Текст книги "Тайна Безумного Шляпника"

Глава седьмая
Манжета миссис Ларкин

– Садитесь, все! – резко сказал Хэдли. – Это становится все больше похоже на сумасшедший дом. Вы уверены, миссис Биттон?

Казалось, она пришла в себя, оторвав завороженный взгляд от блестящей стали.

– Я… я имею в виду… конечно, я не могу сказать. Такие вещи продаются в Каркассоне, и их, должно быть, покупают сотни людей.

– Именно так, – сухо согласился Хэдли. – Тем не менее вы купили точно такой же. Где вы его хранили?

– Честно говоря, не знаю. Я не видела его много месяцев. Помню, когда мы вернулись из поездки, я наткнулась на него среди багажа и подумала: «Ну и на черта я купила эту ерунду?» Мне вообще казалось, что я его куда-то выбросила.

Хэдли повертел болт в руке, взвешивая его. Затем он ощупал острие и боковые стороны головки.

– Миссис Биттон, острие и зубец острые как нож. А когда вы его купили, они были такими же?

– Боже правый, нет! Он был совершенно тупой. Им невозможно было порезаться.

– На самом деле, – сказал старший инспектор, сжимая головку, – полагаю, она была отшлифована и заточена. И еще кое-что. У кого-нибудь есть увеличительное стекло? А, спасибо, Хампер. – Он взял маленькое увеличительное стекло, которое передал сержант, и приподнял болт, чтобы внимательно рассмотреть гравировку сбоку. – Хм… Кто-то пытался стереть напильником надпись «Сувенир из Каркассона». Хм… И дело не в том, что он отказался от этой затеи, решив, что она неудачная. «Су» стерто, и практически полностью. Похоже, что он не успел закончить это дело, потому что ему помешали.

Он угрюмо положил болт. Доктор Ватсон, убедившись, что никому сейчас не до шуток, стал гораздо любезнее.

– Хорошо. Моя очередь, – вызвался он. – Вопросы есть? Причину смерти вы и сами знаете… Чистый прокол, с огромной силой. После этого он мог прожить полминуты… хм… Ах да. Сильный ушиб. Возможно, он упал со ступенек, а может, кто-то ударил его. Это уже ваша работа.

– А как насчет времени наступления смерти, Ватсон? Здешний доктор говорит, что он умер между половиной второго и без четверти два.

– Говорит, значит? – сказал полицейский хирург. – Впрочем, почти в точку. Он умер без десяти минут два. Я заберу его с собой в карете «скорой помощи», чтобы хорошенько осмотреть тело, и дам вам знать.

Он заковылял к выходу, размахивая своим черным мешком.

– Но послушайте! – запротестовал сэр Уильям, когда дверь закрылась. – Он не может знать это настолько точно, не так ли? Я думал, что врачи в таких случаях указывают лишь приблизительное время.

– Но только не он, – сказал Хэдли. – Вот почему цены ему нет. И за двадцать лет я ни разу не видел, чтобы он ошибся больше чем на десять минут. – Он повернулся к Лоре Биттон: – Продолжайте, миссис Биттон. Предположим, что это тот самый болт, который был у вас дома. Кто знал, что он там?

– Думаю, все. Не помню, но, полагаю, я показывала весь этот хлам, который мы скопили в той поездке.

– Вы видели его раньше, сэр Уильям?

– Я не уверен, – медленно ответил тот. – Возможно. Но не могу припомнить. Ох да. Ха! Теперь я знаю, Лора. Вы с Лестером ездили во Францию, когда я был за границей в Штатах, и я вернулся уже после вашего возвращения. Это все объясняет.

Хэдли глубоко вздохнул.

– Бесполезно строить догадки, – сказал он, – нам придется осмотреть дом. А теперь, миссис Биттон, не думаю, что имеет смысл задерживать вас дольше. Один из стражников проводит вас до такси. Или, возможно, это сделает сэр Уильям. И послушайте, старина. – Он положил ладонь ему на руку. – Вы имеете полное право остаться, если хотите; по крайней мере, я не стану вас выпроваживать… Но у вас был трудный день. Вам не кажется, что лучше бы вам пойти домой с миссис Биттон?

– Нет, я хочу услышать, что вы скажете Арбору.

– Вот этого как раз делать и не стоило бы. Это только все испортит.

– Знаете что, Биттон, – хриплым голосом предложил генерал, – поднимитесь в мои комнаты. Паркер принесет вам сигару и бренди, и, если будут новости, мы вам сообщим. Та запись Деверо лежит в папке у меня на столе; взгляните на нее.

Сэр Уильям поднялся во весь свой высоченный рост. В тот момент, когда он повернулся к даме, Рэмпол тоже повернул голову и был поражен, увидев на лице Лоры выражение неподдельного ужаса. Это была реакция на что-то увиденное; на ее лице было такое выражение, словно она вспомнила нечто позабытое; выражение человека, который вдруг замер, затаив дыхание и широко открыв глаза. Но оно вмиг исчезло, и Рэмпол гадал про себя, заметил ли это Хэдли.

– Полагаю, мне не позволят остаться? – спросила она своим спокойным голосом. Но уголки ее ноздрей подергивались, и она, казалось, почти перестала дышать. – Я могла бы быть полезна. – Хэдли улыбнулся и покачал головой, и казалось, она что-то обдумывала про себя. Затем пожала плечами. – Хорошо. Простите за нездоровое любопытство. Я поеду домой на такси. Доброго дня, джентльмены.

Она коротко кивнула и вышла из комнаты в сопровождении деверя.

– Хм! – сказал генерал Мэйсон после длительной паузы.

Огонь почти потух, и он что-то проворчал. Тут генерал перевел взгляд на сержанта Хампера, который терпеливо стоял, забытый всеми, с тех пор как появился доктор Ватсон, и потому не стал продолжать.

– Ах да, – кашлянул старший инспектор, как будто тоже только что это заметил. – Прости, Хампер, что заставил тебя ждать. У тебя там содержимое его карманов? Положи все это сюда и узнай у начальника стражи, есть ли какие-нибудь новости. Но перед этим перейди через дорогу и отыщи миссис Аманду Ларкин. Подожди минут пять и пришли ее сюда.

Сержант отдал честь и удалился. Хэдли рассматривал небольшой сверток, лежащий перед ним на столе, но не сразу развернул его.

– Хотел бы я знать, мистер Хэдли, – сказал генерал, – что вы думаете об этой женщине?

– Миссис Биттон? Интересно… Она мастерски выворачивается, весьма неплохо. Замечает ловушки, едва их расставляешь. Что вам о ней известно?

– Я никогда не встречался с ней. Но я немного знаком с ее мужем, через Биттона.

– И какой он, этот Лестер Биттон?

– Я не хотел бы говорить, – с сомнением ответил генерал. – Я недостаточно хорошо знаю этого человека. Он старше ее – думаю, значительно. Не могу представить, чтобы ему доставляли удовольствие эти ее спортивные занятия. Я полагаю, что он заработал много денег на какой-то финансовой схеме.

Хэдли переключился на завязанный в узелок носовой платок, в котором находились вещи покойного.

– Вот, пожалуйста. Наручные часы; стекло разбито, но они все еще идут. Связка ключей. Перьевая ручка и карандаш. Банкноты, серебро и медь. Всего одно письмо. Просто ерунда – бледно-лиловый душистый конверт; женский почерк.

Он вытащил лист бумаги, разложив его на столе, и Рэм-пол с генералом склонились над ним. На нем не было ни даты, ни заголовка. Посреди листа было написано: «Будьте осторожны. Лондонский Тауэр, час тридцать. Подозрения. Очень важно. Мэри».

Хэдли, нахмурившись, прочитал текст вслух.

– Мэри? – повторил он. – Теперь мы должны отыскать Мэри. Давайте посмотрим. Почтовый штемпель Западной части Лондона, десять тридцать, вчера вечером. Все это начинает действовать мне на нервы. – Бросив письмо на стол, он снова занялся содержимым платка. – Должен сказать, сержант дотошный. Он положил сюда даже кольцо покойного и булавку для галстука. А вот и наша надежда. Блокнот с отрывными листами в обложке из черной кожи.

Открыв блокнот, он бегло просмотрел несколько строчек, нацарапанных на первом листе.

– Только послушайте! Какие-то заметки, разделенные тире. Судя по всему, это почерк Дрисколла: «Лучшее место?.. Тауэр?.. Выследить шляпу… Трафальгар не подойдет, не смогу закрепить… 10… Деревянная, изгороди, охрана. Выяснить».

– Но это же чушь! – возмутился генерал Мэйсон. – Полная бессмыслица. Конечно, это могло бы что-то означать, но…

– Но он опустил связующие слова, – добавил Хэдли. – Похоже на подсказки, как нужно выслеживать нашего шляпника.

– Прочтите это еще раз! – вдруг прогремел доктор Фелл из своего угла. Отрешенное выражение на его крупном лице уступило место заинтересованности, когда старший инспектор повторно прочел запись.

– Миссис Ларкин здесь, сэр, – раздался из-за двери голос сержанта Хампера.

По выпуклостям на жилетке доктора Фелла прокатилась череда смешков. Его маленькие глазки блестели, а вокруг него клубилось облако из пепла от трубки. Он был похож на Дух вулкана.

Прежде чем переступить порог, миссис Аманда Джорджетта Ларкин внимательно осмотрелась, будто опасалась, что над дверью подвешено ведро с водой. Затем она вошла и, увидев пустой стул напротив Хэдли, уселась на него без лишних слов. Это была высокая, довольно грузная, хорошо одетая женщина, одна из тех, кого называют «здравомыслящими», что обыкновенно означает полное отсутствие обаяния.

Хэдли пододвинул свой стул.

– Миссис Ларкин, я старший инспектор Хэдли. Естественно, вы понимаете, мне крайне неприятно доставлять кому-либо неудобства. Но вы могли быть сообщить нам очень важную информацию.

– Возможно, – проворчала миссис Ларкин, передергивая плечами. – Но прежде чем задавать вопросы, дайте мне слово, что все, сказанное мной, будет считаться конфиденциальной информацией.

Хэдли глубоко задумался.

– Я не имею права давать никаких обещаний. Если что-то из того, что вы скажете, имеет непосредственное отношение к этому расследованию, я не смогу считать это конфиденциальной информацией. Ясно ли это? Кроме того, миссис Ларкин, я почти уверен, что где-то вас уже видел.

Она пожала плечами:

– Возможно, видели, а может быть, и нет. Может быть все, что угодно. Но ни у одного подонка нет ничего на меня. Я уважаемая вдова. Я ничего не знаю о вашем расследовании, и мне нечего вам сказать.

Все это время миссис Ларкин, казалось, боролась с манжетой. Под темным пальто на ней был костюм с белыми отворотными манжетами, сшитый на заказ; Рэмпол не мог понять, то ли манжета на левой руке все время соскальзывала вниз, то ли она просто по привычке теребила ее своими ловкими пальцами. А Хэдли если и заметил это, то не подал вида.

– Вы знаете, что здесь произошло, миссис Ларкин?

– Конечно знаю. По дороге в толпе достаточно болтали.

– Тогда, возможно, вам известно, что покойный – это мистер Филип Дрисколл из Тэвисток-Чемберс на Тэвисток-сквер. В опроснике, который вы заполняли, вы указали, что также живете в этом доме. Какой номер вашей квартиры?

Она на мгновение задумалась.

– Номер один.

– Номер один. Первый этаж, я полагаю? Именно так. Вы, должно быть, давно там живете, миссис Ларкин?

Она вспыхнула:

– Какая вам, черт возьми, разница? Если у вас есть какие-то претензии, обращайтесь к управляющему жилым комплексом.

Хэдли снова серьезно задумался, сложив руки на груди.

– А кто мне еще скажет, как долго вы там проживаете? В конце концов, вам не помешало бы немного помочь нам, не так ли? Когда-нибудь, – он поднял глаза, – когда-нибудь это может сослужить вам хорошую службу.

И снова пауза.

– Я не хотела выражаться так резко, – сказала она ему, беспокойно ерзая на стуле. – Ну, если вам это поможет, я живу там несколько недель, что-то около того.

– Так-то лучше. Сколько квартир на каждом этаже?

– Две. По две в каждом подъезде.

– Итак, – задумчиво сказал Хэдли, – Вы, должно быть, жили прямо напротив мистера Дрисколла. Вы были с ним знакомы?

– Нет. Я его видела, вот и все.

– Разумеется, это было неизбежно. И, входя и выходя из своей квартиры, вы могли заметить, были ли у него посетители?

– Конечно. Я не могла их не видеть. К нему приходило много людей.

– Я думаю, особенно женщин.

Мгновение миссис Ларкин внимательно изучала его.

– Да. Женщины были. Ну и что? Живи и дай жить другим – вот что я говорю. Это не мое дело. Но если вы желаете спросить меня, кто были эти женщины, можете не утруждаться. Я не знаю.

– Например, – сказал Хэдли, взглянув на лист розовато-лиловой бумаги, – вы никогда не слышали имя «Мэри», не так ли?

Она напряглась. Ее взгляд был прикован к блокноту, и она перестала теребить манжету.

– Нет. Я сказала вам, что не была с ним знакома. Единственная дама, имя которой я слышала в связи с ним, не внушает ни малейших подозрений. Блондинка. Которая обычно приходила с высоким худым очкариком. Однажды она остановила меня, когда я входила к себе, и спросила, как ей найти консьержа, чтобы попасть в его квартиру. У нас в подъезде нет консьержа, в доме автоматический лифт. Она сказала, что ее зовут Шейла и что она его двоюродная сестра. Это все, что я когда-либо слышала.

Хэдли некоторое время хранил молчание.

– А теперь насчет сегодняшнего дня, миссис Ларкин… Как вы оказались в лондонском Тауэре?

– Имею право приходить сюда когда захочу. Я ведь не должна объяснять, почему я иду в общественное место, не так ли?

– Когда вы прибыли?

– После двух. Имейте в виду, я не могу в этом поклясться! Я не под присягой. Я просто думаю, что приблизительно в это время.

– Вы обошли все достопримечательности?

– Только две – я посетила Королевскую сокровищницу и Кровавую башню. Больше нигде не была. Потом я устала и двинулась к выходу. И меня остановили.

Хэдли задавал стандартные вопросы и так ничего и не выяснил. Она словно была глухой, немой и слепой. Да, рядом с ней были люди… она вспомнила, как американец ругался из-за тумана, но не обратила внимания на других. Наконец он отпустил ее, предупредив, что в будущем у него, вероятно, еще возникнут вопросы.

Как только она удалилась, Хэдли поспешил к двери и сказал стражнику:

– Найдите сержанта Хампера и скажите ему, чтобы он организовал слежку за женщиной, которая только что вышла отсюда. Поторопитесь! И попросите Хампера вернуться сюда. – Потом он двинулся обратно к столу, задумчиво хлопая руками.

– Черт возьми, дружище, – нетерпеливо выпалил генерал Мэйсон, – что за нюни на допросе? Не помешало бы нажать на нее. Она что-то знает, наверняка! И вполне возможно, что она – преступница.

– Несомненно, генерал. Но мне нечего ей предъявить; и к тому же она может оказаться гораздо полезнее, если просто держать ее в поле зрения. Я думаю, мы обнаружим, что в настоящее время у Скотленд-Ярда на нее ничего нет. И почти наверняка окажется, что она частный детектив.

– Ха! – пробормотал генерал. Он покрутил усы. – Частный детектив. Но почему вы так решили?

– На это многое указывает. Ясно, что ей нечего бояться полиции; она это всячески подчеркивала. Она живет на Тэвисток-сквер. Район недостаточно респектабельный для человека с большим доходом и недостаточно дешевый для того, кто ограничен в средствах. Мне знаком этот типаж. Она там всего несколько недель и живет прямо напротив Дрисколла. Очевидно, она уделяла большое внимание его посетителям. Она рассказала нам всего лишь об одном случае, визите его кузины Шейлы, потому что это нам никак бы не помогло; однако, если вы заметили, ей были известны все подробности.

А вы видели, как она возилась со своей манжетой? Она не так давно в этой сфере; она опасалась, что манжета вылезет из рукава ее пальто, и боялась снять его в Зале стражников, чтобы не привлекать внимания.

– Ее манжета?

Хэдли кивнул.

– Эти ищейки добывают компромат для разводов. Частенько им приходится наскоро и в темноте делать пометки о времени и месте. О да. Вот чем она занималась. Сегодня днем она кого-то выслеживала.

Генерал сказал:

– Хм! – Он шаркнул ногой и затем спросил: – Что-то связанное с Дрисколлом?

Хэдли взялся руками за голову.

– Да. Вы заметили, как она вздрогнула, когда увидела записку на моем столе, но взяла себя в руки? Она находилась слишком далеко, чтобы прочитать ее, но узнала ее по цвету бумаги… если она когда-либо видела подобные записки в связи с Дрисколлом. Хм, да. Но дело не в этом. Я всерьез подозреваю, что человек, за которым она на самом деле следила сегодня днем, – это… как вы думаете, кто это, доктор?

Доктор Фелл снова раскурил трубку.

– Миссис Биттон, конечно. Боюсь, она выдала себя, если вы слушали, что она говорила.

– Но боже мой! – пробормотал генерал. – Вы хотите сказать, что между Дрисколлом и… хм, да. Все сходится, я полагаю. Но где же ваши доказательства?

– У меня нет никаких доказательств. Как я уже сказал, это лишь подозрение.

Хэдли потер подбородок.

– Тем не менее давайте пока примем это за гипотезу и вернемся к самому началу. Предположим, что Ларкин следила за миссис Биттон. Та самая Белая башня, генерал, – она самая большая и самая важная, не так ли? И находится на некотором расстоянии от Кровавой башни, верно?

– Ну да… она стоит отдельно, посреди внутренних укреплений, рядом с плацем.

– А башня, где хранятся драгоценности короны, находится рядом с Кровавой башней?

– Уэйкфилдская башня. Да. Один момент, – взволнованно сказал Мэйсон. – Я понял. Миссис Биттон пошла осмотреть драгоценности короны. То же самое сделала и Ларкин. Миссис Биттон сказала, что во время прогулки она проходила через арку Кровавой башни и дошла до плаца. Ларкин отправилась в Кровавую башню. Ей нельзя было слишком приближаться к миссис Биттон. А если бы она поднялась по лестнице Кровавой башни к Проходу Рейли, то могла бы сверху увидеть, куда направляется миссис Биттон.

– Вот о чем я хотел вас спросить, – сказал Хэдли, стукнув кулаками по вискам. – Конечно, в тумане она не могла видеть далеко. Более вероятно, что она поднялась туда – если так оно и было, – чтобы создать впечатление, будто она осматривает достопримечательности. Или же она решила, что миссис Биттон направилась в Кровавую башню. Все это предположения. Но они обе не были в Белой башне, понимаете? Возможно, это лишь совпадения, но если сопоставить их с присутствием здесь этих двух женщин и заявлениями миссис Биттон и миссис Ларкин, то все это звучит вполне правдоподобно.

– Вы полагаете, – сказал генерал, указывая на стол, – что ту записку написала миссис Биттон?

– Постоянно подозревая, – размышлял Хэдли, – что за ней следят. Вот, посмотрите, что написано в записке: «Будьте осторожны. Подозрения. Жизненно важно». Письмо было отправлено вчера в половине одиннадцатого вечера в районе, где живет миссис Биттон, после того краткого визита Дрисколла. Миссис Биттон только что вернулась из пешеходного тура по Корнуоллу, а зачем, ради всего святого, отправляться в путешествие по Корнуоллу в самое худшее время в марте, если только ее не хотели увезти подальше от опасного увлечения?

– Я говорю о том же. Тем не менее, если мы принимаем это, следует также предположить, что увлечение было действительно опасным. Потому в квартире напротив Дрисколла поселили на несколько недель частного детектива, даже на то время, когда они с мужем отсутствовали! Это что-нибудь значит? И кто ее туда поселил? Навскидку, конечно же, муж.

– А имя «Мэри»? – спросил генерал Мэйсон.

– Я слышал много еще более забавных имен, похожих на клички домашних животных… в свое время, – мрачно сказал Хэдли. – И почерк, несомненно, изменен. Даже если бы записку украли, ее невозможно было бы использовать как улику против нее. Это умная женщина.

– Видите, как далеко мы зашли? Теперь ваш черед, мистер Рэмпол, – сказал он, поворачиваясь так внезапно, что американец подпрыгнул. – Вы понимаете теперь, какая это неразбериха?

Рэмпол колебался.

– Я вижу здесь много сложностей, – ответил он. – Это письмо должно было быть доставлено довольно рано сегодня утром. Мы все время предполагали, что Дрисколл звонил мистеру Далри по поводу шляпного вора и погони за ним. Но Дрисколл ничего подобного не говорил. Если мне не изменяет память, Далри в шутку спросил его, не боится ли он за свою шляпу. На самом же деле Дрисколл сказал только: «Я беспокоюсь не о шляпе, а о своей голове». Далри подумал, что это относится к делу шляпника. Но так ли это?

Он растерянно посмотрел на старшего инспектора.

– Не знаю, – отрезал Хэдли. – Но он назначает встречу с Далри на час дня. А в письме встреча назначена на час тридцать. Письмо получено утром; оно его напугало, и он обратился за помощью к Далри. Затем неизвестный водит Далри за нос, отправляя его в квартиру Дрисколла. Дрисколл прибывает сюда не в лучшем состоянии. Из окна его видит Паркер, а позже кто-то касается его руки у Ворот предателей.

Что же в этом сумбуре произошло с Дрисколлом, миссис Биттон, Ларкин и, возможно, еще кем-то четвертым? Было ли это преступление совершено из-за страсти? И если так, может ли кто-нибудь в здравом уме объяснить мне, почему на обнаруженном теле Дрисколла был украденный цилиндр сэра Уильяма? Это какое-то безумие, нечто невероятное, если смотреть на все это в свете проделок шляпного вора.

Повисла пауза. Доктор Фелл вынул трубку изо рта и заговорил печальным голосом:

– Хэдли, вы буквально пеной изошли. Успокойтесь, все прояснится. Действуйте по своему плану.

Старший инспектор с горечью посмотрел на него.

– Если только во время допроса других посетителей не всплывет что-нибудь еще, – сказал он, – у нас остался лишь один человек, которого нужно допросить. И слава богу. Мне нужен бренди. Несколько порций бренди. Но дальше, доктор, старшим инспектором будете вы. Следующего свидетеля я отдаю вам. Иными словами, вы согласны допросить Джулиуса Арбора?

– С удовольствием, – сказал доктор, – если вы уступите мне свой стул. – Он с трудом поднялся на ноги, пока Хэдли звал стражника и давал указания. – В любом случае это то, о чем я должен был попросить сам, Хэдли. Почему? Да потому, что с этим связана важная часть дела. Сказать вам, с чем именно, Хэдли?

– И с чем же?

– С украденной рукописью, – ответил доктор Фелл.