Текст книги "Час Пандоры"

Глава вторая

Борт рейса 66 —

пятница, 22 декабря – 17.10 (16.10 Z[5]5
  Так называемое «бортовое» время, соответствующее временному поясу вылета, по которому проходит жизнь на борту авиалайнера, чтобы устранить неудобство пассажиров из-за пересечения часовых поясов.


[Закрыть])

Когда побережье Англии промелькнуло под носом лайнера компании «Квантум», в кабине пилотов задребезжал зуммер вызова от стюардессы, и не один, а пять раз подряд.

Подобный сигнал не предусматривался никаким происшествием.

Джеймс Холлэнд нажал кнопку внутренней связи, поглядывая на Дика Робба, выглядевшего таким же встревоженным.

– Пилотская кабина слушает, – отозвался капитан.

Напряженный женский голос затопил ему ухо:

– Капитан, это Линда, дверь номер два «Б». Мне кажется, здесь у нас сердечный приступ!

– Понятно. Насколько плохи дела?

– Пожилой мужчина. Бренда начала делать ему искусственное дыхание, – продолжала стюардесса. – Ему стало плохо сразу после взлета, неожиданно он просто свалился с кресла. Мы дали ему кислород, но пассажир почти не дышит.

– Вы проверили, нет ли на борту врача? – спросил Холлэнд.

– Да, разумеется. Врач из Швейцарии отозвался, и он сказал, что или мы побыстрее отправим этого человека в больницу, или он умрет.

– Ладно, Линда. Держи нас в курсе.

Дик Робб кивнул. Он уже вызывал региональный Центр управления воздушным движением, предвосхищая решение Холлэнда.

– Лондонский центр, это «Квантум», рейс шестьдесят шесть. У нас на борту больной, требуется коридор для немедленной посадки в... – Робб взглянул на Холлэнда и поднял бровь, сознавая, что он поторопился, но капитан не станет возражать. Разве у них был выбор?

– Давай аэропорт Хитроу в Лондоне, – отозвался Холлэнд. – Попроси радиолокационное сопровождение, и нас должна ждать бригада «скорой помощи».

Робб повторил просьбу и новое направление, пока капитан задавал прямой курс на Лондон и начал снижение на автопилоте с высоты тридцать три тысячи футов. Холлэнд наклонился, набрал код поворота на клавиатуре бортового компьютера и нажал кнопку исполнения. Огромный «боинг» немедленно начал разворот согласно новому курсу, а Дик Робб скрестил руки на груди и выпрямился с выражением сильнейшего отвращения на лице.

– Ты собираешься действовать в одиночку, так? – поинтересовался он.

Холлэнд взглянул на него, не понимая.

– Что?

– В инструкции сказано, что программу компьютеру задает пилот, не управляющий самолетом. В этом полете ты ведешь самолет. А я пилот, не управляющий самолетом.

Капитан внимательно всмотрелся в лицо Дика. Проверяющий не шутил, но времени на споры не оставалось, даже если бы ему этого и хотелось.

– Извини, Дик, – сказал Холлэнд. – Ты был занят радиопереговорами, а у нас тут срочный случай. – Он жестом указал на бортовой компьютер, стараясь не выказывать своего недовольства. – Пожалуйста, свяжи меня с Лондоном, и давай планировать посадку по приборам.

– Так-то лучше, – проговорил Робб.

* * *

Ниже кабины пилотов, в нейтральной зоне между туристическим классом и бизнес-классом, небольшая группа стюардесс и несколько озабоченных пассажиров толпились вокруг маленького человека, распростертого на полу. Бренда Хопкинс, рыжеволосая стюардесса с внешностью топ-модели, которая при посадке довела Эрнста Хелмса до его кресла, встала на колени у его головы, попеременно то пытаясь вдохнуть жизнь ему в рот, то бесстрастно надавливая на его грудную клетку, чтобы позволить крови нормально циркулировать в мозгу больного. Ее волосы растрепались, форма испачкалась, но несмотря на снятые туфли и приспущенные чулки, она не замечала ничего, прилагая все усилия для спасения пассажира.

Пять вдохов в рот, перерыв, пятнадцать нажимов на грудную клетку. Коротко, интенсивно, снизу. Вспомни тренировки!

И так раз за разом.

Бренда делала искусственное дыхание уже десять минут, но несмотря на рутинность происходящего и ежедневные тренировки, она уже устала.

Врач из Швейцарии наклонился, руководя ритмом движений стюардессы, но не делая попытки сменить ее, пока девушка сама не попросит. Досада из-за того, что у него не оказалось с собой медицинских инструментов, чтобы помочь больному, заставляла врача неистово обдумывать другие пути спасения.

Еще одна стюардесса принесла бортовую аптечку, но та оказалась невероятно непродуманной, и в ней не было дефибриллятора, единственно необходимого сейчас прибора.

Когда они почувствовали, что лайнер делает поворот и начинает снижаться, то уловили какой-то ответ, что-то вроде вздоха, казалось, грудь мужчины приподнялась, как будто он начал дышать самостоятельно. Врач приложил ухо к его ребрам, проверяя слабое, неуверенное, словно спотыкающееся, сердцебиение.

– Наш пациент все еще жив, – сказал он Бренде.

Стюардесса глубоко вздохнула, отерла лоб тыльной стороной ладони и снова принялась за работу. Ее рот сомкнулся вокруг губ больного, она взяла руками его лысеющую голову и постаралась не думать о том, что он болен. А чем, девушка не имела ни малейшего понятия. Бренда панически боялась СПИДа и серьезных вирусов, а также других болезней, которыми могла заразиться при непосредственном контакте.

Но ей всегда хотелось стать доктором, а разве не с этого начиналась эта профессия? Ее пассажир в безнадежном состоянии. Она не может думать о последствиях.

* * *

За двести миль к юго-западу, в Лондонском Центре управления воздушным движением точка на радиолокаторе высветила рейс 66, как только лайнер взял курс на Хитроу, когда авиадиспетчер, отвечающий за этот сектор, сообщил старшему по группе о срочной посадке. Звонок запустил в действие разумно спланированную серию действий, направленных на то, чтобы дирекция аэропорта знала, что медики едут к ним. Вызвали «скорую помощь», таможенная, иммиграционная службы и служба здравоохранения поставлены в известность. Сообщили и в авиакомпанию.

Обычный звонок в Британскую государственную службу здравоохранения раздался в разветвленном комплексе зданий аэропорта Хитроу, где помощник начальника службы здравоохранения немедленно приступил к работе. Он проверил время прибытия, местонахождение лайнера и установил имя заболевшего пассажира по спискам компании «Квантум». Потом он повесил трубку, проверил фамилию, записанную на желтом листке, и занялся обычной процедурой. Американский самолет из Германии неожиданно прилетает в Соединенное королевство с больным пассажиром на борту. С подозрением на сердечный приступ, разумеется, но всегда необходимы меры предосторожности. Задача служащего состоит в том, чтобы предупредить проникновение инфекционного заболевания в Великобританию, хотя с новым туннелем под Ла-Маншем и постоянным железнодорожным сообщением с материком усилия можно сравнить с охраной единственной закрытой калитки, оставшейся от снятой уже ограды. Во всяком случае, это дает ему работу.

Он посмотрел на свой модем и подумал: а не связаться ли ему с коллегами из Германии при помощи электронной почты. Вреда от этого не будет, но следует ли ему воспользоваться компьютером? Нет, телефон больше подойдет для того, чтобы избежать огласки.

Служащий снял трубку и набрал номер представителя Министерства здравоохранения во Франкфурте, довольный тем, что ответил ему сотрудник, говорящий по-английски.

– Просто обычная проверка, – объяснил он свой звонок. – Подозрение на сердечный приступ, и вполне вероятно, что по прибытии пассажир будет уже мертв – никаких признаков вируса или инфекции, но ради предосторожности, нет ли у вас истории болезни данного пассажира, и не объявлена ли тревога по поводу какой-либо инфекции?

– Он живет в Германии или он немец? – спросил коллега из Франкфурта.

– Я полагаю, что он сел в самолет во Франкфурте. Это американец. У меня записана фамилия Хелмс. Эрнст Хелмс, возраст неизвестен.

В трубке так надолго замолчали, что британский служащий решил, что его разъединили. Вдруг немец вернулся, его голос теперь звенел от напряжения.

– Вы уверены, что это Хелмс, Эрнст Хелмс?

– Да. Я только что проверил в авиакомпании. А что?

Немец проигнорировал вопрос.

– Пожалуйста, оставьте мне ваш номер телефона. Я вам перезвоню.

– Возникла какая-то проблема?

– Я должен кое-что проверить. Прошу вас, оставьте ваш номер.

Британский чиновник выполнил просьбу и положил трубку, совершенно сбитый с толку.

* * *

Десять минут спустя, в полутемном офисе, глубоко в недрах комплекса зданий федерального правительства в Бонне, рядовой чиновник Хорст Цайтнер повесил трубку и резко выпрямился в кресле возле письменного стола. Невидящими глазами он уставился на убогую стену, украшенную несколькими дипломами, чувствуя себя оглушенным. Все его усилия скрыть происшедшее в Баварии рассыпаются в прах.

«Нет, – поправил Хорст сам себя, – уже рассыпались в прах! Произошло наихудшее!» Чашка свежесваренного кофе стояла перед ним на столе, и молоденькая брюнетка, его помощница, сидела на диване в ожидании инструкций, но чиновник ни на что не обращал внимания. В течение стольких часов он форсировал тайные поиски особо опасного человека на территории Германии. С огромным риском для своей карьеры он вышел за рамки полномочий и попросил полицию обследовать скоростные шоссе, ведущие к главным аэропортам. Поиски сконцентрировались в Штутгарте, где обнаружился заказ на обратный билет в Соединенные Штаты на вечерний рейс. Хорст сообщил всем, что речь идет о национальной безопасности, и потом, когда все возможности сбежать из Штутгарта были перекрыты, Цайтнер, нервничая, сидел и ждал, но был уверен, что профессор Эрнст Хелмс не сможет ускользнуть.

Но тот сделал это! Эрнст Хелмс решил полететь более ранним рейсом и потому отправился во Франкфурт! Другая авиакомпания согласилась принять его билет. Там же нашли его машину, взятую напрокат.

Цайтнер злился на самого себя. Он не подумал об остальных аэропортах, а следовало бы. Но вдруг чиновник понял, что ему не остается ничего другого, как информировать министра. Надо было это сделать много часов назад. Шансов скрыть поиски больше не осталось, но не нужно сюда впутывать Великобританию.

Если эпидемия гриппа вспыхнет в Англии и убьет сотни британцев из-за того, что Германия не предупредила их об этом, разразится дипломатический пожар, достаточно сильный для того, чтобы в нем сгорела его карьера. Это проблема его страны, и Германия обязана сдержать эпидемию в рамках собственных границ при помощи строгих мер.

Иначе говоря, Хелмсу нельзя позволить приземлиться в Англии, ни живому, ни мертвому.

Цайтнер вздохнул и быстро протянул руку к телефону, чувствуя, как холодный комок страха опускается к желудку. Время идет, и он теряет контроль за происходящим.

Дрожащими руками Хорст Цайтнер торопливо набрал номер. Министру придется немедленно предупредить британцев.

* * *

В то же самое время в салоне рейса 66 выбившаяся из сил стюардесса и доктор-швейцарец решили, что у Эрнста Хелмса снова появилась надежда. Сердце опять начало биться, пусть слабо и неровно, но различимо. Может быть, он все-таки справится!

– Но только в том случае, – предупредил врач, – если в течение следующих нескольких минут мы сможем передать его в руки медиков, располагающих соответствующими приборами.

Доктор несколько раз сменял Бренду Хопкинс, когда та делала искусственное дыхание, но стюардесса приняла на себя основной удар и теперь сидела на полу, растрепанная, закрыв глаза, она держала голову профессора у себя на коленях, а одну ладонь на его обнаженной груди, пытаясь заставить сердце больного продолжать биться.

Все случившееся выглядело нереальным и глубоко пугающим. Оказание первой медицинской помощи оказалось куда более страшным, чем она себе представляла. Возможно, в конце концов, она не создана для карьеры медика. Слава Богу, что настоящий врач находился рядом и давал ей указания.

Бренда открыла глаза и вгляделась в лицо потерявшего сознание человека.

– Прошу тебя, Господи, – пробормотала она, – позволь ему жить!

Барб Роллинс, старшая стюардесса, взяла трубку внутренней связи и доложила в кабину пилотов о последних событиях. Ее удивило то, что ответили оба пилота сразу. Она различила напряжение в их голосах. Джеймс Холлэнд поблагодарил ее, отключился и повернулся к Роббу, чтобы продолжить начатый спор. Лондон лежал в тридцати милях к югу, и Дик Робб хотел, чтобы они пролетели над Ла-Маншем и слили горючее для облегчения самолета.

– У нас нет времени, – ответил ему Холлэнд. – На борту умирающий.

Робб сердито покачал головой.

– Ты собираешься посадить перегруженный самолет ценой в сто шестьдесят миллионов долларов под предлогом, что можешь спасти жизнь пассажира? Мы должны облегчить вес лайнера перед посадкой. Мы обязаны слить горючее согласно инструкции.

Холлэнд взглянул на него, пытаясь определить глубину решимости проверяющего по его красному лицу и углу наклона головы. Посадки самолетов с перегрузкой были запрещены, за исключением крайней необходимости. Но сейчас такая необходимость возникла, и если касание будет достаточно мягким, то с точки зрения прочности конструкции это не имело большого значения.

К тому же за все отвечает Робб.

– Ты можешь не соглашаться со мной, Дик, но таково мое решение. Я начну снижение по триста футов в минуту. Самолет не испытает перегрузок.

Голос Робба, раздавшийся в ответ, дрожал от напряжения.

– Нам придется обратиться в инспекцию по «тяжелым» посадкам, а на это уйдут часы!

Холлэнд выпрямился и покачал головой.

– Ладно, хорошо! Тогда что ты предлагаешь? – Мысль о том, что придется тридцать минут мотаться кругами, чтобы слить топливо на десятки тысяч долларов, пока пассажир умирает, казалась идиотской.

Робб отреагировал так, словно его стегнули кнутом. Холлэнд сваливает всю ответственность на него. Дик тут же повернулся к Холлэнду и поднял обе руки.

– Ну уж нет, не выйдет, капитан Холлэнд. Я оцениваю твои решения. Ты хочешь посадить перегруженный самолет, вместо того чтобы слить горючее? Так действуй!

– Но ты расписывался за самолет, – напомнил Холлэнд, намеренно не повышая голоса.

– Но ты пилот, ведущий самолет, и я не принимаю вместо тебя решений! – последовал немедленный ответ Робба.

Холлэнд снова повернулся к Роббу, нагнулся над центральной приборной панелью и посмотрел прямо в глаза молодому пилоту.

– Тогда будь добр заткнуться и прекрати дергать меня!

* * *

Главный диспетчер Лондонского командно-диспетчерского пункта подошел незамеченным к своему сотруднику, принявшему рейс 66 от Лондонского центра управления воздушным движением. Диспетчер дал указание снижаться до пяти тысяч и повернуть на сто восемьдесят градусов. «Боинг-747» будет следующим самолетом, который сядет в Хитроу. Другие самолеты убрали с его пути, и служащий знал, что пожарная и санитарная машины уже ждут на посадочной полосе. Штатные посадки не являлись чем-то совершенно необычным, но когда это делалось по медицинской необходимости, то всех объединяла одна цель. Диспетчер полностью сконцентрировался на том, чтобы посадить американский самолет как можно скорее, и неожиданное похлопывание по плечу заставило его подскочить.

Он развернулся, собираясь наорать на любого, кто бы это ни был, и обнаружил перед собой начальника.

– Где «Квантум»? – спросил главный диспетчер.

– Я развернул его на глиссаду[6]6
  Прямолинейная траектория снижения самолета под углом к горизонту. – Здесь и далее прим. ред.


[Закрыть], – ответил диспетчер, молясь про себя, чтобы начальник был настолько любезен, чтобы наблюдать молча.

– Переведи его в режим ожидания и попроси капитана связаться с нами на частоте, которую его авиакомпания использует для связи в Майами, штат Флорида. – Он протянул диспетчеру клочок бумаги с написанными на нем цифрами «124.35». – Не произноси этих цифр вслух, – добавил он.

Диспетчер чуть покачал головой, сосредоточился на своем экране, потом оглянулся на начальника и снова вернулся к монитору. Он, должно быть, что-то не так понял.

– Прошу меня простить, сэр. Но... что вы сказали?

Главный диспетчер глубоко вздохнул, затем выдохнул, прежде чем ответить. Это будет нелегким делом. Он наклонился и повторил инструкции прямо в ухо диспетчеру, понимая, что остальные тоже прислушиваются.

– Пожалуйста, делайте, что я сказал. Немедленно.

Диспетчер повернул голову, его взгляд искал глаза начальника. Тот уставился на него в ответ, сжав зубы.

Голос пилота «боинга» раздался из динамика над экраном и в наушниках диспетчера.

– Диспетчер, это рейс шестьдесят шестой. Вижу аэропорт. Обозначьте глиссаду.

Несколько секунд молчания, прежде чем диспетчер взялся за свой микрофон.

– Рейс шестьдесят шесть, говорит КДП[7]7
  Командно-диспетчерский пункт.


[Закрыть]. Возникла необходимость перевести вас в режим ожидания. Вы должны теперь пройти мимо Лондона, курс двести градусов, десять миль, на высоте пятьсот футов. Нам бы хотелось, чтобы вы вышли на связь на той частоте, на которой работает ваша авиакомпания...

Диспетчер оглянулся на начальника, который тихо подсказал:

– На частоте связи в Майами.

– На которой работает ваша авиакомпания в Майами. Нам нужно переговорить с вами на этой частоте.

Когда диспетчер отпустил кнопку передачи, сначала установилась тишина, а затем раздался удивленный голос американца:

– Лондон... Вы хотите поставить нас в режим ожидания? Вы что, не понимаете, что у нас на борту человек с сердечным приступом, с трудом цепляющийся за жизнь?

Диспетчера словно парализовало, он не знал, что сказать. Как ему на это ответить? Капитан заявил о вынужденной посадке!

Главный диспетчер уже взял наушники и надел их на голову. Он включил микрофон.

– Капитан, это Лондон. Вы поняли инструкции режима ожидания?

Это был другой голос, властный, явно отличающийся от голоса диспетчера. В кабине пилотов Джеймс Холлэнд смотрел на показавшийся лондонский аэропорт Хитроу, а его мозг перебирал все варианты и не находил никакого подходящего объяснения. У них на пути не было самолетов. Что же было не так?

Холлэнд включил передатчик.

– Да, Лондон, мы следуем вашим инструкциям... Но, черт побери, мы не можем ждать. Вы будете отвечать за смерть пассажира!

– Капитан, я умоляю вас следовать инструкциям. Чем раньше вы свяжетесь с нами на нужной частоте, тем скорее я смогу объяснить.

Джеймс Холлэнд взглянул вправо и увидел такое же недоумение на лице Робба.

– Самолет в твоем распоряжении, Дик. Следуй инструкциям режима ожидания, пока я поищу эту чертову частоту.

«Впервые Робб не стал протестовать», – отметил капитан.

Частота была записана на листке бумаги, спрятанном глубоко в кителе Холлэнда, и потребовалась минута, чтобы выудить его и выйти на нужную частоту. Немедленно ответил тот же властный голос, назвавший свою фамилию и должность, прежде чем перейти к сути дела.

– Капитан, что касается вашей вынужденной посадки, Министрество здравоохранения Великобритании получило информацию от Министерства здравоохранения Германии, что один из ваших пассажиров заражен особо опасным и тяжелым вирусом гриппа. Я не располагаю другой информацией, но из-за этого вы должны вернуться обратно во Франкфурт для карантина. Мы проинформировали вашу авиакомпанию, что британское правительство не может разрешить посадку в нашей стране.

Холлэнд покачал головой.

– Из-за гриппа? Я летаю уже двадцать пять лет и не слышал ничего подобного! Вы сажаете в карантин людей, а не целые самолеты! Послушайте, позвольте нам только снять с самолета жертву сердечного приступа. Я отвезу всех остальных назад, если этого требует моя компания.

За звуком включаемого микрофона последовал тяжелый вздох.

– Мне очень жаль, капитан, но это решение принималось в самых высоких кругах британского правительства и обсуждению не подлежит.

– Но почему же, черт возьми, вы не можете оказать помощь человеку, у которого стало плохо с сердцем?

Голос главного диспетчера зазвучал мрачно и тягуче.

– Капитан, а вы не рассматривали возможность того, что ваш сердечник и инфицированный пассажир одно и то же лицо?

– Вы в этом уверены? Вы знаете фамилию заразившегося? – требовательно спросил Холлэнд.

– Я только скажу вам, что это одно и то же лицо, но я не могу сообщить фамилию по открытому каналу. Теперь, раз вам предстояло лететь через Атлантику, я полагаю, что у вас более чем достаточно топлива, чтобы вернуться во Франкфурт?

– Да, но к тому времени пассажир будет уже мертв, грипп у него или не грипп!

– Боюсь, что ничем не могу помочь. Если вы вернетесь теперь на предыдущую частоту, то мы проведем вас обратно до границ зоны действия Лондонского центра и дальше назад на восток.

– А что если я все-таки сяду в Хитроу? – бросил Холлэнд. – Вы собираетесь расстрелять нас в момент касания?

Собеседник так явно колебался, что капитан подумал, что нашел ключ к решению проблемы. Но раздавшийся вновь голос прогремел еще более властно.

– Это будет довольно глупо, капитан. Вы спровоцируете международный скандал. Самолет, команду и пассажиров будут держать на летном поле до тех пор, пока мы не заставим вас вылететь в Германию. Вам наверняка придется отвечать перед вашим правительством за нарушение правил полетов в воздушном пространстве иностранного государства. Я также полагаю, что вы лишитесь лицензии пилота. Больному пассажиру помогут во Франкфурте. Здесь он помощи не получит.

– Я надеюсь, что ваши магнитофоны работают! – парировал Холлэнд.

– Разумеется, они включены, сэр. И помните, что я не меньше вашего сожалею о том, что мне приходится делать.

Несколько мгновений тишины заполнили частоту прежде чем Холлэнд ответил, но вся его злость прошла.

– Итак, нас посадят на карантин? Двести сорок пять пассажиров и двенадцать членов экипажа? Из-за дурацкого гриппа?

– Во Франкфурте, да. Я не знаю подробностей, но вам нужно торопиться. Мне сообщили, что всем на борту понадобится немедленное лечение, чтобы предупредить заболевание.

– Ладно, – это все, что Холлэнд смог произнести.

Происходящее казалось странным. Нереальным. Но был ли у них выбор?

Капитан переключился на предыдущую частоту, жестом велел Дику связаться с КДП, пока он сам пытался сосредоточиться на том, что ему сказал главный диспетчер.

Следовательно, жертва сердечного приступа на самом деле заражена вирусом гриппа. И что дальше? Мужчина по-прежнему мучается от сердечной недостаточности, и помочь ему нечем.

Или такая возможность есть?

Холлэнд вырвал трубку внутренней связи из ее ячейки и набрал код левой двери номер 2. Барб Роллинс немедленно ответила.

– Барб, я насчет нашего сердечника. Он был уже болен, когда поднимался на борт?

Перед тем как ответить, стюардесса задумалась. Воспоминание о том, как Бренда помогала этому человеку войти в салон, пронеслось у нее в голове.

– Да, только я не знаю, насколько серьезно. А что?

– Ничего, просто проверяю те пустяки, которые спрашивают с земли. Я объясню через несколько минут, – ответил Холлэнд. Он повесил трубку переговорного устройства на место, в его мыслях царил полный сумбур. Немцы ждут их возвращения для установления карантина и предупреждения эпидемии. Приятно слышать.

Холлэнд размышлял об этом, пока Робб изучал обратный маршрут во Франкфурт и вводил программу в бортовой компьютер.

Но разве грипп это не вирус? И как можно лечить вирус?

Холлэнд обдумывал слова главного диспетчера.

Что-то здесь не так.