Текст книги "Пришлите старшего инспектора Веста"
Автор книги: Джон Кризи
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
7. МЕРТВЕЦ
Роджер свернул к входу в Хаммерсмитское полицейское отделение. Его узнали, он кивнул головой и поспешил в кабинет к начальнику. Уиррел, командир отделения Хаммерсмита, был долговязый меланхоличный йоркширец, медлительный и в движениях, и в речи, но достаточно быстрый в решениях.
– Я действительно очень спешу, – сказал Роджер. – На улице стоит человек. Проследите за ним. Он в дождевике.
Уиррел ответил:
– Будет сделано немедленно. – Подняв трубку, он дал указание кому-то по имени Джордж, послушал, хрюкнул и положил трубку: – Этот человек болтается здесь около часа или дольше, сержант внизу обратил на него внимание. Его кажется интересует наше отделение и станция метро. А в чем дело, Красавец?
Роджер скривился в гримасе:
– Пока это под грифом «секретно». У вас сейчас есть какое-нибудь крупное дело? Крупное для меня и Слоана, чтобы оправдать наше присутствие и чтобы «дождевик» захотел бы выяснить, не устраивается ли здесь большой спектакль.
– У нас есть мертвец, – сказал Уиррел с видом еще более безразличным, чем всегда, но в глазах его плясали смешинки. – Этого хватит. У него перерезана глотка.
– Самоубийство?
– Дыра в четыре дюйма, перерезана сонная артерия. Еще немного – и голова отвалилась бы. Его вынули из воды пару часов назад. Когда я увидел ваше симпатичное лицо, я подумал: вы по этому делу.
– А где тело?
– Сейчас оно должно быть уже в морге.
Уиррел снова взялся за телефон и поговорил с кем-то, чей голос доносился из трубки.
– Где тот труп, который мы достали из Темзы?.. Да, да, дорогой. – Он оставил в покое телефон. – Только что доставили в морг. Хотите взглянуть?
– Да, пожалуйста. Пусть там будет кто-нибудь, с кем можно поговорить об этом мертвеце. Причем так, чтобы разговор слышал этот, в дождевике.
Уиррел смотрел на него внимательно и настороженно:
– Ты выглядишь так, будто сам хочешь перерезать кому-то глотку.
Зазвонил телефон.
– Старший инспектор Уиррел… Это Слоан.
Уиррел кивнул Весту – «внизу».
– Попроси подождать.
– Он, вероятно, может рассказать лучше, чем тот, которого я дал для вашего «дождевика».
– Но «дождевик» его знает.
Уиррел пожал плечами.
– Мы идем вниз, Билл, – сказал он и повесил трубку.
На пути к вестибюлю он спросил о Джанет и мальчишках.
Семейство Вестов знали в большинстве отделений полиции. Роджер отвечал машинально, мысли его блуждали, анализируя новые факты. Его не выслеживали до Хаммерсмита. Человек в дождевике бывал здесь раньше, и он знал его. Этот Джордж, о котором говорил Уиррел, должен быть на высоте. Если человек в плаще обнаружил, что за ним следят, то пройдет мимо своего сообщника и тот узнает, что его тоже засекли.
– А этот Джордж хорош для дела?
– Это лучшее, что у меня есть.
– Надеюсь, вы даете им хорошую подготовку.
Подойдя к Слоану, Роджер рассказал ему, что произошло и куда они направляются. Они шли в морг – оба большие, высокие – и оживленно разговаривали. Человек в плаще стоял на другой стороне улицы на автобусной остановке. Он держал перед собой сложенную газету и, казалось, читал ее. Два человека вышли из полицейского отделения, подошли к автобусной остановке и стали ждать, разговаривая и смеясь. Один из них указал на Роджера.
– Он дает возможность «плащу» услышать, что мы интересуемся вами, сказал Уиррел.
– Благодарю, – произнес Роджер. – Прошу прощения, что я окутал все такой тайной. Есть ли в морге другой выход?
– Да.
– Это то, что нам нужно, – сказал он, обращаясь к Слоану. – Я пойду первым и – хотя нет, я не пойду. Уиррел, можете называть меня как угодно, но сделайте для меня еще кое-что. Пошлите одного из ваших ребят в… Как вы называли тот гараж, Билл?
– Стебберс.
– Я знаю Стебберс, – сказал Уиррел. – И что там?
– Узнайте, следил ли кто-нибудь сегодня за гаражом?
Они подошли к воротам морга.
– Поболтайтесь здесь, – сказал Уиррел. – Я пойду назад и дам вам последние сведения о «плаще».
Он повернул обратно, а Роджер и Слоан вошли в маленькую прихожую морга, а затем в холодное мрачное помещение. Каменные полки были пусты, за исключением одной в углу, на которой лежало тело, небрежно прикрытое простыней. Рядом работали три человека. Один из них – полицейский фотограф, делавший последние снимки перед тем, как сложить свое имущество. Второй обшаривал карманы мертвеца, отдавая все, что обнаружит, третьему, который делал письменную опись, прежде чем сложить все в одно место. У делающего обыск был в руках мокрый бумажник.
– Один бумажник, – сказал он.
Подняв голову, он узнал Роджера и сразу же изменил свой небрежный тон:
– Добрый день, сэр.
Роджер улыбнулся:
– Что за бумажник?
– Американский. – Человек передал бумажник. – В нем несколько долларов.
Он смотрел, как Роджер взял бумажник, вытащил из него несколько долларов и начал разглядывать уголки.
– Двадцатки, – сказал Роджер и сосчитал. – Семь двадцаток, две или три десятки.
Ничто в его голосе не выдавало возбуждения, которое он испытывал, и Слоан взял на заметку, как следует скрывать свою заинтересованность. Роджер подошел к каменной плите, используемой вместо стола, и взглянул на лежащего там человека. Мокрый носовой платок, ключи и маленький нож на цепочке, катушка клейкой ленты, три кредитные карточки, обычные для Соединенных Штатов и малоизвестные в Англии, на имя Эда Скаммеля.
Он показал карточки тому, кто обыскивал:
– Где вы их нашли?
– Любопытная вещь, – ответил он. – Вы думаете, они лежали в бумажнике; правда? Ничего подобного. Подкладка его кармана была разорвана, и карточки были под ней. Я просто проверял сначала необычные места.
– Отлично, сержант, – сказал Роджер. – Как ваше имя?
– Дэй, сэр.
– Дэй, никому не говорите, что этот человек, вероятно, американец. Не говорите и в отделении, просто свидетельствуйте, что он еще не опознан, но ничего необычного нет. Ясно?
Последовала серия: «Да, сэр».
– Благодарю вас.
Роджер обследовал все, что было найдено в карманах мертвеца, но не обнаружил ничего полезного.
Дверь открылась – и вошел Уиррел, наклонив голову, чтобы не стукнуться о притолоку. Роджер и Слоан подошли к нему. Они постояли у двери, пока другие занимались трупом, бросая на них любопытные взгляды.
– «Дождевик» взял такси, Джордж взял другое, – сказал Уиррел. – Вы удовлетворили его любопытство, я думаю. Через десять минут или около того у меня будут известия из гаража Стебберса.
– Отлично, – сказал Роджер и улыбнулся, пытаясь немного расслабиться.
Собственно, он никак не мог расслабиться с того самого момента, как услышал о похищении ребенка. В нем завязался какой-то узел, который затягивался все сильнее, даже Лисса не снимала напряжения. Теперь он выискивал связь между событиями и фактами последнего времени. Были: американец, найденный в Темзе с перерезанной глоткой, похищенный ребенок, «Остин А‑70» с американским шофером и «бьюик», который видели в лондонском аэропорту.
Похищение – всегда подлое дело, выделяющееся среди других преступлений особой мерзостью. Это работа бесчувственных, безжалостных подонков, работа убийц. Какой и было убийство человека, кредитные карточки которого носили имя Эда Скаммеля из Элизабет, штат Нью-Джерси. Помимо этого угнетающе действовала еще и атмосфера секретности, созданная Марино и Лиссой. Вместо того чтобы отдохнуть от всех дел тогда утром по дороге в Скотленд-Ярд, он стал как натянутый стальной трос.
– Отлично, – повторил он. – Уиррел, я попросил ребят не говорить о том, что мертвец был американцем. Это будет иметь значение на протяжении часа или около того. Присмотри за этим. – Он не дал времени Уиррелу даже кивнуть. – Будь добр, все найденное в карманах необходимо упаковать и немедленно отправить в Скотленд-Ярд. Прошу пометить, что это для меня, через контору Харди.
Это было единственное средство, чтобы ничего не напортили.
– Сделаю, что еще?
Роджер ухмыльнулся:
– Когда я смогу получить снимок того парня?
– Мы сделаем один срочно, – пообещал Уиррел.
– Сделайте побольше, скоро они нам понадобятся, – ответил Роджер.
Десять минут спустя они снова находились в полицейском участке. Сообщение из гаража Стебберса уже поступило: никого не заметили болтающимся около него, если не считать расспросов Пила об «Остине А‑70», но это было в другой день.
Мокрые отпечатки были готовы быстрее, чем думал Роджер. Он положил их между листами промокательной бумаги, прежде чем выйти.
Гараж Стебберса был обычный – небольшой, неопрятный, провонявший бензином и маслом. Там работали два молодых парня и механик в верхней грязной робе. Один из них сидел на скамье, двое других ковырялись в моторе машины пятнадцатилетней давности. Там был обычный подъемник на замасленном толстом стояке. Размеренный шум заряжающихся аккумуляторных батарей заполнял помещение. Стебберс был маленьким полным человеком в сером костюме, заляпанном пятнами. Он поспешно вышел из конторки, застекленной с трех сторон. За правым ухом торчал карандаш. Неопрятные толстые щеки сморщились в улыбку, которая, вероятно, было скорей наигранной, чем искренней. Он потирал руки:
– Чем могу быть полезен, джентльмены?
Роджер показал свое удостоверение:
– Об этом американце и «Остине А‑70». Он не оставил вам адреса?
– Нет, сэр, – сказал Стебберс, теперь его возбуждение было уже заметно. – Не было в этом нужды, – добавил он, как бы извиняясь… – Он хотел, чтобы работа была сделана быстро. Ведь нет закона, чтобы…
– Вы видели этого человека раньше?
– Нет, я с тех пор его не видел. Я уже однажды отвечал на эти вопросы и…
– Я просто проверяю, – сказал Роджер.
– Машина краденная, что ли?
– Мы хотели бы это выяснить, – протянул Роджер. – Вы не заметили чего-нибудь особенного?
– Нет, я нет, но Берт – это механик, который ее ремонтировал и отсутствовал, когда приходил другой полицейский, – заметил кое-что. Он не совсем уверен, заметьте, что гнездо для номерного знака «Остина А‑70» могло быть снабжено приспособлением для замены.
– Только «могло»? Где этот механик?
– Берт! – проревел Стебберс.
Берт был в обтрепанном белом пиджаке и новой фетровой шляпе, лишь слегка заляпанной на полях масляными пятнами. Он видел машины, снабженные устройством для смены двух или трех номеров, – осматривал их для полиции. Он объяснил, что у этого «остина» тоже имелось такое приспособление, но номер был только один.
– Вы сообщили этот номер полицейскому?
– Конечно, – сказал Стебберс. – Помогать полиции всеми средствами – это мое правило.
– Придерживайтесь его. Кстати, – сказал Роджер, вынимая папку с промокательной бумагой из-под мышки и раскрывая ее, – кто-нибудь из вас видел этого человека?
Они уставились на фотографии.
– Ну конечно, это же тот янки! – воскликнул Стебберс – Это он; не так ли, Берт?
– Такую физиономию, как эта, ни с кем спутать нельзя, – ответил Берт.
Снабженный дюжиной фотографий американца Роджер отправился к полицейскому отделению Барнес, где Пил собирал дополнительные сведения о гаражах. У них были названия трех гаражей, куда американец, водитель А‑70, заезжал на заправку.
Все узнали его по фотографии.
– Так что его стоянка где-то поблизости, – сказал полицейский инспектор Пил.
Он был вариантом Слоана, но моложе, со свежим лицом, голубыми глазами и короткими светлыми волосами.
– Нам нужен адрес, и как можно скорее, – заметил Роджер. – Но сделать все надо так, чтобы владелец не догадался, что мы его выследили. Я еду в Ярд – получить сведения, поступившие туда к этому часу. А вы командуйте здесь.
– Мы найдем машину, – сказал Пил.
Слоан был в Скотленд-Ярде со свежими новостями. Регистрационный номер на А‑70, сообщенный Стебберсом в гараже, – фальшивый. Он не зарегистрирован в Англии. Билл сразу же послал в отделение Барнес шесть человек из Ярда. Но они ничего не нашли. Даже «человек в плаще» ускользнул от Джорджа, рекомендованного Уиррелом.
На следующее утро около половины десятого Роджер заканчивал телефонный разговор с Марино и Лиссой. Важных новостей о Шоунах не было, их состояние не изменилось.
В десять сорок пять Пил позвонил из отделения Барнес:
– Мне кажется, у нас есть кое-что, сэр. Не могли бы вы подъехать?
– Доберусь быстро, как смогу, – обещал Роджер. – Выяснили что-нибудь о машине?
– Я ее не видел, но «остин» принадлежит женщине по фамилии Норвуд. Миссис Кларис Норвуд. Она живет в доме под названием «Рест» на берегу речки около Чизуик-степс. Мертвого американца видели, когда он подвозил ее к дому. Она вылетела в Париж сорок восемь часов назад и с тех пор, по сведениям маклеров, место вакантно.
– Надо быстро все проверить, а гараж оставьте мне, – сказал Роджер. – Подождите минутку! Эта дама Норвуд, что вы можете сказать о ней?
Пил ответил:
– Это веселая вдова. У нее полно друзей-мужчин, но в последнее время она была верна только одному.
– Имя?
– Я пока не знаю. Услышал об этом в последний момент.
– Отряди другого человека следить за домом миссис Норвуд, и пусть он попытается выяснить что-нибудь об этом ее постоянном приятеле, – распорядился Роджер. – Это может быть весьма важно.
8. ГИССИНГ
Небольшой приятный кирпичный домик стоял одиноко, окружающий его сад спускался к медлительной Темзе. На противоположном берегу виднелись темно-красные стены фабрик. Недалеко от дома, выше и ниже по реке, находились пристань и склады, стояли суда. А здесь сохранился оазис, окруженный с трех сторон деревьями в полном зеленом убранстве, а с четвертой – рекой. Небольшую лужайку с розовыми кустами и свежеперекопанными клумбами обрамлял густо растущий кустарник. На берегу реки – деревянная пристань с привязанной белой маленькой шлюпкой, мягко покачивающейся на воде. Большинство окон смотрят на реку, те, что поменьше, обращены к деревьям.
Часы показывали полдень.
Полицейские из Ярда приходили в дом под видом электриков, но на стук никто не отвечал.
На другой стороне реки, у окна одного из складов, стоял Слоан с мощным биноклем в руках. Двое других полицейских также вели наблюдение не слишком далеко: вдруг понадобится помощь. Они могли видеть, кто входит и выходит из дома, у которого нет номера, а только название: «Рест» – отдых. Крыльцо выложено бледно-зелеными плитками, передняя дверь и все деревянные части светло-коричневого цвета, остроконечная крыша покрыта черепицей.
Гараж находился позади дома.
Роджер подъехал по узкой улочке, ведущей к дому «Рест», миновал деревья и почувствовал себя в полной отрешенности, когда очутился у белых дверей гаража.
Места для «остина» было вполне достаточно. Электрическое освещение и дневной свет отражались на полированном черном кузове. Роджер открыл дверцу со стороны водителя, сел за руль, заглянул во все кармашки и бардачок, затем занялся поисками отпечатков пальцев. Ему понадобилось всего пять минут, чтобы определить – машина тщательно вычищена и вымыта. Позднее будет проведен осмотр дюйм за дюймом, сейчас же у него была более срочная работа.
Он вышел из гаража, развернул свою машину и подошел к дому. Единственными звуками, которые сюда доносились, были плеск воды поблизости и чириканье птиц. В доме царила тишина. Он осмотрел заднюю дверь и попробовал потянуть за ручку. Дверь была заперта. Он обошел дом по дурацкой дорожке, аккуратно выложенной камнями, но в которых у невнимательного человека вполне могла застрять нога. Плеск воды стал громче. Солнце ярко блестело на речной ряби. Он подошел к передней двери и громко постучал. Подождав, постучал снова, потом позвонил.
Он оглянулся – никого не видно. Он оставил Пила за двести ярдов отсюда, там, где эта маленькая частная дорога отходила от основной магистрали. Пил хотел пойти с ним, даже пошел следом, но получил строгое указание оставаться на месте. Было ли так безопаснее? Был ли он в безопасности? Не скрывали ли деревья еще одного наблюдателя, человека, который готов перерезать еще одну глотку?
Роджер потрогал ручку, но и здесь дверь была заперта. Он подошел к ближайшему окну, осмотрел его и убедился, что с ним будет нелегко справиться. Если все окна такие, то одно ему придется разбить, чтобы забраться внутрь. У него не было ордера на обыск, но ради дела Харди его прикроет.
Возобновив обход дома, он попробовал отмычку в задней двери. После множества нажимов и поворотов она, наконец, сработала. Тут он обнаружил, что дверь заперта еще и на засов. Рядом он увидел маленькое окошко с защелкой, до которой можно дотянуться длинной пилкой для ногтей.
Через пять минут он был на кухне. Не было слышно ни звука. Он закрыл окно и медленно прошел к двери, ведущей в квадратный вестибюль. Коридоров нигде не было, только три комнаты: две справа и одна слева, и лестница, застеленная ковром от стены до перил. Пол в зале также сплошь был закрыт ковром. Звук шагов приглушал темно-коричневый ворс. Роджер подошел к передней двери, отодвинув засов, открыл ее и постоял несколько минут на крыльце, чтобы Слоан мог его заметить. Закрыв дверь, он вернулся в дом.
Три нижние комнаты были светлыми, просторными и смотрелись приятно. Ничего потрясающего, даже мебель простая. Здесь обитали любящие уют зажиточные люди. На маленьком рояле стояло несколько фотографий привлекательной женщины в возрасте от пятнадцати до двадцати лет. Фотографий мужчин не было.
Роджер прошел наверх. Единственными звуками было едва слышное шуршание его одежды и мягкие шаги. Он обнаружил, что дышит с присвистом.
Четыре спальни с двумя ванными комнатами. Все безупречно чисто, если не считать легкого налета пыли. Все с удобствами, хорошо обставлено, в современном вкусе, и всюду пусто. Хотя в двух спальнях появилось ощущение, что там жили. Женское пальто висело на спинке стула, листок бумаги с отпечатками губной помады валялся в маленькой корзинке для бумаг вместе с парой клочков светлых волос, стояли фотографии той же женщины, но Роджер опять не увидел ни одной фотографии мужчины. Он начал осматривать спальню. Двадцать напрасно потерянных минут вызвали у него раздражение.
Ни в одном шкафу не было ни мужской одежды, ни бритвенных принадлежностей, ни каких других следов. «Их могли убрать, – размышлял Роджер, – но более вероятно, что мужчина здесь не жил, только миссис Норвуд».
Спустя час после прибытия он уехал. Единственное, что он взял с собой, – это отпечаток на мыле ключа от задней двери. Дверь он оставил закрытой, но позаботился отодвинуть задвижку, на которую она запиралась изнутри.
Из Скотленд-Ярда Роджер позвонил в «Сурет Насиональ», парижский знакомый быстро понял о чем речь и обещал поискать миссис Норвуд, но так, чтобы она не поняла, что за ней следят. К несчастью, могло пройти много времени, прежде чем из Парижа поступят известия. А Рики Шоун находился в руках убийц.
Роджер получил доклады всех местных полицейских со сведениями о женщине и несколько противоречивых описаний ее постоянного друга. Все сходились только в одном – он был среднего возраста.
Во второй половине дня после трех часов, когда зазвонил телефон, он был готов ко всему, кроме звонка из Парижа. Французский инспектор был в приподнятом настроении и сказал на хорошем английском:
– Это о миссис Норвуд, инспектор. Мне кажется, мы ее нашли.
У Роджера подпрыгнуло сердце:
– Чудесно! – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Не так плохо, как вы говорите. Она отвечает вашим описаниям, живет под своим настоящим именем в «Отель де Пари» на бульваре Мадлен. Она останавливалась там и прежде. Мы видели ее раньше.
Роджер нетерпеливо подгонял:
– Продолжайте.
– Мы допросили мужчину, который был тогда с ней. Мистер Джек Гиссинг, Гиссинг. – Француз произнес имя по буквам, медленно. – Тогда мы запрашивали у вас информацию об этом человеке. Это было три, нет, четыре месяца назад. У вас, вероятно, сохранилась запись?
– Мы добудем запись! – Такие прорывы бывают всегда, когда их меньше всего ждешь. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, – произнес Роджер, подавляя возбуждение.
Вскоре он уже просматривал досье на человека, который был известен как Гиссинг. Состоятельный, независимый в средствах. Против него ничего не было, только то, что он имел какие-то таинственные возможности обходить большинство правил, касающихся валютных операций. Удивительно, как мало о нем известно. Французы подозревали его в контрабанде, но ничего не смогли доказать.
Роджер послал за сержантом, который работал по запросам французской стороны. Это был темноволосый коренастый корнуоллец, допрашивавший Гиссинга после возвращения в Англию.
Гиссинг жил в Кенсингтоне, в шикарной квартире с полным обслуживанием, паспорт у него был в порядке, и его, кажется, развлекали допросы. На кого он похож? Это не тот человек, которого можно забыть, но его трудно описать. Ни большой, ни маленький.
– Нам нужны папки министерства внутренних дел с его фотографиями для паспорта, – сказал Роджер. – Вы лучше отправьтесь за ними сами. А я туда позвоню.
Это заняло время.
Позвонил Марино. Роджер пообещал скоро сообщить новости и положил трубку. Может быть, он говорил слишком резко? Он был бы не так резок, если бы позвонила Лисса Мередит. Он читал данные о Гиссинге до тех пор, пока не выучил их наизусть.
Еще один случай, когда о человеке практически ничего не известно. Темное прошлое и темные источники доходов. Он что-то покупал и продавал на бирже, имел зарубежные вложения, которые были блокированы, ничего не было известно только о его американских доходах или капитале.
Сержант вернулся настолько возбужденным, насколько может быть возбужден корнуоллец.
– Если это Джек Гиссинг, то я китаец, – сказал он, вручая паспортную фотографию Роджеру. – Он, конечно, мог проскользнуть с такой фотографией, но похоже, на паспорте была другая. Ее нельзя использовать для прессы.
– Ее вообще ни для чего нельзя использовать, – ответил Роджер. – Мы должны руководствоваться вашим описанием.
Слоан взял на себя задачу разослать словесный портрет по портам и аэродромам в надежде, что Гиссинг будет опознан. Роджер был менее оптимистичен и направился на площадь Гросвенор.
Херб уже ушел домой. Лиссы тоже не было, она задерживалась. Если Марино и не любил грубых слов по телефону, то в обычном разговоре он не стеснял себя.
Было около семи часов.
– Привет, Роджер, – встретил его Марино и показал на кресло. – Вы, конечно, выпьете, я знаю.
На столе стоял поднос с шотландским виски, «Бурбоном», сверкающий шейкер для коктейля, контейнер со льдом, соленые фисташки, орешки-пекан, арахис.
– Что вы будете?
– Виски с содовой, пожалуйста, – сказал Роджер.
Марино налил виски, не поднимаясь, только вытянув свои длинные руки и даже не наклонившись ни вправо, ни влево. Похоже, он не мог двинуться. На его большом лице отражалось дружелюбие. Он выглядел человеком, которого, казалось, ничто не может беспокоить, хотя похищение Рики Шоуна его очень беспокоило. Покрой его пиджака был безукоризнен.
Он плеснул себе в стакан со льдом «Бурбон».
– Это за здоровье Скотленд-Ярда, – произнес он и выпил. Его глаза улыбались.
– Таким образом все пошло не так, как вы ожидали? – сказал Марино.
– Не совсем, – ответил Роджер. – Но мы нашли А‑70, которым пользовались в Илинге, и прояснилось еще кое-что.
Марино насторожился, и Роджер рассказал ему все, что было известно.
– Многое зависит от того, насколько Гиссинг несет ответственность за похищение. Я думаю, мы его достанем. Есть шанс, что он использует дом у реки. Иначе, зачем ему отсылать свою легкомысленную возлюбленную. Мы держим его под наблюдением. Если Гиссинг знает, где мальчик, то мы найдем средство, чтобы он заговорил. Возможно, воспользуемся убийством Эда Скаммеля как предлогом. Узнали что-нибудь об Эде Скаммеле?
– Я звонил в Вашингтон. Если они добудут что-нибудь, то они позвонят.
– Хорошо, если Гиссинг подумает, будто его обвиняют в убийстве, он, вероятно, заговорит быстрее.
– Конечно, может быть и так. Как долго Эд Скаммель работал на Гиссинга?
– По крайней мере три месяца. Его видели за рулем «остина» в районе Барнеса и Хаммерсмита в течение последнего времени с небольшими перерывами. Мы также пытались выяснить, с кем Эд контактировал. Известно, что раз или два в неделю он общался с другим американцем в кафе на Хаммерсмит. Имя того, другого, несколько необычно – Джейберд – как у жены президента.
Марино улыбнулся.
– Если повезет, то новости о нем поступят к вечеру, – сказал Роджер. – Но нам не удастся скрыть тот факт, что разыскивается американский гражданин. Сам факт убийства пока не просочился, так как официально тело еще не опознано. Однако есть пределы, до которых все можно держать в тайне. Я сказал вам это по телефону. Я не думаю, что следует все скрывать от прессы – или даже пытаться.
– Я сказал, делайте как считаете нужным, – напомнил ему Марино. – Продолжайте, и я буду доволен. Главное, чего я хочу, – держать газеты подальше от Шоуна. Это вы можете обеспечить?
Роджер парировал:
– До сих пор нам это удавалось. Их соседку удовлетворило объяснение, обошлось без особых вопросов. Официально Рики Шоун был отослан в деревню – соседи не будут удивлены, если он не будет показываться на Вейвертри-роуд. Официально, дом тридцать один был ограблен предыдущей ночью, ничего серьезного не пропало. Это займет абзац или два в местных газетах, и ничего в ежедневных.
Роджер допил виски. Ему послышался какой-то звук у двери, он оглянулся, но был разочарован:
– Какие известия вы получили для меня?
– Из Штатов ничего, – сказал Марино. – Белле Шоун все еще находится под воздействием инъекции успокоительного. Шоун не покидал своего дома. Я просил его прийти и повидать меня, но он отказался. Не говорите мне о Магомете и горе. – Марино был все еще изысканно вежлив, он контролировал себя строже, чем в предыдущее утро. – Шоун, как только Белле сможет, хочет отправиться домой.
– Больше не было никаких посланий?
– По телефону мы ничего не перехватили, – сказал Марино. – Но одно он мог получить, в котором ему рекомендовалось вернуться обратно в Штаты, если он хочет вернуть сына.
– Вы позволите ему?
– Если Шоун уедет домой, то никогда не вернется, а нам он нужен здесь.
– Это ваш ответ?
– Мы не хотим задерживать его против собственной воли. Нам нужно добровольное сотрудничество. Речь идет не о том, чтобы заставить его делать то, чего он не желает, Роджер. Ни в коем случае. Если мы хотим, чтобы он вкладывал в дело всего себя. Вы предложили линию поведения по отношению к нему, и, может быть, мы попробуем. Но чтобы мы не выбрали, это не изменит сути дела. Вы правы в одном: даже если мы заполучим Рики обратно, Шоун будет и дальше думать о грозящей опасности. Так что для того, чтобы задержать его здесь, мы должны не только вернуть мальчика, но и убедить Шоуна, что ничего опасного для него здесь нет.
– Я не могу вам сказать, почему мне не нравится Шоун. Просто не нравится, – медленно произнес Роджер. – Может быть потому, что вас он настолько озадачил и вы забыли еще один пустяк.
Марино посмотрел вопросительно.
– О десятилетнем мальчике, очень впечатлительном, привыкшем к легкой жизни, которого в последний раз видели в обществе Мак-Магона, – того, кто, по всей вероятности, перерезал горло Эду Скаммелю.
– Это верно, – сказал тихо Марино. – Первое первому. Для меня и для массы других людей этот мальчик стал жизненно важен, но не из-за того, что попал в переделку, а только из-за его влияния на отца. Я сейчас хладнокровен. Какая разница для нас с вами в этом деле: вы хотите вернуть его обратно потому, что он ребенок; я – потому, что он сын своего отца. Я изложил вам причины столь большого значения Шоуна для нас, так как должен был это сделать. Но вы что-то не договариваете, и причины мне непонятны.
Марино соображал быстро, очень быстро.
– Почему вы так думаете? – спросил Роджер.
– Мне просто пришло это в голову; полагаю, и Лиссе тоже. Ей это пришло в голову первой. Она считает, что вы говорите нам не все, что думаете. Лисса думает: вы хороший Роджер, даже более чем хороший, вы – горячий человек. Лисса говорит, что у вас ум работает вдвое быстрее и вдвое шире, чем у обычного человека, и, будучи англичанином, вы многого не договариваете. Я знаю ее уже давно, она редко ошибается. Что вы держите там, про себя?
Марино говорил достаточно дружелюбно и неторопливо ждал ответа.
– Догадку, – сказал Роджер и встал.
Он опять взглянул на дверь, но она не открылась. Лисса не приходила.
– Мы знаем, что ребенок был доставлен в аэропорт «Ганда» вчера рано утром, мы знаем, что для своего возраста он был слишком мал и слишком худ. Но мы не знаем, был ли это Рики Шоун. Могла быть подставка. Вы и все, кто ведет охоту, броситесь в Штаты, в якобы подходящее для похитителей место, чтобы забрать туда мальчика. Гиссинг, или Мак-Магон, или кто-то неизвестный будут информированы, куда мы прыгнем, дадут нам возможность гоняться сколько угодно, а спрячут ребенка совсем в другом месте. С помощью миссис Кларис Норвуд, возможно, в Париже. Или где-нибудь в Англии. Мы до сих пор получаем сведения в Ярде о всех мальчиках примерно того же возраста, которые вылетели из страны вчера около трех утра, и мы все равно рискуем остаться обманутыми, потому что они могли переодеть Рики в девочку. Тони, вы должны найти выход избавиться от этой секретности, – продолжал озабоченно Роджер. – Мы потеряли уже слишком много времени. Не обращайте внимания на то, чего хочет Шоун, не оберегайте его и его жену от переживаний, перестаньте нянчиться с ними. Я хочу, чтобы утром фотография Рики Шоуна появилась в каждой английской и американской газете, в любой газете мира, которая ее напечатает. Если это так жизненно важно, как вы говорите, значит, нужно торопиться, а ваша секретность нам мешает, тормозит. Все, что я скрываю от вас и Лиссы Мередит, – это то, что я не люблю подход шито-крыто. Это может погубить единственный шанс – быстро обнаружить ребенка. Вы можете вообще потерять надежду найти его.
Он говорил медленно, стоя у письменного стола, глядя сверху на Марино. А Марино никак не показывал, что он чувствует. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил.
– Я не думаю, что это возможно, – сказал он.
– Но это необходимо. Или я скажу Харди, что просто теряю время и попрошу снять меня с дела, – произнес Роджер. – Посмотрите.
Он вынул из атташе-кейса конверт, открыл его и сунул под нос Марино фото Рики Шоуна. Подождав, пока тот посмотрит, он вытащил другую фотографию и опять протянул ее Марино:
– А теперь посмотрите сюда. Это – Эд Скаммель. Так выглядит его глотка сейчас, после того, как эти люди прикончили его. Те самые люди, которые захватили Рики Шоуна. В настоящий момент они напугали нас. Используйте гласность – и тогда мы их испугаем. Когда же вы это поймете?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
