Электронная библиотека » Джон Гришем » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Серая гора"


  • Текст добавлен: 16 апреля 2017, 07:54


Автор книги: Джон Гришем


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

При других обстоятельствах она могла бы полюбить Генри. Он располагал временем, привлекательной внешностью, был страстным. А она слишком выматывалась на работе. Явление для женщин, служащих Закону с большой буквы, не столь уж и редкое. Когда им исполняется сорок, они однажды просыпаются и осознают, что по-прежнему одиноки и десять лет прошли как один миг.

Она отошла от паба «У Моука» и направилась на север, в Сохо.


Анна, сотрудница службы занятости, оказалась на удивление расторопна. В пять вечера Саманта получила пространное электронное сообщение с указанием адресов и названий десяти некоммерческих организаций, которые некто счел самым подходящим местом работы для не претендующих на заработок израненных и оскорбленных душ, вдруг вылетевших из крупнейшей в мире юридической фирмы. Консультант по правовым вопросам в заповеднике в Лафайете, штат Луизиана. Приют для женщин, подвергшихся домашнему насилию, в Питсбурге. Организация «Иммигрантские инициативы» в Тампе. Центр бесплатной юридической помощи неимущим клиентам в Брэйди, штат Виргиния. Общество сторонников эвтаназии из Туксона в Аризоне. Организация помощи бездомным в Луисвилле. Фонд защиты озера Эри. Ну и так далее. Все эти десять вакансий находились в местах, весьма отдаленных от Нью-Йорка.

Саманта долго смотрела на список и прикидывала, стоит ли ей уезжать из города. Она прожила здесь шесть из семи последних лет – три года училась в Колумбийском университете, затем три года проработала в фирме. Какое-то время по окончании учебы работала помощницей федерального судьи в округе Колумбия, но вскоре вернулась в Нью-Йорк. Между жизнью в Вашингтоне и Нью-Йорке без колебаний выбрала последнее.

Но Лафайет в Луизиане? Или Брэйди, штат Виргиния?..

Слишком скупым для столь значимого выбора языком эта Анна пыталась убедить уволенных, что вышеуказанные должности в некоммерческих организациях долго ждать никого не будут, слишком уж их мало. Иными словами – или быстро соглашайся, или позже может и не подвернуться случай переехать в эту дыру и проработать весь следующий год пусть за мизерную, но все же какую-то зарплату. Но Саманта была слишком потрясена, чтоб принимать столь поспешные решения.

Заскочила Блит – поздороваться и разогреть пасту в микроволновке. Саманта уже успела отправить ей эсэмэску с печальными новостями, и ее подруга и соседка по квартире чуть не плакала. Впрочем, через несколько минут Саманте удалось ее успокоить и заверить в том, что жизнь продолжается. Фирма, где трудилась Блит, представляла собой группу контор по сдаче недвижимости под залог, и настроение там царило столь же мрачное, как и в «Скалли энд Першинг». Вот уже несколько дней подруги говорили только о грядущем увольнении. Блит еще не съела и половины пасты, как у нее затрезвонил мобильник. Ее разыскивал партнер-супервайзер. И вот в 18.30 она пулей вылетела из квартиры, торопясь в контору и опасаясь, что ее могут уволить даже за малейшее опоздание.

Саманта налила себе бокал вина, наполнила ванну горячей водой. Лежала, отмокала, отпивала из бокала и наконец пришла к выводу, что, несмотря на приличный заработок, ненавидит Закон с большой буквы и никогда не вернется в эту контору. И никогда больше не позволит, чтобы на нее орали только потому, что ее нет на работе после заката или перед восходом солнца. Она никогда больше не соблазнится большими деньгами. Она никогда больше не будет… много чего делать.

С финансовой точки зрения дела обстояли не блестяще, но и не так уж плохо. На счету у нее около 31 тысячи долларов, долгов нет, если не считать трехмесячного взноса за аренду квартиры. Если поджаться, начать экономить, ну и еще подрабатывать где-то понемногу, то, возможно, удастся переждать эту бурю. При том условии, разумеется, что не наступит конец света. Она не видела себя в роли официантки или продавщицы обуви, но, с другой стороны, никогда, даже в страшном сне, не могла представить, что ее столь успешная карьера оборвется так внезапно. Да весь город скоро наводнят официантки и продавцы с дипломами о высшем образовании.

Ладно, вернемся к Закону с большой буквы. У нее была цель где-то годам к тридцати пяти стать партнером фирмы, оказаться одной из немногих женщин на самой верхушке этой пирамиды, занять отдельный угловой офис, где бы она сражалась, играла в жесткие игры с парнями. Там у нее был бы секретарь, помощник, несколько юристов-выпускников на подхвате, водитель по вызову, золотая кредитная карточка и дизайнерский гардероб. Лишь тогда сто четыре тяжелые рабочие недели могли бы превратиться в нечто стоящее. Она зарабатывала бы минимум два миллиона в год, пробыла бы на этой должности лет двадцать, потом вышла на пенсию и путешествовала по миру. А где-то на этом пути могла бы подцепить мужа, обзавестись парой ребятишек, и тогда можно было бы считать, что жизнь удалась.

Но все эти планы превратились в прах.


Они с Изабель договорились выпить мартини в холле отеля «Мерсер», в четырех кварталах от ее дома. Пригласили и Бена, но тот недавно женился, к тому же был не в настроении. Отправка в вынужденный неоплачиваемый отпуск по-разному отражалась на людях. Саманта старалась вообще не зацикливаться на этом, строила планы, как выжить. Ей повезло, у нее не было долгов за обучение. У родителей оказалось достаточно денег, чтоб дать ей отличное образование. А вот Изабель просто задыхалась под грудой старых долгов и с ужасом смотрела на будущее. Жадно пила мартини, и спиртное быстро ударило ей в голову.

– Я без зарплаты и года не протяну, – нервно сказала она. – А ты?

– Ну, возможно, – ответила Саманта. – Если экономить на всем, питаться только супом, как-нибудь продержусь. И из города уезжать не собираюсь.

– У меня не получится, – грустно заметила Изабель и отпила еще глоток. – Знаю одного парня из отдела судопроизводства. Его отправили в отпуск в прошлую пятницу. Так вот, он обзвонил пять некоммерческих организаций, и везде ему говорили, что место уже занято. Можешь представить? Тогда он позвонил в службу занятости и устроил скандал, и там сказали, что продолжают работать над списками, отправляют запросы в разные некоммерческие организации в поисках самых низкооплачиваемых должностей. Мало того, что нас увольняют, эта их схема по трудоустройству ни черта не работает. И никому мы не нужны, даже если согласимся работать вообще бесплатно. Плохи наши дела.

Саманта отпила маленький глоток, подержала жидкость на языке, почувствовала легкое онемение.

– Я не намерена соглашаться на этот чертов отпуск.

– А как же тогда медицинская страховка? Хочешь остаться голой и совсем незащищенной?

– Может, и хочу.

– Но если заболеешь, тогда вообще все потеряешь.

– Терять особенно нечего.

– Но это просто глупо, Сэм! – Последовал еще один глоток мартини, на этот раз поменьше. – Выходит, ты напрочь отказываешься от блестящих перспектив в «Скалли энд Першинг»?

– Фирма от меня отказалась. Я ей не нужна, как и ты, и многие другие. Надо найти место работы получше, придумать лучший способ зарабатывать на жизнь.

– Давай за это и выпьем.

Возникла официантка, и они заказали по еще одному мартини.

Глава 3

Саманта проспала часов двенадцать и проснулась с желанием немедленно уехать из этого города. Лежа в постели и разглядывая старые деревянные лучи перекрытий на потолке, она вдруг поняла, что не выезжала с Манхэттена вот уже семь недель. Долгий августовский уик-энд в Саутхемптоне бесцеремонно прервал Энди Грабмен, и вместо того чтоб отсыпаться и ходить на вечеринки, всю субботу и воскресенье она корпела в офисе, перечитывая и анализируя пачку контрактов в фут толщиной.

Семь недель. Она быстро приняла душ, запихала в чемодан самое необходимое и ровно в десять утра села в поезд на Пенн-стейшн, перед этим отправив голосовое сообщение на мобильник Блит. Она едет в округ Колумбия на несколько дней. «Позвони, если тебя вышибут с работы».

Поезд катил по Нью-Джерси, и тут ею овладело любопытство. Она отправила имейл в Фонд защиты озера Эри, а потом еще один – в приют для женщин в Питсбурге. Прошло минут тридцать. Никто не отвечал, она читала «Таймс». Ни слова о массовом кровопускании в «Скалли энд Першинг», хотя разговоры об экономическом спаде не стихали. Массовые увольнения в финансовых учреждениях. Одни банки отказываются выдавать кредиты, другие просто закрываются. Конгресс гоняется за собственным хвостом. Обама во всем винит Буша. Маккейн/Пейлин[4]4
  Сара Пейлин – американский политик, была губернатором Аляски с 2006 по 2009 г.


[Закрыть]
возлагают ответственность на демократов. Она проверила почту в ноутбуке и увидела еще одно сообщение от неунывающей Анны из службы занятости. Образовалось шесть новых вакансий в некоммерческих организациях. Так что добро пожаловать на работу!

Из женского приюта пришло очень вежливое сообщение. Они благодарили мисс Кофер за проявленный интерес, но место, к сожалению, уже занято. Через пять минут храбрые ребята, борющиеся за спасение озера Эри, ответили примерно так же. Саманта приняла вызов, отослала имейлы по пяти новым адресам, возникшим в списке Анны, затем отправила сообщение ей самой, в котором вежливо советовала тщательнее проверять данные. Где-то на полпути между Филадельфией и Уилмингтоном защитники болот в Луизиане сказали ей «нет». Проект под названием «Сохраним невинность» из Джорджии – тоже. «Иммигрантские инициативы» в Тампе ответили отказом. Не осталось вакансий в «Клиринговой палате по контролю за вынесением и исполнением смертных приговоров», а также в «Бесплатной юридической помощи» из Сент-Луиса. Нет, но огромное вам спасибо за проявленный интерес. Все вакансии уже заняты.

Семь организаций, а результат ноль. Даже волонтером никуда не устроишься!

Выйдя из поезда на вокзале «Юнион-стейшн», располагавшемся неподалеку от Капитолия, она взяла такси, уютно устроилась на заднем сиденье и смотрела в окно, пока машина пробиралась в потоке. Куда ни глянь, правительственные здания тянутся квартал за кварталом, штаб-квартиры тысяч разных организаций и ассоциаций, затем пошли отели, сверкающие новенькие кондоминиумы, просторные офисные здания, битком набитые юристами и лоббистами. Тротуары так и кишат людьми, все куда-то торопятся, снуют взад-вперед, стремятся преуспеть в своем бизнесе в то время, как мир повис на краю пропасти. Первые двадцать два года жизни она провела в округе Колумбия, но сейчас эта жизнь казалось ей такой скучной! Нет, разумеется, она привлекала талантливых и умных молодых людей, но все они говорили только о политике и недвижимости. Лоббисты – вот худшая человеческая порода. Их расплодилось просто немерено, по численности они превосходили юристов и политиков, вместе взятых, именно они и правили этим городом. Это они главенствовали в конгрессе и контролировали денежные потоки и за коктейлями и обедами до смерти утомляли вас подробностями своих последних героических усилий по обеспечению населения свининой или переписки какой-то закорючки в налоговом законодательстве. Все друзья ее детства и однокашники по Джорджтауну получали зарплату, к которой были приплюсованы федеральные доллары. Да что там далеко ходить, ее мать получала 145 тысяч в год, работая юристом в Министерстве юстиции.

Саманта не знала, как именно зарабатывает деньги отец. Она решила вначале заехать к нему. Мама торчала на службе весь день, до темноты домой точно не вернется. Саманта заскочила на квартиру к матери, оставила там чемодан, потом на том же такси поехала через Потомак в так называемый Старый город в Александрии. Отец уже ждал, встретил ее улыбкой и крепкими объятиями. Он успел переехать в куда более симпатичное новое здание и переименовать свою фирму в «Кофер групп».

– Звучит как шайка лоббистов, – заметила Саманта, оглядывая просторную приемную.

– О нет, – возразил ей Маршал. – Мы стараемся держаться от этого цирка подальше. – И он махнул рукой в сторону окна с таким видом, точно считал весь округ Колумбия каким-то гетто. Затем они двинулись по коридору, и он распахивал двери и показывал маленькие офисы.

Так чем именно ты занимаешься, папочка? Но она решила отложить этот вопрос на потом. Он провел ее в просторный угловой кабинет с видом на реку Потомак, правда, отдаленным, но не таким, как у Энди Грабмена из той, уже прежней ее жизни. Они уселись в кожаные кресла за журнальным столиком, отец попросил секретаршу принести кофе.

– Ну, как ты? – с искренним беспокойством спросил он и положил ей руку на колено, точно она только что упала с лестницы.

– Я в порядке, – ответила Саманта и вдруг почувствовала, что в горле встал ком. «Держись, не позволяй себе этого». Она сглотнула и продолжила: – Это произошло так внезапно. Месяц назад дела шли просто прекрасно, все катилось по накатанной дорожке, никаких проблем. Да, работы было много, но ведь любая такая контора – это соковыжималка, сам знаешь. А потом вдруг поползли слухи. Отдаленный бой барабанов, возвещающий об опасности. Ну а затем все рухнуло. Так неожиданно.

– Да, именно. Прямо как гром среди ясного неба.

Секретарша внесла кофе на подносе, поставила на столик и затворила за собой дверь.

– Читала Тротмена? – спросил он.

– Кого?

– Раз в неделю публикует аналитические заметки в прессе о рынках и политике. Вот уже какое-то время живет здесь, в округе Колумбия, и очень хорош в своем деле. Полгода тому назад предсказал кризис банковской ипотечной системы, написал, что предпосылки к нему складывались годами, ну и так далее. Говорил, что этот пузырь непременно лопнет и тогда наступит масштабная рецессия. И посоветовал всем игрокам уходить с рынков, со всех рынков.

– И ты ушел?

– Ну, вообще-то я никогда не был привязан к рынкам. А если б и был, вряд ли последовал бы его совету. Ведь полгода назад все мы жили в счастливом заблуждении, что все стабильно, что цены на недвижимость никогда не упадут. Кредиты были дешевы, как грязь, все кругом только и делали, что брали займы. Пределов не было.

– Ну а что теперь говорит Тротмен?

– Не ликует по поводу своей правоты, просто советует властям, что надо делать. Он предсказал масштабную рецессию и мировой финансовый кризис, но непохожий на депрессию 1929 года. Он считает, что рынки рухнут наполовину, сильно возрастет безработица, выборы в ноябре выиграют демократы, пара крупных банков обанкротятся, в обществе будут царить страх и неуверенность, но мировая экономика выживет. А что говорят у вас, на Уолл-стрит? Ведь ты находишься в самой гуще событий. Вернее, находилась.

На нем были черные мокасины с кисточками – любимая его обувь. Темный костюм, возможно, пошит на заказ, как и в те дни, когда он процветал. Из камвольной шерсти, очень дорогой. Шелковый галстук с безупречным узлом, на манжетах запонки. Когда Саманта впервые навестила отца в тюрьме, на нем была рубашка цвета хаки и грязно-оливковый комбинезон, стандартная тюремная роба, и он жаловался, что жутко скучает по своему привычному гардеробу. Маршал Кофер всегда любил хорошую одежду, и вот теперь, судя по всему, вновь мог тратить на нее немало денег.

– Да ничего, только паника, – сказала она. – Вчера, если верить «Таймс», двое покончили самоубийством.

– Да, кстати, а ты завтракала?

– Съела сандвич в поезде.

– Тогда приглашаю тебя пообедать.

– Сегодня обещала пообедать с мамой, а вот завтра можем пойти с тобой на ленч.

– Договорились. Ну как там Карен? – спросил он.

Послушать его, так можно подумать, что родители по-приятельски болтают по телефону минимум раз в месяц. А по словам матери, созванивались они не чаще раза в год. Маршал хотел бы наладить дружеские отношения с бывшей супругой, но у Карен всегда находилась отговорка – слишком занята. И Саманта никогда не пыталась установить между ними перемирие.

– Думаю, что в полном порядке. Много работы и все такое прочее.

– С кем-нибудь встречается?

– Я не спрашиваю. Ну а у тебя как на личном фронте?

Молодая и хорошенькая помощница бросила Маршала через два месяца после того, как он оказался тюрьме, так что он уже много лет жил в одиночестве. В одиночестве, но редко один. Ему было уже почти шестьдесят – все еще крепкий стройный мужчина с красивой сединой в волосах и сражающей наповал улыбкой.

– О, я все еще в игре, – ответил он со смешком. – Ну а ты? Есть кто стоящий на примете?

– Нет, пап, боюсь, что нет. Последние три года словно в пещере прожила. И жизнь пролетала мимо. Мне двадцать девять, и я вновь превратилась в девственницу.

– Нечего было поступать на эту работу. Ты здесь надолго?

– Только что приехала. Так что пока не знаю. Я говорила тебе об этой их схеме, отпуске без содержания. Так вот, думаю отказаться.

– Иными словами, ты добровольно уходишь на год, а потом можешь поступить на ту же работу в той же должности?

– Ну да, вроде того.

– Плохо пахнет. Ты ведь не доверяешь этим ребятам, верно?

Она глубоко вздохнула, отпила глоток кофе. Беседа принимала оборот, которого она опасалась, просто не могла говорить на тему, от которой уже тошнило.

– Нет, не очень. Честно скажу, не доверяю партнерам, которые управляют «Скалли энд Першинг». Нет.

Отец уже радостно кивал, был с ней полностью согласен.

– И ты действительно не хочешь возвращаться к ним, ни сейчас, ни по истечении двенадцати месяцев? Я правильно понимаю?

– Не знаю, как буду относиться к этому через двенадцать месяцев, но не слишком верю в светлое будущее нашей фирмы.

– Верно, верно. – Он поставил чашку с кофе на стол, наклонился вперед. – Послушай, Саманта, могу предложить тебе работу здесь, у меня. Оплачивается прекрасно, будет чем заняться год или около того. Ну, до тех пор, пока ситуация не прояснится. Не знаю, может, и решишь остаться, может, нет, но времени будет достаточно, чтобы определиться. Это не связано с чисто юридической деятельностью… впрочем, не слишком уверен, что ты занималась только ею последние три года.

– Мама говорила, что у тебя два партнера и оба лишены адвокатских лицензий.

Он изобразил смешок: правда была не слишком лицеприятна.

– Неужели? Карен так говорит? Вообще-то верно, Саманта, нас тут всего трое, все были осуждены, приговорены, лишены адвокатских лицензий, отсидели сроки. Но, к счастью, полностью реабилитированы.

– Прости, пап, но как-то не представляю себе работу в фирме, которой руководят три лишенных лицензий адвоката.

Улыбка на лице Маршала увяла. Он ссутулился, опустил плечи.

– Это ведь не юридическая фирма, верно?

– Нет. Мы не практикуем, потому что лицензий так и нет.

– Тогда чем же вы занимаетесь?

Он резко откинулся на спинку кресла и ответил:

– Мы зарабатываем кучу денег, дорогая. Работаем консультантами.

– Консультировать может каждый, пап. Кого именно консультируете, чем помогаете?

– Знакома с таким понятием, как спонсоры судебных тяжб?

– Боюсь, нет. Точно не скажу.

– Тогда слушай. Спонсоры судебных тяжб – это частные компании, которые собирают деньги от инвесторов с целью организовать крупную судебную тяжбу. Ну, к примеру, какая-нибудь маленькая фирма по программному обеспечению убеждена, что очень крупная фирма, ну, допустим, «Майкрософт», украла у них разработки. Но куда там маленькой фирмочке тягаться с такой акулой бизнеса, как «Майкрософт», и добиться, чтобы дело рассматривалось в судебном порядке. Это просто невозможно. И вот тогда маленькая фирма обращается в фонд, к спонсорам, они изучают дело и, если видят перспективу, выделяют весьма солидные суммы на оплату судебных расходов. Десять миллионов, двадцать миллионов, неважно, сколько именно. Это большие деньги. И, разумеется, этот фонд выговаривает себе процент на случай благоприятного исхода. Борьба идет честная, и чаще всего проблема решается в досудебном порядке. И наша работа состоит в том, чтобы консультировать эти самые фонды, советовать им, стоит ли ввязываться в конкретные дела. Далеко не все потенциальные иски можно довести до суда, даже в этой стране. И оба мои партнера – должен отметить, акционерами они не являются – также выступают экспертами по каждой конкретной судебной тяжбе, имеют право, пусть их и лишили адвокатских лицензий. И наш бизнес просто процветает, несмотря на эту так называемую рецессию. Вообще-то мы даже склонны считать, что нынешняя ситуация способствует процветанию нашего бизнеса. Многим банкам грозят судебные тяжбы, им предъявляют иски на огромные суммы.

Саманта молчала, пила кофе и напоминала себе, что слушает человека, который некогда на регулярной основе умасливал судей миллионными взятками.

– Ну, что скажешь? – спросил Маршал.

Все это звучит чудовищно, подумала Саманта. И продолжала хмуриться, словно пребывала в глубоком раздумье.

– Любопытно, – наконец выдавила она.

– Мы видим большой потенциал для роста, – сказал Маршал.

Да, и что касается трех бывших заключенных, – это лишь вопрос времени, когда за них возьмутся всерьез.

– Я ни черта не понимаю в этом спонсировании судебных тяжб, пап, – сказала она. – Всегда старалась держаться подальше. Я ведь больше по финансовой части, или забыл?

– Да ты быстро все освоишь. Я тебя научу, Саманта. Даже поймаешь кайф. Стоит только начать. Попробуй поработать хотя бы несколько месяцев, пока не разберешься, что к чему.

– Но ведь меня еще не лишили адвокатского звания, – заметила она. Тут оба они рассмеялись, хотя ничего смешного в этом не было. – Ладно, я подумаю, папа. Спасибо тебе.

– Ты прекрасно справишься, точно говорю. Сорок часов в неделю, прекрасный офис, славные люди. Уж куда как лучше, чем эти крысиные бега в Нью-Йорке.

– Но Нью-Йорк – это мой дом, пап. Нью-Йорк, а не округ Колумбия.

– Ладно, хорошо. Не буду на тебя давить. Предложение остается в силе.

– И я это ценю.

Тут в дверь постучала, а потом заглянула секретарша.

– Совещание в четыре, сэр.

Маршал взглянул на часы, нахмурился.

– Буду через минуту, – пообещал он, и секретарша исчезла.

Саманта взяла сумочку.

– Мне пора, – сказала она.

– Не спеши, дорогая. Можешь подождать меня здесь.

– Но ведь ты занят, а я не хочу мешать. Увидимся завтра за ленчем.

– Отлично проведем время. Передай привет Карен. И с ней тоже хотелось бы повидаться.

Тут никаких шансов.

– Конечно, папа. Ну, до завтра.

У двери они обнялись, и Саманта поспешила уйти.


Восьмой отказ пришел от общества защиты Чесапикского залива[5]5
  Этот залив находится в Атлантическом океане, у восточных берегов США, является самым крупным лиманом на континенте.


[Закрыть]
в Балтиморе, девятый – от каких-то активистов, отстаивающих уникальную рощу из секвой в северной Калифорнии. Никогда еще за всю свою успешную жизнь Саманта Кофер не получала от работодателей столько отказов ни за день, ни даже за неделю. И не была уверена, что перенесет еще и десятый.

Она пила кофе без кофеина в кофейне при книжном магазине «Крамербукс», что неподалеку от Дюпон-серкл, тянула время и обменивалась электронными сообщениями с друзьями. Блит еще не уволили, но все могло измениться в любую секунду. Ходили слухи, что ее фирма, четвертая по величине в мире, тоже увольняет сотрудников направо и налево и тоже придумала какую-то схему с неоплачиваемыми отпусками и предложениями поработать в некоммерческих организациях. Блит писала: «Вроде бы уже около 1000 человек вылетело, стучатся во все двери, ищут работу».

Саманте не хватало мужества признаться, что ее шансы на трудоустройство составляют ноль к девяти.

А затем вдруг прорезался номер десять. Это было краткое сообщение от некой Мэтти Уатт из Центра бесплатной юридической помощи неимущим клиентам в Брэйди, штат Виргиния. «Если можете сейчас говорить, позвоните мне на мобильник». Тут же прилагался номер телефона. После девяти категоричных отказов это походило на приглашение на церемонию инаугурации.

Саманта глубоко вздохнула и отпила еще глоток кофе. Огляделась по сторонам – убедиться, что никто ее не слышит и что все посетители заняты своими делами, – и набрала номер телефона.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации