Устал. Есть хочу. – Он оглядел комнату, как будто видел ее в первый раз. – Где я?

– На постоялом дворе, – успокаивающе произнес я.

Он повторяется... и мысли его путаются. Потом я взглянул на дверь. С кем там заболтался старый док Хэнд? Возможно, он сумеет нам помочь.

Отец нахмурился.

– Я... я уже спрашивал об этом, верно?

– Да, – подтвердил Эйбер, складывая руки на груди. – Попытайся сосредоточиться, па. Что там такое с Теллопсом?

– С Теллопсом? – Отец взглянул на меня. – Я убил его, Локе?

– Я не Локе, я Оберон. И я не знаю, убил ли ты его. Вы с ним дрались?

– Да...

– Тогда мы достаточно скоро это выясним.

Отец вскочил.

– Он ушел!

Он вырвал руку и принялся метаться по комнате, словно зверь по клетке.

– Ты помнишь, кто я? – спросил я. Он взглянул на меня.

– Хватит играть в игрушки, мальчик мой. У нас сейчас нет времени на всякую чепуху. Нам нужно отыскать Теллопса, прежде... – Он нахмурился. – Уже может оказаться слишком поздно. Посмотрим, посмотрим...

Я оглянулся через плечо. Лестницу я не видел, но услышал медленно приближающиеся тяжелые шаги.

– Путь! – внезапно произнес отец. Глаза его резко округлились. – Ты пытался убить меня...

– Нет, отец. – Я быстро рассказал ему, что произошло. Я не был уверен, насколько он понял мой рассказ, но он слушал, время от времени покачивая головой. Нашу схватку я постарался описать покороче – незачем лишний раз тыкать его в это носом.

– Прости, мальчик мой, – сказал он. – Я... я был не в себе.

– Теперь тебе лучше, – успокаивающе сказал я.

– Да.

Тут в комнату, тяжело ступая, вошел коренастый седой мужчина, с головы до ног – от шляпы с круглыми полями и плоской тульей до остроносых туфель – одетый в черное. В одной руке у него был небольшой черный саквояж, в другой – трость.

– За мной посылали?

Он дружелюбно улыбнулся и приветствовал каждого из нас кивком.

– Да. Вы, должно быть, док Хэнд.

– Именно. Это вы пациент? – спросил он, обращая на меня внимательный взгляд водянистых голубых глаз.

– Нет, наш отец, – сказал я, повернувшись и указав на отца. – Лорд Дворкин.

– Лорд? – Док Хэнд приподнял кустистые брови. – Нечасто ко мне обращаются аристократы.

– Убирайтесь, – бесцеремонно заявил отец, указав на дверь. – Вы мне нужны не больше, чем дырка в голове. Точнее, меньше.

Док Хэнд хмыкнул и поставил саквояж на кровать.

– А вот об этом, ваша светлость, предоставьте судить мне. Значит, говорите, припадки?

– Оберон... – предостерегающе произнес было отец.

– Ему, похоже, стало намного лучше, – почти виновато сказал я доктору.

– Со мной все в порядке, – огрызнулся отец.

– Вздор. – Док Хэнд наклонился и внимательно взглянул отцу в глаза. – Вы совершенно определенно не в порядке. У вас сотрясение, сэр. Я это ясно вижу по глазам. Вас изрядно избили... я бы предположил, что дважды, если судить по виду синяков. Один раз вчера, и один – сегодня утром. Сотрясение вы получили вчера. Ну так как, позволите вы вас лечить, или мне придется попросить этих крепких парней посидеть на вас, пока я буду работать?

Отец обвел всех гневным взглядом. Я постарался напустить на себя вид спокойный, но угрожающий. Пожалуй, сотрясение многое объясняло.

– Ладно! – в конце концов рявкнул отец и сел на край кровати. – Давайте, приступайте!

Я посмотрел на доктора с восхищением. Я впервые видел, чтобы кому-то удалось успешно шантажировать отца. На Эйбера это явно произвело не меньшее впечатление.

Доктор хмыкнул и поочередно приподнял отцу веки, внимательно изучая глаза. Потом ощупал отцу голову, выискивая шишки. Потом отступил на шаг.

– Припадки? – сказал доктор. – Я не вижу ни малейшего их признака. Зато вы тот еще драчун. Я вижу шрамы от десятков схваток, полученные за много лет. Но кто устроил вам такое сотрясение, а? Тут не было драки. Кто-то ударил вас сзади... внезапно?

– Я... я не помню, – сказал отец.

– Не удивляюсь. – Док Хэнд посмотрел на нас с Эйбером. – Парни? Есть какая-нибудь идея?

– Нас там не было, – сказал я.

Прежде чем я успел ему помешать, доктор схватил меня за правую руку и повернул ее. На ней по-прежнему красовались две свежие резаные раны, оставшиеся после драки с отцом, одна на тыльной стороне запястья, вторая на предплечье.

Доктор поцокал языком.

– Ты дрался, паренек. То ли лупил своего папашу, то ли защищал – вот в чем вопрос.

– Вы наблюдательны, – сказал я, отдергивая руку. От взыскательного взгляда старого доктора мне было как-то не по себе. – Но в вас нуждается мой отец, а не я.

– О, я лечу всех, кто нуждается в лечении, – хохотнул доктор. – Ты будешь следующим, паренек.

Я вздохнул. А чего я еще ожидал, целенаправленно разыскивая в Тени доктора, способного управиться с отцом?

– Значит, так, – с усмешкой произнес док Хэнд, покопался у себя в саквояже и извлек оттуда иголку с ниткой. – Тебе нужно несколько швов, паренек. А твоему папаше – неделя постельного режима. И, возможно, хорошая кормежка и крепкие напитки. На сегодня я ничего больше не смогу сделать.

– Я же говорил, – пробурчал отец.

Док Хэнд старательно вдел иголку в нитку, потом выжидающе взглянул на меня. Скрипнув зубами, я протянул руку и позволил ему зашить раны.

Как только доктор вышел, Эйбер расхохотался, да так, что никак не мог остановиться. Я сверлил его гневным взглядом. В конце концов Эйберу удалось взять себя в руки.

– Ты бы видел свое лицо! – сказал он мне.

– Ничего смешного, – отрезал я. – Я терпеть не могу кетгутовые швы. Они вечно врезаются в тело.

– Извини, – сказал Эйбер. – Но... Я никогда не видел тебя таким раздраженным! Ты был даже хуже отца!

Я фыркнул.

– Не цепляйся к бедному Оберону, – сказала Блейзе. Я даже не заметил, как она появилась. Блейзе прислонилась к дверному косяку; виду нее был сияющий. Некоторое количество спиртного чудесным образом восстановило ее уверенность в себе. – Он не хотел ничего плохого.

– Довольно! – отрезал отец, вставая с постели и оглядываясь. – Где мой меч?

– Ты же слышал, что сказал доктор Хэнд, – возразил я. – Тебе предписана неделя постельного режима.

– Я не могу отдыхать, пока мы не вызволим Фреду. Теперь я вспомнил. Теллопс захватил ее – и мы с тобой должны ее вернуть!