Текст книги "Часы смерти"

Глава седьмая
Дверная цепочка

Мельсон отметил про себя, что всякий раз, когда они видели Йоганнуса Карвера, на том появлялся новый предмет одежды. Сейчас, в добавление к брюкам из крапчатой шерсти, он надел поверх пижамы домашнюю куртку, обшитую тесьмой. Мельсон живо представил, как старик часто останавливается и спрашивает себя, что же следует предпринять, когда в вашем доме появились и начали распоряжаться посторонние, и каждый раз, ничего не решив, с громким топотом поднимается наверх, чтобы торопливо облачиться еще во что-нибудь и создать тем самым видимость активных действий. Первым делом Карвер обозрел стеклянные шкафчики с часами. Затем он бросил быстрый взгляд на панели правой стены – взгляд, которому они тогда не придали значения и поняли его только потом, когда события приняли еще более ужасный оборот. Его морщинистая шея без воротника выглядела тощей, и большая голова казалась непосильной для нее ношей. Мягкие глаза часто моргали в сигарном дыму. Улыбка в одно мгновение исчезла с его лица, когда он только сейчас заметил часовую стрелку.

– Да, мистер Карвер? – тихо спросил Хэдли. – Вы узнаете ее?

Карвер было протянул руку, но тут же отдернул ее:

– Да, разумеется. Без сомнения. То есть я так думаю. Это минутная стрелка с тех часов, которые я изготовил для сэра Эдвина Полла. Где вы ее нашли?

– В шее трупа, мистер Карвер. Он был убит ею. Вы же видели тело. Разве вы этого не заметили?

– Я… Боже милостивый, нет! Я ведь не ищу подобных вещей в… мм… в шеях грабителей, – ответил Карвер с ноткой протеста в голосе. – Это отвратительно. И хитроумно, клянусь святым Георгием! – Он погрузился в раздумье и пробежал глазами по книжной полке над письменным столом. – Я не могу вспомнить во всей истории… поразительно! Чем больше я об этом думаю…

– Мы вернемся к этому позже. Присаживайтесь, мистер Карвер. Есть несколько вопросов…

На первые он отвечал несколько рассеянно, его большое тело ссутулилось в кресле, глаза постоянно возвращались к полке с книгами. В этом доме он прожил восемнадцать лет. Он вдовец, дом раньше принадлежал его жене. (По некоторым случайно оброненным словам и прозрачным полунамекам Мельсон понял, что семейство Карвер жило на ренту, иссякшую со смертью супруги.) Элеонора – дочь одной старинной подруги покойной миссис Карвер, сама миссис Карвер была инвалидом. Девочку приняли в дом после смерти ее родителей, поскольку стало ясно, что своих детей у них не будет. Миссис Стеффинз тоже досталась ему в наследство от жены – как близкая подруга последней, преданно ухаживавшая за ней на протяжении всей ее болезни. Складывалось впечатление, что покойная миссис Карвер обставляла себя людьми, как безделушками.

– А ваши жильцы? – продолжал Хэдли. – Что вы знаете о них?

– Жильцы? – повторил Карвер, словно это слово удивило его. Он потер лоб. – Ах да. Миссис Стеффинз сказала, что часть дома необходимо сдавать внаем. Вы хотите что-нибудь узнать о них, так? Хм. Ну что ж, Боскомб умен и образован. Денег у него, по-моему, много, но, откровенно говоря, я ни за что не продал бы ему эти часы работы Морера, если бы Миллисента – миссис Стеффинз – не настояла на этом. – Он задумался. – Потом, есть еще мистер Кристофер Полл. Очень приятный молодой человек. Иногда он, правда, напивается и горланит песни в холле, но у него очень хорошие связи в обществе, и Миллисенте он нравится. Хм.

– А мисс Хандрет?

В глазах Карвера опять блеснуло веселье.

– Ну, – неодобрительно произнес он, – мисс Хандрет и Миллисента не очень ладят между собой, поэтому о ней я много всего слышал. Но я полагаю, вам неинтересно знать, что у нее нет клиентов по правовым вопросам, что зимой она не носит нижней рубашки и, вероятнее всего, ведет аморальный образ жизни. Кхм, особенно если учесть, что большинство этих заявлений суть такого рода, что мой возраст не позволяет мне лично убедиться в их правоте или ошибочности… Хм, она живет у нас совсем недолго. К нам ее привел юный Хастингс, он же помог ей распаковать вещи. Они старинные друзья, поэтому, боюсь, Миллисента подозревает худшее…

– Юный Хастингс?

– Разве я не говорил вам? Это же тот самый Дональд, о котором вы спрашивали, – молодой человек, который падает с деревьев, когда приходит повидать Элеонору. Придется мне с ним поговорить об этом. Мальчик мог серьезно пораниться… О да, он и мисс Хандрет – давние друзья. Так он и познакомился с Элеонорой.

Здесь Карвер словно споткнулся о какое-то воспоминание. Некоторое время он силился восстановить что-то в своей памяти, но в итоге поморгал, потер щеку и забыл об этом.

– И наконец, мистер Карвер, – продолжал Хэдли, – здесь у вас проживают некая миссис Горсон, помощница домоуправляющей, и горничная?

– Да. Поразительная женщина миссис Горсон. Я думаю, когда-то она была актрисой. Она выражается несколько по-книжному, но никакая, даже самая тяжелая работа не способна лишить ее приветливости и бодрости духа. И она прекрасно уживается с Миллисентой. Горничную зовут Китти Прентис… А теперь, сэр, когда вы познакомились со всеми обитателями дома, не будете ли вы любезны ответить на один мой вопрос?

Что-то в том, как он сказал это, привлекло внимание Мельсона, Карвер не повысил голоса и не переменил положения. Но в следующее мгновение в нем появилась холодная настороженность бойца, прикрывшегося щитом.

– Вы, насколько я понимаю, считаете, – отрывисто заговорил он, – что один из людей, живущих в этом доме, похитил стрелку с моих часов и по какой-то невообразимой, фантастической причине убил человека, лежащего наверху. Нет сомнения, что у вас есть некоторые основания для подобных выводов, хотя они, разумеется, нелепы. Что я хотел бы знать, сэр, так это кого из нас вы подозреваете?

На этот раз он взглянул на доктора Фелла, огромное тело которого небезопасно расположилось на изящном стульчике; тот вздыхал, опустив глаза на окурок сигары. Хэдли не удивился этому неожиданному выпаду.

– Может быть, вы мне сами лучше скажете? – предложил он, наклоняясь вперед. – Как я понимаю, некоторые из здешних обитателей имеют привычку часто проводить время в пабе на Портсмут-стрит?

Мягкие манеры опять вернулись к Карверу, но осмотрительность осталась.

– О да. Я сам частенько захаживаю туда с Боскомбом, а мисс Хандрет иногда бывает там с мистером Поллом. Интересно, кстати, – он чуть заметно нахмурился, – откуда вы об этом узнали? Я тут все пытался припомнить кое-что и, кажется, вспомнил: этого человека наверху я видел в пабе, он делал частые и порой мучительные попытки вовлечь всех нас в разговор.

– И однако, вы не сразу узнали его, когда увидели мертвым там, на пороге?

– Да, верно. Освещение…

– Но вы все-таки узнали его? Да. Он был часовщиком, мистер Карвер, и представился вам как таковой. Но наверху вы даже не признали его как товарища по профессии – или сказали, что не признали. Почему это не пришло вам в голову? Почему вы сказали «грабитель», а не «часовщик»?

– Потому что, видите ли, часовщиком он никаким не был, – мягко пояснил Карвер, хмуря лоб, – а вот считать его грабителем, по-моему, имелись достаточные основания.

Выражение лица Хэдли почти не изменилось, и тем не менее Мельсон знал, что главному инспектору попался один из самых трудных свидетелей за всю его карьеру и он как раз начинает понимать это.

– Я знаю, что он представился в этом качестве, – продолжал Карвер, прочистив горло. – Но я не мог не увидеть, что передо мной не часовщик. Это стало ясно после его первых слов. Он показал на часы в пабе и назвал их «ходиками». Ни один часовщик никогда не употребил бы этого слова. «Часы», «хронометр» – вот наши привычные термины, других просто нет. Затем он спросил, не найдется ли для него какая-нибудь работа. У меня в кармане случайно оказались часы – я занимался их ремонтом для, гм… для одного моего приятеля, – и я сказал: «Друг мой, вы видите, что мне нужно вставить сюда новую волосковую пружину. Это очень дорогие часы, поэтому сами ничего не трогайте, а просто скажите мне, как бы вы взялись за это дело». В ответ он пробормотал какую-то ерунду насчет того, что надо бы сначала снять главную пружину. – Глубокий кудахтающий смех Карвера прокатился по комнате, затянутой сизым дымом. В первый раз за вечер он немного оживился. – «Хорошо, – сказал я, – тогда объясните мне, как вставить новый цилиндр и маятник? Ну же, ведь это так просто, – говорил я. – Но вы этого не знаете. Вы, если уж на то пошло, ни бельмеса не смыслите в часах, не так ли? Поэтому, – сказал я, – прошу, вот, примите полкроны, ступайте в паб и не докучайте мне».

Наступило молчание. Хэдли чертыхался в усы. Но Карвер еще не закончил своего рассказа.

– Нет, – повторил он, качая головой, – часовщиком он не был. Хм. В тот раз, сэр, я подумал, что он скорее мог быть полицейским или частным сыщиком.

– Понятно. У вас, следовательно, были причины считать, – сказал Хэдли, – что вами мог заинтересоваться полицейский.

– Всеми нами. Нет-нет, совсем нет. Что вы, сэр! Но я заметил, что, когда Боскомб переговорил с хозяином насчет того, что нужно, мол, избавиться как-нибудь от этого бродяги, который постоянно вьется вокруг нас, причиняет беспокойство (особенно если учесть, что сам он редко платил за выпивку), – короче, просто не пускать его на порог, этот субъект остался. – Карвер задумчиво потер щеку. – А жизненный опыт подсказывает мне, что оставаться в пабе и не платить за выпивку могут только кошки и полицейские.

На скулах у Хэдли заходили желваки, но он по-прежнему сидел не двигаясь.

– Значит, мистер Боскомб, – заговорил он, – хотел, чтобы этого человека вышвырнули из бара, хотя позже он сам предложил ему свою ношеную одежду и не узнал его, когда увидел мертвым наверху.

– В самом деле? – спросил Карвер с вежливым интересом. – Ну… э… вам, пожалуй, придется спросить об этом у Боскомба. Я не знаю.

– И раз уж вы бываете так наблюдательны в пабах, вы должны были заметить, кто из вашей компании говорил с этим человеком наедине?

Карвер задумался. Казалось, этот вопрос поставил его в затруднительное положение.

– Я вполне уверен, что никто. Ах да! Возможно, за исключением мистера Полла. Но с другой стороны, мистер Полл, как он сам не раз говаривал, готов пить даже с архиепископом, если больше никого не окажется рядом.

– Ясно… А это ужасное преследование, которому вы все подвергались, кто-нибудь как-то высказывался по этому поводу?

– О, и весьма энергично. Я… э… помнится, мисс Хандрет однажды сказала, что в один прекрасный день его кто-нибудь прикончит. Мне показалось, все это ее очень раздражало.

– Он приставал к ней?

Карвер как-то странно посмотрел на главного инспектора из-под тонких морщинистых век:

– Нет. Мне кажется, он скорее избегал ее. Но опять же… едва ли позволительно…

– Миссис Стеффинз или мисс Карвер когда-либо появлялись в «Герцогине Портсмутской»?

– Никогда.

– Перейдем к сегодняшнему вечеру. Я помню, вы говорили, что заперли дверь и закрыли ее на цепочку в десять часов. Затем вы поднялись наверх…

Карвер засопел носом:

– Я знаю, инспектор, – вы инспектор, я не ошибаюсь? – я знаю, что полиция требует от людей абсолютной точности. Я пошел наверх не сразу же, хм, не вот, знаете, помчался туда сломя голову. Сначала я зашел в мою выставочную комнату, – он кивнул головой налево, в направлении комнаты, выходящей окнами на улицу, – проверить, включена ли сигнализация. Потом пришел сюда удостовериться, поставлен ли на сигнализацию стенной сейф. И наконец, я заглянул в комнату Миллисенты, – кивок вправо, – чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она весь вечер занималась раскрашиванием фарфора, потом сказала, что у нее разболелась голова и что она сразу ляжет; она даже, как я уже говорил доктору Феллу, попросила меня запереть дом на ночь…