Текст книги "Серая гора"

Глава 4

Центр бесплатной юридической помощи неимущим был низкобюджетной организацией и располагался в помещении заброшенного склада металлоизделий на Мейн-стрит городка Брэйди, штат Виргиния, с населением в двадцать две тысячи человек и тенденцией к неуклонному его снижению. Брэйди находился на юго-западе Виргинии, в Аппалачах, шахтерском районе. От процветающего округа Колумбия и окраин северной Виргинии Брэйди находился на расстоянии трехсот миль, а по развитию отставал лет на сто.

Мэтти Уатт была исполнительным директором центра со дня основания этой организации – то есть вот уже двадцать шесть лет. Она ответила на звонок и сухо бросила в трубку:

– Мэтти Уатт.

Робкий голосок на другом конце линии произнес:

– Это Саманта Кофер. Я только что получила ваш имейл.

– Спасибо за звонок, мисс Кофер. Я получила ваш запрос сегодня днем наряду с другими. Похоже, что дела в больших юридических фирмах складываются не лучшим образом.

– Пожалуй, что так.

– Что ж, у нас никогда не было интерна из крупной нью-йоркской фирмы, но такая помощь, безусловно, здесь не лишняя. У нас хватает бедных людей с серьезными проблемами. Никогда не бывали на юго-западе Виргинии?

Саманта не бывала. Ей довелось повидать мир, но до Аппалачей она так и не добралась.

– К сожалению, нет, – вежливо ответила она.

Голос Мэтти звучал приветливо, и Саманта решила, что эта дамочка оценит хорошие манеры.

– Стало быть, небольшая встряска вам не повредит, – заметила Мэтти. – Послушайте, мисс Кофер, сегодня мне прислали сообщения три претендента, но трех мест для каких-то неизвестных новобранцев у нас нет, понимаете, о чем я? Так что единственный способ выбрать – это собеседование. Не могли бы вы приехать, заодно и оглядеться? Те двое сказали, что постараются. Один вроде бы из вашей фирмы.

– Да, конечно, я смогу приехать, – сказала Саманта. А что еще она могла сказать? Любой намек на то, что ей не слишком хочется тащиться в какую-то дыру – и она получит уже десятый по счету отказ. – Когда вам было бы удобно?

– Завтра, послезавтра, когда хотите. Не думаю, что меня завалят предложениями уволенные из крупных фирм юристы, ведь работа не оплачивается. Однако внезапно возникла конкуренция за такие места, потому, думаю, чем скорее, тем лучше. Нью-Йорк отсюда не близко.

– Вообще-то я сейчас в Вашингтоне. Так что, наверное, смогу быть завтра днем.

– Идет. У меня не так много времени на собеседования, а потому, скорее всего, найму первого, кто появится, а остальные получат отказ. Но, конечно, при условии, что мне этот первый понравится.

Саманта на секунду-другую зажмурилась и попыталась представить все в перспективе. Буквально вчера утром она явилась в свой офис в крупнейшей юридической фирме, которая прекрасно ей платила и обещала долгую и успешную карьеру. И вот теперь, через тридцать часов, она, безработная, сидит в кафе при магазине «Крамербукс» и пытается устроиться на временную неоплачиваемую работу в какой-то провинциальной дыре, куда не ступала нога цивилизованного человека.

Мэтти меж тем продолжила:

– Ездила в прошлом году на конференцию в Вашингтон, дорога заняла шесть часов. Как думаете, успеете подъехать завтра к четырем дня?

– Конечно. Тогда до завтра. И спасибо вам, мисс Уатт.

– Нет, это вам спасибо, и еще я просто Мэтти.

Саманта порылась в Интернете и нашла сайт этой компании по оказанию юридической помощи. Миссия ее была проста: «Оказание бесплатных юридических услуг клиентам с низкими доходами в юго-западном районе Виргинии». Сфера услуг тоже была определена достаточно четко – в области семейных споров, снижения долговых обязательств, в медицинской помощи и образовании, а также в получении пособий в случае тяжелых легочных заболеваний. Ее юридическое образование с натяжкой соответствовало нескольким из этих пунктов, ее карьера – никоим образом. Криминальными вопросами контора не занималась. Помимо Мэтти Уатт в ней трудились: еще один адвокат, помощник без диплома юриста и секретарь в приемной – все женщины.

Поначалу Саманта решила, что неплохо было бы обсудить все с мамой, но затем отказалась от этой идеи. Своей машины у нее не было, да и, если уж быть до конца честной, страшно не хотелось тратить время на поездку до Аппалачей. Куда как привлекательней работать официанткой в Сохо. Она посмотрела в ноутбук, где возник еще один вежливый отказ – от приюта для бездомных в Луисвилле. Десять отказов за день! Нет, это уж слишком, придется отказаться от идеи спасения мира.

Карен Кофер приехала в «Фаерфлай» в начале восьмого. Обняла свою единственную дочь, глаза ее увлажнились, и слова сочувствия снова полились потоком. Саманта попросила ее остановиться. Они подошли к стойке, заказали по бокалу вина и пили его в ожидании, когда им подготовят столик. Карен было пятьдесят пять, и старела она красиво. Большую часть наличных тратила на наряды и всегда была одета не просто модно, а даже шикарно. Насколько Саманта помнила, мать всегда сетовала на отсутствие стиля в одежде своих коллег по министерству, видно, считала, что должность обязывает. Вот уже десять лет она была в разводе, недостатка в поклонниках не испытывала, но найти единственного дорогого сердцу мужчину почему-то не получалось. Ни один не годился по той или иной причине. По привычке она смерила дочь взглядом с головы до пят, от сережек до туфель, и, судя по всему, осталась недовольна. Без комментариев. Но Саманте было все равно. В эти тяжелые дни ее волновало совсем другое.

– Папа передавал тебе привет, – сказала она в надежде повернуть беседу в другое русло, а не выслушивать, какие вопросы сегодня обсуждались в министерстве.

– О, так вы виделись? – Карен приподняла брови – радар просигналил тревогу.

– Да. Заходила к нему в офис. Похоже, дела у него идут неплохо, выглядит отлично и, по его словам, расширяет бизнес.

– Тебе работу предлагал?

– Да. Хоть завтра могу выйти. Сорок часов в неделю, свой кабинет, вокруг прекрасные люди.

– И все до одного лишены права вести адвокатскую деятельность. Тебе это известно?

– Да, он сказал.

– Строят из себя законопослушных овечек. Надеюсь, ты не собираешься поступать на работу к Маршалу. Это банда воров, и вскоре их шайку-лейку наверняка прикроют.

– Ты что, за ними следишь?

– Ну, скажем, у меня есть друзья, Саманта. Много друзей, и работают они в нужных местах.

– И ты хочешь, чтоб он снова сел?

– Упаси бог, дорогая. Я с твоим отцом покончила раз и навсегда. Мы расстались давным-давно, мне понадобилось немало времени, чтобы пережить это. Он утаил доходы, обманул меня при разводе. Но я махнула на это рукой. На жизнь не жалуюсь, все у меня отлично, и не хочу тратить энергию на Маршала Кофера.

Они потягивали вино из бокалов и смотрели, как суетится за стойкой бармен, симпатичный парень лет двадцати с небольшим в черной, обтягивающей фигуру футболке.

Метрдотель подвел их к столику, официант поставил графин воды со льдом. Они остались вдвоем, и Карен сказала:

– Мне так жаль, Саманта. До сих пор не могу в это поверить.

– Ну, мама, пожалуйста! Не надо больше об этом.

– Понимаю. Но я ведь твоя мать, и я так огорчена, что ничего не могу с собой поделать.

– Послушай, не одолжишь мне машину на пару дней?

– Да, конечно, бери. С чего это тебе вдруг понадобилась моя машина?

– В Брэйди, штат Виргиния, есть контора по оказанию юридической помощи. Ну, одна из благотворительных организаций в моем списке. Вот и подумываю съездить туда, осмотреться. Возможно, это напрасная трата времени, но делать все равно особенно нечего. И завтра тоже. Так почему бы не съездить, а заодно хоть немного проветриться?

– Но бесплатная юридическая помощь?..

– Почему нет? Там будет собеседование для интернов. Если не получу это место, останусь безработной. Если получу, смогу уйти в любое время, если не понравится.

– И ничего не платят?

– Ничего. Это обязательное условие. Но если буду находиться на этой должности год, то смогу удержаться в системе.

– Но ты наверняка сможешь найти место в какой-нибудь хорошей маленькой фирме в Нью-Йорке.

– Мы это уже обсуждали, мам. Большие юридические фирмы резко сокращают штаты, маленькие вообще закрываются одна за другой. Ты не знаешь, какая истерия царит сейчас на улицах Нью-Йорка. Ты в безопасности, тебе ничего не грозит, и ни один из твоих влиятельных друзей работы не потеряет. А в реальном мире – ничего, кроме страха и хаоса.

– Так я, по-твоему, в нереальном мире, что ли?

К счастью, в этот момент вернулся официант и пустился в долгое перечисление фирменных блюд. Когда он ушел, они допили вино и какое-то время разглядывали публику за соседними столиками. Наконец Карен сказала:

– Вот что, Саманта. Думаю, ты совершаешь ошибку. Ты не можешь просто так уехать, исчезнуть на целый год. Как же твоя квартира? Как друзья?

– Мои друзья теперь такие же безработные, как и я, ну, большинство из них. Да и друзей у меня не так уж и много.

– Не нравится мне все это. Не нравится.

– Ну, хорошо, мам. А какие еще варианты? Устроиться в «Кофер-групп»?

– Боже упаси. Только этого не хватало, закончить жизнь в тюрьме.

– А ты будешь ко мне приходить? Его не посещала.

– Еще чего! И в голову не приходило. Знаешь, я даже обрадовалась, когда его посадили. Когда-нибудь поймешь меня, дорогая, если мужчина вдруг выбросит тебя, как ненужную вещь, ради другой женщины. Не дай бог, чтобы такое с тобой случилось.

– Ладно, это я еще могу понять. Но ведь прошло столько лет…

– Кое-что никогда не забывается.

– А ты пыталась забыть?

– Послушай, Саманта, каждому ребенку хочется, чтобы его родители были вместе. Это основной инстинкт выживания. А когда родители расстаются, ребенок мечтает, чтобы они остались хотя бы друзьями. Одним это удается, другим – нет. Я не желаю находиться в одном помещении с Маршалом Кофером и предпочитаю вообще о нем не говорить. Так что давай оставим эту тему.

– Что ж, по крайней мере, это честно. – Саманта замолчала, сидела и размышляла, но тут ее отвлекли. Официант подал салаты, они заказали бутылку вина.

– Как там Блит? – спросила Карен, которой не терпелось сменить тему.

– Переживает, волнуется, но работу пока сохранила.

Несколько минут они говорили только о Блит, затем – о мужчине по фамилии Форест, который на протяжении месяца присутствовал в жизни Карен. Он был на несколько лет моложе ее, именно таких она и предпочитала, но роман не сложился. Форест был юристом-советником, участвовал в предвыборной кампании Обамы, и постепенно беседа матери и дочери перетекла в русло политики. За бутылкой вина они оживленно обсуждали первые президентские дебаты. Саманта скептически относилась к выборам, Карен уверяла, что ее работа с политикой никак не связана. А потом вдруг сказала:

– Совсем забыла, что у тебя нет машины.

– Ну, все эти годы она была мне не очень-то и нужна. Могла бы взять в аренду на несколько месяцев, если бы вдруг понадобилась.

– Знаешь, как-то совсем вылетело из головы. Моя мне нужна завтра вечером. Еду в Маклин, играть в бридж с друзьями.

– Ничего страшного. Возьму напрокат на пару дней. Чем дольше думаю об этом, тем больше хочется отправиться в долгий путь в одиночестве.

– А сколько туда добираться?

– Шесть часов.

– До Нью-Йорка можно доехать за шесть часов?

– Нет, завтра у меня другой маршрут.

Тут принесли закуски. Обе они к этому времени уже умирали с голоду.

Глава 5

Чтобы взять напрокат «тойоту-приус», у Саманты ушел час, и вот теперь она ехала по запруженным машинами улицам города, вцепившись обеими руками в руль и то и дело поглядывая в зеркала. Она не сидела за рулем несколько месяцев и чувствовала себя не слишком комфортно. По встречным полосам с окраин к центру потоком катили жители пригородов, то и дело возникали пробки, но движение в западном направлении не было таким плотным. А после того, как позади остался Манассас, трасса и вовсе освободилась, и Саманта наконец расслабилась.

Позвонила Изабель, они посплетничали минут пятнадцать. Накануне в «Скалли энд Першинг» отправили в неоплачиваемые отпуска еще целый ряд сотрудников, вылетел с работы и бывший сокурсник Саманты по юридическому колледжу. Уволили также часть партнеров без долевого капитала. Около дюжины старших партнеров – те, кому до пенсии было рукой подать, – уволились якобы по собственному желанию, но, скорее всего, под дулом пистолета. Вспомогательный штат сократили на 15 процентов. Сотрудники фирмы были парализованы страхом, юристы запирались у себя в кабинетах и прятались под столами. Изабель сказала, что может уехать в Уилмингтон и жить в подвальном помещении в доме сестры, попробует устроиться интерном в какую-то организацию по защите прав ребенка, а в свободное время будет искать работу с неполной занятостью. Она сомневалась, что когда-нибудь вернется в Нью-Йорк, но пока еще рано было строить предположения. Все слишком неопределенно, все вокруг меняется слишком быстро, и никто не сможет сказать, что будет через год. Саманта призналась подруге, что рада избавиться от надоевшей работы в фирме, что теперь наконец свободна.

Потом она позвонила отцу и отменила ленч. Он, похоже, был разочарован, но тут же посоветовал ей не торопиться принимать предложение какой-нибудь дурацкой работы в стране «третьего мира». Снова упомянул, что был бы счастлив видеть ее в своей фирме, и начал уговаривать и давить. Ей пришлось сказать:

– Нет, пап, эта твоя работа мне не нужна, но все равно большое спасибо.

– Ты совершаешь ошибку, Сэм, – не отступал он.

– Я, папочка, совета у тебя не просила.

– А может, зря? Все же прислушайся к человеку умному и опытному.

– Пока, пап. Позже перезвоню.

Возле небольшого городка под названием Страсбург она свернула на автомагистраль номер 81 и влилась в плотный поток фур. Казалось, все они ехали с превышением скорости. Изучая карту, Саманта надеялась на спокойную поездку по свободной трассе до Шенандоа-Вэлли, но на деле оказалась среди громоздких трейлеров, которые так и напирали со всех сторон, несмотря на то что движение здесь было четырехполосным. Этих чертовых фур были тысячи. Время от времени она посматривала на восток, на подножие Голубого хребта, потом – на запад, на Аппалачи. Было первое октября, и листья уже начали желтеть, но любоваться окрестностями при такой ситуации на дороге было бы неразумно. Мобильник звенел, ей поступали сообщения, но она не обращала внимания. Неподалеку от Стаунтона она остановилась возле заведения фастфуда, заказала какой-то не слишком свежий салат. Ела, глубоко вздыхала, прислушивалась к разговорам местных и пыталась успокоиться.

На мобильный пришло сообщение от Генри, ее бывшего любовника, он находился в Нью-Йорке и искал, где бы и с кем выпить. Узнав о плохих новостях, решил посочувствовать. Актерская карьера в Лос-Анджелесе складывалась еще хуже, чем в Нью-Йорке, возить в лимузине актеришек третьего сорта с его-то выдающимся талантом страшно надоело. Он писал, что скучает, часто думает о Саманте, и теперь, когда оба стали безработными, они наверняка смогут проводить больше времени вместе, сочинять и отполировывать до блеска свои резюме и искать объявления о вакансиях. Саманта решила не отвечать ему ни сейчас, ни потом. Ну, разве только если она вернется в Нью-Йорк, ей станет скучно и одиноко и нечего будет делать.

Несмотря на плотное движение и обилие фур, она постепенно начала получать удовольствие от этой поездки в полном одиночестве. Несколько раз пыталась послушать Национальное общественное радио, но новости были все те же – экономический спад, масштабная рецессия. Одни умники предсказывали депрессию, другие считали, что паника скоро уляжется и мир выживет. В Вашингтоне аналитики предлагали прямо противоположные стратегии, обсуждали их, потом отвергали все по очереди и совсем заморочили всем головы. Саманта выключила радио, не отвечала на звонки и ехала в полной тишине, погрузившись в размышления. GPS-навигатор рекомендовал ей съехать с федеральной трассы у Абингдона, штат Виргиния, она с удовольствием прислушалась к этому совету и на протяжении двух часов ехала на запад, в горы. Дороги становились все уже, и Саманта не раз задавалась вопросом: что она вообще здесь делает? Куда едет и зачем? Что ждет ее в этом Брэйди, штат Виргиния, на что именно она собирается потратить там весь следующий год? Ответ был очевиден – да ни на что. Но все равно, раз уж решилась, надо добраться до места назначения, подвести это маленькое приключение к логическому концу. Тогда, возможно, будет что обсудить и над чем посмеяться позже, в городе, за коктейлями. А может – и нет. В настоящий момент она испытывала облегчение при мысли о том, что вырвалась из Нью-Йорка.

Она въехала в округ Ноланд, свернула на трассу номер 36 и увидела, что дорога стала еще уже. А склоны гор – круче, и листва так и переливалась всеми оттенками желтого и темно-оранжевого. Теперь на дороге совсем не было машин, и чем дальше она углублялась в горы, тем чаще гадала – есть ли здесь какой-то другой путь назад. Похоже, что этот Брэйди находится в самом конце дороги, дальше – тупик. В ушах звенело и потрескивало, и она поняла, что ее маленький красный «приус» медленно поднимается все выше и выше. Обшарпанная табличка на столбе возвестила о том, что она подъезжает к Данн-Спринг с населением 201 человек. И вот она поднялась на холм и проехала мимо автозаправочной станции слева и небольшого магазина справа.

А через несколько секунд на хвосте у нее повисла машина с включенной синей мигалкой. Послышался вой сирены. Саманта запаниковала, ударила по тормозам, отчего полицейская машина едва не врезалась ей в задний бампер. Но она вовремя сориентировалась и съехала на посыпанную гравием площадку у моста. Полисмен подошел к ее двери, она изо всех сил старалась не заплакать, потом схватила телефон, собираясь отправить хоть кому-то экстренное сообщение, но связи не было.

Он пробормотал нечто непонятное, но она все же поняла: полицейский просит показать права. Саманта схватила сумочку, принялась судорожно шарить в ней, нашла и протянула ему водительское удостоверение. Он взял карточку и поднес ее чуть ли не к самому носу, точно зрение у него было совсем никудышное. Только тут она осмелилась поднять на него глаза. Помятые и запачканные форменные брюки цвета хаки, полинялая коричневая рубашка с какими-то нашивками и давно не чищенные черные армейские ботинки на шнуровке. На голове красовалась шляпа вроде той, что носит Медведь Смоки[6]6
  Персонаж детских комиксов и мультфильмов, одетый в форму лесного рейнджера. Талисман Службы леса в США, предупреждающий жителей об опасности лесных пожаров.


[Закрыть], и которая была ему велика размера на два и прикрывала верхнюю часть больших оттопыренных ушей. Из-под шляпы торчали пряди черных растрепанных волос.

– Нью-Йорк? – протянул он. Дикция его была далека от совершенства, но воинственный тон не предвещал ничего хорошего.

– Да, сэр. Я живу в Нью-Йорке.

– Тогда почему вы за рулем машины из Вермонта?

– Я взяла эту машину напрокат, – ответила Саманта и достала из бардачка договор с фирмой «Авис». Протянула ему, но полицейский продолжал рассматривать ее водительское удостоверение и даже беззвучно шевелил губами, словно толком не научился читать.

– А что это за штука «приус»? – спросил он, сильно растягивая букву «и».

– Это гибрид марки «тойота».

– Чего?

Саманта ничего не понимала в машинах, но в данный момент это не имело значения. Отсутствие знаний не помешало ей объяснить концепцию гибрида.

– Видите ли, гибрид – это машина, которая ездит на газе и электричестве.

– Скажете тоже.

Ей не приходил в голову более внятный ответ, и, пока он молчал и продолжал разглядывать ее права, она просто сидела и улыбалась. От усердия он скосил левый глаз к переносице. А потом сказал:

– Больно уж шустро ездит. Я остановил вас за то, что вы ехали со скоростью пятьдесят одна миля в час вместо положенных в этой зоне двадцати миль в час. Превышение в тридцать миль! Не знаю, как у вас там в Нью-Йорке или Вермонте, но у нас это называется опасной ездой. Да, мэм, именно так.

– Но я не видела знака ограничения скорости.

– А мне что за дело, мэм, видели вы или нет? Я-то тут при чем?

Впереди показался старый пикап, сбросил скорость, похоже, собирался остановиться. Водитель высунулся из окна и крикнул:

– Да будет тебе, Роуми! Опять ты за свое?

Коп обернулся и рявкнул в ответ:

– А ну вали отсюда, чтоб я тебя не видел!

Пикап стоял на разделительной полосе, водитель снова высунулся и заорал:

– Завязывай с этими своими штучками, парень!

Коп расстегнул кобуру, вытянул из нее черный пистолет и сказал:

– Ты меня слышал. Убирайся отсюда!

Водитель проехал вперед, резко развернулся и умчался прочь. Когда он отъехал ярдов на двадцать, коп поднял ствол к небу. Грянул оглушительный выстрел, эхо разнеслось по всей долине и еще долго отдавалось от склонов гор. Саманта вскрикнула и расплакалась. Коп проводил пикап взглядом, потом сказал:

– Все о’кей, все нормально. Он вечно вмешивается. Так на чем мы там остановились? – Он убрал пистолет в кобуру и долго играл с застежкой.

– Я не знаю, – ответила Саманта, вытирая глаза. Руки у нее дрожали.

Коп устало вздохнул и повторил:

– Я же сказал, все о’кей, мэм. Итак, у вас водительские права из Нью-Йорка, вермонтские номера на этой чудной машинке, и вы превысили скорость на тридцать миль в час. Куда направляетесь?

Да тебе-то что за дело, едва не вырвалось у нее, но она все же сдержалась. Не стоит усугублять, наживать себе лишние неприятности. Она смотрела прямо перед собой, глубоко дышала, старалась успокоиться. А потом наконец ответила:

– Я еду в Брэйди. У меня там собеседование, устраиваюсь на работу. – В ушах у нее продолжало звенеть.

Полицейский хмыкнул и сказал:

– Да никакой работы в Брэйди нет. Точно вам говорю.

– У меня собеседование в Центре юридической помощи малоимущим, – ответила она и стиснула зубы. Собственные слова казались какими-то нереальными.

Тут он растерялся и, похоже, не знал, что делать дальше.

– Что ж, должен вас задержать. Превышение на тридцать миль – это не шуточки. Судья наверняка призовет вас к ответу. Так что должен вас забрать.

– Куда?

– В окружную тюрьму в Брэйди.

Саманта низко опустила голову, потерла виски.

– Ушам своим не верю, – пробормотала она.

– Сожалею, мэм. А теперь вылезайте из машины. Так и быть, разрешу вам поехать на переднем сиденье. – Он стоял подбоченясь, правая рука в опасной близости от кобуры.

– Вы это серьезно? – спросила Саманта.

– Серьезно, как сердечный приступ.

– Я могу позвонить?

– Ни в коем разе. Ну, разве что из тюрьмы. Кроме того, у нас тут все равно не ловит.

– Так, значит, вы арестовываете меня и везете в тюрьму?

– Вы меня правильно поняли. Тут, в Виргинии, свои порядки. Так что поехали.

– А как же моя машина?

– Приедет эвакуатор и заберет. Что обойдется вам еще в сорок долларов. Поехали.

Мысли у Саманты путались, но другие решения казались ей рискованными, ведь этот тип снова мог достать свою пушку и начать пальбу. Она взяла сумочку и медленно вышла из машины. При росте в пять футов семь дюймов в туфлях на плоской подошве она была дюйма на два, если не больше, выше Роуми. Она подошла к его машине – мигалка продолжала сверкать синими огнями, – взглянула на водительскую дверцу и не увидела на ней опознавательных знаков полиции. Похоже, он уловил ход ее мыслей и поспешил заметить:

– Машина без знаков. Поэтому вы меня и не заметили. Срабатывает безотказно. Садитесь впереди. Так и быть, наручники надевать не стану.

Ей удалось еле слышно выдавить:

– Спасибо.

Это был темно-синий «форд», мало походивший на обычную патрульную машину, и выбросить его на свалку можно было лет десять назад. Переднее сиденье с потрескавшейся виниловой обивкой, из щелей торчали грязные клочья синтетической ваты. В приборную доску встроены два радиоприемника. Роуми схватил микрофон и проговорил быстро и неразборчиво нечто вроде:

– Подразделение десять, направляюсь в Брэйди с задержанным. Ориентировочное время в пути пять минут. Сообщите судье. И еще нужно подогнать к мосту эвакуатор, пусть заберет оттуда эту дебильную японскую машинку.

Ответа не последовало, словно никто его не слышал. Наверное, это радио не работало, подумала Саманта. На сиденье между ними лежал полицейский сканер, который тоже молчал, как и радио. Роуми повернул ключ зажигания, выключил мигалку.

– Может, хотите послушать сирену? – с усмешкой предложил он. Видно, ему еще не надоело играть в эти игрушки.

Она покачала головой.

– Нет. – И подумала, что буквально вчера получила десять отказов. Позавчера ее уволили и с позором, в сопровождении эскорта, выпроводили из здания фирмы. А сегодня арестовали в горах и везут в тюрьму. Сердце у нее колотилось, было трудно дышать.

Ремней безопасности в машине не было. Роуми дал по газам, и вскоре они уже мчались по разделительной полосе, и старенький «форд» дребезжал и сотрясался от бампера до бампера. Мили через две коп сказал:

– Мне правда очень жаль, мэм. Просто делаю свою работу.

– А вы полицейский или что-то вроде местного шерифа? – спросила она.

– Я констебль. Придан в усиление местным дорожным патрульным.

Она кивнула, точно это что-то проясняло. Он вел машину, запястье его левой руки покоилось на рулевом колесе, которое так и вибрировало. На прямых участках дороги прибавлял скорость, и тряска возрастала. Саманта покосилась на спидометр. Он тоже не работал. Затем Роуми снова пролаял в микрофон что-то неразборчивое, как плохой актер, и снова никто не ответил. Машина слишком быстро вошла в крутой поворот, и, когда ее хвостовую часть замотало, Роуми спокойно позволил ей выровняться и лишь затем нажал на тормоза.

«Я погибну, – подумала Саманта. – Или от руки этого психа, или в автомобильной катастрофе». Желудок выворачивало наизнанку, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Вцепившись в свою сумочку, она закрыла глаза и стала молиться.

Лишь на окраинах Брэйди ей удалось немного успокоиться. Если он хотел изнасиловать ее, потом убить и сбросить тело в пропасть, то делать этого в городе он не станет. Они проезжали мимо магазинов со стоянками, посыпанными гравием, мимо выстроившихся в ряд небольших аккуратных домиков, окрашенных белой краской. Она подняла глаза и увидела, что впереди над деревьями высился шпиль церкви. Перед тем как выехать на Мейн-стрит, Роуми резко свернул и въехал на немощеную стоянку перед тюрьмой округа Ноланд.

– Следуйте за мной, – сказал он. На долю секунды Саманта даже обрадовалась, что ее привезли в тюрьму.

Она прошла следом за ним к главному входу и огляделась по сторонам – убедиться, что никто этого не видит. Да и кому вообще тут есть до нее дело? Оказавшись внутри, они прошли в пыльный коридор с облупившейся на стенах краской. Слева – дверь с выведенной чернилами надписью «Тюрьма». Но Роуми указал направо и сказал:

– Посидите там, пока я составляю протокол. И чтоб без глупостей, ладно?

Поблизости не было ни души.

– Да куда ж я денусь, – заметила Саманта. – Машины у меня все равно нет.

– Просто посидите и помолчите.

Она уселась в пластиковое кресло, а он скрылся за дверью. Стены тут оказались тонкие, потому что вскоре она услышала его голос:

– Задержал тут одну девицу из Нью-Йорка, перехватил у Данн-Спринг, шла со скоростью пятьдесят одна, можешь себе представить?

Ему сердито ответил мужчина:

– О нет! Опять ты за свое, Роуми.

– Да. Взял с поличным.

– Завязывай с этой хренью, Роуми.

– И нечего тут спорить, Дью.

Послышались тяжелые шаги, голоса удалялись, стали тише. Затем откуда-то из глубины помещения донеслись сердитые возгласы. Слов Саманта не разобрала, но ясно было одно: какие-то двое мужчин яростно спорят с Роуми. Затем голоса стихли. Из двери напротив вышел плотный мужчина в синей форме и сказал:

– Приветствую. Вы мисс Кофер?

– Да, это я, – ответила она, оглядывая пустое помещение.

Он протянул ей права и спросил:

– Можете подождать еще минутку?

– Конечно. – А что еще она могла ответить?

Где-то вдалеке снова зазвучали сердитые голоса, потом вдруг оборвались. Она написала текстовое сообщение матери, затем – отцу, и еще одно – Блит. Если тело ее не найдут, по крайней мере, кое-какие детали этого преступления станут известны.

Дверь снова отворилась, и в коридор вышел молодой человек. На нем были линялые джинсы, высокие ботинки, модная спортивная куртка. Он весело ей улыбнулся и спросил:

– Вы Саманта Кофер?

– Да.

Он отодвинул от стены пластиковое кресло, уселся напротив – так близко, что колени их почти соприкасались, – и сказал:

– А я Донован Грей. Я ваш адвокат и только что снял с вас все обвинения. Полагаю, что нам с вами лучше убраться отсюда, чем скорее, тем лучше. – С этими словами он протянул ей визитку.

Саманта взглянула. Вроде бы действительно адвокат. И контора его находится на Мейн-стрит в городе Брэйди.

– Ладно. И куда мы пойдем? – осторожно спросила она.

– За вашей машиной.

– А как же этот констебль?

– По дороге все объясню.

Они быстро вышли из здания тюрьмы и уселись в джип «чероки» последней модели. Он завел мотор, тут же по радио грянул рок в исполнении Брюса Стингстина, и Донован Грей торопливо выключил музыку. Ему было лет тридцать пять – сорок: густые черные волосы, трехдневная щетина на щеках, грустные темные глаза. Они отъехали от здания тюрьмы, и Саманта сказала:

– Погодите. Мне нужно отправить несколько сообщений.

– Конечно. Здесь на несколько миль вполне приличная связь.

Она отправила эсэмэски матери, отцу и Блит, написала, что уже не в тюрьме, что все вроде бы налаживается, насколько это возможно в подобных обстоятельствах. Так что пускай пока не беспокоятся. Сейчас она в безопасности. Позвонит и объяснит все позже.

Они выехали из города, и Донован сказал:

– Роуми не настоящий коп и не констебль, он вообще не имеет отношения к правоохранительным органам. И первое, что вы должны понять, – этот человек не в себе, съехал с катушек. Даже сразу с нескольких. Он всегда мечтал стать шерифом. И время от времени на него находит: считает своим долгом выехать и патрулировать дороги, почти всегда возле Данн-Спрингс. И если вы в этот момент проезжаете мимо, а машина не из этого штата, Роуми непременно заметит. Если у вас номера, скажем, из Теннесси или Северной Каролины, тогда Роуми не станет вас беспокоить. Но если с севера, он почему-то очень возбуждается и проделывает такие вот штучки. И искренне считает, что делает доброе дело, останавливая водителей за превышение скорости, особенно если они из Нью-Йорка или Вермонта.

– Но почему его никто не остановит?

– О, мы пытались. Кто только на него не напускался, но ведь нельзя же следить за человеком двадцать четыре часа в сутки. Он настоящий проныра, знает все здешние дороги лучше других. Обычно он задерживает какого-нибудь водителя за превышение, какого-нибудь несчастного из Нью-Джерси. Сначала напугает до смерти, потом отпустит. И никто у нас об этом не знает. Но время от времени привозит кого-нибудь в тюрьму и требует, чтоб того упекли за решетку.